Текст книги "Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно"
Автор книги: Юрий Мухин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)
Но кто может учесть все эти особенности? Никто, кроме Советской власти на местах, кроме горсоветов и райсоветов. Потому что они состоят из работников этих предприятий, они знают условия труда и жизни не из докладов. Знают и заслуги, и вину каждого коллектива.
Бели мы, верховная власть, отдадим право облагать предприятия налогами местной власти, а местную власть обложит налогом областная, ту -республиканская, а мы – республики, то получится следующее.
Мы поручим местной власти осуществить практически все виды конституционной защиты граждан на налоги, собранные с налогоплательщиков и предприятий. Мы установим минимумы зарплат и пенсий, а остальное – ее дело. Сколько есть денег – пусть столько платит врачам и учителям, милиционерам и пенсионерам. Пусть, сколько есть денег, строит жилья, стадионов, театров, больниц и школ. Много богатых предприятий -богатая жизнь граждан района или города, мало -... зато свежий воздух!
В этих условиях местная власть будет назначать налоги на пределе -чтобы и работники предприятий оставались довольны и, упаси господь, не начали увольняться, и чтобы казна города была полна, и люди, обеспечивающие защиту граждан, хорошо зарабатывали, и жилье строилось. Совет будет понимать – если он разорит предприятие, то пострадает весь город, все его избиратели. Это не безответственная и безнаказанная налоговая инспекция.
Люди будут знать, что не какая-то, черт знает где находящаяся Москва, а коллектив вот этой электростанции или этого завода кормит город. И если они загрязняют округу, то люди скажут: «Ладно, пусть уменьшится у нас зарплата, пусть меньше станем строить, но вы, работники предприятия, тоже уменьшайте свои доходы, берите ссуды, вкладывайте деньги в очистные сооружения». И закроется такое предприятие только действительно в самом крайнем случае.
Получается, что статья 16 будет иметь вид: «Налоги на предприятия назначает и собирает местный орган власти исходя из фонда потребления предприятия».
Предприятие определит себе фонд потребления, а горисполком установит на него налог и, наверное, оговорит объемы его увеличения или снижения. На этом вся работа закончится, не потребуется ездить в Москву и доказывать что-то людям, которым совершенно безразлично – работает твое предприятие или уже сквозь землю провалилось. Министерству финансов остается обложить налогом оставшиеся в Союзе республики и взимать таможенные пошлины, которые будут служить защитой внутреннего рынка.
Вот в эти две строчки статьи 16 умещается 41-я статья закона «О налогах», если заботиться о том, кто создает материальные ценности страны, а не о ее бюрократическом аппарате.
16 статей вместо 80, сотворенных Верховным Советом. 16 статей демократии, а не бюрократической говорильни. 16 статей, по которым можно работать.
Представим, что я – руководитель отрасли. Она не насыщает рынок. Потребитель несет убытки руководителю своей отрасли, а тот регрессом мне. Премьер-министр по этим убыткам будет оценивать меня. Следовательно, мне надо так задать своим заводам приоритетных потребителей, чтобы убытки были минимальны. Из прибыли моих заводов сформируется их фонд потребления, а из него – фонд оплаты мой и моего аппарата. Следовательно, мне так надо распределить рынки, чтобы мои заводы продавали свою продукцию по максимальным ценам. Чем лучше я это сделаю, тем ценнее я буду для своих директоров, тем выше они мне назначат и оплату, и пенсию. Следовательно, все упирается в потребителя. Нужно тщательно изучать его потребности и, если они меняются, подобрать ему такой свой завод, чтобы он максимально удовлетворил его и получил при этом максимальную прибыль.
Предположим, что имеющихся заводов все равно не хватает. Тогда я назначаю директора, подбираю примерно район расположения завода, договариваюсь с Банком развития о ссуде и посылаю директора договариваться с местными органами власти обо всем, в том числе и о налогах. Для них он – курочка, собирающаяся снести золотое яичко в их огороде. Директор набирает людей, я решаю вопросы, чтобы к нему были прикреплены поставщики, проектанты, строители, и он начинает строить. Местный орган власти берет ссуду под его будущие налоги и начинает строить жилье и соцкультбыт. Поскольку проценты по ссудам идут с момента взятия, а налоги уже известны, то директор будет стремиться строить быстро и дешево и только то, что нужно. Но в то же время он свободен, и если это эффективно, то может заинтересовать строителей любыми деньгами.
Ну, а когда я уже насытил рынок? Останавливать заводы мне невыгодно – уменьшается мой личный доход. Придется искать новую продукцию, изобретать ее и перепрофилировать заводы, начиная с особо грязных, несущих большие затраты на экологию, с неэффективных. Здесь тоже моя работа – определить директору его будущих потребителей, обеспечить ему ссуду и поставщиков, а он сам все сделает.
Работа так называемых министерств полностью изменится. Ведь сейчас всем плевать на потребителя, надо ему – сам придет, а мы докажем: то, что он просит, ему не нужно!
Точно так же меняется работа всей администрации сверху вниз. Она будет заинтересована не в «блестящем» отчете перед начальством, а в том, чтобы подчиненные много зарабатывали. А это возможно, только если они эффективно удовлетворяют потребителя.
Мы будем иметь экономику, которой наши западные конкуренты станут завидовать!
Но мы все о деньгах и деньгах. А ведь не лишней в законе будет статья 17: «Тот гражданин, у кого сумма налога, отчисляемого с предприятий, где он работал или работает, в расчете на долю его зарплаты в общем фонде оплаты этих предприятий, сложенная с суммой подоходного налога, уплаченного им лично, превысит в 50 раз ту же среднюю сумму по стране, награждается медалью «За трудовое отличие»; если в 100 раз – орденом «Знак Почета», в 150 раз – орденом Трудового Красного Знамени, в 200 раз – орденом Ленина, в 250 раз – медалью «Серп и Молот» с присвоением звания Герой Социалистического Труда.
Вот так примерно должны бы выглядеть законы «О предприятии» и «О налогах», если бы Верховный Совет не «творил», а понимал, что делает, и был бы защитником народа, а не придатком к бюрократическому аппарату страны.
Автор напоминает, что эта глава написана в 1990 году.
ГЛАВА 3 ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ К ТЕОРИИ
Автору не потребовалось прибегать к марксистско-ленинскому учению и к таким понятиям, как социализм или капитализм. Эта работа из другой области знаний.
Принципы управления людьми должны применяться везде, где есть люди, а они есть и при капитализме, и при социализме. Нет сомнений, что внедрение крупными фирмами на Западе делократических принципов управления даст им существенный рывок вперед, по своей эффективности они опередят мини-заводы и мини-фирмы. Освобожденные от тормозов управления, от тормозов бюрократизма, начнут действовать законы экономики, и преимущество крупных предприятий станет очевидным.
Передачу средств производства в частные руки многие считают ныне рывком к цивилизации, целый ряд наших философов полагает, что капиталистическое государство – цивилизованное, а социалистическое – нет.
Давайте посмотрим с точки зрения управления, куда же движется цивилизация – в сторону социализации средств производства или в сторону передачи их в частные руки?
Когда уровень бюрократизации экономики в капиталистических странах и в СССР был примерно одинаков, а это было в период от революции до 50-х годов, экономические преимущества социализма были очевидны.
Первая мировая война окончилась в 1918 году, в России же еще два года шла гражданская. В результате разруха в зарождавшемся СССР была несравнимо большей, чем в остальных воевавших странах. Тем не менее, социализация и централизация экономики позволила СССР раньше, чем другим государствам, восстановить довоенный уровень производства. Потеряв во время оккупации во второй мировой войне огромные промышленные, сельскохозяйственные и людские ресурсы, Советский Союз смог на оставшейся территории организовать производство оружия, которое по количеству и качеству превзошло все, что могла дать Германия и ее союзники.
Повторим, эти преимущества были очевидны, пока бюрократизм не опутал своими цепями экономику. Министерств тогда было немного, госаппарат еще не разросся до гипертрофированных масштабов, от чиновников требовались не отчеты, а конечный результат. Темпы развития были таковы, что, базируясь на них (с большими поправками на их уменьшение), в СССР запланировали создание материально-технической базы коммунизма к 1980 году. Но... бюрократизм это все съел.
Значит ли это, что с точки зрения развития цивилизации социализму есть альтернатива или что его можно исправить капитализмом? Конечно, нет!
Возьмем пример из другой области. Раньше армии всех стран мира были, так сказать, капитализированы – принадлежали частным лицам. В России военные дружины принадлежали князьям. Но на Калке Чингисхан показал русским преимущество социализированной армии над капитализированной. Через несколько сот лет к такой же пришла и Россия. А теперь нет в мире страны, где бы армия принадлежала частным лицам – все армии социализированы.
Будущее мира, будущее цивилизации – за делократизированным социализмом. Но в данной книге не это главное.
Мы описали законы поведения людей, показали принципы управления ими. В то же время в общественном сознании достаточно прочно укрепилась мысль, что «принципы управления», «системы управления» – это нечто связанное с кибернетикой. А в книге кибернетикой и не пахнет. Во-первых, это отрасль достаточно далекая от автора, во-вторых, она применительно к управлению людьми совсем не обязательна.
Работа человека состоит из трех этапов – оценки обстановки, принятия решения и отдачи приказа либо производства действия. Кибернетика поможет проделать все это. Но для нас главное не то, возьмет человек себе в помощь ЭВМ или нет, а то, чтобы он сам стремился сделать Дело, был полезным своему потребителю или обществу. А участвует здесь ЭВМ или нет, повторяем, – безразлично.
Законы поведения людей, как и любые законы, – это объективная реальность. То есть мы не в состоянии их изменить или скорректировать. Они действуют вне нашей воли и желаний. Нам остается только их использовать, как и остальные законы природы.
Например, закон всемирного тяготения действует независимо от вас. Тут ничего не изменишь. Но мы непрерывно используем этот закон. Мы знаем: если переступим подоконник, то не повиснем в воздухе за окном.
Точно так же необходимо использовать законы поведения людей, и для этого надо понять, чего мы хотим – падать или ехать вверх. Поскольку и в том, и в другом случае действовать будет один и тот же закон.
То, что читатели прочли – это теоретическая часть работы, выводы и предложения построены на законах поведения людей и соответствующих принципах управления. Это не прихоть автора и не бредовая идея.
В экономике предлагается проект, по которому каждое предприятие будет привязано не к начальнику, не к бюро, а к потребителю – именно он будет наказывать и поощрять предприятие. То есть мы задействуем закон поведения людей в ином, чем сейчас, направлении. Мы делократизируем Экономику. Это было и будет необходимо и в уничтоженном СССР, и на празднующем пиррову победу Западе. У нас в стране эти принципы надо было вводить прямо с 1917 года, но что сделаешь – не было ни теории, ни наглядного примера.
В правосудии предлагается тот же подход, на основе тех же законов. Но он плохо просматривается из-за специфики самого правосудия. Здесь главная цель – добиться, чтобы наказание и поощрение суду шло прямо от Дела, от справедливости приговора. Но справедливость не материальна. Поэтому приходится действовать косвенным путем – наказание суда передать инстанции, не связанной с судом, независимой от него, заставить суд бояться неправосудных приговоров и этим оторвать его от службы начальству, сделать его делократическим. Не имея возможности служить бюро, он вынужден будет служить своему Делу.
И, наконец, делократизация высшей власти. Здесь проще и очевиднее. Ее задача – защита народа. Представители народа – избиратели. Само собой напрашивается, что им надо дать возможность поощрять и наказывать высшую власть, о чем – в конце книги.
На этом теоретическая часть закончена. Следующие – публицистика, с помощью которой рассмотрим различные аспекты внедрения этой теории в практику, оценим обстановку, обсудим возможные решения.
ЧАСТЬ II. ОТКУДА МЫ
ГЛАВА 1. ТЕРМИНЫ
С терминами мы напутали до такого состояния, когда никто уже ничего не соображает. Явные «правые» нагло именуют себя «левыми», а пресса и толпы обывателей им поддакивают. Явных антифашистов называют фашистами, фашистов – демократами, предателей – борцами с тоталитаризмом...
Терминов просто перестало хватать. «Перестройка» вскрыла явления, которые до этого считались малозначительными, недостойными имени собственного. Причем, речь идет не о том термине, что мы ввели в начале книги – делократия. Нужда в нем была давно. Автор вспоминает, как академик Аганбегян радовал телезрителей тем, что рыночные отношения сметут всех бюрократов и на их место: «Станут... станут... станут... Ну, как называются те, кто не бюрократы?» – наивно вопрошал борец, толкающий страну, как ему казалось, в цивилизацию. По крайней мере считалось, что он-то знает, куда ее толкает.
Речь о другом. Жила в Лондоне буйная семейка Хулагенов. И эта семейка своей фамилией дала термин «хулиганство». Значит ли это, что такого явления до этого не было? Нет, конечно. Вспомним хотя бы Ноздрева из «Мертвых душ». Ну, чем не хулиган? Просто массовости у этого явления не было, имя ему давать не приходилось.
Маркиз де Сад, написав о том, о чем до него предпочитали помалкивать, дал своим именем название садизму. Австрийский писатель Л.Захер-Мазох – мазохизму. Французский солдат по фамилии Шовэн, надо думать, слегка повредившийся умом в первую мировую и ставший люто ненавидеть все нации, кроме французской, – шовинизму.
Автор этой книги также встает перед необходимостью ввести новый термин, так как размеры явления явно заслужили того. И еще одна причина. В русском языке есть два исключающих друг друга понятия: глупость и мудрость. Отсюда – глупец и мудрец. Но есть люди, которым, например, глупость не присуща, тем не менее они ее проявляют, проявляют дурость. Таких людей называют дураками. «Дурак» звучит мягче, чем «глупец», «дурак», скорее, ругательство, а «глупец» – скорее, диагноз. Недаром через уйму русских сказок проходит Иван-дурак. Дурак-то он дурак, да в итоге оказывается умнее прочих.
Итак, для оценки человека, который поступает глупо, есть термин -дурак. А как назвать человека, который поступает – как кажется ему самому и ему подобным – мудро, а на самом деле глупо? Давайте назовем такого человека мудрак, а явление – мудрачество.
Поскольку коснулись русских сказок, вспомним, как мужик и медведь сельским хозяйством занимались. Посадили репу, и мужик предложил медведю осенью собрать вершки, а он-де соберет корешки. Медведь согласился, а осенью понял, что надо быть таким же мудрым, как и мужик. На следующий год посеяли пшеницу, и медведь потребовал себе корешки. Сказочник утаил фамилию медведя, может быть, его звали Черниченко. Неизвестно. Но медведь – это типичный мудрак. Был бы дурак необучающийся, то он и на следующий год взял бы вершки. Ан нет, медведь медведем, а выглядеть мудрым «хотца».
Конечно, слово «мудрак» звучит не очень благозвучно, зато оно звучит, безусловно, по-русски. Вы можете заметить, что мудрак – это разновидность глупца, дурака.
Как сказать! Дело в том, что эти люди в условиях, когда они не видят нужды показывать свою мудрость, скажем, в быту, могут быть вполне умными людьми. В этом их отличие от дурака, который сделает глупость вне зависимости от каких бы то ни было условий (его это просто не волнует), и от глупца, который просто не в состоянии понять, что делает.
Кто-то может вообразить, что мудрак – это синоним бюрократа. Ведь именно бюрократ выполняет все команды бездумно. Да, но для того, чтобы бюрократ был бюрократом, надо, чтобы у него было бюро, начальство, чтобы было чьи команды бездумно выполнять.
А возьмите, к примеру, того же Черниченко – нашего незабвенного певца колхозно-совхозного строя. Кто у него начальники, где его бюро? Кто ему сегодня командует петь оды фермерам? Просто тогда мудро было петь оды колхозам, сегодня – фермерам. Вот он и поет. Никто его не заставляет.
Поет сам, и громко.
Не хотите брать в качестве примера Черниченко, давайте возьмем Горбачева. Кто у него был начальником? Политбюро? Да ведь там были послушные ему овечки. По крайней мере – большинство. Был бы он дураком, то поступил бы так, как его предшественники – силой бы придушил тех, кто попытался бы вызвать национальную рознь и покусился бы на целостность СССР. А он нет – не был дураком.
Рита Тэтчер и Жора Буш сказали ему, что мудро быть демократом, то есть человеком, который говорит много, непонятно о чем и ничего не делает. Ведь Тэтчер и Буш – люди мудрые. А когда Горбачев вызвал кровавые войны в пяти из пятнадцати вверенных ему республик, то Нобелевский комитет подтвердил его мудрость Нобелевской премией мира. Свои же академики убедили его, что мудро слушать экономиста Сакса с его рыночными идеями. Ну, как было не внедрить идеи Сакса, если очень Горбачеву хотелось выглядеть мудрым, ну просто очень?
Да, конечно, Горбачев всю жизнь проработал в аппарате, он бюрократ до мозга костей, но на посту генсека и президента – типичный мудрак.
Думаю, вышеприведенные доводы достаточны, чтобы понятия «мудрак» и «мудрачество» вошли в обиход для описания соответствующих людей и явлений.
ГЛАВА 2 НА ГРАНИЦЕ МИРОВ
ЗАПАДВспомним – наше государство расположено в центре материка, окружено другими государствами и почти нигде не имеет и не имело с ними естественных границ. Последнее время СССР занимал самую большую площадь на планете, но ведь не всегда было так. Начиналась Россия с небольшой территории на северо-западе страны, а окончательного размера достигала сотни лет, непрерывно двигаясь на юг и восток.
Жить в России нелегко и по географическим, и по климатическим условиям. Короткое, хотя часто и жаркое, лето сменяется длинной и часто холодной зимой. Это требует большого труда на строительство теплых жилищ, но главное – на их обогрев. Огромные расстояния требуют больших затрат энергии на их преодоление – царские гонцы на дорогу из конца в конец государства тратили годы.
Императрица Елизавета, взойдя на престол, посылает на Камчатку своего курьера Шахтурова, чтобы он не позже, чем через полтора года, к ее коронации, привез «шесть пригожих, благородных камчатских девиц». Императрица слабо представляла себе размеры государства и трудности передвижения в нем: только через 6 лет гонец с отобранными девицами смог на обратном пути достичь Иркутска. Там у него кончились деньги, да, видимо, и девиц он действительно отобрал пригожих, так как к тому времени как-то так получилось, что они уже все были или с детьми, или беременны. Несчастный гонец, понимая, что безнадежно запоздал, запрашивает Петербург из Иркутска, что же ему дальше делать с «девицами»?
Жить в нашем государстве значительно труднее, чем в любом другом, значительно дороже. Урожаи из-за климата меньше, чем в других странах, а, следовательно, пахать, сеять и убирать надо и больше, и дольше. По сравнению с гражданами других государств житель России тратил и тратит в несколько раз больше труда только на то, чтобы просто выжить. И тем не менее, никто так не любил свою Родину, как русские, никакой другой народ так мало не уезжал в другие страны, никто так не тосковал за границей по Родине, как они. Хотя это лирика, но нужно заметить, что мало кто в мире так любил свободу, и мало у кого это свободолюбие подвергалось столь жестоким испытаниям. И дело здесь вот в чем.
На запад от России всегда жили оседлые народы. Они строили города и села, сеяли хлеб и производили сталь. Эти народы были объединены в государства, и главы государств, руководствуясь теми или иными соображениями, вели между собой войны. Нападали они и на Россию. Однако особенностью войн с Западом было то, что там ни один противник не оставался безнаказан, и войны эти в сути своей велись в основном не на уничтожение, а ради обогащения.
Если западные короли посылали войска захватить или ограбить города России, то, выдержав натиск, русские цари или князья вели войска в западные страны, где грабили их города. Абсолютно точно было известно, где живет агрессор, и укрыться от возмездия он не мог.
Целью войн был грабеж, но уничтожение населения не поощрялось и было бессмысленным. Действительно: зачем, захватив вражеский город и приняв его под свое подданство, убивать его жителей? Кто бы тогда платил налоги? Зачем убивать пленных солдат и рыцарей, если их можно нанять в свою армию и не тратить деньги на обучение новых?
На Западе война стала основным делом, промыслом, если не сказать, развлечением королей, герцогов, баронов. Были разработаны правила ведения войны сродни футбольным. Три штурма крепости давали ее защитникам законное право сдаться, при этом они не испытывали ни мук совести, ни позора со стороны жителей, которых они защищали – таковы были правила. Рыцарь заключал договор с королем (оммаж) или герцогом, где оговаривалось, где и сколько он будет ему служить и сколько за это получать. В качестве платы обычно давались города и села, судьбой и жизнью населения которых нанятые рыцари распоряжались как хозяева. Жалобы крепостных на рыцарей судами не принимались. Служба королю была ограничена по времени, например, два месяца в году, а иногда и 40 дней. Успел король за этот срок закончить войну или не успел, для рыцаря это уже не имело значения. Он мог с войны уехать.
Переход из «команды» в «команду» не возбранялся. Если рыцарю или барону другой король или герцог предлагали больше, то он возвращал взятое на старой службе и шел к новому сюзерену.
Но в бою рыцарь, как честный человек, обязан был драться за своего короля, не жалея жизни, правда, до тех пор, пока его король был жив и свободен. Король обычно находился под знаменем, и до тех пор, пока знамя было видно рыцарю, он и сражался. Если знамя падало, а это означало, что король или убит, или пленен, то рыцарь мог без зазрения совести и без ущерба для чести бежать с поля боя.
Например, довольно строгий устав Ордена Тамплиеров требовал от рыцаря не покидать поля боя даже в случае поражения, пока над полем боя развевалось знамя Ордена. И лишь после того, как оно упало, «рыцарю можно искать спасения там, где Бог поможет».
Мирным жителям в этих состязаниях отводилась роль зрителей, оплачивающих стоимость зрелища. Их обычно не трогали, хотя, конечно – на войне, как на войне – и их тоже могли грабить прямо или контрибуцией, но на жизнь их никто, как правило, не покушался. Например, когда король Швеции осадил столицу Дании, то датчане, не имея возможности из-за осады продавать продовольствие войскам своего короля, продавали его без всяких колебаний вражеским войскам, поскольку вражескими они были только для короля, а населению в принципе было безразлично, кому продавать и кому, кстати, платить налоги – этому королю или другому.
Эстетической стороне этих зрелищ придавалось большое значение, они оформлялись как грандиозные шоу. Французский офицер так описывает вступление наполеоновских войск в Вену в 1805 году: «Жители обоих полов теснились в окнах; красивая национальная гвардия, расположенная на площадях в боевом порядке, отдавала нам честь, их знамена склонялись перед нашими, а наши орлы – перед их знаменами. Ни малейший беспорядок не нарушал этого необыкновенного зрелища». Но и Париж в 1813 году не останется в долгу: как только стало известно, что капитуляция подписана и штурма не будет, нарядная, веселая толпа заполняет бульвары для встречи победителей.
Долгое время примерно по таким правилам жили и россияне, правда, они были более свободолюбивые, они не то, что власть рыцаря – княжескую власть над собой признавали весьма относительно. В давние времена даже не они были вассалами князя, а он принимался ими на службу, осуществляя с помощью своей дружины их военную и уголовную защиту. И если какому-либо российскому городу князь не нравился, то его просто изгоняли и подыскивали нового. Порой это было несправедливо, когда, на пример, новгородцы изгнали Александра Невского, но это было. Одновременно и князья власть великого князя над собой принимали от случая к случаю, непрерывно враждуя с ним и между собой. Как сказали бы сейчас наши мудраки, отстаивали свой суверенитет. Разумеется, ведя бесконечные междоусобицы, они использовали те же «футбольные» правила ведения войны, что и на Западе.
Случались и исключения. Например, очень ценной военной добычей для России, ценным трофеем были люди. Ими торговали, но главным образом сводили с захваченных земель и селили в России. Москва началась с поселения людей, плененных в одном из набегов на венгерские земли. Были, кстати, и на Западе исключения, особенно после того, как войны стали приобретать религиозно-мистический характер. Так, германские племена полностью уничтожили славное племя пруссов, от которых осталось только название земли – Пруссия.
Но в целом действовали правила и обычаи ведения войны, характерные для Европы, и почти такие же социальные обычаи, за исключением, пожалуй, того, что ни князья, ни их люди (дружина) не имели той власти над населением, что имели короли и дворяне на Западе. Никто не рассматривал князей как божью волю над собой, на них смотрели как на военных специалистов. Нанимали в Константинополе архитекторов строить себе церкви, нанимали и князей себя охранять.
