Текст книги "Погружение во мрак"

Автор книги: Юрий Петухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Влипли? – вопросил он с какой-то необоснованной радостью и предвкушением серьезной драки.

– Влипли, – понуро ответил Иван. – Что делать-то будем. Ни вперед, ни назад. Сухой воды осталось на пять суток, а автоматика работает без проверок столетиями, иногда и дольше.

– Не мы первые, не мы последние. – сказал Кеша, поднимая с земли высохший, почти окостеневший плавник.

Иван огляделся – ил с крошевом были усеяны чьими-то давними останками, чего только небыло тут: и полуистлевшие непонятные скелетики, то ли рыбьи, то ли принадлежавшие ящерицам средних размеров, кости, раздробленные, переломанные, наверное, пулями, хрящи, ребра… метрах в двенадцати узкий лучик шнура-поисковика высветил человеческий череп с характерной черной отметицой во лбу – беглый каторжник, и каким дьяволом его сюда занесло, за тысячу верст от ближайшей зоны?! Положение было несладким. Иван даже невольно погрешил на карлика Цая – а не специально ли послал он их на смерть, не захотел ли избавиться от свидетелей своих преступлений? Каких преступлений, собственно говоря? Они все, по определенным меркам, преступники, они все преступили какуюто черту, потому что не преступить ее было бы еще большим преступлением. Вот и сейчас, перед ними черта!

– Так и будем лежать? – спросил он у Кеши.

Тот сунулся вперед, вытянул руку – пуля ударила ему в металлическую кисть, высекла искру, отскочила. Он сразу отдернул протез.

– Метко бьют, собаки! – сказал он, осматривая руку. На среднем пальце осталась чуть приметная тускленькая вмятина. – Щас бы парочку гранат. Может, поищем, поскребем по сусекам, а?!

Иван понял, на что намекает Кеша. Это было наивно. Но это был выход. Он сунул руку в мешок – в левом, потайном отсеке Гугова супермешка-скраденя было еще не меньше полуторы дюжины биозародышей, тепленьких и чуть влажных. Сейчас можно загубить их всех – и ничего абсолютно не добиться! Но с другой стороны, ежели они их сохранят-сберегут, а сами тут костьми полягут в назидание будущим пришлецам, это лучше, что ли?!

Иван вытащил черный шарик. Сдавил его, швырнул вперед. Шарик полежал, пошипел, потом выпустил из себя облачко белого пара и сморщился, ссохся.

Сдох, – вынес заключение Кеша. – Давай еще!

– Погоди! Надо приготовиться, если из зародыша вылупится что-то путное, раздумывать будет некогда.

– Я готов, – ответил без размышлений Кеша. – Хоть бы вылупился бронеход! И два спаренных плазмомета! И еще…

– Кончай болтать! – Ивану вдруг пришла в голову простая, но хорошая мысль. – А может, выпустим поисковика, пускай ищет щель?!

Кеша поглядел на Ивана почти со злостью.

– Ну нет, – сказал он, – я больше по щелям лазить не согласный. Надо на прорыв!

– Черт с тобой!

Иван сунул руку в меток. Зародыш растекся в кулаке слизью, но тут же улетел во тьму – Иван бросил его со всей силы, прижался к земле. И не напрасно – вдалеке ухнуло, загрохотало, повалили клубы зловонного дыма, что-то засвистело пронзительно и лихо.

– Вперед! – завопил как резанный Кеша. И рванул во тьму.

Иван бросился за ним. Он слышал треск очередей, шум разрывов. Но ни одна пуля не попадала в него-значит, есть заслон, значит, этот зародыш сработал, из него вылупилось нечто большое, прикрывающее. Вперед! Они пронеслись сотню метров живыми торпедами. И снова вжались в землю. Луч прожектора шарил по гиргениту, по илу, по крошеву, по человеческим и нечеловеческим останкам, костям, черепам, ребрам. Этот луч выискивал их. Откуда он взялся!

Кеша лупил вперед из обоих парализаторов. Но, видно, ничего живого впереди не было, а для металла, пластика и камня лучи парализатора не страшнее солнечного зайчика.

– Вот суки! – хрипел он и норовил подняться, прыгнуть вперед.

– Не спеши, – шипел ему Иван. – Не дергайся!

Луч нащупал их. И в тот же миг нечто серое, прежде невидимое стало надвигаться, не оставляя ни прохода, ни лазейки. За этим серым и неопределенным по-прежнему визжали пули, гремели разрывы.

– Сами напросились! – лихо и обреченно выдохнул Кеша.

Будто в подтверждение его слов из серой массы, открывая светящиеся внутренности, высунулся плоский, шевелящийся «язык», подполз к ним, загреб обоих, затащил внутрь… Все это произошло не столь уж молниеносно, было время, чтобы сделать хоть что-то, отскочить, уползти, извернуться, но обоих будто парализовало.

Внутри было светло и удобно. Кабина! Как они не поняли сразу – это же кабина! Вот три креслица, будто три живых полипа выросли из живого пола. Вот пульт – непонятный, полужидкий, медузообразный, но все же пульт!

– Это зародыш!!! – закричал опомнившийся Кеша.

– Похоже, нам повезло, – не веря своим глазам, заключил Иван. – Сейчас поглядим. – И, положив обе руки на пульт, точнее, погрузив их в желеобразную подставку, сказал: – Полный обзор!

Ничего не изменилось.

– Надо сесть в кресло, – посоветовал Кеша, озирающийся в поисках оружия.

Иван послушно сел на полип, и тот содрогнулся под ним, потек живым стволом по хребту, выгнулся мягким изголовьем, обтекая невидимый гипношлем.

– Полный обзор! – повторил Иван резче.

И опять ничего не изменилось.

– Сломанный попался зародыш, – заключил Кеша с досадой. – Теперь из него и не вылезешь!

Иван сорвал шлем, сунул в мешок. Изголовье шевелящимся живым языком облепило затылок.

– Полный обзор!

И тут они все увидели. Будто рухнула передняя стенапанель. Будто высветилось все вперед на километр. Не менее тысячи стволов вели огонь по ним – ураганный огонь, это была просто стена смертоносного железа, огненный ад.

Допотопная автоматика!

– Вперед! – скомандовал Иван.

Они не видели себя со стороны. Они могли только представить, как «серая масса» поползла вперед. У нее не было ни колес, ни суставчатых механических лап, ни гусениц. Она не вздымалась над поверхностью подобно антиграву – она ползла, перемещалась, но делала это очень быстро. Палящие стволы, изрыгающие смерть, приближались.

Иван напрягся. Сейчас самым важным было понять принцип действия и систему вызова команд. Это штука непроста, ох, как непроста! Он знал все новинки биотехники XXV-го столетия, он видел и кое-что из ХХХ-го, там, на планете Навей. Но подобного он не видал.

Надо было сосредоточиться. Слишком мало времени. И никаких рычагов, кнопок, никаких «гашеток» и спусковых крюков, никакой видимости боевого вооружения. Но оно должно быть!

– Какие средства защиты есть на борту? – вопросил он.

И не получил ответа. Нет, тут должна быть команда, никаких вопросов. Этот живоход рассчитан на управление и действие, а не на проведение дискуссий.

– Меню боевых средств! – резко выкрикнул Иван.

Перед его глазами четко и зримо возникли двенадцать строк. Ни одного слова, ни одного знака, ни одной строки он понять не мог, это была абракадабра. Наугад! Надо наугад! Он сосредоточился на третьей сверху. И она сразу высветилась.

– Пуск! – скомандовал Иван.

Будто смерч пронесся в туннеле, сворачивая стволы, сметая их, разбрасывая, превращая в жалкое и никчемное железо. Огонь стих почти сразу. Лишь откуда-то издалека, отрывисто и нервно бил последний пулемет.

– В стену лупит, – пояснил глазастый Кеша, – вот тебе и автоматика.

– Вперед! – выкрикнул Иван. Сейчас нельзя было останавливаться. – Вперед!

И они уперлись в каменную, гиргенитовую стену.

– Вот тебе и вперед! – Кеша сокрушенно ударил себя по колену. – Может это тупик, ложная база, подманка для дураков?

Иван покачал головой.

– Непохоже.

Живоход сам пополз вверх, видно, действовала команда «вперед,» и он ее понимал как движение без остановки. Вверх! Значит, там ход?! Иван заорал:

– Полный обзор с постепенным увеличением во все стороны – выполнять!

Но со всех сторон был мрак. Высветился лишь верхний ствол шахты. Это была именно шахта – скобы, крепления, округлые, обработанные проходческой техникой стены.

Чьи шахты?! И чья база?! Может, они сейчас лезут головой в пекло?! К черту на рога?! Если это правительственная база, почему ее нет ни на одной из схем-карт Гиргеи?! Если тут логово Синдиката, одно из бесчисленного множества, разбросанных по Вселенной, почему допотопная автоматика и эта пальба. Синдикат не любит шума, он любого придавит тихо и спокойненько. Довзрывники… с земной автоматикой? Исключено! «Серьезные»? Навряд ли! Обманка!

Это ложная база! Но ведь значит, где-то должна быть настоящая.

Иван не успел додумать – живоход вздрогнул от сильнейшего внешнего удара. Взрыва не было, вспышки не было. Это включили защитное поле! Что делать?! Решение родилось мгновенно!

– Приказываю! – закричал Иван, понимая, что нет нужды кричать, достаточно просто четко поставить задачу мысленно, и все! – Приказываю! Переключиться на полное самообеспечение, на саморегулирование и нанесение боевых ударов всеми силами, всей мощью! Вперед! На прорыв! Вперед! – Он командовал бессвязно. Он сам не понимал, какая команда выполняется сразу, а какая проскальзывает мимо «ушей» внутреннего мозга живохода. Но он попал в точку. Живоход содрогнулся… и уверенно попер вперед и вверх по стволу. Впереди бушевало пламя, и потому разобрать что-то было невозможно. Расплавленный металл ручьями лился сверху, не причиняя вреда живоходу и сидящим в нем, металл не успевал застывать на стенах, светился, ручьи сливались в реки, в водопады, пока совсем не заслонили породу и крепления.

– В этой штуковине я чувствую себя как у Христа за пазухой, – признался Кеша с самодовольной улыбкой. – По-моему, пора давать команду наверх, на поверхность! Как ты считаешь?!

– Не богохульствуй! – ответил Иван. Он ничего не считал. Он не знал, какой боезапас в этом живоходе, вылупившемся из крохотного зародыша. Сколько в нем сил?! Надолго ли его хватит?! Может, через минуту они все сварятся живьем в этом аду?! А до поверхности Гиргеи ох как далече!

Их вынесло в огромный сферический зал с серебристыми стенами. Посреди зала стоял огромный, непривычного вида гиперторроид и натужно, тяжело гудел. Ни огня, ни пальбы в зале не было. Значит, они прорвали силовой заслон? Значит, пробились? Рано еще делать выводы.

– Ваня, да это ж статор! – обомлел Кеша. – Безуха! Земля! Майями! Пляжи! Девочки! Ваня, я так давно не лежал на горячем песочке! – Кеша вел себя как курсант-первогодок, но Иван видел его ледяные серые глаза и понимал, это все слова, слова, слова – сам Кеша не верит в них, он заклинает себя и его.

– На статор не очень-то похоже, и кабины нет, – мрачно изрек Иван. – В любом случае выходить из живохода опасно, понял?!

– Наша все-все понимай! – дурашливо ответил Кеша. – Наша умная!

Иван сидел и крутил головой. Ни души. Ни человека, ни андроида, ни подвижных систем. Может, это брошенная база, может, они воюют с призраками и оставленными ими стражами?! И почему, дьявол их побери, повсюду разбросаны эти торроиды?! Ему вспомнилось Пристанище, все эти предварительные миры и сферы, все эти «тамбуры». Кто понапихал везде и повсюду статоры?! И почему они срабатывали даже по непроложенным путям?! Ивана просто обожгла эта простенькая мысль, которая почему-то не пришла к нему тогда, на планете Навей. Да, ведь он запросто переместился в подземелье к Лане, к жертве, которую готовили тамошние вурдалаки для приношения своим сатанинским божествам, к любимой, брошенной им. Почему?!

Ни один земной Д-статор не работал в подобном режиме. Значит, все врали, значит, эти кабины вовсе не предназначались для путешественников будущего, которым надоела «большая игра» и которые решили убраться восвояси или еще куда-нибудь подальше от жути безумных миров?! Кто тут замешан?! Слишком много игроков! Слишком много непонятного! Но почему он тогда не удивляется живоходу, в котором сидит?! А кто его создал, запрограммировал и свернул в биозародыш? Он всегда верил Гугу. Но Гуг сам толком не мог объяснить. Весь его треп насчет сверхсекретных лабораторий на каких-то там судах, треп о прорыве во времени и прочем, это еще не основание для того, чтобы верить на все сто! Где факты?! Где хоть что-то объективное, доказуемое… И почему живоход вдруг застыл столбом, ведь ему был дан приказ все время вперед?! Значит, здесь уже нет «переда» и «зада», значит, здесь начало, точка отсчета?

Или он просто выработался? Сломался?! Гадать некогда.

– Открыть выход! – приказал он.

Что-то хлюпнуло, чавкнуло – и образовалась маленькая дыра-клапан – только-только пролезть. Кеша сунулся было к дыре, но Иван остановил его.

– Шнур! – сказал он. – Ищи, дружок! – И выбросил наружу шнур-поисковик. Тот моментально скрылся из виду, принялся за работу.

– Вверх! – скомандовал Иван. Он не очень-то надеялся.

И потому даже немного удивился, когда живоход взмыл вверх, застыл над полом на высоте десяти метров.

Они медленно проплыли над гиперторроидом, зависли над ним. Теперь Ивану стало ясно – это неземная вещь. И потому с ней лучше не связываться. Отгадка базы проста, как просто все на белом свете – это база переброса. Она работает и на вход, и на выход. Вот только вопрос – кто оставил тут эту базу… круг замыкался, ответов на вопросы не было. В сердцевине гиперторроида проглядывалось почти непроницаемое черное пятно – это и есть «дверь». Нет, не «дверь», а целые «ворота» – огромные, широченные. Ворота из иного, наверняка чуждого мира. Голова болела от множества догадок. Но ни одна из них не поддавалась анализу и проверке. Почему он, собственно, решил, что все делалось одними руками? Ведь могло быть и так: нашли земляне, Синдикат, или Восьмое Небо, заброшенную инопланетную базу, наложили лапу, поставили свои защитные системы, закодировали? А могло быть и прямое сотрудничество, все могло быть! Не фантазировать надо, а действовать!

– Меня так и подмывает выбраться наружу, – приговаривал Кеша, – теряем золотое времечко! Провороним миг удачи, Иван. Сбежится охрана, припрыгают вертухаинам и живоход не поможет.

– Не придут и не припрыгают! – уверенно ответил Иван. Он сам не знал, почему так думает, но интуиция подсказывала – не тот случай, здесь не на силу все рассчитано, а на потаенность, никто и нигде не знает про базу, это лучше любой охраны… а «наблюдателям» все до лампочки, на то они и наблюдатели. – Никто сюда не сбежится!

Через полчаса живоход опустился на серебристый пол.

И почти сразу же в фильтровый клапан-дыру вполз шнурпоисковик. Он еле доползло Иванова запястья, вяло обвил его и замер мертвой холодной змейкой.

– Ни щелочки, ни дырочки! – доложил за него Кеша.

– Точно, – согласился с ним Иван, – даже ту, из которой мы выбрались затянуло… может, дать команду на прорыв?

– А толку? – засомневался ветеран, – для чего мы сюда прорывались, чтоб потом обратно в подземелье, не-ет, надо туда! – Он выразительно посмотрел в черноту сердцевины торроида.

– Иди! – коротко отрезал Иван. – Ежели попадешь на песочек, погрейся и за меня!

– Вдвоем надо.

– Не можем мы рисковать, Кеша, не можем, понимаешь?

Иннокентий Булыгин удивился.

– Мы с тобой, что это, только-только рисковать начали?! – вопросил он. – А дотоле в игрушки играли?

– Хорошо! Ты остаешься, а я иду!

Кеша не успел возмутиться. Иван усадил его на креслополип, вдавил в изголовье.

– В случае чего ты знаешь, как обращаться с этой штукой. И не суетись. Жди меня!

Он выскользнул в клапан-дыру. Опробовал пол под ногами, притопнул, присел зачем-то, встал, развернул плечи – и быстро пошел к гудящему гиперторроиду. Только вблизи он сумел разобрать, что сам статор ни на чем не держится, он не закреплен, он висит над серебристым полом. Это было странно – в нерабочем положении, и столько энергозатрат на одни антигравы?! А кто сказал, что он не работает, что он не включен, что он не перекачивает сейчас чего-то такого из одного места в другое, из одного созвездия в другое созвездие, из одной Вселенной… И все же в сердцевину должен быть особый проход. Иван пошел вдоль ребристого влажного, гудящего бока гиперторроида.

Он шел до черной отметины на полу – от этого пятна начинался желоб, ведущий в черноту сердцевины. Надо идти туда.

Иван обернулся и помахал Кеше рукой. Самого Кешу он не видел. А живоход выглядел со стороны малопривлекательно – серый, подрагивающий ком с одноэтажный сельский домик, даже поменьше – ни колес, ни ламп, ни рук, ни дверей, ни глаз, ни окошек, ни дырочки, ни хвостика – у создателей этой полуживой машины было странное представление о красоте и гармонии.

Пора!

Он скользнул в желоб. И понял, что не ошибся – поверхностные антигравы подхватили его, приподняли и повлекли в черноту и неизвестность. Иван знал, что в любой системе существует «сторож», который никогда не пропустит разумное, живое существо туда, где ему грозит опасность.

Но это в земных системах. А здешняя? Она почему-то не казалась ему земной. Но и не казалась инородной. Она была каким-то невообразимым гибридом своего и чужого. А потому могла и не иметь «сторожей». Поздно. Его втянуло в черноту – фильтр! опять эти фильтры! они везде! Ему настолько надоело тонуть и вязнуть во всевозможных фильтрационных «болотах», что сама мысль о просачивании через фильтр вызывала тошноту. Ну до каких пор! Горло сдавило, дышать стало тяжелее. Месиво, вязкое месиво! А вдруг на этот раз оно не отпустит его?! Ведь существуют же и поглощающие фильтры. Они не церемонятся с чужеродными телами, проникшими в них. Нет! Его уже выбросило… тьма кромешная, но болота нет, он просочился, он в сердцевине.

Прежде, чем он встал и выпрямился, перед глазами замаячила ускользающая, мерцающая красная точка. Иван тряхнул головой. Сейчас надо сосредоточиться, надо прогнать видения… и представить вполне определенное место, если не сработает, значит, это не перебросчик, не Д-статор, а что-то другое, похожее, но другое. Точка не пропадала. Наоборот, она становилась все больше, превращаясь в малиновый кружок.

– Не может быть… – невольно прошептал Иван.

Он глазам своим не верил. Все Мироздание бешенным хороводом кружилось вокруг малинового круга. Он сходит с ума! Ему мерещится старое, десятки раз виденное, но невозможное здесь. Невозможное! Вся Вселенная сошла с ума в своем бешенном круговом танце. Это сумасшествие! Малиновый Барьер! Но он же стоит на месте! Он не несется в межзвездном пространстве со световой скоростью! Почему же вдруг Малиновый Барьер?! Галактики и метагалактики посходили с ума, они вращаются обезумевшим волчком. И океан малинового пламени! Боже! Дай силы! Сохрани и направь! Ивана трясло, и он не мог унять дрожи. На долю мига из тьмы выплыли двое, прикованные к поручням корабля. Почему они здесь?! Корчащиеся фигуры пропали. Это все галлюцинации! Опять память выкидывает свои штучки. Опять! Сто океанов малинового пламени! Это конец… или начало? Дальше только Осевое. Он абсолютно точно знал, что за Малиновым Барьером нет ничего, даже пустоты, вакуума, там только столбовая дорога Вселенной – Осевое измерение!

Океан пламени поглотил его. И пропал.

x x x

Иван лежал на каменистой поверхности. Он видел свои руки, изъеденный камень. Чуть выше, над головой полз низкий, давящий белесый туман. Он именно полз, словно гонимый ветром. Но никакого ветра, даже малейшего дуновения не было.

Неподалеку кто-то тяжело дышал, сопел, всхлипывал.

Женщина? Здесь?! Иван не шевелился. Он знал, что в Осевом нельзя привлекать к себе внимания. Он знал, что чем больше ты будешь дергаться и суетиться, тем больше тебе же и достанется. И вообще – в Осевом нет ничего реального, там лишь призраки, фантомы твоей же памяти. Последний раз он был в Осевом, когда шел на капсуле-развалюхе в Систему. Да! Он почти ничего не помнил. Да что там почти! Он ни черта не помнил. Лишь ощущение своей страшной вины. Лишь оставшиеся на коленях, прилипшие к пластику комбинезона длинные женские волосы… волоски, три или четыре. Она хотела, чтобы он забрал ее из Осевого Но разве там есть жизнь? Осевое – это сквозная дорога, это измерение, гипертрофирующее память, рождающее фантомов, и ничего более! Светка! Она погибла при входе в Осевое. Она навсегда осталась в нем. Это она приходила к нему, она мучила его, терзала в образе жуткого, кошмарного упыря. Это она сидела у него на коленях и просила, чтобы он Прижал ее к себе крепко-крепко, чтобы он не отдавал ее никому… Он начинал все вспоминать. "Спаси меня, я умоляю тебя, мне больше некого просить, не оставляй, спаси меня!

Забери с собой! Прижми к себе, сильно-сильно, накрепко прижми… и я вырвусь отсюда с тобой! Я верю, что вырвусь, только бы ты этого хотел!" Она растаяла. А он вышел из Осевого. И все забыл. Он не смог ее вытащить оттуда, не смог.

Всхлипывания стали отчетливее. И громче; Иван зажал уши ладонями. Нет! Только не это! Самый настоящий бред! Он же вошел в приемо-передающий сектор гиперторроида. Он все сделал правильно. Почему он оказался в Осевом?! И как теперь выбираться отсюда? Из белесого тумана выплыла маленькая дрожащая рука. Он узнал бы эту руку среди тысяч женских рук. Это была ее рука.

– Уходи! – прошептал он бессильно. – Уходи, призрак!

Он знал, что нельзя смотреть на эту руку, что нельзя затевать беседы и вообще говорить чего-либо, он притягивал к себе призрака сам. Но он не был полностью в своей власти.

– Ты пришел за мной, – еле пробился через плач ее голос. – Ты пришел за мной, но почему ты не хочешь взять меня за руку? Почему ты отталкиваешь меня?!

Иван заскрипел зубами. Он уткнулся лицом в камень, сжал веки. Но было поздно. Рука, нежная и легкая, опустилась на его плечо.

– Я знала, что ты вернешься.

Горячая слезинка прожгла комбинезон, растеклась по коже. Нет, это была сущая пытка, это было чудовищное, невыносимое наваждение.

– Тебя нет! Ты погибла! – стонал Иван. – Не мучь меня, уходи!

– Как же я уйду, если ты пришел ко мне, если ты ради нашей встречи преодолел столько препятствий, если ты не жалел жизни своей, чтобы придти ко мне, мой любимый?! Ты просто устал. Твой путь тяжек и долог. Ты безмерно устал, я все понимаю. Но не гони меня. Это ведь я. Света. Не верь своему рассудку, не верь себе и тем, кто тебе рассказывал про Осевое. Это я. А это – ты. И мы оба живы. Ты пришел, чтобы забрать меня. Но ты не знаешь, как это сделать. И я не знаю.

– И потому ты хочешь, чтобы я остался в царстве теней в Осевом?! – просипел Иван. – Да, ты этого хочешь?!

– Нет! Здесь страшно, Иван. Это не место для людей. Я бесконечно измучилась здесь. Я хочу выбраться отсюда… Тут были ваши, но они ничего не могут, они заняты только своим.

– Кто это наши? И почему ты так говоришь?!

Иван перевернулся на спину, открыл глаза.

Страшный и мерзкий упырь-оборотень сидел перед ним на корточках, прожигал ледяным русалочьим взглядом и поглаживал слизистой дрожащей лапкой рукав комбинезона.

Терпеть. Все перетерпеть! Не подать виду! Не смотреть в глаза!

– Ваши – это те, кто пытается отгадать тайны Осевого измерения. Семьдесят восемь из них остались тут, – продолжил упырь Светкиным голосом. Скользкая, гадкая гадина – фантом, порожденный его же памятью и материализованный Осевым измерением. – Больше сотни ушли через Осевое…

– Куда?!

– Этому нет названия на земных языках, Иван. Они ушли сами, они ощутили возможность стать большим, чем просто люди, они не захотели оставаться среди смертных… и они ушли!

– Секретный проект в Осевом?! – вскрикнул Иван.

– Я не знаю, как это у вас там называется. Просто они пришли с Земли, они пришли с белого света к нам. Пришли не так, как приходил ты. Но в этот раз и ты пришел не так. Дай мне руку.

Перед Иваном сидела его Света – Светик, лапушка, любимая, жена. Никакой это не фантом, это она! Она и тогда была с ним. Это она сидела у него на коленях, прижималась, просила не отпускать, забрать с собою. Что же происходит?! С проклятущей планеты-каторги он прямиком попал в Осевое?! Этого не может быть – потому что этого не может быть никогда!

– Я заберу тебя отсюда, – прошептал Иван, сам веря своим словам. – Я заберу тебя!

Он обнял ее и прижал к себе. Он знал, что в любую минуту может произойти превращение и в его объятиях окажется омерзительный упырь-кровосос, мокрый, гадкий, зудящий, прилипчивый и очень опасный, именно такие губят людей во сне, высасывая из них… не кровь, но душу. Он не понимал в чем симбиоз двух совершенно разных существ. Но так было в этом гнусном и подлом, жестоком и обманчивом Осевом измерении.

– Расскажи мне все, что с тобой было после моей смерти, – попросила вдруг она.

Иван вздрогнул.

– После твоей смерти?

– Да, ведь я погибла – погибла, по вашим понятиям. Что было потом?!

Иван обнял ее еще крепче, уткнулся носом в русые волосы. Он те хотел ничего рассказывать. Да и что он мог рассказать – сейчас все его злоключения казались пустыми и ненужными, ведь он так ничего и не добился, ведь пока еще ничего толком и не сделал для спасения человечества, обреченного и уже погибающего. Ему нечего было рассказывать. И потому он ответил:

– Ничего особенного, Светик. Ничего! Я долго тосковал без тебя. А потом я смирился. Есть вещи, с которыми надо смиряться.

– Я слышала от ваших, что из Осевого есть выход.

– Ты разговаривала с ними?

– Нет. Я их слышала. Но они меня не могли слышать. Меня могут слышать и видеть только те, кто знал и любил меня. Или не любил!

Иван оторвался от волос. Заглянул в большие, теплые глаза.

– Вот поэтому ты и есть призрак, ты появляешься лишь в моей памяти. Тебя нет!

Она улыбнулась странно и невесело.

– Меня нет в вашем мире. Но здесь я есть. Ты же обнимаешь меня, ты можешь поцеловать меня…

Ивану вспомнился привкус крови на губах, острые клыки, впивающиеся в рот, в язык, в шею и щеки. Упырь! Это было страшно. Он не хотел повторения тех ужасов.

– Я сама уйду от тебя, если ты не веришь мне.

Иван гладил ее плечи, спину, пытался утешить ее, шептал что-то нежное на ухо. А метрах в восьми от них сидел дрожащий унырь, глядел на него алчными русалочьими глазами, потел, всхлипывал и мелко трясся. Они всегда порознь! Всегда! Почему он внушил себе, что это она, меняющая свое обличие?! Как он обманывался!

– Я поцелую тебя. Ты моя любимая!

Он припал к ее губам, теплым и нежным, живым губам.

И они не превратились в липкие губы вампира. Это была она, Светик, любимая, самая дорогая на свете, единственная… живая.

– Вот видишь, ты поверил мне, – шепнула она на ухо, когда их поцелуй оборвался. – А теперь ты должен придумать, как забрать меня отсюда, ты все знаешь, ты обязательно найдешь дверцу из этого мира теней! Мне нужно уйти с тобой! Мне нужна эта дверь!!!

Иван невольно отпрянул. Дверь?! Авварон Зурр бан-Тург?! Пристанище?! Система?! Им всем нужна дверь в его мир! И ей тоже?! Нет, он слишком мнительный, слишком подозрительный, так нельзя! Они ищут какую-то дверь? Но у Авварона уже был в руках Кристалл с кодом и дешифровкой координат – записанный блок памяти, закрытый сектор? Он потерял его. Но он знает – где. Или не знает?! Уже невозможно далее терпеть эту путаницу, он все смешал в одну кучу, заподозрил ее, Свету! Иван сжал ее виски ладонями и отодвинул от своего лица.

Лучше бы он этого не делал – прямо в глаза ему алчно и дико взирал трясущийся, скользкий упырь.

– Не-е-ет!!! – закричал Иван во всю глотку.

Отпихнул от себя чудовище. Вскочил на ноги… и, пробив пелену белесого ползучего тумана, вырвался куда-то в непонятное, под две ущербные луны в лиловых небесах.

Пристанище? Сонный мир? Нет! Он никогда не бывал здесь, так почему же он оказался в этом мире?

Вдогонку неслось: «Не бросай меня! Не уходи! Я не могу здесь оставаться, Иван, не уходи-и-и!» Он не слышал ничего. Он бежал, сломя голову, не чуя ног под собой. Он знал, что потом будет проклинать себя за слабость и трусость, но ничего не мог поделать – бежал, не разбирая пути. Лишь высоченная желтая стена маячила впереди. Если это Осевое – так почему здесь луны, которых он никогда не видел, почему желтые стены в лиловых небесах? Эх, лучше бы он остался с Кешей! Живоход – это единственное их спасение!

Туман под ногами рассеялся, обрывки его словно клочья ваты цеплялись за сапоги, отставали. Иван бежал во всю прыть. И двигало им в эти минуты нечто большее чем страх. Дверца? Канал?! Они поразному называли проход из своих миров в мир земной. Но суть-то была ясна. Доступ для всей этой нежити во Вселенную человека был закрыт, заблокирован, закодирован, заговорен – они даже не знали, как к нему подступиться. И он им невольно помогал. Он всегда нес добро, но по его следам ползло зло. Он прокладывал путь этому злу, пусть не сам, пусть по чьей-то недоброй воле – но ведь он, а не кто-то другой! Нет! Слишком круто! Если бы он сидел и ничего не делал, было бы хуже, неизмеримо хуже. И все же он виноват! И все же это Осевое измерение, это не просто бунт его подсознания, выверты памяти. Это реально существующая область Бытия. Нечего внушать себе, что все происходит в воспаленном мытарствами мозгу!

С огромного пурпурного валуна на Ивана бросился шестиногий зверюга с тремя рогами на носу и серповидным хвостом. Реакция сработала – рукоять скользнула в ладонь, – заискрился алмазный меч – и хищник, огласив окрестности истерическим рыком, рухнул в высокую алую траву. Иван не мог остановиться. Он бежал. Будто за ним гнались. А в ушах стонало и выло: «Не оставляй меня-я-я!» Нет, это все самое, настоящее, оно есть. Недаром здесь ведут исследования ребята из закрытого сектора. Исследования в Осевом! Почти никто о них и слыхом не слыхивал. Загадка XXV-го века! Иван несся вперед, начиная осознавать, что его гонит некая сила, что он не совсем цодвластен себе. Он это понимал и раньше… но забыл. Почему? Почему?! Он должен спасать Свету, вытаскивать ее из адского измерения. А его несет куда-то. Только бы самому выбраться отсюда. Он тогда прижмет этих парней из закрытого сектора, он их возьмет за шкирку и потрясет хорошенечко, он выколотит из них все секреты! И он вернется тогда! Он вытащит отсюда Светку!

Пронзительный крик на миг остановил его. Но только на миг. Причал кто-то знакомый. У желтой, уходящей в небеса стены кого-то убивали. От крика закладывало уши.

Цай! Это вопил обезумевшим зверем карлик Цай ван Дау.

Раздумывать было некогда, Иван рванулся к стене. В три прыжка он подскочил к огромному уродливому монстру, заросшему черной с проседью щетиной, вскинул меч – хохочущая, скалящая зубы голова покатилась вниз по склону алого холма.

Только тогда Иван увидел истерзанного, жалкого Цая.

– С этой тварью покончено! – сказал тихо.

Цай всхлипнул, вытер кровь со щеки и пробурчал:

– Эта тварь – мой родной папаша.

– Ну извини тогда, – опечалился Иван, – не знал.

– Спасибо тебе, – захрипел Цай, – ты меня спас. Он давно хотел меня убить. Он преследовал меня повсюду. Правда, во снах и кошмарах. А теперь вот добрался наяву. А ведь я думал, что он давно уже сдох.

Вид у Цая был отвратный, будто его грызла целая стая гиен и шакалов, грызла не меньше суток. Но руки-ноги, голова были целы. У Ивана давно глаз приметался: кто в яму глядит из раненных и увечных, а кому еще жить да гулять.