Текст книги "Сокровища Массандры"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава Пятая,
в которой Майя идёт танцевать, а Макс пьёт в своё удовольствие и выслушивает невероятную историю.

Дискотеки (не путать с танцклассами и вечерами «Кому за тридцать») в нашей стране меняли целевую направленность раз в десятилетие. В 60-х годах на дискотеку ходили потанцевать, в 70-х – подраться, в 80-х – поплясать, в 90-х – поторчать, а с наступлением миллениума – попить пива. Майя ходила на дискотеки воровать. У неё были свои представления об этих заведениях. По её мнению, дискотеку посещала особая порода лохов, стремящихся до конца вечера обязательно расстаться со всеми наличными. Майя шла навстречу их щедрости, досрочно освобождая карманы, зачастую, вместе с бумажником и всеми вложенными в него документами. Отгулявшие экстерном клиенты с чувством выполненного долга возвращались домой или продолжали веселиться за счёт друзей-приятелей, до которых не дотянулись ловкие пальчики Майи. Подруги тоже могли служить источником финансирования. С девушками Майя работать не любила: как правило, барышни не напивались и держали ушки на макушке. Добраться до их кошельков было несказанно труднее. Однако тут Макс вызвался ей помочь.

– Вдвоём удобнее, – заявил он и тут же добавил: – Если что, я тебя отмажу.

– Попробуй, мой храбрый рыцарь, – иронично улыбнулась Майя.

К сверкающему ёлочными гирляндами ангару, где размещался ночной клуб "Просперо", добрались вместе, но зашли по одиночке и с небольшим интервалом, сначала Майя, затем, галантно пропустивший даму на подвиги, Макс.

В "Просперо" Макс был впервые и поначалу не сильно обрадовался. Могучие секьюрити на входе проверили его металлодетектором, а Майе даже заглянули в сумочку. Подобные меры предосторожности оказывались совершенно не лишними: молодёжь и особенно гости из южных провинций запросто могли пронести пистолет или нож, а потом под горячую руку устроить на танцполе мясню. Впрочем, сообразил Макс, полной безопасности детектор не гарантировал – нунчаки не звенят, зато в умелых руках равны охотничьему ножу. Да, кроме нунчак, есть ещё немало специфических приблуд, которые может изготовить дома и в совершенстве освоить фанатик боевых искусств. Явару, например, или кистень в виде бильярдного шара на гибкой ручке из китового уса. Металлодетектор их не обнаружит, а череп эта приспособа развалит запросто. Или японский кухонный нож с пластмассовой рукояткой и клинком из особо прочной керамики. Не говоря уж о ремне с массивной пряжкой, которую никакая охрана носить не запретит. Всё это у Макса промелькнуло в голове, пока он двигался от кассы к посту охраны. И хотя у мирного мошенника оружия не было, пройдя контроль, он почувствовал некоторое облегчение.

Внутри клуб имени сказочного оружейника выглядел прилично, как и положено ночному клубу эпохи миллениума. Дизайнер, оформлявший ангар, был авангардистом, но имел хороший вкус, поэтому нарочито косые дверные проёмы и футуристические росписи на стенах радовали намёком на поворот башни и полный отрыв от действительности к разгару веселья.

От длинного коридора направо вели туалетные двери, а слева размещался зал с танцполом, стойкой бара и многочисленными столиками. Майя уже устроилась за одним из них и Макс с оттенком ревности заметил, что рядом пристраивается кавалер. Сам он решительно направился к бару, там как раз освободилось место.

– Не занято? – на всякий случай спросил он.

"Просперо" показался Максу таким заведением, в котором запросто могли начистить гриву, если мордой не вышел. Дискотека в ангаре мало напоминала ночной клуб "Епископ", куда заглядывали исколотые крестами и богородицами опрятные туберкулёзники в белых рубашках, где царила атмосфера осмотрительности и предупредительной вежливости, а за грубое поведение можно было получить под рёбра нож, но не в самом клубе, а на его задворках. В "Епископ" Макс изредка ходил отдохнуть, и он сразу почуял, что расслабляться в "Просперо" не следует.

Мужчина, сидевший к нему вполоборота, помотал головой и даже рукой махнул, мол, устраивайся поудобнее. Макс вскарабкался на высокий табурет и заказал 0,33 "Золотой почки". Начинать следовало с маленькой порции, за которую было не совестно заплатить самому. Денег в кармане имелось сравнительно мало, и Макс рассчитывал найти на вечер серьёзного спонсора.

Мужчина повернулся к нему. Макс увидел огромные голубые глаза за толстыми стеклами очков в изящной позолоченной оправе.

– А здесь ничего так, – прокричал он, наклоняясь к Максу, чтобы тот мог расслышать.

– Нормально, – ответил Макс и сделал большой глоток в подтверждение того, что в "Просперо" и впрямь изумительно.

– В первый раз здесь? – редкие светлые волосы мужчины были зачёсаны назад и прилизаны, но на гея он не был похож.

– В первый раз, а ты? – поинтересовался в свою очередь Макс для сохранения паритета. Мужчина был его ровесником, может быть даже помладше лет на пять, в тусклом мелькающем свете точный возраст сложно было определить, и Макс сразу перешёл на "ты".

– И я тоже в первый, – блондин протянул руку. – Андрей Лядов, журналист.

– Иван Никитин, старший менеджер, – придав голосу основательности, представился Макс.

При необходимости он мог бы рассказать, какую фирму представляет: питерский филиал отдела сбыта Ярославской фабрики мягкой игрушки. Эта отрасль никак не могла соприкасаться с медийной, и проверить достоверность его слов у нового знакомого не было никакой возможности. Тем более, в баре. Никитиным Макс поименовался на всякий случай, вдруг Майя окликнет. Ей почему-то нравилось так его звать. Наверное, в память о посрамлении лжеконтролёров при их первой встрече в автобусе.

– С недавних пор я каждую ночь хожу по клубам, чтобы не спать, – доверительно сообщил Лядов.

– А это зачем? – поинтересовался Макс вполне искренне.

– Пока я не сплю, я защищён.

– Когда же ты спишь?

– Днём урываю от работы часа три-четыре, а то и в редакции за столом кемарю, там народу много и можно спать, – разговор налаживался, благо, музыка сделалась тише и мелодичнее. – А ночью по клубам, здесь шумно и можно взбодриться на танцполе. С девушкой познакомиться…

"Лясы поточить с кем-нибудь, – продолжил Макс про себя. – Кажется, на ловца и зверь бежит."

Он уже понял, что судьба свела его с клубным болтуном. Болтуны чаще встречаются в барах при ресторанах и кафе, но на дискотеках тоже не исключение. Болтун клубный щедрее болтуна барного и делится на два типа: тот, который болтает, и тот, который при этом наливает жертве-слушателю. Обстановка громкой музыки, плясок и всеобщего веселья делает клубного болтуна покладистым и щедрым. В кабацком баре гораздо скучнее. Там даже находятся такие пережитки прошлого, которые за выпивку способны загрузить спонсора невероятной историей. Эдакие реликты культуры перехожих народных сказителей, готовых за угощение развлекать баснями весь вечер.

Решительно, нет! Болтуны клубные куда больше импонировали Максу.

В целях окончательного установления истины он опустошил свой бокал и демонстративно двинул им по стойке между собою и Лядовым. Тот повёлся. Немедленно допил кружку и выразил готовность угостить собеседника. У Макса отлегло от сердца, спонсор включился в игру. Оставалось только слушать и пить.

Макс прислушивался вполуха. Болтун распинался о превратностях работы в Издательском доме "Сумеречный взгляд". Газету с таким названием Макс встречал на лотках, но мало ей интересовался, пролистывая от случая к случаю, потому что в ней не было объявлений. Временами он поглядывал на Майю. С табуретки её было хорошо видно. Майя развела на ужин тридцатилетнего жирного херувима в очках и что-то ему втирала. Мозг херувима таял, и даже отсюда было заметно, как похотливо блестят его очки.

– …с Пашей бродили по запущенным кварталам улицы Шкапина, – продолжал распинаться дорвавшийся до свежих ушей журналюга. – Внутри полуразрушенной семиэтажки мы обнаружили загадочную квартиру. В самой большой комнате словно что-то взорвалось: на стенах, полу и потолке остались круги копоти. Будто взрыв произошёл в самом центре помещения, в воздухе, опалив паркет и обои. Нам стало интересно, что же тут случилось. Во дворе на скамеечке покуривал молодой человек. Парень, одетый в кожаные штаны и куртку на голое тело, выглядел изрядно помятым жизнью. Лишённое мимики лицо его давно не носило следов бритья, а потухший взгляд тёмных глаз напоминал печальный взор умирающего старика. "И вы ЭТО видели?" – спросил он. Тогда мы тоже сели на скамеечку, закурили и стали глядеть перед собой тусклым взором умирающего старика.

– А что было потом? – спросил Макс.

– Потом? Мы вернулись в редакцию. Но для нас всё изменилось. Как всегда немного, но необратимо меняется внутреннее состояние от столкновения со Значительным, – Лядов выделил это слово. – С аномальным феноменом или вполне объяснимым с позиций материализма, но несоизмеримо крупным для простого человека событием.

– Вот как! И много же у тебя в жизни было таких перемен?

– Много. К несчастью. У меня оказалась чересчур наполненная жизнь.

– Угу. Круто! – Макс отставил пустую кружку, голова начинала тупеть. – Давай ещё по одной?

– Давай! – охотно согласился Лядов и привлёк внимание бармена. – Повторите пожалуйста.

Тот не замедлил исполнить просьбу.

– А вот ещё был случай… – к вящему изумлению Макса, собеседник не устал городить с три короба, а понёс дальше. Язык у него летал, как помело.

"Дискотека превратилась в дикотёрку, – подумал притомившийся Макс. – Нелёгкая это работа – Майю из беды выручать!"

Майя однако в спасении не нуждалась. Она тащила херувима на танцпол и была довольна и весела.

– Зимой привозят в отдел милиции пьяную бомжиху, – сгорая от зависти к конкуренту, попавшему на медленную танцевальную композицию, прервал собеседника Макс. – Привезли, составляют протокол. Кто такая, спрашивают. Она: Снегурочка я. Менты: какая ты Снегурочка – бухая и обоссалась. А бомжиха говорит: это я…

Таю! Таю! Таю

На губах! – ударила из колонок проникновенная Валерия.

Макс очень точно подгадал под припев.

– Молодец, жжошь! – расхохотался Лядов.

Валерия сменилась "Блестящими". "Блестящих" сменил "Раммштайн". Потом грохнуло что-то совершенно забойное и понеслось, одно за другим, сливаясь без перерыва в дикий плясовой ритм.

– …вуду. Настоящий унган, без всяких там! Мы с фотографом когда приехали вместе со следственно-оперативной группой, то просто обалдели, – продолжал жужжать еле различимый под грохотом колонок неуёмный болтун. – А пляски у вудуистов вот как сейчас прыгают, в это время в них духи вселяются.

– Ну, ты, дружище, заплёл мне все мозги в косу, – честно признался Макс. – Тебе самому-то эта жуть не снится?

– Ну а почему, ты думаешь, я тут сижу? – вопросом на вопрос ответил Лядов.

– То есть ты из-за своей газетной работы ночью спать не можешь? Вредная работа, – Максу показалось, что на стёклах очков он различил полыхающий отблеск сумасшедшинки.

– Профессия журналиста входит в группу риска! – похвастался Лядов.

Заглянув ещё раз в голубые навыкате глаза, Макс понял, что его собеседник безумен.

– Пойду полью каменный цветок, – он ощутил острую необходимость стряхнуть с ушей навешанную за вечер лапшу.

– Чего? – осёкся в недоумении Лядов.

– В туалет надо, пиво просится наружу. Ты посторожи пока моё место, чтобы не заняли, ага?

– Я тоже схожу, – кряхтя, Лядов сполз с табурета.

Вечер, незаметно переваливший за полночь, был в самом разгаре. Мигали разноцветные огни, "Думпс! Думпс! Думпс!" – била по ушам музыка, на танцполе было не протолкнуться. Макс попытался разглядеть Майю, но, конечно же, не заметил. Они с Лядовым добрались до двери, с трудом вписались в искривлённый проём.

В коридоре сделалось тише и свежее. Ноздри слегка щипало от перцового газа. Вдалеке охрана лениво колотила тщедушного волосатика, вынося на кулаках прочь из заведения, а тот кривлялся и пробовал дать сдачи. Возле сортира тусовались азербайджанцы всех оттенков кожи.

В туалете было на удивление чисто. Писсуары оказались не авангардной, а вполне классической формы, так что даже пьяные гости не имели оправдания промахнуться.

Сделав дело, Макс почувствовал, как на поясе завибрировал мобильник.

– Вот и до меня кто-то добрался, – сказал он Лядову, доставая из чехла телефон.

"Встречаемся на выходе:-)" – пришла sms-ка от Майи. Очевидно, фраза была заранее вбита в память, оставалось только нажать комбинацию клавиш.

– Извини, – сказал Макс Лядову. – Мне пора.

Клубный болтун хотел возразить, но вместо этого непроизвольно зевнул и зажмурился. Тут же из кабинки высунулась огромная волосатая рука и втащила его внутрь. Дверца захлопнулась. Из кабинки донёсся писк Лядова и гортанный голос, произносящий страстные слова на клекочущем кавказском наречии.

Макс поспешил вон.

В вестибюле он подругу не встретил, забрал в гардеробе куртку и выскочил на улицу. Майя что-то обсуждала с херувимом, показывая пальцем то направо, то налево. Кавалер пытался уследить за её жестами и предложить своё осмысленное толкование, но не успевал. Спускаясь с крыльца, Макс радушно всплеснул руками, привлекая к себе внимание, чтобы не напугать херувима неожиданным появлением.

– А, вот где ты! – воскликнул он, с восторгом глядя на Майю. – Весь вечер тебя искал. Ну что, домой?

– Домой, милый, – проворковала Майя, беря Макса под руку, и помахала бывшему кавалеру пальчиками. – Пока, Вася!

Если бы у херувима были крылья, они бы поникли, а нимб угас. Он всё понял, жалобно вздохнул и безропотно поплёлся в сторону метро.

– Надеюсь, у него в кармане были жетоны, а не монеты, – негромко пробормотала Майя. – Впрочем, ему до дому всего час идти.

Они двинулись в обратном направлении по боковой улочке возле клуба, на которой стояли киоски со всякой всячиной, чтобы как можно быстрее удалиться от незадачливого поклонника.

– Мы действительно домой или поход не закончен? – поинтересовался Макс.

– Закончен, – сказала Майя. – И лучше мне в этом клубе пока не появляться.

– Ну и не будем, у меня сразу к нему душа не лежала. Стрёмное какое-то заведение, всё время гляди в оба и не зевай, а кому такое понравится?

Макс, которому выпитого за вечер пива показалось мало, потянул Майю к ларьку.

– Три "Старого тельника" и пакет, – сказал он зачарованно глядящей на него продавщице.

Девушка медленно кивнула и полезла за бутылками. Макс вручил ей сотенную купюру. Продавщица долго таращилась на неё, затем сообразила, посчитала на калькуляторе и отвернулась к кассе, стоящей в глубине ларька.

Пока она возилась, Макс убрал бутылки в новоприобретённую сумку.

– Вот, – выложила продавщица сдачу и с недоумением посмотрела на пустой прилавок. – А я вам пиво давала?

– Нет, – сказал Макс.

– Ага, сейчас, – девушка нырнула за бутылками.

Макс убрал деньги.

– Кстати, – напомнил он, когда продавщица выставила три "Тельника". – Вы мне ещё сдачу должны.

– Сейчас, – пока она крутилась у кассы, Макс поспешно сунул Майе пиво. Возиться с запихиванием в пакет он не решился.

– Вот, пожалуйста.

Макс взял протянутую сдачу и потребовал:

– А пиво?

– Пиво? Извините, – пробормотала девушка, окинув взглядом пустой прилавок. Взгляд у неё тоже был пустой. Бутылки, впрочем, появились без задержки. – Ещё что?

– Ещё вы мне хотели сдачу дать, – нашёлся Макс.

– Точно.

Когда девушка отвернулась к кассе, Майя громко шепнула:

– Хорош, завязывай! В мешке уже места нет!

– В карманы положим! – огрызнулся Макс, деловито рассовывая бутылки. Они и в самом деле не помещались в сумку. – Грех от халявы отказываться, когда она прёт.

Он управился вовремя. Продавщица сыпанула в тарелочку сдачу и ошалело спросила:

– А я вам пиво разве не давала?

– Да нет ещё, не давали, вот, жду!

– Минуточку.

– Шизня! – вздохнула Майя.

Этим она, вероятно, спугнула халяву. Выставив бутылки, девушка припомнила:

– А сдачу я вам уже давала?

– Да, спасибо, – сообразил Макс, что лучше не дразнить гусей, если у жертвы в голове завертелись какие-то колёсики.

Забрав бутылки, которые уже пришлось нести в руках, прохиндеи отчалили от хлебной точки. Учитывая тот факт, что пиво в XXI веке превратилось для большинства россиян во второй хлеб, а для производителей пенного напитка – в булку с маслом и чёрной икрой, ларёк по своему воздействию оказался чем-то вроде благотворительной столовой для неимущих.

– Впервые такое вижу! – изумилась Майя, когда они остановились в некотором отдалении от пивного Эльдорадо и стали растусовывать бутылки. Восемь штук влезло в пакет, пару Макс засунул в карманы куртки, а две тут же откупорил.

– Она удолбанная была, – хмыкнул он, протягивая Майе пенящуюся бутылку. – Обкурилась анашой, наверное. Я сразу заметил, что барышня как-то совсем уж запредельно тормозит. Может быть, теперь тебе пойти что-нибудь купить у неё?

– Нет, – отрезала Майя, привыкшая доверять интуиции. – Довольно, и вообще пора уносить ноги, пока на охрану не нарвались.

– Тогда домой! – Макс представил себе патруль колдырей из ближайшего двора, нанятых владельцем ларька сторожить ночью свою лавчонку, и быстро поймал машину.

Они приехали на "Электросилу" в начале второго. На кухне Майя выложила на стол кучку очищенных от кошельков купюр и пару мобильных телефонов. Всего набралось семнадцать тысяч триста рублей. Пляски на танцполе приносили хорошую прибыль. На эти деньги можно было вдвоём доехать до Чёрного моря, вернуться и при некоторой экономии отдыхать там целую неделю.

– Завтра покупаем билеты! – заявил Макс. – И ещё, мне нужны все твои паспорта.

Глава Шестая,
в которой Майя покупает билеты, а Макс соединяет воедино тёмное искусство аппликации, фотографии и каллиграфии.

Майя упорхнула рано утром, обещав завезти паспорта и фотографии. Макс выдал ей ключи без всякой опаски. При необходимости поменять замки было несложно, да и в холостяцкой квартире не имелось ничего ценного. К своим тридцати пяти годам сколь-нибудь существенного движимого имущества Макс не нажил.

В начале девяностых, когда деньги текли рекой и сами прилипали к рукам, он купил жильё на Московском проспекте, перестав скитаться по съёмных хатам. Тогда же в квартире завелась неброская мебель, холодильник и видеодвойка. 12 октября 1994 года счастливая пора кончилась. Валютный обвал "чёрного вторника" ударил по мелким и средним держателям долларов, разорив многих и опустив почти всех, а именно это травоядное племя составляло кормовую базу Макса Верещагина. Так завершилась эпоха шального заработка и мотовства, когда деньги на повседневные расходы отмерялись из пачки сантиметрами, а пачка всё не кончалась и не кончалась.

Не имея привычки к накопительству, Макс оказался на мели, но постепенно восстановил благосостояние вслед за источником обогащения. Он привык жить в своё удовольствие и никогда не откладывал запасы на чёрный день, будучи уверен, что всегда сумеет поднять денег на пропитание. "Лох не мамонт, – любил повторять Макс, – не вымрет." Сам он не хотел походить на жвачное животное, обрастающее толстым слоем сала, зная, что настанет день, когда какой-нибудь ловкач сумеет его обезжирить. Макс не держался за вещи и безо всякой опаски доверил ключи своей ушлой подруге. В худшем случае, он потеряет телевизор. В лучшем – завоюет доверие коллеги. Впрочем, то и другое он считал маловероятными крайностями. Более вероятным представлялся один из компромиссных вариантов, которые во множестве лежали между ними. Полное доверие, конечно, невозможно среди мошенников, а вот частичное уже похвально. Майя ушла, оставив всю вчерашнюю добычу. Её поступок вселял в сердце Макса надежду съездить с симпатичной девушкой на юг и, если не найти клад, то замечательно там отдохнуть.

Будучи уже зрелом возрасте, он оставался убеждённым холостяком. Не с руки преступнику обзаводиться семьёй. Какие дети, когда могут в любой момент замести и дать срок? Кроме того, баба в доме – это обуза, которую жулик терпеть не мог. Он привык вести разгульную жизнь и дорожил свободой, но теперь был готов пересмотреть свои взгляды. Майя была самой необычной из когда-либо встреченных женщин. В 35 лет Макс втюрился по уши, хотя ещё не осознал всей глубины своего падения.

Несмотря на бурно проведённый вечер в "Просперо", Макс был готов к подвигам, главным из которых стала необходимость хорошо выглядеть. Перспектива обзаведения кучей паспортов вынуждала посетить фотоателье.

Макс Верещагин имел фотогеничную внешность и неизменно удавался на снимках. Однако для карточки в паспорт мало было получиться хорошо, надо было получиться добропорядочно, чтобы любой придирчивый мент и другой государственный служащий, пограничник или работник таможни, посмотрел на фото и немедленно уяснил, какой перед ним безобидный обыватель. Для поездки в ближнее зарубежье, сохранившее большую часть повадок советской республики, Макс предпочитал выглядеть не крутым, но законопослушным.

Покрутившись перед зеркалом в ванной, он при помощи бритвенного станка и смачиваемой под краном расчёски привёл себя в божеский вид. Внешность не смогла испортить даже прогулка по жаркой пыльной улице до магазина, при котором размещался в отдельном загончике фотограф. В ателье Макс ещё раз полюбовался на своё отражение и остался доволен. Мастер навёл на него трубу дорогого цифровика и полыхнул блицем.

– Будем корректировать? – ушлый маэстро тут же перекачал снимок на компьютер и открыл в "Фотошопе". – Это ещё пятьдесят рублей будет стоить.

– И так полный порядок, – отказался Макс, глянув на изображение.

Получив фотографии, он ещё раз оценил их – и мельком, и пристально. Результат понравился: со снимков таращилась протокольная морда жвачного животного, лицо простое и располагающее. Физиономия честного человека.

"Всё идёт по плану, – подумал Макс, выруливая из фотоателье в продуктовый отдел магазина. – Если дело началось гладко, значит оно выгорит."

Макс купил проверенных холостяцким бытом замороженных овощей и котлет, а также пакет вишнёвого сока и бутылку коктебельского "Бастардо". Заражённый легендой о кладе старинных вин, на поиски которых ему предстояло отправиться, Макс решил подробнее ознакомиться с предметом изысканий и как следует его распробовать. Вдруг знание принесёт удачу. Такое в его богатой практике патовых ситуаций бывало не раз, когда пустяшная информация оказывалась необходимой и помогала разрулить проблему, а то и вовсе целиком обратить в свою пользу.

Вот как, например, с шахматистом.

***

Немудрёный шахматный этюд (белые начинают и выигрывают в четыре хода) Макс освоил как-то вечером 1995 года в баре на Васильевском острове. Не сказать, чтобы это была такая уж хитрая наука, свести игру к пату вместо задуманного противником мата, а – поди ж ты! – сколько поколений жуликов обувало доверчивых ротозеев предложением решить простую шахматную задачку. Макс запомнил расстановку фигур просто так, без далеко идущих планов, он всегда был рад научиться чему-нибудь новому. Кто же мог знать, что затасканная четырёхходовка спасёт ему жизнь.

С жертвами своих манипуляций Максу доводилось встречаться редко. Но в том же 95-м году потерпевшими оказались бандиты с Гостиного двора, которым Макс зарядил простую воду в упаковках ампул с безупречными заводскими надписями "Морфина гидрохлорид". Фальшивое стекло любителей белого совершенно не торкнуло. Они пометались пару дней вблизи точки, где случайный драгдилер впарил им фуфло, и успокоились. Злой случай столкнул их буквально нос к носу в дверях центрального отделения "Астра-банка". Бандиты входили, а Макс, соответственно, выходил. Они узнали друг друга мгновенно.

"Будут бить, – сообразил Макс по перекошенным от бешенства мордам терпил. – Возможно, прямо на Невском!"

Он с равнодушным видом проскользнул мимо, приценившись к степени отмороженности потерпевших и поняв, что убивать на глазах банковской охраны его не станут. Бандитов было двое. Они отступили к своему джипу и стали шептаться, меча молнии в спину удаляющемуся обманщику. Макс прикинул, что сейчас они договорятся и начнут действовать. Возможно, запихают его в машину и увезут мотать кишки на локоть, по ходу дела дав подписать генеральную доверенность на квартиру. Времена в стране стояли лихие, похищению в людном месте прохожие граждане не удивятся и, тем более, не станут звонить в милицию. Сложив все эти, простые как два и два, факты, Макс получил не менее простой результат – ему кранты. Стараясь не ускорять шаг и ни коим образом не высказывать паники, чтобы у бандитов не сработал рефлекс преследования, он спокойно перешёл Невский и направился в Катькин сад. От испуга голова перестала работать, и Макс всецело доверился интуиции.

Возле скамеечек у памятника Екатерине Великой толпились заядлые шахматисты. Они всегда собирались тут, избрав по каким-то только им ведомым резонам место для своих интеллектуальных баталий. Макс остановился напротив оживлённой кучки болельщиков и принялся робко на них пялиться.

– Молодой человек интересуется шахматами? – вежливо прокаркал старческий голос.

Макс обернулся и увидел тощего пожилого мужчину в бежевом плаще. Щёки у старика были впалые, а глаза голубые и колючие.

– Интересуюсь, – согласился Макс. – Я тут с друзьями поспорил шахматную задачку решить. Думал, просто так, а оказалось на деньги. Завтра платить или решение показывать, вот я и пришёл посмотреть… поучиться.

– Учиться никогда не поздно, – сказал дед.

– Даже не знаю, что делать, – пожаловался Макс, – задача трудная. Я готов триста долларов поставить, что вы её не решите.

– Триста долларов? Отвечаю, – старик направился к пустой скамейке с одиноко стоящей на ней шахматной доской.

Макс сел напротив деда. Даже если бы у него совсем не было денег, это ничего не меняло. Макс не видел, но интуитивно чувствовал, как к нему приближаются бандиты.

– Вот такая позиция, – Макс расставил фигуры. – Белые начинают и ставят мат в четыре хода.

– О! – с пониманием сказал катала, с детства видевший эту позицию миллион раз. Не показывая вида, он в этот момент напряжённо думал. Но не над решением шахматной задачи, а комбинировал невероятной сложности схемы, просчитывая, зачем на точку пришёл молодой жулик, и не упорол ли он сам на старости лет косяк, затянув в игру возможную ментовскую прокладку. В этом "О!" было чудовищное хитросплетение мысли, помноженное на многолетний опыт отсидки в крытой тюрьме.

Мутный пионер со своей банальной четырёхходовкой представлял для особо опасного рецидивиста на пенсии каверзную задачу.

– Ваша задача довольно просто решается, – вдруг с облегчением сказал старик. – Однако я не знаю, есть ли у вас деньги, которые вы готовы поставить.

Краем глаза Макс тоже узрел бандитов, появившихся в воротах сквера. Терпилы огляделись и ринулись в его направлении, обмениваясь на ходу короткими репликами.

– Есть. Вот, – Макс достал три купюры с портретом Бенджамина Франклина, расправил и положил под доску.

– Куда заныкался, сука? – рыкнул на ходу бандит.

– Притырился, гад! – тут же рявкнул второй, налетая на афериста.

Макс закрыл голову руками, но его всё же уронили на скамью. С треском разлетелись фигурки. "Свалят – запинают!" – мелькнула мысль, но Макса больше никто не ударил. Он убрал руки и увидел, что бандитов умело и крепко лупцуют четверо потасканных худощавых мужчин самого пролетарского вида. Макс выпрямился и сел. Поднял взгляд на старика. Тот сдержанно и, как показалось Максу, одобрительно кивнул.

Уяснив, чего на самом деле хотел странный молодой авантюрист, пенсионер успокоился и даже обрадовался, подсчитывая барыши. Сложная комбинация человеческих отношений решилась простым разменом фигур. Такой расклад старому жулику был понятен и, кроме того, приятно задевал сентиментальные струнки души: чуял пионер, что не выстоит против двух бицепсов, и за помощью к людям пришёл. Драка же обычное дело, для этого всегда отбойщики на подхвате. А пионер… "Пусть идёт, – решил особо опасный рецидивист. – Если он где-то накосорезил, меня это не касается, а вот бакланы сейчас ответят деньгами за поломанную игру. Видели же, с кем лох играть сел!"

Макс встал и поспешно вышёл из Катькиного сада. Ему никто не мешал. 300 долларов, оставшиеся под доской, были весьма умеренной платой за урок судьбы. Из этого происшествия Макс сделал выводы и больше никогда не связывался с бандитами и наркотиками.

И никогда ни с кем не садился играть в азартные игры, пусть даже в безобидные шахматы.

***

Вдохновлённый удачным посещением фотоателье, Макс по приходу домой сразу принялся готовить. Щедро налил в глубокую сковородку подсолнечного масла и засыпал овощей из пакета, на другую, помельче, котлет побольше. Полюбовался, как они шипят и скворчат, достал штопор, откупорил «Бастардо». Воздел бокал к окну. Улыбнулся. Солнце наполняло вино рубиновым светом. Казалось, свет можно было откусывать. Он выглядел твёрдым и вкусным, как съедобный драгоценный камень.

"Совсем недурно! – Макс отпил глоток, подержал немного на языке. – Гораздо лучше, чем думалось. Хотя домашнее вино в армии было куда нажористее и слаще. Должно быть сорт винограда другой."

Он перелил "Бастардо" в полулитровый графин и убрал в холодильник. Бутылку с остатками поместил на столе, на самом видном месте, а в бокал налил сока. Перед сложной и кропотливой работой он не хотел пьянеть. Вишнёвый сок был по виду здорово похож на вино, но, отведав, Макс понял, что на сей раз его надули.

"Прибыльное должно быть предприятие, – Макс не уставал восхищаться чужой ловкостью. – Вода, краситель, подсластитель и линия по расфасовке в пакеты. Самое дорогое, конечно, линия, не считая взяток, на это нужен хороший начальный капитал. Надо же, как правильно в своё время люди подсуетились!"

Макс ничего не имел против более успешных коллег и сразу забыл о них. Мысленно он находился уже там, в горах, среди пропечённых солнцем камней, жёлтой сухой травы и низкого колючего леса. Крым представлялся Максу только по Кизилташу, каким видел его в армии. Наворачивая горячее овощное рагу, обильно политое кетчупом, Макс предвкушал встречу со сказочной страной, куда в душе много лет стремился и куда подтолкнул отправиться счастливый случай. Погружённый в свои мечты Макс даже не заметил, как негромко клацнул замок и на кухне за его спиной возникла Майя.

– Угадай, кто пришёл? – она неслышно приблизилась и закрыла глаза ладонями.

От неожиданности Макс поперхнулся и чуть не нагадил в штаны.

– Ты больше так не делай, – сказал он, прокашлявшись. – У меня чуть сердце не разорвалось.

– Ай, какие мы нежные! А я думала, что у рыцарей дух покрепче будет.

– У меня дух и так крепок, – запротестовал Макс.

– Заметно, – фыркнула Майя. – Ты когда последний раз мылся?