Текст книги "Книга 2. Голгофа"

Автор книги: Юрий Теплов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

4

Канун нового года, несмотря на субботний день, не был выходным для Талгата, хотя лаборантам Ботаник предоставил две недели отдыха, и они уже отправились на рождественские каникулы. Как обычно, Талгат прибыл к восьми утра, выгнал газик из бокса, прогрел его. Усаживаясь в кабину, он заметил развернувшийся у КПП в их сторону джип. Вездеход остановился у подъезда, и из него вылез полковник Булыга. Подал Талгату руку:

– Готовься к заданию, морпех. Справишься – у меня служить будешь, – и исчез в здании.

Талгат не желал никаких новых заданий, пока не обезопасит жену и дочь. С продажей квартиры еще было глухо. А на его комнату нашлась покупательница, чимкентская студентка, учившаяся в Алма-Ате. Ее отец даже согласился взять на себя все хлопоты с оформлением купли-продажи и должен прибыть со дня на день. Талгат чаще ночевал в коммуналке, чем дома. Однако новогоднюю ночь решил провести с семьей.

Он нутром чувствовал, что назревают неприятные события. Передавая Вике конверт и кекс, понимал, что это не просто любовный презент. Предполагал, что за ним должно что-то последовать. Что? Нападение со стрельбой и взрывами? Или что-нибудь более хитрое?… Надеялся, что все произойдет под покровом темноты, когда его не будет в городке, и участвовать в заварушке ему не придется.

Накануне он ездил с педиком Никой в супермаркет, тот должен был отовариться деликатесами для встречи нового года. Из супермаркета рыжий появился не один, а с высоким мускулистым красавцем, толкавшим наполненную пакетами коляску. Красавец загрузил пакеты в машину, ущипнул на прощанье Ника за задницу. Тот игриво шлепнул его по руке и помахал вслед пальцами. Талгату их игры были до лампочки, но все равно этот факт насторожил его. Не похож был красавец на голубого. Впрочем, его дело крутить баранку…

Падал редкий снежок. Из кабины газика Талгату было видно, как солдаты сгребают лопатами и листами фанеры снег с дорожек и с плаца. Не работа, а развлечение, в снежки играют. Поковыряли бы сугробы там, где служили они с Георгием, поняли бы, что такое зима.

Появившийся на крыльце охранник замахал рукой, призывая Талгата в дом.

Понадобился он полковнику Булыге и Ботанику.

– Пятого января будешь сопровождать в Москву самолет с грузом китайской электроники, – сказал полковник.

– Контрабанда? – лицо Талгата оставалось невозмутимым.

– Упаси Бог! Все законно. Таможенные пошлины будут официально уплачены получателями груза. Они и подмажут, кого надо. Сопроводишь товар до адресата. Твоя задача, чтобы он дошел без утруски и оформлен, как положено. В общем, экспедиторская работа. Никаких денежных расчетов, легкая прогулка в столицу. По возвращении тысяча зеленых за труды.

– Я один буду с грузом?

– Нет, еще двое моих полицейских с пистолетами. Но они лишь охранники. Тебе огнестрельного оружия не положено. Твоё оружие – морпеховский нож. Но это так, на всякий случай. Проблемы исключены.

– Да, исключены, – подтвердил Ботаник, поглаживая аккуратную бородку. – Вам выдадут командировочные в рублях и, на всякий случай, три тысячи зеленью под отчет. Валюта может понадобиться для ублажения чиновников. Чтобы не тянули резину и не придирались. Не понадобится – вернете мне по возвращению.

– Обратно мы как? Этим же самолетом?

– Полицейские вернутся своим ходом, а вам надо находиться с экипажем, пока самолет не вернется в Алма-Ату, – ответил Ботаник. – Это распоряжение Доктора.

– Химичит ваш шеф, – недовольно проговорил полковник.

– Не химичит, а делает бизнес. Имеет право, потому что за чартер заплатил он.

– Хотел бы я знать, что за бизнес.

Ботаник поглядел на него с укором:

– Лично мне это не интересно. У меня свой бизнес.

– Что мне сейчас делать? – спросил Талгат.

– До пятого января отдыхать, – великодушно разрешил Ботаник. – Инструктаж перед вылетом. Если понадобитесь раньше, позвоню. Можете быть свободны.

Для Талгата отдых был приятным сюрпризом.

Выходя из здания, он столкнулся с Викой. Она по-свойски подмигнула ему и сказала:

– Спасибо за кекс.

К семье Талгат сразу не поехал, отправился на улицу Розыбакиева. По дороге прикидывал и так, и этак, но не мог взять в толк, с какой целью его отправляют в Москву с грузом китайской электроники. Объяснение напрашивалось только одно: отвлечь внимание от наркотиков. Но в Москве запросто могут прихватить, как наркокурьера, и законопатить на нары. Одна надежда, что начальство Георгия вмешается, не даст угодить за решетку.

Сошел он на остановке и, сокращая путь, привычно двинулся между стоявшими вразброд домами. Хотел уже зайти в свой подъезд, когда услышал:

– Эй, погоди!

От соседнего дома к нему направлялся уже знакомый исмагиловский посланец со скошенным подбородком. Подошел к Талгату и показал на припаркованную на заснеженной детской площадке вазовскую шестерку:

– Твоя, кто прислал – сам знаешь. Документы в бардачке, и вот, ключи от машины.

Плохо соображая, Талгат принял ключи. Он уже забыл про обещание Исмагилова. Даже не забыл, а не принял всерьез: мало ли что сулят люди, когда им что-то надо! А тут, смотри-ка! – пахан сдержал обещание. Значит, узнал каким-то образом, что он выполнил поручение, передал Вике его посылочку.

– Еще велели тебя спросить, не узнал ли ты число, когда отправляют товар.

А вот об этом сообщать пахану совсем не обязательно, подумал Талгат. Шарахнут по самолету из гранатомета, и пиши письма с того света! Хотя все равно купят кого-нибудь из аэродромной обслуги, и узнают время вылета. Но тут еще бабка надвое сказала: узнают или нет.

– Мне известно только, что отправка после нового года.

– Так и передам. Катайся, водила!

Проводив его взглядом, Талгат подошел к «шестерке». Оглядел ее со всех сторон, заглянул под днище. Ничего подозрительного не обнаружил. Если взрывное устройство и заложено, то только в салоне. Могло среагировать на открывающуюся дверку или крышку багажника. Жалко, что нет пса, натасканного на взрывчатку!

С другой стороны, какой смысл пахану убирать Талгата? Он вроде бы стал для него своим. Если и не своим, то нужным, мог пригодиться и в будущем. Нет никакого смысла убирать!

Талгат решительно повернул ключ и распахнул водительскую дверку. Ничего не случилось.

Салон блистал чистой кожей. Уселся на сидение, проверил каждый уголок – все было чисто. Глянул на спидометр: он был под заводской пломбой, и пробег составлял неполных девять тысяч километров. Тачка была почти новой. В бардачке обнаружил свои права и технический паспорт.

Посидел, задумавшись. Прежде всего, надо сообщить Георгию дату вылета военного транспортника. Он не знал, в Алма-Ате ли еще его сослуживец, или же они с Юлией уже вылетели в Москву. Трубка, оставленная ему Георгием, находилась дома, он опасался таскать ее с собой. Хотя до пятого января еще было время, он решил позвонить не позже, чем завтра утром. А сегодня – только семья и подготовка к встрече нового года.

Талгат завел мотор, прислушался к его оборотам. Сделал круг по двору: движок работал ровно и почти бесшумно, не то, что на его незабвенном «москвиче». Ай, да Исмагилов!

Исмагилов не сомневался, что Вика точно выполнит все его инструкции. То, что его послание она получила, он узнал от стриптизера, покорявшего мужской статью жадных до утех богатеньких бездельниц в ночном клубе, которым управлял Колун. Стриптизера подвели к педриле Ботаника в супермаркете, и тот не устоял перед красавцем. Когда рыжий положил в коляску кекс, его новый знакомый удивился: разве за столом будет женщина? Тот и раскололся: будет, мол, одна любительница кексов, видел, как она радовалась, когда шофер привез ей эту муру. Стриптизер предложил встретить новый год вместе, но рыжий сослался на занятость. Попросил у красавца номер телефона, и тот, хмырь болотный, вручил ему свою визитку, засветил себя.

В маляве Исмагилов сообщил Вике, что в кексе запрятана ножовка особой прочности. Велел ей подпилить оконную решетку, чтобы ее можно было выломать снаружи. Срок установил – до нового года, и очень надеялся, что подруга уже сделала это.

Операцию он назначил на три часа новогодней ночи, когда народ уже успеет хорошо набраться. Понимал, что доктор не лыком шит, наверняка подключил к сигнализации оконную решетку. Придется рисковать. Сам тоже решил принять участие в операции, хотя Колун и уговаривал его остаться в Капчагае. Но он хотел принять в свои руки вылезающую из окна Вику и отметить с ней новый год уже под утро.

Из семерых отобранных Колуном братков Исмагилов оставил двоих: много людей – много шума. Колун и взрывник толстый Зяма без нужды шуметь не станут. К ним присоединил Штангиста. Его выкрали прямо из больницы, когда убедились, что ментовская наружка снята, а за дверью в палату присматривают по очереди лишь зеленый новобранец и постоянно клевавший носом вислоухий мент, которому давно пора на пенсию. Колун пробрался в больницу через окно в туалете, без проблем выключил клевавшего носом вислоухого охранника и привез Штангиста в Капчагай. Рана на ноге у него затянулась, и он свободно обходился без костылей. Сам и напросился освобождать Вику.

Выехали в два часа ночи на двух машинах: джипе с водилой и запорожце с обновленным нутром, за рулем которого сидел Колун. На улицах Капчагая сопляки вовсю взрывали петарды. Гаишники тоже отмечали новый год, стационарные посты сверкали огнями, но на дороге было пусто. На 70-й разъезд свернули, минуя Алма-Ату, тоже встречавшую новый год фейерверковой россыпью огней. Зато обитатели гарнизона общались с зеленым змием тихо, отгородившись от отцов-командиров стенами жилищ.

Запорожец оставили на обочине, а джип водила загнал задом в тупичок. Самим пришлось пробираться к арыку по неглубокому снегу вдоль металлической ограды. На случай, если его придется переходить вброд, обулись в резиновые сапоги. Все, кроме Зямы, вооружились короткоствольными израильскими автоматами «Узи».

Штангист нес меховые сапожки и дубленку с капюшоном для Вики. Толстый Зяма – рюкзак за спиной и болтавшуюся сбоку саперную лопатку. Шедший впереди Колун шагал со складным столиком подмышкой. Он и обнаружил пролом в ограде, проделанный, наверняка, самовольщиками. Молодцы солдатики! Не придется перебираться через арык и лезть через забор.

Протиснулись по одному внутрь ограждения. От казарм и штаба их отделяли два ряда посадок. Зато бывший склад боеприпасов, превращенный в лабораторию и освещенный фонарями, был, как на ладони. Охранников снаружи не было видно. Если не напились, то, наверняка, коротали новогоднюю ночь в кирпичной будке.

В сторону арыка, журчавшего за оградой, выходили два окна. Одно было темным, другое, как Исмагилов и велел Вике, освещено и едва прикрыто шторой. С земли до окон было не дотянуться. Исмагилов кивнул толстому Зяме и показал на темное окно. Дотягиваться до стекол ему не было нужды. Он снял с плеч рюкзак, вытянул из чехла лопатку, лезвие которой больше походило на плоское острие ледоруба. Распотрошил рюкзак и приступил к делу.

Колун собрал столик, пристроил его под освещенным окном. За его спиной дожидался своей очереди Штангист. Исмагилов, обвешанный автоматами, стоял у пенька спиленного карагача и страховал корешей. На пеньке лежали Викины сапоги и дубленка с капюшоном.

Забравшись на столик, Колун легонько побарабанил пальцами по стеклу. Изнутри появилась обнаженная рука, и ладонь сжалась в кулачок. Затем нарисовалась сама Вика, сноровисто распахнула внутренние створки и выключила свет. Все шло по плану.

Алмазным стеклорезом Колун прочертил нижние стекла впритык к переплетным планкам. Налепил присоски. Потянул на себя. Оба стекла беззвучно отошли от оконной рамы. Колун передал их Штангисту и быстро перепилил разделительную вертикальную планку. Слез со столика, уступая место напарнику.

Зяма все копошился с проводами.

Штангист влез на столик, потоптался, проверяя его на прочность. Взялся за прутья решетки, рванул на себя. Видно постаралась кореянка, решетка держалась на соплях. Она легко переломилась, и Штангист вместе с ней гулко рухнул со столика. И тут же завыла сирена.

Исмагилов был готов к такому обороту, заранее сбросил два автомата подошедшему Колуну, а свой «Узи» прислонил к пеньку. Увидев вылезающую из окна Вику, метнулся к ней. Она вынырнула головой вперед, но он не дал ей упасть, поставил на ноги и потащил к пеньку.

Бригадир кинул автомат поднявшемуся Штангисту и прокричал:

– Рвём когти! Зяма! Кончай!

Едва Вика натянула сапоги, как со стороны будки охранников раздалась длинная очередь. Исмагилов подхватил «Узи», дернул подругу, увлекая к посадкам. Дубленку она надела уже на бегу.

Колун отскочил за пенек и резанул ответной очередью. Попал – не попал, не разберешь. Сирена продолжала завывать, призывая тревожную солдатскую группу. Штангист, бухнувшись в снег, тоже поливал из автомата, не давал охранникам приблизиться. Зяма все мешкал, продолжал колдовать над взрывчаткой.

Исмагилов с Викой достигли темнеющих посадок и исчезли из поля зрения. Колун заметил, что в окне лаборатории вспыхнул свет и почти тут же погас. Сообразил, что из открытого Викиного окна его запросто могут шлепнуть. Ужом скользнул из-за пенька к стене, приподнялся и швырнул в комнату лимонку. Вспышки не увидел, лишь услышал приглушенный чмок, и из комнаты повалил дым.

– Уходим! – прокричал он, оказавшись снова за пеньком.

Толстый Зяма, согнувшись, затопал от стены. Значит, через пару минут рванет. Зяма уже поравнялся с бригадиром, когда очередная автоматная строчка разрезала его поперек. Он завалился лицом в снег и не шевелился. Штангист продолжал стрелять. Бригадир окликнул его, но тот не отреагировал.

Колун понимал, что добраться живым по открытому месту до посадок ему вряд ли удастся. Потому пополз к забору, за которым журчал арык. Перелезть через металлическую ограду труда не составляло, но тогда он становился живой мишенью. На локтях и коленях двинулся не влево, к дороге, а вправо, ближе к казармам. И наткнулся на углубление под забором. Тоже, наверно, подкопали самовольщики. Очистил подкоп руками от снега и мусора и смог протиснуться наружу.

Две минуты уже, наверняка прошли, а взрыва почему-то не было. Неужели Зяма что-то не так сделал? Стрельба у лаборатории еще продолжалась, и Колун не мог взять в толк, почему не уходит Штангист. И тут глухо ухнуло. Взрыв всё расставил по местам. Перестрелка оборвалась, и бригадир понял, что Штангисту – хана. Линять отсюда придется одному.

Он с мимолетным сожалением зашвырнул подальше в арык короткоствольный израильский автомат. Сам шагнул в воду. Арык оказался довольно глубоким, выше голенищ, и сапоги тут же заполнились доверху. Колун вылез на противоположный берег. Опрокинулся на спину, задрал ноги, чтобы вода вытекла из сапог.

По кромке арыка шла присыпанная свежим снегом колея грунтовой дороги. Слегка пригнувшись, он зашагал по грунтовке. Через полсотни шагов она круто повернула от трассы, к мерцавшим вдалеке огонькам. Но он все равно прошел по дороге еще метров двести и только потом зашагал по заснеженному полю к шоссе, где его дожидался оставленный Запорожец.

Ботаник пребывал в дреме, раскинувшись на сброшенной на пол постели рядом с уснувшим дружком, когда его разбудил вой сирены. Торопливо натянул трусы, выскочил в коридор и наткнулся на дюжего старшего охранника с пистолетом в руках.

– Что случилось, Лёха?

– Не знаю, – ответил тот, – сирена.

– Где еще двое?

– Я отправил их к будке, вдруг нападение?

В этот момент снаружи застрекотал автомат. Ботаник бросился к двери лаборатории, но вспомнил, что ключи остались в брюках. Прошло около минуты, пока он сумел открыть дверь в святая святых. За спиной топтался, не выпуская из рук пистолета, охранник Лёха, даже не сделавший попытки прикрыть хозяина. Ботаник щелкнул выключателем, загорелись лампы дневного света. В лаборатории все было по-прежнему, огромный сейф с готовым продуктом стоял на месте. Значит, ничего страшного. Он выключил свет и запер лабораторию.

А сирена продолжала подавать прерывистые сигналы, и в паузах отчетливо слышалась стрельба снаружи.

– Проверь! – показал охраннику на Викину дверь Ботаник.

Лёха достал из кармана ключ на шнурке, поковырял им в замочной скважине.

– Изнутри защелкнута, – доложил.

– Вика! – крикнул Ботаник. – Открой дверь!

Ответа не последовало, и у него неприятно засосало под ложечкой.

– Ломай! – приказал охраннику.

Тот разбежался и саданул дверь могучим плечом. Она затрещала, но устояла. Вылетела лишь со второго удара.

– Посмотри, что там! – распорядился Ботаник, предчувствуя неладное.

Леха просунулся в образовавшийся проём и стал нащупывать выключатель. В этот миг в комнате с треском полыхнуло. Ботаника отбросило назад, он влепился в стену, больно стукнулся затылком и осел на пол. Но сознания не потерял, хотя соображал с усилием.

Не мешало бы глянуть на Лёху, хотя, всего скорее, в помощи он уже не нуждался. Но в комнате могут ждать другие сюрпризы, черт знает, из-за чего там рвануло: может, гранату кинули или растяжку поставили. Разбираться – дело специалистов. Нападение произошло явно из-за кореянки. Возможно, произошла утечка информации о местонахождении пленницы, и влюбленный пахан решил ее освободить. Сумел это сделать или нет – Ботанику было наплевать. Как наплевать и на саму кореянку, даже если ее разнесло в клочья вместе с охранником. Доктор ее сюда поселил, пусть у него и болит голова. А утечка информации – занятие Булыги вместе с генералом. Дело не пострадало, лаборатория и первая партия товара, за которые он отвечал, в целости и сохранности.

Из спальни появился в халате рыжий Ник. Кудри его были взъерошены, вид испуганный. Увидев Ботаника на полу, осторожно приблизился к нему.

– Что происходит? – спросил, заикаясь.

– Не бери в голову, Ник. Иди в комнату и ложись на тахту. Я скоро приду.

Он стал подниматься с пола, и тут здание тряхнуло, с потолка посыпалась штукатурка. Из Викиной комнаты сквозняком вынесло клуб пыли. И наступила мертвящая тишина: ни воя сирены, ни звуков выстрелов.

– Я боюсь, – пробормотал побелевший Ник.

Ботаник, забыв про него, снова кинулся к двери лаборатории. Никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец отомкнул дверь и включил свет. В лаборатории все оказалось на местах, но все же что-то изменилось. Он оглядел комнату внимательнее. Так и есть. Наружная стена ровно бы осела, и потолок слегка накренился. Взрыв произошел снаружи, но смог разрушить старинную кладку лишь в месте заряда, и стена заметно опустилась. Лаборатория и товар остались в неприкосновенности.

Когда Ботаник вышел в коридор, Ника там не было. Заглянул в спальню и увидел его на тахте, с головой завернувшегося в одеяло. С улицы вбежал бухавший шнурованными солдатскими ботинками охранник с включенным фонарем в руках.

– Двоих наших положили, один ранен, – прохрипел он. – Еще два трупа чужих. Надо звонить полковнику.

– Я позвоню. Проверьте вон то помещение, – показал на выбитую дверь.

Охранник пробыл в Викиной комнате не больше минуты.

– Лёха – в клочья, – сказал появившись.

– А женщина?

– Нет там женщины, только Лёха с кишками наружу.

– Идите на пост и ничего не трогайте до приезда полиции.

– Слушаюсь, – автоматически произнес тот и, пошатываясь, вышел на улицу.

В первую очередь, Ботаник обязан был сообщить о том, что произошло, Доктору. Набрал номер телефона. Доктор откликнулся сразу, будто бодрствовал. Так, возможно, и было: в новогоднюю ночь многие не спят.

– ЧП? – с места в карьер спросил Доктор.

– Нападение на лабораторию. Убиты трое охранников и двое нападавших.

– Что с лабораторией?

– Цела, но взрывом повреждена стена. Товар в сохранности.

– Что значит «повреждена»?

– Осел фундамент.

– Работать в помещении можно?

– Можно.

– Что еще?

– Сбежала Вика.

– Хрен с ней!

– В полицию звонить?

– Нет. Я сам испорчу новогоднюю ночь генералу и Булыге. Пускай полковник убирает трупы. Дождитесь его. Никого за территорию и из помещения не выпускайте. Завтра к одиннадцати я подъеду. Вызовите к этому времени с каникул лаборантов и своего водителя…

Новогодний вечер прошел для Талгата на редкость хорошо и спокойно. Жена приготовила бешбармак. За три часа до боя курантов к ним пожаловали тесть с тещей, притащили сладкой стряпни и наперебой стали угощать внучку чак-чаком.

Старый год проводили, как положено, тостом, потом встретили новый – шампанским. Пятилетняя дочка Дина не капризничала. Увидев в окно салют, утянула деда к подоконнику и визжала от радости при каждом всплеске огней. Телевизионный концерт утомил ее, она безропотно позволила отцу отнести ее в кроватку и потребовала.

– Пой!

У Талгата не было ни голоса, ни слуха, но дочке нравилось, когда он тихим басом напевал ей строевые песни, оставшиеся в памяти со времени военной службы. Не успел он прикончить первый куплет, как она уснула.

Теща и жена полностью погрузились в концертное действо. Они с тестем потихоньку нагружались тем, что было на столе, пока тот не заявил, что хочет спать. Да и женщинам телевизор, наконец-то, надоел. Для стариков раздвинули диван в дочкиной комнате, они удалились почивать. Талгат под удивленным взглядом Гульжамал вызвался перемыть посуду. Улеглись, когда настенные часы показывали половину пятого.

Такой вечер не мог закончиться примитивным храпом. Они еще долго не засыпали, предаваясь законным постельным утехам.

Телефонный звонок потревожил Талгата, едва он успел задремать. Сначала никак не мог врубиться в звук, а когда сообразил, глянул на часы. Они показывали шесть утра. Взял, наконец, трубку и вышел в коридор, чтобы не разбудить жену. Голос Ботаника узнал сразу:

– Подъезжайте к одиннадцати.

– Что-нибудь случилось?

– Здесь все узнаете.

Сна, как не бывало. Он ничуть не сомневался, что случилось ЧП, и причиной происшествия стала переданная им посылочка для Вики. Мог ли он в чем-то проколоться? По всем прикидкам, нет. Значит, не стоит забивать раньше времени хмельную голову, а оставшиеся три с лишним часа полезно посвятить сну.

В лабораторию Талгат прибыл минута в минуту, и сразу же обратил внимание, что знакомых ему наружных охранников сменили другие. Снег во дворе был аккуратно заметен. Тот, кто проверял его пропуск, велел, не задерживаясь, топать в здание. В коридоре ему бросилась в глаза прислоненная к косяку дверь в Викину комнату. Схватка, видно была нешуточной, если дверь оказалась выбитой. На стульях у стены сидели с обеспокоенным видом лаборанты и всклокоченный рыжий Ник. Знакомый ему охранник показал на свободный стул и произнес:

– Садись, вызовут.

Талгат уселся рядом с рыжим Ником.

– Тут такое было! – проговорил тот сбивающимся шепотом. – Сначала бабахнуло в Викиной комнате, потом в лаборатории, даже стены затряслись.

– Кто взрывал?

– Нападавшие. Стреляли, как на войне. Я думал, нам всем конец. А Вика сбежала.

– Как сбежала?

– В окно.

– Оно с решеткой.

– Перепилила она решетку.

– Чем?

– Не знаю. Сейчас выясняют.

– Кто?

– Савелий с Доктором и Булыга. Полковник как приехал ночью, так и не уезжал.

– А генерал?

– Дома сидит, с похмелья, наверное, лечится.

Из лаборатории вышел полковник Булыга, поманил Талгата пальцами и направился к Викиной комнате. Отодвинул прислоненную дверь, щелкнул выключателем. Единственное окно было забито фанерой. На полу лежали лицом вверх два трупа.

– Узнаешь кого-нибудь, морпех?

Талгат показал на толстого Зяму:

– Этот прессовал меня. Его Зямой называли.

– А второй?

– Незнакомый. Хотя… Вроде бы он был на костылях в больнице.

– Ладно, морпех, жди своей очереди.

Первыми держать ответ по одному вызвали лаборантов. Каждого пытали не меньше получаса. Они выходили красные и вспотевшие и снова усаживались на стулья. Настал черед рыжего Ника. Его отпустили не в пример лаборантам быстро. Вид у него был испуганный, как у нашкодившего котенка. Не глядя ни на кого, он буркнул Талгату:

– Иди, – и скрылся в комнате Ботаника.

Не понравилось его поведение Талгату. Запахло подлянкой. Скрывать передачу кекса для Вики нельзя. Надо самому сказать об этом.

Талгат уже собрался открыть дверь, когда Ник снова нарисовался в коридоре, в дубленке и пыжиковой шапке, и направился на выход. Охранник преградил ему путь:

– Выпускать никого не велено.

– Я только по двору погулять.

– Не велено. Садись и жди, когда разрешат.

– Я хозяину на тебя нажалуюсь!

– Заткнись!

План поведения сложился в голове сам собой. Талгат шагнул в лабораторию и остановился у порога.

– Тебе известно, что произошло ночью? – спросил полковник.

– Только то, что Ник рассказал.

– Что он рассказал?

– Про взрывы, и что девка перепилила решетку и сбежала.

– Как думаешь, где она могла раздобыть ножовку?

– Понятия не имею.

– Ты ничего ей не передавал?

– Я вообще с ней не контачил. Один раз Ник попросил купить для нее кекс, я купил.

– Сам ей передал?

– Нет, через Ника.

В этот момент в дверь постучали. Она приоткрылась, и появившийся охранник обратился Ботанику:

– Можно вас на минуту?

– В чем дело? – сурово спросил его Доктор.

– Насчет Ника.

– Говори при всех! – приказал полковник.

– Психует пацан. Я его из здания не выпустил. Он грозит жаловаться на меня Савелию Григорьевичу.

– Неужели удрать надумал?

– Сказал, погулять хочет.

– Так-с. Любопытно. Поручи-ка кому-нибудь ошмонать его вещи.

– Но в комнате и мои вещи, – вмешался Ботаник.

– Никуда они не денутся, Савелий Григорьевич, – сказал Доктор.

Охранник удалился, и полковник снова взял бразды правления в свои руки.

– Ты часто ездил с Ником, морпех?

– Не часто, но случалось.

– Куда ездили?

– По магазинам.

– С кем встречались по дороге?

– Ни с кем.

– А в магазинах?

– Я в кабине его дожидался.

– Ты же – морпех, глаз у тебя должен быть, как алмаз. Ничего необычного не заметил?

– Так, ерунду.

– Что за ерунда?

– Перед самым новым годом мы в центральный супермаркет ездили. Ник вышел из гастронома с мужиком, толкавшим коляску с пакетами.

– Со служащим магазина?

– Вряд ли. Мужик рослый, красивый, хорошо одетый.

– Описать его можешь?

– Блондин. Крупный нос, крутой подбородок, полные губы. Особых примет не разглядел.

Снова, постучавшись, вошел охранник и передал полковнику атласный прямоугольничек.

– Обнаружен под обложкой английского словаря.

– Странная визитка, – сказал полковник. – Имя Аполлон и номер телефона.

– Ну-ка, ну-ка, – произнес Доктор, забирая у полковника визитку. – Так и есть, стриптизер из ночного клуба Исмагилова. Что и требовалось доказать.

Ботаник забарабанил пальцами по столу, но осек себя и принялся поглаживать бородку. Полковник распорядился, обращаясь к охраннику:

– Давай рыжего сюда!

Без промедления тот втолкнул растерянного педика в лабораторию и прикрыл дверь.

– Откуда это у вас? – показал ему визитку Доктор.

– Не моя, я ее в словаре нашел, – пролепетал тот и с мольбой поглядел на Ботаника. Однако милый друг ответил ему безучастным взглядом.

Полковник взял Ника за ухо и проговорил ласковым тоном:

– По частям тебя стану разрывать, урод, если правды не услышу, – и без усилия надорвал ухо.

– Больно! – вскричал тот. – Все расскажу, только отпустите!

– Ну?

– Я с ним в гастрономе познакомился. Его Аполлоном зовут. Он и дал мне визитку, – голос Ника стал плаксивым и жалобным.

– О чем ты с ним трепался?

– Ни о чем, он помогал мне продукты выбирать.

– Спрашивал о том, где обитаешь?

– Спрашивал. Говорил, что хочет встретиться со мной.

– Что ты ему ответил?

– Сказал, что не могу. Что живу у друга в военном городке, и новый год буду встречать с ним.

– Что ты сказал ему про кореянку?

– Клянусь, ничего.

– Вспоминай! Или целиком ухо оторву!

Педик вздрогнул. Снова затравленно взглянул на Ботаника. Тот с хмурым видом продолжал поглаживать бородку.

– Ну? – подхлестнул Ника полковник.

– Когда я положил в корзину кекс, Аполлон спросил, для кого он. Я объяснил, что для одинокой девушки. Он сказал, что девушкам кексы с творогом не нравятся…

– Чего замолчал?

– Он сходил и поменял кекс на изюмный. Я его Вике отдал.

Полковник повернулся к Доктору:

– Вот вам и объяснение, как попала к кореянке ножовка. Урод в кексе передал.

– Не знал я! – выкрикнул урод.

Полковник подошел к нему, взял за шиворот, вывел в коридор и вернулся.

– Я думаю, расследование закончено, господа, – и, адресуясь к Ботанику, добавил: – А вы грешили на шофера, Савелий Григорьевич! Вашего дружка мои люди заберут и слегка потреплют. Вдруг стриптизер выведал у него еще что-нибудь? Например, о рейсе с товаром?

– Ему о рейсе ничего неизвестно, – пробормотал Ботаник.

– Не надо так категорически утверждать. Мог случайно подслушать.

– Можете идти, Талгат, – сказал Доктор и, когда водитель вышел, произнес тоном, отметающим всякие возражения: – Делайте с мальчишкой, что угодно, полковник. Но рейс отменять нельзя!

– Согласен с вами, Матвей Осипович.

– И уберите быстрее трупы! – дружелюбие в голосе Доктора и не ночевало. – Потом можете принимать свои меры. Только не забудьте пятого января взять под контроль загрузку. В трех коробках товар, в остальных – электроника. А вы, Савелий Григорьевич, отпускайте людей и займитесь ремонтом помещения. Завтра с утра я подошлю вам пяток военных строителей.

Дома Талгат застал тёщу, забавлявшую внучку. Тесть, опохмелившись, давил ухо на диване. Гульжамал, оказывается, ушла на работу после того, как ей позвонила из больницы сестра-хозяйка. Такое часто случалось, жену иногда вызывали на работу даже в праздники.

Талгат достал из бельевого шкафа миниатюрную телефонную трубку, подаренную ему Георгием, прошел на кухню и нажал кнопку вызова. Георгий откликнулся тотчас.

– На связи.

Слышно его было так, словно он находился в соседней комнате.

– Рейс на Чкаловский аэродром пятого января, – доложил Талгат. – Меня назначили сопровождать груз.

– С какой стати?

– Не знаю. Думаю, подстава.

– Подстрахуем. Когда твою семью ждать?

– Как продадим квартиру.

– Пусть этим старики займутся, а ты отправляй своих. Двухкомнатная хата в ближайшем Подмосковье для вас есть.

– На какой срок?

– До конца жизни. Всё, конец связи.

Талгат очумело глядел на замолкшую трубку. Ни хрена себе подарок! Полоса что ли пошла? Сначала жигуль, теперь вот квартира. К добру ли?

Он даже не услышал, как вернулась жена. Появилась на кухне, дотронулась до его плеча. По ее лицу Талгат понял, что она чем-то обеспокоена.

– Покупатель на квартиру есть. Из наших больных. Но предлагает мало. За твою комнату в коммуналке дают 25 тысяч долларов, а за нашу двухкомнатную – всего 40 тысяч. А в Москве, я слышала по телевизору, один квадратный метр четыре тысячи стоит.

– Не надо продавать квартиру, Гуля. Твои родители пустят сюда квартирантов, вот им и добавка к пенсии. Бери деньги за мою комнату и сразу же покупай билеты.