Текст книги "Ведьма"

Автор книги: Юрий Тупицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

За счет такой радикальной евгеники мозг неандертальцев за какие-нибудь 50 тыс. лет распух как на дрожжах, достигнув объема 1600-1800 см3. Непропорционально крупная по отношению к телу, можно сказать, уродливо большая голова, характерна и для человеческих новорожденных. В пользу того, что неандертальцы во имя борьбы с акселеративным слабоумием вершили отбор по признаку большеголовости новорожденных, свидетельствует такая человеческая патология, как материнские родовые муки. Наличие этих мук, порою таких сильных, что они убивают женщин во время родов, – противоестественно с любой точки зрения. Наука по этому поводу, как и по поводу других морфофизиологических парадоксов человеческого организма, благоразумно молчит. Религия, я имею в виду христианскую религию, объясняет противоестественность родовых мук наказанием божьим за грехопадение Адама и Евы. Между тем, наказание это сотворено руками предков человека – неандертальцев. Именно непропорционально большая голова ребенка, сотворенная радикальным евгеническим отбором, является главным препятствием и источником мучений при родах. Естественная эволюция женского организма не успела, конечно же, и не могла успеть вслед за селекцией, вылившейся в конце концов в зряшную мозговую гигантоманию.

Напрашивается мысль, что у неандертальцев голова новорожденных за счет отбора была доведена до той предельной величины, за которой деторождение становилось попросту опасным для матери, а то и невозможным. И если до этого момента неандертальцы за счет искусственного наращивания объема мозга компенсировали давление акселеративного слабоумия и балансировали на ранее достигнутом культурном уровне, то после достижения критического объема головы порядка 1800-1850 см3 у взрослых особей, акселерация быстро взяла верх и повернула эволюцию неандертальцев вспять – в предковое прошлое.

Поздний неандерталец, шапеллец, стал морфологически похож на своего древнейшего предка – раннего рамапитека. Того самого, верхняя челюсть которого была найдена в Индии, на Сиваликских холмах. Поистине поразительно, что, пройдя более 10 млн лет по линии очеловечивания и достигнув охотничье-морфологического совершенства на уровне Карпинского человека, на последующем коротком пути неандертальцы утратили прямоту походки. Об этом свидетельствуют особенности скелета шапелльцев. И голову шапелльцы держали снова по-обезьяньи – не вверх, а выдвинув ее на короткой наклонной шее вперед. Даже гигантский череп имел обезьяноподобную лицевую часть: мощно развитый надглазный валик, настоящий костный козырек, и покатый, убегающий назад лоб. Ранний рамапитек с мозгом человека разумного! Но мозг этот, как показывают эндокраны – гипсовые слепки внутренней полости черепа, – был у шапелльцев уродлив: искалечен так, словно его заставили заниматься несвойственным ему делом.

Около 50 тыс. лет назад род неандертальцев исчез с лика Земли. Считается, что их погубила конкуренция с человеком разумным. Вряд ли. Во всяком случае, основным губительным фактором выступила врожденная акселерация со всем ворохом молодеющих болезней века, давление которых, начиная с некоторого критического момента, не могла уже преодолеть и селекция новорожденных.

Хочется подчеркнуть одно важное обстоятельство, о котором выше в априорной форме уже шла речь. Все болезни акселеративного происхождения, поражавшие рамапитеков, питекантропов, а затем и неандертальцев, имели форму чистых функциональных расстройств, т. е. не были заразными, инфекционными болезнями. И понятно почему: под давлением этих расстройств, которые мы теперь называем болезнями века, должны были вымирать одни акселераты и только акселераты.

Завершающая фаза антропогенеза, выплеснувшая на континенты Старого Света европеидную, монголоидную и негро-австралоидную большие расы, по сюжету своему напоминает запутанный многоплановый детектив. Рамапитековый, питекантроповый и неандертальский периоды истории рода человеческого в свете тех факторов, которые могут быть привлечены к обсуждению. теоретически моделируются однозначно. Результаты такого моделирования изложены выше. Но в завершающей фазе антропогенеза возможны разные варианты развития процессов сапиенсации, поэтому могут быть разработаны разные модели и разыграны разные сценарии больших и малых человеческих рас. Но перед нами и не стоит задача создания полной картины происхождения рода человеческого. Нас интересуют лишь проблемы изменения механизма акселерации в этот богатый событиями и крутыми эволюционными поворотами период. Поэтому можно ограничиться всего одним сценарием, наиболее вероятным с позиций привлекаемых к обсуждению фактов из всех времен происхождения рода человеческого, а также результатов того теоретического моделирования антропогенеза, которые были получены в предыдущих очерках.

Наиболее распространенная ныне точка зрения на происхождение человека сводится к утверждению некоего неизвестного науке в своих останках звена, которое, якобы, непосредственно предшествовало появлению гомосапиенса. Это звено, отсутствующее в палеонтологической летописи, обычно называют пресапиентом, приписывая ему в принципе неандертальское происхождение. Перебор возможных вариантов происхождения и морфологии пресапиента, которая должна по идее стать основой для морфологии всех человеческих рас, убеждает, что единичного, обобщенного пресапиента в завершающей фазе антропогенеза не было и быть не могло. Было три пресапиента, морфологически различающихся, но психически очень близких друг к другу. Через метисацию этих пресапиентов и были сформированы три большие человеческие расы: европеидная, монголоидная и негро-австралоидная. Причем разные пресапиенты внесли разные доли генетического участия в разные расы – в одни большие, в другие меньшие.

Из трех пресапиенсов, положивших начало роду человеческому, два прекрасно известны по своим костным и культурным останкам. Один из них – неандерталец, не поздний, приобревший черты обезьяноподобия под давлением акселерации, а развитой неандерталец, известный по останкам человека Карпинского и его эквивалентов. Центром обитания неандертальцев была Европа. Но охотники-неандертальцы были странниками, волнами переселений они распространились по всему Старому Свету. Их останки найдены в Англии и Южной Африке, в Германии и на острове Ява, в Средней Азии и Сибири, на Ближнем Востоке и в Китае. Вторгались неандертальцы, разумеется, и на индийский субконтинент, где вступали в культурные и родовые связи с его коренными обитателями.

Другим пресапиентом был синантроп, обитавший на территории современного Китая. Как и неандертальцы, синантропы были охотниками, тяготевшими однако не к скитальческому, а к оседлому образу жизни. Тем не менее, как и всякие охотники, они должны были следовать за стадами животных, перекочевывая из обедневших добычей районов в более благоприятные. Во время таких перекочевок они и сталкивались как с неандертальцами, так и с коренными обитателями Индии, которые вытеснялись оттуда высоким уровнем межобщинной конкуренции за благоприятные места обитания. О том, что синантропы как пресапиенты приняли участие в формировании человека разумного, убедительно свидетельствует сходство их специфического челюстно-зубного аппарата с соответствующим аппаратом типичных представителей большой монголоидной расы, например, японцев.

Наконец, третьим пресапиентом. останки которого наукой пока не идентифицированы, были коренные обитатели Индии прямые потомки рамапитеков и прямые наследники их культуры. Эволюционировавшие до уровня пресапиентов в составе наиболее прогрессивных общин, выигравших межобщинную конкуренцию и завоевавших таким образом право остаться на своей прародине. Назовем этих индийских пресапиентов рамантропами. В пользу теоретического утверждения рода рамантропов существует ряд веских соображений.

Маловероятно, чтобы дав начало питекантропам, эволюционировавшим затем на Западе до неандертальцев, а на востоке до синантропов, рамапитеки не породили прямых наследников своей культуры в богатых пищевыми угодьями долинах крупных и средних рек Индостана. Можно полагать, что под давлением высокой культуры своих предков рамантропы не стали такими неограниченными хищниками охотничьего типа как синантропы и неандертальцы. По крайней мере частью своих общин они сохранили приверженность к растительноядному образу жизни и дружбу с меньшими братьями своими, прежде всего со стадными млекопитающими. В пользу этого свидетельствуют нравственные корни древнейшей человеческой религии, индуизма и его более позднего варианта, буддизма. В крайних своих нормах эти религии требуют безусловного вегетарианства и утверждают священность любой и всякой жизни.

Есть основания считать, что стадные млекопитающие: козы, буйволы, зебу, коровы, – были приручены еще рамапитеками. Не одомашнены, а именно приручены в интересах использования молока, в котором так нуждались рамапитековые общины с их избыточным общественным потомством. Приручены в рамках своеобразного симбиоза: рамапитеки брали на себя защиту животных от хищников, животные жались к ним в поисках защиты прежде всего в ходе рождения и выкармливания потомства, т. е. в период лактации. И со временем рамапитеки научились пользоваться их молоком. Позже, уже на уровне рамантропов были приручены слоны, ослы, лошади, верблюды, овцы, яки – весь комплекс млекопитающих, которые по-настоящему одомашнены были уже в исторические времена человеком разумным. Хотя некоторые из них: яки, верблюды, слоны, – и поныне сохраняют черты дикости, т. е. более приручены, нежели одомашнены в полной мере.

Именно в Индии доныне сохранился культ священной коровы. Именно Южная Азия с центром в Индии поставила человечеству подавляющее большинство домашних животных. И ни одного Африка, где те же миллионы лет рамапитековой эпохи царствовали австралопитеки – неограниченные хищники и каннибалы. Разница между дикостью африканских стадных млекопитающих и потенциальной прирученностью азиатских бросается в глаза. Африканский слон и индийский слон, африканский буйвол и азиатский буйвол, африканская зебра и азиатская лошадь, африканская антилопа-гну и азиатская зебу! Первые с трудом поддаются даже цирковой дрессировке, вторые – сами тянутся к человеку и давным-давно одомашнены. Такое резкое поведенческое различие ничем иным как влиянием древнейшей рамапитековой культуры на азиатских животных объяснить невозможно.

Между прочим, древнейшим животным, прирученным рамапитеками, были не стадные млекопитающие, а кошка. Точнее не кошка, те ее виверровые предки, которые вместе с дриопитеками нисходили с деревьев на землю, охотясь за грызунами, атаковавшими запасы общественного продукта еще только формирующихся общин. Кошка была не столько приручена, сколько рамапитеки и кошки взаимно приручились, привыкли друг к другу, образовав симбиотическое сообщество на примерно паритетных началах. Отсюда такая независимость кошки, которая, как известно, ходит сама по себе и которой чужда рабская собачья преданность. Дриопитеки и виверровые не так уж сильно отличались друг от друга по уровню психических возможностей. Эволюционируя внутри рода человеческого, кошка в глубине своей инстинктивной души продолжала считать человека не господином, а партнером, милостиво позволяя кормить себя, ухаживать за собой и как должное принимать его услуги. Своеобразная дружба кошек с человеком, если учесть и дриопитековый период, продолжается более 15 миллионов лет. Целых три геологических эпохи, почти весь неоген! Стоит ли удивляться, что в Древнем Египте существовал не только культ, быка, но и культ кошки – и то, и другое позаимствовано из древнейшей рамапитековой культуры.

Останки рамантропов до сих пор не известны науке по двум причинам. Одна из них – та же, что обусловливает исключительную редкость находок останков рамапитеков. Тела погибших рамантропов бесследно хоронили крупные и средние реки, а когда рамантропы овладели огнем, то стали применять и еще более чистый для окружающей среды способ захоронения, сжигая тела сородичей на кострах. Оба эти способа погребения, древнейший и более позднего происхождения, и поныне широко применяются в Индии. Вторая причина состоит в том, что останки рамантропов с должной настойчивостью и обстоятельностью еще не искали. Кроме того, их предковую сущность трудно идентифицировать по чисто морфологическим признакам. Характером скелета рамантропы практически не отличались от современных европеидов. Единственным собственным их признаком был относительно невысокий, сравнительно с другими пресапиентами, объем головного мозга – порядка 1000-1100 см3. Уникально низкий объем черепа Анатоля Франса, около 1000 см3, вне всякого сомнения объясняется тем, что в его родословной сохранились гены далеких рамантроповых предков. Если обстоятельно обследовать прародину человечества на индийской земле и заново оценить уже имеющиеся находки, то очень может быть, что останки рамантропов будут найдены и идентифицированы.

Все три пресапиеита: рамантроп, неандерталец и синантроп, – приняли участие в образовании человека разумного с разной долей участия в формировании разных рас. Но в основу каждой большой расы был положен тем не менее генофонд рамантропов, лишь дополненный генофондами двух других пресапиентов. Именно это и обусловило метаморфологическую общность всех и всяких народов Земли, несмотря на множество частных, порою резких и подчеркнуто специфичных отличий их друг от друга. На формирование европеидной расы большее влияние оказали неандертальцы и меньшее – синантропы, обратная картина имела место при формировании монголоидной расы. Характер участия пресапиентов в образовании негроавстралоидной расы был особенно сложным: на ее морфологию оказали влияния не только сами пресапиенты, но и волны переселений индо-средиземноморских народов с северо-востоку.

То, что именно Индия была центром формирования больших человеческих рас, подтверждается письменной историей, археологией, этнографией, языкознанием, наконец. В северо-западном Индостане и прилегающих к нему западных районах южной Азии формировалась европеидная раса, расселявшаяся отдельными волнами по берегам Средиземноморья и по континентальной Европе. В северо-восточном Индостане и прилегающих к нему восточных районах южной Азии формировалась монголоидная раса, заселявшая Китай, Малайский архипелаг. Дальний Восток, просторы Сибири, а затем и оба континента Америки. Наконец, на юге Индостана формировалась австралоидная малая раса. расселявшаяся оттуда на юг, в экваториальную зону: в Океанию, Австралию и Африку. Метисация австралоидов с свропеидами привела к образованию народов негроидной малой расы, а с монголондами – меланезийцев, папуасов и других народов смешанного типа.

Почему же все-таки Индия, и только Индия, с прилегающими к ней на западе и востоке территориями стала единственным центром формирования больших рас, что в совокупности и образовали род человеческий? Почему из трех пресапиентов именно рамантропы стали генетической основой человека разумного во всех его морфологических ипостасях? Почему не возникло других центров сапиенсации, в Европе или Африке на основе неандертальцев или в Восточной Азии на основе синантропов? Ведь по чисто сапиентным данным, т. е. по объему головного мозга, а стало быть, и потенциалу интеллекта рамантропы были наименее перспективны.

Они имели мозг объемом всего в 1000-1100 см3 против 1300 см3 у синантропов и 1600 см3 у неандертальцев!

Вопросы эти в известной мере риторичны, ибо в принципе ответ на них известен. Формирование человека разумного шло не легкой дорогой, а трудным, противоречивым путем – в схватке буквально не на жизнь, а на смерть противоборствующих процессов сапиенсации и акселерации. Пресапиенты, как и само человечество, были заложниками высокой нравственности рамапитекового типа. Эту нравственность не сохранили ни неандертальцы, ни синантропы, и акселерация смела их с антропогенной арены в собственной ипостаси. Конец рода неандертальцев нам известен: это обезьяноподобный щапеллец с громадным искалеченным мозгом, вымерший на своей европейской родине 50 тыс. лет назад. Можно полагать, что и конец синантропа был примерно таким же. Впрочем, может быть, ему повезло больше, и пресловутый снежный человек – это обезьяноподбный синантроп, подобный шапелльцу, сумевший дожить до наших дней.

Уступая неандертальцам и синантропам в интеллектуальном потенциале, рамантропы на голову превосходили их в нравственности. Они сумели сохранить парную семью патриархального типа, которая окружала детей должной заботой, воспитывала юношей скромными и мужественными, а девушек целомудренными и деловитыми. Они сумели сохранить древнюю дружбу с меньшими братьями, стадными млекопитающими и бережное отношение ко всему, что произрастает и плодоносит в регионе обитания. Иначе говоря, ценою сознательных усилий они сумели в новой форме, но на старых принципах восстановить основные нормы рамапитековой нравственности и всего образа семейяообщественной жизни. Поэтому рамантропы не знали подростковой акселерации.

О том, насколько велика была у рамантропов память о своем древнейшем рамапитековом прошлом, свидетельствует древнегреческая мифология, бережно принесенная предками эллинов на берега Эгейского моря из далекого Индостана. Мифология, которая стала основой и рецептом формирования нравственности и семейно-общественной жизни сначала народов Древней Греции, а затем Древнего Рима.

Олимпийские боги древнегреческой мифологии – не столько боги в их более позднем, духовном выражении, сколько люди с их характерными слабостями и достоинствами, которым даровано бессмертие и власть над родом человеческим. Если повнимательнее всмотреться в образы олимпийских богов, в них легко узнаются черты всех характерных возрастных групп рамапитековой общины, бережно сохраненной в своих принципиальных чертах и рамантропами. Иначе, откуда бы узнали об этих группах эгейцы?

Зевс, главное олимпийское божество, – это, конечно же, старейший долгожитель рамапитековой общины, а Гера и Афина долгожительницы, одна из которых посвятила себя заботам о детях, а другая – общественным, и хозяйственным делам. Брат и сестра, Аполлон и Артемида, – идеализованные представители целомудренного юношества. Причем, Артемида-охотница целомудренна в мифологии в полном смысле этого слова, как это действительно было в эпоху рамапитеков. В образе Гермеса, посланца богов, летающего по разным поручениям в сандалиях с крылышками, нетрудно угадать расторопного трудолюбивого подростка. А разве сатиры и нимфы, с подчеркнутым скотоподобием первых и любвеобилием вторых, не похожи на тусующихся и скоморошествующих акселератов-рамапитеков? Бог вина и веселья, Дионис, – это, разумеется, нормализованно развитый половозрелый рамапитек, приставленный для наблюдения и руководства за склонными к истерикам акселератами. А в образе Гефеста, бога огня, кузнеца и мастера на все руки, угадывается хорошо компенсированный акселерат более поздней эпохи питекантропов. К этой же, смутной эпохе принадлежит и образ Венеры соблазнительницы-акселератки, созданной эволюцией для совращения целомудренных юношей.

В олимпийской мифологии есть четкие свидетельства того, что путь от рамапитековых общин к общинам рамантропов, сумевших осознанно восстановить древнейшие нормы нравственности, не был гладким и прямым. Господству олимпийцев во главе с Зевсом согласно мифологии предшествовала черная пора царствования жестокого бога Крона, бога-каннибала, поедавшего собственных детей. Эта черная пора в действительности была эпохой питекантропизации рамапитековых общин, эпохой утверждения акселеративной охотничьей культуры и голодного каннибализма. Стало быть, и на своей прародине рамапитеки прошли через горнило акселерации, через искушения безнравственностью и неограниченным хищничеством. Но сумели их преодолеть и, сознательно восстановив высокую предковую нравственность, превратились в основополагающих пресапиентов-рамантропов.

В олимпийской мифологии есть свидетельства и дальнейших испытаний, обрушившихся на рамантропов. Это битвы богов с гигантами и титанами. Нетрудно угадать в этих злых силах, покушавшихся на господство Зевса и его окружения, неандертальцев и синатропов, с разных стран света вторгавшихся в Индостан. В ходе этих сложнейших процессов генетического и культурного смешивания пресапиентов, собственно, и были образованы большие человеческие расы. О том, что хотя бы в части общин, образованных на основе такой тройственной метисации, была сохранена высокая нравственность рамапитекового типа, убедительно свидетельствует мифология, принесенная европеидами на берега Эгейского моря.

Механизм акселерации был сформирован на горе отдельным индивидам, но во имя общинного блага: для быстрейшего восстановления общественного потомства, без которого невозможно будущее процветание. Поэтому отбор позаботился, чтобы отсроченные последствия акселерации, называемые теперь болезнями века, были чистыми функциональными расстройствами, лишенными инфекционных свойств. Иначе болезни века косили бы всех без разбора – не только акселератов, но и нормализованно развитых рамапитеков, питекантропов, неандертальцев и синантропов.

Иммунная защита в сути своей сводится к распознаванию опасных для жизни белков, попавших в организм, и к их активному разрушению силами иммунного противодействия. Защитная иммунная реакция носит характер вспышки жизненных функций на основе мобилизации для борьбы с опасными чужеродными белками скрыты.х резервов организма. Поскольку уровень иммунитета акселератов резко повышен относительно оптимума, их организмы часто вступают в зряшную борьбу с белками, которые не только не опасны для организма, но порою и объективно необходимы ему. Такая извращенная реакция и являет собой хорошо знакомую современному человеку аллергию. Аллергические заболевания как плата за повышенный иммунитет буйствуют ныне с особой, нарастающей силою, поражая и зрелых людей, и молодежь, и детей всех возрастов. Вспышка аллергий у людей всех возрастов – убедительное свидетельство высокого уровня как подростковой, так и врожденной акселерированности современного общества. И мы совсем зря приписываем это явление только лишь образу нашей жизни.

Поскольку иммунитет акселератов резко повышен относительно нормы, а человечество сейчас высоко акселерировано, можно ожидать естественного торможения многих ординарных инфекций как детских, так и всевозрастных. Такое торможение, т. е. относительное инфекционное благополучие современного общества по сравнению, скажем, с прошлым веком, действительно имеет место. Но это явление размыто энергичными, хорошо научно обоснованными и хорошо организованными усилиями современной медицины по борьбе с инфекционными болезнями вообще.

На фоне повышенного иммунитета резким диссонансом выглядит специфическая тотальная ломка его, которая в нарастающих масштабах проявляет себя сегодня и носит название приобретенного иммунного дефицита – СПИДа. СПИД нарушает основополагающий принцип организации болезней века как чистых функциональных расстройств – он инфекционен! Но инфекционность его выражена слабо, в общественном плане – осмотрительно и осторожно; он передается лишь тесно-контактным, половым и кровообменным путем.

Напомним, что во все времена как антропогенные, так и исторические, включая и наше время, акселераты всегда были хорошо маркированы: грубыми хриплыми голосами, непристойным, сексуально окрашенным поведением, раскраской лица и тела, стремлением к избыточному, вызывающему украшательству. Поэтому во все времена нормализованно развитые особи ценою подсознательных оценок и осознанных усилий могли легко избежать тесных контактов с акселератами. Тем более половых! Для этого лишь были нужны должное воспитание молодежи и соответствующая организация образа жизни. В общинах, где каждый знал каждого в этом плане не было принципиальных проблем. От акселератов держались подальше.

Из двух форм акселерации, которые сегодня в полной мере дают знать о себе, подростковой и врожденной, по-настоящему губительна для рода человеческого врожденная акселерация. Поскольку СПИД, судя по срокам его появления на арене акселерации, – больное дитя именно врожденной акселерации, складывается впечатление, что эта неотвратимая в своем смертельном исходе слабоинфекционная болезнь специально создана эволюцией для скорейшего уничтожения акселератов с целью освобождения рода человеческого от этого пагубного культурного, социального и наследственного бремени. Конечно, это рискованный оздоровительный механизм. Целенаправленно он может работать лишь в условиях жестко осуществляемого контроля за изоляцией акселерированных особей от всего остального населения общин. Но поскольку, напомним, во все времена акселераты были четко маркированы, принципиальных препятствий для организации такой изоляции не существовало, особенно в завершающейся фазе антропогенеза, когда уровень развития интеллекта неандертальцев, синантропов и рамантропов вплотную приблизился к человеческому.

Рамантропы были в достаточной мере развитыми и нравственно искушенными, чтобы обнаружить разлагающее, болезнетворное влияние врожденной акселерации. Из культурных контактов с неандертальцами они знали, разумеется, и о радикальном способе борьбы с ее последствиями через евгеническую селекцию. Но для рамантропов, восстановившим нормы высокой нравственности, такой жестокий путь оздоровления был принципиально неприемлем. Они изобрели собственный способ оздоровления рода – менее радикальный, но более гуманный. На каком-то уровне развития врожденной акселерации, когда ее давление стало угрожающим, акселерированные рамантропы были выделены в особую общественную группу, тесные контакты с которой, и половые и всякие иные, были строжайше запрещены. Нетрудно понять, что в таких изолированных в половом плане группах, врожденная акселерация развивалась и действовала с удвоенной и утроенной силой, ибо в ней все линии продолжения рода были чисто акселеративными.

В пользу того, что рамантропы действительно применяли изоляцию акселерированной части общин, свидетельствует наличие в кастовой системе организации индийского общества такой странной для гуманных народов касты неприкасаемых. Касты унизительной и жестокой для ее членов в рамках их взаимоотношений с остальным обществом. Конечно, нам известна не древняя, пресапиентная каста неприкасаемых, созданная рамантропами для спасения самих себя от вымирания под давлением врожденной акселерации, а ее значительно более поздний, социальный вариант, восстановленный в эгоцентрических целях для упрочения господства господствующих классов и создания неиссякаемого источника рабочей силы для самого черного труда. Но без исторического и даже предысторического прецедента, хранимого в народной памяти и письменных источниках, создание столь негуманной касты в рамках таких гуманных, добрых по отношению ко всему живому религий как индуизм и буддизм, было бы невозможно! Поэтому можно уверенно говорить о том, что многие десятки тысяч лет общины пресапиентов-рамантропов включали в себя и специфические группы акселератов-неприкасаемых.

В эпоху пресапиенсации и формирования человеческих рас в полной мере работал отбор. Нетрудно понять, что общины рамантропов, в которых акселераты-неприкасаемые вымирали быстрее, освобождаясь от груза психически и физически неполноценных особей с иждивенческими тенденциями, получали весомые конкурентные преимущества по сравнению с другими. А конкурентная борьба в те времена на территории Индостана была очень острой! Острой еще и потому, что она осложнялась набегами со стороны воинственных неандертальцев. В ходе этих бурных процессов через межобщинный отбор и были сформированы те элитарные общины рамантропов, где скорость омоложения болезней века была доведена до современного лавинообразного уровня, а развитие врожденной акселеративной патологии приняло моровый характер. Именно эти наиболее процветающие, конкурентные общины рамантропов и составили тот золотой генофонд, который послужил основой для формирования всех больших и малых человеческих рас. Но генофонд этот был потенциально болен врожденной акселерацией, увенчанной черной короной СПИДа.

СПИД является специфической формой инфекционного рака, переориентированного на поражение иммунной системы наиболее тяжело страдающих врожденной акселерацией людей. Моровые болезни, возглавляемые СПИДом, формировались вместе с механизмами ускоренного омолаживания болезней века в те времена, когда в полной мере работал отбор. Поэтому параллельно со СПИДом, отбором создавались и генетически утверждались вспомогательные тенденции поведения, помогавшие самоизоляции акселератов-неприкасаемых и самоустранению их от производства болезненного, все равно обреченного на вымирание потомства.

Самыми эффективными мерами такого рода были бесплодие, импотенция и стремление к однополой любви. Все это настолько характерно для нашего времени, что не нуждается в фактологическом подтверждении. Устранение от продолжения рода акселератов мужского пола, склонных к сексуальному насилию, производилось более энергично, нежели акселераток. Поэтому импотенция и стремление к однополой любви по мужской линии врожденной акселерации существенно сильнее акцентировано, нежели по женской. Именно на таких, гнилых линиях врожденной акселерации, на линиях гомосексуалистов и происходит самоформирование СПИДа на основе множества разных форм вирусного рака.

Раковая опухоль – разлагающееся клеточное образование, именно поэтому мы и назвали раковые заболевания смешанным злокачественным пороком. По ходу распада раковых опухолей формируются не только клеточные, но и субклеточные, в частности, генетические продукты деления в форме частиц дезоксирибонуклеиновой и рибонуклеиновой кислот – ДНК и РНК. Частицы эти могут быть очень разными по своим свойствам, в частности, в ряде случаев они могут быть похожи на примитивнейших вирусов. Назовем их поэтому протовирусами. Конечно, эти обломки – протовирусы не только примитивны, т.е. плохо организованы, но и нестабильны, т.е. легко разрушаемы влиянием внешних, в частности, имунных факторов. И тем не менее они приспосабливаются к существованию в человеческом организме! О том, что они существуют в организмах людей, страдающих онкологическими заболеваниями, и функционируют болезнетворным образом, свидетельствуют вторичные опухоли, возбуждаемые ими, – метастазы.