Текст книги "Погружение во мрак"

Автор книги: Юрий Петухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Ты подлец! – закричал Иван. – И ты сам сдохнешь, когда придут негуманоиды! Сдохнешь!!!

– Вот вы ничего и не поняли, – сокрушенно проворчал старик, отрывая глаза от хрустального пола. – А я так старался.

– Люди – не стадо бабуинов! И не слизни!

– Люди значительно хуже и бабуинов и слизней. Сравнивая их с этими тварями, я облагораживаю их и возвышай). Люди – это худшее, что породила Вселенная. Это раковая опухоль Космоса – человечество, будто раковые клетки, разрастается, разбухает, все уничтожает вокруг себя, убивает. Придут врачи и немного полечат нашу Вселенную!

Давно пора. Им со стороны виднее. Для них тридцать-сорок миллиардов амеб не проблема. Ну что такое – вырезать спасительным скальпелем несколько десятков миллиардов раковых клеток?!

– Когда я был в Системе, – немного успокаиваясь, произнес Иван, – никто не говорил об излечении нашей больной Вселенной. Они собирались прийти и очистить место для себя. Что ты все врешь, гнусный старикашка!

Иван лежал лицом вверх, весь опутанный шлангами и проводами. Плаха-распятие уже начинала слегка нагреваться. Головоногий суетился у приборов. Он не разговаривал с Иваном. Да и о чем можно говорить с куклой! В Системе головоногий был совсем другим. Иван не видел, как в хрустальном полу двумя кровавыми огоньками высверкнули глаза гиргейской клыкастой рыбины. Но он ощутил ее присутствие. Наблюдатели! Чтоб их дьявол побрал! Наблюдатели из иного мира, из иной Вселенной! Довзрывники или Бог их знает кто! Почему они повсюду? Почему они не вмешиваются? Или они тоже считают, что «людишки» не достойны жизни, что надо очищать от них Мироздание?!

Нет, у бесстрастных наблюдателей не бывает таких глаз.

Плаха наминала медленно вращаться вокруг своей вертикальной оси. Движение было еле заметным. Но для Иваиа оно стало знаком – это начало конца. Он попробовал еще раз вырваться. Мышцы свело от титанического напряжения, захрустели кости, из-под ногтей потекла кровь, лопнула кожа на плече и на запястье, он чуть не свернул себе шею, но не смог ослабить пут.

– Все форточки закрыты, комаришка, – еле слышно произнес старик. – Тебе не улететь как в прошлый раз.

Ивана словно током прожгло.

– Кто ты?! – зжрал он.

Старик сидел, тихо-тихо смеялся. Глаза его были закрыты.

– Ты Верховник! – кричал Иван. – Я узнал тебя! Таких совпадений быть не может! Ты уже здесь?! – Ивану казалось, что разум его помутился, что он снова в Системе, что Верховник, этот огромный, исполинский старец, выкованный из железа и рассыпающийся как глина, поднимется сейчас со своего блистательного и непостижимого трона, возьмет в лапы здоровенный двуручный меч… И он полетит, полетит сквозь уровни, ярусы, времена и пространства, а и след ему будет грохотать старческий надменный смех, Опоздал! Он так ничего и не успел сделать. Они пришли!!!

– Вы ошибаетесь, молодой человек, – вяло ответил старик, – я не верховник. И тот, кого вы так называете, тоже никакой не верховник. Но он был здесь, он был во мне своей частицей. Вы же знаете от него, что он может одновременно присутствовать в разных местах, разделенных миллионами парсеков. Это просто один из них. Не надо быть слишком умным, чтобы понять – насколько они совершеннее людишек. Они по праву придут сюда и по праву займут место, которое занимали недостойные.

– Ложь! – не сдавался Иван. – У них нет хода в нашу Вселенную! Он не мог быть здесь!

– Вот и заблуждаетесь. Ход давно есть. Они просто не спешат. А ему помогали наши общие друзья. Какой же вы недогадливый, а еще говорят, что перед смертью у людишек проясняются мозги. Врут все!

Перед Иваном словно из воздуха выявилась клыкастая гадина. Обожгла взглядом. И пропала. Так вот кто их «общие друзья»! Наблюдатели? Нет! Иван понял, что близок к разгадке. Но времени у него оставалось совсем немного.

Распятие вращалось все быстрее. Он чувствовал как нарастает новый слой кожи, как твердеют ногти, превращаясь в большие и острые когти. Это пока внешние изменения.

"Скоро пойдут внутренние. Значит, они уже сняли с него всю нужную им информацию. Значит, они решили не отключать его сознания на время перехода-трансформации.

Они решили немного помучить его перед небытием. Пусть!

Иван не страшился мук. Ему надо было понять все до конца. Теперь он держал в руках ниточку – надо потянуть, и клубок распутается. Какая трагедия! Выборная, земная власть, и те, что стоят за ее спиной, предали землян, предали Землю. Они все знали! Заранее! И вместо того, чтобы организовать отпор Вторжению, мобилизовать все силы Федерации, России, дружественных миров Вселенной, Сообщества, в конце концов, они прикинули на своих весах, кто сильнее – и встали на сторону сильного. На сторону негуманоидов, готовящих уничтожение цивилизации! Они купили себе жизнь и власть над жалкими остатками землян, если вообще таковые останутся! Они продали всех с потрохами, продали заранее, до первого выстрела, до того, как подошва первого иновселенского оккупанта коснется темных территорий. Это было страшно! Иван до боли стискивал зубы: старикашка прав, он на самом деле витал в облаках, он идеалист, до безумия наивный человек. А ведь он первое время обивал пороги, бегал, стучался в кабинеты – он думал его сразу поймут, ударят в колокола, сделают хоть что-то. Но его гасили повсюду, тормозили повсеместно.

Это было не просто так. Значит, кто-то дал установку заранее?! Да! Но тогда выходит, что они все знали еще раньше, чем он вернулся из Системы? Не может быть! Проклятые бабуины! Выродки!! Сволочь!!! Если бы он догадался, кто правит миром, он делал бы все иначе, он разбудил бы человечество от дремотной спячки… Поздно! Кабы знать, где упасть! В оставшиеся минуты бытия, жуткого и мучительного, можно лишь стонать, выть, плакать, распинать себя на своей плахе. Все силы Зла против людей! Все сила Зла против него!

– Будьте вы прокляты во веки веков! – вырвался хрип из его горла.

– Будем, будем, – с нескрываемым злорадством проблеял старик. – Прощайте, молодой, человек! Спокойной вам смерти!

Краем глаза Иван увидал, как ушло вниз, в хрустальный пол кресло вместе со стариком. Точно также уходили кресла и в прошлый раз – они провалились в черноту и прозрачность гидропола будто по мановению ока. Старик ушел, ему надоело это представление. Наплевать! Все мельтешило перед Иваном. Он уже почти не отличал яви от наваждений. Он был в зале и одновременно во вселенской черной пропасти. Мерцающие холодные звезды кружились адским водоворотом. И выплывали призраки, тени. Он ничуть не удивился, когда из тьмы, будто выхваченный лучом прожектора, высветился старенький звездолет, кораблик прошлых веков… такой знакомый, родной. И снова две фигуры, мужская и женская, висели на железных поручнях смотровой площадки, снова на круглых шлемах играли отблески пламени. Он не видел убийц отца и матери, будто их и не было вовсе. Он видел лишь их, обреченных, умирающих по злой воле чужих существ. Сколько раз он пытался заглянуть под забрала шлемов, за прозрачные щитки. И никогда ему не удавалось сделать этого. Он сотни раз уже почти видел их черты, вглядывался в родные лица… но уни ускользали. Вот и теперь, он не видел их. Лишь кровавые отблески пламени. Лишь мука и невозможность помочь!

Это было самым страшным. Скоро он придет к ним, в царство мертвых, в царство теней, и они больше не будут его мучить, не будут являться ему ни днем, ни ночью, ни в тйжкие предрассветные часы. «Я верю – он выживет!» Женский, высокий голос иглой вонзился в мозг, пробуравил его, пробудил. Это кричала она – его умершая, зверски убитая негуманоидами мать. Он слышал ее. И не было слов о проклятьи. БЫЛИ совсем другие слова. Но ее слова: «Я верю – он выживет! Я верю – он выживет!! Я верю!!!»

Водоворот превратился в бешеный смерч. Мерцающие звезды вспыхнули, вытесняя тьму и мрак. Иван поднимался из бездны, из черной вселенской пропасти. Он будто выплывал наверх из свинцового, мутного океана проклятой планеты Гиргеи. Он пробуждался, возвращался в страшный зал со старинными фресками.

Когда он очнулся, первым, что он увидел, было знакомое круглое лицо с широко раскрытыми глазами и перебитым носом. Ивану вспомнился смертный сип, вырвавшийся и" сдавленного его руками горла, хруст позвонков… как давно это было, целая вечность прошла. Значит, круглолицый выжил? Вот это встреча!

x x x

Беглый каторжник Иннокентий Булыгин, опутанный мерзкими студенистыми нитями, висел над землей в полуосвещенной пещере, уныло глядел на беснующихся оборотней и нервно напевал про себя старую аранайскую песенку:

«Сегодня в ночь, сегодня в ночь уйдем мы в мир иной. Но мы не прочь, совсем не прочь вас прихватить с собой…» Песенка была навязчива и мрачна, полетать настроению ветерана.

Оборотней было много. И все они были какие-то разные. Кеше это казалось очень подозрительным. Люди похожи на людей. Аранайцы, или араны, на аранайцев. Умаги на умагов. А на кого похожи оборотни? Каждый сам на себя? Кеша чуял здесь какой-то подвох. Если бы не абсолютно естественный вид всех этих тварей, он принял бы их безумный хоровод за беснования ряженых, за идиотический мрачный маскарад, на котором нелепыми костюмами и масками – сама плоть. Оборотни были страшны своей схожестью с человеком и страшны отличием от него. Сорок наиболее уродливых гадин, сплетя верхние конечности и закинув назад омерзительнейшие головы с тупыми рыбьими глазами, плясали жуткую дикарскую пляску вокруг жертвы, завывали, хрипели, цокали, роняли на грунт студенистую слюну, вскидывали нижние лапы. Они напоминали банду безумцев и слепцов, одуревших от наркотического пойла и наркотического ритма. Не каждый смог бы долго, безотрывно смотреть на кошмарное действо, на полупрозрачных и вместе с тем покрытых панцирными чешуйками обитателей глубоководий Гиргеи. Еще сотни две или три тварей сидели под сводами пещеры, их рыбьи глаза будто не замечали жертвы, висящей на грубом каменном крюке между верхом и низом, междуполом и потолком, этого первобытного жилища.

Кеша слышал о странностях оборотней, об их непредсказуемости, нелогичности их поведения, о тупом безразличии и внезапно пробуждающейся лютой злобности, он слышал и о том, что оборотни прекрасно себя чувствуют в воде, под многотонным прессом свинцовой жижи Гиргеи и на поверхности, где любую глубоководную тварь разорвало бы вдрызг собственным внутренним давлением. Кеше было плевать на эти особенности. Живучие, суки! – вот и весь разговор. Кеша не любил дискуссий, он принимал все таким, каким оно было. Он готов был принять и этих гадин, и пещеру, и свое висение в липкой паутине нитей, и даже свою смерть – только бы поскорей, хватит уже изгиляться! хорош! устроили тут, понимаешь, танцы народов мира! Он видывал и не такое, не удивишь и не испугаешь!

Лишь один раз он невольно вздрогнул, когда беснующие на миг, после особо гулкого удара своего семиугольного гонга вдруг разом остановились, замерли, присели, взвыли… и глаза у каждого прояснились, будто какие-то прозрачные пленки спали с них. Его обожгло пронизывающими и совсем не безумными взглядами. Но тут же все стало по-прежнему, ритуальная пляска продолжилась, гулко заухал гонг, глазища снова стали по-рыбьему бессмысленны и тупы. У Кеши болели руки, ныла спина. Он с затаенной надеждой думал о живоходе, об Иване, который должен вот-вот прийти на выручку, о карлике Цае и Гуге Хлодрике. Он верил в сказки, но он временами грезил, отключаясь от кошмарного бытия.

Грезы ушли вместе с затихшим гонгом. Тишина протрезвила его. Помощи и чуда не будет. Он на адской глубине, в чреве распроклятой и подлой планеты Гиргея, безоружный, спутанный нитями, в лапах у псевдоразумных дикарей. Он проиграл свой последний земной бой!

– Ну чего, суки, притихли? – просипел он себе под нос.

И оглядел замерших, присевших на корточки оборотней.

Он смотрел на них.

А они глядели в землю, в корявый грунт пещеры. Они явно чего-то ждали. И дождались. Из мрака, в котором все терялось и глохло, послышались вдруг мерное сопение шаги, завывания – и выплыли корявые, убогие и громоздкие белые носилки, выточенные то ли из камня, толи из окаменевшего дерева. Несли их двенадцать оборотней самого устрашающего вида, несли очень осторожно, с почтением – даже коленки у оборотней были полусогнуты, головы полуопущены.

– Мать ты моя! – не вытерпел Кеша. – Эта еще откуда?!

Посреди носилок в ворохе белых подушек сидела большая, даже огромная женщина. Вполне земная. Если бы Кеша мог, он протер бы глаза. Но руки были опутаны нитями, и он просто проморгался, зажмурился, снова вгляделся.

Носилки опустили метрах в семи от него, опустили прямо на спины двух или трех десятков коленопреклоненных оборотней – и оттого голова этой «земной женщины» теперь маячила на уровне Кешиного лица. В тусклом мерцании светящихся полипов-рыбоглотов, распятых на стенах и сводах пещеры, в угарном дрожании четырех вонючих, смердящих факелов он, наконец, рассмотрел женщину внимательнее. Жрица или владычица оборотней выглядела странно, теперь она не казалась земною: полупрозрачное, чешуйчато-волосатое тело восьмилапого, хвостатого и плавникастого оборотня увенчивала седая голова старухи-ведьмы. Большой горбатый нос, глубоко посаженные, острые как нож серые глаза, взметнувшиеся седыми кустиками брови, острый, выдающийся вперед подбородок, почти полное отсутствие губ – на их месте лишь окруженная сбегающимися морщинами щель. И невероятно густые, длинные, прикрывающие верхнюю часть тела волосы – грива седых, ослепительно белых волос с пепельными подпалинами и синевой на концах. Кеша даже вспотел. Ему не хватало для полного счастья этой страшной ведьмищи!

– Он слишком высоко висит! – неожиданно отчетливо и звонко произнесла ведьма, мешая староанглийский с межгалактическим. – Вы хотите, чтобы я сломала себе шею? Мерзавцы!

Мига не прошло, как к Кеше подскочили с двух сторон сразу шестеро оборотней, повозились немного, один по нитям быстро вскарабкался к крюку… и Кешу опустило. Теперь он мог бы при старании, коснуться ногой грунта, надо было только чуть вытянуться. От такого положения у него сразу заболело все тело – нет, неуежели висеть, то лучше повыше, а тут одна иллюзия, что стоишь, это не висение, а пытка!

– Так хорошо! – заключила ведьма-владычица.

И уставилась на пленника сверху вниз, внимательно разглядывая его. Кеша столь же внимательно разглядывал это чудище со старушечьей головой, его трудно было смутить. Смотрины могли бы продолжаться долго. Но случай решил иначе. Носилки качнулись, чуть не опрокинулись – не выдержал кто-то из оборотней, придавленных своей владычицей. И тут же в виновного, а может быть, и в невинного, но подвернувшегося под руку вонзился тяжелый трезубец с черным шлейфом по алому древку. Рука у ведьмы была тяжелая.

– Зачем же так?! – удивленно выдохнул Кеша.

Но он волновался напрасно, наказанный оборотень не издал ни звука – то ли ему не было больно, то ли он был очень терпеливым.

Ведьма открыла рот и обратилась к висящему:

– Ты не бойся. Тебя пока не тронут.

– И на том спасибо, – ответил Кеша.

– Не надо нас благодарить, – ведьма нахмурила брови, она, похоже, не понимала юмора. – Ты в полной моей власти. Проникнись этим и веди себя пристойно. Ты можешь выжить.

Кеша покорно склонил голову. Он все понял, он очень хотел выжить и был готов на все. Оборотни завороженными полубезумными глазами смотрели на свою владычицу. Но стоило им только моргнуть, и они бы разорвали чужака в клочья. Кеша все понимал.

– Что люди говорят о нас? – неожиданно спросила ведьма.

Кеша растерялся.

– Да так, – пробубнил он, – ничего особенного. Недавно пришел один от вас, больной, его наказали. А про вас ничего такого.

– Больной? – повторила ведьма в раздумий. – Вот всегда так. Из трех дюжин только от одного польза. Бывает и реже. Вы тоже вырождаетесь.

– Да чего там про нас говорить, – согласился Кеша, – народец хреновый пошел, мелкий, глупый и слабый. Много всяких гадов стало рождаться, я б таких в колыбели душил. Вырождаемся!

Ведьма заулыбалась, встряхнула седыми патлами, оглядела свое притихшее племя. Ей явно понравился ответ.

– Еще двадцать лет, пусть сорок – и вообще одни дебилы останутся, глядеть тошно! – усердствовал Кеша. – Это еще сюда лучших присылают, а на матушке Земле одни выродки остались, и не разберешь – то ли человек, то ли сволочь какая-то!

– На Земле давно не было войн, – вставила ведьма с многозначительным видом.

– Точно! А то совсем бы повырождались, ублюдки! – поддакнул Кеша.

Ведьма замотала головой.

– Если бы войны, – сказала она назидательно, – были бы очаги облучения, были бы мутации. Мутация – она движет всем живым, она не дает гнить и вырождаться она создает новые, более приспособленные типы. Миллионы слабых издыхают, а сильные, единицы, десятки остаются жить и становятся еще более сильными. – Ведьма злорадно ухмыльнулась, снова затрясла седыми власами, уставилась пронзительйо на ветерана и каторжника. – Скоро у вас останутся одни сильные!

Кеша дернулся в нитях. Но все же попросил уточнить:

– Почему это?

– Будет большая, очень большая война!

Бред! Они все с ума посходили, и Гуг, и Иван тоже несли околесицу о какой-то предстоящей войне, о вторжении. Ну ладно, тех еще понять можно, ну а эта гадина, которая торчит в своей дырявой планетенке, в самом ее гиблом нутре, она откуда знать может?!

– Война это плохо, – философически заметил Кеша. – Я много воевал. Но не стал сильнее. И богаче не стал. Кто по штабам сидел, те здорово обогатились, это да. А нам хрен под нос!

– Это будет другая война. Никто не станет богаче. Из ваших. Но ты не бойся. Если ты окажешься тем, кто нам нужен, мы оставим тебя здесь. Волны войны не докатятся до наших подземелий!

Кеша поморщился.

– Это как сказать. За ридориум могут спалить всю Гиргею!

– Тем, кто придет к вам, не нужен ридориум. У них другие ценности, – объяснила седая ведьма. И неожиданно добавила: – Ты должен называть меня королевой, понял?! Меня зовут королева Фриада, властительница троггов!

– Властительница вот этих оборотней?

– Да! И этих и других. Если ты подойдешь нам, я разрешу тебе называть меня моя королева! Это большая честь!

– Я тронут, королева, – поспешно заверил ведьму Кеша. Он знал одну простую вещь, женщины любых рас любят галантность и деликатность, и в его положении лучше не забывать об этом. Но все же не удержался: – А в чем заключается мое предназначение? Чем это я могу подойти или не подойти… королева?!

Старуха-ведьма наморщилась, отвернулась.

– Об этом мы поговорим позже. Ты еще не знаешь, кто мы такие и зачем мы здесь. Не спеши. В наших подземельях время течет медленно. Мы были здесь, когда еще не было вас. И не было тех, кто продырявил, испоганил нашу прекрасную планету.

– Так вам что ж это, сто миллиардов лет? – спросил Кеша. И тут же добавил: – Моя королева!

Ведьма снова пронзила его взглядом.

– Ты опять спешишь, ведь я тебе еще не даровала права называть меня моя королева. Может быть, тебе придется вернуться в ваши обиталища.

– Нет! Не надо! – замотал головой беглый каторжник. – Я не хочу возвращаться, там одно вырождение и одни выродки!

Ведьма наморщилась.

– Люди не любят троггов, боятся их. Но ты странный человек. Я понимаю тебя. Я все могу понять, ведь во мне есть и людская кровь. Но они, – Фриада обвела своим трехзубым жезлом послушную притихшую паству, – они никогда не поймут тебя. Хотя во многих из них тоже есть человеческая кровь. Погляди, ну разве скажешь, что это не одна раса, что это гибриды?!

– Никогда! – истово заверил Кеша. Хотя он видел с самого начала: это. такой пестрый и разношерстный сброд, что другого такого не отыщешь во всей Вселенной. Вон сидит оборотень с клювом как у пеликана и свинячьими тусклыми глазками. А рядом огромная безгубая жаба с двумя запавшими дырами надо ртом. А в полуметре от жабы высохший прозрачный скелет с длиннющими плавниками…

И все же в них много общего. Кеша только позже понял – фактура одна, они состряпаны из одного теста, из рыбьей студенистой жижи, из медузьей плоти – ее не скроешь ни под какими панцирями и чешуйками, а склеены рыбьим клеем. Трогги! Он впервые слышал это слово.

Королева Фриада смотрела на него снисходительно, как на малое дитя или на комнатную собачонку. Слава Богу, не били и не пытали. Кеша бывал в плену и знал, как это делается.

– Ни одна из рас, даже самых древних и самых могущественных не может выжить сама в себе. Она изживает себя.

Есть какой-то высший закон, который не дает выжить замкнувшемуся в себе. Ты меня слышишь, землянин? Трогги были первыми на Гиргее. До них здесь не жил никто. Они родились сразу – без эволюции, без среды, без естественного отбора, родились из спор, посеянных кем-то неведомым. Ты представляешь себе разумных существ, явившихся в пустой мир с пустыми руками?! Это было жестокое испытание. Но трогги выжили. Лишь в двести шестьдесят третьем поколении они узнали о дарованной им способности менять форму свою. И это было не случайно! Ибо еще через поколение на Гиргею пришли земоготы. Это была наша великая трагедия! Сотни миллионов поверхностных троггов, обитавших в пещерах огромных гиргейских гор, были убиты. Их вытравили ядовитыми газами. Ни один из них не ушел от чудовищной кары.

– Кто эти земоготы? – спросил Кеша. Он слышал, что задолго до землян кто-то командовал на Гиргее и даже добывал рядориум, но не очень-то доверял всяким байкам.

– Сейчас увидишь!

Королева Фриада подняла свой жезл, направила его на одну из стен пещеры. Из жезла выбился тоненький оранжевый лучик. И стена исчезла. Сразу стало светлее, даже глаза у Кеши заболели – он впервые увидал такую огромную и идеально гладкую стену из хрустального льда. Все это было несовместимо с дикарскими плясками и вонючими факелами, грубыми первобытными носилками и напыщенной ведьмой-королевой. Но это было. Стена просветлялась на глазах, будто включался на прозрачность слой за слоем, как в капсуле последнего поколения. И когда она вся стала прозрачной, Кеша невольно вскрикнул. Прямо перед ним, нависая огромной тушей, застыл в хрустальной пустоте шестиметровый скорпион с тремя хвостами-гарпунами, двенадцатью шестисуставчатыми лапами… и огромной круглой головой с черными выпуклыми глазищами. Он медленно ворочал этими антрацитовыми полушариями, будто выискивал жертву. От такого взгляда мороз пробирал по коже. Был скорпион покрыт гребнистым хитиновым панцырем бледно-зеленого цвета. Мягкое на вид желтоватое брюхо ритмично сокращалось – скорпион дышал. Пошевеливались длинные мохнатые, бревнообразные и вместе с тем расходящиеся веером усы. Земогот! Глядя на эту хищную и отвратительнейшую тварь, Кеша думал, что ведьма не врет, такие могли уничтожить и миллионы троггов и еще побольше. Он не боялся за себя, знал – хрустальный лед это силовые поля, земогот скручен ими надежней, чем он этими хлипкими студенистыми водорослями, не вырвется. А может, это вообще подвижное чучело или голограмма, снятая с гадины давным-давно.

– Они пришли на Гиргею два с половиной миллиарда лет назад. Их никто не знал. Первые трогги отчаянно бились с ними, пытались противостоять захватчикам. А те истребляли их походя, не считая даже за серьезного противника, вообще ни за что не считая. Земоготы не ели троггов, не перерабатывали их – сами трогги им не были нужны. Им была нужна наша Гиргея! Ее недра! Не только ридориум. Тут было много того, чего не было на других планетах Вселенной. Они вывозили все подряд – каждый день в космос уходили десятки и сотни грузовых звездолетов. За два тысячелетия они полностью уничтожили огромные гиргейские горы, а ведь ими была покрыта вся планета, скалы вздымались на сотни ваших земных миль над двумя океанами Гиргеи. Они зарывались в породу, ввинчивались в нашу планету на своих землеройных гигантах. Это было страшно? Смотри!

Чудовищный скорпион исчез, словно его и не было. И открылось Кеше иное: исполинская винтообразная машина, сотрясающаяся от гула, от собственной титанической мощи, прожигает слои базальта и гиргенита, только трещины разбегаются по сторонам. А за машиной – клокочущая струя черной, свинцовой жижи. И сверкающие брикеты – ридориум. Это было фантастическое зрелище! Кеша сам добывал своим гидрокайлом на подводных рудниках Гиргеи ридориум. Но это были крупицы, жалкие крохи. У землян никогда не было такой феноменальной технологии.

Дьявольские машины, они разлагали породу на черт-те что, превращали ее в жижу, но выдавали наверх брикеты, целые брикеты самого драгоценного вещества во Вселенной!

Имея такую машину, можно иметь все! Это непостижимо! Один день, один час работы на ней – и обеспеченная жизнь и самому, и всем потомкам до скончания света! Что там обеспеченная, – роскошная, блистательная жизнь!

– Ну хватит! – проворчала патлатая ведьма. – Машина исчезла. Хрустальный лед перестал искриться, полупогас. – Это не каждый выдержит. Гляжу, и у тебя слюнки побежали. Они брали чужое. Не завидуй им! Смотри на нас, внимательно смотри. Неужели ты ничего не замечаешь?!

Кеша вгляделся в оборотней. Что он должен был заметить? Они и сами-то чутьпопригляднее скорпионов-земоготов. Есть даже сходство какое-то: лапы с крючьями когтей, хвосты почти такие же, но хлипкие… хе-хе, хлипкие в сравнении с хвостами скорпионов, а для человека такой «хлипкий» хвостик – неминуемая смерть. Нет, Кеша ни черта не понимал.

Старуха смеялась, она была довольна. Видно, не так часто ей представлялась возможность открывать кому-то глаза, учить и вразумлять. А она, судя по всему, любила это ремесло.

– Смотри, несчастный, – провозгласила она, – что ты видишь теперь?!

Лед прояснился, заискрился – теперь в нем висел трехметровый почти прозрачный червь с рыбьими плавниками и безобидной округлой мордочкой. Просвечивающийся хребет был тонок и нежен.

– Я не видел таких, что я могу сказать, – признался Кеша.

– Это трогг. Да-да, это обычный – нетрансформированный трогг до нашествия земоготов. Мы были такими. Но мы стали другими. Двести шестьдесят три поколения – это почти миллиард лет! Уже тогда трогги вырождались. Это вырождение могло бы длиться еще миллиарды лет, до полного исчезновения нашей расы. Но судьба послала нам земоготов. Они убивали нас. А мы через них выживали и становились сильнее, живучее, приспособленней. Мы похищали земоготов и использовали их по-своему. Мы вливали их свежую воинственную и здоровую кровь в кровь нашей дряхлеющей расы. Это было непросто. Совсем разная генетика, ни при каких обстоятельствах не могло бы произойти смешения в природе, естественным образом. Но мы разобрали генетический код их наследственности. Полторы тысячи лет шел поиск. И мы стали их использовать в своих целях. На стороне земоготов была сила, абсолютное превосходство во всем. Они нас боялись меньше, чем водорослей-трупоедов. Но мы их достали. Это была кропотливейшая работа. Вначале похищения не удавались, у них были отлаженные системы охраны и слежения. Но мы приспосабливались к этим системам, мы проникали через них и принимали их формы, вид их детенышей. Мы уносили, увозили, уволакивали их. И появлялись новые трогги. Это было чудовищно! Первых гибридов боялись даже старейшины, они внушали ужас троггам. Но генетики знали, что делали – в телах скорпионов жили души троггов. И вот позже… Нет, лучше погляди-ка!

Кеша уставился в прозрачность хрустального льда. Картина появилась сразу. Это была бойня, жестокая и безжалостная бойня. В огромных шарообразных помещениях одни жуткие скорпионы уничтожали других, беспощадно, зверски, используя непонятное дисковидное оружие и без него своими кошмарными лапами. Смотреть на это побоище было и интересно, и тошно.

– Ну хватит! Ты уже все понял! – процедила старуха. – Мы не только обновляли кровь своей расы. Но мы выращивали и земоготов с сознанием троггов. Выращивали и по одному, по два запускали в их обиталища. Ни одна система сложения не могла отличить подлинного земогота от нашего. Они пропускали наших. И тогда начиналось. Вершилось возмездие. К тому времени уже вся Гиргея была изъедена ходами земоготов. Они превратили нашу планету в огромный плод, источенный червями. Они стали невероятно сильны и могущественны. И не было им равных во Вселенной. Это недра планеты Гиргея дали им силу и власть! И они раскусили нас. Но было поздно. К тому времени мы научились, – королева Фриада злорадно улыбнулась, впервые обнажая огромные, явно нечеловеческие зубы, – мы научились создавать не только зародышей земоготов с душами троггов, но и споры. Ты понимаешь, что это означало для захватчиков?!

Кеша туго соображал, он не успевал переваривать информацию, уж слишком все это отличалось от того, что ему довелось слышать о псевдоразумных гиргейских оборотнях. И потому он честно признался:

– Не-е, не понимаю!

– Тогда слушай! Мы сеяли эти споры везде, где могли быть земоготы. Споры проникали в их корабли – и уходили к их мирам. Споры попадали в их обиталище, в их станции, в контейнеры с грузом. Это было начало Большого Конца для земоготов. Рано или поздно из спор рождались сильные, воинственные, бесстрашные земоготы-убийцы. Они истребляли настоящих земоготов повсюду, не было им границ. Священная, великая месть троггов добралась до каждого из виноватых и невиновных. Раса земоготов перестала существовать. Их нет нигде! Мы истребили их во всей Вселенной.

– Но ведь те, что вылупливались из спор… – начал было Кеша.

– Они или погибали вдали от родины или возвращались. Последних было совсем мало. Вне Гиргеи они не давали потомства. Это были смертники. Но они шли на смерть за святое для нас дело. Мы их породили в образе врагов своих, чтобы отомстить врагам своим. В этом была наша сила и наше право! А заодно мы обновили кровь расы. Свежей струи нам хватило еще на миллиард с лишним лет. И все же замкнутые в пещерах изживали себя… Мы были на грани вырождения, когда явились вы – земляне. Мы не могли ненавидеть вас так, как ненавидели земоготов. Но вы пришли на нашу планету, понимаешь! Вы пришли вовремя. На этот раз мы продвигаемся быстрее, значительно быстрее – нам не понадобятся тысячелетия, чтобы влить в себя вашу кровь и обновить себя. Посмотри на меня!

Кеша еще раз внимательно вгляделся в королеву. Он начинал кое-что понимать. В это было трудно поверить, но… голова у ведьмы была человечьей.

– Да-да, я гибрид трогга с человеком. Я прожила троггом восемьсот шестдесят три года по-вашему. И я одной из первых позволила принести себя в жертву нашим генетикам. Последующие были более удачными. Но ты не увидишь их здесь.

Кеша растерялся. Ему стало не по себе. Он уже понимал, что уготовано землянам на Гиргее… да и не только на Гиргее. Но он не мог поверить в это.