Текст книги "Архив Троцкого (Том 1)"

Автор книги: Юрий Фельштинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

11. А ведь во всех перечисленных выше случаях дело еще не шло о «настоящей» мировой буржуазии. Китайская буржуазия сильна только по отношению к своим собственным безоружным рабочим массам (безоружным по вине ложного руководства). Персель есть только лакей буржуазии, служащий ей для определенных поручений. Русский кулак есть лишь неокрепший буржуа в стадии «первоначального накопления». Если Сталин склонен теоретически и политически капитулировать перед ними во все критические моменты, как непререкаемо свидетельствует опыт, то почему, собственно, партия должна слепо верить, что Сталин никогда и ни в каком случае не капитулирует перед могущественной буржуазией, когда эта последняя нажмет по-настоящему? На каком основании Сталин, отягощенный ошибками и поражениями, осмеливается требовать от партии слепого доверия, которого никогда не требовал Ленин и которое по самому существу своему несовместимо с характером пролетарской партии?

II. О коминтерновской левой

На собрании ПБ и Президиума ЦКК от 8 сентября, далее, поднят был большой шум по поводу наших слов относительно коминтерновской левой, которая, по нашему мнению, даст отпор Шмералям[257], Мартыновым и КО. По этому поводу заговорили об образовании нами «фракции в международном масштабе» и т. д.

Чтобы создать большую ясность также по этому вопросу, мы видим себя вынужденными указать на следующее (ограничиваемся пока некоторыми, наиболее характерными фактами, оставляя за собой право вскоре вернуться к более обстоятельной оценке положения в отдельных секциях Коминтерна).

Германия. Игра Сталина—Бухарина привела уже к тому, что руководство германской компартией попало целиком в руки архиправой группы Эрнста Мейера[258]. Мейер является заведомым оппортунистом -представителем подлинного «социал-демократического уклона». Никакой серьезной связи с рабочими массами у Мейера никогда не было. Это – типично верхушечный бюрократ, которых в Германии много. Мей-ер в Циммервальде шел с Мартовым и Аксельродом против Ленина. Мейера сняли с германского ЦК еще при Ленине. Мейер интриговал в 1922 году против партии вместе с «известным» Фрисландом[259], перебежавшим затем открыто на сторону социал-демократов. Мейер в 1922 году плелся в хвосте социал-демократии в вопросе о кампании по поводу убийства Ратенау[260]. К Мейеру полны недоверия рабочие-коммунисты. Мейер в 1926 году во время VI расширенного ИККИ в Москве вызывающе заявил: «Не я иду к ЦК, а ЦК идет ко мне».

И вот этому Мейеру Сталин и Бухарин отдали руководство германской компартией! Он сейчас фактически секретарь Политбюро. Группа Тельмана играет только «декоративную» роль.

В письме в Политбюро ЦК ВКП(б) от 1 сентября 1927 г. сказано, что переписка его с нами по вопросу о германских левых есть переписка «по важнейшему вопросу о судьбе германской компартии». Что правда, то правда! В этих нечаянно оброненных словах действительно содержится правильное определение сути дела. Вопрос идет не о тех или других хороших или плохих качествах двух-трех человек, которых несправедливо пытаются обвинять в «ренегатстве» и т. п., вопрос идет о судьбе германской компартии – и, стало быть, в значительной степени, о судьбе Коминтерна, ибо германская компартия после ВКП есть важнейшая партия Коминтерна.

Вот уже скоро два года, как политику Исполкома Коминтерна, а через него и политику ЦК германской компартии, определяют Сталин и Бухарин. Каковы же результаты этих двух лет? Каково положение германской компартии теперь?

Влияние германской компартии в профсоюзах в течение последнего времени падало.

Германская компартия при нынешнем ее руководстве оказалась совершенно неспособной выполнить свой долг по отношению к движению безработных. Она все больше отрывалась от массы безработных. Она сбивалась в вопросе о безработице на социал-демократическую точку зрения.

Парламентская тактика германской компартии при нынешнем ее руководстве становится все более и более оппортунистической. Выступления коммунистических депутатов в местных муниципалитетах, в ландтагах и в рейхстаге все меньше отличаются от выступлений социал-демократов. В речах и предложениях коммунистических депутатов ныне нет и следа революционного парламентаризма.

Влияние партии на парламентских выборах – местных и общереспубликанских – в ряде случаев уменьшилось.

И все это несмотря на то, что объективная обстановка была чрезвычайно благоприятной для коммунистической партии. Германская компартия при нынешнем ее руководстве не только не сумела успешно противостоять социал-демократии, не только не сумела разоблачить перед массами все растущую контрреволюционность социал-демократических вождей, но в ряде случаев прямо отдала массы социал-демократам. Группа Урбанса—Рут Фишер—Маслова имеет не менее 12 000 сочувствующих внутри германской компартии. Основным ядром ее являются старые рабочие-большевики, исключенные из КПГ, составляющие по всей стране многие сотни человек. Кроме этой оппозиции, существуют еще довольно многочисленные оппозиционные группы в Берлине, в Лейпциге и в других крупных центрах рабочего движения. Еще на днях ЦК КПГ ни за что, ни про что исключил из партии виднейшего лейпцигского деятеля тов. Фохта, близко стоявшего к Веддингскои оппозиции[261].

Нет никакого сомнения в том, что по крайней мере половина членов партии настроена в той или другой степени оппозиционно. Выборность внутри партии фактически отменена. Нынешний мейеровский ЦК держится исключительно поддержкой «сверху», т. е. поддержкой ЦК ВКП.

Что же удивляться, если все это привело к громадному падению престижа германской компартии в рабочих массах? Что же удивляться, если такая политика приводит к расколу партии, к образованию второй коммунистической фракции в рейхстаге (12 исключенных депутатов; сюда, конечно, не относятся господа Корш, Кац и КО, с которыми ни в парламенте, ни вне его группа Урбанса ничего общего не имеет)? Что же удивляться, если на местах образуются параллельные организации?

Способна ли германская компартия в ее нынешнем виде, ослабленная и расколотая, попавшая в руки отъявленного оппортуниста Мейера, не пользующегося никаким доверием германских революционных рабочих, выполнить свою историческую миссию в случае возникновения войны? Как это ни печально, на этот вопрос приходится ответить категорическим «нет».

Германской компартии нужно вернуть подлинное единство, нужно помочь ей устранить от руководства опаснейших оппортунистов вроде Мейера, которые способны привести ее прямо к катастрофе того же типа, какую германское рабочее движение пережило 4 августа 1914 г.[262] Нужно сделать это, пока не поздно. Прямым безумием является выталкивание из германской компартии сотен и сотен старых кадров рабочих-большевиков. Это и есть тот путь, по которому повел было германскую компартию в Гейдельберге Пауль Леви[263], когда он был еще коммунистом. И Ленин, и все мы тогда считали, что это – верный путь к тому, чтобы погубить германскую компартию. Теперь германскую компартию ведут быстрыми шагами именно по этому пути. Выталкивание старых кадров рабочих-большевиков из партии ведет кратчайшим путем к превращению германской компартии в партию «независимых»[264], «левых» социал-демократов.

Такова действительная горькая правда «о судьбе германской компартии».

Германские левые обратились, как это известно из газет, в ИККИ с просьбой о приеме их назад в Коминтерн – на условиях подчинения всем решениям Коминтерна, закрытия их фракционного журнала и т. д. Германские левые заявили, что они поддерживают те пожелания и условия, которые мы выдвинули в нашем заявлении от 8 августа 1927 г. Надо пойти им навстречу, это будет спасением для КПГ.

А Сталин и Бухарин просто замалчивают это заявление, скрывая его от нашей партии! Мы протестуем против этого.

Во Франции объективные условия для успеха коммунизма очень благоприятны. Но большевистского руководства нет. Руководство все больше попадает в руки правых, в руки оппортунистов.

В Политбюро уже попали такие «борцы», как Марион[265], недавно пришедший к нам от социал-демократов молодой «деятель» типа Фросара[266]. В «Юманите»[267] никаким большевизмом и не пахнет. Достаточно познакомиться с тем, как писала эта большевистская газета о венском восстании, как подобострастно она оценивала успех австрийских социал-демократов на выборах и т. п. Некоторые успехи, которые партия имела, одержаны не благодаря, а вопреки «руководству».

Во французской компартии и официальное большинство, и оппозиционное меньшинство распылены и лишены идейной оформленности. Все оттенки оппозиции очень многочисленные, отражают необходимость отпора неправильному политическому курсу ИККИ и ЦК ФКП, но не все оппозиционные группы выражают этот отпор правильно. Так, например, Суварин[268], несмотря на крайне резкий характер своей полемики против Сталина, переходящий нередко допустимые пределы, по ряду важнейших вопросов колеблется по-су-ществу между линией оппозиции и линией Сталина: например, по вопросу о разрыве Англо-русского комитета, по военной опасности и проч. Абсолютно не нашими, глубоко неправильными являются взгляды Суварина на роль террора против контрреволюционеров в СССР. Но сами эти и подобные ошибки и уклоны являются в значительной мере результатом неправильного курса большинства ЦК ФКП и ИККИ.

Но оппозиционные (ленинские) силы во французской компартии растут и постепенно сплачиваются. Рабочие все больше убеждаются, что нынешние правые вожди губят дело революции. Не прошло во Франции незамеченным то обстоятельство, что ЦК ФКП при вступлении Чан Кайши в Шанхай весной 1927 года послал приветствие этому палачу как «вождю китайской коммуны». Китайского Галифэ[269] ЦК КП Франции принял за китайского коммунара!

Положение внутри КП Франции вопиет о том, что нужно скорее выправлять линию ИККИ, вернуться к Ленину.

В Чехословакии руководство полностью перешло в руки правых, как Шмераль, Хайс[270] и КО. Эти махровые оппортунисты прямо «положили ноги на стол». Они уже неприкрыто ведут партию на путь социал-демократии. Вся чехословацкая печать считает это чем-то само собой разумеющимся. Но эти махровые оппортунисты уже вызывают возмущение лучшей части рабочих-коммунистов.

В Англии часть цекистов открыто критикует справа даже половинчатые резолюции УГП пленума ИККИ. А ИККИ молчит. У него существует только «огонь налево».

Тов. Подлит[271] на съезде в Эдинбурге вносил резолюцию протеста против Чемберлена за то, что этот последний разорвал с СССР. Но как мотивировал Подлит этот протест? Он мотивировал его тем, что Чемберлен причиняет вред «нашей» (т. е. английских империалистов) внешней торговле! А ИККИ, конечно, молчит. У него существует только «огонь налево».

В Польше руководство отдано Барскому[272], Прухняку[273], т. е. правым из правых. Поднявшееся в партии недовольство подавлено. Даже центристская группа, протестующая против выдачи партии с головой правым, объявлена на осадном положении.

В Америке ЦК передан в руки Ловстона[274] (американский Гейнц Нейман). Выбран в ЦК и Пеппер.

Этих примеров достаточно.

При таком положении вещей коминтерновская левая сорганизуется неизбежно. Уже в ряде партий это сплочение сил ленинцев началось, было бы печально, если бы этого не было.

Недавние замечания тов. Нина[275] (заместитель Лозовского[276]) и члена ЦК французской компартии Трэна[277] (к которому примкнули еще два члена ЦК) в духе оппозиции в этом отношении тоже симптоматичны.

Коминтерновская левая сплотится и будет бороться против правых. Она исправит линию руководства. Оставить Коминтерн в руках Мейеров, Марионов, Шмералей, Ловстонов, Пепперов, Мартыновых, Рафесов – значило бы поставить крест на ленинском Коминтерне. Этого не будет.

III. О группе «пятнадцати»[278]

Нас обвиняют в том, что мы якобы не определили своего отношения к группе «пятнадцати». Это ложь. На последнем Объединенном пленуме ЦК и ЦКК Каменев от нашего общего имени сказал: «Мы заявляем по этому поводу, что группа «пятнадцати» есть особая самостоятельная группа, за которую мы не несем ответственности, как и она не несет ответственности за нас».

В чем наши взгляды отличаются по существу от взглядов группы «пятнадцати» – это видно из сопоставления наших двух отдельных платформ. Нужно только оба этих документа напечатать, чтобы дать возможность партии судить о них.

Статьи тов. Дашковского[279] партия не знает. Кричат против «дашковщины». Но мы врагом партии считаем «слепковщину». Исключение из партии тов. Дашковского считаем, во всяком случае, столь недопустимым, как и исключение ряда оппозиционных товарищей в Питере и по всему СССР. Мы видим в этом только терроризирование партии накануне партийного съезда.

IV. О передовице «Правды» от 11 сентября

Партия ко всему привыкла в последнее время, но все же она несомненно надеялась на то, что партийный съезд, собираемый после почти двухлетнего перерыва[280], в очень сложной и трудной обстановке, при наличии внутри партии серьезных разногласий по крупнейшим вопросам, будет подготовлен так, как подготовлялись всегда в нашей партии съезды в аналогичных условиях. Она надеялась, что все разногласия будут выявлены, сформулированы, отданы своевременно на суд каждого партийца и каждой парторганизации, что выборы в связи со съездом, начиная с низовых звеньев партии, состоятся после того, как каждому члену партии из дискуссии в партийной печати и на собраниях будет ясна картина всех разногласий. Возмутительная передовица «Правды» от 11 сентября кладет конец этим естественным надеждам широких масс партии. Передовица проводит совершенно неслыханное ограничение прав членов партии на сознательное участие в партсъезде.

Эта передовица никого не обманет из тех, кто знает историю нашей партии, и историю всех важнейших партийных дискуссий. Из трех самых крупных дискуссий в партии первая, по вопросу о Брестском мире[281], велась с конца декабря до половины марта. Ленин приветствовал точную формулировку разногласий в тезисах тогдашних «левых» коммунистов и не боялся обсуждения вопросов сверху до низу всей партией, начиная от центров и кончая самыми отдаленными парторганизациями в стране. Дискуссия о профсоюзах[282] велась более трех месяцев. Когда стало ясно, что предотвратить ее нельзя, Ленин добивался опроса всех членов партии, и ленинский ЦК добросовестно посылал на все конференции представителей спорящих сторон, лояльно выполняя свой долг перед партией. Партдискуссия 1923 г.[283] продолжалась три с половиной месяца – в печати и на собраниях. Теперь разногласия серьезней, чем были при Ленине. Мы не требуем трех месяцев дискуссии. Но мы требуем своевременного опубликования документов. Вместо продолжения традиций нашей партии в деле добросовестной апелляции ко всем членам партии, с предоставлением каждой организации необходимого времени и всех материалов спора, партии предлагается теперь втиснуть «дискуссию» в срок одного месяца (на деле, вероятно, пару недель), с рядом других неслыханных и издевательских ограничений.

1. В нашем письме от 6 сентября[284] мы доказали, что дискуссию срывают репрессиями и календарными фокусами. На это письмо мы не получили никакого ответа. Да и ответить нечего. Фактически при наших расстояниях и всяких опаздываниях начало обещанной «дискуссии» произойдет после выборов на конференции, а в ряде районов после созыва самих конференций.

2. Ограничение дискуссии внесением «контртезисов» нарушает право каждого члена партии предложить свой порядок дня, изменяющий или дополняющий тот, который намечен Центральным комитетом. Член партии, вносящий новые пункты в порядок дня, не сможет технически довести до сведения съезда свои предложения по этим новым пунктам, если одновременно не получит возможность изложить печатно и устно, что предлагает по этим пунктам и почему.

3. Если даже стать на путь бюрократического крючкотворчества передовицы ЦО [285], то и тогда всем очевидно, что обсуждение политотчета ЦК почти за два года его работы есть тем самым обсуждение всей его политики за это время, по совокупности. В партийном уставе нет и быть не может никаких ограничений, как именно члены партии находят более удобным для себя и для дела обсуждать деятельность ЦК.

В политотчете ЦК за два года неизбежно будут затронуты вопросы: о стабилизации капитализма, о социализме в одной стране, о китайской революции, об Англо-русском комитете, о линии Коминтерна, об опасности войны, о положении рабочего класса, о дифференциации в деревне, о роли частного капитала, о бюрократизме, о внутрипартийном положении. Именно этим вопросам, естественно, и посвящена наша платформа (которую можно назвать и «контртезисами»). Вот почему вся «аргументация» передовицы «Правды» шита белыми нитками.

4. Ссылка на то, что в истории нашей партии не было случая, чтобы какая-либо группа членов партии вносила перед съездом партии платформу по всем вопросам, является абсолютно неправильной. Ленинское руководство гарантировало партию от ошибок в общей линии руководства, и никому не приходило в голову писать бесполезные платформы по всем вопросам. В истории нашей партии до сих пор не было прецедента, чтобы ЦК, освободив себя на два года от контроля партии, наделал бы ошибок по всем основным вопросам общей политики нашей партии.

5. Попытки передовицы ЦО предписать членам партии, по каким вопросам они могут критиковать свой ЦК, а по каким нет, также не имеет прецедентов в истории нашей партии. Каждый член партии, который возьмет на себя труд сравнить трусливую и крючкотворскую передовицу от 11 сентября со статьями ЦО перед съездом в ленинский период ее истории, увидит воочию, как жалко, беспомощно и смешно выглядит теперь сталинская группа перед лицом миллионной партии и перед рабочим классом, когда ей приходится отвечать за свои ошибки и неудачи. Фраза насчет «делового обсуждения» вместо разбора принципиальных ошибок есть старый, давно всем известный прием всех оппортунистов, старающихся увильнуть от принципиальной критики своей ложной общей линии. Ленин тоже умел ценить деловую работу – но на основе правильной политической линии. В большевистской партии самый «деловой» способ обсуждения ошибок оппортунистов всегда заключался в том, чтобы уяснить рабочему классу внутреннюю связь данных ошибок и безжалостно вскрыть их социальные корни.

6. Оппозиции нет надобности дожидаться тезисов ЦК, чтобы подвергнуть критике ошибочную политику ЦК между двумя съездами. Мы знаем наперед, что будет преподнесено партии в этих тезисах. Они будут заключать в себе попытку прикрыть оппортунистические дела левыми или полулевыми словами. Весьма вероятно, что эти тезисы широко «используют» ряд мыслей и предложений из нашей платформы с тем, чтобы отделаться только их фразой. Это не помешает авторам тезисов возводить на нас обвинения, прямо противоречащие тому, что мы говорим в платформе. Самый же документ, из которого будут сделаны позаимствования и из которого будут приводиться цитаты в «грубой и нелояльной» полемике против нас, попытаются скрыть от партии.

Передовица показывает, что группа Сталина решила никакой дискуссии не допустить и XV съезд составить из одних секретарей. Мы не теряем надежды, что партия этого не допустит. За доведение до сведения всех членов партии наших подлинных взглядов, изложенных в нашем проекте платформы, мы будем бороться всеми доступными нам партийными средствами.

Г. Зиновьев, Л. Троцкий

12 сентября 1927г.

Верно: В. Гринберг (подпись)

Л. Троцкий:
Новые возможности Китайской революции, Новые задачи и новые ошибки

Главная забота Сталина—Бухарина состоит сейчас в том, чтобы доказать, что оппозиция по вопросам Китая была всегда до самого последнего времени совершенно солидарна с большинством Политбюро. На эту тему приказано трубить во всех секциях Коминтерна. Этот неожиданный поворот только характеризует всю глубину банкротства сталинской группы: вчера еще доказывали, что оппозиция по всем вопросам занимает, в отличие от Сталина—Бухарина, социал-демократическую, полуменьшевистскую позицию. А сейчас хвалятся тем, что Сталин и Бухарин делали и говорили точь-в-точь то же самое, что и оппозиция. Но так как все вчерашние писания еще не сожжены, то опровергнуть эту жалкую попытку прикрытия своих ошибок можно без труда.

Июльский Пленум 1926 года принял нижеследующую резолюцию:

«Пленум ЦК, одобряя деятельность ПБ и делегации ВКП в китайском вопросе, констатирует явно оппортунистические и отчасти прямо капитулянтские предложения оппозиции (Зиновьев, Троцкий) в этой области: отзыв тов. Карахана[286], отказ от КВЖД[287], выход из Гоминьдана. ЦК полагает, что такая позиция имела бы смысл лишь при полной ликвидации национально-революционного движения в Китае...» и пр.

Если «китайская» политика оппозиции уже до июля 1926 г. была «оппортунистической и отчасти прямо капитулянтской», как же можно теперь говорить, что политика в китайском вопросе проводилась единодушно? Вряд ли стоит останавливаться на вопросах об отозвании тов. Карахана и о мнимом отказе от КВЖД. Гвоздь вопроса – отношение к Гоминьдану. Резолюция обвиняла оппозицию в стремлении порвать с Гоминьданом. Оппозиция заявляла, что она готова к блоку с Гоминьданом, к соглашению с его низами, при условии полной и подлинной самостоятельности компартии, ибо эта самостоятельность есть вообще первая буква в азбуке большевизма. Борьба по этой линии шла с 1925 г. Эта борьба отмечена в бесчисленных резолюциях, шпаргалках и статьях большинства, где точка зрения оппозиции называется капитулянтской именно на том основании, что оппозиция требовала самостоятельности компартии как предпосылки всей революционной политики.

Оппозиция разоблачала ложную политику по отношению к Чан Кайши. Если не всем известны соответственные выступления в Политбюро или в ЦК, то широко известно выступление тов. Радека в Колонном зале 5 апреля. Наиболее законченным выражением оппортунистической слепоты была на этом собрании речь тов. Сталина, стенограмма которой скрыта от партии до сего дня. Достаточно напечатать эти две стенограммы – Радека и Сталина, чтобы пропала всякая возможность говорить о том, будто оппозиция не возражала против чанкайшистской линии Сталина.

После переворота Чан Кайши в мае 1927 г. оппозиция внесла на Пленум Исполкома Коминтерна следующее предложение:

«Пленум поступил бы правильно, поставив крест на резолюцию Бухарина и заменив ее резолюцией из нескольких строк:

Крестьянам и рабочим не верить вождям левого Гоминьдана, а строить свои Советы, объединяясь с солдатами. Коммунистической партии обеспечить свою полную самостоятельность, создать ежедневную печать, руководить созданием Советов. Земли у помещиков отбирать немедленно. Реакционную буржуазию искоренять немедленно. С изменяющими генералами и вообще контрреволюционерами расправляться на месте. Общий курс держать на установление демократической диктатуры через Советы рабочих и крестьянских депутатов.»

Это предложение лишь кратко резюмировало целый ряд предшествовавших документов, вносившихся оппозицией в Политбюро. Много времени было упущено. Если бы, однако, Исполком Коминтерна в мае 1927 г. принял предложение оппозиции, чтобы проводить его на деле, мы не имели бы второй уханьской главы, которая по позору превосходит первую чанкайшистскую. Мы были бы сегодня неизмеримо сильнее.

Наконец сейчас, в сентябре 1927 г., мы вносим настоящие наши предложения, соответствующие новому этапу в развитии китайских событий.

* * *

1. Необходимо снова ребром поставить вопросы китайской революции. Необходима снова общая ориентировка, так как официальное руководство, пытающееся внешним образом проявить инициативу действия (слова Бухарина на последнем Объединенном заседании Политбюро и президиума ЦКК относительно отрядов Хэ Луна[288] и Е Тина[289]), барахтается на деле без руля и без ветрил. При таком образе действий новые поражения неизбежны. Эти поражения будут компрометировать киткомпартию и Коминтерн уже непосредственно, т. е. не через средостение Гоминьдана, как было до сих пор.

2. Что знаменует собою движение новых, по-видимому, действительно революционных отрядов Хэ Луна и Е Тина? Есть ли это нередкий после больших исторических поражений кратковременный эпилог с выступлением на сцене крайнего левого крыла, которое не сумело или не смогло выступить своевременно и потому обречено на поражение? Или же это непосредственное начало новой большой главы китайской революции? Это коренной вопрос для нашей «стратегической» ориентировки и для определения вытекающих отсюда тактических шагов.

3. Если этот вопрос уточнить в смысле классовых взаимоотношений, то его придется формулировать примерно так. После того как буржуазия и соглашательские мелкобуржуазные верхи целиком перешли в лагерь контрреволюции, использовав движение рабочих и крестьян, использовав поддержку Москвы, авторитет большевизма и Коминтерна, превратив все это в орудие политической эксплуатации и обмана рабочих и крестьян, – можно ли ждать, что в антибуржуазном, антисоглашательском лагере найдутся достаточные политические и организационные силы, которые окажутся способны внушить обманутым и, в значительной своей части, разбитым и обескровленным массам доверие к себе и к собственному руководству, чем только и может быть обеспечена новая подъемная волна китайской революции?

4. Ответить на этот вопрос с полной категоричностью нельзя – тем более со стороны и издалека. Вряд ли, однако, и в самом Китае – в этой необъятной, распыленной стране – кто-либо способен сейчас уже сказать, суждено ли Китаю пройти через более или менее длительный упадок революции, прежде чем движение возродится на новой, более высокой классовой основе; или же можно надеяться на то, что, благодаря наличию гигантских масс, поставленных в ужасающие условия; благодаря исключительной готовности этих масс к самопожертвованию; благодаря наличию молодого широко разветвленного по стране пролетариата; благодаря навыкам гражданской войны; благодаря наличию СССР и возможной помощи с его стороны, – новая полоса восстаний – разумеется, при условии правильного руководства – может непосредственно привести к победоносной борьбе пролетариата и крестьянских масс за власть. Не исключены и одна, и другая возможности. Какая из этих возможностей возьмет верх, зависит не только от так называемых объективных условий, которые к тому же не поддаются какому-либо законченному априорному учету, но и от нашей собственной политики, от ее правильности, активности и т. д.

5. Месяца два тому назад «Правда» неожиданно для всех (по-видимому, и для самой себя) выдвинула лозунг Советов в Китае. До того Сталин разъяснял, что Советы уместны только при переходе от буржуазной революции к социалистической.

Это разъяснение находилось в вопиющем противоречии со всем опытом трех наших революций, со всеми традициями нашей партии и с теоретическим учением Ленина о революциях на Востоке. Тем не менее новое учение Сталина стало официальным учением партии, т. е. ее аппарата. [NB. С партийной массы новые «откровения» и «учения», противоречащие друг другу и, главное, фактам, сползают быстро, как линючая краска; это не значит, что они безвредны: смешиваясь, линючие краски все окрашивают в грязновато-серый цвет.]

6. Выдвижение лозунга Советов в июле (?), т. е. после тяжких поражений революции, должно было, очевидно, означать, что китайская революция непосредственно подошла к периоду перерастания ее в социалистическую. Но тогда остается спросить, почему этот лозунг, выдвинутый в одной единственной передовой статье, был после того так основательно забыт и почему об этом лозунге «Правда» ничего не говорит теперь, когда движение революционных отрядов делает известные успехи при содействии рабочих и крестьянских масс? Или лозунг Советов, послуживший в известный момент для прикрытия отступления (Сталина—Бухарина), оказывается непригоден для нового наступления революции?

7. Как видно из некоторых комментариев «Правды», официальное руководство относится к новому революционному движению, связанному с отрядами Хэ Луна и Е Тина, сдержанно и осторожно, т. е., по существу дела, не рискует брать на себя открыто ту ответственность за подлинно рабоче-крестьянское революционное движение, какую оно брало на себя за армии Чан Кайши, Фен Юйсяна и Ван Цзинвея.

8. Дело идет совсем не о том, чтобы «ручаться» за успех. Дело идет о том, чтобы политически отождествить развитие революции в ближайший период с судьбой этого движения, вооружить это движение правильной перспективой, правильными лозунгами – без чего победа немыслима. Движение немного численных и, разумеется, слабо вооруженных революционных армий может иметь успех только при условии активного вмешательства в события рабочих и низов деревни, в частности только при условии создания рабочих и крестьянских Советов как органов власти. Между тем, этот лозунг сейчас в «Правде» снова спрятан. Почему? Потому, очевидно, что она опасается более или менее быстрого разгрома движения. Конечно, разгром движения возможен, но при отсутствии правильных лозунгов он неизбежен. Из опасения разгрома воздерживаться «пока что» от выдвигания основных, жизненно необходимых лозунгов значит из страха перед по ражением подготовлять его.

9. Отождествлять революцию с армиями Чан Кайши было не только величайшей «неосторожностью», но и величайшей исторической ошибкой и величайшим преступлением. Брать на себя ответственность за Ухань как за центр аграрной революции, было второй, не меньшей «неосторожностью» и вторым, не меньшим, преступлением. Кто обжегся на молоке – дует на воду. Выжидательная осторожность по отношению к самостоятельному движению рабочих и крестьян, нежелание до поры до времени вооружить это движение необходимыми лозунгами, т. е. открыто на весь мир сказать китайским рабочим и крестьянам: «это движение ваше» – такая «осторожность» грозит стать третьей по счету неосторожностью, худшей из всех.

10. Речь идет не о сочувствии начавшемуся военно-революционному движению и даже не об организационно-материальной помощи ему. На этот счет вообще не стоит тратить слов. Бахвалиться помощью революционным армиям или, например, английским углекопам, способен не революционер, а раздувшийся чиновник. Всякая помощь со стороны необходима, но эта помощь не решает. Решают взаимоотношения между компартией, революционными войсками, рабочими и крестьянской беднотой. А эти взаимоотношения определяются в огромной степени политикой как системой лозунгов и действий. Можно оказывать какую угодно материальную помощь восставшим армиям, но если не поставить ребром вопрос о власти, не выдвинуть лозунга Советов, не выдвинуть законченной системы экономических мероприятий, связанных с установлением советской власти, то материальная помощь армиям со стороны не даст необходимых результатов, как не дала необходимых результатов наша помощь английским углекопам, сопровождавшаяся политическим блоком нашим с Генеральным советом. Решает в последнем счете не материальная помощь, а правильная политическая линия.