Текст книги "Осторожно: TERRA!"

Автор книги: Юрий Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Кстати, еще раз о трехполке. В 1901 году в Бреслау были заложены опыты, длившиеся 21 год. Сопоставлялись следующие системы:

1. Однопольная – рожь (подряд 21 год).

2. Классическая трехполка: пар – озимые – яровые.

3. Улучшенная трехполка: сахарная свекла (вместо пара) – озимые – яровые.

4. Плодосмен: картофель – ячмень – клевер – пшеница – горох – рожь.

5. Травопольный севооборот: люцерна – рапс – пшеница – картофель – овес – горох – рожь.

Как вы думаете, где за 21 год был получен наивысший суммарный эффект? На улучшенной трехполке! Ее показатели были в 1,73 раза выше плодосмена!

Подобные казусы с плодосменом происходили и раньше, еще в XIX столетии. Не мудрено, что в России далеко не все ученые ратовали за эту систему.

Растениеводство как строительство, или на что полю нужна трава?

Надо сказать, что нам, восточным славянам, не очень повезло. Когда предки нынешних европейских народов вторгались в пределы Европы, мы, вероятно, шли сзади. Выражаясь языком военных, – в арьергарде. Миссия в общем-то тяжкая. Пока храбрые индогерманцы, бряцая мечами, покоряли простодушных и курносых праевропейцев, индославяне отбивались от наступавших на пятки степняков-азиатов. В результате доблестному авангарду достались лучшие земли и защищенный тыл, остальным – степные просторы, открытые для ветров и кочевников.

Все основные пахотные земли Центральной и Западной Европы получают более 500 миллиметров осадков в год. Для основной же нашей житницы, степной полосы Украины и Северного Кавказа, 500 миллиметров – голубая мечта, желанный потолок. Юго-восток набирает еще меньше – 300. Правда, земля здесь отличная, да что в ней толку, если бог дождя не дал! Недаром пословица утверждала: «Не земля родит, а небо».

Подобное положение вещей не могло не сказаться как на нашем земледелии, так и на характере мышления российских агрономов. Крупнейший авторитет в области земледелия первой половины XIX столетия профессор М. Г. Павлов решительно предостерегал от моды на европейские новшества и призывал «расторгнуть узы рабского подражания и явиться на сцену свою под руководством науки».

Подобное стремление к оригинальности объяснялось вовсе не тщеславием. Известный агроном Я. А. Линовский еще в 40-х годах, сразу же после выхода в свет книги Либиха, писал: «Теория Либиха, будучи основана на зыбких, сомнительных началах, кажется мне одностороннею, неудовлетворительною… Не подлежит сомнению, что соли и щелочные основания, находящиеся в земле, возвышают плодородие почв, но не потому только, что они сообщают растениям то или иное минеральное начало, а более оттого, что ускоряют гниение органических материй, превращение их в питательные соки, что уничтожают находящиеся в земле разные кислоты и другие вредные вещества, что изменяют физические свойства почв, способность их воспринимать действия внешних стихий природы».

Богатство черноземов, недостаток влаги и нищета русского крестьянства заставляли русских агрономов с большой осторожностью относиться к плодосмену. Внимание исследователей было направлено на изучение физических свойств почвы, ее отношение к воде и воздуху. Отсюда – вся русская школа почвоведения. Отсюда же и совершенно иной, нежели в Европе, подход к изучению севооборотов. Для немцев всегда главным было – что забирает растение из почвы, не слишком богатой от природы и сильно истощенной тысячелетней культурой. Для русского же степняка – основное: как влияет растение на физические свойства пашни, а пищи в ней хватит в избытке еще на тысячу лет!

Первым указал на значение физических свойств чернозема В. В. Докучаев. Его современник П. А. Костычев разработал стройную теорию процесса воссоздания структуры под покровом трав, а В. Р. Вильямс на базе этой теории развил учение о травопольном севообороте. Рассуждал он примерно так.

За тысячи лет до наших дней люди уже пахали землю. Забрав за несколько лет с поля все, что можно, обнаруживали, что оно «выпахалось», и бросали его на произвол судьбы. Природа пустоты не терпит: поле немедленно зарастало бурьяном и другими однолетними сорняками. Через несколько лет они вытеснялись многолетними травами, а годков этак через 30–40 залежь, под пологом многолетних трав, всю покрытую седым ковылем, от девственной целины и отличить невозможно было.

Выпаханное поле структуры не имеет, с поверхности оно распылено, уплотнено, в нем нарушен водный и воздушный режимы. За 30–40 лет многолетние растения ремонтируют почву: каждый ее комочек оплетается сеткой корней. Отмирая, корни увеличивают содержание склеивающего частицы перегноя и одновременно оставляют мелкие пустоты. Раздвигая почву, корни спрессовывают комочки в агрегаты.

Одним словом, если «западники» обратили внимание на то, что многолетние травы накапливают в почве запасы азотистой пищи, то Вильямс нашел, что они восстанавливают, ремонтируют структуру почвы. А о значении последней мы уже говорили.

Если в плодосмене травы рассматривались как накопители азота и источник ценного корма, то травопольный севооборот придает им главное значение в деле борьбы за плодородие. Соответственно увеличиваются занимаемые ими площади. Конечно, 30–40 лет держать поле под травами, в состоянии капитального ремонта, в современных условиях нечего и думать. Вильямс, однако, полагал, что один-два года для хотя бы текущего ремонта – срок достаточный…

Травопольная система до 50-х годов у нас и пропагандировалась, и внедрялась повсеместно: от Дальнего Востока и Средней Азии до Прикарпатья. Что ж, система, казалось бы, вполне научно обоснованная. Ну а итог?

В районах недостаточного увлажнения (основных зерновых) травы давали урожай очень низкий. В результате огромные площади забирались из-под ценных зерновых, а кормовая проблема оставалась нерешенной. Кроме того, в условиях повышенной сухости травы развивались слабо и не успевали оказать практически ощутимого влияния на восстановление структуры. Не способствовали они и интенсивному накоплению в пашне органического вещества. А тут еще кое-где, увлекшись травопольной системой и приняв ее за истину в последней инстанции, снизили внимание к удобрению полей или вовсе его прекратили.

Для северных и центральных районов повышенной влажности травопольная система оказалась более эффективной, однако речь-то шла главным образом о восстановлении структурности черноземов – основного почвенного богатства страны!

В середине 50-х годов неэффективность повсеместного использования травопольной системы казалась очевидной. Большинство хозяйств переключилось на плодосмен, хотя травопольная система в ряде районов была сохранена. Хорошо?

Да, как будто. Но беда в том, что вместе с травопольем с полей выкинули и многолетние травы. Завели кукурузу, резко увеличили площади под пропашными, кое-где отказались от пара. Однако последующие годы показали, что на нашем юге все пропашные – культуры эрозионно-опасные, что без трав не решить ни кормовой проблемы, ни проблемы защиты почв от эрозии.

В последующие годы посевы кукурузы на юго-востоке стали уменьшать, и вновь неоправданно: трава травой, а кукуруза тоже нужна.

Все тесно связано в сельском хозяйстве, а последствия «перегибов» сказываются в течение многих лет.

Современное массовое промышленное производство трудно перестраивать при переходе на выпуск новых машин. И все же за год-два перестройку можно осуществить на любом заводе.

В сельском хозяйстве подобные переходы должны быть более длительными и плавными. Здесь в производстве участвует сама природа. А она резких скачков не выносит.

Глава 7
Пашут ли еще марсиане?

В 90 случаях из 100 первая глава научной работы начинается с «Обзора работ предшественников». И лишь после этого делаются «Обобщающие выводы» и обосновывается срочная необходимость в нижеследующих доказательствах автора по вопросу о… без которых дальнейший прогресс человечества, безусловно, остановится. Следуя отработанному приему воздействия на психику читателя, мы заканчиваем названную первую главу. Правда, она растянулась на все шесть… Да и не мудрено: слишком уж многих предшественников пришлось помянуть. А непомянутых осталось еще больше, тех самых безымянных предков наших, которые, по выражению Глеба Успенского, «тысячу лет жили на этом самом месте и в настоящее время давно распаханы „под овес“ и в виде овса съедены скотиной».

Пришла пора подвести черту под «трудами предшественников», обобщить их опыт. Впрочем, каждая эпоха обрабатывает полученные в итоге прошлого опыта экспериментальные данные. Обрабатывает, конечно, по-своему. Хороший знакомый Глеба Успенского – Иван Ермолаевич, пошевелив грязными пальцами и запустив их в затылок, подсчитывал, что «только что сыты, больше ничего!». Теперь проблемы оптимального размещения сельскохозяйственных культур по пахотным площадям, все многочисленные вопросы, связанные с рациональным ведением сельскохозяйственного производства, обсчитываются на сложных электронно-вычислительных машинах. А прошло менее ста лет!

Невероятный скачок сделала страна: от лапотной, нищей России к могучей, индустриальной, социалистической державе. Встал бы из-под овсов Иван Ермолаевич – долго бы чесал в затылке… Года два тому назад колхоз имени Кирова в Ростовской области внедрил у себя систему диспетчеризации. Пахотной земли у него 30 тысяч гектаров. И почти у каждого поля – телефонный столб с розеткой. Забарахлил трактор, запоздало горючее – подошел тракторист к столбику, воткнул вилку, и в диспетчерской раздался звонок. Нередко на колхозных машинах можно видеть и радиопередатчики.

Да, визит Ивана Ермолаевича оказался бы любопытным. Но и только. А вот визит в прошлое был бы еще и поучителен. Давайте-ка перенесем колхоз имени Кирова на 100 лет назад, в год 1872-й, перенесем со всей его техникой, диспетчеризацией, с элитным посевным материалом, минеральными удобрениями и научно организованным севооборотом.

Сейчас колхоз получает в среднем (за последние годы) 23 центнера с гектара. А сколько он получил бы в 1872-м?

Все опрошенные мной агрономы ответили в один голос: больше. Ответ неприятный. Ведь он означает, что за истекшие 100 лет мы продолжали разрушать землю точно так же (или больше), как и Иваны Ермолаевичи. Но, может быть, все на них и свалить? Благо безграмотны они и из-под овсов не вступят в дебаты?..

Многолика природа. Многолико и земледелие, ибо оно самым тесным образом связано с местообитанием человека. Древние египтяне понятия не имели о подсеке, а пермяки возмутились бы, если бы их заставили затоплять поля водой. В середине XX века стало очевидным, что единой системы ведения земледельческого производства и единых севооборотов быть не может.

На современном уровне знаний свойств почвы и растений доказана целесообразность дифференциации приемов агротехники. Эта дифференциация обязательно учитывает и экономические факторы, и необходимый уровень и направление развития животноводства, и географическое положение данного сельского района относительно городских и промышленных центров, путей сообщения, и прочая, и прочая. Так, например, вся территория ГДР поделена на 19 почвенно-климатических зон и 46 производственных областей. Каждое из этих подразделений имеет практически свой собственный севооборот и свою структуру посевных площадей.

Таким образом, оптимальная система и севооборот для каждой местности свои. Различают, например, паропропашные, зернопропашные, пропашные, плодосменные, кормовые, травопольные и специальные типы севооборотов. В каждом из них стараются наиболее целесообразным образом (с точки зрения как агрономии, так и экономики) сочетать посевы зерновых, пропашных, масличных, кормовых и различных специальных культур. Растения занимают либо всю пахотную площадь, либо часть ее на год остается «гулять под паром».

«Системный» подход к проблемам земледелия в конце концов дал свои плоды. Предыдущие главы должны были убедить читателя в том, что порознь взятые обработка земли, ее удобрение и севообороты никак не могли решить проблемы повышения плодородия. А вот вместе взятые, увязанные в одной системе, приуроченной к конкретным почвенно-климатическим условиям, они оказались мощным оружием. Именно системный прием обеспечил в последние 70 лет рост урожаев в Западной и Центральной Европе в два-три раза.

Существенно повысились урожаи и в нашей стране, особенно в ее нечерноземных областях. Пора ли, однако, «почить на лаврах»?

В 1954 году в нашей стране началось интенсивное освоение целины на территории Казахстана, Алтайского края и Западной Сибири. Уже в первый год освоения появились признаки ветровой эрозии, а к 1958 году она охватила значительные площади. Ежегодно эрозия на нашем черноземном юге продолжает уносить тысячи гектаров пашни. Кто виноват в этих огромных потерях?

И агрономическая наука отвечает (надо сказать, вполне самокритично): существующая традиционная система обработки земли. Как бы хороша традиция ни была, наступает время, когда она становится на пути прогресса.

Что может дать традиция

Обработка почвы – одно из главных звеньев системы земледелия. Но не слишком ли грубыми орудиями являются плуги и культиваторы? Очень уж разнообразны и сложны свойства почвы. И механизм их регулирования, казалось бы, должен быть очень тонким. А что, собственно, может делать почвообрабатывающее орудие, чтобы обеспечить это регулирование?

Во-первых, разрыхлить почву. К настоящему времени доказано, что каждое растение любит почву только вполне определенной плотности. При отклонениях от этого оптимума в ту или иную сторону урожаи падают.

Во-вторых, перевернуть пахотный слой. Правда, теперь уже агротехника далеко не во всех случаях и не для всех зон столь безоговорочно требует этого приема. И все же оборот пласта считается полезной операцией в подавляющем большинстве случаев. Его необходимость обычно оправдывается следующими доводами:

а) За год по полю проезжает довольно много тракторов, автомашин и различных сельскохозяйственных орудий. Их колеса истирают верхний пахотный слой в пыль. Предполагается, что, будучи заделана на достаточную глубину, эта пыль за год «оструктурится».

б) Просачиваясь сквозь почву, дождевая и талая вода вымывает из верхних слоев ценные коллоидные частицы и растворимые соли. Все они оседают в нижних горизонтах. Значит, следует вернуть их на место.

в) Перевернув почву после уборки урожая, мы отправляем растительные остатки гнить на глубину. Это возврат земле «органики». Небольшой, конечно, но все же возврат.

г) Переворачивая пласт, мы перемещаем с поверхности в глубь пашни вместе со стерней и семена сорняков, вредителей растений и уже пораженные ими и являющиеся очагами заразы стебли растений. Если все они попадут на достаточную глубину, то задохнутся, погибнут. Следовательно, почвообрабатывающее орудие выполняет роль гробовщика.

Таковы соображения в пользу оборота пласта.

В-третьих, перемешивать почву. Ряд специалистов считает, что именно при перемешивании образуется хорошая, прочная структура. Помимо этого, «взбалтывая» пахотный горизонт, мы равномерно размещаем в нем удобрения.

В-четвертых, выровнять почву. Поле должно быть ровным, плоским как стол. Разные волны и гребни на нем – помеха работе машин, неравномерность водного режима, повышенное испарение.

В-пятых, уплотнить почву. После посева уплотнение верхних слоев позволяет семени легче и полнее «войти в контакт» с окружающей средой. В засушливый период прикатывание тоже иногда вещь невредная: оно способствует образованию капилляров и подтягивает снизу влагу в верхние горизонты.

В-шестых, уничтожить сорняки. Но теперь уже не за счет погребения заживо, а за счет периодически устраиваемых им «варфоломеевских ночей». Вырезание сорняков чаще всего проводят в паровом поле, так как посевы зерновых не позволяют вести эту борьбу одновременно с выращиванием урожая, и при возделывании пропашных, когда в процессе вегетации культурных растений производится прополка.

В общем, задач, как видим, немало. Посмотрим теперь, какова техника их решения.

Сначала, конечно, идет плуг. Что он собой представляет, мы уже знаем. Добавить осталось немногое.

Прежде всего об обороте пласта. Картинка, изображающая, как пласт-кирпич плавно переворачивается, кувыркаясь с угла на угол, конечно, лишь выдает желаемое за действительное. Практически пласт при соприкосновении с лемехом плуга сразу же теряет свое правильно-прямоугольное очертание и разваливается на более или менее крупные глыбы и комки. Так что правильного оборота обычно не получается и часть растительных остатков оказывается либо незаделанной, либо похороненной слишком мелко.

Затем крошение, которое дает плуг, недостаточно – это не тот оптимум, которого требуют растения. Следовательно, вслед за плугом следуют другие орудия.

Борона. Ее обычно цепляют за плуг сзади, иногда она работает в паре с культиватором, но очень часто и как самостоятельное орудие. Волочить бороны по полям приходится и по посевам озимых, ранних яровых, пропашных культур и многолетних трав. Боронование позволяет получить мелкое поверхностное рыхление почвы, ее перемешивание в тонком слое. Борона выдергивает или срезает мелкие сорняки и немного выравнивает поле.

Типов борон несть числа. Самая простая, гвоздевка – от всем знакомых грабель. Рабочий орган у нее – примитивный зуб, гвоздь, царапающий почву. Дисковые бороны потяжелее зубовых. Землю они рыхлят сферическими дисками, которые собираются в батареи наподобие отопительных; они волокутся по полям, дробя крупные глыбы. Существуют еще звездчатые, сетчатые, ротационные и прочие представители семейства борон.

Перед вспашкой убранного поля осенью его рекомендуется пролущить. Лущильник – это тот же плуг, только пашущий очень мелко и плохо оборачивающий пласт. Частенько вместо плужных корпусов на лущильниках устанавливаются диски. Задача этого орудия – мелко взрыхлить почву с поверхности, обеспечить хорошие условия для прорастания семян сорняков. Коварный агроном выступает здесь в роли провокатора: как только сорняки прорастут, на поле выйдет плуг и устроит им массовые похороны.

После плуга и бороны идет третье по значимости орудие – культиватор. Культивация преследует все те же цели: рыхление земли, уничтожение сорняков. Помимо этого, культиваторы применяются и для других операций: для внесения удобрений (подкормки), окучивания крупных растений, растущих на грядах, прореживания (букетировки) свеклы и других пропашных.

Рабочие органы культиваторов – плоские, копьевидные, заостренные клинья, так называемые стрельчатые и долотообразные лапы, бритвы и прочие инструменты для того, чтобы сминать, давить, рвать почву и срезать, отрывать, вырывать из нее сорняки.

Самыми простыми являются орудия для выравнивания и уплотнения поверхности поля. Для первой операции используется один или несколько связанных цепями брусьев, чаще деревянных. Это шлейф-волокуша. Она разглаживает поле. Уплотняет его каток – полый цилиндр, в который для веса наливают воду: иногда он с ребрами или выступами на поверхности, иногда гладкий, как тот, которым укатывают асфальт.

Теперь пора и посчитать, сколько же раз вонзаем мы острые предметы в грудь матери-земли?

Начнем с лета. Вот с поля ушли комбайны. Сразу же проводится лущение – это раз. Затем вспашка и боронование – это два. Если сеются озимые, то на этом дело и кончается. Если яровые, то пролежавшая до весны земля два-три раза культивируется и боронуется перед посевом. Как видите, при возделывании зерновых приходится производить в среднем не менее четырех разных обработок почвы за год.

С пропашными, техническими и специальными культурами дело обстоит сложнее. Предпосевная обработка здесь практически та же, но зато потом, в процессе роста растений, приходится несколько раз вновь выезжать в поле, чтобы рыхлить междурядья кукурузы и избавлять их от сорняков. Проехать по полю для этого надо еще не менее трех раз. В среднем набегает до семи-восьми разных обработок: вдвое больше, чем у зерновых.

Возня, как видим, немалая. Чтобы выполнить весь объем работ, которые требует система, надо проехать по полю тракторным агрегатом от четырех до восьми раз. А ведь это еще не все! Кроме системы обработки почвы, существует еще система ухода за растениями. Состоит она из двух подсистем: удобрения и борьбы с сорняками и вредителями растений.

Методы удобрений разработаны в совершенстве. И каждый из них связан с десятками и даже сотнями машин. О борьбе же с сорняками и разными «колорадскими жуками» и говорить нечего: всевозможных опрыскивателей и опыливателей просто несметное число.

На обе подсистемы приходится еще в среднем от двух до пяти выездов в поле.

А впереди еще уборка!

Итак, чтобы получить урожай, мы должны проехать по полю трактором, оснащенным сельскохозяйственной машиной, не менее 7–15 раз! О каком сохранении структуры почв после этого может идти речь! Значит, чтобы оценить влияние традиционной почвообрабатывающей техники на плодородие земли, нам следует оценить как качество их работы, так и их количество.

Начнем с последнего.

Как-то в одном из английских журналов по механизации сельского хозяйства мне бросилась в глаза красочная схема огромной машины. Оказалось – это комбайн для уборки и производства… жареной картошки. Художник, конечно же, пошутил. Однако появление на наших полях колоссальных по размерам и весу машин – дело далеко не шуточное. Стремление к повышению производительности приводит к рождению буквально механизированных мастодонтов. Оценивая влияние роста механизации на состояние почв, американские почвоведы Александер и Мидлтон пишут: «Механизация сельского хозяйства оказывает, по всеобщему признанию, существенное влияние на почвенную структуру. Сельскохозяйственные машины становятся все более и более крупными и тяжелыми. И хотя нагрузка на единицу площади почвы не увеличилась сколько-нибудь значительно, зато сама площадь, подвергаемая давлению машин, сильно возросла. Вес механизированных орудий и скорость их передвижения вместе с вибрацией, вызываемой работой мотора, способствуют общему уплотнению почвы, особенно там, где применяются агротехнические приемы, которые действуют разрушающим образом на ее структуру».

Итак, будьте осторожны с землей! Не отказаться ли нам от привычки топтаться по ней?

Шлепанцы для коровы и валенки для трактора

Когда Семюэль Гулливер осматривал Великую Академию в Лагадо, большое удовлетворение ему доставил ученый, «открывший способ пахать землю при помощи свиней. Этот способ должен был избавить земледельцев от расходов на плуги, рабочий скот и рабочих. Изобретение заключалось в следующем. На акре земли вы закапываете желуди, финики, каштаны и другие плоды и овощи, до которых особенно лакомы свиньи. Затем вы выгоняете на это поле штук шестьсот или больше свиней. В течение нескольких дней в поисках закопанных плодов они взроют землю, сделав ее пригодной для посева. В то же время они удобряют ее своим навозом… Все убеждены, что это изобретение при некоторых усовершенствованиях сулит огромные барыши».

Тайну обещанных усовершенствований унес в могилу автор «Гулливера» великий насмешник Свифт. Если бы он успел раскрыть ее, человечеству не пришлось бы в дальнейшем ни заботиться об обработке земли, ни мучиться над проблемой – не обуть ли корову… в шлепанцы.

Дело в том, что крупные и средние травоядные, передвигаясь по полям, существенно влияют на жизнь и растения и почвы. Дикие животные в этом отношении ничуть не лучше домашних. Так, например, в Африке слоны, гиппопотамы, буйволы и антилопы иногда коренным образом изменяют свои пастбища, объедая их и вытаптывая. Слоны, кроме того, производят немалые разрушения, прокладывая дорогу в джунглях и образуя прогалины, на которых любят собираться для коллективного отдыха и приема грязевых и водных ванн. Помимо того, симпатичные эти создания обожают лакомиться корнями некоторых деревьев. Не обладая, как свиньи, природным инструментом для подкапывания корней, слоны предпочитают просто корчевать полюбившиеся им деревья.

Большинство травоядных – копытные животные. При передвижении передний, заостренный край копыта срезает наиболее хрупкие части растений, а остальное раздавливает. Если по какой-либо причине животные долго остаются на одном месте, то последствия подобного вытаптывания оказываются весьма значительными. Плохо еще и то, что травоядные, как минимум, один раз в два дня должны посещать водопой. Спускаются они к рекам, конечно, в наиболее удобных, а следовательно, постоянно в одних и тех же местах. Появляются тропы – оголенные участки с выбитой травой. После бегемота, например, остается две строго параллельных «колеи» шириной 30 сантиметров каждая. Лишенные растительности полосы являются очагами эрозионных промоин, которые легко могут превратиться в овраги.

Однако по канаве двигаться трудно, поэтому тропа забрасывается, быстро зарастает, и эрозия прекращается. Так что в естественных условиях дикие травоядные не наносят никакого заметного ущерба растительности. Если бы было иначе, то фауна уже давно съела бы флору. Природа – прекрасный автоматический регулятор, она разрешает жить только такому количеству животных, которое может прокормиться данными видами кормов без ущерба для восстановления съеденных запасов.

С домашним скотом все обстоит иначе. Стада непрерывно растут, особенно быстро с начала XX века. Найти местá, не тронутые распашкой и пригодные для пастьбы, становится все более сложным делом. А пастбища должны соседствовать с усадьбами: за тысячи верст скот гонять не будешь (хотя и такое бывает). В результате большое количество копытных собирается на небольших площадях, существующее равновесие нарушается, и пастбища исчезают.

Первым следствием такой неумеренной пастьбы является постепенное вытеснение многолетних растений однолетними, что приводит к биологическому обеднению растительности. Многолетние благодаря мощной корневой системе способны накапливать большие резервы питания. Поэтому, едва оттает снег, корни обеспечивают быстрое поступление воды и развитие надземных органов за очень короткий срок. Но если как раз в этот период листья и стебли будут съедены, питательные запасы истощатся и растение погибнет. Место многолетних постепенно займут однолетние, и на смену полноценному корму придут колючки, бурьян.

Многое еще зависит и от устройства хватательно-жевательного аппарата животных. Так, например, белый носорог обладает укороченной мордой с режущей нижней и плоской верхней губами. Он идеально приспособлен к скашиванию травы. Черный носорог, напротив, предпочитает кустарник и деревья. Для поедания их его верхняя губа вытянута небольшим «хоботком». У коровы хватательный аппарат устроен примерно как и у белого носорога: он позволяет ей объедать траву, оставляя стебель нетронутым на длине 1–2 сантиметров от земли.

Разные виды носорогов, поделившие кормовые пространства по вертикали, никак не конкурируют. А вот овца уже серьезный конкурент корове. Она съедает весь стебель вплоть до корня; после нее крупному рогатому скоту на пастбище делать нечего. Что касается козы, то она не брезгует и корнями. Коза – животное, ужасно вредное. Некоторые исследователи считают даже, что именно это смешное бородатое существо явилось причиной упадка античного земледелия. Правда, с этим можно спорить. Зато совершенно твердо установлено, что именно козы (в содружестве с ослами и кроликами) сожрали весь растительный покров островов Зеленого Мыса и превратили в пустыню страну, которая когда-то считалась раем земным.

Уничтожение растительности на пастбище приводит к уже знакомым нам последствиям: оголению земли, ухудшению ее структуры, уплотнению и распылению. Как результат – эрозия, появление оврагов, пыльные бури, наступление пустыни.

Сокращение и даже полное исчезновение пастбищ вынуждает переходить к стойловому содержанию скота и внедрять в животноводство средства механизации и автоматизации. Первой на этот путь встала густонаселенная Европа. Для свиней больших неприятностей этот метод не принес. Сейчас разработаны темные свинарники, где свет зажигается только на период кормления: остальное время – от своего рождения и до визита на мясокомбинат – свинья спит.

Несколько хуже с крупным рогатым скотом: он требует несколько большей свободы содержания. Пастись ему приходится лишь по обочинам дорог да на сжатых полосах осенью. Заливные луга стали роскошью: их съели гидростанции. И совсем уж плохо овцам и лошадям, вовсе не выносящим постоянного пребывания на привязи. Их вытесняют в отдаленные районы, в горы, в полупустыни.

Конечно, стойловое содержание – это выход из положения. И хотя при этом приходится сталкиваться с проблемой полноценных кормов, зато снимается проблема коровьих шлепанцев. А вот трактор, вытеснивший лошадь, в стойло уже не загонишь. Год от году его размеры, мощность, а соответственно и вес, все увеличиваются. Современный К-700 – истинный слон рядом с первым ХТЗ. Взгляните как-нибудь с самолета на обработанное поле. Вы легко обнаружите на нем прямые, а часто и очень замысловатые следы – это шел трактор. Следы остаются надолго: если трактор прошел по иссушенной земле, то колея может остаться бесплодной на несколько лет. Вот и приходится конструкторам думать над тем, какие надеть на трактор валенки, снизить удельное давление его на почву. И тем не менее это помогает мало: слишком уж много мы ездим по своим полям.

А что делать? Не летать же по воздуху, Некоторые исследователи отвечают на этот вопрос положительно.

Уже немало сельскохозяйственных машин получило крылья; в будущем семья крылатых земледельцев возрастет еще больше. Предлагаются и машины на воздушной подушке вместо колес, хотя рациональность их весьма спорна. Кажется, наиболее перспективен вариант так называемого мостового земледелия.

Проект его предусматривает использование на поле вместо тракторов огромных мостовых кранов, которые будут передвигаться по стационарным рельсовым путям, проложенным вдоль обрабатываемых участков. В этом случае давление колес на почву снимается, все процессы и операции автоматизируются, а управление может осуществляться по радио.

Но это, конечно, будущее, хотя, может быть, и не столь отдаленное. В настоящем же приходится думать об ограничении числа полевых операций, о сокращении количества обработок.

Следующая серьезная проблема возникает в связи с принятой системой удобрений земли и борьбы с сельскохозяйственными вредителями. По мнению многих ученых, одним из последствий этой системы является неполноценность питания людей. А неполноценное питание – это болезни.