Текст книги "Про Андрейку, Моську, Алеху и Читаку"

Автор книги: Юрий Третьяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Но вперед загадывать нельзя – не получится, как задумано…

Когда Андрейка с Ромашкой пили чай, Марьмитревна спросила:

– Что ж… не пробовали вчерась подзаняться?

– Нет, – честно сознался Андрейка и пообещал: – Решили начинать с сегодняшнего дня. Как из школы придем, так и приступим. Верно, Ромашк?

Насупленный «дон Гальвальтон» смирно, без кривлянья хлебал с блюдца чай. Он мрачно кивнул, но уточнил:

– Сперва нужно уроки выучить, а уж начинать потом…

Андрейка согласился:

– Ты – свои, я – свои, а потом начнем этот язык колупать с самой первой странички. Он у нас пойдет как по маслу.

Довольная Марьмитревна постучала Ромашке пальцем по затылку:

– Слышь, Ромочка, что Андрюша-то говорит? Слухайся его, он эти все трудности преодолел, а нынче ему и горюшка нету!..

– Слушайся моих указаний, подравнивайся… будешь, как я! – с важностью кивал Андрейка.

– А то, гляди-кось, каку моду взял: уперся, как бык: «не умею!», и хоть ты что хотишь с ним делай!..

Ромашка угрюмо сопел, потом пробурчал:

– Раз у меня нет на него способностей, то учить нечего… Все равно не пойму…

– Это как же так? – всплеснула руками Марьмитревна. – Опо-омнись, дурачок, чего ты буровишь? Как можно? Что ж тогда остается: в пастухи тебя отдать?

Ромашка ожил, поднял голову и с радостной улыбкой заявил:

– Ага! Бабушка, а правда… отдайте меня в пастухи! Ох, я бы пас!

– Ты не умеешь, как пасти… – осаживал его Андрейка.

– Знаю! Видел! Как хлопну кнутом! Как закричу: «Эй, вы!..» Так они все и побегут!

– Вот и нет! Коров нельзя быстро гонять: от этого у них молоко пропадает… – пробовал втолковать ему Андрейка, но Ромашка не сдавался:

– Научусь! Буду стараться. Я не сильно стану гонять…

– У нас пастух дядя Коля Копейкин даже на двух языках может разговаривать! – сообщил Андрейка. – По-немецкому и по-английскому!.. По-немецки он от пленных немцев в войну научился, а с англичанами они в Ледовитом океане вместе обмораживались…

Но Ромашка не слушал и продолжал приставать:

– Бабушка, а? Где тут в пастухи нанимаются?..

Пожалев расстроенную Марьмитревну, которая стояла с убитым видом, Андрейка резко прикрикнул на обнаглевшего Ромашку:

– Ты вон подготавливайся к занятиям! А то какой фон барон Оранский: он себе пасти будет, а немецкий пускай дураки учат! Так каждый бы захотел!

Припертый к стенке, Ромашка опять надулся и замолчал. Вылезши из-за стола, он молча напялил свое длиннополое пальто, нахлобучил шапку, ухватил за угол портфель с оборванной ручкой и поплелся в школу…

Провожая Андрейку, Марьмитревна предупредила:

– Ты ему не шибко доверяйся, насчет будто способностев нету… Это он нас с тобой разыгрывает… Там – способнай! Ну до такой степни способнай – на лету схватывает! Да лень-матушка одолела – ленив больно… Снует чисто юла, а попроси вон снег отгрести от дому – куда-а… Ты уж, Андрюша, пораскинь умом, как бы к нему подходец найти.

Пробираясь по сугробам, Андрейка добросовестно раскидывал умом насчет подходца, но не нашел никакого… А еще думал, что теперь уже нельзя отступать от своего слова и придется не сразу после школы домой ехать, а предварительно заскочить к Марьмитревне, задать Ромашке задание побольше и уж потом можно – в Шапкино! Как там теперь, кошка бедствует?

А в этот день и вовсе ехать не пришлось… Автобус не ходил. Моську с Алехой и прочий народ привезли в Тюковку на тракторных санях… Они сразу отыскали в школе Андрейку и успокоили, сообщив, что его двор уже расчищен, чистил Алехин отец, а Моська с Алехой помогали… С остальным тоже все в порядке.

– А кошку не видали?

– Видали! Два раза!..

– Ну что она?

– Сидела на воротах… толстая!

– Значит, она мышами наедается!.. – успокоился Андрейка и поделился с друзьями своей новой заботой: – А я тут с одним чудаком из четвертого класса мучаюсь!.. Бабкиного Ромашку знаете? Поручено мне по немецкому его подтягивать, никак не подтяну: лень-матушка одолела! Хотя способный: на лету все схватывает… Она велела: ты, говорит, подходи к нему с подходом… А я никак подход не изобрету? Вы не знаете никакого подхода?

Моська моментально изобрел.

– Подход? А такой – по башке!..

– Ну-у-у…

– Тогда по шее! – слегка смягчил свой подход Моська.

– Разве она такой советовала? – возразил Алеха. – Так она и сама может… Зачем ей у других одалживаться?.. По-моему, раз подход, то он должен быть хороший, чтоб интересно, а не по башке! Вот летом я не захотел смородину обрывать, и все! Ничего они не могли, со мной поделать! Я работы не боюсь, это все знают, но смородину просто-таки ненавижу! Рвешь, рвешь по маленькой ягодке, а кружка все никак не полна… Они со мной бились, бились, отец аж насилу нашел подход! Говорит: оборвешь всю, поедем вместе на болото за камышом – сарай крыть… Я как начал! Не только черные, но и все зелененькие оборвал! Вот так нужно, а не по башке или хотя бы по шее, что тут хорошего?..

Алехин совет Андрейке понравился больше Моськиного, и он спросил:

– А вы за камышом еще не поедете?..

– Нет, – ответил Алеха. – Мы в тот раз его столько нарезали – прямо надорвались, как из болота тащили… А от комаров опухли все! Они там до зимы не вымирают, вот такие здоровые!

Алеха отмерил на пальце.

– Жалко… – вздохнул Андрейка, а упрямый Моська твердил свое:

– Вы как хотите, а мой подход намного лучше! Вот кабы мне доверили брата Федора, сами не вмешивались, я бы его воспитал! Он бы у меня в погреб не упал! Утенка не задушил. Горячим молоком не обварился!..

Так ни до чего и не додумались…

Марьмитревна зря считала, что ее Ромашка ленивый – даже снег не отчистит. Когда Андрейка пришел из школы, он уже вовсю орудовал лопатой и успел проделать в снегу широкую дорогу от крыльца до ворот.

– Сейчас и я подключусь! – вызвался Андрейка. – Вдвоем быстрей с этим снегом разделаемся, потом немецкий…

Ромашка замахал рукой:

– Ни! Не люблю, когда мешают, один буду! Ты не знаешь, где какую дорогу проводить…

Но Андрейка его не послушался.

Вдвоем они быстро расчистили двор, сложив из снега высокие горы. Ромашка изо всех сил старался, чтобы горы получились повыше, закидывая полные лопаты снега на самый верх. Когда во дворе чистить стало нечего, он принялся подравнивать у гор бока, обрезая их лопатой.

– Нужно, чтобы все было ровненько, красиво… – пояснил он.

Когда снежные горы стали ровными и красивыми, как пироги, Ромашка собрал лопатой все уроненные комочки.

– Люблю всякую аккуратность!

Ставя лопату к сараю, Андрейка позвал:

– Ну, пошли, что ли?.. Собираемся занятия начинать?.. Скоро смеркаться будет!..

Ромашка, выискивая, где бы еще подчистить, ответил:

– Занятия не уйдут! Вечер велик! Сейчас вечера длинные, хватит времени! Это летом не успеешь вечером побыть – уже ночь. А сейчас сидишь, сидишь, и все еще вечер…

Потом, хитро скривив губы, спросил:

– Думаешь, мы уже все отчистили? Какой быстрый! У нас еще и половины нету!.. А дорога?

– Какая?

– От ворот до большой дороги, такая вот! Приедет машина с дровами, значит, по-твоему, и таскай их оттуда в снегу по самую шею?..

Провели широкую дорогу до середины улицы, но Ромашка все не унимался:

– Теперь сделаем вот тут площадку, куда дрова сваливать. Прямо в снег их кидать что ли?

Пришлось расчистить возле ворот площадку для дров. Ромашка тщательно подправил у нее все края, осмотрел, не валяются ли где комочки снега, и Андрейка с облегчением вздохнул:

– Ну, теперь все! Ромашка подумал и вспомнил:

– А в огород дорогу?..

– Туда-то зачем? – разозлился Андрейка.

– А бабушке куда помои выносить? Что ж, по-твоему, ей лазать в снегу по самую шею? Ты иди, я один!

Андрейка ушел, а Ромашка работал до самых сумерек, стараясь, чтобы дорога к помойной яме получилась больше и красивей, чем все остальные…

В окно Андрейка видел, как, закончив расчищать дорогу, он еще долго хлопотал во дворе: все подравнивал горы, да прихлопывал их лопатой, да подметал… Потом ушел в сарай…

Вскоре на кухне раздался его крик:

– Керосина нету! Давай деньги, я побегу, пока керосинщица не закрылась!

– Да обойдемся… – ответила Марьмитревна.

– Как обойдемся! Как обойдемся! – волновался Ромашка. – А закроют на ремонт, значит, по-твоему, я ездий за ним каждый день в самый город?

Вскоре он привязал керосиновую канистру к салазкам и поспешно выволок их за ворота…

Радостная Марьмитревпа на минутку заглянула к Андрейке погордиться:

– Наш-то аспирант, гляди-ка! Хозяйственный стал! Значит, перед тобой старается, желает оказать себя с наилучшей стороны… Эна двор-то обрящил – ну не нужно просто никакого парка культуры и отдыха!.. Уж он если возьмется – кипит все в руках! В нашу родню пошел! Отец-то у него, откровенно говоря, рохля рохлей… Не человек, а так… ходячая энциклопедия какая-то, уж извини за выражение!..

Андрейка подозревал, что Ромашка этот просто хитрый лодырь и нарочно проводит время, чтобы не садиться за уроки, дожидаясь, что Андрейка заснет или уйдет куда-нибудь… Марьмитревне он, конечно, ничего не сказал, чтобы ее не расстраивать, а сам решил дождаться Ромашку и применить к нему какой-нибудь подход. Моськин, конечно, было как-то неловко прямо сразу применять в чужом доме…

Ромашка притащился с керосином, когда уже совсем стемнело, Андрейка выучил свои уроки и отдыхал.

Сразу к Андрейке он не зашел, а сидел на кухне, обстоятельно рассказывая бабке, какая была очередь, кто в ней стоял, что говорили и какие произошли недоразумения. Его звонкий азартный голос так и разносился по всем комнатам. Входя к Андрейке, он напустил на себя усталый, сгорбленный вид, отдуваясь и кряхтя, точно столетний старик…

– Принимаемся? – не отступал Андрейка.

Ромашка наморщил лицо и заныл жалобным больным голосом, никак не подходящим к его горячим румяным щекам и блестящим глазам, которые так и шныряли по сторонам:

– Видишь, что никаких сил нету?.. И так уморился, чуть дышу… Если б тебя в такие тяжелые салазки запрячь, ты бы тогда так не приставал… Ноги вон дрожат и руки не держат…

– Ногами ты собираешься учить?

– Не ногами… а голова тоже дрожит… – стонал Ромашка, держась за живот. – Все там внутри спуталось… Значит, уж и отдохнуть ничуть нельзя, да?.. Не успеешь прийти, а он уж заставляет… Сколько снегу сегодня перечистил да салазки вез… Надышался холодного воздуха, заболеваю… чую!

– А я не чистил?..

Ромашка глянул исподлобья и, помолчав, ответил:

– Ты старше… Был бы я старше – тогда другое дело!..

– А вообще уроки будешь учить? – поинтересовался Андрейка.

– Тю-ю… – махнул рукой Ромашка. – Чего их учить? Я и так все знаю! Я, когда еще объясняли, запомнил все до капли!

– А письменные?

– Это я завтра у кого-нибудь сдеру!

Ромашка, не желая больше продолжать разговор, опять ушел на кухню и начал там громко распоряжаться, помогая бабушке месить куриный корм, потом выносил помои, потом заряжал и ставил мышеловку… Марьмитревна уж и разговор не затевала про занятия, очевидно решив, что Андрейка зря натрепался. Андрейке было совестно, а на Ромашку такое зло брало, что руки чесались применить к нему Моськин подход.

Ромашка прибежал взглянуть на часы и удивился:

– Ого! Уже десять часов! Вот так время летит! Не успеешь повернуться – уже десять часов. Скоро у меня по распорядку – спанье…

– А немецкий?.. – спросил Андрейка больше для очистки совести.

– Когда же теперь? – развел руками Ромашка. – У меня распорядок составлен еще в городе, привык! Как одиннадцать, так засыпаю… Тогда даже пять силачей не могут меня разбудить. А от недосыпа делаюсь сонный, ничего не соображаю… Чудеса!.. Не сплю, если какие-нибудь интересные истории мне рассказывают… Тогда могу не спать хоть всю ночь. Давай попробуем? Ты не знаешь каких-нибудь историй про колдунов или про скелетов?.. Я страшные люблю. Смешные тоже!

Андрейка понял, что наступал удобный момент для Алехиного подхода.

– Что же раньше не сказал? – воскликнул он. – Да у нас в Шапкине этих историй происходит прямо тыщи! Интересное место: вот идешь по лесу… глянешь, а внизу рыжик виднеется… рыженький такой!..

Ромашка сел на кровати.

– Там есть одно болото… – подходил Андрейка ближе к делу. – И растет там камыш… Имеет он одну интересную особенность: им крыши кроют…

– А нет там острова? – перебил Ромашка.

– А тебе зачем?

– Так. Я люблю всякие острова! На них жить интересно…

– А ты жил?

– Нет. Я их вообще люблю… Да только, куда ни придешь, спросишь: у вас есть остров? А они говорят: нету…

– А у нас есть! – обрадовал его Андрейка и сам обрадовался. Вот чем можно завлечь Ромашку! Что ни говори, а камыш – дело сомнительное… У кого какие вкусы: Алехе, например, правится таскать этот камыш из болота, а Ромашка может не захотеть… А тут никто его за язык не тянул, сам признался, что любит всякие острова…

У Андрейки взавправду имелся настоящий остров в полном его распоряжении. Он сам его недавно открыл. Хотя поллета он был вообще-то полуостровом: когда пересыхало болото, отделявшее его от остальной суши, в одном месте получался проход, но остальное время – настоящий остров, не придерешься. Как пишут в учебнике географии: часть суши, окруженная со всех сторон водой. А в смысле таинственных непроходимых дебрей будет доволен и самый капризный знаток островов и дикарской жизни. Андрейка сам собирался пожить на своем острове, чтобы он не пропадал даром, но все собраться не мог, поэтому остров до сих пор стоит необитаемый…

– А он сильно необитаемый? – жадно допытывался Ромашка.

– Ничуть! – заверил Андрейка.

– А ступала там нога человека?..

– Моя ступала, а про другие не знаю… По-моему, не ступала…

– А водятся звери?

– Сову я видал…

– Совы пускай водятся… – разрешил Ромашка. – Сов я тоже люблю!..

Он до того разволновался, что вскочил с кровати, куда улегся было насовсем, походил босой по комнате и подсел к Андрейке:

– Расскажи, что еще там есть!..

Андрейка охотно рассказал, что на его острове имеется все, что только может пожелать человек: орехи, шиповник и дикие груши – для еды, рыба всякая – ловить, отмель с песочком – купаться и загорать, высокая густая трава – для постройки шалаша и подстилки под себя на ночь, а совы, лягушки и стрекозы – просто так, для красоты.

– Вот о чем я давно мечтаю! – восхищенно сказал Ромашка. – Прямо не могу понять: зачем Робинзон Крузо уехал со своего острова? Я б жил и жил!..

– И я!

– А на твоем почему никто не живет?

– Да он все был неоткрытый… А потом я уж его открыл.

– А ты тоже любишь острова?

– Люблю! – подтвердил Андрейка. – Острова… даже полуострова и те люблю! А тебя могу летом туда отвезти, и живи хоть всю жизнь! Мне не жалко!..

Ромашка задумался:

– Одни?

– Я с тобой тоже поживу, пока привыкнешь… – успокоил его Андрейка.

Ромашка опять воодушевился:

– А может, и ты привыкнешь? Тогда оба будем жить!

Андрейка, сам вдохновленный такими интересными планами, чуть не позабыл про немецкий язык, насилу вспомнил:

– Только давай с завтрашнего дня немецкий подтянем, а то нас не пустят…

Ромашка сразу приумолк и запечалился.

– Да подтянем… – неуверенно пообещал он. – Немецкий этот еще навязался… Как без него было хорошо разговаривать про остров!..

– Прямо с утра и начнем?

– Да с утра…

Когда уже совсем легли спать, Ромашка с надеждой спросил:

– А ты завтрашнего прогноза не слышал? Не будет никакого снега, бурана?

– Нет, – огорчил его Андрейка, думая, что теперь уж Ромашка не отвертится, потому что завтра – выходной.

3

Утром Ромашка первым делом подбежал к окну и увидел, что за ночь еще снега не нападало, больше нечего очищать… Снежные горки и дорожки сверкали под солнцем искрами – чистые, ровные, аккуратные…

– Эх… – вздохнул Ромашка. – Не догадались на сегодня снежку оставить… – И спросил: – А ваша тетя долго хочет болеть?

– Долго! – ответил Андрейка, чтобы Ромашка не надеялся. – У нее все болезни длинные, а она еще только начала… До лета хватит!

Тогда Ромашка вызвался сбегать в магазин – закупить побольше всяких продуктов, чтобы бабушке самой не мучиться, и Марьмитревна чуть не клюнула на эту приманку, но Андрейка разгадал хитрый Ромашкин маневр и торжественно объявил:

– Марьмитревна, мы договорились прямо сейчас приступать!..

Она обрадовалась, а Ромашка хмуро покосился, но промолчал.

После завтрака он подошел к своему столу, долго его осматривал и наконец воскликнул бодрым голосом:

– Приступать так приступать! Только сначала порядок наведем… Не люблю, когда беспорядок, – отвлекает!.. Бабушка, где у нас чистая бумага – на столе перестлать? Грязь какая! Прямо заниматься невозможно!.. И откуда столько всякой чепухи здесь набралось, ничего прямо не найдешь!..

Действительно, на Ромашкином столе был большой беспорядок: книжки лежали бугром, вперемешку с веревочками, тетрадками, проволочками, ручками, огрызками карандашей, неизвестными железками и различными зернами для подкормки птиц…

Все это Ромашка тщательно рассортировал и спрятал. Грязную бумагу снял и выбросил, прикрепив кнопками новую. Переменил стерженьки в авторучках, объяснив Андрейке, что делает это затем, чтобы потом не отвлекаться, если ручка вдруг перестанет писать… Починил все карандаши, вплоть до самого маленького огрызочка… В завершение он тщательно подмел пол. Полюбовавшись наведенным порядком, Ромашка позвал бабушку, чтобы она тоже полюбовалась. Когда бабушка кончила хвалить и ушла, он принес из почтового ящика районную газету, сел на диван и начал просматривать заметки.

– Почитаем, почитаем, что тут пишут новенького! «Навоз на поля» – пропустим… «Закрепить успех» – пшено… «Плюсы и минусы» – лабуда… «Новое в правилах уличного движения» – что такое? «Запрещается перевозить пассажиров без пристяжных ремней»… Это не нужно. «В честь Евдокии Петровны Архиповой поднят флаг трудовой славы»… В нашем классе учится Архипова, только ее не так звать… А, вот! У кого самые длинные в мире усы! «Мировым рекордсменом по длине усов является англичанин Джон Рой… Его результат – один метр двенадцать сантиметров»…

Ромашка вскочил с дивана и забегал по комнате:

– Где линейка? Ты нигде не видал линейки? Бабушка, где у нас сантиметр? Усы хотим измерять!

Андрейка охотно помог ему отмерить на столе длину каждого уса. Ромашка успокоился, только когда склеил из бумаги две длинные тонкие ленты, каждая ровно по метру двенадцать сантиметров, и прилепил их себе под носом, чтобы самому увидеть в зеркале человека с такими длинными усами…

Наконец с тяжелым вздохом он сед за стол, взял учебник, долго на него смотрел и вдруг вспомнил:

– А словарик-то?.. Придется новый сшивать, тот уже не годится!..

Еще с полчаса ушло на сшивание из тетрадки словарика. Обложка Ромашке не понравилась, так как она должна быть клеенчатой, чтобы легче заметить, где словарик, где другое что… На клеенке он вырезал бритвочкой название: «Словарь русско-немецких слов», а также свою фамилию на случай утери… На обратной стороне он решил поместить личный герб, как у древних рыцарей.

– А у тебя есть герб? – заинтересовался Андрейка.

– Пока нет, – ответил Ромашка. – А у тебя разве тоже нет? Ну, давай вместе придумывать! Значит, так: щит! Разделяем напополам, каждую половинку – еще напополам!

Ромашкино предложение Андрейке очень понравилось. В самом деле: давно надо было завести себе личный герб, как же это он столько времени без герба обходился?

Сочинить герб – дело непростое. Андрейка свой щит окружил со всех сторон скрещенными мечами, старинными секирами и копьями, а сверху поместил остроконечный богатырский шлем.

В одной четверке щита он изобразил большого рака, в другой – гайдуцкий топорик валашку, означающих, что владелец щита является великим раколовом, а также доблестным гайдуком. В остальных – шахматные клеточки, которые во всех старинных гербах бывают, и пиковых тузов, потому что должны еще быть тузы. А пиковые они по той причине, что любя кавалерию и разведку, Андрейка считал себя человеком почти военным.

Ромашка заглядывал в Андрейкин листок, содрав для своего герба шахматные клеточки, окружение из старинного оружия и туза, которого заменил червовым, в виде сердца, Да еще пронзил его стрелой – на смех: ведь это только сердцам полагается быть со стрелами, а тузам – ни в коем случае!.. От себя он добавил остров с пальмой и парусный кораблик, как любитель не только всевозможных островов, но и морской жизни…

Когда в гербах больше нечего было доделывать, Андрейка спохватился:

– А немецкий-то, что ж мы? Забыли?

Ромашка придвинул учебник немного поближе, сказав:

– И зачем он, этот язык, нужен? Вот если б индейский, тогда другое дело! Тот бы я учил! Я в Германию не поеду, чего я там не видал?.. Я знаешь куда поеду? Где река Амазонка протекает! Вот там – жизнь! Там и сейчас есть которые из луков стреляют отравленными стрелами!..

– Из луков… Не из луков, а из длинных таких трубок они стреляют! – поправил его Андрейка, не любивший всякого невежества. – Дунет, она и полетит!

Ромашка не поверил, но Андрейка совсем недавно читал про стреляющие трубки и объяснил во всех подробностях, как они устроены и как происходит выстрел. Ромашка слушал очень прилежно и громко удивлялся индейской выдумке. Потом захотел узнать, из чего делается яд для отравливания стрел. Андрейка и про это знал, сообщив точный состав яда.

– А вот еще говорят, попугаи есть, – сказал Ромашка. – Разговаривают на языке племен, которые вымерли… Никто не может их понять… Ты про них ничего не знаешь?

Андрейка раскрыл рот, чтобы потолковать о вымерших языках, но тут вспомнил про немецкий и сообразил, что Ромашка его дурачит.

– Ты вон какой учи! – закричал он, показывая на учебник. – Зубы мне не заговаривай! Попугайский ему понадобился! Может, еще обезьянский тебе подавай? Хитрый какой!

Ромашка тоже закричал:

– Как же мне учить, когда ты сам ничуть не даешь? Тс герб, то трубка какая-то… Отвлекает и отвлекает…

– А я тебя на остров не возьму! Лучше и не думай!

Ромашка присмирел и виновато объяснил:

– Я разве отказываюсь? Я буду… Вот уже начинаю… Только я не могу сосредотачиваться, когда на меня смотрят… В ту комнату пойду, там буду… Тебе потом скажу, когда все!..

Забрав книжку, словарик и авторучку, он ушел в другую комнату и закрыл за собой дверь на крючок. Андрейка начал учить свои уроки, а Ромашка совсем притих, погрузившись, видно, в учебу.

Вот как подействовал Алехин совет! В Шапкине нужно будет первым делом зайти к Алехе и рассказать: ведь если так пойдет, то в самое ближайшее время можно будет уже и в Шапкино ехать!

Вошла Марьмитревна и начала озираться:

– А где ж наш практикант? Ай убег?

– Учит… Не велел ходить… – шепотом сообщил Андрейка, показывая на дверь, за которой скрылся Ромашка.

– Ну-ну… – закивала Марьмитревна и на цыпочках ушла.

Для проверки Андрейка окликнул:

– Эй, ты как там? Учишь?

– Учу, учу! – веселым голосом ответил Ромашка, показывая, что все в порядке.

Андрейка перевел свое упражнение, выучил слова, а от Ромашки не слышалось ни звука.

– Идет дело? – крикнул Андрейка.

– Идет, идет! – бодро откликнулся Ромашка.

– Помощь не нужна?

– Нет! Нет!

Заподозрив неладное, Андрейка подкрался к двери и заглянул в замочную скважину.

Ромашка сидел за столом, уткнувшись носом в книжку, но только книжка была не учебник, а другая: «Ползуны по скалам». Андрейка издалека узнал ее по красной обложке, так как сам взял в библиотеке, а Ромашка когда-то уже успел утащить из Андрейкиного портфеля.

При помощи линейки, просунутой в щелку, Андрейка приподнял крючок и внезапно распахнул дверь с криком:

– Вот ты как учишь!

Но Ромашка нисколько не испугался и даже не застыдился своего обмана, а, глянув на Андрейку, захихикал с довольным видом, как дурачок Петя Курятник, и продолжал читать…

Андрейка начал отнимать книжку, но Ромашка вцепился и не отдавал, вскрикивая:

– Не трожь! Не трожь, дай до конца главы дочитать! Тут самое интересное: забодает его дикий бык?

– Не забодает, – пробовал утихомирить его Андрейка. – Я уже заглядывал в то место, там он…

– Не говори! Не говори мне! – еще отчаянней завопил Ромашка, свободной рукой затыкая по очереди то одно, то другое ухо. – Не говори, я сам прочту! Не моги конец говорить. Я все равно ничего не слышу! Не отдам, пока сам не прочту!..

Чтобы не порвать библиотечную книжку, Андрейке пришлось тащить Ромашку вместе с ней и так сажать за аккуратно прибранный стол, а Ромашка усаживаться не хотел и валился со стула во все стороны, будто был без костей.

Вырвав наконец свою книжку, Андрейка подсунул ему учебник, который не забыл захватить из той комнаты:

– На!

– Не хочу, пока не дочитаю! – отбрыкивался Ромашка, стараясь свалиться на пол, но Андрейка крепко притиснул его к стулу и не отпускал, пыхтя:

– Захочешь… У меня – захочешь!..

– Все равно не буду понимать! – визжал Ромашка. – Сказал – не пойму, значит, не пойму!

– Поймешь… У меня поймешь!

И Андрейка с удовольствием дал ему по шее. Моськин подход немедленно себя оправдал: Ромашка перестал брыкаться и с удивлением спросил Андрейку:

– Ты это чего?.. Дерешься, что ль?..

– Дерусь! Еще хочешь?..

Ромашка покачал головой и заныл:

– Тебе не велели меня трогать… раз у меня душа вон какая… тонкая совсем…

– А у меня – толстая? – вскричал Андрейка.

Ромашка, шмыгая носом, пробормотал:

– У тебя толще…

– Добавлю сейчас, она и у тебя потолстеет!

– Тебя драться, что ль, сюда пустили? – причитал Ромашка, раскрывая все-таки учебник. – Сам живет у нас, а сам дерется… Вот скажу бабушке, она тебя прогонит…

– Не боюсь! Я в другом месте жить буду! А тебя все равно буду ловить, понял? Понял, говорю?

– По-онял…

– Вот и учи! Не выучишь – смотри!

Показывая, что шутить не любит, Андрейка со всей силы ахнул кулачищем по столу: аж кулак себе отшиб, а все ручки и карандаши так и раскатились.

И Марьмитревна всунула голову в дверь, поддерживая Андрейку:

– Так его, Андрюша! Так его, лодыря! А то – гляди-кось: понимать он не хочет! Пойме-ешь, мошенские твои глаза! Он те мозги-то прочистит, сразу хотенье объявится… ишь, надулся, чуть не лопнет! Это тебе не бабку неученую обмошенничивать!..

Не видя ниоткуда помощи, Ромашка заткнул себе ушан и почал читать упражнение.

Андрейка сидел на диване и гордился своей победой: этот косопузый дон Гальвальтон не знал, какой у Андрейки характер – лютый до невозможности. Хуже, чем у немки Маргариты! Если уж он кого возьмет в свои ежовые рукавицы – тут сиди и не пикни. Вмиг на путь наставит, уж будьте спокойны.

Вот сидит теперь Ромашка как миленький: надулся, чуть не лопнет, как правильно заметила бабушка, но упражнение читает, перевод слов в конце книжки отыскивает и списывает их к себе в новый словарик… Пошла машина в ход!

Нужно было сразу Моську слушать: тот, конечно, лучше Алехи разбирается в подходах, каждый день имея дело с бестолковым и хитрым братом Федором, который поминутно норовит то в погреб упасть, то утенка задушить…

Ромашка сперва все обижался – сопел, потом угрюмо спросил:

– Дер Винтер – что?

– Зима…

– А дас Хунд?

– Собака! – без запинки ответил Андрейка.

– Хм… Ну и собака… – покрутил головой Ромашка. – Бестолковый язык! Разве может быть собака среднего рода – «дас»? Если бы она была неодушевленная – тогда другое дело!

– Ихние собаки бывают всяких родов… – уклончиво разъяснил Андрейка и сделал ученику строгое замечание: – Тебе переводить задано или критиковать? Собаки ему не нравятся… Критик какой!..

Но Ромашка не унимался и продолжал выспрашивать:

– А «ист да» – что?..

Что такое «ист да», Андрейка не знал и честно признался:

– Забыл…

Ромашка оживился и начал выспрашивать слово за словом. Андрейка, как назло, ни одного не помнил… Он это упражненье не переводил, потому что оно было задано вместе со стишком. Андрейка стишок заучил, а упражнение делать не стал, рассудив, что сразу и стишок и упражнение будет для Маргариты многовато…

Сейчас он выкрутился, грозно прикрикнув:

– А словарь зачем? Я тебе что – словарь? Может, тебе и все упражнение выучить? Умный какой!

Ромашка замолк и начал быстро строчить карандашом по бумаге. Андрейка даже удивился: вот тебе и отстающий! А как быстро чешет! Что значит строгость: так и в отличники запросто выведет он хитрого лодыря Оранского.

Что и говорить, немецкий этот – язык закомуристый. Будто нарочно его придумали, чтобы людей путать. Например, к каждому существительному спереди зачем-то приставлен артикль: дер, ди, дас… Хотя, скажем, собаку – «хунд» – и без артикля видно, что она собака, а не кошка, которая будет «кац». К глаголам тоже зачем-то приставлены еще и другие глаголы – вспомогательные, а те поминутно сами по себе изменяются: то он – «хабен» и вдруг ни с того ни с сего делается «бин», а то и вовсе «зайн»! Даже нисколько не похоже! Вспомогательные нужны, наверное, затем, что настоящие глаголы – не целые, как наши, а слеплены из кусочков, которые соединены некрепко… Поэтому в предложении один кусочек от глагола находится в одном месте, а другой оказывается где-нибудь в самом хвосте. Когда про него забудешь, он вдруг и объявляется, а куда с ним деваться? Никуда не приспособишь… Ищешь в словаре глагол, а его там нету, потом оказывается, что это только вторая половинка от него, а первая стоит где-то в конце предложения отдельно, спряталась и притворяется настоящим, хорошим словом… Правда, Андрейка, как старый грибник, скоро наловчился высматривать эти мелкие убежавшие кусочки: окинет своим взглядом все предложение, заметит, где он затаился среди хороших, целых слов, вытащит оттуда, потом находит другую, отставшую от него половинку, складывает и тогда уже ищет по словарю, что они в сложенном виде значат…

Под его зорким глазом редко какому куцему словечку удавалось остаться без дела – разве уж совсем захудалое, ни на что не похожее, без которого можно и обойтись…

Пастух дядя Коля Копейкин, который в войну повидал множество пленных немцев, рассказывал, что сами они, промежду себя, разговаривают без всяких артиклей и прочего. И правильно делают: если еще и в разговоры вставлять эту чепуху, то будет еще больше путаницы!

Ромашка опять спросил:

– А что значит – «хурра»?

– Ищи сам! – не дал ему потачки Андрейка. Ромашка, пошуршав страничками учебника, сообщил:

– А это значит – «ура».

– Чего врешь? – не поверил Андрейка.

– Смотри вот в словаре!..

Андрейка заглянул в словарь – верно: по-немецки «ура» будет «хурра».

– Это они у нас содрали… – решил он.

Вскоре Ромашка объявил:

– Готово!

Первым делом строгий педагог Андрейка просмотрел выписанные слова:

– А почему их так мало?

– А если остальные я знаю? – вызывающе ответил Ромашка.

Знает так знает… Начали проверять:

– Дер Винтер? – спрашивал Андрейка голосом немки Маргариты.

– Зима…

– Кальт?

– Холодно…

– Хурра?

– Ура!

Затем перешли к упражнению.

– Битте! – скомандовал Андрейка, прохаживаясь с поднятым подбородком по комнате и покусывая губы для большего сходства с Маргаритой.