Текст книги "Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917"

Автор книги: Юрий Фельштинский

Соавторы: Георгий Чернявский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Абсолютная ценность демократических принципов была для Троцкого столь же неоспоримой, как и для представителей всех течений российской и международной социал-демократии. Особенно отдаленной перспектива социализма и пролетарской диктатуры оставалась для России, которая только вступала на путь промышленной модернизации. Пройдет всего лишь несколько лет, и Лев Троцкий решительно изменит свою позицию и откажется от установки на превращение пролетариата в большинство нации в связи с разработкой собственной концепции революционного процесса.

Вновь взяв слово как представитель «Искры», Троцкий выступил апологетом искровской группы, заявив, что она выдвинулась в критический период сомнений, шатаний и разброда под знаменем революционного социализма и является тем самым знаменем, вокруг которого должна сплотиться вся партия. Термин «период шатаний и разброда» позже прочно вошел в большевистскую историографию, без упоминания о том, кто пустил в оборот этот емкий термин. Когда же возобновилось обсуждение программы, представитель «Искры» и делегат Сибирского союза вновь оказался в числе наиболее активных ораторов. 11 августа он указывает на необходимость контроля партии за деятельностью ее местных комитетов, а вслед за этим многократно касается частных редакционных вопросов программы, в целом полностью поддерживая основные положения ее проекта [277] .

Особое внимание он уделил в двух своих выступлениях аграрной части программы. Он отстаивал необходимость ограничиться аграрными требованиями, направленными против остатков крепостного права, но не создавать некую программу «аграрного социализма», кооперации и т. п. «Это – задача социалистов-революционеров», – с некоторым оттенком пренебрежения бросил оратор. Вслед за Троцким примерно с тех же позиций выступил Ленин [278] . Аналогичной точки зрения придерживался и Плеханов. Все они были едины в том, что особую аграрную программу социал-демократам вырабатывать нет никакой необходимости.

Второе выступление по аграрной части программы было в основном посвящено требованию возвращения крестьянам так называемых земельных отрезков, то есть тех участков земли, которыми они владели до реформы 1861 г. и которые были у них отобраны при освобождении. Поддерживая названный лозунг, Троцкий в то же время оставлял простор для выдвижения более общих и широких требований. Он далее утверждал, что на Западе крестьянство уже исчерпало свою революционную роль. «У нас положение иное. В наступающий революционный период мы должны связать себя с крестьянством, – как в интересах крестьянской бедноты, так и в интересах пролетариата». Он призывал партию к работе в крестьянской среде, причем не к «дальновидной осторожности», а к «дерзости, дерзости и дерзости» [279] .

При всей декларативности и ораторской напыщенности этого заявления, носившего общий характер, страдавшего отсутствием какой бы то ни было конкретики, нельзя не видеть, что оно свидетельствовало о признании активной роли крестьянства в качестве движущей силы революции в перспективе. Троцкий предлагал предстать перед всем крестьянством с общедемократической частью программы и перед сельской беднотой – с пропагандой идей социализма. В этом вопросе позиция Троцкого, совпадавшая во время съезда с позицией Ленина, через некоторое время претерпит существенные изменения.

Продолжая свои выступления по программе, Троцкий высказывался за своего рода «левый блок» российских оппозиционных сил. Он полагал, что социал-демократия должна поддерживать земскую оппозицию, когда она требует принятия конституции. «Надо одновременно и отмежеватьсвою партию от всех других оппозиционных и революционных движений и в то же время поддерживать эти последние» [280] . Идиллия во взаимоотношениях между Лениным и Троцким, однако, приближалась к концу, хотя сам Ленин считал в тот момент, что у Троцкого не должно возникнуть никаких колебаний [281] .

15 августа на утреннем заседании, проходившем под председательством Троцкого, началось обсуждение проекта организационного устава партии. Почти сразу же начались дискуссии по поводу двух формулировок первого параграфа, которые были представлены Лениным и Мартовым. Разница казалась небольшой. Ленин требовал участия каждого члена партии в работе одной из подпольных партийных организаций. Мартов соглашался на поддержку членами партии таковых организаций, допуская, что некоторые партийцы не станут непосредственно участвовать в нелегальных организациях, но будут следовать их указаниям или оказывать партии регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций. Троцкий с полным основанием полагал, что «непосредственного практического значения это противоречие не имело, так как правом решающего голоса по обеим формулам наделялись только члены нелегальных организаций. Тем не менее, две расходящиеся тенденции были несомненны» [282] .

Троцкий выступил осторожно, хотя и критически по отношению к ленинской формуле. В ответ на попытки Ленина буквально запугать делегатов жупелом оппортунизма Троцкий пробовал повернуть вопрос в несколько иную плоскость. Он решил объяснить, что оппортунизм создается более сложными и определяется более глубокими причинами, чем тот или другой пункт устава: «Он вызывается относительным уровнем развития буржуазной демократии и пролетариата… Я опасаюсь, что формула Ленина создает фиктивные организации, которые будут давать лишь своим членам ценз,но не будут служить средством партийной работы» [283] . При обсуждении вопроса об уставе Троцкий придерживался мнения о необходимости известной автономии для местных комитетов и определенной свободы действий для ЦК в применении партийных директив к изменяющимся условиям [284] .

Ленин довольно вяло стал защищать свою позицию, но постепенно пришел в состояние возбуждения, отказываясь от каких бы то ни было уточнений или компромиссов, превращая исходно мелкое разногласие в предмет принципиальных расхождений и руководствуясь в значительной степени собственными амбициями. «За кулисами шла борьба за каждого отдельного делегата, – вспоминал Троцкий. – Ленин не щадил усилий, чтобы привлечь меня на свою сторону». «Старик», как стали называть Ленина уже в это время, пригласил Троцкого на прогулку, в которой также участвовал большевик П.А. Красиков [285] , человек недалекого ума и очень грубый, дававший во время прогулки настолько бесцеремонные характеристики членам редакции «Искры», что даже Ленин, сам весьма грубый и безапелляционный, при этом морщился, а Троцкий – «содрогался» [286] . Решено было провести закулисное совещание искровцев, на котором будет председательствовать Троцкий.

Попытки найти выход из тупика результата не дали. Взбешенный Ленин покинул совещание, хлопнув дверью. После этого «старик» предпринял еще одну попытку перетянуть Троцкого на свою сторону, наставить его на «правильный путь». Он подослал к нему своего брата Дмитрия и 3., фамилию которой Троцкий не называл, так как не хотел компрометировать эту женщину, находившуюся в момент написания мемуаров в Советском Союзе. Несколько часов длилась беседа в одном из тихих лондонских парков. «Посланцы ни за что не хотели отпускать меня», – вспоминал Троцкий. «У нас приказ привести вас во что бы то ни стало», – упорствовали его собеседники. «В конце концов я наотрез отказался следовать за ними» [287] .

Из-за прямолинейной напористости Ленина Троцкий не просто не возвратился в его клан, но стал энергично выступать против ленинской формулировки, в поддержку формулировки Мартова. 15 августа на послеобеденном заседании Троцкий произнес энергичную речь, аргументированно возражая против предложения «старика». Оратор отмечал, что формула Ленина, якобы направленная против интеллигентского индивидуализма, «попадает совсем в другую цель». Он подчеркивал, что разного рода общественные объединения по интересам: гимнастические союзы, организации Красного Креста, студенческие землячества – «гораздо долговечнее всяких рабочих организаций».

«Я боюсь, – издевательски продолжал Троцкий, – что, когда т. Ленин обратится в критическую минуту к своим спискам, он найдет в них студенческие землячества и барышень, хороших социал-демократических барышень, группирующихся в Красном Кресте… Неужели член ЦК должен будет отвечать каждой такой социал-демократической одиночке, проживающей в г. Пензе: «Прежде чем реализовать твои минимальные права, как члена партии, тебе надлежит связать себя с такими же одиночками в Самаре и Калуге. Ибо ныне внедрена формула для удавления твоего интеллигентского индивидуализма» [288] .

Ответное выступление Ленина было направлено в основном против Троцкого, который, по ленинским словам, обнажил всю суть вопроса. В заметке о прениях по пункту первому устава Ленин определил сущность критики Троцким его позиции словами: «Строго конспиративное понимание партии», а самого Троцкого в связи с этим отнес к мартовцам [289] . И мартовцы победили. Во многом именно благодаря энергичным усилиям Троцкого, его логике и красноречию первый параграф устава РСДРП был принят в более гибкой, чем ленинская, формулировке Юлия Мартова.

Надо отметить, что различия по первому параграфу устава Троцкий поначалу не считал важными. М.М. Литвинов [290] рассказывал, что Троцкий пытался привлечь его на сторону противников Ленина прежде всего потому, что «Ленин обидел Мартова». Сам же Троцкий говорил, что «был далек от того, чтобы придавать уставу мистическое значение» и не видел смысла «в ограничении прав индивидуалистов-интеллигентов, которые стояли на позициях партийной программы и оказывали услуги партии, в сохранении их обособленности от руководства организации» [291] .

Хотя вопрос о первом параграфе был главным предметом разгоревшегося весьма острого спора, дискуссии продолжались и по другим пунктам. Троцкий высказал свое мнение относительно функций Совета партии. Он напомнил, как возникла сама идея этого органа: в условиях существования двух центров – Центрального комитета и Центрального печатного органа (ЦО) – решили создать «регулятор деятельности этих органов» в виде Совета. Теперь же некоторые делегаты высказывали пожелание, чтобы Совет стал центром партии. Крайне незначительная по численности подпольная организация, находившаяся в состоянии организационного становления, имела теперь целых три руководящих органа и, создавая их, превращалась в громоздкую бюрократическую структуру.

По другим, не очень существенным вопросам Троцкий теперь как бы из принципа выступал или же голосовал против Ленина. Он решительно осудил ленинскую поправку, предусматривавшую единогласие Совета партии при кооптации членов ЦК в редакцию партийного печатного органа, а вслед за этим и против предоставления Совету права перерешения постановлений ЦК и ЦО. После завершения прений по уставу никто уже не сомневался, что Троцкий превратился из «дубинки Ленина» в одного из главных его оппонентов. Буквально по всем вопросам теперь они стояли на разных полюсах. Когда Ленин предложил обсудить проблему целесообразности издания популярного партийного печатного органа, Троцкий буквально взвился: «Предложение Ленина должно быть решительно отклонено. У нас есть более важные вопросы для обсуждения, и времени терять не следует. Высказываюсь за отклонение предложения Ленина». Вслед за этим Ленин стал настаивать на обсуждении вопроса о газете «Южный рабочий». И опять на трибуну поднялся Троцкий, который еще недавно, перед самой эмиграцией, считал плачевное состояние этой полтавской газеты весьма показательным фактом: «У нас остались более важные вопросы. Ленин не прав» [292] .

Острые дебаты развернулись по вопросу о составе редколлегии газеты «Искра». Им предшествовали кулуарные переговоры, во время которых Ленин предлагал сократить состав редакции вдвое – с шести до трех человек (он сам, Плеханов и Мартов), удалив Потресова, Засулич и Аксельрода. Плеханов резко высказался против, и Ленин от своей инициативы отказался. Но Троцкий на официальном заседании решительно выступил против Ленина за переназначение прежнего состава редколлегии, руководствуясь не только соображениями целесообразности, но и почтительным отношением к той троице, которую Ленин собирался выбросить за борт.

Почти через двадцать лет Троцкий рассказывал, что ко времени II съезда «поглощал «Искру» полностью» как газету единомышленников, что ему были чужды попытки искать у ее редакторов «какие-либо различные тенденции, оттенки, влияния». Когда он заметил в некоторых неподписанных передовицах использование местоимения «я», то поинтересовался у Ленина, кому принадлежало авторство. Ленин сообщил, что это были его статьи. Троцкий в ответ высказал мнение, что с литературной точки зрения странно использовать личное местоимение в статьях, носящих коллективный характер. «Почему странно? – недружелюбно поинтересовался Ленин и сам ответил: – Я не думаю… Личное обозначение статей, хотя они не подписаны, – это средство обеспечить свою линию мысли в условиях недостаточного доверия со стороны ближайших коллег» [293] .

Троцкий все более убеждался, что Ильич видит в своих «ближайших коллегах» отнюдь не друзей, а только лишь временных союзников, с которыми не колеблясь порвет, как только сочтет это целесообразным. Тем временем Ленин и ряд других делегатов настояли на требовании выборов нового, сокращенного состава редколлегии «Искры». При голосовании по этому пункту Ленин получил незначительное большинство в два голоса. Этот крохотный перевес означал, что на сторону Ленина постепенно переходило большинство съезда [294] . Троцкий оказался с меньшинством.

На заседании 20 августа весьма резкая перепалка произошла между Лениным и Мартовым. В словесную дуэль вмешивались многие делегаты. Естественно, среди них был и Троцкий, теперь поддерживавший Мартова. Конфликт касался вопроса о выборах редколлегии. Стенограмма отмечает следующую реплику Ленина и реакцию делегатов: «Тов. Мартов говорил, что данным вотумом наложено пятно на его политическую репутацию. Выборы ничего общего не имеют с оскорблением политической репутации ( Крики:«Неверно! Неправда!»… Ленин просит секретарей занести в протокол, что тт. Засулич, Мартов и Троцкий его прерывали, и просит записывать, сколько раз его прерывали)» [295] .

Через два дня именно по поводу прерывания вновь произошел спор Ленина и Троцкого. Ленин настаивал, что его не поняли вследствие прерываний во время его выступления. «Но его именно потому прерывали, что его хорошо поняли» [296] , – парировал Троцкий. Участники съезда действительно понимали, что Ленин вытесняет из редколлегии неугодных ему лиц, прежде всего Мартова. В связи с процедурными разногласиями Мартов, Троцкий и некоторые другие делегаты отказались участвовать в выборах ЦК [297] , что, собственно, и позволило Ленину провести в его состав своих сторонников. Именно этот отказ Троцкого и других противников Ленина от участия в выборах ЦК предопределил победу на съезде ленинского большинства и появление самого термина «большевики».

Приехав на съезд единомышленниками и почти друзьями, Троцкий и Ленин покидали его в полном взаимном отчуждении, политическими и личными врагами. В последующие годы между ними временами будет происходить сближение, всегда на относительно короткий период. В основе своей враждебные отношения между Лениным и Троцким сохранятся вплоть до 1917 г., причем порой будут носить очень острый характер. В чем же состояли причины внезапного и резкого разрыва между Троцким и Лениным? Троцкий в своих мемуарах совершенно уходил от вопроса о первом параграфе устава, хотя именно по этому вопросу стали возникать резкие разногласия. Он утверждал, что главным пунктом разрыва был вопрос о редакции «Искры»: «Ленин относился ко мне прекрасно. Но именно он посягал теперь в моих глазах на редакцию, которая была для меня единым целым и называлась обаятельным именем «Искра». Мысль о расколе коллегии казалась мне святотатственной» [298] .

Принять это объяснение весьма затруднительно, прежде всего потому, что вопрос о редколлегии обсуждался позже вопроса об уставе, когда и произошел фактический разрыв между обоими деятелями. Собственно, Троцкий и сам признавал, что конфликт с Лениным произошел в результате разного понимания централизма [299] , то есть как раз в связи с уставом. Не исключено, что возникший острый конфликт в основе своей носил личностный характер. Троцкий постепенно, но во все большей степени убеждался, что под руководством Ленина в группе его сторонников всегда будет играть роль второго человека, что он никогда не сможет пробиться в единоличные руководители, что ленинская воля, ленинский напор будут постоянно подавлять его индивидуальность. Этого Троцкий хотя бы в силу своих персональных качеств не мог вынести. Уже созревшая авторитарность Ленина и зреющая авторитарность Троцкого отталкивали их друг от друга.

Троцкий полагал, что по своим личным качествам политического деятеля, оратора и журналиста он стоит выше Ленина. Это было, разумеется, одностороннее мнение, но по некоторым параметрам оно соответствовало действительности. Троцкий был, бесспорно, более ярким и талантливым политическим оратором. Ленин часто запутывался в своих рассуждениях, оказывался неспособным довести логическую линию до конца, обрывал мысль и переходил к чему-то другому. Он легко впадал в ораторскую истерию, подменяя аргументы грубой руганью по адресу оппонентов. Троцкий же к 1903 г. научился преподносить свои доводы не только в доступной данной аудитории, но и в образной, яркой форме, проявлял способность жестко и безжалостно высмеивать тех, по адресу кого произносились его обвинения, но, как правило, не допускал прямых оскорблений. В то же время Троцкого коробила прагматичность Ленина, готового идти на любые союзы и компромиссы, которые были ему в данный момент выгодны. Высокомерная заносчивость Троцкого, с одной стороны, аморальность, властолюбие и грубость Ленина, с другой, не могли совмещаться.

Ко времени II съезда Ленин в полной мере осознал, что его путь к политическому партийному руководству (о государственной власти он пока еще помышлять не мог) возможен только в том случае, если он будет пользоваться в борьбе любыми средствами, включая пасквили, ложь, клевету по адресу соперников и недругов, фальсификацию их суждений, приписывание им произвольных высказываний и т. п. Троцкому было еще далеко до таких качеств и выводов. Пока ему несравненно ближе были сдержанные и в определенной степени обоснованные фактами суждения тех, кто оказался в меньшевистской группе, хотя политически изначально он был ближе к централистским ленинским установкам, осознавая, однако, их недостатки и пороки. Позже Троцкий сумеет овладеть многими ленинскими нечистоплотными политическими приемами, но дорасти в этом смысле до Ленина он никогда не сможет.

3. Меньшевизм и отход от него

К концу II съезда РСДРП 24-летний «орленок» Троцкий оказался в стане меньшевиков, которые удостоились этого наименования в связи с тем, что при выборах съездом центральных партийных органов получили меньше голосов, нежели сторонники Ленина.

В дальнейшем меньшевики и большевики, которых подчас называли «враждующими братьями», ибо и те и другие руководствовались одной и той же программой РСДРП, то приближались друг к другу (особенно в период подъема революции 1905 – 1907 гг.), то вновь расходились, претерпевая перегруппировки и сближения отдельных фракций в их составе, пока, наконец, в 1917 г. (а не в 1912 г., как утверждала советская историография) они стали двумя совершенно самостоятельными политическими партиями [300] .

По окончании съезда лидеры меньшевистской фракции были весьма озабочены тем, чтобы сохранить Троцкого в редакции «Искры». Мартов писал Аксельроду 31 августа 1903 г.: «Мы должны требовать приема Троцкого [в состав редакции]. Это очень трудн[ый] пункт. Имея в виду, что мы всегда можем в будущем требовать снова и снова кооптации, мы можем – в самом кр[айнем] случае – и тут уступить, если только положение Т[роцкого] будет обеспечено, напр[имер], тем, что при ред[акц]ии будет образована специаль[ная] группа для редактиров[ания] попул[ярно]-брошюроч[ной] лит[ерату]ры из меня, Троцк[ого] и, скажем, Веры Ив[ановны Засулич]» [301] .

Вскоре после партийного съезда Троцкий посетил состоявшийся в Базеле 23 – 28 августа 1903 г. VI Сионистский конгресс, на котором председательствовал лидер движения Теодор Герцль. Он вынес на обсуждение делегатов план переселения евреев в Восточную Африку, в Уганду, вызвавший бурные споры. Многие противники этого плана, главным образом представители сионистских организаций России, покинули зал в знак протеста и вернулись на заседание лишь на следующий день по личной просьбе Герцля. Конгресс удовлетворил ряд их требований, в частности запретил финансирование угандийской экспедиции из средств Еврейского колониального банка, Еврейского национального фонда и фонда членских взносов Сионистской организации.

Разумеется, Троцкий присутствовал на конгрессе не как делегат, а в качестве весьма критически настроенного социалистического журналиста, представителя «Искры». Он подготовил затем специальную статью для этой социал-демократической газеты, в которой без каких-либо оснований, на основе собственных эмоций оценил споры на съезде как признак полного разложения сионизма и едко высмеивал различные группы сионистов, причем особенно резкие эпитеты доставались самому Герцлю [302] .

В 1903 г. Лев Троцкий все более и более оттачивал свое искусство бесстрашного политического полемиста, выступая на социал-демократических собраниях в Швейцарии. Меньшевик П.А. Гарви [303] вспоминал одно из собраний в Женеве, происходившее под председательством Ф.И. Дана [304] : «С большой речью выступил Троцкий, обрушившийся на большевиков. Такого блестящего оратора мне не приходилось еще слышать ни в подполье, ни в тюрьме. Бросались в глаза боевой задор, отточенность, пожалуй, нарочитая и чрезмерная, формулировок, полемическое искусство: в руках не меч, а шпага – перевел я на свой внутренний язык впечатление от выступления Троцкого» [305] .

В середине октября 1903 г. в Женеве Троцкий принял участие в совещании 17 меньшевистских деятелей, на котором он вместе с Мартовым, Потресовым, Аксельродом и Даном был избран в состав меньшевистского центра («бюро меньшинства»). Подготовленная Троцким и Мартовым резолюция была реакцией на победу большевиков на съезде и указывала, что действия большинства ведут к расколу партии на «замкнутую, односторонне подобранную центральную организацию» и на «широкую разнородную массу социал-демократических работников», компрометируя этим «саму идею единой боевой строго централизованной партии». В резолюции далее говорилось: «Мы считаем для себя нравственно и политически обязательным вести… борьбу с применением всех мер, которые, не ставя нас вне партии и не компрометируя ни самой партии, ни идеи ее центральных учреждений, могут в возможно близком времени привести нас к такому изменению состава высших учреждений партии, которое обеспечило бы ей возможность свободно работать над идейным и организационным воспитанием партии» [306] .

Вскоре после этого Троцкий принял участие во II съезде Заграничной лиги русской революционной социал-демократии, которая существовала в Женеве с 1901 г. Эта Лига была признана II партсъездом единственным представительством ЦК за границей, что выглядело странно, поскольку сам ЦК также находился за рубежом. Съезд состоялся 26 – 31 октября 1903 г. по новому стилю. На нем произошли очередные столкновения между Троцким и Лениным. В докладе о II партсъезде Ленин упомянул, что «одним из искровцев было высказано мнение» не приглашать на съезд представителя «Борьбы». Троцкий перебил Ленина: «Напрасно не называете фамилии оратора, это говорил я». Аксельрод добавил: «По-видимому, референт не считает это для себя выгодным». После этого Ленин признал, что речь шла именно о выступлении Троцкого [307] .

На съезде Заграничной лиги Троцкий продолжал активно выступать с поддержкой позиции Мартова по поводу членства в партии, напомнил, что при выработке устава не было обращено достаточное внимание на создание гарантий для обеспечения независимости и авторитета ЦК [308] . Он пытался высказаться в пользу коллективного, согласованного руководства партией и против подмены коллективного руководства властью отдельных лиц, прежде всего Ленина. В духе полной поддержки меньшевиков Троцкий написал доклад о съезде, хотя в тексте было немало критических суждений о самих меньшевиках, в частности о Плеханове [309] (и это только усилило враждебность их отношений).

Надо, правда, сказать, что в первоначальной редакции, изданной на гектографе, неуважительных замечаний в адрес патриарха российской социал-демократии было намного больше, чем в брошюре, выпущенной «высокой печатью» [310] . Основной удар конечно же был направлен против Ленина, обвиненного в том, что его взгляды стоят на уровне метафизики, а не диалектики и что его кустарничество начинает говорить языком центризма [311] . Ленин, в свою очередь, весьма энергично полемизировал с Троцким, в частности в посвященной итогам съезда брошюре «Шаг вперед, два шага назад», вышедшей в Женеве в 1904 г. и содержавшей весьма недоброжелательные оценки позиции Троцкого на съезде. В подготовительных материалах этой брошюры Ленин со знаком NB (nota bene – очень важно) выделял «нетактичность Троцкого»; его замечание, что принятый устав есть «организованное недоверие» целого к части; относил Троцкого к мартовцам. Касаясь дискуссии по уставу, Ленин называл Троцкого оппортунистом или указывал, что Троцкий говорит «как оппортунист» [312] .

Троцкий, не оставшись в долгу, опубликовал направленную против Ленина полемическую брошюру «Наши политические задачи», посвятив ее «дорогому учителю Павлу Борисовичу Аксельроду» [313] . Брошюра была выпущена меньшевистским издательством в августе 1904 г. За ее подготовкой внимательно следил Мартов, сообщавший 10 июля Аксельроду: «Прошла 1/2 брошюры Троцкого. На мой взгляд, очень хороша, хотя и неровна. Я Вам вышлю ее до сдачи в набор; хотя Тр[оцкий] и просит отложить исправления до корректуры, но, может быть, будет не лишним побудить его внести их кое-где еще в рукописи» [314] .

Видимо, Мартов не был вполне откровенен. Многие оценки, содержавшиеся в работе Троцкого, явно не соответствовали его осторожной и сдержанной позиции. Слишком уж боевой и решительной была брошюра юного Льва. Весь пафос этой работы был направлен против партийного раскола, в котором он с полным основанием и в первую очередь обвинял Ленина. В то же время, хотя автор дискутировал главным образом с Лениным, он начинал уже несколько дистанцироваться и от меньшевистского крыла. Недаром в предисловии высказывалось сожаление, что русские социалисты как бы не знают других задач, кроме задач мелочной внутренней склоки, не видят других перспектив, кроме перспектив партийного раскола. Троцкий, однако, высказывал предположение, что «острый период прошел», что сторонники единства имеют право с уверенностью глядеть вперед [315] , но это оптимистическое утверждение не звучало искренне.

В брошюре содержалась острая полемика против того партийного режима, который вытекает «из совершенно фантастических представлений о путях партийного развития». Троцкий трактовал эти представления как «организационную сутолоку», как приемы и методы «осадного положения». Главным объектом критики являлись ленинские установки. Троцкий выражал это и в предисловии, и – еще более четко – в специальном разделе, посвященном «книжке» Ленина «Шаг вперед, два шага назад», в которой «разрозненным предрассудкам придано подобие системы». Троцкий теперь открыто издевался над Лениным: «Хотя и до выхода названной книжки мы не сомневались, что ничего внушительного тов. Ленин не сможет сказать в защиту собственной позиции, ибо позиция, занятая им, совершенно безнадежна, но все же такой бледности мысли, какую он обнаружил, мы не ожидали». Далее шел детальный разбор тактических и организационных задач социал-демократии с позиции решительного противостояния «ортодоксальной теократии», которую пытался навязать ей Ленин. Эпитеты сыпались один за другим. Ленина автор упрекал в негибкости мысли, в стремлении насадить в партии «казарменный режим», в установке: «Когда против меня восстают, это очень дурно. Когда я восстаю, тогда хорошо». Бумага, на которой Ленин писал, «краснела за него». Марксизм, полагал Троцкий, для Ленина не метод познания действительности и действия, а половая тряпка, когда надо затереть следы; белый экран, когда надо продемонстрировать свое величие; складной аршин, когда надо предъявить свою партийную совесть [316] .

Троцкий решительно выступал против игнорирования самодеятельности пролетариата, против подмены класса партией, называя эту подмену «политическим заместительством». Возражая Ленину, привлекавшему опыт Французской революции конца XVIII в. и называвшему большевиков «пролетарскими якобинцами», «якобинцами с пролетариатом», «якобинцами с народом», Троцкий противопоставил социал-демократизм якобинизму, а самого руководителя большевиков издевательски именовал Максимилианом Лениным, проводя параллель между ним и вождем якобинцев Максимилианом Робеспьером [317] , фанатичным и безжалостным инициатором кровавого террора в Париже в 1794 г. Якобинская большевистская тактика, полагал автор, в конце концов подведет пролетариат под «революционный трибунал» по обвинению в примиренчестве, и первой попадет под безжалостный нож гильотины голова Маркса.

Впрочем, Троцкий не гнушался и более приземленными издевательскими характеристиками, которые он приклеивал Ленину, называя его «бойким статистиком» (имея в виду обилие не очень убедительно комментируемых таблиц в книге «Развитие капитализма в России») и «неряшливым адвокатом» (намекая на профессию по образованию) [318] .

В брошюре была прозорливо суммирована суть ленинского плана партийного строительства – неизбежность установления личной диктатуры. Этот прогноз во всей своей масштабности подтвердится после прихода большевиков к власти применительно не только к партии, но и ко всему обществу, ко всей стране: «Партийная организация подменяет собой партию, Центральный комитет заменяет партийную организацию, и, наконец, «диктатор» подменяет собою Центральный комитет…» [319] Эти слова, лучше всего характеризующие государственное устройство и ленинской Советской России, и сталинского Советского Союза, нельзя назвать иначе как пророческими: они были сказаны Троцким в 1904 г.