Текст книги "Дом отважных трусишек"

Автор книги: Юрий Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава пятая. «Новая квартира»

Нянечка отворила дверь в палату, и Надя… никого не увидела. Только пять пустых кроватей. Это и обрадовало и испугало Надю. При нянечке знакомиться было бы лучше.

– Почему здесь никого нет? – спросила она.

– Кино пошли смотреть. У нас в холле телевизор с самым большим экраном. Точно в кинотеатре сидишь… Ты вот тут располагайся. – Нянечка указала Наде на самую крайнюю к двери кровать. – В тумбочку свои вещи положишь и всё, что мама принесёт.

Сейчас Наде класть было нечего. Она открыла дверцу тумбочки и заглянула в неё: два пустых тёмных ящика. И оба большие. Сколько всего положить можно.

– Ну как, нравится? – спросила её нянечка и тут же добавила: – Напиши маме записку, как устроилась. А то она там внизу волнуется.

– У меня карандаша нет и бумаги, – оглядываясь по сторонам, растерянно проговорила Надя.

– Сейчас принесу, – улыбнулась нянечка и вышла.

И тут Надя услышала ребячьи голоса и постукивание костылей. Очевидно, кончилось кино. В палату друг за другом вошли четыре девочки. Надя хотела сказать им, что она новенькая, но не успела, потому что девочка, стоящая позади всех, вдруг воскликнула:

– Ермакова, это ты? Надо же! – И, обернувшись к подругам, объяснила низким, чуть грубоватым голосом: – Мы с Надькой прошлым летом в санатории вместе лечились на море. Бояка она жуткая. Никогда в воду без матери не входила. Всегда за ручку.

– Мама боялась, что у меня будут судороги, вот и не отпускала одну, поспешила объяснить Надя, а про себя подумала: «Какая же противная эта Галька! Не успели встретиться, а она уже свой вредный характер показывает. Теперь девочки подумают, что я трусиха».

Но никто из них не обратил внимания на слова Гали Скульской. Самая высокая девочка, в очках, спросила Надю:

– А ты откуда приехала?

– Из Москвы, – ответила Надя. – Раньше мы жили в пригороде, а когда Москва стала расширяться, мы тоже стали Москвой.

– А как наш Киев вырос! – снова воскликнула Галя Скульская. – Наверное, раз в десять. Киев самый красивый город в мире!

– Ты так потому говоришь, что в Баку не была, – возразила ей черноглазая Джаннат Шамхалова. – Наш город на серебряном море стоит. Про него даже в песне поётся: «Ты в море шагнул, Баку, ты моря хозяин, Баку».

– А я тебя уже в коридоре видела, – перебив Джаннат, сказала Наде хорошенькая и самая маленькая девочка с аппаратом на руке.

Это у неё рука была в таком положении, точно приветствовала всех. На её руку Надя ещё в коридоре обратила внимание, а вот большие голубые глаза и длинные густые ресницы заметила у девочки только сейчас.

– Дайте мне кто-нибудь карандаш и листок бумаги, – спохватилась Надя, маме записку написать. Она внизу ждёт.

Хорошенькая Оля и девочка в очках, Варя Осипова, протянули Наде авторучки с бумагой. Чтобы никого не обидеть, Надя взяла у Олечки авторучку, а у Вари листок бумаги и, подойдя к тумбочке, стала писать:

«Мама, мне здесь нравится. В нашей палате лежит Галя Скульская. Помнишь, прошлым летом мы познакомились с ней на юге. Принеси мне конфет, печенья и лимонада. А то у всех тумбочки полные, а у меня совсем пустая. Целую тебя очень крепко. Надя».

Только Надя кончила писать, как в палату вошла нянечка с карандашом и бумагой.

– А я уже написала, – сказала ей Надя.

– Вот и хорошо, – принимая из её рук записку, проговорила нянечка и перед уходом наказала девочкам: – Смотрите не обижайте свою новую подружку!

– Мы её сейчас испытаем! – весело крикнула вдогонку ей Галя Скульская.

Надя насторожилась: что ещё затевает Галька? Но Варя Осипова поспешила успокоить ее:

– Игра у нас такая. Её один мальчик придумал, который тут лечился. «Лучший клоун» называется.

Скульская пододвинула поближе к дверям стул, села на него так, чтобы видеть все пять кроватей, и стала объяснять Наде игру «Лучший клоун».

– Значит, так. В цирк приходит фотокорреспондент из газеты. У него задание: сфотографировать лучшего клоуна. Клоунами будете все вы, а я фотокорреспондент. А как из вас лучшего выбрать? Вот корреспондент и решает: как хлопнет в ладоши, все клоуны застывают в смешных позах. А он выбирает из них самого плохого и выставляет с арены…

– То есть из игры, – пояснила Варя.

– Потом снова хлопает, и так до тех пор, пока не останется один – самый смешной клоун. Тот и считается победителем. Ясно?

– В нашей палате самая лучшая клоунша – Джаннат, – сказала Олечка. – Мы её никак не перекорчим.

– Приготовились! – крикнула Скульская и, выждав несколько секунд, хлопнула в ладоши.

Девочки тотчас состроили смешные рожицы. Кто на какую способен. Маленькая Олечка с весёлым видом высунула язык и немигающим взглядом уставилась на Скульскую. Варя приставила к носу обе руки и быстро замахала пальцами, точно показывала кому-то длинный нос. Джаннат сморщилась так сильно, точно съела горькую-прегорькую таблетку. Даже её прямой и остренький носик вдруг раздулся и потолстел. Наде стало смешно, и, вместо того чтобы самой что-то изобразить, она засмеялась.

– Смеяться нельзя! – закричала на неё Скульская. – Ты не зритель, а клоун.

– А может, она клоун, который смеется, – заступилась за Надю Варя Осипова, – откуда ты знаешь?

– Да, клоуны всегда смеются! – схитрила Надя и, указав пальцем на Скульскую, засмеялась ещё громче.

– Тогда ты выходи из игры, – сказала Варе сбитая с толку Скульская. Ты совсем не смешно сделала свой длинный нос.

Варя не возражала. Главное, чтобы первой не вышла из игры новенькая. А то за ней закрепится слава самого плохого клоуна палаты. А пока у них такого нет. Олечка, Варя и Скульская никак не превзошли друг друга, хотя в жизни Скульская очень любит гримасничать. Наверное, потому в игре она всегда хочет быть фотографом.

Скульская снова захлопала в ладоши. Джаннат тут же скомкала бумажку, сделала её похожей на маленького страшного и усатого жука и посадила себе на нос. Глаза Джаннат сразу стали испуганными, готовыми вот-вот выпрыгнуть и покатиться по её носу, чтобы сбить с него усатое чудище. А Надя, увидев это, до предела вытянула свои губы и озабоченно и вместе с тем смешно принялась сдувать с носа Джаннат страшного жука. Жук быстро упал. Но их игра на этом не кончилась. Надя быстро подбросила его и пришлёпнула себе на нос. Точно жук сам перелетел туда. И тут уж Джаннат принялась сдувать усатое страшилище с носа своей подруги, а Надя, дрожа от страха, начала вращать глазами.

Олечка так загляделась на них, что даже забыла состроить смешную рожицу. Поднесла только руки к ушам.

– Я снимаю Джаннат, – отсмеявшись, объявила Галя Скульская.

– Я бы сфотографировала обеих, – высказала своё мнение Варя.

– Двоих нельзя, – тотчас возразила Олечка, – это не по правилам. Пусть ещё кого-нибудь представят, пусть ещё! Мы выберем.

Но тут вошла нянечка Нина и объявила:

– Игра кончается, клоунам пора обедать.

Галя, Джаннат и Олечка тотчас вышли из палаты, а Варя откинула одеяло и сказала нянечке:

– Я только чехол перевяжу.

Она придвинула к кровати стул и, положив на него ногу, стала медленно стягивать с неё чехол. Надя посмотрела на открывшийся аппарат и ужаснулась. Варина нога была продета в два металлических кольца величиной с глубокую тарелку. Из колец торчали во все стороны блестящие спицы. А выходили они прямо из ноги и прикреплялись к кольцам металлическими зажимами, похожими на подвязки.

«Если спицы выходят с обеих сторон ноги, значит, ими прокалывают кость, – сообразила Надя и расстроилась окончательно. – Ведь сверлить кость очень больно».

– И ты марш в столовую, чего пригорюнилась? – обратилась к ней нянечка и погладила Надю по волосам.

Надя не выдержала и разрыдалась.

– Ну чего ты, чего? – закудахтала над ней маленькая нянечка. – Вареньке ведь только три дня назад операцию сделали, вот и ходит с трудом… Погоди, Варюша, я тебе подсоблю. – И нянечка помогла ей встать с кровати.

А Надя никак не могла перестать плакать. Хотела и не могла. Так всё хорошо началось, когда в весёлую игру играли. Надя даже забыла, что она в больнице… А ведь скоро ей самой наденут этот страшный аппарат.

– Таким героем пришла, а ревёшь без причины, – подавая Варе костыли, говорила Наде нянечка. – И потерпеть-то придётся всего ничего, а потом так будешь резвиться и бегать на этих аппаратах, что врачи сердиться начнут. Вон Лайна из седьмой палаты уже на вторую неделю после операции одна танец трёх лебедей нам станцевала. – И маленькая нянечка сама прошлась по палате лебёдушкой.

Надя не удержалась и рассмеялась сквозь слёзы.

– Вот и перестал дождик лить, – улыбнулась ей нянечка. – Ты погоди, познакомишься с нашей «Птичьей палатой», так совсем развеселишься. Знаешь, какие там малыши потешные! В момент со смеху уморят. Один Юрик Хохлачёв чего стоит. Ему всего девять месяцев. Он с мамой лежит. А отец его электромонтёр. Так ежели Юрик увидит где лампочку, сразу показывает на неё пальцем и кричит, ровно заводской гудок: «Папа-а-а!» Он, верно, думает, что все провода да лампочки проводит его отец. Говорить-то ничего не умеет ещё, вот и кричит на лампочки: «Папа-па го-го!» – Маленькая нянечка присела к Наде на краешек кровати и заговорщически предложила: – Потопали в столовку!

Надя отказалась. Мама хорошо накормила её перед больницей, и есть не хотелось. Нянечка покачала головой и вышла. А Надя, вспомнив о маме, загрустила ещё больше. Теперь она не увидит маму до самого воскресенья. Приёмные дни в детском отделении два раза в неделю. Каждый день пускают мам к тем детям, у кого недавно сделана операция. Значит, ко всем, кроме неё, завтра и послезавтра придут мамы. Нет, такой одинокой и заброшенной она ещё никогда себя не чувствовала… ей стало ужасно тоскливо. Хорошо, что в палату спять вошла маленькая нянечка. Она держала в руках полную сумку.

– Принимай, Наденька, гостинца. Вот тебе мама сколько накупила!

– Ой, зачем это она… – смутилась Надя, беря из рук нянечки тяжёлую сумку, и вдруг обрадовалась: – Девочки придут из столовой, а я их угощу конфетами и соком. И вы, нянечка, приходите. Мы тут пир устроим.

– Ну и затейница ты! – засмеялась нянечка Нина и пообещала: – Приду к вам, зайду, только приберу в коридоре. – И она ушла, захватив с собой пустую сумку.

А Надя принялась расставлять на большом столе, который стоял у окна, бутылки с яблочным соком и раскладывать печенье с конфетами на вырванные из блокнота бумажные листочки. Как хорошо, что ей пришло в голову устроить этот пир. Наде очень хотелось хоть чем-нибудь порадовать девочек. Ведь у Джаннат с Галей на ногах тоже такие же мешки, и им, наверное, очень больно.

Разложив угощение, Надя отошла к дверям и с удовольствием оглядела стол. Скорей бы приходили её новые подружки!

Глава шестая. Первое утро

Девочки напировались так, что маленькой нянечке Нине пришлось отводить их ужинать под конвоем. После ужина все смотрели в холле телевизор, а потом легли спать.

– Кто какой сон увидит, рассказывать не скрывая, – закутываясь в одеяло, объявила Джаннат Шамхалова.

– Хорошо, – ответила ей Олечка и тут же уснула.

– Что рассказывать, если мне почти ничего никогда не снится, – зевая, возразила Скульская.

Надя тоже скоро уснула и спала крепко, без всяких снов, до тех пор, пока их всех не разбудила усталая и немного бледная после ночного дежурства маленькая нянечка.

– Девочки, просыпайтесь! Скоро врачи придут, а вы ещё неумытые.

Надя приоткрыла глаза и увидела, что нянечка Нина стаскивает одеяло с Олечки. Она была ужасно сонная, но всё равно очень хорошенькая, прямо куколка из магазина.

– Ну, Ниночка, ну дай ещё немножко поспать, – капризным голосом просила она. – Я сон не досмотрела.

– Запомни, на чём остановилась, и в тихий час досмотришь, – ответила ей маленькая нянечка и, чтобы окончательно разбудить Олечку, спросила: – А тебе что снилось-то?

– Ой, что мне снилось! Просто чудо! – садясь на кровать, всплеснула здоровой рукой Олечка. – Будто я приехала домой совсем здоровая. Всё-всё у меня срослось как нужно. А аппарат с кольцами и спицами везде за мной ходит. Куда бы я ни пошла, везде за мной идёт. Я даже рассердилась на него и ногами затопала. А потом позвала тётю Ганночку, и она его в кладовку заперла.

– Всё-то в твоём сне перепуталось, – потягиваясь в постели, фыркнула Галя Скульская. – Тётя Ганна здесь работает, а во сне ты уже дома была. Как же она могла запереть аппарат в кладовую?

– А вот так: взяла и заперла! – рассмеялась Олечка, показывая свои ровные, белые зубы.

Надя ещё не видела тёти Ганны, но вчера во время пира узнала от девочек, что тётя Ганна «директор» всех колец, спиц, зажимов, костылей и ортопедических подушек, обтянутых клеёнкой и набитых войлоком. Их подкладывают больным после операции, чтобы ноги и руки находились в нужном положении. Девочки очень хорошо относились к тёте Ганне. Даже ворчливая Галя сказала:

– Её Глафирой Павловной зовут, а Ганночкой старшие ребята прозвали за то, что она очень внимательная к больным.

– Она мне так после операции постель взбила, что нога сразу перестала ныть, – протирая платком очки, сказала Варя.

– А мне костыли бинтами знаешь как обмотала! Даже под мышками совсем больно не было, – сверкнула своими чёрными глазами Джаннат Шамхалова.

– Всё равно лучше всех у нас сестра-хозяйка, – подпрыгивая на кровати, объявила Олечка. – Она мне всегда расшитые полотенца даёт.

Девочки поспешили в умывальню, а когда вернулись, увидели на своих кроватях чистое бельё, а на тумбочках новые салфетки. Значит, к ним заходила сестра-хозяйка.

К обходу врачей девочки были уже умыты, причёсаны и сидели на кроватях с таким видом, точно в гости собрались.

Отворилась дверь, но вместо врачей, к которым Надя приготовилась, в палату просунулся голубой бант с большими любопытными глазами.

– Верив топ-топ! – объявили любопытные глаза и исчезли, оставив дверь приоткрытой.

– «Птичья палата» всегда всех об обходе предупреждает, – сказала Наде Джаннат Шамхалова.

Почти тут же к ним вошли та самая женщина-врач, которая осматривала Надю вчера, молодой врач-практикант и дежурная сестра.

Вероника Ивановна была заведующей детским отделением.

– Доброе утро, девочки, – сказала она всем и стала смотреть температурные листы, привешенные к кроватям.

– Доброе утро, – нестройно ответили девочки, следя за врачом.

Вероника Ивановна осталась довольна всеми. Даже чуть-чуть повышенная температура у Вари из Братска её не смутила: воспалительный процесс вокруг одной спицы начал затухать.

– Почему не подняли вчера кровать? – спросила она сестру, перейдя к Гале Скульской. – Из-за вашей небрежности у девочки небольшой отёк пальцев ноги. Сейчас же установите кровать как нужно и сделайте массаж.

Сестра записала в блокнот распоряжение Вероники Ивановны и стала нервно покусывать кончик шариковой ручки. Конечно, ей было неприятно получать замечание при всех. Но ведь она сама виновата. Не подняла с одной стороны ножки кровати, вот у Гали и получился отёк.

Вероника Ивановна внимательно осмотрела у Олечки руку в аппарате и сообщила, что у неё хорошие снимки. Кость срастается правильно, и мозоль уже крепкая.

Олечка была в восторге. Она захлопала здоровой ладошкой по коленке и показала Веронике Ивановне расшитое полотенце, которое оставила ей сестра-хозяйка.

– Смотри не корми его киселём, – пошутила Вероника Ивановна и, осмотрев Джаннат Шамхалову, строго предупредила: – Надо больше ногу разрабатывать, а то коленка не будет разгибаться.

– Надо, – покорно согласилась Джаннат. – У нас в Баку даже здоровым говорят: «Будешь двигаться – через хребет перевалишь, засидишься – в яму свалишься».

– Вот видишь, – улыбнулась Вероника Ивановна и пошла к дверям.

Надю Вероника Ивановна не осматривала. Ей пока ничего не сделали.

– Кто на что жалуется? – спросила она перед уходом.

Девочки молчали. И вдруг раздалось всхлипывание.

– Ты что, Скульская? – обернулась к ней Вероника Ивановна.

– Мне ногу больно, которая отекла, – выдавила из себя Галя.

– Это неправда, – возразила Вероника Ивановна, – нога у тебя немножко отекла, но болеть она не может.

– А у меня болит, – уже совсем неуверенно пробурчала Галя.

– Любишь ты, Скульская, фантазировать, – укорила её Вероника Ивановна и обратилась уже к Наде: – Тебе у нас нравится?

– Да, – кивнула Надя головой и решилась спросить то, что её мучило уже второй день: – А когда мне сделают операцию?

– Будем тебя готовить, – ответила Вероника Ивановна и сказала сестре: Сегодня же начните делать анализы.

Сестра снова записала распоряжение Вероники Ивановны в свой блокнот. А Вероника Ивановна перед уходом ещё раз погладила Олечку по её кудрявой головке.

Олечка была всеобщей любимицей. Одна Галя Скульская относилась к ней безразлично. По возрасту Олечке полагалось лежать в палате первоклассников, но там нет мест, вот её и положили к старшим. Надя как увидела Олечку, сразу назвала её про себя «Куколкой». Но дня через два, когда Олечка надела свой зелёный халатик, а на волосы повязала красную косыночку, Надя переименовала её в «Земляничку».

Зато Скульскую за её въедливый характер Надя прозвала «Цибулей». По-украински «цибуля» – «лук». Галя всегда злилась, если лук попадался ей в супе, и кричала: «Паршивый цибулька весь суп испортил!» И отставляла тарелку. Кроме того, лук едкий, от него даже плакать хочется, когда начнёшь резать. И от Гали девочки не раз плакали. Особенно Олечка. Вот Надя и прозвала её Цибулей.

Вообще Галя держалась в палате, как самая тяжёлая больная, часто охала, жаловалась на боль, а во время обхода врачей всегда старалась, чтобы они уделяли ей внимания больше, чем другим. А ведь у неё всего лишь была искривлена одна нога, и то не сильно. Надя ещё прошлым летом, в санатории, заметила, что Цибуля любит вредничать. Вот и три дня назад позвала Надя всех девочек на пир, который устроила так неожиданно. Все обрадовались, быстро сели за стол, а Цибуля подошла к столу с таким видом, будто делает Наде громадное одолжение. И под конец пира, когда на тарелках почти ничего не осталось, Галя спросила Надю:

– Небось не всё на стол выложила, припрятала что-нибудь сладенькое?

От такого вопроса Надя даже растерялась.

– Ничего не осталось, можешь проверить, – сказала она и покраснела, точно в самом деле что-нибудь припрятала.

«Какая же эта Скульская бессовестная! И сама неприятная: глаза – щёлки, нос толстый и уши оттопыренные. Даже волосы их не скрывают. Одним своим кислым взглядом на кого хочешь тоску нагонит».

Вот Джаннат Шамхалова совсем другая – весёлая, простая. И смуглое личико у неё очень симпатичное. Особенно когда Джаннат поёт. Голос у неё звонкий-звонкий. Могла бы со временем певицей стать или музыкальным клоуном. Женщины тоже такими клоунами бывают. Даже интересно: снимет клоун после выступления парик с носом, а под ним женское лицо. Но Джаннат хочет быть учительницей. Только бы ноги вылечить!

Впрочем, больше всех Наде понравилась самая высокая девочка в их палате – Варя из Братска. Конечно, не потому, что она уже хорошо выросла и могла не опасаться, что останется маленькой на всю жизнь. Варя понравилась ей своим спокойным, справедливым характером и ещё умением постоять за себя и подруг. Как раз этого-то не хватало самой Наде.

Варя была некрасивая, всегда ходила в очках, но две толстые косы, которые она укладывала венцом вокруг головы, шли к ней. И имя Варе очень подходило. В нём тоже слышалось что-то мягкое и приветливое.

Наде захотелось подружиться с Варей, и после обхода врачей она ей сказала:

– Давай помогу убраться в тумбочке. Ведь тебе трудно наклоняться. – И, не дожидаясь ответа, Надя раскрыла дверцу Вариной тумбочки. – Ой, как тут чисто! – вырвалось у нее. – Выходит, мне не у тебя, а у себя убираться надо.

Девочки рассмеялись и стали вместе выбрасывать из Надиной тумбочки всё лишнее.

– Какие в нашем коридоре красивые вазочки висят, – сказала Надя, расставляя у себя в ящике стеклянные банки с компотом (вчера их принесла мама). – Прямо настоящие стволы берёзок! И на каждой божья коровка ползёт.

– Ну да? – удивилась Варя. – Какая же ты наблюдательная! Я больше тебя здесь лечусь, а коровок на вазочках не заметила.

Наде это было очень приятно услышать. Ведь она в самом деле любит наблюдать и почти всегда что-нибудь подмечает. Вот и врачей-женщин она уже ни за что не спутает с медсёстрами, а медсестёр с нянечками. Хотя никаких отличительных знаков, как военные, они не носят. Зато, если внимательно приглядеться, их можно различить по халатам.

Врачи надевают халаты с отложными воротничками и застёгивают их впереди на все пуговицы. На головах у них белые стоячие колпачки. Халаты у врачей накрахмалены так, что, проходя мимо больных, они оставляют какой-то вкусный хруст, точно кто-то рядом с аппетитом жуёт капустную кочерыжку.

Медсёстры носят халаты без пуговиц. У них на халатах пояс, который завязывается замысловатым бантом сзади. На головах у медсестёр не шапочки, а белые косынки. Карманы на халатах всегда оттопырены, потому что там лежат бинты и пакетики с таблетками.

А у нянечек хоть халаты надеты правильно, но кажется, что они носят их задом-наперед. Это потому, что застёжка у них на спине. Рукава у всех нянечек засучены по локоть. Ведь они постоянно что-то трут, моют, чистят. Надя не успела вспомнить, какие у них косынки, как вошла нянечка Нина и сказала:

– Погодка-то, точно лето посерёдке, а вы закупорились. А ну марш на улицу! Мы вам тут порядок наведём. Генералку устроим.

– А почему ты не дома? Ведь всю ночь дежурила? – спросила её Варя.

В ответ маленькая нянечка только руками замахала.

Все знали, что больница для неё – родной дом. Прикурнёт где-нибудь в уголке после ночного дежурства часок-другой – и опять за дела. Маленькая нянечка даже в выходные дни в больницу заглядывала. Кому-то принесёт продукты с рынка, а про кого-то ей самой узнать захочется, как себя чувствует. Наверное, поэтому её все так и любили.

– А что такое «генералка»? – спросила Надя у девочек.

– Это такая уборка, когда всё вверх дном переворачивают, – проворчала недовольная тем, что надо выходить из палаты, Галя Скульская и тут же предупредила нянечек: – В моей тумбочке ничего не трогайте, сама уберу.

Девочки пошли в сад, а маленькая Нина и другая нянечка, пожилая и грузная, напоминающая своим постоянным пыхтением стиральную машину, уже принялись мыть окна. Потом они вымыли пол, протёрли стеклянную дверь и вынесли во двор одеяла с матрацами. Там они на специально устроенном длинном столе начали выстукивать всё палками.

– Опять, наверное, к нам какое-нибудь начальство явится, – глядя на нянечек, проворчала Галя-Цибуля.