Текст книги "Ландскнехт"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Я Татарина грохнул, – лаконично объяснил Мель-ник. – Ну ты даешь! – в глазах Альбины Мельник уже был полубогом. Выросшая в бандитской семье, она также понимала опасность, которой они подвергались. Зачем ты это сделал? – Достал он меня. Альбина вздохнула. С таким парнем не соскучишься. "Достал он его! Надоел, что ли?" – На дачу? – спросила она. – Ага, – кивнул Мельник. – Сменим тачку. Эта слишком приметная, а про ту они ни хрена не знают. Да и время у нас еще есть. Определенная фора у них действительно была. Пока найдут "Паджеру" с мертвым папой, пока Куча, к кото-рому автоматически перешло командование, организует поиски, в том числе пошлет отряд в прибрежный дом Мельника, пройдет почти час. В ситуации, где счет идет на секунды, это был очень большой запас. Наступал вечер. Зеленый джип "Чероки" мчался по трассе Симферополь -Джанкой. На даче они задержи-ваться не стали. Мельник извлек из тайника "Зауэр" с пятью патронами в обойме – боевой трофей, отвоеван-ный у луговских, забрал документы на машину, и они отбыли, не дожидаясь появления карательной бригады. Пушку, из которой был убит Татарин, он выбросил. "Мокрым" оружием Мельник принципиально не пользо-вался. В Джанкой они приехали ночью. Накрыв машину брезентом, Мельник поднялся в квартиру, где Альби-на уже готовила ужин из купленных по дороге про-дуктов. Только сейчас Мельник почувствовал, как он голоден. – Жрать охота, сил нет, – он обнял ее за талию. – Когда мы наконец будем жить как все нормальные люди? – не оборачиваясь, спросила Альбина. Альбина устала и мечтала о размеренном быте домохозяйки, в которую и должна была превратиться, стоит обзавестись детьми. Вопроса Мельник не ожидал. Он виновато прижался губами к ее шее. Руки, забравшиеся под футболку, мед-ленно поползли вверх. – Все будет хорошо, – прошептал он. Альбина водила лопаточкой по дну сковородки. – Ты мне веришь? Она кивнула. Настойчивость, в которой чувствовалась неукротимая мужская сила, успокаивала ее и вселяла уверенность в благополучное завтра. Мельник потянул футболку вверх, заставив Альбину поднять руки. – Давай сначала поедим, – сказала она. – Потом, – Мельник бросил футболку на пол и рас-стегнул молнию на ее шортах. – Я устала, – уже безнадежно произнесла она, ощу-щая, как по всему телу растекается тепло, зарождающееся где-то в низу живота. Мельник стянул с нее трусики и быстро скинул слак-сы. Покорно вздохнув, Альбина протянула руку и выклю-чила газовую плиту.

5 – Транс-формерс! – донесся из комнаты металличес-кий голос. Эти зву-ки приятно ласкали слух напоминанием об окончании мультсериала. Старший лейтенант Панин наполнил тарел-ки пакетным супчиком, и направился в ком-нату. Миша не обратил на него никакого внимания. Он сидел на диване, скрестив под собой ноги и отрешенно уставив-шись в экран. О том, что он жив, свидетельствовало редкое движение грудной клетки. Миша был очень стран-ным ребенком. Медитация прерывалась только для еды или сна, а также для спортивных занятий. Все остальное время он пребывал в ступоре, то ли наблюдая за окружа-ющим миром со стороны, то ли наслаждаясь состоянием остановки мыслительного процесса. С того момента, как Семагин передал мальчика под его опеку, Панин не мог похвастаться разнообразием личной жизни. – Пойдем есть, – нарочито строго произнес он. Миша флегматично оторвался от экрана, – Обедать! – громко произнес Панин. Со стремительной неуловимой плавностью мальчик как-то сразу оказался у телевизора, выключил его и двинулся из комнаты. Панину пришлось посторониться. У него на миг перехватило дыхание. Миша снова выиг-рал. Панину показалось, что, не уйди он с дороги, ма-ленький киллер прошел бы сквозь него. Когда старший лейтенант появился на кухне, Миша ждал, держа в руке ложку. – Приятного аппетита, – вежливо сказал он, когда Панин сел к столу. – Бери хлеб, – буркнул Панин. В свои двадцать семь ему было неловко выступать в качестве няньки, но ситуация оказалась слишком нештат-ной, чтобы отказываться от предложения начальства по-практиковаться в детской психологии. В результате квар-тира превратилась в пансион, а Панин каждое утро просыпался, готовый к борьбе. Морально Миша был сильнее Панина, да и любого другого сотрудника Управления, ибо детство его прошло в очень необычной обстановке. Вряд ли он осознавал аномаль-ность своего поведения – Миша был таким, каким его воспитывали всю сознательную жизнь. Выросший в спец-питомнике, в атмосфере максимально рационализирован-ного тренинга, в обществе инструкторов, жестоких и муд-рых, лепящих, словно глину, податливые детские души, он стал превосходным продуктом своей среды – людей, совмещавших пустое равнодушие дзен-буддизма с хо-лодным расчетом продуманного убийства. Те, кто его го-товил, считали, что выпустили законченный биологичес-кий механизм, робота, целеустремленно выполняющего приказ, но даже они не могли знать, что творится в душе мальчика, ибо сами научили ни при каких обстоятельствах не раскрываться до конца, быть психологически неуязви-мым, везде и всюду оставаясь самим собой. Миша умел перехватить инициативу в любой обстановке и контроли-ровать ситуацию, направляя ход событий в нужное русло. Он был замкнутой автономной системой, запрограммиро-ванной на выживание и выполнение приказа. В настоящий момент Миша был полностью удовлетворен условиями, в которых находился. Его кормили, содержали в прилич-ном помещении и относились с уважением. Он осознавал себя самостоятельной боевой единицей и в периоды вынужденного отдыха стремился чувствовать себя максимально комфортно. – Спасибо, – Миша поставил тарелку в раковину и пустил воду. "Сейчас вымоет, потом нальет чаю, потом пойдет в парк", – подумал старший лейтенант. Понаблюдав за Мишей, предсказать его следующее действие было нетрудно. Панину доводилось видеть лю-дей, прошедших обработку в психиатрической клинике КГБ. Внешне они ничем не выделялись из толпы, но при ближайшем рассмотрении схематичное поведение выдавало кодировку. Примерно так же ведут себя люди, привыкшие к однообразной, монотонной работе, будь то опытный слесарь или "волкодав" из группы захвата, – те же шаблонные движения, максимально оптимизированные тщательной наработкой. Панин никогда не предполагал, что ему доведется встретиться с таким вот профи, только тринадцати лет, и посему изучал его с особенным вни-манием. Задумываясь над тем, каким Миша станет, ког-да вырастет, Панин неизменно приходил к выводу, что существенных изменений не будет: и в двадцать, и в тридцать, и в сорок лет винтик останется винтиком, не претендующим на руководящие должности, остающимся довольным собой и своей работой. Он будет совершен-ствоваться в своем мастерстве, пока его жизнь не оборвет пуля более квалифицированного специалиста. Такой под-чиненный устроит любое начальство, и усилия, прикла-дываемые к распространению данного метода, были Па-нину хорошо известны. Панин стал офицером госбезопасности после оконча-ния факультета психологии Ленинградского государст-венного университета имени Жданова. Подававший на-дежды выпускник был зачислен в штат ведомственного института с сохранением воинского звания, положенного по окончании военной кафедры, и вскоре был допущен к исследованию, материалы которого помечались грифом "секретно". Прошло три года. Панин получил очеред-ную звездочку на погоны и уже планировал кандидат-скую диссертацию, когда отдел, в котором он работал, сократили. Тут-то его и поймал на удочку Семагин, пообещавший предоставить возможность продолжить научную карьеру после неко-торого периода оперативной работы. Казалось, полков-ник должен заниматься вещами, далекими от психо-логических исследований, но судьба вновь улыбнулась Панину. Он познакомился с Мишей.

*** За год ничего не изменилось. Мельник сидел у подъ-езда ведомственного дома, вспоминая, как он покидал его с Викторией Луговой. Здесь в последний раз стоял ее красный "БМВ", а здесь "Форд-эскорт" спецроты ГАИ... Казалось, все было так давно. В прошлой жизни. А до этого была еще одна жизнь, когда у него были жена и дочь, – именно этот период и можно назвать жизнью, потом наступило существование, перешедшее в выжива-ние. И этот последний отрезок все продолжается. Кто знает, чем он закончится – сменой ли обстановки либо безжалостной автоматной очередью в упор? В том и в другом случае мучиться не придется, но второй вариант устраивал гораздо меньше, чем первый. Как бы там ни было, в его положении другого выхода нет. Мельник вылез из тачки и нажал кнопку брелка. Фары тускло мигнули, квакнула один раз сирена, и автоматические замки синхронно щелкнули, заперев двери. Бежевую, "ВАЗ-2108" он купил на рынке позавчера и успел поставить ее на учет, прокуковав весь день на рынке в МРЭО ГАИ. Он счел нужным легали-зоваться и выглядеть благопристойно, чтобы не вызывать ненужных подозрений у сотрудников пра-воохранительных органов и не отягощаться мелкими неприятностями. Мельник также обзавелся жильем, сняв на полгода однокомнатную квартиру и уплатив задаток за три месяца вперед. На операцию по погашению кон-фликта с Гостем он выделил пятьдесят тысяч долларов и недостатка в деньгах пока не испытывал. В настоящий момент ему требовалась информация, которую он соби-рался получить у бывшего коллеги – старшего лейтенанта Бурцева, хотя и не был уверен, окажет ли тот содействие. В квартире пахло стиркой и детской мочой. Мельник сидел на кухне и с аппетитом вкушал салатик, которым угощала жена Бурцева – Антонина. Она была рада ви-деть невесть куда затерявшегося соседа. Как понял Мель-ник, Бурцев не стал посвящать родню в служебные пе-рипетии, что существенно облегчило выполнение задачи. Попав в дом, Мельник собирался дождаться прихода хозяина. Антонине он наплел о затяжной командировке в Сибирь, украсив рассказ занимательными подробнос-тями из армейской службы. Антонина, сидевшая с ре-бенком, была рада оторваться от этого уже порядком осточертевшего занятия и пообщаться с новым человеком. Так они и просидели, пока в прихожей не раздался звонок. – МОЙ пришел, – заговорщицки шепнула Бурцева и выскочила из кухни. Мельник поудобнее устроился в старом продавленном кресле. Он уже не сомневался, что жена захочет устроить мужу сюрприз. Ребенок, разбуженный возней, заплакал, и Антони-на упорхнула его успокаивать, производя неповторимую композицию из причмокивающего кудахтанья и стаккато сюсюкающего гуканья. Ребенок испуганно замолк, пискнул и снова утих, сраженный акустическим налетом. По коридору зашаркали шаги. Мельник подпер голову рукой и с наслаждением поиграл бицепсом. Безоружный кол-лега был ему не страшен, Мельник не сомневался, что сумеет справиться с ним одним ударом. Из-за угла по-казался Бурцев. Он несколько сдал за последнее время, ссутулился и стал уже в плечах. Спортивный костюм с пузырями на коленях висел на нем мешком и был засален, потерт и измят. Не подозревая, что в доме на-ходятся гости, он зашел на кухню, двинулся к плите за обедом и только тут, словно прозрев, заметил присутствие человека. – Привет, – сказал Мельник, насмешливо улыбаясь, как улыбаются бандиты, видя перед собой глупого мента. Он замолчал и стал ждать, что ответит ему Бурцев. Старший лейтенант быстро пришел в себя и понял, что расслабляться по приходу домой – слишком большая роскошь. Такой откровенной подлости от своей любимой жены он не ждал, и первой мыслью, родившейся в его голове, было устроить скандал. Затем он решил отложить это удовольствие до ухода гостя, а пока выяснить, зачем он явился. – Привет, – ответ ни к чему не обязывал, но свой ход Бурцев сделал. – Очень давно не виделись, – многозначительно за-метил Мельник. – Верно? Бурцев промолчал. – Столько времени прошло. – Уголки мельниковско-го рта поползли вверх. – Как там наши? Бурцев подобрался и сел на табурет. "Если все обой-дется – убью", – подумал он о жене. То, что эта дура подставила его и себя, добровольно сделавшись заложни-цей, добавляло старлею адреналинчика в кровь. Наедине с Мельником беседовать было бы куда легче. По крайней мере, погиб бы он один, а так помимо жены дома при-сутствовал и ребенок... – Что ты хочешь? – спросил он. Только сейчас Мельник ощутил, насколько он здесь чужой. Неприкрытый страх в глазах Бурцева, этот грубый вопрос – хамил-то он явно из страха – все свидетель-ствовало о том, что его рассматривают как коварного и опасного врага. Интересно, что о нем наговорили в отря-де? Судя по реакции, немало нелицеприятного. – Зашел узнать, как живешь. – Мельник согнал ухмылку и сделал тон совсем дружелюбным. – Да ты не бойся, я никому ничего плохого не сделаю. Словно в ответ на его слова, ребенок снова заплакал. Бурцев поежился, его трясло. – Куда ты делся? – спросил он. Тон Мельника его чуть-чуть успокоил, и он решил перейти в атаку. – Мне пришлось уехать, – объяснил Мельник. – Меня хотели слить из-за того, что я отказался работать. Бурцев криво улыбнулся. Уж он-то был наслышан о непредсказуемом поведении коллеги. – Мне давно не нравилась наша работа, – продол-жил Мельник. – Я хотел уйти, и тогда ликвидировали мою семью. КГБ разработало программу "Ландскнехт", я был включен в нее, ну... почти добровольно. Просто у меня не было другого выхода. Меня прооперировали. Видишь? – Мельник постучал себя по груди, словно по бронежилету. На кухню вошла Антонина и обняла мужа за плечи. Бурцев протестующе встряхнулся. – Иди в комнату, – сказал он. – Нет, – вкрадчиво, но властно ответила Антонина. Бурцев смирился: он знал, кто в доме настоящий хозяин. – И как тебе в таком состоянии? – поинтересовался он, продолжив как ни в чем не бывало. – Я привык, – сказал Мельник. – А чем тебе не понравилось наше дело? – Очень грязная работа, – ответил Мельник. – А ты что, не понял? Хотя ты тоже привык, ты дольше меня в отряде. А поначалу замечал? Бурцев ничего не сказал. – Человек ко всему привыкает, – продолжил Мель-ник. – Сначала тебе меняют тело, а потом хотят изменить душу. Душу я изменить не смог. Тебе удалось, а мне – нет. Нам всем помогали: звания, квартира. А что не по-лучалось самостоятельно – специалисты всегда были го-товы помочь, верно? Антонина тяжело вздохнула. Лицо ее окаменело. – Я не хотел продолжать этот путь, но начальство решило все за меня. В их исследовательской программе я был подопытной свинкой. Кстати, знаешь, что такое "ландскнехт"? Я специально узнавал. – Мельник по-смотрел на Бурцевых. Они прятали глаза. – Так имено-валась немецкая наемная пехота, а также шахматная фи-гура. Угадай какая? – Я человек маленький, – выдавил Бурцев. – Я ни-куда не стремлюсь. – Вот ты сам и сказал, – заметил Мельник. – А ведь ты уже выработался. Год назад ты был чемпион, а теперь? Ты горишь, понимаешь? Да что мне тебе говорить, ты и сам это знаешь. За квартиру в ведомственном доме приходится дорого расплачиваться. Что, – он зло поглядел на Антони-ну, – тяжела шапка Мономаха? – А ты жестокий. – Бурцева подняла голову, взгляд ее обжигал. – Ты в общаге не гнил. Ты ленинградец, и у тебя всю жизнь питерская прописка, а мы всю жизнь без угла и без будущего! – А ты у него спроси, – кивнул Мельник на поник-шего старлея, – каково строить будущее на крови? Быть палачом не такая уж радость, верно? Хотя ты у него уже спрашивала... Антонина отвела взгляд, и Мельник понял, что попал в точку. Бурцев тяжело сглотнул. – Чего ты от нас хочешь? – глухо вымолвил он. В наступившей паузе было слышно, как дышит за стеной ребенок. "Надо было водки привезти, – подумал Мельник. – Хотя они со мной пить бы не стали". – Мне нужна информация по гостевской группиров-ке, – сказал он. – Больше мне не к кому обратиться. – Да, – сказал Бурцев, щеки у него совсем посере-ли. – Тебе когда надо? – Завтра, – сказал Мельник. – Я собираюсь с ними разобраться. – Со всеми сразу? – переключившись на рабочую тему, оживился Бурцев. Мельник не стал от него скрывать., – Нет, только с верхушкой, – он встал и пошел к дверям. В прихожей Бурцев сказал: – Мне придется доложить о нашей встрече. – Конечно, – улыбнулся Мельник. – Сообщи, что имел место контакт с фигурантом. Объект запросил информацию, касающуюся организованной преступной группы Гостева. Закладывай, не стесняйся. – До свидания, Саша, – произнесла Антонина из-за спины мужа. – Я вечером позвоню. Кстати, – продолжая дер-жать улыбку, спросил Мельник, что там с моей квартирой? – Заселили ее, – сказала Антонина. – К зиме новые въехали. Капитан с женой. О Мельнике она знала все с самого начала, и ее хлад-нокровию мог позавидовать любой офицер РУОП.

*** Желтый прямоугольный "Икарус", натужно рыча износившимся мотором и салютуя черным облаком ди-зельного выхлопа, величественно отвалил от остановки. Миша подождал, когда на светофоре загорится зеленый свет, и перешел на другую сторону улицы. Он гулял. Солнце жарко, по-весеннему, грело, и птицы, обрадовав-шиеся такой благодати, стремились переорать друг дру-га в споре за обладание самкой. Асфальт почти подсох, на кустах налились тугие почки, и пришла пора вить гнездо.

Миша гулял. Он нашел требуемый дом, отметил парадное и двинулся дальше, осматриваясь по сторонам. Во дворе, куда выходили задние окна дома, в песочнице играли малыши, их бабушки сбились на скамейке, дис-кутируя на вечные темы. Миша выбрался на соседнюю улицу, отметил расположение троллейбусной и трамвай-ной остановок в обе стороны. Было ветрено, но если не заходить в тень, то тепло. Он перелез через ограду парка Лесотехнической академии и побрел по дорожке, засунув руки в карманы серой нейлоновой курточки, найденной вчера на помойке. Одежду для операций он всегда выбирал сам. Курточка была слегка порвана и по левому краю прожжена. В ней Миша ничем не отличался от сотен других мальчиков, моющих у коло-нок машины или сгребающих мусор подле ларьков. Это было весьма ценное приобретение, имеющее длинные полы до колен, надежно закрывающие левый карман джинсов, куда рукояткой к животу был воткнут пистолет Макарова. Вчера его навестил полковник Семагин. Он сказал, что пришла пора поработать. Нужно убрать челове-ка, фотографию которого он показал. Еще Семагин на-звал адрес и предположительное время возвращения домой объекта. Дело было простое, самому не требовалось ничего выяснять. Мише только не понравилось, что пол-ковник обращается с ним как с ребенком. Другое дело, если бы они не были знакомы. Миша не считал себя ребенком. Однажды он услышал, что человек является тем, что он о себе думает. Миша задумался над этой фразой и решил, что является киборгом-убийцей. Ему нравилось считать себя таковым. Миша держался в стороне от окружающих. Его не интересовали сверстники, впрочем, ребята постарше его также не интересовали. Ему нравилось исполнять при-казы: ведь убить человека – это не в футбол сыграть. Это было куда серьезнее, и Мише импонировала такая серьезность. Беспечные игры детей он считал пустой блажью, предпочитая тренировки джиу-джитсу или про-сто общефизическую подготовку, в чем его напарник был не силен. Позаниматься на снарядах в его присутствии было еще можно, но как спаринг-партнер Панин никуда не годился. Единственно, что у старшего лейтенанта (ду-мать о сослуживцах Миша предпочитал в званиях и фамилиях, так было удобнее) получалось, так это суп, мастерски приготовляемый из пакетов. Миша подозревал, что он вообще не военный, судя по тому, сколько он читает специальной литературы по психологии, в которой маленький киллер ничего не понимал. Авторитетом стар-ший лейтенант не пользовался, но Миша, приученный не нарушать без причины гармонию окружающего мира, разговаривал с ним всегда вежливо. Он понимал, что Панин вырос из безликого множества глупых детей, тра-тящих свободное время на пустопорожние развлечения, и делал на это скидку. Большинство детей во всем мире такие, и никто из них в подметки не годится ему и товарищам по группе. Свое будущее Миша представлял вполне ясно. Он будет и далее совершенствоваться в своем искусстве не без помощи организации, на которую работает, и станет высококлассным бойцом вроде тех, что частенько показывают в кино. Только все будет на самом деле, без трюков и глупых сцен. А как достичь намеченного результата, исходя из той или иной вводной, мальчик отлично знал. Он был профессионалом. Солнце начало клониться к горизонту, и лучи его потеряли дневную силу. Миша перелез обратно через ограду и посмотрел на часы. Пластмассовые электронные часики, легкие, плоские, не мешают и не цепляются за рукав. Правда, нет стрелок и не определить стороны света по солнцу, но это не беда. Когда еще доведется работать в лесу, да и сориентироваться он сумеет безо всяких часов. Миша обошел дом и сел на лавочке автобусной остановки как раз напротив парадного. Отсюда хорошо была видна дверь и все, кто к ней приближался. Прошло несколько автобусов. Толпа пассажиров постепенно росла, они жа-лись к краю тротуара, загораживая обзор. Пришлось встать и отойти в сторону. Миша вспомнил, что должен быть обед. Панин обещал приготовить мясо. Вареная телятина с мозговой косточкой! Миша снова окинул взгля-дом улицу и подумал, что такого блюда не ел с момента расформирования группы. Потом его кормили, как ско-тину на убой, поэтому он так и вырос: фруктов и икры до отвала – растущему организму нужен белок, но вот сварить мяса с сахарной костью не догадался никто, а сам Миша не хотел просить. Еда была слишком интимным предметом – память о детдоме, еще до того, как его отобрали на учебу. Миша был рад, что его заметили, и не хотел иной жизни. Инстинкт толкнул его раньше, еще до того, как мозг успел охватить целиком картину увиденного, вычленить из нее отдельно идущего человека, соотнести его пара-метры с описаниями и дать команду зрачку сузиться, чтобы различить отдельные детали и черты лица для окончательной идентификации. Внутри все сжалось. Ми-ша кинул взгляд налево, пропустил машину и шагнул на дорогу. Он перешел улицу, внимательно изучая муж-чину. Похоже, что он. Человек двигался к парадному. Несомненно, он. Имелся еще один признак – мужчина был воином. Крепкий, прямая осанка, уверенная походка. С такими в основном Мише и приходилось иметь дело. Правда, психика у воина была не совсем в порядке – от него исходила волна негативной энергии, но на ско-рость пули это не влияет. Миша немного задержался, чтобы дать человеку возможность первому открыть дверь. Объект вошел в парадное, он не оборачивался. Он заметил только мальчика в грязной куртке, но тот показался ему неопасным. Он был психопат, но параноидальная интуиция была заглушена алкоголем, и он ничего не учуял. Миша вытащил пистолет и, придерживая дверь носком ботинка, плотно обхватил его обеими руками, прижав локти к нижним ребрам. Он опустил предохра-нитель и нажал на курок. Отдача толкнула его назад. Миша выстрелил четыре раза, все пули попали мужчине в спину, он упал лицом вперед, глухо стукнувшись лбом о ступеньку. Руки его, с большими и длинными пальцами, подогнулись к плечам и мелко тряслись в агонии, ско-ванные болевым шоком. Миша нагнулся и подобрал гильзы. Семагин об этом не упоминал, но работу следовало делать чисто. Вдруг на гильзах остались отпечатки пальцев? Выстрелы уже при-влекли внимание. Миша разогнулся, положил гильзы в карман, убрал пистолет и отпустил дверь. Не оборачива-ясь, Миша боком спустился с крыльца и нырнул под арку, ведущую в проходной двор. Его лица никто не увидел, он был уверен, потому что сам не видел ничьих лиц. Избежав внимания старушек, он выскочил на соседнюю улицу и сел в подошедший трамвай. Маленький мальчик, каких сотни в большом городе.

*** Мельник разорвал полиэтиленовую упаковку и достал новенькую телефонную карточку с рекламой "Союзконтракта". "Странно, – подумал он, – "Союз", а триколор рос-сийский". Но далее размышлять на эту тему не стал, а засунул кредитку в приемную щель таскофона и снял трубку. На экране высветилась надпись "Вставьте карту", затем – "Кредит 100" и "Наберите номер". Так Мельник и поступил. После третьего гудка в телефоне зазвучал: голос Бурцева. – Слушаю, Бурцев. – Это Мельник. Как успехи? – Сделал. Кое-что отксерил. Даже фотографии до-стал. Заедешь? "А СОБР... собрался?" – подумал Мельник и хихик-нул неожиданному каламбуру. – Ты чего там смеешься? – поинтересовался Бур-цев. – Так заедешь? "Точно прослушивается", – понял Мельник и сказал: – Заеду обязательно. Ты их жене оставь, я заберу. Сейчас информашку зачитай вслух, пожалуйста, а то я сегодня к тебе не успею. Бурцев принялся покорно читать, не став убеждать Мельника в том, что ему ничего не угрожает, зная. Он догадывался, что тот все равно не поверит. Появившись сегодня утром в управле-нии, Бурцев первым делом навестил своего командира и во всех подробностях изложил ему события вчерашнего вечера. Подполков-ник немедленно дернулся по инстанциям, в результате чего было созвано совещание, на котором решили исполь-зовать Мельника, предоставив ему необходимую инфор-мацию. Гостевская ОПГ, стремительно набирающая силу, в последнее время стала вызывать пристальный интерес Главка, настолько пристальный, что пора было занимать-ся ею всерьез. Идея использования в борьбе с врагом третьих лиц не нова, но вполне целесообразна, благо за дело брался проверенный специалист. По возможности его действия будут направляться в нужное русло, а в случаях каких-то несостыковок нетрудно будет умыть ру-ки, списав на выяснение личных отношений все осложения, да и самого Мельника... списать. Во всякой войне неизбежны боевые потери. Однако пока он делал, что от него требовалось, его считали своим и готовы были оказать всяческую под-держку. Мельник убыл в свое временное пристанище, получив кучу интересных данных, которые требовалось как сле-дует обдумать. В результате он вычленил двоих, могущих иметь отношение к нему: Никиту Артемовича Гостева и Владимира Николаевича Фролова. Последний де-юре был начальником службы безопасности АОЗТ "Омерта", а де-факто – контрразведчиком гостевской шайки. Особен-ными талантами этот господин, конечно, не блистал, но кое-какие навыки имел. Поразмыслив, Мельник пришел к выводу: именно ему принадлежит план организации похищения с использованием наркоза. Это отдавало чем-то кагэбэшным и прийти в голову нормальному уркагану, коим был Гость, просто не могло. С него-то Мельник и решил начать.

*** Надежда Игоревна Фролова в своей жизни имела очень много мужчин. В них она ценила больше всего могучие мышцы и волосатую грудь. Последнее особенно возбуждало, если пахло трудовым потом. Сегодня ей в этом плане исключительно повезло. Волосатая груда мяса, раскачивающаяся над ней, похоже, не мылась дней десять и все это время тягала штангу или что-нибудь в этом роде. От кучерявой шерсти воняло так, что мухи, будь они в комнате, замертво падали бы на пол. Надежда Игоревна стонала и ахала, двигаясь в такт партнеру. Иногда ритм неожиданно менялся, и ее чуткие пальцы выдирали клок-другой волосяного покрова, чего увлеченный своим занятием партнер совершенно не замечал. Надежда Игоревна любила разнообразие и скрывала свое увлечение с такой тщательностью, что за десять лет брака служивший в разведке муж ничего не мог заподо-зрить. После того как супруг начал служить бандитам, с мужиками проблем не стало вовсе. Сегодняшний Геркулес был бригадиром, а это значило, что потом в постели с ним можно будет поговорить. Надежда Игоревна обожала будуарную беседу – из нее так много можно было узнать! Мельник улыбался, приложив ухо к замочной сква-жине. Ему удалось застать Фролова дома! Утром он на-ведался к Антонине за бумагами, к которым оказалась приложена записка от Бурцева. "Шура! Фролов едет на стрелку в Зеленогорск к 16.00. Ресторан гостиницы "Вол-на". Удачи". Это окончательно прояснило правила игры. Что ж, если управлению угодно с ним сотрудничать, при-дется оправдать надежды начальства. Содержащийся в записке намек недвусмысленно указывал, что именно от него хотят. Однако у Мельника было свое мнение на этот счет. Он вовсе не рвался разгонять стрелку, а решил отловить Владимира Николаевича до отъезда и прокачать, используя метод экстренного потрошения, а потом под шумок спокойно заняться Гостем. Мельник отступил, насколько позволяла ширина ко-ридора, и с разбега вынес дверь. Служба в СОБРе кое-чему научила. Он решил применить костоломную тактику и заставить Фролова выложить все, что он знает. В блаженстве Надежда Игоревна зарылась пальцами в густую шерсть Геркулеса, который усиленно пыхтел и бормотал под нос по-чеченски. Он зажмурил глаза и стис-нул зубы, когда непонятная сила вдруг подкинула его вверх, и на долю секунды Геркулес ощутил сладость свободного полета. Затем он врезался в стену с тяжелым мясным хлопком, потерял сознание и растекся по полу грудой тающего студня. Надежда Игоревна закричала от страха. Ей показалось, что вернулся муж, но, когда она разглядела незнакомца, с легкостью опытного штангиста сорвавшего с нее девяностокилограммового бригадира, ей стало совсем плохо. Бандит глядел на нее свысока, и выражение на его морде было самое ужасное. "Разборки, – подумала Надежда Игоревна. – Неуже-ли началась война между командами? Но почему я? Семью трогать не должны". – Лежи тихо, – грозно процедил Мельник, – не убью. Геркулес заворочался и стал моргать, постепенно при-ходя в себя. На Фролова, даже отдаленно, он не был похож, что слегка огорчило Мельника. Теперь придется ехать на стрелку. Он посмотрел на часы: времени было с запасом. Смерив чеченца взглядом, Мельник достал пис-толет и приставил его к щеке назадачливого Казаковы. Тот затихарился, понимая, что речь идет не о любовных делах. – Ты давно здесь? – спросил Мельник. – Час, – ответил Геркулес, кинув взгляд на бу-дильник. – Давно муж уехал? – не отрывая ствола от башки чеченца, Мельник повернулся к Фроловой. Та молчала. – Ну, быстрее, – надавил он. – Когда? Надежда Игоревна, хотя и была домохозяйкой, по-нимала, что в этих играх лучше занимать нейтральную позицию. Общение с контингентом новых мужниных дру-зей лишний раз подтверждало прочитанное в дешевых детективах о жизни "новых русских". Поэтому она не горела желанием сдавать своего благоверного, решив от-малчиваться до последнего. – Слушай, уважаемая, – Мельник начал терять тер-пение. – Спрашиваю последний раз по-хорошему. Когда уехал муж? Фролова не раз представляла себе, как ночью к ним в спальню заходит черная фигура с бесшумным пистоле-том в руках, расстреливает ее и мужа на постели и похи-щает драгоценности из шкатулки, засовывая их в не-промокаемый мешок. Этот же бандит что-то выжидал. "А может, – осенила ее мысль, – это проверка?!" Мельнику надоело торчать посреди комнаты, как беспонтовому огородному пугалу. Он вдавил спусковой крю-чок, пуля пробила Геркулесу голову, отскочила от паркета и разбила хрустальную вазу на тумбочке. Надежда Иго-ревна вскрикнула. От выстрела у нее заложило уши, а в комнате повис голубой дымок. – Скоро дети из школы придут, – напомнил Мель-ник, обратя ствол в лицо Надежды Игоревны. Та, не отрываясь, смотрела, как ее недавний любовник конвуль-сивными движениями размазывает свой мозг по полу. Зрелище было жуткое. Дым расплывался в воздухе сло-ями. Пахло чем-то паленым. Это не было похоже на проверку в ее представлении, человек не был послан мужем, и он не шутил. – В одиннадцать. В одиннадцать часов, – быстро сказала она и тут поняла, что мгновенно стала не нужна, выдав необходимую информацию. Но бандит не убил ее. Только связал руки и ноги пластырем. А когда из школы вернулись дети, Надежде Игоревне очень захотелось умереть.