Текст книги "Володины братья"

Автор книги: Юрий Коринец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Больше я не могу идти! – сказал Володя тому, распухшему, в луже, и сам удивился незнакомому голосу…

Володя сел над рекой, в мокрой, жесткой траве. Струйки дождя текли по разодранной в клочья Володиной одежде – под лохмотьями они смешивались с холодным потом. На губах было кисло от дождя и пота и от сукровицы – из раны на голове.

Главный Муравей стоял рядом и смотрел на Володю секциями глаз. От серого неба, серого дождя и напоенного дождем воздуха бесчисленные глаза Муравья были тусклыми, пустыми, без всяких в них отражений. Даже без бликов. Они смотрели сурово.

– Вставай, – сказал Муравей. – Надо идти.

– Не могу я больше, – повторил Володя. – Сил моих нету.

– Есть у тебя силы! Нечего болтать… Или ты жить больше не хочешь?

– Жить я хочу, – кивнул Володя, – но сил нет…

– Примерные личности никогда не падают духом! – сказал Главный Муравей. – Только брюхом! – и засмеялся.

И Володя засмеялся, но смех у Володи вышел какой-то жалкий, как плач или кашель. Последним смешком он чуть не подавился.

– Или ты не помнишь скелет? В Долине Смерти? – спросил Муравей. – Хочешь вот так же остаться тут сидеть, чтобы дожди твои кости мыли?

Налетел ветер, и дождь сильней захлестал по Володиным лохмотьям, приговаривая, как старик: «Хочешь, хочеш-шь, хочеш-шь?»

– Не хочу я стать скелетом! – сказал Володя. – И сидеть тут не хочу!

– Тогда вставай! – крикнул Главный Муравей. – А ну! Вот они тебе помогут!

Володя поднял глаза и увидел еще двух муравьев: высоких, здоровых муравьев-рабочих.

– Ну вставай, слизняк противный! – заскрипел челюстями Главный Муравей.

Кровь ударила Володе в голову, обидно ему стало, он рванулся с кочки, рабочие-муравьи тут же подхватили его под руки, и Володя шагнул вперед…

– Вот сюда, – сказал Главный, – к муравейнику…

Володя добрел до высоченного муравейника, и помощники опустили его на колени.

– Ну-ка, хлопни по муравейнику рукой!

Володя поднял руку, растопырив пальцы, и ударил по мокрому колючему муравейнику.

– Сильней! – крикнул Главный. – И наклони голову, дыши!

Володя еще раз ударил по муравейнику, наклонив над ним голову, и ощутил кожей, как много маленьких невидимых фонтанчиков ударило ему в лицо. Легко и приятно запахло муравьиным спиртом. Володя вдыхал этот спирт ртом и носом, стоя на дрожащих коленях, и чувствовал, что вот-вот упадет… Он так и упал бы, если б не муравьи-рабочие, которые поддерживали его сзади под мышки.

– Наспиртовался? – спросил сзади Главный. – Дыши еще! Колоти!

Володя еще и еще бил по муравейнику ладонью с прилипшими к ней хвоинками и дышал бившими в лицо струйками. Он вспомнил, что когда-то, в чаще, так же учил его дедушка.

С каждым вдохом он чувствовал, как вливается в него сила сотен тысяч могучих муравьев… Муравьи отдавали ему свою силу, перекачивали ее в него фонтанчиками.

– Как себя чувствуешь? – спросил Главный.

– Хорошо! – сказал Володя. – Теперь лучше. Теперь могу идти.

– Ну и отлично! – удовлетворенно произнес Главный. – Теперь уже не так далеко идти. И они тебе помогут. Пойдут с тобой, – кивнул он на муравьев.

– Как я… как я отблагодарю тебя? – спросил Володя.

– Чепуха! – сказал Главный. – Оставайся таким, какой ты есть! Деда люби! И Алевтину! Заботься о них…

– Буду, – пообещал Володя растроганно.

– А мы еще когда-нибудь встретимся! – сказал Главный. – Может, и от тебя когда что потребуется. Тогда рассчитаемся.

– Рассчитаемся! – радостно сказал Володя.

Он теперь чувствовал себя почти бодро.

– Ну, пока! – взмахнул Главный своей черной рукой на шарнирах.

– Пока! – Володя тоже неуклюже взмахнул и пошел вверх по берегу.

Это уже был Илыч в его верховьях, а не какая-либо другая река, Володя это узнавал по разным необъяснимым приметам. Он сам не знал, по каким приметам это чувствовалось, но это чувствовалось – и все!

– Это ведь Илыч? – спросил Володя своих спутников.

– Илыч! – вместе ответили муравьи. – Это Илыч!

– И я тоже так думаю. Тут ведь сомнений быть не должно…

– Какие там сомнения! Никаких сомнений! И избушка уже недалеко – вон за тем поворотом. – Муравьи бережно вели его под руки.

Володя кивнул – ему не хотелось больше говорить. Слова, произнесенные вслух, отнимали силу. А идти еще надо было не так уж и мало. Силу надо было беречь для ходьбы. Да и зачем говорить, когда можно просто думать? Но думать тоже тяжело. Тоже силы отнимает. Хотя не столько, сколько слова…

Володя почувствовал чье-то присутствие, он взглянул вперед и увидел отца: отец сидел невдалеке на корточках – на низком зеленом берегу над рекой. Река шипит под берегом, и не слышит отец, как сзади Прокоп подкрадывается с топором в руках. Володя все это видит – рядом, в двух шагах, – хочет шагнуть и крикнуть – и не может… Вот уже Прокоп совсем рядом – заносит в воздухе топор над головой отца, – рванулся Володя вперед с кочки и чуть не упал – муравьи поддержали, и опять впереди никого нет…

– Там отец сидел, – сказал Володя.

– Какой тебе еще отец! – сказал Муравей. – Корень это над водой, а не отец…

– Как не отец! – прошептал Володя. – Вон опять – видите?

И впрямь отец на тропе! Только без головы. А смотрит в сторону Володи…

– Ты не знаешь, Володя, где тут моя голова? – спрашивает. – Где-то она тут валяться должна! – и шарит в воздухе руками…

Страшно стало Володе – хотел он мимо пройти, да отец руки растопырил, словно хочет Володю обнять… И понял вдруг Володя, что не отец это, а Прокоп! Закричал Володя страшным голосом…

– Что ты кричишь-то? – сердито спросил Муравей слева. – Идти надо, а ты безобразничаешь!

– Отец там! И Прокоп! – сказал Володя.

– Что ты! Господь с тобой! – сказал Муравей справа. – Никого нету… Умер отец! И Прокоп умер!

– Прокоп не умер! – тихо сказал Володя.

– Ну, умрет скоро! – сказали оба муравья. – Нечего волноваться. Иди спокойно… Пошли!

И Володя двинулся.

Идти по высоким кочкам было трудно. Проклятые! Они заросли травой, и Володя не видел, куда ступает нога: на кочку или мимо, в полную воды яму. Он все время спотыкался. «Наверно, со стороны я похож на пьяного», – подумал Володя.

Он на минуту остановился и посмотрел вперед. И муравьи – почувствовал Володя – тоже услужливо остановились и посмотрели вперед. Удивительно, как они повторяли все его движения, угадывали каждое желание!

Скоро кочки кончатся, впереди опять лес. Деревья растут там на высоких серых скалах, – внизу, у подножия этих скал, кипел белый порог, притушенный пеленой дождя.

«Здесь придется углубиться дальше в лес, чтобы обойти скалы», – вздохнул Володя.

«Одно другого не легче! – подумал он. – В чаще пойдут поваленные деревья, придется через них перелезать. Тяжело, но все-таки легче, чем по кочкам…» Они опять двинулись.

«Муравьиная сила мне здорово помогла, – подумал Володя. – Спирт волшебный. Да и эти двое – тоже молодцы. Хорошо меня ведут. Без них я, пожалуй, не дошел бы».

Муравьи-рабочие преданно ковыляли рядом. Иногда Володя видел их четко, ясно и больно ощущал у себя под мышками их жесткие лапы. А иногда муравьи вдруг, на мгновение, таяли в тумане дождя, и лапы их он почти не чувствовал, хотя знал, что муравьи здесь, рядом, что они его теперь не покинут, пока он не дойдет до избушки. Не могли они его теперь бросить, раз Главный приказал…

– Хорошо это! – вслух подумал Володя. – Очень хорошо!

Сознание, что его теперь не бросят, тоже придавало ему сил.

– Что хорошо-то? – спросил один Муравей, как будто совсем издалека.

– Все хорошо! – весело сказал Володя. – Жить хорошо! И по кочкам идти хорошо! И по тайге тоже! И по асфальту хорошо идти! Люблю я ходить по асфальту!

– Мы никогда не ходили по асфальту! – сказал другой Муравей.

Но Володя ничего не ответил: длинная фраза, которую он только что произнес, отняла у него большой запас сил. «Надо молчать, – подумал он снова. – Молча быстрее дойдем».

Теперь они вступили в лес, цеплявшийся корнями за скалы, под темно-зеленую крышу обнявшихся вверху елей и лиственниц. Сразу стало сумеречно. И холодней – от лесной сырости. Запахло прелыми листьями. Грибами. Гнилушками и болотом. Дождь здесь тоже шел, но не частый и мелкий, как на открытых местах, а редкий и крупный, с тяжелыми, как град, каплями. Это оттого, что дождь останавливался вверху, в тесной листве и хвое, собирался там в большие капли и уже тогда прорывался вниз; иногда он прорывался целыми потоками – они били по голове, текли за шиворот.

«В жару бы такой душ, – подумал Володя. – Здорово бы было!»

Ноги все время скользили по мокрым, раскисшим корням деревьев и кустов, срывались со скользких палых стволов в серые лужи.

Муравьи-рабочие поддерживали Володю, как настоящие санитары, помогали ему переступать через деревья. И все-таки Володя покачивался, падал то на одного муравья, то на другого. Но жесткие лапы держали его крепко. И он шел, не чувствуя ног, – опять по обрыву над рекой, где лес кончался высокой зеленой бахромой, окаймлявшей скалы. Володя шел и шел. И опять шел. И шел, и шел, и шел, и шел…

Это он в Москву идет… А куда вы думали? Конечно, в Москву идет Володя! Он давно хотел в Москву и вот наконец собрался. Идет он, вовсе ног под собой не чувствуя, легко идет, как будто парит над землей… А муравьи где? Да вон они! А почему такие маленькие? А это потому, что они далеко внизу – Володя ведь над землей идет! Илыч-то вон где – тоже далеко под скалой бежит: от дедовой избушки в деревню… А вон и медведи на берегу, тоже маленькие, не больше собак: медведица и трое медвежат. Смотрят на Володю, задрав головы: «Счастливого пути!» – «Спасибо!» – кричит в ответ Володя. Это же друзья дорогие, братья таежные! Все здесь его братья! Вон и лоси в реке стоят, тоже головы задрали – рога к спинам, – провожают Володю глазами. «Иди! Иди! – трубят лоси. – Передай там привет Москве!» А вон и зайчик – серенький еще перед зимой, с белыми Володиными повязками на животе – смеется! Выздоравливает, значит! «Ну и хорошо, – подумал Володя. – Выздоравливай, старичок!» – «И ты выздоравливай! – кричит зайчик. – Счастливого тебе пути! Двигайся скорее!» – лапкой серенькой машет.

«Я и двигаюсь, – думает Володя. – Дойти мне – раз плюнуть!»

Путь ему впереди немалый, но Володя идет быстро: как шагнет – так лужайка позади, как еще шагнет – так лесок позади, как в третий раз шагнет – так весь Урал позади… Так быстро шагает Володя, потому что он Великан! Высокий он и ловкий, могучий! Богатырь он. Недаром зовут его «Володи-миром». На роду Володе написано – миром володеть. Он и будет володеть миром. Только добрым миром он будет володеть и по-доброму. И он уже им володеет…

Высоко над землей идет Володя, как будто летит… Только вот тяжесть за плечами какая-то… Да это же пестерь за плечами! Корзина дорожная! Как это он об ней позабыл! Семга, большущая, соленая, лежит в пестере. Без семги никак являться нельзя, так дед Мартемьян говорил, да и брат сказывал. Он в Москве не один раз бывал. Он-то знает, что семга – волшебный подарок. Она в Москве редкость, а особенно она редкость, когда посолена дедом Мартемьяном. Дед Мартемьян, как никто в мире, умеет семгу солить…

Идет Володя, идет, идет – несет Москве привет от Запечорского края… Сейчас он увидит, какая она – Москва! Говорили: вся земля там в камень закована, а дома высокие, до неба! Качаются, наверно, здорово на ветру. Сидишь в них, как на качелях. И смотришь в окно, как земля качается… Вот как сейчас… Качается земля, качается, а Володя все идет – идет…

Куда он зайдет в Москве перво-наперво, как вы думаете? В журнал «Крокодил» он зайдет, вот куда! Веселый этот журнал, смешить людей здорово может. И люди там должны быть очень веселые… Вот придет Володя в Москву и сразу найдет дом, где этот «Крокодил» печатается. Войдет он туда и скажет работникам: «Это вы – «Крокодил»? – «Мы, – скажут они. – А что?» – «Ну, давайте смешите меня! – скажет Володя. – Семги я вам принес! Привет от Запечорского края!» Ох, что тут будет! Сядет Володя в большое кресло кожаное за огромным столом, бутылку апельсинового сока перед ним поставят, да стакан тонкого стекла, да бананов целую гору положат на подносе – это такие фрукты смешные, заграничные – бананы; сладкие, как сдобное тесто, брат Иван один раз привозил… Очень их любит Володя! Станет Володя бананы есть да апельсиновым соком запивать, а «Крокодил» его смешить будет, да так сильно, что Володя просто живот надорвет от смеха! Чем смешить? Да рассказами разными! И рисунки показывать начнет. Тоже смешные все. Вот уж будет хохотать Володя! А потом за все эти рассказы да рисунки Володя всех семгой угощать начнет – малосольной, нежной, розовой… Пусть едят па здоровье!..

Володя остановился и вытер рукою лоб… Голова была горячей, несмотря на ледяной дождь. Приятно так по голове бьет холодный дождь!

– Ну что, Володя? Идти или как? – Это муравьи спрашивают. Вот они – большие, здоровые – рядом стоят. Крепко держат Володю, чтобы не упал.

– До избушки ведь уж недалеко, – говорит Муравей слева. – Узнаёшь знакомые-то места?

– Так мы не в Москву идем?

– Мы в избушку идем, – говорит Муравей справа. – А в Москву уж в другой раз – сейчас в избушку надо. Дед Мартемьян по тебе здорово соскучился.

«И то верно!» – молча кивнул Володя. Вот они уже почти дошли до избушки… Это было ясно как день, хотя дня почти не было: все погружено в бесконечный серый моросящий дождь. Весь мир погружен в этот дождь, в воду, даже вода погружена в воду, не говоря уже о земле, траве, деревьях, склонах гор, не говоря об облаках, – все в воде! И в середине этой воды идет Володя с двумя муравьями под ручку. Они таки не покинули его! Поддерживали в трудные минуты! И теперь уже все в порядке. Сейчас он дойдет… Дойдет ли? Дойдет!

Свет ударил в глаза – откуда свет в этом дожде? – и он увидел на другом берегу Алевтину. Она сидела над темным лесом, и голова ее была как солнце.

«Надо ее поцеловать!» – подумал Володя. Всегда же целуются, когда любят друг друга! Если он ее сейчас поцелует, то это очень хорошо будет… это уже тогда навсегда… на всю жизнь!

– Иди сюда, я тебя поцелую! – крикнул он.

Алевтина шагнула через Илыч, села рядом на пенек, расправив на коленях платье. Она посмотрела на Володю, шмыгнув носом. Нос у нее был такой курносый, милый – на нем были веснушки! Рыжие спутанные волосы, заплетенные на спине в толстую косу, излучали яркий свет…

Володя наклонился над Алевтиной, обнял ее за худые, костлявые плечики, почти касаясь светящихся волос, и тут Алевтина засмеялась – тонкие волосы защекотали ему лицо, он вздрогнул, и Алевтина исчезла, растаяла в дожде… Чудеса!

Володя вздохнул и пошел дальше…

Но хотя все было смазано потоками воды и хотя так мрачно-пасмурно из-за толстой пелены туч, потому что осень и скоро вообще настанет долгая зимняя ночь до весны, – несмотря на все это, Володя ясно узнавал окрестности избушки. Поворот реки он узнал и ярко-зеленый, поросший водянистыми листьями и желтыми круглыми цветами луг на берегу реки.

Сейчас Володя шел, увязая в хрустящих под ногами, сочных, напоенных водой листьях, утопая в мокрой, вязкой глине… Сейчас он должен увидеть избушку! Есть ли там кто – вот что интересно! Хорошо бы! А если дедушка домой ушел и они разминулись? Ну ничего, тогда он подождет в избушке. Отлежится. Там, в избушке, хорошо. Спички там есть. И дрова. И хлеб. И соль. И картошка. И даже мясо, наверное, есть, не говоря уже о рыбе. Все там есть, что нужно человеку для жизни. Даже больше…

Сейчас он дойдет!

– Подождите, – сказал Володя муравьям. – Отдохнем немного!

Он сказал это почти беззвучно, но муравьи его поняли и остановились. И Володя стоял теперь, будто висел – на муравьиных лапах. Он, как это ни странно, хотел немного отдалить момент встречи с избушкой. Отдалить этот свой момент победы. И хотел он этого бессознательно. Где-то в глубине своих мыслей он очень боялся, что деда может не быть в избушке. А если дедушка там, то Володя хотел подойти возможно бодрее, спокойнее, не запыхавшись… как бы просто так! Как будто он просто идет себе под ручку со своими братьями-муравьями! Смешно было так хотеть, конечно, потому что вид у Володи ужасный! И это он тоже сознавал, потому что помнил свое отражение в ручьях, и в лужах, и в реке у берега… Ужасный, синий, распухший вид! Странно, почему Володя так распух, это уж совершенно непонятно! Лицо распухло – губы, нос, щеки. А пальцами на руках и шевелить невозможно! Отдохнуть надо будет в избушке хорошенько – залезть на теплую печь и лежать, лежать, лежать…

Вот камень знакомый, возле самой воды… Огромный, розоватый, с синими прожилками круглый валун. Он уже тысячи лет тут лежит, говорил дедушка. Володя хорошо помнит этот валун, любит его. Все здесь Володя любит. Каждую песчинку. Еще несколько шагов – и из-за лесного мыса, из-за трех крайних черных елей откроется весь луг до конца, и на краю его, возле леса, – избушка. Сейчас он увидит…

– Ну, пошли, – сказал он муравьям. – Осталось немножко.

Мгновение его победы приближалось!

Но сначала Володя увидел не избушку – он увидел на середине поляны вертолет! Братнин «МИ-4»! Иванов вертолет! Как большая зеленая тля, стоял он, приспустив над спиной длинные гибкие тонкие лопасти, и тихо дремал под дождем на привычном своем месте. Из-за вертолета выглядывала избушка… А вон и люди из вертолета вылезли, закопошились возле него, как муравьи возле своей дойной коровы, возле своей зеленой тли… щекотали ее! Володя даже засмеялся, как будто это его щекотали, – тихо засмеялся, беззвучно, не раздвигая опухших губ… Весело стало ему! Вот она, его победа! Все-таки он победил!

Володя опять остановился, разглядывая людей у вертолета. Вон Иван – открыл дверцу, опять в брюхо залезает! И дедушка с мешком! Все там: и Иван, и даже Алевтина! И участковый! Странно, что они все тут собрались! Вот они какие-то вещи Ивану в вертолет передают… Улететь, наверно, хотят…

– Скорей! – шепнул Володя муравьям и пошел быстрей, спотыкаясь о листья…

Но его уже увидели! Вон они все бегут! Бегут они все! А он не может бежать… Эх! Упал! Что же муравьи-то – загляделись, что ли, на вертолет…

Люди налетели на него, радостные, взволнованные!

– Тихо! – сказал Володя. – Что толкаетесь-то?

Сердце у него страшно забилось. Как хариус на крючке. И крючок в сердце Володя почувствовал – вернее, жгучую боль от крючка…

– Что ты, Володечка? – Это дед Мартемьян спрашивает… А головой дед весь белый. Снег, что ли, пошел? Вроде дождь, а не снег…

И Иван его обнимает.

А Алевтина сзади стоит, смотрит…

– Тише, вы! – повысил голос Володя.

– Ох ты, Володечка! Дошел-таки! Ну пойдемте скорее! На руки возьмите его! Ну берите же! – приказал дед Мартемьян.

Иван и Алевтина что-то говорили… как в тумане на том берегу…

Тут муравьи взяли Володю на руки и понесли…

– Это муравьи меня держат, – сказал Володя. – Сам бы я не дошел!

– Что ты говоришь?! Какие муравьи? – удивился дед Мартемьян.

– Какие муравьи? – пытался улыбнуться Володя. – Братья мои! Что вы их не видите, что ли?

– Ну да! – воскликнул дед Мартемьян. – Это же брат твой, Иван! И участковый милиционер Федя! Какие муравьи! Господь с тобой!

– Муравьи! – сердито прошептал Володя, обнимая за плечи брата и участкового. – Что ты, не видишь? – и провалился куда-то мыслями…

А дед Мартемьян заплакал…

* * *

Ну, что вам еще сказать про Володю? Я могу вам, конечно, еще рассказать, как Володя болел, как выздоравливал, как дед с Алевтиной его выхаживали… Но все это вам должно быть и так ясно.

Могу я рассказать, как о Володе в газетах заметку напечатали, и даже показать вам эту заметку. Могу я еще лишний раз расхвалить вам Володю, сказать, что он достоин всяческого уважения… Но и это вы сами отлично без меня понимаете. Все вы, дорогие читатели, прекрасно все понимаете без меня. А то, что надо было, я вам рассказал. И точка.

Точка – в этой моей книге. А в Володиной жизни, конечно, не точка: эта жизнь только еще начинается, и я вам о Володе, возможно, еще когда-нибудь расскажу. Когда время придет. А пока до свидания!