Текст книги "Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне"

Автор книги: Юрий Цурганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

«Я имею основания не сомневаться, – писал фон Лампе в циркулярном послании от 5 июля 1941 года начальникам Отделов ОРВС, – что такое же решение примут также и начальники I (Париж) и V (Брюссель) Отделов Русского Обще-Воинского Союза – все с ведома и разрешения Начальника РОВСоюза, Генерала Архангельского» {{ Там же. – Д. 8, Л. 11.}} .

10 июля фон Лампе получил ответ на своё обращение к главе германского государства от Отто Мейснера, возглавлявшего канцелярию для протокольных мероприятий. В ответе сообщалось, что по распоряжению Гитлера обращение передано на обсуждение Верховному Командованию Вооружённых Сил (ОКВ). 1 августа в ответ на свои два письма фон Браухичу, фон Лампе получил ответ, гласивший, что «в настоящее время чины Объединения не могут быть применены в германской армии» {{ Там же. – Д. 3, Л. 142.}} .

На основании этого ответа фон Лампе объявил в своём приказе № 46 по ОРВС от 17 августа 1941 года: «…Чины Объединения не связаны более в своих решениях, принятым мною на себя, от лица всего Объединения, обязательством, и потому предоставляю каждому из них право в дальнейшем осуществлять своё стремление послужить делу освобождения Родины – путём использования каждым в индивидуальном порядке предоставляющихся для этого возможностей (занятие должностей переводчиков в германской армии и её тылу, поступление на службу на почту и т.д.)» {{ Там же.}} . На случай, если ситуация изменится, чинам Объединения было предложено держать связь с начальниками воинских групп, к которым они были приписаны, а начальникам, в свою очередь, вести учёт всем подчинённым.

С сентября 1941 начали работу Высшие военно-научные курсы Юго-восточного Отдела ОРВС. Текущий учебный год был посвящен, главным образом, изучению «современной России» и общих научных дисциплин, знание которых диктовалось «характерными процессами, сопровождающими освобождение России, …и строительством силами «Оси» Новой Европы» {{ Там же. – Д. 3, Л. 58.}} .

Между тем, проникновение русских эмигрантов на оккупированную территорию СССР, по прежнему, разрешалось лишь при наличии специального разрешения. Более того, передвижение по Европе было чрезвычайно затруднено. Уже на следующий день после начала войны с СССР, германскими властями было дано распоряжение уполномоченному начальника УДРЭ в Протекторате Чехия и Моравия о том, что всем чинам Юго-восточного Отдела ОРВС и их семьям запрещено менять адрес, место жительства и службу {{ Там же. – Д. 5, Л. 133.}} .

Начальник УДРЭ в Германии В. В. Бискупский потребовал от всех руководителей Общеказачьего Объединения предоставлять ему двухмесячные отчёты о численном составе организаций, входящих в Объединение, о деятельности этих организаций и по другим вопросам {{ Послание В.В. Бискупского станичным атаманам в Германии, Словакии и Венгрии от 25 декабря 1941 года. – ГАРФ. – Ф. 5761, Оп. 1, Д. 5, Л. 357.}} . Эти отчёты он, в свою очередь, должен был представлять немецким властям {{ Письмо Е.И. Балабина от 13 ноября 1941 года. – ГАРФ. – Ф. 5761, Оп. 1, Д. 5, Л. 349.}} .

Сами российские военные эмигранты оценивали эту ситуацию так: «Разрешение вопроса о нашем массовом участии в борьбе с большевиками зависит исключительно от единоличной воли Фюрера, которая по всем данным может быть выявлена лишь в ходе предстоящих военных событий… Столь же проблематично пока говорить об образовании каких-либо «государственных партий» по типу национал-социалистов, ибо ещё не определено самое главное – тот строй, который будет водворён в России победителями большевиков» {{ Информация Управления III Отдела РОВС в Болгарии от 17 февраля 1942 года. – ГАРФ. – Ф. 6461, Оп. 2, Д. 35, Л. 23.}} .

В сложившихся условиях перед русскими военными эмигрантами было три пути: 1) записываться добровольцами в Вермахт в индивидуальном порядке; 2) вести предварительную работу по формированию воинских подразделений, рассчитывая, что немцы всё-таки со временем вооружат их и поставят в строй; 3) искать возможности соприкосновения с соотечественниками из СССР, работая переводчиками, в охране военнопленных и на иных должностях. В последнем случае, основной целью эмигрантов-«единонеделимцев» (сторонников «Единой и Неделимой России») было привнесение своей идеологии в сознание «подсоветских» людей, а также их ограждение от влияния политических конкурентов – эмигрантов-сепаратистов.

По поводу индивидуального поступления эмигрантов на службу в Вермахт генерал-лейтенант В. К. Витковский писал: «В связи с начавшимися от нас отправками на восток многие обращаются ко мне с вопросом, как я смотрю на отъезд русских белых туда. Мой ответ таков: Чем больше честных русских патриотов поедет на восток, – тем лучше для нашего дела. Едущие туда, в той или иной форме, явятся посредниками между освобожденными русскими людьми и немецкими властями, первым они во многом окажут помощь, вторым они много разъяснят…» {{ Выписка из письма В.К. Витковского одному из начальников групп I Отдела РОВС от 7 июля 1942 года. – ГАРФ. – Ф. 6461, Оп. 2, Д. 18, Л. 291.}}

Как видно, Витковский стремился акцентировать внимание немцев на противоречия между населением и властью в Советском Союзе. Действительно, нацисты часто не делали различия между понятиями «русский» и «большевик».

Существуют документы, свидетельствующие о том, что попытки, предпринимаемые бывшими белогвардейцами для поступления в Вермахт в индивидуальном порядке, были явлением массовым {{ Письмо атамана Объединённой казачьей станицы в Бельгии войскового старшины А. Голубова – М.Н. Граббе от 1 июля 1941 года. – ГАРФ. – Ф. 6461, Оп. 2, Д. 34, Л. 83-84.}} . Однако попасть на фронт удавалось немногим. Их количество исчислялось трёхзначными цифрами. В Хорватии, из-за препятствий, чинимых нацистской администрацией, дело не двинулось дальше регистрации. Некоторые из российских офицеров, живших в Испании и сражавшихся в войсках генерала Франко, отбыли на Восточный фронт с Испанским Легионом {{ О жизни русской военной эмиграции в разных странах. Информационная сводка Управления I Отдела РОВС на 1 февраля 1942 года. – ГАРФ. – Ф. 6461, Оп. 2, Д. 35, Л. 10.}} .

Работа в качестве переводчиков, в которых немцы были действительно заинтересованы, давала возможность эмигрантам установить контакт с соотечественниками из СССР {{ Сообщение начальника Юго-восточного Отдела ОРВС капитана 1-го ранга Подгорного. – ГАРФ. – Ф. 5796, Оп. 1, Д. 24, Л. 153.}} . Согласно информации генерал-лейтенанта В. В. Бискупского, при наборе переводчиков из числа российских эмигрантов, часть из них, хуже владеющая немецким языком, обычно направлялась в отряды, формируемые из советских военнопленных {{ Секретное распоряжение А.А. фон Лампе от 5 января 1942 года. – ГАРФ. – Ф. 5845, Оп. 1, Д. 4, Л. 7.}} .

Неожиданно представилась еще одна возможность общения с советскими гражданами. Представителю генерал-лейтенанта Е. И. Балабина в Восточной Пруссии, бывшему командиру Лейб-Гвардии Казачьего полка генерал-майору В. А. Дьякову, германская рабочая организация Альберта Шпеера поручила вербовку эмигрантов для «обучения германским порядкам и планомерной работе» советских военнопленных в Германии. Дьяков подробно ознакомил начальника ОРВС фон Лампе с тем, как он предполагает выполнить принятую им на себя задачу. «Учитывая… реальную пользу, которую начинаемое им дело может принести русским людям», последний разрешил своим подчиненным поступать на службу в вышеуказанную организацию и оставаться при этом в рядах Объединения {{ ГАРФ. – Ф. 6461, Оп. 2, Д. 35, Л. 10.}} . Речь шла о том, чтобы «сорганизовать несколько тысяч, а может быть и десятков тысяч советских пленных…» Их должен был охранять эмигрантский конвой, но внешняя охрана должна была оставаться в руках немцев. Из военнопленных предполагалось создавать полки, однако к концу 1941 года ещё не было известно, будут ли это рабочие полки, или строевые части. В конечном итоге, мероприятие, связанное с обслуживанием советских военнопленных в организации Шпеера так и не состоялось. Эта организация не получила в свое распоряжение военнопленных. Причиной тому были разногласия между различными германскими ведомствами {{ Совершенно секретное сообщение генерала Е.И.Балабина атаманам станиц: полковнику Дронову, И.Д.Ткаченко, генералу Т.А.Семерникову. Без даты (приблизительно конец 1941 года – Ю.Ц.). – ГАРФ. – Ф. 5761, Оп.1, Д. 5, Л. 360; ГАРФ. – Ф. 6461, Оп. 2, Д. 35, Л. 23.}} .

Третья возможность соприкосновения с «подсоветскими» людьми была связана с распоряжением Розенберга начать в Протекторате Чехия и Моравия запись желающих работать с военнопленными в оккупированных областях {{ Письмо Е.И.Балабина от 18 декабря 1941 года. – ГАРФ. – Ф. 5761, Оп. 1, Д. 5, Л. 380.}} .

Относительно ведения предварительной работы по формированию воинских подразделений, известно, что 12 июля 1941 года приказом начальника ОРВС была сформирована Русская Дружина. Она состояла на треть из бывших чинов III Русской Армии П. Н. Врангеля, действовавшей совместно с польскими вооруженными силами в 1920 году, и оставшейся в Польше после окончания войны. Остальные две трети были составлены из чинов Русской Императорской, Добровольческой и Донской армий {{ ГАРФ. – Ф. 5796, Оп. 1, Д. 24, Л. 191.}} . Далее следы Русской Дружины теряются. Очевидно, это начинание развития не получило. Вместе с тем, есть примеры, когда немецкой стороной было санкционировано создание белоэмигрантских вооруженных формирований, или вооруженных формирований из советских военнопленных под руководством эмигрантов. Речь идет о Русском Охранном Корпусе на Балканах генерал-лейтенанта Б. А. Штейфона, Русской Национальной Народной Армии С. Н. Иванова, 1-й Русской Национальной Армии генерал-майора Б. А. Смысловского, Добровольческом полке «Варяг» капитана М. А. Семенова, Российском народном ополчении братьев Сахновских, казачьих воинских структурах. Их участие в вооруженном противостоянии рассматривается в следующей главе.

В начале января 1942 года заместитель начальника УДРЭ в Германии С. В. Таборицкий предложил уполномоченному начальника УДРЭ в Протекторате Чехия и Моравия К. А. Ефремову в спешном порядке составить списки желающих принять участие в борьбе против большевиков. При этом Таборицкий ссылался на поручение, данное ему германским военным командованием. Списки должны были включать людей «могущих быть полезными благодаря своему воинскому духу, воспитанию и выправке…» {{ ГАРФ. – Ф. 5796, Оп. 1, Д. 5, Л. 136.}} .

Но, как следует из письма Балабина своему представителю в Венгрии есаулу А. Ф. Егорову от 23 января 1943 года, вопрос о предоставлении русской национальной эмиграции в целом принять участие в событиях, происходящих в России, немцы отложили до конца войны «ввиду его неактуальности». Отдельные же эмигранты могут участвовать в происходящем лишь в том случае, если отдадут свои силы и работу исключительно интересам германской государственности и будут при этом удовлетворять предъявленным властями требованиям {{ Там же. – Ф. 5761, Оп. 1, Д. 11, Л. 31.}} .

Особым образом в годы Второй мировой войны сложилась судьба Национально-Трудового Союза Нового Поколения (Народно-Трудового Союза) – НТС. В 1938 году гитлеровские власти настоятельно предложили отделу НТС в Германии войти в состав Управления Делами Русской Эмиграции. Руководство Союза откликнулось следующим постановлением: «Ввиду выяснившейся невозможности самостоятельной и независимой работы нашего Союза в пределах Германии, Исполнительное бюро постановило, не дожидаясь официального закрытия группы НТСНП в Германии, приостановить работу этого отдела, вплоть до наступления более благоприятных условий» {{ Цит. по: Столыпин А. Указ. соч. – С. 66.}} .

В действительности, НТС на территории Германии продолжал существовать, но перешел на нелегальное положение.

Возможно, солидаристы понимали под более благоприятными условиями «всего лишь» изменение официальной политики германского руководства по отношению к российской политической эмиграции. Но поскольку нацисты свою политику менять не собирались, то заявление НТС обретало совсем иной смысл. Организация была официально запрещена, некоторые ее руководители арестованы.

История взаимоотношений НТС с немцами является одной из наиболее сложных для исследования. Документы организаций, находившихся в системе УДРЭ разных стран, поступали в Русский заграничный исторический архив, находившийся в Праге. НТС, как нелегальная организация, архивов в ходе войны не создавал. Документы уничтожались, как только возникали. В отношении приема в Союз новых членов сложилась традиция: принимаемый писал текст клятвы на листе бумаги, расписывался, после чего этот документ сразу сжигался на свече в присутствии тех, кто принимал в организацию нового соратника. Вся информация о деятельности НТС в Германии и на контролируемых ей территориях в период 1938-45 годов может быть почерпнута практически только из мемуарно-публицистических произведений, написанных в послевоенные годы самими солидаристами.

По официальной версии НТС, Исполнительному бюро Совета Союза, удалось установить контакт с высокопоставленными чиновниками Рейха, считавшими гитлеровскую концепцию ведения войны против СССР ошибочной {{ НТС: Мысль и дело 1930-2000. – М.: Посев, 2000. – С. 23. (Серия «Библиотечка россиеведения» Выпуск 4).}} .

Благодаря этим связям несколько членов НТС сумели занять должности в германских ведомствах, позволявшие: во-первых, переправлять эмиссаров Союза на оккупированные территории для работы в качестве чиновников местной администрации; во-вторых, работать с советскими военнопленными и «остарбайтерами», вывезенными на работы в Германию* {{* Советские граждане, вывозимые на работы в Германию, именовались «восточными рабочими», «остарбайтерами», или просто «остами» из-за нашивок на одежде со словом «ОSТ» – «Восток».}} .

Эти возможности использовались главным для внедрения своей идеологии в сознание граждан СССР. Американский историк А. Даллин, автор монографии по истории германской оккупации западных областей СССР, пишет: «Значение НТС в контексте германской восточной политики в том, что… решительная и хорошо организованная группа сумела инфильтрировать почти все немецкие ведомства, занятые русским вопросом и оказать на них давление» {{ Dallin A. German Rule in Russia 1941-1945. A Study of Occupation Policies. – London: Macmillan & Co LTD; N.Y.: St Martin's Press, 1957. – P. 526.}} .

Проникновение эмигрантов на оккупированную территорию СССР было возможно либо по подложным документам, либо в качестве сотрудников различных немецких ведомств и фирм. В связи с этим, члены НТС И. И. Виноградов и К. В. Болдырев создали строительную фирму «Erbauer». Другие члены Союза попадали в Россию в качестве сотрудников германской строительной организации «Todt». Многие солидаристы имели техническое образование, что облегчало им возможность получения работы, а тем самым и пропусков на оккупированные земли.

Но подавляющее большинство шло в Россию, как и до войны, по «зеленой дорожке», то есть нелегально {{ Прянишников Б. Новопоколенцы… – С. 152.}} . Общее руководство нелегальной переброской членов организации в СССР осуществлял А. Э. Вюрглер, возглавлявший до начала Второй мировой войны отдел НТС в Польше. С. Л. Войцеховский – председатель Русского Комитета в Варшаве, переправлял людей под видом возвращения беженцев, спасавшихся в Варшаве от советской оккупации {{ Назаров М. Указ. соч. – С. 299.}} .

Первые подпольные группы были организованы осенью 1941 года в Минске и Витебске, затем в Смоленске, где под руководством Г. С. Околовича был создан координационный центр всей подпольной деятельности НТС на оккупированной немцами территории центральной России. Деятельность подпольщиков распространилась на Псков, Гатчину, Вязьму, Брянск и Орел. Летом 1942 года были созданы группы в Киеве, Виннице, Днепропетровске, Одессе, Кировограде, Полтаве и в Крыму. Руководство подпольем НТС на юге России осуществлял Е. И. Мамуковым. К 1943 году НТС создал до 120 подпольных групп в 54 городах и населенных пунктах. В состав каждой группы входило от 2 до 15 человек {{ НТС. Мысль и дело… – С. 22; Околович Г. Борьбу против диктатуры мы считали всегда своей первой задачей. Интервью журналу «Посев» // Посев. – 1977. – № 2, – С. 51-52; Столыпин А. Указ. соч. – С. 73; Прянишников Б. Указ. соч. – С. 181.}} . Организация пополнялась новыми людьми из числа граждан СССР, НТС переставал быть только эмигрантской организацией.

Пути к советским военнопленным и гражданскому населению, угнанному в Германию, также как и пути в Россию, лежали через Берлин. В начале июля 1941 года для установления контактов с соотечественниками в германскую столицу начали съезжаться активисты НТС из Белграда, Праги, Парижа, Брюсселя. Сталинское правительство объявило военнослужащих Красной Армии, попавших в плен, предателями. «Остарбайтеры» в случае возвращения на родину тоже не могли рассчитывать на хорошее отношение к себе со стороны НКВД. И те и другие понимали, что попав к немцам, они автоматически оказывались в состоянии конфликта с советской властью. НТС рассматривал их как благоприятную аудиторию для пропаганды своих идей. «Нам, – пишет А. С. Казанцев, – оставалось только сформулировать эти мысли в отчетливые формы лозунгов и сделать их достоянием миллионов людей» {{ Казанцев А. Третья сила. История одной попытки. – Франкфурт-на-Майне: Посев, 1974. – С. 132.}} .

Обстановка не всегда позволяла открывать факт существования Союза. Были выработаны методы вовлечения людей в работу НТС, без открытия им до определенного времени наличия организации. Из вновь прибывших в ряды Союза создавали небольшие группы – «звенья», быстрыми темпами проходили с ними курс политической подготовки. Эта работа была налажена руководителем союзных курсов в Берлине доктором Н. Сергеевым. Профессия врача давала ему возможность встречаться с большим количеством соотечественников, не вызывая подозрений со стороны нацистских спецслужб. Позже Сергеев был разоблачен и в 1944 году погиб в концлагере Заксенхаузен.

После битвы на Курской дуге, действия групп Союза в России принимали все более открытый антифашистский характер. На стенах домов и на фабричных трубах писались лозунги: «За свободную Россию без немцев и большевиков», «Покончим с Гитлером, возьмемся за Сталина», «Завершим Отечественную войну свержением Сталина». Под Полоцком незадолго до немецкого отступления члены НТС П. Д. Пономарев и В. И. Алексеев провели несколько открытых митингов под русским трехцветным флагом.

Период 1943-1944 годов отмечен в истории организации повальными арестами Гестапо. 12 июня 1944 года, были арестованы 44 члена НТС, главным образом в Польше и Австрии. 24 июня было арестовано около 50 членов Союза в Берлине, в их числе: председатель организации В. М. Байдалаков и все члены Исполнительного бюро: Д. В. Брунст, К. Д. Вергун, В. Д. Поремский. 13 сентября под новую волну арестов попало запасное Исполнительное бюро: Г. С. Околович, М. Л. Ольгский, Е. Р. Романов.

Арестованным членам организации вменялась в вину «антинемецкая пропаганда», связь с партизанами, попытка создания «государства в государстве». Многие из, примерно 150 членов НТС, арестованных в 1943-1944 годах, погибли в Бухенвальде, Берген-Бельзене, Дахау, Гросс-Розене, Заксенхаузене и других нацистских концлагерях {{ НТС: Мысль и дело… – С. 24.}} .

Глава 5. Участие в боевых действиях на стороне Германии.

История русских воинских формирований, создававшихся в Вооруженных Силах Германии при активном участии белоэмигрантов, в рамках данной главы будет рассматриваться до ноября 1944 года. 14 ноября был учрежден Комитет Освобождения Народов России (КОНР) под председательством генерал-лейтенанта А. А. Власова. Начали формироваться Вооруженные Силы КОНР, получившие официальный статус равноправного союзника германской армии. Часть русских воинских формирований, возглавляемых эмигрантами, была переподчинена КОНР с соответствующим изменением их статуса. Судьба русских боевых частей начиная с ноября 1944 года рассмотрена в 8-й главе книги.

Первым, среди представителей белой эмиграции, которому удалось добиться от немцев разрешения на формирование русских частей для Восточного фронта, стал граф Борис Алексеевич Смысловский. Выпускник 1-го Московского императрицы Екатерины II кадетского корпуса и Михайловского артиллерийского училища, Смысловский принимал участие в Первой мировой войне, был награжден всеми офицерскими орденами от Святой Анны 4-й степени до святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В 1917 году Смысловский поступил на ускоренный курс Академии Генерального Штаба, но закончить его не успел вследствие прихода большевиков к власти. В составе Добровольческой армии, принимал участие во Втором Кубанском походе, походе генерал-лейтенанта Н. Э. Бредова и других операциях. После окончания в 1920 году Гражданской войны на юге России Смысловский поселился в Варшаве, принял польское гражданство. В 1928 году переехал в Германию, до 1932 года проходил обучение на высших курсах при Военном ведомстве. Активно участвовал в деятельности РОВС {{ Основным источником о деятельности Смысловского, являются его же произведения – Хольмстон-Смысловский Б.А. «Избранные статьи и речи» (Буэнос-Айрес, 1953). Наиболее информативными исследованиями проблемы сегодня являются работы Г.В. Алехина «Генерал Б.А. Смысловский и Русское Освободительное движение» (Наши вести. – 1994. – №№ 434-436) и С.И. Дробязко «Эпопея генерала Смысловского» (Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 4).}} .

Мировоззренческая основа деятельности Смысловского в 1941-45 годах представлена им самим в мемуарах, написанных после войны. Как и большинство белоэмигрантов, Смысловский полагал, что русский народ не сможет свергнуть большевизм без помощи извне. Вместе с тем, Смысловский был одним из немногих представителей русской военной эмиграции, которые рассматривали германское вторжение на российскую территорию в контексте внешнеполитической доктрины Гитлера. Смысловский не строил иллюзий относительно «освободительной миссии» Третьего Рейха. Но колонизаторские планы нацистского вождя он считал несостоятельными. Смысловский исходил из убеждения, что «биологическая сила русского народа, по сравнению с той же силой германского народа, настолько велика, что нам, русским, не приходится опасаться, что немцы нас проглотят и переварят» {{ Цит. по: Дробязко С.И. Эпопея генерала Смысловского. – С. 119.}} .

Не воспринимая нацизм как угрозу для биологического существования русского народа, он рассматривал германское вторжение только как возможность свергнуть большевистский режим. Поэтому, Смысловский принял безоговорочное участие в войне на стороне германской армии.

Руководитель Объединения Русских Воинских Союзов генерал-майор А. А. фон Лампе поручил Смысловскому ведения переговоров с немцами о привлечении белоэмигрантов к участию в войне против СССР, после того, как его собственные действия в этом направлении не увенчались успехом. Смысловский добился разрешения Генштаба Сухопутных сил Вермахта создать один русский учебный разведывательный батальон при штабе Группы Армий «Север». Батальон был сформирован из русских эмигрантов в июле 1941 года. В последствии он пополнялся солдатами и офицерами Красной Армии из числа военнопленных и перебежчиков. Батальон не был обыкновенной строевой частью, а представлял собой школу для подготовки разведчиков и диверсантов. Смысловский, носивший звание капитана, командовал батальоном под псевдонимом «фон Регенау». До конца 1941 года немцы сформировали 12 подобных батальонов на разных участках Восточного фронта. «Северную группу» батальонов инспектировал Смысловский. Лучшие кадры «Северной группы» составили 1001-й гренадерский разведывательный полк. Эти структуры находились в подчинении штаба Абвера «Валли», осуществлявшего общее руководство разведывательной и контрразведывательной работой против СССР. Ему же подчинялись все фронтовые структуры Абвера, в том числе полк специального назначения «Бранденбург-800», в рядах которого также служило немало русских эмигрантов {{ Там же. – С. 120.}} .

В марте 1942 года Смысловский возглавил Зондерштаб «Р» («Россия»), сформированный при штабе «Валли». К этому времени Смысловский был произведен в майоры. В 1943 году ему было присвоено звание подполковника, а заем – полковника. Зондерштаб «Р» располагался в Варшаве под вывеской «Восточной строительной фирмы Гильген». Главные резидентуры находились в Пскове, Минске, Киеве и Симферополе. В задачу Зондерштаба входила борьба с партизанским движением, советскими разведчками-парашютистами, разведывательная работа в тылу Красной Армии. Число сотрудников Зондерштаба превышало тысячу человек, ему была подчинена Особая дивизия «Р» в составе 12 школ-батальонов, общей численностью 10 тысяч человек {{ Там же. – С. 121.}} .

Формирования Смысловского не имели установленной формы одежды. Офицеры носили униформу Вермахта с немецкими погонами, петлицами, кокардами и орлами на мундире и фуражке. Рядовой состав – как немецкую, так и советскую форму с немецкими знаками отличия или без них. На рукаве носился шеврон в виде бело-сине-красного щитка. Один из вариантов шеврона предполагал наличие слова «Russland» на верхнем белом поле {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Русская Освободительная Армия. – М.: АСТ, 1999. – С. 20-21. }} .

Зондерштабом было установлено, что в тылу Красной Армии существуют антисоветские партизанские отряды. К ним были направлены подготовленные специалисты, способные занять командные должности, а также инструкторы и офицеры связи. В орбиту Зондерштаба попало около 20 тысяч антисоветских партизан {{ Там же. – С. 122.}} .

Развитие подчиненных Смысловскому формирований и повышение его личного статуса были связаны не только с его профессиональными качествами. Он постоянно подчеркивал безусловную приоритетность военно-политических задач, решаемых Германией на Востоке по отношению к проблемам создания новой российской государственности. Кроме того, Смысловский не стремился к созданию самостоятельных русских военных формирований, которые действовали бы автономно от германского командования.

Преданность германскому военному руководству сочеталась у Смысловского с политическим прагматизмом. Уже в 1942 году он начинает устанавливать связь с НТС в лице Вюрглера, имевшего швейцарское гражданство. Вюрглер еще на первом этапе войны наладил контакты со спецслужбами демократических стран. В 1943 году, после разгрома немцев под Сталинградом, Смысловский выяснял, может ли Швейцария стать политическим убежищем для, него и подчиненных ему людей, но получил отрицательный ответ.

НТС, в свою очередь, стремился использовать возможности Смысловского для того, чтобы направлять солидаристов на оккупированные территории СССР. Вюрглер возглавил отдел пропаганды Зондерштаба «Р». Смысловский не разделял стратегических планов НТС по созданию «третьей силы», которая, согласно замыслу солидаристов, должна была противостоять не только большевикам, но и немцам. Это привело к конфликту между Смысловским и НТС, в результате чего, Вюрглер был отстранен от занимаемой должности.

Тем не менее, Смысловский достаточно скомпрометировал себя перед немцами. 1 декабря 1943 года он был арестован, а Зондерштаб распущен. 23 декабря на улице в Варшаве выстрелом в затылок был убит Вюрглер.

Следствие по делу Смысловского шло 6 месяцев, но в конечном итоге полковник был реабилитирован и даже награжден орденом Германского Орла. Ему было предложено возобновить прерванную работу. Смысловский выдвинул несколько встречных условий, связанных с расширением своих полномочий и увеличением численности вверяемых ему формирований. Кроме того, Смысловский хотел получить гарантии, что его структуры будут задействованы только на Восточном фронте, то есть не будут использоваться против армий западных стран {{ Там же. – С. 124.}} . Германское командование объявило, что принимает требования Смысловского, для него был сформирован Штаб особого назначения при Генштабе Сухопутных Сил. В июне 1944 года под началом Смысловского началось формирование 1-й Русской национальной дивизии, которая будет выступать под бело-сине-красным знаменем.

Инициаторами еще одной попытки возобновить гражданскую войну на территории СССР, были эмигранты: Сергей Никитич Иванов и Константин Григорьевич Кромиади, в прошлом – полковник Русской Императорской Армии {{ Захаров В, Колунтаев С. «Русская Национальная Народная армия» в действии: надежды и разочарования / Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930-е – 1945 гг.) // Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 2. – С. 62-78; Кромиади К. Русская Народная Национальная Армия // Новый журнал. – 1975. – № 119, – С. 130-147; № 120, – С. 195 – 212.}} . Они планировали создать из советских военнопленных воинскую структуру в качестве основы будущей «русской национальной армии». В марте 1942 года командующий Группой Армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге дал разрешение на формирование русской воинской части в Осинторфе. Это название обозначало район торфяных разработок в Осиновке (Белоруссия). Иванов и Кромиади сформулировали семь принципов, которые должны были лечь в основу мероприятия:

«1) Формируемые части должны быть предусмотрены, как русская национальная формация с задачей антикоммунистической борьбы и с соблюдением вытекающих из этой задачи требований;

2) Как солдатский, так и офицерский состав набран будет из русских;

3) Занятия в частях и внутренние распорядки будут производиться по русскому образцу и на русском языке;

4) Обмундирование и снаряжение будут русские;

5) Все пленные красноармейцы, взятые этими воинскими формированиями, будут входить в них как пополнение, и не будут направляться в лагеря;

6) Части будет дана возможность развернуться до большой серьезной боевой единицы;

7) Вся акция должна рассматриваться как подготовительная работа для будущего возглавителя русской освободительной борьбы, полагая, что таковым будет один из выдающихся советских генералов, находящихся в плену» {{ Цит. по: Кромиади К.Г. «За землю, за волю…» На путях русской освободительной борьбы 1941-1947 гг. – Сан-Франциско: СБОНР – Глобус, 1980. – С. 54.}} .

Фон Клюге разрешил набирать личный состав формируемой части в любом из лагерей военнопленных на среднем участке фронта. Остается неизвестным, дал ли фельдмаршал формальное согласие на соблюдение вышеупомянутых условий, но на практике они соблюдались в течение нескольких месяцев.