Текст книги "Бездна. Первые после бога"

Автор книги: Юрий Корчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Акустики!

– Горизонт чист, товарищ командир!

– Хорошо. Штурман, координаты!

Штурман доложил координаты лодки, показал на карте. Выходило – лодка находилась на Балтике, а главное – его шокировало число: 27 сентября 1942 года! Какое-то время Володя молчал, переваривая полученную информацию. Выходит, он неведомо как вместо Северного флота оказался на Балтике, да еще на 60 лет назад во времени, на подводной лодке допотопной конструкции, где все управление ручное. И хуже всего то, что, похоже, он оказался в чужом теле. Слышал он когда-то рассказы о реинкарнации – это когда душа умершего переселяется в тело другого живого существа. Но ведь он не умер! Умом он понимал, что все вокруг реально – и лодка, и экипаж, но до конца понять и принять данность не мог. Ладно, он потом попробует переосмыслить.

Володя сделал несколько шагов к перископу. Старпом шагнул в сторону, уступая место.

Володя взялся за откидные рукоятки, прильнул к окуляру. Медленно поворачивая перископ, осмотрел море. Только волны, солнце над горизонтом, кучевые облака, пасмурно. Облака – это хорошо, меньше возможности, что их обнаружит самолет. Судя по карте, до Германии не так далеко, и их самолеты-разведчики запросто могут совершать облеты акватории.

Владимир осмотрел воздушное пространство в зенитный перископ. Чисто.

– Стоп машинам!

Лодка прошла еще немного по инерции.

– Экипажу принять пищу, старпом – на перископ. Акустикам – слушать!

– Есть!

Володя вернулся в свою каюту. Теперь он хотя бы знал, что за подводная лодка и где они находятся. Но вот что делать дальше? Понятно, что надо воевать, бороться с немцами – все-таки сейчас 1942 год. Но у лодки должен быть конкретный приказ.

В каюте он открыл сейф и стал искать шифрорадиограммы. После недолгих поисков обнаружил целую пачку, стал читать. Получалось, лодка уже была в нескольких боевых походах и имеет на боевом счету три уничтоженных транспорта ориентировочно тоннажем двенадцать тысяч тонн. Черт, он же не знает силуэтов вражеских и союзнических транспортов, их скоростей. Для торпедных атак это важно – необходимо высчитать упреждение. Ведь лодка в торпедной атаке наводится на цель корпусом.

Он прочитал последнюю радиограмму, в которой подводной лодке предписывалось топить транспорты врага в заданном районе. Приводились координаты. В принципе лодка находилась в указанном районе.

Он пролистал судовой журнал, особенно внимательно читал последние записи, чтобы понять, какие события происходили хотя бы с момента выхода лодки с базы.

Подлодка входила в состав первого дивизиона подплава Краснознаменного Балтийского флота, в крайний поход вышла из Купеческой гавани Кронштадта, зайдя в маневренную базу острова Лавинсаари. А уж дальше – прорыв через минные поля, противолодочные сети, мимо немецких тральщиков.

Володя захлопнул журнал. Сложный выход в район боевого патрулирования.

Он посмотрел на часы. Наверху уже должно стемнеть, пора. Он ощутил в себе уверенность и жесткость, куда только делись неуверенность и растерянность первых минут его появления на лодке. Или ему помогал дух командира? Тогда где он?

Володя спокойно спустился в центральный пост.

– Акустики!

– Горизонт чист.

– Экипаж, по местам стоять, к всплытию готовиться! Малый ход!

Звякнул машинный телеграф. Стрелка глубиномера показывала 15 метров.

– Рулевым! Дифферент четыре градуса на корму! Всплываем.

– Есть! Нос лодки поднялся вверх.

Володя и старпом внимательно смотрели на глубиномер. Стрелка поползла влево – 10 метров, 5! Лодка качнулась, легла на ровный киль.

– Рубочный люк отдраить, начать заполнение цистерн быстрого погружения. Вахтенный – на ходовой мостик. Запустить дизеля на зарядку, провентилировать отсеки!

Экипаж дело знал, все команды выполнялись быстро и четко. Володя мысленно поблагодарил командира за выучку экипажа.

Лодка вздрогнула, запустила первый дизель, за ним – второй. Потянуло сквозняком. Дизеля забирали воздух из отсеков, протягивая его через открытый рубочный люк. Отсеки продувались свежим воздухом. Между отсеками были открыты и поставлены «на крючки» люки на переборках. Выход отработанных газов шел в цистерны главного балласта, вытесняя воду. Так экономился воздух из баллонов высокого давления.

Володя накинул бушлат, висевший на центральном посту, и полез по шахте на ходовой мостик. Снаружи было довольно свежо, поддувал ветерок. Волны бились о корпус лодки, долетали до ограждения мостика, периодически заливая его и даже попадая через открытый люк в шахту и на центральный пост. Ограждение мостика было лишь спереди и частично по бокам.

– Сигнальщик, смотреть за горизонтом!

Володя спустился в центральный пост:

– Штурман, определиться по координатам!

– Есть!

Штурман с секстаном в руках полез на мостик. Как только он сообщил о местонахождении лодки, Владимир набросал текст радиограммы – по образцу тех, которые видел в сейфе капитана, и отдал радистам:

– Передайте в штаб.

Подводные лодки тех, военных, лет могли пользоваться радиосвязью только в надводном положении. Современные же тащили за собой буксируемую антенну и могли производить радиообмен даже под водой на сверхдлинных частотах.

Немцы обогнали советский флот, подводный и надводный, в плане шифрования радиообмена, создав шифровальную машинку «Энигма». Англичане смогли ее заполучить с трофейной лодки в начале войны и могли читать немецкие сообщения. После такого «подарка» эффективность действия англичан и американцев против «волчьих стай» адмирала Деница резко повысилась. Однако они не спешили делиться добытым секретом с русскими союзниками. Как не оценить русского благородства, если в сентябре 1944 года наши подняли немецкую подводную лодку U-250 и, отбуксировав ее в док, обнаружили там шифровальную машинку «Энигма-М4» с шифровальными книгами и, главное, новейшие самонаводящиеся акустические торпеды Т-5 вместе с инструкциями. Информацией о немецких новинках они тут же поделились с англичанами. История потопления немецкой субмарины довольно занятная. Лодка утопила наш тральщик, и на ее поиски отправили другие корабли. Обыскали предполагаемый район, лодку не нашли. А когда кок с камбуза пошел с ведром выбрасывать очистки за борт, с изумлением обнаружил лодку за бортом, на пятиметровой глубине, немного ниже проглядывался корпус. Удалось сбросить глубинную бомбу прямо на палубы лодки и отойти.

Не знал тогда Владимир, отправляя радиограмму, что она будет перехвачена и расшифрована немецкими союзниками, финнами. В дальнейшем эта радиограмма сыграет трагическую роль в судьбе лодки.

Ночь была безлунной. Луна, небесная спутница Земли, пряталась за облаками, и потому Володя разрешил экипажу посменно выходить на палубу лодки – подышать свежим воздухом, покурить, да и просто почувствовать себя свободным, не закрытым в тесных железных отсеках субмарины.

За ночное время аккумуляторы зарядились, отсеки проветрились, и, едва на востоке небо стало сереть, Владимир отдал приказ на погружение.

Сигнальщики и вахтенный офицер спустились в центральный пост, задраив за собой люки.

Лодка выпустила воздушные пузыри и, набирая воду в цистерны, стала погружаться.

Когда она опустилась на двадцать метров, Владимир отдал приказ осмотреться в отсеках, а потом – «малый вперед». По карте глубины в этих местах были небольшие, по 30–40–50 метров, и для подводного плавания они были неудобными.

Лодка находилась недалеко от шведского острова Готланд. Неподалеку проходили оживленные морские пути. Швеция, хоть и была нейтральной страной, активно поставляла немцам свои руды с металлами, применявшимися для легирования сталей, в том числе и для танковой брони. В Германию перевозили железную руду, медь, цинк, вольфрам и марганец. Объем перевозок за год составлял 10–15 миллионов тонн. Из Германии через территорию Швеции транзитом шло вооружение и боевые части для немецких соединений на севере. Кроме того, Швеция поставляла союзнице Германии, Финляндии, свое вооружение и продовольствие, посылала добровольцев для участия в военных действиях.

В радиограмме из штаба Балтийского флота лодке предписывалось следовать в направлении Ботнического залива, в район Аландских островов, где проходила оживленная морская трасса Норртелье – Турку, соединявшая Шведское королевство и Финляндию.

Владимир приказал рулевым держать курс на север.

Лодка шла под водой экономичным ходом. Владимиру, как командиру, периодически докладывали координаты и показания эхолота.

– Акустики!

– Горизонт чист.

Стало быть, пока транспортов нет. Акустики могли прослушивать акваторию только при движении на электромоторах. Стоило запустить дизель на надводном ходу, как лодка становилась «глухая».

К исходу дня лодка вышла южнее Аландских островов. Акустики тут же доложили, что слышат шум винтов большого транспорта.

На поверхности уже начало смеркаться.

Владимир принял решение всплыть на перископную глубину и осмотреться.

– По местам стоять, к всплытию готовиться! Рулевым – дифферент три градуса на корму, малый ход!

Лодка, шедшая со скоростью четыре узла, всплыла на перископную глубину.

Владимир поднял перископ и прильнул к резиновому наглазнику. Он поворачивал перископ влево-вправо, пока не увидел ползущий транспорт. По силуэту – посудина для генеральных грузов, тысячи на три брутто-тонн. Как дома идет, с ходовыми огнями. Или финн, или швед; жаль только – флаг не разглядеть, темновато уже, да и далеко. А чего «торгашу» бояться? Наши самолеты здесь не летают, далеко. Подлодки Балтфлота «заперты» минами и сетями противолодочными в Финском заливе.

Решение пришло сразу: атаковать!

Он объявил по громкой связи:

– Боевая тревога, торпедная атака! По местам стоять!

Акустики тут же доложили исходные данные транспорта.

– Курс цели сто двадцать градусов, скорость – девять узлов.

Штурман на карте рассчитывал параметры атаки – ведь необходимо было внести упреждение, учитывая скорость подлодки и цели, дальность стрельбы и время хода торпед до цели.

– Приготовить к торпедной стрельбе первый и третий аппараты! – Торпеда к цели могла идти на разной глубине – в зависимости от осадки судна. Торпедные аппараты надо было готовить к стрельбе: откинуть передние крышки, заполнить трубы аппаратов водой. А сразу после выстрела, поскольку вес подлодки резко менялся, командир электромеханической боевой части БЧ-5 должен был уравновесить уравнительными цистернами дифферент, иначе нос лодки могло выкинуть на поверхность.

Штурман выдал данные для стрельбы:

– Курс цели двести десять градусов, дистанция шестнадцать кабельтовых, угол упреждения – семнадцать градусов.

– Прицеливаем корпусом! Рулевой – семнадцать градусов влево!

– Есть семнадцать градусов влево!

Владимир прильнул к перископу. Силуэт транспорта вползал в сетку окуляра.

– Первый, третий, торпедные аппараты с двухсекундной задержкой – пли!

В первом торпедном отсеке матрос нажал на рычаги торпедных аппаратов. С шумом и бульканьем вышла торпеда из одного аппарата, через две секунды – вторая торпеда из другого аппарата.

В центральном посту ощутили два толчка. В уравнительных цистернах зажурчала, зашумела набираемая вода.

Старпом сразу же включил секундомер и начал вести отсчет:

– Одна секунда, две, три…

Все с напряжением ждали. На двадцать второй секунде послышался взрыв и лодку слегка тряхнуло.

Володя увидел в перископ, как блеснуло пламя взрыва – почти в центре темного силуэта транспорта. Он смотрел не отрываясь, ждал попадания второй торпеды, но его не последовало. Скорее всего, торпеда прошла уже за кормой судна.

– Циркуляция, ложимся на курс сто двадцать, полный ход!

– Есть!

Лодка развернулась практически на обратный курс.

– Погружаемся на тридцать метров, на эхолоте смотреть!

На полном ходу под водой лодка развивала 8,8 узла, но так могла идти недолго, аккумуляторы быстро садились. Однако сейчас необходимо было как можно быстрее покинуть место атаки. До финских берегов не так далеко. Торпедированное судно вполне могло успеть передать SOS и причины катастрофы. К месту торпедирования будут направлены тральщики, миноносцы или другие военные суда, находящиеся поблизости. Чем дальше лодка успеет уйти, тем безопаснее будет. Вот только далеко уйти под водой не получится.

– Акустики!

– Горизонт чист.

– По местам стоять, к всплытию готовиться! Дифферент на корму четыре градуса!

– Есть!

– Всплываем в позиционное положение!

Позиционным называлось промежуточное надводное положение лодки, когда корпус ее был под водой, а над водой выступала часть рубки с ходовым мостиком. И только рубка рассекала волны.

– Отдраить внутренний люк!

Вахтенный краснофлотец отдраил люк и отступил в сторону. Володя взобрался по вертикальному трапу шахты, сам отдраил верхний рубочный люк и приподнял его. Его сразу окатило морской водой. Он откинул люк, выбрался на ходовой мостик и осмотрелся по горизонту.

Над морем было темно, не видно ходовых огней, не слышно шума машин – «машинами» моряки называли двигатели.

Володя крикнул в шахту:

– Двигатели запустить! Правый дизель – на зарядку, под левым – полный ход. Провентилировать отсеки, вахтенному и сигнальщику – на ходовой мостик!

Он поднес к глазам бинокль. Со всех сторон только вода, не видно кораблей и маяков. От места торпедной атаки они успели отойти миль на десять.

Когда вахтенный офицер и сигнальщик выбрались на мостик, Володя спустился в центральный пост. Он набросал на листке радиограмму в штаб о торпедировании вражеского судна в три тысячи брутто-тонн, сообщил о местонахождении и исправности лодки. Полученная квитанция его удивила.

Оказывается, с 9 октября 42-го года на флоте и в армии ликвидировалась система военных комиссаров. Им присваивались командирские звания, они становились заместителями командиров по политработе. Свершилось! Двоевластие закончилось! Командир в подразделении должен быть один, поскольку с началом войны были случаи, когда командир отдавал приказ, а комиссар его отменял или, того хуже, отдавал прямо противоречащий.

Командиры заканчивали военные училища, знали тактику и стратегию боя, комиссары же были представителями партии – без военного образования, но с большим самомнением.

Через краснофлотца Владимир вызвал на центральный пост комиссара лодки и показал ему квитанцию:

– Читай.

– Вслух?

– Мне все равно.

У комиссара хватило ума прочитать текст молча. Прочитал, поднял на Володю глаза, потом перечитал еще раз.

– Это вражеская провокация!

– На подпись посмотри. ГКО, товарищ Сталин. Ты его провокатором называешь?

Лицо комиссара стало белым, как бумага радиограммы. Он сунул квитанцию Владимиру, молча повернулся и ушел к себе. Сутки экипаж его не видел, видимо, тяжело переживал человек утрату власти. Но власть – она подразумевает и ответственность за свои действия.

Глава 2. «Весихииси»

За ночь, соблюдая осторожность, они успели пройти миль пятьдесят. Больше полагались на глаза, поскольку выхлоп дизелей заглушал все звуки.

Шли в крейсерском положении.

Владимир, как командир, позволил отдыхающим сменам выйти на палубу подышать свежим воздухом. Радость глотнуть свежего воздуха понятна только подводникам. У летчиков, танкистов, артиллеристов, даже у пехоты воздух мог пахнуть бензином, порохом, маслами, гарью пожара. Он мог быть пыльным после близкого взрыва. Но он был! У подводников же регенерирующие патроны с кальцинированной содой не могли очистить воздух. Приходилось в подводном положении добавлять кислорода из кислородных баллонов – на «эске» их имелось пятнадцать. А еще на лодке было жарко от работающих механизмов, от тесноты и скученности, от постоянной влажности и противного запаха электролита.

К утру отсеки провентилировались свежим воздухом, аккумуляторные батареи зарядились, был проведен сеанс радиосвязи, и, как только на востоке появились первые лучи солнца, Владимир приказал спуститься в лодку и задраить люки. Надо было погружаться. Справа вдали – шведские берега, по морю шастают финские и немецкие военные суда. Заметят лодку или ее перископ – жди беды.

Лодка под водой шла медленно, экономичным ходом. И не только для экономии емкости зарядов аккумуляторов. Немцы ставили сети из стальных тросов на глубине. Норвежское судно их проходило, а лодка могла попасть, как муха в паучьи сети. На малом ходу, услышав скрежет тралов по легкому корпусу, моряки из первого, носового, отсека давали сигнал на центральный пост. Лодка останавливалась и давала задний ход, выбираясь из ловушки.

Если же лодка попадала в сети на полном ходу, ситуация была сложнее, тросы цеплялись за ограждения, горизонтальные рули. Немцы в этих случаях не дремали, они патрулировали сети. Обнаружив застрявшую в сетях лодку, уничтожали ее глубинными бомбами.

Не меньшую опасность представляли и минные поля. Их ставили немцы и финны со своих кораблей. Минировали и наши – с подводных минных заградителей, с самолетов. Карты постановки наших мин у командиров советских подлодок были. А вот с немецкими минными полями было хуже – они были обозначены приблизительно. Немцы чаще минировали входы в многочисленные шхеры, коими изобиловали шведские берега и где могли укрываться наши подлодки. Стоило задеть одну из «рогулек» такой мины, на которой располагались контактные взрыватели, – и лодку неминуемо ждала гибель.

Кроме контактных мин, немцы применяли магнитные, срабатывающие от приближения крупной железной массы, изменяющей магнитное поле: акустические, срабатывающие от шума винтов. В одном и том же районе мины могли стоять на разной высоте от дна, поджидая свою добычу.

Если лодка шла на небольшой глубине, она была заметна летчикам морской авиации, которые по радио наводили на нее тральщиков и миноносцев.

По всей видимости, их «эска» попала в такую же ситуацию. Из-за малых глубин лодка шла на глубине двадцати метров. Вдруг акустики доложили о приближении двух скоростных транспортов.

– Стоп машинам, тишина в отсеках!

Любой стук железа по железу, скажем, кувалды или молотка при ремонте переборочного люка, работы механизмов, довольно отчетливо разносился под водой. Экипаж в таких случаях разговаривал тихо, даже шепотом.

Через некоторое время не только акустики, но и другие члены экипажа услышали шум винтов над собой. Винты противника прошли дальше, и все перевели дух, но затем надводные корабли развернулись и встали.

– Слушают, – шепотом сказал старпом.

– Похоже.

И в это время в двух кабельтовых перед носом взорвалась глубинная бомба, как молотком, ударив взрывной волной по корпусу. За первым взрывом последовал второй, третий… Шум винтов приближался.

– Курс девяносто градусов, малый ход! – скомандовал Владимир.

Лодка повернула влево и, пройдя пару минут, застопорила ход. Тральщики в это время перестали бросать глубинные бомбы – их акустики слушали, не проявит ли себя лодка. Затем немцы снова стали бомбить. Взрыв следовал за взрывом, по корпусу лодки как будто били огромной кувалдой. Но серия взрывов прошла за кормой, и шум винтов стал удаляться.

Через четверть часа взрывы бомб послышались уже вдалеке. Похоже, противник не смог обнаружить лодку и бомбил вероятные пути отхода.

Потом взрывы стихли. Акустики доложили, что никаких шумов не слышат – наверняка тральщики заглушили моторы, их акустики слушают море: не купится ли на обманчивую тишину русский капитан, не даст ли ход лодке?

Владимир решил выждать, и не прогадал. Через час акустики доложили, что одно судно уходит.

– А второе?

– Не слышно.

Наверняка решили оставить дозорного. Зашумит лодка – пробомбят, не век же она на одном месте располагаться будет.

Теперь главное оружие подводников – терпение.

Владимир разрешил команде отдыхать. Пусть наберутся сил, коли у двух капитанов борьба нервов и выдержки.

Немец оказался упорным. Двигатели у него не работали. Владимир даже подумал, что акустики ошиблись и ушли оба судна. Он подошел к акустику, который располагался рядом с центральным постом.

– Что слыхать?

Акустик прислонил палец к губам – тс-с-с! Потом сдвинул наушники с головы.

– Здесь они, товарищ командир. В двух кабельтовых, пеленг двести девяносто – затихарились. Железяка у них на палубу только что упала.

– Слушай дальше.

Так они и провисели в воде на одном месте, ожидая, кто кого переиграет. Наконец акустик доложил, что противник запустил машину – он слышит шум винтов, враг описывает широкую циркуляцию.

– Вот же засранец, как репейник вцепился! – едва слышно произнес Владимир.

Судно небольшое, быстроходное, такое торпедой уничтожить сложно. След торпеды заметный – успеет уклониться.

И такое зло Володю взяло, что решил он всплыть и ударить по врагу из пушек. Впереди рубки стояло вполне приличное по мощи 100-миллиметровое морское орудие, а на корме рубки – 45-миллиметровая пушка. Если всплыть и не медля комендоров к пушке поставить, то накрыть тральщик вполне можно.

– Комендорам главного орудия – приготовиться! По местам стоять, к всплытию готовиться! Средний ход!

Лодка на среднем ходу всплыла. Комендоры, проинструктированные командиром, бросились к орудию. Тут же открылась дверца снарядного элеватора в рубке. А комендоры уже наводили орудие на тральщик, бывший в пяти-шести кабельтовых.

Лодка стояла очень удачно, заходящее солнце светило от нее на тральщик, слепя наблюдателей.

Пока комендоры суетились у орудия, на лодке заполнили цистерны срочного погружения. Владимир скомандовал запустить дизели.

В это время прозвучал первый выстрел.

Для подводной лодки 100-миллиметровое орудие было очень мощным. Его почти 16-килограммовый снаряд угодил в форштевень, образовав большую пробоину. Поторопились комендоры, взяли слишком большое упреждение. Но их можно понять – спешка.

Второй снаряд угодил прямо в надстройку, лишив немецкий тральщик управления и связи. Третий попал в корму, где располагалось машинное отделение.

Тральщик потерял ход, превратившись из охотника в дичь.

На подмогу комендорам главного калибра уже спешили краснофлотцы 45-миллиметрового орудия, которое стояло на ходовом мостике рубки. Но их помощь уже не требовалась. Через пробоину в носу в тральщик начала поступать вода, и он дал дифферент на нос.

С подбитого судна в воду прыгали уцелевшие моряки. Ни расстреливать их из ручных пулеметов, имевшихся на борту лодки, ни подбирать и брать в плен командир «эски» не стал. Пусть Господь решит, кому выжить.

Владимир осмотрел в бинокль горизонт. Кораблей не было видно. Суда здесь могли быть только чужие.

– Вахтенного и сигнальщиков на ходовой мостик!

Он поблагодарил расчет своего «главного калибра» за точную стрельбу. Все-таки тральщик – противник сильный, превосходящий подводную лодку по скорости хода и артиллерийскому вооружению.

Ревели под нагрузкой дизели, обеспечивая зарядку аккумуляторов и ход лодки.

Расчеты орудий спустились в лодку.

Постепенно стемнело. Владимир повел лодку в сторону шведского берега. В ночи если и следовало кого-то опасаться – так это вражеской подводной лодки. А у берега мелководье, со стороны Шведского королевства чужая подлодка не подберется, да и сигнальщикам наблюдать проще. Крупновата была «эска» для действий на Балтике, ей бы в океан, для сопровождения северных конвоев. Наш же штаб Балтфлота отдавал приказы блокировать финские порты Раума, Вааса и Турку. Море для действий подлодок в этих местах мелководное, лишающее лодки вертикального маневра.

За ночь зарядили аккумуляторы, провентилировали отсеки и аккумуляторные ямы свежим воздухом. Лодка была готова к боевым действиям. За полчаса до восхода солнца лодка уже отошла от шведского берега и шла под водой малым ходом к Аландским островам.

Торпедисты в носовом отсеке перезаряжали торпедные аппараты торпедами из отсека. Наши подводники применяли торпеды нескольких калибров. На «эске» были торпеды 533 миллиметра весом в 1615 килограммов, из которых 300 килограммов приходились на боевую часть. При скорости 44,5 узла они имели дальность хода 4000 метров. Сами торпедные аппараты с 1942 года оснащались приборами для беспузырной стрельбы. Ведь при выходе торпеды из трубы торпедного аппарата вырывался воздушный пузырь, сильно демаскировавший подводную лодку. На «эсках» были четыре носовых торпедных аппарата и два кормовых, представлявших главную ударную силу лодки.

Акустики периодически докладывали о появлении на поверхности кораблей, но все они были быстроходными и малого тоннажа. Владимир же поджидал цель покрупнее, чтобы удар был более чувствительным.

В полдень акустики доложили, что слышат винты крупного транспорта. Владимир отдал приказ всплыть на перископную глубину.

Когда лодка поднялась на 12-метровую глубину, Владимир поднял перископ и почти сразу обнаружил крупный транспорт. Это был рудовоз под шведским флагом. Вот он, лакомый кусок!

В это время акустики доложили, что слышат неподалеку подозрительный всплеск. Так бывает, когда бросают глубинные бомбы. Сначала всплеск от удара бомбы о воду, а через несколько секунд, когда бомба опустится на заданную глубину, следует взрыв.

И точно! Слева по курсу, в полукабельтове, раздался взрыв. В перископ был виден поднявшийся столб воды.

– Срочное погружение! – скомандовал Владимир – он успел перед погружением посмотреть в зенитный перископ. Над морем кружила немецкая летающая лодка, гидросамолет «Хейнкель-115», двухмоторный морской разведчик и торпедоносец. До погружения лодки он успел сбросить две бомбы – впрочем, не очень точно, в стороне от лодки. Но сам факт его появления не сулил ничего хорошего. Летчики наверняка сообщили координаты русской подлодки, и вскоре сюда подойдут тральщики. К тому же самолет, если лодка будет идти неглубоко, может ее сверху видеть и наводить надводные суда.

Лодка опустилась на максимально возможную в этих местах глубину – 60 метров.

– Курс – сорок градусов! – скомандовал Владимир. Он решил вести лодку к финскому берегу, навстречу врагу. Если на финских судах получен сигнал, то сейчас тральщики, торпедные катера, морские охотники, обладающие хорошей скоростью, на всех парах несутся к месту обнаружения лодки. Но работающие на высоких оборотах двигатели не позволят вражеским акустикам услышать и обнаружить лодку.

Расчет оказался точным. Акустики доложили, что прошли три быстроходных судна: скорость судов определялась по изменению пеленга, а класс – по шуму винтов. На торговых, крупнотоннажных судах винты большого диаметра, низкооборотные и звук издают тоже низкий. Военные суда обладают большей скоростью, и звук работы их винтов высокий. Опытный «слухач» может безошибочно определить курс, тип и скорость судна. Для капитана это уши, а для капитана подлодки – еще и глаза. Потом до них донеслись отдаленные взрывы глубинных бомб, но лодка уже успела уйти из района, где была обнаружена гидросамолетом.

Для подлодок гидроавиация была серьезным противником. Гидросамолеты патрулировали поверхность моря, выявляли вражеские подлодки, сами их бомбили, обстреливали из пулеметов и пушек, по рации наводили на лодки «морских охотников» и тральщиков.

С началом войны немцы создали «Авиационное командование Балтийского моря» под командованием полковника В. Вильда. Основную ударную силу представляла 806-я бомбардировочная группа, базировавшаяся в Пиллау, Фишхаузене, порту Буг на острове Рюген. Они имели на вооружении поплавковые гидросамолеты и летающие лодки. В основном использовались современные, предвоенных лет разработки и постройки «Дюрнье-24», «Хейнкель-114» и «1152», «Арадо-196» и «95» – даже летающая лодка «Блюм» и «Фоссе 13V138», дальний морской разведчик, трехмоторный цельнометаллический моноплан двухбалочной схемы.

Советская гидроавиация была в основном представлена устаревшим МБР, а союзники воевали на «Каталине».

Атака подлодки на транспорт сорвалась, но лодка была цела, а экипаж горел желанием воевать. Одно плохо – в топливной цистерне оставалось всего шестьдесят тонн соляра. Два дизеля по две тысячи лошадиных сил даже на подзарядке аккумуляторов по ночам требовали изрядное количество топлива.

Весь оставшийся день лодка отстаивалась на оживленном судоходном пути. Подводники и без специального оборудования слышали, как над ними проходили суда. Днем движение было активным. Суда охраняли военные корабли, гидроавиация. От подводных лодок уберегали минные поля и противолодочные сети.

И тем не менее нашим подлодкам пусть и с большим трудом, но удавалось прорваться на Балтику и топить суда немцев и финнов.

Наш лучший подводник Александр Маринеско, к сожалению получивший Звезду Героя Советского Союза уже после смерти, потопил 4 судна общим тоннажем 42 507 брутто-тонн, Василий Стариков – 14 кораблей, Иван Травкин – 13 кораблей, Николай Лунин – 13 кораблей, Магомед Гаджиев – 10 кораблей.

Немецкие асы-подводники, первое время довольно активно одерживавшие победы в Атлантике, за все время уничтожили 2603 боевых и торговых судна общим водоизмещением 13,5 миллиона тонн. Такой ас-подводник, как Отто Кречмер, уничтожил 44 корабля суммарным водоизмещением 266 629 брутто-тонн, Вольфганг Лют – 43, в том числе – одну подводную лодку, Эрих Топп – 34 корабля, Герберт Шульце – 28 кораблей.

На ночь судоходство почти замирало. Капитаны судов опасались попасть на минные поля – ведь проходы в них были не очень широки. Боялись атак подводных лодок, которые активизировались по ночам. Ночь – друг подводника. Гидроавиация не летает, лодку тяжелее обнаружить в надводном положении, а акустикам на подлодке без разницы – ночь или день, и обнаружить цель они могут в любое время суток.

Но с этого дня «эске» не везло. То цель попадалась малоразмерная – вроде шхуны, на которую тратить торпеду было неразумно, поскольку сама торпеда стоила дороже шхуны, то горизонт был вообще чист, поскольку судов не было. И так пролетела целая неделя.

Володя уже нервничать начал, а тут еще главный замполит, бывший комиссар, начал ныть – вроде другие воюют, а наш экипаж только проедается, болтаясь в море попусту.

– Ты что предлагаешь, замполит? – не выдержал Володя обвинений. – Может, в какой-нибудь порт финский или немецкий зайдем? Торпеду пустим, а потом всплывем и из пушек постреляем? Корабль какой-нибудь потопим – только и свой погубим, вместе с экипажем. Это не война! Ты два, пять, десять кораблей утопи, а свою подлодку сохрани! Вот в чем залог успеха!

– Это осторожность, переходящая в трусость! – безапелляционно заявил замполит.

Ну что спорить с фанатиком, ничего не понимающим в военном деле! Замполит отчитывался о проведенной работе в Политотделе флота – о количестве проведенных собраний, о потопленных кораблях и брутто-тоннах, о морально-боевом настрое экипажа. Только по причине отсутствия военного образования он считал, что подводная лодка должна топить едва ли не каждый день по транспорту. А военное дело – это когда компромисс: «Напасть или выждать – что эффективнее?» Командиру мало нанести урон противнику, надо и свое судно вместе с экипажем сохранить для последующих боев.