Текст книги "Книга 2. Голгофа"

Автор книги: Юрий Теплов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Где же мы жить в Москве будем?

– Нам уже выделили двухкомнатную квартиру. Только что мне сообщил об этом Георгий.

– Так не бывает, Талгат! Что они от тебя хотят?

– Ничего не хотят.

– Ой, не верю…

О том, что военный борт прибудет пятого января, Георгий без промедления доложил Пилоту. Тот срочно собрал совещание, чтобы уточнить детали спектакля под названием «Транзит» и окончательно распределить роли его участников. Юлия на совещании не присутствовала. Ей было поручено знакомство с гуру.

5

На входе в арку Юлии пришлось посторониться: из нее выезжала серебристая «Тойота» с тонированными стеклами. Пройдя метров двести по узкой улочке, она остановилась перед металлической дверью с бронзовой табличкой «Центр йоги». Огляделась. Дюжий парень скреб совковой лопатой проезжую часть. «На дворника не тянет, – подумала, – из топтунов, может быть, даже наших».

– Йога работает? – оторвала она его от интеллектуального действа.

– Хрен ее знает! У меня своя йога, – пристукнул об асфальт лопатой.

Чтобы открыть дверь, понадобилось некоторой усилие, ее будто притягивало магнитом. По стенам узкого коридора тянулись пустые вешалки. Понятно, тут переоблачаются желающие погрузиться в нирвану. За стойкой прямо из полулитровой банки пила чай расплывшаяся, но еще моложавая женщина.

– Здравствуйте! – произнесла Юлия. – Я хотела бы записаться в ваш центр. Куда мне пройти?

Женщина отставила банку. Улыбнулась, обнажив редкие зубы.

– Запись ежедневно после шестнадцати часов. Занятия два раза в неделю. Стоимость восемь тысяч в месяц. Совсем недорого.

– Я могу заплатить и больше. Но сначала хотела бы переговорить с Учителем.

– Нет сейчас никого. Бухгалтер приходит в шестнадцать. Учитель только что выехал в храм.

– На серебристой машине?

– На ней.

– А что сегодня в храме?

– Свадьба.

– Он – что? Женится?

Вахтерша снисходительно улыбнулась:

– У него обет безбрачия, он – гуру.

– А как религия называется?

Женщина смутилась и даже порозовела.

– Забыла, хотя мне и говорили. Я ведь только работаю тут. Сама православная, На молениях у них не бываю. Знаю только, что гуру женит молодых из преданных. У них прихожане преданными называются. А обряд – вроде венчания у христиан.

– Как интересно! – закатив глаза, проговорила Юлия. – Вот посмотреть бы!

– И посмотрите. Двери открыты для каждого.

– Где этот храм находится?

– На Ходынке, – и она довольно толково объяснила Юлии, как добраться и разыскать святилище гуру…

Храм располагался в двухэтажном строении, обшитом гофрированным дюралем. Она вошла внутрь и оказалась в тесной и чистой прихожей, в которой никого не было. Однако о присутствии людей говорили развешанная на всех стенках одежда и обилие обуви, сложенной на длинной двухъярусной полке. Гардеробщика, судя по всему, здесь не признавали. Из-за плотно закрытой двери доносились глухие удары бубна и нечто напоминавшее пение.

Юлия разделась, с сожалением сняла сапожки с вшитыми в подошву титановыми пластинами, прикрыла на всякий случай голову косынкой. Открыла дверь и остановилась.

В просторной комнате сидели на полу, поджав босые ноги, десятка два парней в белых штанах и наброшенных на голый торс кусках белой материи. Лишь седой старичок сидел у стены на канцелярском стуле. Две женщины в сари разносили прихожанам наполненные чем-то миски из фольги. Лысого гуру в зале не было.

Один из молодых людей поднялся, подошел к Юлии и тихим приятным голосом спросил:

– Вы от невесты?

– Нет, просто пришла в храм.

– Впервые?

– Да.

– Одну минутку, – скрылся за одной из трех служебных дверей, вышел оттуда со стулом и поставил его рядом со стулом старичка. – Садитесь. У нас сегодня ведическое бракосочетание.

Юлия устроилась на стуле. Не скрывая любопытства, огляделась. Вполне современные на вид, если бы не их одеяние, парни призывного возраста и чуть постарше заунывно тянули на незнакомом языке полагавшиеся при свадебном торжестве молитвы, называемые, как помнила Юлия, мантрами. Один из них ритмично стучал в бубен, напоминающий по форме оплетенную древнегреческую амфору, и запевал. У двоих других в руках были бронзовые ударные тарелки, отличавшиеся от оркестровых своей крохотностью.

В центре ритуального зала была уложена на пол большая столешница, заставленная фруктами и различными сосудами. Две чаши стояли наособицу. В сферической – маслянистая жидкость. Квадратная чаша была наполнена мелкими и ровными деревянными чурками.

Справа сверкал иконостасом алтарь, если, конечно, он так назывался у преданных. Из золоченых рамок взирали на собравшихся три верховных Бога. У противоположной стены была установлена на возвышении сидячая статуя сурового мужика в хламиде и с голым черепом. У подножия статуи, опять же в золоченой рамке, красовались две его ступни. Наверное, преданные лобзают их, как христиане крест.

– Это кто? – наклонилась Юлия к седому соседу и кивнула на статую.

– Первый проповедник учения, если можно так выразиться. Тот, кто распространил его на весь мир. Учитель, – голос у него был совсем не стариковский, а ответ выдавал в нем человека, не чуждого образованности.

Миловидная служительница в синем сари поставила перед Юлией миску из фольги, заполненную наполовину зерном.

– Что с этим делать? – снова обратилась она к соседу.

– Бросать зерно в огонь, когда зажгут. Символизирует очищение от скверны.

– Вы тоже из преданных?

– Нет, я – атеист. Пришел посмотреть на венчание внучки Насти.

– Приняла чужую веру?

– И дочь, и внучка. Увы, зигзаги судьбы! Чашу с зерном принесла вам моя дочь.

Чего только не случается у людей, подумала Юлия. Наверное, жизненный зигзаг был очень болезненным для дочери, и ей пришлось немало пометаться, пока она нашла успокоение в чуждых славянскому духу мантрах. Да и на долю отца хватило, видимо, переживаний, хотя по его поведению этого не скажешь.

– Нет худа без добра, девушка. Преданные не воруют, не пьют, не курят. Так что наркотики и алкоголизм им не грозят.

– Выходит, их религия надежнее христианской?

– Правильнее сказать, вера крепче. А религия, за исключением отдельных постулатов, проповедует, как и все другие вероучения, одни и те же человеческие ценности. Коммунизм, кстати, тоже религия. И провозглашенные им идеи, мало, чем отличаются от религиозных заповедей.

Мысль не была для Юлии новой. Она сама додумалась до этого, когда изучала Коран при разработке шахидок-смертниц. Но не на диспут же она пришла сюда! Чтобы перевести разговор, проговорила:

– Что-то не вижу жениха и невесты.

– Невеста минут через пять появится. А жених перед вами сидит.

Жених, молодой человек лет двадцати шести, в белых штанах и полосатой тоге, сидел на коврике. По соседству с ним – парень постарше, рослый, с мужественными чертами лица, которое не портили нарисованные на лбу какие-то знаки. На голом предплечье тоже красовался рисунок: то ли стрела, то ли устремленная ввысь стреловидная птица.

«Гуру, наверное, вместе с невестой появится», – решила Юлия.

Храм между тем наполнялся. Входившие мужчины простирались ниц. Женщины становились на колени и кланялись. Одна из них пришла с ребенком – девчушкой лет трех, и тоже заставила ее опуститься на колени. Не вызывало сомнения, что все они истово верили своему божеству, и никаким криминалом с их стороны даже не пахло. Однако не исключено, что гуру запросто мог использовать их слепую веру в своих целях.

В зале становилось жарко, тепло нагоняли два вполне современных электрических обогревателя. Пение становилось все громче и прервалось, когда в дверях показалась невеста, красивая девочка со здоровым румянцем на щеках. Одета она была в красное бархатное сари с золотистой отделкой, оголенные руки усыпаны блестками. Жених встал и усадил ее на коврик рядом с собой.

Юлия ждала, что следом объявится гуру, но тот медлил. Зато сидевший рядом с женихом статный молодец со стреловидным рисунком на предплечье поднялся с коврика и нормальным русским языком объявил о начале брачной церемонии. После чего открыл толстую книгу и запел скрипучим голосом, которому в отдельных местах вторил хор собравшихся.

Неужели Юлия ошиблась и попала не в тот храм? Этот парень никак не мог быть гуру, про азиатскую внешность которого ей уже поведали. И, тем не менее, церемонией руководил именно он.

– Он – кто? Гуру? – шепотом спросила она деда.

– Нет. Говорят, что гуру улетел на пару дней в Индию. А этот человек – вроде церковного старосты у православных христиан.

Дальнейшее Юлию мало интересовало, но сразу покинуть церемонию посчитала знаком неуважения к симпатичным новобрачным. Отвлеченно следила, как жених и невеста надевают друг другу на шею розовые венки, как соединяют на оранжевом апельсине ладони, и мать невесты помогает им омыть кисти рук молоком.

«Староста» под хоровые возгласы гостей продолжал распевать мантры. Затем обмакнул деревянные чурки в сосуд с масляной жидкостью, поджег их от свечки и снова затянул ведическую молитву, каждый стих которой заканчивался одним и тем же словом. В этот момент гости бросали щепотки зерна в огонь. И Юлия тоже бросала, щурясь от приторного дыма, поднимавшегося из священного сосуда.

Так она просидела около часа, пока не ощутила в нагрудном кармане жакета вибрирование флешки. Демонстративно вытащила из кармана крохотный аппарат и вышла в прихожую. На связи был Белый.

– Время «Ч», Джульетта. Возвращайся.

Время «Ч» наступило для Талгата пятого января. Как было приказано, он прибыл на службу к восьми утра. При нем был походный тощий рюкзачок со сменой белья, туалетными причиндалами и едой, которую он взял из дома по настоянию жены. Она уговаривала надеть пуховик, чтобы не мерзнуть в Москве, но он не послушал ее, остался в удобной кожанке на рыбьем меху.

Ему никто не сказал, понадобится ли в этот день «газик», но он все же выгнал машину из гаража и поставил, как обычно, во дворе на стоянку. Погода не радовала. По двору метался ветер, гнал поземку. Талгат залез в кабину и, сидя за рулем, поглядывал на небо: оно было сплошь в лохматых тучах, грозивших обильными осадками. Если так пойдет, аэропорт закроют, а, может, и закрыли уже.

После десяти приехали Доктор и генерал – колобок, оба в сопровождении охраны на джипах, и скрылись в лаборатории. Минут через пятнадцать Талгата позвал охранник.

В коридоре подле трех коробок с изображением телевизоров «Самсунг» и с красным штампом «Осторожно! Электроника!» стоял Ботаник.

Мельком взглянув на Талгата, он протянул ему конверт:

– Здесь ваши командировочные и подотчетная валюта. Возьмите вот этот сотовый телефон. В Москве по нему позвонит человек. Будете делать то, что он скажет.

– Ясно. Газик загнать в гараж?

– Не надо, пусть стоит. Сейчас отнесите коробки с телевизорами в генеральский джип и оставайтесь при них. Когда генерал освободится, поедете в аэропорт и сдадите коробки полковнику Булыге.

Талгат перетаскал коробки, прихватил из газика свой рюкзачок и устроился в джипе рядом с генеральскими телохранителями. Те покосились на чужака, но смолчали, видно получили насчет него указание.

Генерал выкатился из лаборатории, когда небо, наконец, прорвало, и на землю обрушился косой снегопад. Водитель Мерседеса с мигалкой угодливо открыл перед хозяином дверку. Джип тоже заурчал мотором и двинулся следом.

Буран усиливался, и скорость движения не превышала сорока километров. Не доехав до аэровокзала, обе машины свернули вправо и уткнулись в ворота с облупившейся красной звездой наверху и надписью «Запретная зона». Из постовой будки выбежал солдатик, глянул на номер «шестисотого» и сделал отмашку рукой. Ворота со скрипом расползлись, пропуская важных визитеров.

Военный аэродром располагался впритык к гражданскому, и его взлетно-посадочная полоса была продолжением основной.

Полковник Булыга, облепленный снегом, ждал их на летном поле возле транспортного «ИЛа» с выпущенной из хвостового люка платформой. Едва генеральский мерс тормознул, Булыга подошел к нему, занырнул на заднее сидение. Рандеву с шефом оказалось коротким, и полковник вскоре вышагнул из салона. Мерседес вырулил на внутреннюю бетонку взлетного поля и двинулся напрямую к пассажирскому аэровокзалу.

Увидев, что полковник направился к джипу, телохранители, а за ними и Талгат вылезли наружу. Полковник с каждым поздоровался за руку, сказал:

– Погода нелётная. Просвет обещают только к вечеру, так что придется загорать здесь. Перегружайте компьютеры в самолет.

Коробки затаскивали, поднимаясь по хвостовой платформе. Иллюминаторы в салоне были зашторены. Сумрак салона едва разгоняли тускло светившие от аккумулятора лампочки. Самолетное нутро наполовину было заполнено штабелями таких же коробок, как и те, что были привезены из лаборатории. На откинутой скамейке сидели два добрых молодца в новых комбинезонах технарей. Их обмундировка могла обмануть кого угодно, но не Талгата: к техническому обслуживанию самолетов они не имели никакого отношения.

При виде полковника оба «технаря» встали и вытянулись по стойке «смирно». По его команде приняли добавочный груз, уложили внутрь штабеля и прикрыли сверху такими же упаковками. Телохранители по его жесту утопали обратно.

– Ты, морпех, сидишь тут безвылазно, пока я не вернусь, – распорядился Булыга. – А вы, комбезы, по очереди дежурите снаружи. По периметру – своя охрана, вы – внутренняя. Тут все время солдаты крутятся. А может, и не солдаты. Ближе, чем на двадцать шагов, никого не подпускать! При неповиновении – стреляйте в воздух.

Полковник и один из охранников спустились по платформе. Невидимая сила тут же втянула ее внутрь. Люковые створки плотно сошлись, и стало совсем тихо.

День для Талгата тянулся, как арба с хромым ишаком. Одно развлечение – курево, и он смолил сигареты одну за другой, заполняя консервную банку окурками. «Комбезам» было легче. Они сменяли друг друга ежечасно, покидая на время унылое замкнутое пространство, и общались только между собой.

Распогодилось, когда на землю легли вечерние сумерки. Почти сразу же нарисовался закончивший караульную службу «комбез» и объявил, обращаясь к Талгату, что полковник Булыга ждет его снаружи.

Засидевшийся и измаявшийся от безделья Талгат был рад выбраться на свежий воздух. Буран кончился, на небе бледно замерцали редкие звездочки. У трапа, у хвоста и носа самолета маячили фигуры в бушлатах. Полковник взял Талгата за локоток и отвел метров за двадцать в сторону.

– Готов к заданию? – спросил с улыбкой заговорщика.

– Если надо, готов, – без энтузиазма ответил он.

– Давай, морпех, начистоту. Как ты к Доктору относишься?

– Я работаю, он платит.

– Почему он настоял, чтобы отправить в рейс тебя?

– Я думал, что это ваша идея.

– Нет, морпех, не моя. Я так понимаю, что кто-то в Москве должен на тебя выйти, когда мои ребята покинут борт. Кому ты мог там понадобиться? С какой целью?

– Мне об этом ничего не говорили. Дали только сотовый телефон и сказали, чтобы ждал звонка.

– У Доктора какая-то своя игра, и я хочу в ней разобраться. Поможешь? Не бесплатно, морпех!

– Помогу.

– Вот и ладненько. Сейчас экипаж подгребет – и на взлет. Хорошо бы, без осложнений.

– А что, ожидаются?

– Хрен его знает! Прокол с информацией. Мои дуболомы перестарались с педиком, а стриптизер умотал в Турцию на отдых.

Талгат не нашелся, как отреагировать на такое откровение. Полковник двинулся к самолету. Талгат – за ним. Но не успели они сделать и пяти шагов, как раздался резкий чвок, и сразу же – глухой взрыв. ИЛ клюнул носом, будто споткнулся на переднюю ногу, и по носовой обшивке поползло синеватое пламя.

Булыга матюгнулся, скакнул вперед и взлетел по трапу, втолкнув внутрь появившегося в проеме охранника. Талгат потрусил за полковником. Джип тоже тронулся к самолету. Булыга уже появился на трапе с коробкой в руках:

– Принимай! – крикнул Талгату.

Взвыла сирена, вызывая пожарную и медицинскую службы и тревожную группу из батальона авиационно-технического обеспечения. Талгат передал коробку шоферу джипа, принял от полковника вторую и третью. Перегрузка заняла не больше двух минут.

Сирена смолкла, когда на поле выкатила пожарная машина. Следом за ней вразброд бежали солдаты. Охранники поливали из огнетушителей ползущие по обшивке самолета синие огоньки.

– Отгони машину! – приказал Булыга шоферу.

Джип отъехал. Талгат топтался рядом с полковником. Он уже понял, что произошло, и молчал в тряпочку.

– Сволочь Искандер! – проговорил полковник. – Из гранатомета пульнул. Хорошо, что попали в стойку шасси, а не в корпус.

– Проще было эти коробки поездом отправить, – ответил ему Талгат. – Поручили бы мне, дали для подстраховки двух транспортных полицейских, и все дела.

– Может, ты и прав. Но у Доктора свои соображения.

Подъехавшие пожарники торопливо разматывали шланг, хотя, похоже, делать им уже было нечего. Солдаты сунулись к трапу, но путь им преградил один из охранников, сменивший огнетушитель на пистолет.

– Вот что, морпех, – сказал полковник, – шагай в джип и глаз с коробок не спускай. Знай, у шофера под сиденьем автомат. А я испорчу настроение генералу…

На Чкаловском аэродроме все было готово к приему борта из Алма-Аты. Георгий изображал самолетного механика, Юлия сидела за рулем заправочной машины. В дежурном по стоянке с трудом можно было признать сыскаря Вовочку. В пограничной зоне расхаживал в форме майора сам Белый. В таможенном терминале контролировали обстановку два агента.

Вылет из Алма-Аты, назначенный по сведениям диспетчерской службы на полдень, задерживался из-за погодных условий.

Во второй половине дня агенты засекли пижонистого Юриста, посетившего начальника таможни, и теперь трепавшегося с молоденькими сотрудницами.

Говорят, что нет хуже, чем ждать и догонять. Но это для обывателей. У «дачников» вся жизнь состояла из того, чтобы выжидать и догонять. Выжидали без малого половину суток. Догонять никого не пришлось. Около десяти вечера в кармане Георгия завибрировала телефонная трубка. На связи был Талгат:

– Рейс отменяется. Самолет обстреляли из гранатомета. Товар в сохранности. Конец связи.

Это было ЧП. Георгий немедленно связался с Пилотом и доложил изменившуюся обстановку.

– Туды их в медь! – услышал в ответ. – Всем отбой. Вас с Вовочкой жду у себя.

Через час они уже сидели в кабинете Пилота. Белый опередил их, находился у шефа. Тот не скрывал недовольства:

– Я чуял, что тамошняя разборка выйдет нам боком. Сами дали маху, – он не назвал Георгия, но тот все равно принял тычок на свой счет. – Как там Таксист?

– Пока нормально, вне подозрений, – ответил Георгий, хотя абсолютной уверенности в этом у него не было. – Сообщил, что весь «дуст» в сохранности. Значит, следует ждать его отправки.

– Вот и поторопи Доктора. Превращайся снова в Кауфмана и требуй оплаты за простой вагона с обмундированием. Вопросы есть?

– Нет вопросов.

– Что с нашими клиентами, Белый?

– Зураб занялся благотворительной деятельностью. Взял шефство над подмосковным детским домом, завез туда два комплекта хоккейной формы и пять компьютеров. Нанял имиджмейкеров. Те начали пиарить в газетах и на радио «Эхо Москвы». Зачем ему это надо – не пойму. Может, в депутаты собрался?

– Не исключено.

– Всеми криминальными делами ведает Юрист. Дважды он связывался с Доктором по телефону. Речь шла о доставке товара и об оплате. Встретился с гуру в элитном пансионате рыболовного хозяйства. Для рыбаков там общага. А пансионат – бордель для vip-персон. Азиат приехал на «тойоте», номер зафиксирован.

– А разговор?

– Оплошали, слухача не было. Гуру отказался от обеда и убыл через полчаса. Юрист заказал проститутку и находился с ней до шестнадцати часов. Сегодня он пригнал фургончик с джигитами на аэродром. В кабинете начальника таможни провел около двадцати минут. Скрытая камера засекла взятку, сумма не известна. Затем он покрутился среди таможенниц и каждой вручил по коробке конфет и банке кофе. Позже отсиживался в фургоне вместе с джигитами.

Настроение у собравшихся было не ахти. Как у шахматистов, упустивших в эндшпиле из-за необъяснимого зевка верный выигрыш. Бывает, что случайный камень на шоссе становится причиной аварии набравшего скорость автомобиля. А гранатомет – не случайный камень, а вполне прогнозируемый аргумент.

– Все, дачники. Идите, отсыпайтесь, – сказал Пилот.

6

Дустовая каша закипела, когда Таксист, оставшийся в Алма-Ате после отъезда в Россию жены и дочери, вышел на связь. Он доложил, что товар будет отправлен поездом. Партия сто килограммов! Товар расфасован в четыре сумки. Сопровождать груз будут транспортные полицейские и он сам. Еще он сообщил, что Исмагилова сдал руливший капчагайской полицией приятель. Исмагилов и Колун были убиты. Остальных членов группировки повязали. Кореянку Вику Доктор отправил в бордель.

Такой исход был на руку сотрудникам «Белой дачи». Побочные факторы, которые невозможно было просчитать, исчезли. Ничто при должной организации не должно было помешать в этот раз проведению операции.

На планерке Пилот распределил обязанности каждому из сотрудников. Юлию попросил задержаться для приватного инструктажа. Остался и полковник Белый.

– Тебе, Джульетта, придется снова лететь в Алма-Ату, – сказал Пилот.

– Одной?

– Твой Ромео нужен здесь. Таксист забронирует тебе билет в тот же вагон, в котором повезут товар. На случай, если его перегрузка произойдет в пути. Такое тоже нельзя исключать. Действуй по обстановке. Вопросы есть?

– Нет.

Когда она покинула кабинет, Пилот поинтересовался у Белого:

– Как обстановка у джигитов?

– Зашевелились, но аккуратно. Юрист дважды посетил Безгубого, прослушка их разговоров ничего не дала. Волчонок регулярно появляется в ночных клубах. Похоже, обхаживает дочку одного банкира.

– Это нас не касается.

– Как сказать! Метит в зятья к олигарху. А у того свои люди в Думе.

– Что Зураб?

– Пресс-служба вовсю пиарит его в средствах массовой информации. По утверждению журналюг, у него нет ни вилл, ни счетов в зарубежных банках.

– Понятно. Лезет за депутатской неприкосновенностью. Что еще?

– Перешерстил свой аппарат. Удвоил охрану. Контакты свел к минимуму. Стал примерным семьянином. В общем, осторожничает.

Осторожность для Заурбекова стала нормой. Никакого криминала, никаких порочащих связей! Для этого у него есть племянник, который совсем неплохо справляется с наследством жирного Юсупа.

Осторожничать Заурбекову приходилось и по другой причине. Он опасался мести Утопленника. И в плане физическом, и в плане обнародования ненужных фактов биографии. Насмарку пойдет весь пиар, все траты на спонсорскую помощь сиротам и денежные вливания в попсу, имеющую гипнотическое влияние на молодежный электорат.

Не давала покоя Заурбекову и еще одна вещь. У него появилось ощущение, что его взяли под колпак. Однако ни служба безопасности, ни он сам ничего обнаружить не смогли. И все же он нутром чуял, что вокруг него что-то происходит. Ему казалось, что невидимки сопровождают каждый его шаг. Кто они? Не выявленные люди Утопленника? Сыщики одной из силовых структур? Или это просто бред, вызванный подозрительностью и напряжением последних месяцев?

Все это следовало разрулить до конца года, чтобы подойти к выборам в Государственную Думу без осложнений.

Рейс «Москва – Алма-Ата» уже стал привычным для Юлии. Лайнер отправился и прибыл в бывшую столицу Казахстана по расписанию. Гостиницу «Россия» Юлия в этот раз проигнорировала, можно наткнуться на кого-либо из тех, с кем встречалась раньше. К тому же она подозревала, что за фешенебельным отелем надзирали доблестные республиканские органы. Ей это тоже было ни к чему.

Она остановилась в двухэтажной, непрезентабельной на вид частной гостинице недалеко от железнодорожного вокзала. Однако внутри гостиница выглядела вполне прилично. Для постояльцев предназначались четырнадцать общих номеров и два – одноместных. Оба пустовали. Приезжий с периферии небогатый люд старался устроиться дешевле и занимал, прежде всего, номера четырехместные.

Принимала Юлию миловидная молодая азиатка, то ли казашка, то ли смешанных кровей. Она явно обрадовалась, что клиентка хочет поселиться без соседей, причем на целую неделю и с питанием. Сама проводила новую жиличку на второй этаж, показала по пути небольшую столовую и сообщила распорядок ее работы. Номер оказался маленьким, но весьма уютным, с автономным санузлом, маленьким холодильником и персональным утюгом. Отсутствие телевизора Юлию нисколько не обеспокоило.

Вручая ключи от номера, девушка сказала:

– Меня зовут Рима.

– А меня – Юля.

– Если будете возвращаться поздно, на двери кнопка. Позвоните, я вам открою.

– Очень хорошо.

– Вы, Юля, не собираетесь менять доллары или рубли на тенге?

– Собираюсь.

– Я могу поменять вам. Наш курс выгоднее, чем в обменных пунктах. Сколько вы хотите поменять?

– Тысячу долларов.

Рима уважительно поглядела на Юлию:

– Сейчас принесу тенгушки…

В тот же вечер, отужинав в шесть вечера мантами, Юлия отправилась на улицу Розыбакиева, чтобы подкараулить Талгата, когда тот будет возвращаться домой. Алма-Ата уже полностью освободилась от снега. Тополевые почки выбросили первые зеленые листики. Было тепло, светло и сухо.

Пятиэтажка неплохо сохранилась с советских времен. На детской площадке копошились ребятишки, за которыми приглядывали со скамеек молодые мамы и бабушки. Одна скамейка пустовала, и Юлия устроилась на ней с книжкой, на обложке которой корчилась под дулом пистолета полуголая девица.

Талгат появился, когда детская площадка уже опустела. Он прикатил на ухоженных жигулях шестой модели. Припарковался напротив окон, заехав правыми колесами на тротуар. Вылез из машины, щелкнул пультом, включая сигнализацию.

Тут Юлия и окликнула его. Сама же, не торопясь, зацокала каблучками вдоль дома к выходу на оживленную улицу. Талгат двинулся за ней. Приблизился к ней, когда она остановилась у витрины парикмахерской.

– Привет, Таксист!

Талгат, поморщившись, ответил на приветствие.

– Как мои устроились? – спросил.

– Неплохо. Тебя ждут. Потерпи еще немного. Новости есть?

– Отправка товара 27 марта. Фирменный поезд до Москвы, шестой вагон. Забронировать билет в него не смог, вагон бригадирский. Забронировал в седьмой.

– Спасибо, Талгат. По телефону, который оставил тебе Георгий, на связь больше не выходи. Трубку уничтожь. В случае ЧП звони мне. Вот, возьми, – она вытащила из сумочки «моторолу» и передала Талгату. – Нажмешь одновременно единицу и двойку, я откликнусь. Встретимся в поезде!

До 27 марта оставалось еще четверо суток. Седьмой вагон Юлию никак не устраивал, и она сама наметила заняться с утра приобретением билета. Нет такой проблемы, чтобы ее невозможно было решить за деньги. До гостиницы добралась, остановив частника. Торговаться с ним не стала, отдала ему тысячу тенге, хотя и понимала, что он безбожно завысил цену за проезд.

За гостиничной стойкой место Римы занимал похожий на нее молодой парень. Сама она только что помыла лестницу и ставила в кладовку ведро и швабру. Увидев новую жиличку, заулыбалась и пригласила ее попить чаю. Юлия не стала отказываться.

Чай они пили в маленькой комнатенке за стойкой.

Юлия спросила:

– Дежурит ваш брат?

– Брат. Его Меирбеком зовут. По-русски – Миша. Родители уехали на три дня в Чилик на юбилей к дедушке, так что мы сейчас вдвоем. Гостиница – наш семейный бизнес. А вы чем занимаетесь?

– Работаю в торговой фирме. В Алма-Ату приехала изучать спрос на сувенирную продукцию.

– Что у вас за продукция?

– Русские матрешки, расписная деревянная посуда, холодное и охотничье оружие, тульские самовары.

– Матрешки и тут делают, ножи и ружья везут из Китая. А вот самовары здесь пойдут. Казахи чай любят. Даже отец купил бы у вас штук десять. Мы бы их в одноместных и двухместных номерах поставили.

– Если мне удастся договориться с оптовиками, десять самоваров я вам обещаю, – без зазрения совести обманула молодую хозяйку Юлия. И добавила: – Без розничной наценки.

– Хорошо бы.

– Гостиница приносит доход, Рима?

– На жизнь хватает.

– Рэкетиры не наезжают?

– Раньше наезжали.

– Потом – что, пожалели?

Рима замялась, но ответила:

– Крыша у нас появилась.

– Крыше тоже надо платить.

Она снова ответила не сразу, будто решала, стоит ли откровенничать.

– Дело в том, что у нас с Меирбеком еще старшая сестра есть от первого маминого брака. Ее папа работал когда-то в консульстве в Северной Корее. Оттуда его в Алма-Ату направили, в Казахстане много корейцев. Здесь он и женился на маме, она кореянка. У них родилась дочка. Потом его в Москву перевели, где он завел другую женщину. А мама вышла замуж за папу.

– Папа – казах?

– Да.

– Где же ваша старшая сестра теперь?

Рима отхлебнула из пиалы чай и продолжала:

– После десятого класса она уехала к отцу, и он устроил ее в институт международных отношений. Тогда еще Горбачев был у власти. Она была уже на последнем курсе, когда отец ее застрелился. Почему – не знаю. Мачеха выгнала ее, и она вернулась к нам. Папа как раз с помощью родни выкупил этот дом и перестраивал его под гостиницу. Мы все трудились сутками, а сестра целыми днями где-то шлялась. Потом переехала от нас на съемную квартиру. Иногда появлялась разодетая, как принцесса, и даже давала маме какие-то деньги. В гостинице уже жили постояльцы. И рэкет, конечно, обложил нас данью. Один раз сборщики дани появились, когда сестра была у нас. Отец стал отсчитывать им их долю, когда она вдруг вмешалась: «Искандера знаете? – спросила сборщиков. – Если еще раз появитесь здесь, он вас инвалидами сделает. Так и передайте своему бригадиру!». С тех пор рэкетиры нас не тревожили. До нас только потом дошли слухи, что сестра живет с этим самым Искандером, а он был в городе главным бандитом. А недавно по телевизору передали, что его убили.

«Боже мой! – подумала Юлия. – Неужели кореянка Вика и есть сестра Римы?».

– Как зовут сестру? – спросила.

– Вика.

– Когда она была у вас в последний раз?

– Долго не показывалась. А два дня назад, как раз родители уехали, ночью вдруг объявилась, какая-то потасканная и нервная. Переночевала и ушла. Объяснила, что не хочет нас подставлять. Я предложила ей уехать в Чилик к дедушке, но она отказалась. Показала мне наган и сказала, что собирается убить какого-то доктора. Попросила перед уходом денег и ушла. Вот и все. Где сейчас прячется, не знаю.

Воистину, тесен мир! – крутилось в голове у Юлии. – Надо же такому случиться, что она остановилась именно в этой гостинице. Ей было жалко Вику. После встречи в загородном ресторане, когда мужчины удалили их в отдельную комнату, она испытывала к сожительнице Исмагилова необъяснимую симпатию. Но в работе Исполнителя места для симпатий и антипатий не должно оставаться. Хотя… При случае Юлия вряд ли удержалась бы от того, чтобы защитить Вику. При условии, конечно, если бы это не повлияло на проведение операции. Главное – чтобы она не успела шлепнуть Доктора до отправки товара. Впрочем, вряд ли у нее что выгорит. Доктор – хитрый змей, чтобы его завалить, нужен профессионал.