Текст книги "Там, вдали, за рекой (с илл.)"

Автор книги: Юрий Коринец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Человек с костылём

Я приподнялся на локте и увидел, что мимо нас идут те двое. Они несли в руках свои удочки, а больше у них ничего не было. Они ничего не поймали!

– Ну как, поймали? – крикнул я им нарочно.

Ханг и Чанг смотрели на этих двоих, рыча и скаля зубы. Шерсть на них встала дыбом.

– Уберите собак! – сказал первый и остановился.

Второй тоже остановился. Он был совсем бледный.

– Идите… – крикнул им дядя. – Собаки не тронут!

Те двое снова двинулись, следя за собаками и далеко обходя нас по берегу.

– Ну как, поймали? – опять крикнул я.

Но они ничего не ответили. Я засмеялся.

– Перестань, – сказала мама. – Зачем ты их дразнишь?

Но те двое ничего не ответили. Да и что им было ответить?..

Но когда они отошли подальше, второй вдруг обернулся.

– А собак надо держать в намордниках! – крикнул он. – Шляются тут всякие! Мы милицию вызовем!

– Вот видишь! – сказала мама. – Теперь будут неприятности…

– Ничего не будет! – сказал дядя. – Никого они не вызовут. А вызовут – тоже не будет.

– А может быть, будет, – сказала мама. – Мало ли что они наговорят… И будут неприятности. Не надо было их дразнить. И показывать им свою рыбу. А уж если показали, научили бы их ловить!

– Вот ещё! – сказал дядя. – Буду я каждому первому встречному открывать свои секреты!.. Правда, Чанг?

Чанг лизнул дядю в нос. И Ханг тоже лизнул дядю в нос.

Я тоже сказал:

– Правда, Чанг?

И собаки по очереди лизнули меня в нос.

– Ты-то уж помолчи! – сказал дядя. – Это всё ты виноват! Вечно лезешь не в своё дело!

– А что он сделал? – спросила мама.

– Подробности не имеют значения! – сказал папа.

– Сколько раз я тебе говорила, – сказала мама, – сколько раз я тебе говорила: не лезь в разговоры взрослых! Ты всегда всё испортишь!

– Ну ладно, – сказал папа. – Ничего не произошло, а вы уже волнуетесь. Давайте лучше отдохнём.

Мой папа всегда всех успокаивал. Он был очень тихий человек.

Мы прилегли отдохнуть. Мы залезли в палатку – там была тень. Ханг и Чанг легли возле палатки.

Я лежал у входа в палатку на своём плаще на животе, положив локти на рюкзак, а подбородок – на руки, и смотрел на жёлтый одуванчик. Одуванчик рос прямо передо мной, у входа в палатку. У него были зубчатые остро-зелёные листья, а сам он был ярко-жёлтый, ядовитого цвета, потому что он только что распустился. Это был первый весенний одуванчик. На его цветке ползала какая-то чёрненькая букашка. У букашки было блестящее, приплюснутое с боков тельце величиной с пшеничнику и маленькая-маленькая головка, величиной с булавочную головку. На головке торчало два тоненьких усика, тоненьких, как паутинки, и букашка всё время шевелила этими усиками, барахтаясь в лепесточках цветка. Я опустил глаза и посмотрел сквозь одуванчик. Одуванчик сразу стал огромным; он заслонил собою весь мир: он заслонил толстые брёвна костра, и огонь над ними, и маленькую берёзку позади костра, и луг позади берёзки, и пять белых козочек, бродивших по лугу, и деревню за лугом, и небо, и облака. И я представил себе мир с точки зрения этой букашки. «Каким он должен представляться ей огромным, этот мир!» – подумал я о букашке и закрыл глаза… И увидел поплавок! Да, да, я увидел поверхность реки и на ней мой поплавок, который дёргался, и по воде от него расходились круги, и он начинал тонуть… Я открывал глаза и опять видел тёмный силуэт одуванчика на фоне вспыхивавшего неба и пёстрой земли, которые опять уплывали, когда я закрывал глаза, – и тогда я опять видел поплавок на воде, а потом опять одуванчик, небо и землю, а потом опять поплавок… И тут я заснул.

Я проснулся от шума.

– Ханг! Чанг! Ханг! Хачанг! Доннерветтер! Хачанг!..

«Что такое?» – подумал я. Я сначала подумал, что это мне снится. Но это не снилось. Это кричали папа, мама и дядя.

– Хачанг! – кричал дядя. – Хачанг!

Когда дядя звал двух собак сразу, он всегда кричал «Хачанг».

Я вскочил и огляделся по сторонам.

Я увидел на лугу потрясающую карусель! Вот это была карусель! Я увидел, как по широкому кругу носятся: маленькая беленькая козочка, за козочкой – Ханг, за Хангом – Чанг, за Чангом – дядя, за дядей – папа, за папой – мама, а за мамой – те двое, а за теми двумя – какие-то женщины… Шум стоял страшный! Дядя орал, папа кричал, мама кричала, козочка блеяла, женщины причитали, те двое ругались. Только Ханг и Чанг мчались по кругу молча. Языки у них были вывалены, клыки оскалены, шерсть стояла дыбом, а глаза чуть не выскакивали из орбит.

А в середине этого сумасшедшего круга стояли ещё четыре козочки, тесно прижавшись друг к другу и дрожа с головы до ног. И тоже блеяли.

Вот это была карусель, скажу я вам! Такой карусели я в жизни не видывал. Ни до, ни после. Вот это была карусель!

Потом-то я смеялся. И дядя смеялся, и папа, и мама смеялись, но в тот момент нам было не до смеха.

Я кинулся в этот круг наперерез собакам, прямо на Ханга, и через секунду Ханг сбил меня с ног. В тот же момент на нас налетел Чанг, и мы покатились клубком по земле. Ханг и Чанг кусали друг друга, и шерсть летела от них клочьями.

– Так ему! – кричал дядя. – Дай Хангу! Дай ему!

Я так и знал, что это подстроил Ханг. В нём пробудились звериные инстинкты. В нём часто пробуждались звериные инстинкты, когда он видел близко какую-нибудь кошку, козу или телёнка. Такое уж он был существо!

И вдруг я увидел человека, который бежал к нам из деревни через луг, как-то странно припрыгивая. В одной руке он держал костыль, а в другой – ружьё. Он хотел застрелить собак!

– Дя-дя-а! – заорал я. – Дя-дя-а! – и указал рукой на человека с костылём.

Но дядя уже его сам заметил. Мой дядя всё замечал вовремя.

– Хачанг! – прошипел дядя одними губами.

В мгновение ока чёрный клубок превратился в Ханга и Чанга. Они встали и послушно подошли к дяде, зализывая свои раны.

– Сидеть! – прошипел дядя.

– Что здесь происходит? – крикнул человек с костылём.

Он подходил к нам. Он был в фуражке с красным околышем. И те двое, и трое женщин тоже подошли к нам, возбуждённо разговаривая и размахивая руками. Все они остановились на почтительном расстоянии, потому что Ханг и Чанг оскалили зубы и зарычали. Вид у них был внушительный!

– Что здесь происходит? – грозно повторил человек с костылём.

– Какие-то иностранцы! – крикнул первый из тех двоих. – Шляются тут по берегу!

– Что вы говорите! – сказала мама. – Какие мы иностранцы!

– Ясно, иностранцы!

– Костры палят! – крикнула женщина.

– Коз травят! – крикнула вторая.

– И рыбу травят! – крикнул один из тех двоих. – Я сам видел! Вон тот! – и показал пальцем на дядю.

– Боже мой! Этого ещё не хватало! – сказала мама.

– Потрудитесь объяснить! – сказал человек с костылём. – А собак надо держать в намордниках!

– А вы кто такой? – спросил дядя.

Дядя был совершенно спокоен. Он только попыхивал своей трубкой.

– Я бригадир! – сказал человек, поправляя на плече ружьё. – В чём дело?

– Ни в чём! – сказал дядя, не вынимая изо рта трубки. – Я не понимаю, что вы так разволновались! Просто мы здесь отдыхаем. И ловим рыбу.

– Вы лучше расскажите, как вы её травите! – крикнул один из тех. – Я сам видел! Бомбами!

– Мы их прикармливали! – сказал я. – Глиняными пирогами!

– Помолчи! – сказал папа. – Подробности не имеют значения…

– Знаем мы эти пироги! – крикнул второй из тех двоих. – Травили! Я сам видел – бомбами!

– И коз травили! – крикнула одна из женщин.

– Никто их не травил! – сказал дядя. – Козы сами полезли к собакам. Они полезли первые! Собаки их немного погоняли, вот и всё!

И тут все женщины затараторили разом: «Что это такое!.. Ну и дела!.. Иностранцы!.. Травили… Намордники… Забрать!.. Козы ели собак… Моя коза!..»

«Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!» – сказали Ханг и Чанг.

И тут один голос покрыл все остальные:

– Моя коза! Моякозамоякозамоякоза! Где коза?

Это кричала хозяйка козы.

Дядя обернулся.

И все обернулись.

Но там, куда все посмотрели, стояло только четыре козы. Пятой козы, той, которую гоняли по кругу, не было видно…

– Они ее съели! – крикнула женщина.

– Утопили!

Все опять зашумели.

– Тише! – сказал человек с костылём. – Ваши документы! – обратился он к дяде.

Подойти он боялся из-за собак.

– Придётся проследовать в контору! – сказал он. – Там разберёмся.

– Место! – приказал дядя собакам и подошёл к человеку с костылём.

Дядя отдал ему документы. Человек стал их просматривать.

Мы молчали, а женщины о чём-то перешёптывались с теми двумя и смотрели на дядю. А мы смотрели на человека с костылём. Вдруг его лицо прояснилось. Он посмотрел на дядю, но совсем по-другому. Он был смущён.

– Очень сожалею, товарищ, – сказал он дяде. – Но придётся проследовать. И вам придётся проследовать, – сказал он тем двоим и женщинам. – Там разберёмся!

Но тут вдруг раздалось блеяние – оно шло откуда-то с неба.

Все посмотрели наверх…

– Вон ваша коза! – сказал дядя.

Он ткнул трубкой в небо. И все увидели козу…

Коза стояла на трубе, на крыше деревянной баньки…

Сначала все оторопели, а потом рассмеялись. Первым рассмеялся дядя, потом я, потом мама, потом папа, а потом человек с костылём, а потом женщины. А те двое не смеялись – они стояли мрачные.

– Ну и дела! – сказал человек с костылём. – Бывает! – и отдал дяде документы.

– Манечка! – крикнула хозяйка козы. – Подь сюда, Манечка!

Коза заблеяла, но не слезла.

– А насчёт рыбы вы не сомневайтесь! – сказал дядя. – Мы её не травили.

– Я и не сомневаюсь, товарищ начальник! – сказал человек с костылём. – Хорошие у вас собаки!

– Чудо собаки! – сказал дядя.

– Я вижу, что чудо!

– Породистые! – сказал я. – Медалисты!

– Я вижу! Можно погладить?

– Пожалуйста! – сказал дядя. – Они не тронут. Лежать! – приказал он.

Ханг и Чанг легли на траву. Человек с костылём осторожно погладил сначала Ханга, потом Чанга.

– А нам можно? – спросили женщины.

– Гладьте, гладьте! – сказал я. – Гладьте!

Женщины тоже погладили собак.

– Сроду таких не видывала! – сказала хозяйка козы.

– А конфетку возьмут? – спросил человек с костылём.

Он достал из кармана конфетку и по очереди протянул её Хангу и Чангу. Те гордо отвернулись.

– Ну и собаки! – засмеялись женщины. – Умнее людей!

– Ещё бы! – сказал человек с костылём. – Военные! Отдай им конфетки, – сказал он и протянул мне две конфетки.

Я кинул конфетки – Ханг и Чанг молниеносно лязгнули челюстями.

– Глянь-кось! – сказала одна из женщин, и все опять засмеялись.

– Разве можно таким умницам надевать намордник?! – сказал человек с костылём. – Разве можно! – И он опять погладил собак.

– А нам можно погладить? – спросил первый из тех двоих.

Но человек с костылём строго на него посмотрел.

– А ваши документы? – спросил он.

– С собой нет, – сказал первый.

– Как так?

– Нет с собой, – сказал второй.

– Ты знаешь их, Марья? – спросил человек с костылём у одной из женщин.

– Этих-то? – переспросила Марья.

– Не знаем! – сказала хозяйка козы. – Подь сюда, Манечка!

– Видать видели, – сказала третья, – а кто такие, не знаем. Мало ли кто…

Человек с костылём нахмурился.

– Придётся пройти в контору! – сказал он тем двоим.

– Товарищ начальник!.. – начал было первый.

– Да забрать их! – сказала хозяйка козы. – Мало ли кто тут шляется… Взбаламутили всех!

– Хороших людей обидели! – сказала другая.

Человек с костылём приложил к козырьку руку.

– Всего хорошего! – сказал он дяде. – Желаю приятно провести время! А вы пройдите…

Шаровая молния

– Вот к чему приводят разговоры некоторых безответственных личностей! – сказал дядя, когда мы остались одни, и посмотрел на меня долгим взглядом. – Признаёшь свои ошибки?

– Признаю! – сказал я тихо.

– Ну, раз признаёшь, пойдём ловить! Хотя мы вряд ли что-либо поймаем…

– Почему?

– Кости болят, – сказал дядя. – К дождю…

Но мы всё-таки пошли – «для очистки совести», как говорил дядя.

Мы опять заняли свои места возле кустиков. Было часов семь вечера. Должен был начаться вечерний клёв. Но рыба не клевала. Очевидно, она предчувствовала перемену погоды. Рыба это всегда остро чувствует. Тогда она не клюёт: она уходит в глубину и там сидит, ожидая перемен.

Мой дядя тоже остро чувствовал перемену погоды. К перемене погоды у дяди всегда болели старые раны. И ныли кости. Дядя всегда очень точно предсказывал перемену погоды. Лучше всякого бюро погоды. Потому что дядя был очень нервный. И раненый. А спокойным дядя был просто потому, что у него была очень сильная воля. На самом деле он был очень неспокойный – внутренне. Но этого он никому не показывал. «Учитесь властвовать собой!» – часто говорил мой дядя разным невыдержанным людям. Сам-то он властвовал собой прекрасно! И погоду он предсказывал прекрасно! Дядя умел предсказывать грозу, дождь, снег, заморозки и жару. И всё всегда точно сбывалось. И сейчас дядя тоже сказал:

– Будет гроза! – и показал на запад.

На западе над горизонтом появилась тёмно-синяя полоса, которая постепенно росла. Она росла всё быстрее. Скоро полоса закрыла солнце и стала быстро приближаться, заволакивая всё небо. Подул ветер, и стало прохладно. Зарябила река, сразу потемнев; испуганно затрепетали ивовые кустики. Ласточки носились над самой водой, тоже предвещая грозу. Я с трудом закидывал свою удочку – сильные порывы ветра отшвыривали леску назад. Ветер дул нам в лицо. За поплавком стало невозможно следить, потому что было непонятно: клюёт ли рыба или поплавок просто дёргается от ветра. Стал накрапывать дождь.

Мы побежали в палатку. Мама была уже там. И Ханг и Чанг тоже сидели там. Мы все залезли в палатку. В палатке было тесно, темно и уютно.

По брезенту барабанил дождь. Он барабанил всё сильнее, и ветер дёргал за край брезента, пытаясь повалить палатку. Но дядя укрепил её крепко.

Я опять лежал у входа и глядел наружу. И дядя глядел наружу. Потому что мы с дядей любили грозу. А мама не любила грозу. И Ханг и Чанг тоже не любили грозу.

– «Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом!» – громко прочёл дядя. – Вот как надо писать стихи! – воскликнул дядя. – Это Тютчев! Прекрасный поэт, который изумительно чувствовал природу. Запомни это, мой мальчик!

Но тут сверкнула молния и ударил такой гром, что все вздрогнули…

– Ничего себе, «играя», – сказала мама.

– Доннерветтер! – крикнул дядя. – Стихия! Это прекрасно! Это возвышает человека! А воздух! Какой воздух!

Меня тоже охватил восторг.

– «Дождик, дождик, пуще, дам тебе гущи!» – заорал я.

Опять сверкнула молния и ударил гром – прямо над нашими головами. Ханг и Чанг заворочались и жалобно заскулили.

– «Мы шли под грохот канонады…» – запел дядя.

– «Мы смерти смотрели в лицо!» – подхватил я восторженно.

Гром! Молния!

– «Вперёд продвигались отряды…» – пел дядя.

Молния! Гром!

– «Спартаковцев, смелых бойцов!» – орал я.

Молния!! Гром!! Гром!! Молния!! Это наступают враги! Но мы с дядей не боимся! Ветер рвёт стены палатки! Удар! Ещё удар! А мы поём!

– Ура-а! – кричу я.

Ханг и Чанг подняли морды и завыли.

– Замолчите! – кричит мама. – У меня лопнут перепонки! – Она закрыла уши руками.

Папа тоже что-то сказал, но его совсем не было слышно. Мы с дядей не обращали на них внимания.

– «Вихри враждебные веют над нами…» – затянул дядя.

– «Тёмные силы нас злобно гнетут!» – подхватил я.

 
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас ещё судьбы безвестные ждут!..
 

Взрыв!! Удар!! Ещё удар!!

 
На бой кровавый,
Святой и правый,
Марш, марш вперёд,
Рабочий народ!..
 

Грохочет канонада! Ослепительно вспыхивают разрывы! Пулемёты хлещут по стенам палатки! Но мы с дядей не обращаем внимания! Мы поём во всё горло! Мама сидит, зажав уши руками. А папа тоже поёт – одними губами. Ханг и Чанг смотрят на нас с удивлением. От удивления они даже выть перестали. Сидят и дрожат…

Так мы с дядей допели до конца. Под аккомпанемент грома и молнии. Мой дядя прекрасно поёт! И я прекрасно пою, особенно вот так, во время грозы. И в ванной, когда течёт вода. В ванной я тоже прекрасно пою. Но лучше всего я пою во время грозы! Во время грозы я пою замечательно.

Порывы ветра постепенно стихают, и дождь становится более ровным. И гроза удаляется.

Я выглянул из палатки. Стало совсем темно. Костёр наш давно потух – его не слышно и не видно. Вообще ничего не видно. И я опять чувствую себя на краю света. Опять в целом мире нет ничего, кроме этой палатки, затерянной в кромешной тьме, и никого, кроме меня, дяди, мамы, папы, Ханга и Чанга.

И вдруг я услышал какой-то жужжащий, посвистывающий звук…

– Что это? – спросила мама.

Дядя открыл полог и выглянул из палатки.

– Шаровая молния! – сказал дядя.

У входа в палатку стояла шаровая молния величиной с человеческую голову.

Молния висела совсем низко над травой, сантиметрах в тридцати от земли. Она излучала мертвенный свет и выбрасывала искры, издавая жужжащий и посвистывающий звук. Казалось, она раздумывала, зайти ли в палатку.

Чанг зарычал и хотел на неё броситься, но дядя вовремя схватил его за загривок.

– Лежать! – прошептал он.

Мы лежали и смотрели на молнию, как загипнотизированные.

– Хотите, я её вам поймаю? – спросил дядя.

– Замолчи! – крикнула мама. – Ты сумасшедший! Я запрещаю тебе ловить эту молнию! Подумай о ребёнке!

– Ты её можешь поймать? – прошептал я.

– Запросто! – сказал дядя.

И тут молния двинулась – она стала приближаться к палатке… Красивый светящийся шар медленно плыл в воздухе, жужжа и разбрызгивая искры, как огромный бенгальский огонь…

– Нагните головы! – сказал дядя.

Мы прижались к земле. Собаки тоже прижались к земле. Молния стояла совсем рядом над моей головой, обрызгивая меня белыми искрами. Она была так близко, что если бы я протянул руку, я бы достал её рукой!

Всё вокруг осветилось таинственным светом: трава, край брезента, наши головы на земле… Позади молнии всё было темным-темно. Молния опустилась, коснулась мокрой травы… Я услышал шипение пара… И вдруг она исчезла! На месте молнии осталась лёгкая дымка…

Я вскочил. Ханг и Чанг тоже вскочили и принялись рыть лапами землю в том месте, где исчез огненный шар.

– Где она? – спросил я.

– Ушла в землю, – сказал дядя. – Молния всегда уходит в землю.

– А почему она не взорвалась?

– Скажи спасибо, что она не взорвалась! Нам просто повезло! – сказала мама.

– Нам действительно повезло! – сказал дядя. – Как нам повезло! Такие вещи встречаются чрезвычайно редко! Можно прожить всю жизнь, так и не увидев шаровой молнии! Я считаю, что нам просто сногсшибательно повезло!

– Лучше бы нам так больше никогда не везло! – сказала мама.

– Ты ошибаешься! – сказал дядя. – Это такое счастье! Тем более для мальчика!

– Ты сумасшедший! – сказала мама. – Ты всегда был сумасшедшим и остался сумасшедшим! И всегда будешь сумасшедшим! Хоть я тебя и люблю!

– Я тебя тоже люблю! – крикнул дядя. – Раскрасавица ты моя!

Они поцеловались. Мама действительно была очень красивой.

– А ты ловил шаровую молнию? – спросил я.

– Ловил! – сказал дядя.

– Как?

Дядя достал свою трубку, набил её табаком из кисета, раскурил и выпустил сквозь усы целое облако дыма.

– Один раз, – сказал он, – во время рыбалки я вот так же увидел шаровую молнию. Она остановилась метрах в трёх от меня, она была ещё больше этой, огромная – около метра в диаметре! Не то что эта малютка!

– А бывают ещё больше? – спросил я.

– Ещё бы! – сказал дядя. – Бывают до двадцати метров в диаметре. Но моя была небольшая – около метра. Так вот…

– А как ты её поймал?

– Не перебивай дядю! – сказала мама.

– На блесну! Я поймал её на блесну!

– Эх-хе-хе! – сказал папа.

– Я поймал её на блесну! – повторил дядя и свирепо посмотрел на папу. – Правда, сначала я допустил ошибку…

– Какую ошибку?

– Сначала я схватил подсачник и хотел её поддеть подсачником. Но это было глупо, потому что она его тут же прожгла! Тогда я сообразил! Я схватил свой спиннинг и показал ей блесну! И она пошла на блесну… Она таки клюнула, доннерветтер! – Дядя восторженно рассмеялся.

– А дальше? – спросил я.

– Она присосалась к блесне и повисла на спиннинге! Вот это было зрелище, скажу я вам! Она висела и кипела, а я держал её на весу. Мне совсем не было тяжело, потому что она была лёгкая, как пушинка!

– А куда ты её дел? – спросил я.

– Вот в том-то и дело… – развёл дядя руками. – В том-то и дело, что я не знал, куда её деть! Рюкзак она бы прожгла. И ушла бы в землю! Вот если бы у меня был асбест или ещё какой-нибудь изоляционный материал, можно было бы выложить этим материалом рюкзак и запихнуть её туда… Можно было попробовать. Но ничего такого под рукой не было. Так я и ходил по берегу, как дурак, – с молнией на спиннинге… Хотя это было красиво! Видели бы вы, как это было красиво! Я очень долго ходил…

Дядя опять затянулся своей трубкой.

– Потом я придумал, куда её деть!

– Куда? – выдохнул я.

– Я посадил её в ведро! – засмеялся дядя. – В ведро с водой, предварительно насыпав туда чаю. И она в мгновение ока вскипятила мне чай! Вот это получилось здорово! Тем более, что костёр затушило дождём. Сухих дров поблизости не было. Но молния прекрасно вскипятила мне чай. Что это был за чай, скажу я вам! У него был изумительный вкус! Но я не могу его вам описать, потому что на земле нет таких вещей, с которыми можно сравнить этот вкус! Это было восхитительно! Изумительно! Прекрасно! А запах! Как пах этот чай! Он пах чем-то… чем-то чуть-чуть пригорелым… железом, что ли, но таким железом, знаете ли… раскалённым! Он пах метеоритом! Вот именно! Вот чем он пах! И планетами! Он пах Марсом! Меркурием! Млечным Путём! И Солнцем! Вот что это был за чай!.. После десяти кружек этого чая я сразу почувствовал себя лет на двадцать моложе! Я взял его домой, разлил по бутылкам и добавлял по капельке в обыкновенный чай. Я пил его несколько лет, и он не портился! Помнишь, ты приходила ко мне, и я показывал тебе бутылки из-под этого чая? – спросил дядя у мамы.

– Конечно, помню! – сказала мама. – Я всё помню!

– Эх-хе-хе! – сказал папа.

– А молния? – спросил я.

– Что же молния… молния ушла в землю! – сказал дядя. – Вскипятила мне чай и ушла…