Текст книги "Ловушка для призрака (СИ)"

Автор книги: Юрий Безрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  Максу стало неловко от того, что так открыто поносят его шефа, поэтому он попытался уклониться от продолжения этого разговора. Слегка пожав теплую ладонь миссис Рэнделл, он улыбнулся ей в ответ.

  – К счастью, я не так давно знаю доктора Макферсона, чтобы судить о его достоинствах и недостатках, поэтому ничего не смогу ответить на ваш вопрос. А что касается вашего предложения, моя задержка с ответом объясняется только тем, что я, признаться честно, никогда не практиковал домашним врачом.

  – Пустяки, доктор Котмен. Со временем вы убедитесь, что это не такое уж сложное и обременительное занятие.

  Она предложила ему сесть. Он мягко опустился на диван. С другого края присела сама хозяйка.

  – Я вообще-то не очень понимаю, по какой причине...– начал было Макс, но миссис Рэнделл его перебила, удивленно сказав:

  – Как, разве вам доктор Макферсон ничего не объяснил?

  – Упоминал о каком-то договоре.

  – Вот именно: договоре. После того, как произошел этот несчастный случай с мистером Рэнделлом, мы с доктором Макферсоном заключили договор, по которому все расходы на лечение и уход за ним клиника берет на себя.

  Макс недоуменно заметил:

  – Несколько странный, согласитесь, договор.

  – Нисколько,– ничуть не удивляясь, продолжила миссис Рэнделл,– если учесть, что многим клиника и доктор Макферсон лично обязаны мистеру Рэнделлу.

  – Значит ли это, миссис Рэнделл, что я также буду работать по договору?

  – Нет, доктор Котмен. Домашний врач – это уже прихоть мистера Рэнделла и в бумагах он не оговорен, поэтому оплату его осуществляет сам мистер Рэнделл. Надеюсь, она вас устроит.

  Оливия замолчала, давая возможность Максу все обдумать, но у него вырвалось непроизвольно:

  – Я, собственно, не ради денег взялся за это.

  Он посмотрел прямо в глаза Оливии, но она будто не поняла ничего, не моргнула и глазом. Тогда Макс спросил:

  – Я могу сейчас осмотреть мистера Рэнделла?

  – Пока нет. В такое время он обычно спит. Вы пришли немного раньше. Но может, это и к лучшему, мы познакомимся поближе.

  Ответ миссис Рэнделл польстил Максу, и все же он спросил:

  – А разве доктор Макферсон ничего вам обо мне не сообщил?

  Оливия снисходительно улыбнулась:

  – Я, знаете ли, больше полагаюсь на собственные впечатления.

  – Я тоже,– сказал Макс и почувствовал в своем голос волнение. Он не ожидал, что Оливия так быстро им завладеет.

  – Не выпьете ли чаю, доктор Котмен, пока мистер Рэнделл отдыхает?

  – С удовольствием, миссис Рэнделл. И, если вы не против, я хотел бы от вас поподробнее узнать о самой аварии. С медицинской карточкой вашего мужа я уже ознакомился в клинике.

  – Хорошо, доктор Котмен, только распоряжусь поставить чай.

  Оливия ушла, оставив Макса наедине со своим мыслями. Каким странным всё показалось ему: и его пребывание здесь, и их какие-то сбивчивые, путанные разговоры, и непонятная отстраненность миссис Рэнделл. Такое ощущение, что не сама миссис Рэнделл попросила его стать домашним врачом больного мужа, а сам Макс к ним против их воли напросился. Но, может, так ему только кажется? Может, он ошибается, пытаясь отогнать навязчивую мысль, что влюбился в миссис Рэнделл? А ведь он чувствовал знакомое томление в груди. «Неужели это действительно так?– думал Макс.– Но раз я согласился присматривать за её мужем, значит, между нами и возникнуть ничего не может. По крайней мере, не должно. Иначе какой я, к чертям собачьим, врач!»

  Макс заколебался. Может, пока еще не поздно, сразу отказаться? Мол, у него масса работы в клинике и даже несколько часов в неделю вырвать можно с трудом – она поверит? Тогда зачем он сюда явился? Сказать, что не сможет принять их предложение? Не будет ли это подло, ведь он уже дал согласие, уже пришел?..

  Вернулась Оливия. На подносе, который она принесла, стояли две небольшие чашки с чаем, сахар, лимон и пирожные. Оливия поставила поднос на столик перед диваном, на котором сидел Макс, а сама села напротив, на край глубокого кресла.

  – Итак, на чем мы остановились?– миссис Рэнделл была все так же отдалена.

  – Вы обещали мне рассказать об аварии.

  – Ах да, хорошо,– Оливия подала одну чашку Максу, другую взяла себе.– Случилось это совсем недавно. В декабре. Заносы тогда заторили почти все дороги в округе, машины пробирались по ним с большим трудом. Мы с Риком собирались на вечеринку, и он должен был с работы заехать сперва за мной, но задержался. Как он сам рассказывал мне потом, машину гнал, не сбрасывая газа, а ведь уже вечер, темнота, туман от снежной пыли, и где-то неподалеку от города – неожиданно в глаза яркий свет встречных фар. Рик резко повернул руль в сторону, машину понесло, затем подкинуло, перевернуло несколько раз и выбросило с трассы в глубокий кювет. Удар оказался настолько сильным, что корпус машины смяло, как губку, и только чудом не взорвался бензобак. Спасибо добрым людям, проезжавшим мимо,– помогли сразу: вызвали службу спасения и те вытащили Рика. Он остался жив. Но, как сами видите, надолго прикован к постели.

  Оливия замолчала и мысленно будто перенеслась куда-то. Наступила небольшая пауза. Макс заметил, как потемнело лицо миссис Рэнделл, но через мгновение она будто стряхнула с себя мимолетное оцепенение, посмотрела открыто на Макса и натужно улыбнулась:

  – Но, слава богу, все позади, и Рик, я думаю, идет на поправку.

  – Мне очень жаль, что все так случилось,– сказал Макс.– Действительно нелепая авария. И я искренне хотел бы вам помочь. Может, мистер Рэнделл уже проснулся?

  – Я посмотрю,– сказала Оливия.– Подождите еще несколько минут.

  Миссис Рэнделл стала подниматься наверх. Макс, глядя ей вслед, подумал о том, какой сильной должна быть эта женщина. Знать, что муж парализован, и стоически произносить «слава богу, все уже позади», сможет не всякая.

  Еще одно непонятное чувство затеплилось в его груди. Нет, не жалость, скорее всего,– восхищение. Восхищение благородством натуры, стойкостью и преданностью по отношению к любимому человеку. Как могли те завистливые людишки, которые распространяли о ней в клинике сплетни, не видеть этой самоотверженности Оливии? Как могли оклеветать её? Быть может, им мозолили глаза её открытость, чистота и благородство души? Наверняка все те байки, что ходят про нее, сочинили негодные слепцы, завистники, отвергнутые поклонники. Быть может, становясь домашними врачами её мужа, они претендовали на большее, в своей слепоте и невежестве забывая о чести и долге, преданности и любви?

  Макс разволновался. Поднялся, снова прошелся по гостиной, остановился у одной из картин. На ней была изображена лежавшая в сочной зеленой траве белая пушистая кошка. Она поразила Макса. У нее оказались черты лица и глаза Оливии, только в обличье кошки. Но глаза! Они смотрели в упор и будто пронизывали насквозь. И были в тех глазах насмешка и печаль, ум и презрение, хитрость и коварство,– все то, с чем не сталкивался еще Макс, чего не замечал в девушке. Но, может, ему так только показалось?

  – Доктор Котмен,– позвала его вдруг сверху Оливия.– Мистер Рэнделл проснулся, можете пройти.

  Макс поднялся на второй этаж. Комнатка Рэнделла находилась в дальнем левом конце лестничной площадки. Когда Макс вошел, доктор Рэнделл, укутавшись одеялом, лежал в постели и неотрывно смотрел в потолок. Это был осунувшийся человек лет сорока с черным лицом, глубоко ввалившимися глазами и острым подбородком.

  – Рик, это доктор Котмен,– сказала Оливия, и только тогда Рэнделл медленно повернул голову к Максу, пристально посмотрел на него и снова втупился в потолок, произнеся:

  – Что, Милтон тебя уже не устраивает?

  Оливия, как показалось Максу, побледнела.

  – Я не виновата, что ты рассорился с ним. Из-за пустяка.

  – Из-за пустяка? Ты называешь это пустяком?!

  Макс поспешил прервать их перебранку:

  – Доктор Рэнделл, вы меня простите, что я вмешиваюсь, но мне кажется...

  – Вам кажется!– снова в упор посмотрел на него Рэнделл все тем же презрительно-злым взглядом.– Вы зачем сюда пришли? Что вам нужно? Убирайтесь! Все, все убирайтесь! И ты, Оливия, уходи, не хочу тебя видеть! Так и хотите моей смерти. Всё вам неймется. Вас прислал доктор Макферсон? Он первый рад сжить меня со свету. Выскочка, карьерист, лизоблюд. Играет в благотворительность, лицемер, а сам, небось, рад, что я теперь никто. Оливия, что ты стоишь, уходи и выпроводи этого доктора, я не нуждаюсь в них, слышишь – не нуждаюсь! Я сам себе доктор, сам себе лекарь!

  Доктор Рэнделл отвернулся, давая понять, что больше не скажет ни слова. Максу стало неловко. Лицо Оливии налилось кровью. Макс видел, что она с трудом сдерживается, чтобы не сорваться. Даже за дверью еще несколько секунд не может прийти в себя, растерянно пряча от него глаза. Наконец, Оливия собралась и тут же поспешила извиниться перед Максом:

  – Прошу прощения за своего мужа. В последнее время он стал невероятно вспыльчивым и раздражительным. Не знаю даже, отчего. Эмоции бьют через край, настроение меняется каждые пять минут. Он, наверное, сам уже от этого устал.

  – Я не обижаюсь,– поспешил успокоить её Макс.– В его положении любой из нас сорвался бы. Лучше зайду в другой раз.

  – Может, завтра?– неожиданно вырвалось у Оливии.

  – Завтра вряд ли, у меня дежурство, а вот послезавтра, часа в четыре, непременно.

  – Буду рада и постараюсь подготовить Рика. К тому времени, я уверена, он отойдет, Рик не умеет долго держать в себе обиду. Вы его совсем не узнаете, вот увидите.

  Макс чуть задержался у входной двери.

  – А его психиатр часто здесь бывает?

  – Рик и его прогнал несколько месяцев тому назад, не захотел больше видеть.

  – Значит, мне вдобавок придется быть еще и психиатром?

  – Может быть, но, я думаю, у вас получится. Вы настоящий доктор, я это сразу поняла.

  – Спасибо, миссис Рэнделл, за теплые слова и внимание. Тогда до четверга?

  – До четверга, как договорились. Не задерживайтесь, я буду ждать.

  Они попрощались. Макс по тротуару пошел к своей машине. Сел в неё и машинально посмотрел на дом Рэнделлов. Оливия так и стояла у приоткрытой двери и задумчиво смотрела на него. Макс улыбнулся ей и махнул рукой. Улыбнулась слабо и она, и тоже в ответ помахала.

  Двигатель «ягуара» завелся быстро, и Макс отъехал от дома Рэнделлов. Все не выходила из головы та настенная картина с кошкой. Ну почему в ней не было той тихой печали, какая сейчас скользнула у Оливии при расставании? Ведь ее красоте, как ему показалось, больше присуща тихая печаль, задумчивость, а не высокомерие, не брезгливость, не презрение той нарисованной кошки?

  Не воспринял Макс и самого Рэнделла. Неужели тот не понимает, как с ним тяжело Оливии? Своим упрямством и брюзжанием он только отдаляет её от себя, только настраивает против. А эта вспышка эмоций при постороннем человеке, разве не признак самодурства?

  Макс недоумевал: как можно жить с таким человеком и еще любить его. А в том, что Оливия любила своего мужа, он нисколько не сомневался. Только любовь в таком незавидном положении могла придать сил Оливии, дать терпение и наделить терпимостью. И захотелось ему хоть чем-то поддержать бедную женщину, хоть словом, хоть взглядом, потому Макс ждать не мог дождаться наступления четверга,– дня, когда снова встретиться с нею.

  4

  Среда и первая половина четверга пролетели для Макса как несколько часов. Уже в четыре вечера он стоял у дверей дома Рэнделлов и нажимал глянцевую кнопку звонка. Дверь ему открыла сама миссис Рэнделл. Глаза ее сияли, щеки горели, вся она словно светилась.

  – Наконец-то, доктор Котмен, мы уж стали переживать, придете вы или не придете. Рик сегодня в чудесном настроении, с утра только о вас и спрашивает, а я, к своему стыду, ничего конкретного сказать не могу. Проходите, пожалуйста, сразу наверх, я приготовлю чего-нибудь выпить.

  Макс поднялся в комнату Рэнделла, постучал, открыл дверь.

  – Можно?

  – А, доктор Котмен, очень рад, заходите, заходите.– Рэнделл действительно был в хорошем настроении.– Подсаживайтесь поближе, мне вас так будет лучше видно.

  Макс присел на край кровати.

  – Сразу хочу попросить у вас прощения за прошлый вечер, я был так груб и бестактен по отношению к вам, да и к Оливии, что мне прямо стыдно. На меня тогда будто что-то нашло: сам себя узнавал с трудом. Наверное, старею. Или деградирую. Не находите?

  Макс с недоумением посмотрел на Рэнделла. Казалось, перед ним лежал совсем не тот, прежний Рэнделл – злой, раздражительный, беззащитный, вызывающий только отвращение. Перед ним лежал полный ясного ума и сознания, не лишенный остроумия человек. Вероятно, такой, какого любила Оливия – настоящий Рэнделл.

  – Ну что вы, доктор Рэнделл,– сказал Макс.– О какой деградации может идти речь? Вы еще достаточно сильны и жизнеспособны, чтобы списывать себя.

  – Вы находите?

  – Я вижу это по вам.

  – Хм,– доктор Рэнделл самодовольно улыбнулся. Слова Макса, видно, пришлись ему по душе.– Доктор Котмен,– продолжил Рэнделл,– я хотел бы узнать побольше о вас и вашей работе в клинике, вы же практикуете у доктора Макферсона, не так ли? Там когда-то практиковал и я, до тех пор, пока не произошла эта нелепая трагедия. Расскажите мне о себе.

  – Давайте для начала я осмотрю вас, доктор Рэнделл, а в процессе осмотра мы с вами и побеседуем.

  – Хорошо, доктор Котмен, не возражаю.

  Макс выудил из своего небольшого черного кейса стетоскоп и тонометр, послушал легкие пациента, измерил ему давление, осмотрел гортань и зрачки.

  – Вас ничего не беспокоит, доктор Рэнделл?

  – Так вроде ничего, никаких пока побочных отклонений.

  – И все же, если вы не возражаете, я хотел бы получить от вас некоторые анализы. Сами понимаете, судить по внешнему виду...

  – Понимаю, понимаю, доктор Котмен,– перебил его Рэнделл.– Поэтому ничего не имею против. Моя сиделка доставит вам все необходимое в клинику. Итак, Макс,– можно мне так вас называть? – как вы оказались в наших краях?

  Макс без утайки рассказал Рэнделлу, как он очутился в Пенсильвании, как попал в клинику, как в домашние врачи. Рэнделл слушал с интересом, изредка перебивая Макса какими-нибудь вопросом. Так за разговором прошло около получаса. Их беседу прервала миссис Рэнделл, неожиданно появившаяся в дверях:

  – Рик,– сказала она,– доктору Котмену, наверное, пора. Да и тебе время принимать лекарства.

  Макс поднялся.

  – Ох, простите, за этими разговорами я совсем забылся. Миссис Оливия права: мы лучше поговорим в другой раз. Я приду в понедельник. Нет, во вторник – в понедельник у меня допоздна работа.

  Но доктор Рэнделл будто и не понял намерений Макса уйти, он внезапно вспылил и набросился на жену:

  – Я не просил тебя вмешиваться в нашу беседу, Оливия. Мы еще не закончили с доктором Котменом. Выйди и закрой, пожалуйста, за собою дверь: лекарства можно принять и позже, так ведь, доктор Котмен?

  Макс недоуменно посмотрел сначала на доктора Рэнделла, потом на его жену. Для него оказалось полной неожиданностью такой резкий переход доктора Рэнделла от учтивого разговора с ним до неприкрытой грубости в отношении своей жены. Неужели он совсем не понимает, что ставит в неловкое положение не только Макса, но и Оливию? Ведь по ней видно, что она в смятении.

  Макс захотел в этой ситуации хоть как-то поддержать Оливию. Он сказал:

  – Прошу прощения, мистер Рэнделл, но я на самом деле, чувствую, что утомил вас. Излишнее волнение вам сейчас, как мне кажется, ни к чему. Мы лучше договорим в следующий раз, тогда и вы мне расскажите о своей жизни. Я приду, как уже сказал, во вторник.

  Но Рэнделл как и не слышал, снова обратился к Максу:

  – Может, выпьете чашечку кофе?

  – Нет, спасибо, доктор Рэнделл, в другой раз. Уже темнеет, поеду домой.

  – У вас семья, доктор Котмен?– чувствовалось, что он все не хотел отпускать Макса. Даже голос его потеплел.

  – Нет, доктор Рэнделл, я разведен,– ответил ему Макс.– А детей у нас с прежней женой не было. Но это вам вряд ли интересно. Примите лекарство и отдыхайте. До скорой встречи.

  Макс был тверд. Доктор Рэнделл потемнел, не желая принимать очевидного, демонстративно отвернулся от него к окну и не проронил в ответ ни слова. Максу больше ничего не оставалось, как выйти. За ним последовала и миссис Рэнделл.

  – Сегодня доктор Рэнделл, выглядит бодрее,– сказал ей Макс в коридоре.

  – Да, видно, лечение идет ему на пользу,– с некоторой долей сарказма произнесла чуть погодя миссис Рэнделл.

  Макс не знал, как реагировать на ее тон. Пытаясь отогнать недобрые мысли, спросил:

  – Где можно ополоснуть руки?

  – Здесь,– она указала ему слабым взмахом руки на дверь слева.

  Максу захотелось хоть как-нибудь поддержать эту, несомненно, несчастную женщину.

  – Прошу прощения, что стал невольным свидетелем вашей ссоры,– сказал он чуть погодя.

  Миссис Рэнделл посмотрела на него с благодарностью.

  – Это не ссора, доктор Котмен, а самая натуральная провокация. Вы совсем не знаете Рика. Он – невыносимый человек. Всегда, всю жизнь он подминал под себя людей, чтобы только досадить мне.

  – Не понимаю, миссис Рэнделл.

  – А вы поговорите с ним, поговорите.

  Оливия замолчала. Макс почувствовал себя не в своей тарелке от невозможности охватить всего сразу, ему нужно было как-то разобраться со всем. Макс заторопился в ванную комнату. Миссис Рэнделл пошла за ним.

  «Что же у них тут в действительности происходит?– подумал Макс, намыливая руки.– И какую роль играю в этом я? Катализатора или громоотвода?»

  Макс поднял глаза. В зеркале, висевшем над раковиной, он увидел, что Оливия смотрит на него, задумавшись. Неожиданно их взгляды встретились. Оливия отвернулась. Макс закрыл кран, стряхнул оставшиеся капли воды.

  – Вы чем-то встревожены, миссис Рэнделл?– спросил напрямик.

  Оливия чуть не расплакалась:

  – Я даже не понимаю: сегодня Рик какой-то не такой. С утра веселый, игривый, постоянно шутит.

  – Что ж в этом плохого?

  – Он никогда таким не был. Он что-то задумал, я уверена.

  Максу только этого не хватало.

  – Оливия, мне кажется, вам просто показалось. Мы беседовали с ним около часа, я не заметил ни в речи его, ни в поведении ничего необычного. Он выглядит молодцом.

  – Это-то меня и беспокоит: он был всегда сдержан, а сегодня целый день, если не считать того случая, сам не свой.

  – Я думаю, вы очень устали, Оливия, вам необходимо отдохнуть.

  Оливия глянула на него отрешенно, сказала:

  – Вытирайтесь, пожалуйста,– и подала ему махровое полотенце. Макс вытер руки, вернул полотенце. Оливия слегка улыбнулась, будто извиняясь. Макс попытался поскорее отогнать беспокойные мысли.

  Спускались они со второго этажа, будто соединенные некоей невидимой нитью. Казалось, забота о Рэнделле сблизила их.

  Прощаясь у дверей дома, Оливия протянула хрупкую ладонь, Макс слегка пожал её.

  – Надеюсь, вы не забудете нас, доктор Котмен,– она снова была печальна.

  – Я тоже на это надеюсь, миссис Рэнделл,– сказал Макс и пошел к своей машине. Все произошло, как и в прошлый раз: они расстались так же неопределенно. И хотя Оливия и сказала «надеюсь, я еще раз увижу вас, доктор Котмен»,– Максу не стало легче: Оливия по-прежнему была далека. Быть может их нелепая ссора смягчит её сердце, и Оливия почувствует к нему какое-то расположение? Хотелось верить. Все-таки, как ни крути, а она жена мистера Рэнделла, его законная жена, а доктор Котмен посторонний человек, случайно ворвавшийся в их жизнь. Но, может, он так и не научился разбираться в людях, и Оливия на самом деле хотела его еще раз увидеть?

  5

  Прошло два месяца, Макс как обычно пил кофе в кафе дядюшки Ламартина, когда в него ворвался Алекс Видал. Глаза суетливо бегают, волосы взъерошены, пиджак сбился так, будто Алекс прокатился на метро в час пик.

  Ворвавшись, он быстро окинул взглядом небольшое кафе и сразу же, обнаружив Макса, направился к нему.

  – Вижу, ты еще ничего не знаешь. Почему все время именно мне приходится приносить людям неприятные известия. Читал вечерние новости? Нет? Даже не удосужился заглянуть на первую полосу? Посмотри, остолоп! Сбылось то, о чем ты мечтал!

  – О чем я мечтал?– не понял Макс, взял протянутую Алексом газету и посмотрел на первую страницу.

  – Боже мой!– не удержавшись, воскликнул он. Весть о смерти Рика Рэнделла явилась полной неожиданностью. Уж чего-чего, а этого он желал сейчас меньше всего.

  – Вот, вот. А ты тут кофеи распиваешь. Франческа, принеси нам, пожалуйста, две порции виски. Молодому человеку сейчас оно просто необходимо.

  Когда Франческа ушла, Макс наконец-то поднял на Алекса глаза:

  – Ты теперь понимаешь, что будет? Ты понимаешь, что будет?

  – А я тебе говорил! Я тебе говорил,– закуривая сигарету, стал упрекать Макса Алекс,– не связывайся с ней, не связывайся. Предупреждал тебя, а ты не послушал, просто отмахнулся от меня. Отмахнулся.

  Макс не мог прийти в себя.

  – Мне нужно выпить. Мне срочно нужно выпить.

  – Я уже заказал, но сомневаюсь, что это тебя успокоит.

  Тут раздался голос Ламартина.

  – Доктор Котмен, доктор Котмен, вас к телефону. Какая-то дама.

  – Дама? Дама?– резко поднялся со своего места Макс.– Это ты! Ты дал ей номер этого телефона!– закричал он на Алекса. Макс был вне себя. Еще минуту назад спокойный и любезный, Макс походил теперь на запуганное, загнанное животное. Торопливо пошарив в карманах, он вытащил несколько измятых купюр, машинально пересчитал их, потом резко скинул все на стол и бросился к выходу. Франческа, подносившая виски, Мишель Ламартин и пара-другая посетителей удивленно посмотрели ему вслед. Через огромные стекла кафе было видно, как Макс не пошел, а побежал по тротуару и вскоре скрылся из виду. Алекс, не долго думая, кинулся за ним. Ламартин любезно извинился в трубку и сказал, что, к сожалению, доктор Котмен был, но уже ушел. Куда? Неизвестно. Да. Он был с другом. Сильно расстроился неизвестно почему. Пожалуйста. Всегда к вашим услугам, мадам.

  Франческа подошла к столику, за которым сидел Макс с Алексом и перевернула газету. На первой полосе крупным шрифтом было набрано:

  «Вчера в два часа дня у себя в доме неожиданно скончался основатель городской клиники ортопедии доктор Рик Рэнделл».

  Франческе фамилия Рэнделла ни о чем не говорила. Наверное, умерший доктор был близким другом Алекса и Макса. Почему бы они тогда так сильно отреагировали на сообщение?

  Франческа отложила в сторону газету и стала собирать со стола посуду.

  6

  Алекс настиг Макса лишь на углу 21 улицы. Запыхавшись от быстрого бега, Макс прислонился к стене одного из домов и попытался отдышаться. Когда Алекс подбежал к нему, Макс стоял, закрыв глаза и тяжело дыша.

  – И куда ж ты намерен бежать, интересно знать?– спросил его Алекс.

  – Надо что-то делать!– схватил Макс друга за грудки и затеребил.– Что-то делать!

  – Что делать, Макс? Когда я тебе рассказывал про Оливию, ты и слову моему не хотел верить, а теперь пытаешься от нее сбежать.

  – Но я же не думал, что наши отношения зайдут так далеко и это станет так серьезно.

  – Все в этой жизни серьезно, Макс. А отношения между мужчиной и женщиной, даже если они и не навязываются один другому, тем более.

  Алекс замолчал. Макс тупо уставился в стену противоположного дома. Он ему все рассказывал! Да что он, черт возьми, рассказывал? Что Оливия спала со всеми, кто ей понравится или кто понадобится, не останавливаясь ни перед чем, только бы все было так, как ей хочется? Что любила играть людьми, сталкивать их друг с другом и наслаждаться, как они сцеплялись из-за ее умело устроенных козней? Что она и Алекса затащила в свою постель, только бы он не покинул фирму ее мужа? Как этого, в сущности, ему мало, чтобы понять, кто такая на самом деле Оливия Рэнделл. Он понял это поздно, понял, когда уже полностью увяз в сетях ее паутины. И только принял окончательное решение порвать с Оливией, неожиданно случилась эта нелепая смерть, пустая, ненужная смерть ее мужа.

  – Я не хочу ее видеть,– сказал Макс.

  – Твое право, только она все равно будет разыскивать тебя. Везде. Ты думаешь, так легко отделаешься от нее? Оливия Рэнделл не такая женщина. Если она задумала что-то, ее не остановить. Тебя спасет только чудо.

  Максу не верилось. Когда они познакомились с Оливией, это была женщина, о которой можно было мечтать.

  – Алекс,– обратился в отчаянии Макс к другу,– я не знаю, что делать. Помоги мне, придумай что-нибудь, у тебя же светлая голова. Умоляю, не оставь в беде. Ты же видишь, я погибаю.

  Алекс приобнял Макса и слегка похлопал по спине.

  – Не отчаивайся. Из всякого тяжелого положения всегда есть выход.

  – Легко тебе говорить.

  Алекс пообещал Максу не оставлять его до вечера. Они поехали в «Регату», ночной бар на окраине города, заказали виски. Первую и вторую Макс махнул сразу. Немного успокоился, но то ли от нервного потрясения, то ли от переживаний, опьянел быстрее обычного. После пятой рюмки глаза его повеселели, он вклинился в танцующую в центре бара толпу и стал тяжело танцевать, совсем не попадая в ритм мелодии. Изредка Макс возвращался к столику, залпом опрокидывал очередную порцию аперитива и снова плелся назад на танцплощадку. К шести вечера он изрядно набрался, язык его то и дело заплетался, но Макс больше не казался таким испуганным и потерянным, каким был еще каких-то два часа назад. Алекс довез его на машине до дома, убедился, что он в состоянии справиться со всем сам, и оставил у дверей, пожелав спокойной ночи.

  – Можешь не сомневаться,– прерывающимся голосом сказал Макс.– Эта ночь будет спокойной. Обещаю тебе: ни на какие звонки отвечать не буду, двери до утра никому не открою. Будь перед ними хоть сам Господь Бог.

  – Надеюсь, что так оно и будет, Макс.

  – Будь спокоен, Алекс. Уж что-что, а обещания свои я сдерживаю.

  Макс закрыл за собой дверь. Прошел в ванную, разделся, забрался под душ.

  Она его уже ищет! Он ей постоянно нужен! Она жить без него не может, стерва!

  Макса немного повело. Он оперся плечом о холодный кафель, ткнулся головой в стену.

  А Рик, муж чертов, не мог протянуть еще месяц. Еще с месяц! Тогда б на месте Макса мог оказаться любой другой. Любой. Но не Макс.

  Макса зазнобило. Добавил горячей. Вода плавно заструилась по плечам, спине и груди, но тепло не приходило. На Макса снова и снова накатывала одна и та же картина: глаза Оливии крупным планом. Ее зеленые, слегка прищуренные глаза. И голос будто из ниоткуда: «А если бы его не стало, Макс? Если бы не стало, ты полюбил бы меня?» Как только в голову такое могло прийти?

  Макс укутался в халат, прошел в гостиную, открыл бар, достал бутылку виски, налил в стакан.

  «Ты полюбил бы меня, Макс?»

  Зазвенел телефон. Макс от неожиданности вздрогнул. Звонок не утихал. На том конце провода упорно не хотели разъединяться. Казалось, телефон раскалился. Макс зажал ладонями уши, но и сквозь них резкий звук проникал внутрь. Затрещала голова, заголосили все внутренности. Так, что не было сил выдержать этот звук.

  Макс пронзительно закричал и хотел было подскочить к телефону и сбросить его на пол, но только сделал шаг к журнальному столику, на котором находился аппарат, как звонок резко прекратился. В воздухе повисла мертвая тишина. Макс как разбитый опустился на диван.

  «Надо, лечь. Поспать,– подумал он.– Заснуть и все пройдет. Завтра встану как обычно, приму прохладный душ, поеду к Оливии, пожму руку её мужу. Рик ведь не умер, нет, газеты что-то напутали. Как же он мог умереть – я ведь сам следил за его здоровьем? Нет, смерть Рэнделла – шутка. Алекс просто подшутил надо мной, старый мошенник. И как всё разыграл серьезно – настоящий актер. А я поверил ему. Ну да, все совпадения. Газета, звонок в баре, беспристрастное лицо Алекса – и он попался на удочку».

  Макс засмеялся идиотским смехом, отхлебнул еще виски, удобнее раскинулся на диване. Тут вдруг снова зазвонил телефон, но в это раз Макс не испугался, поднял трубку и услышал голос Оливии:

  – Макс, ты где был? Я тебя искала весь день. Ты уже знаешь – Рик умер!

  – Мне сказали. Очень жаль.

  – Макс,– сказала она.– Макс, мне сейчас тяжело одной, я хочу тебя видеть.

  – Я... Я не знаю, Оливия...

  – Макс,– сказала она тише.– Макс, мне, правда, очень тяжело. Приезжай...

  – Но Оливия... – попытался он остановить её – ему было не по себе.– Так нельзя. Я не могу.

  – Что значит «нельзя», «не могу»? По-твоему я могу? До завтрашнего дня я сойду с ума. Ты хоть представляешь себе, что это такое: остаться один на один с чужим человеком?

  – Почему же чужим, Оливия, он ведь был твоим мужем? К тому же завтра его похоронят. Завтра, Оливия. Всего одна ночь.

  – Ночь? Ночь? Это сплошная кромешная ночь, долгие десять часов. Десять часов, Макс! Как ты не поймешь, я просто не выдержу. Я не выдержу, Макс!– она чуть не сорвалась, но взяла себя в руки и тихо так, страшно произнесла:

  – Ты приедешь, Макс. Слышишь меня?– И затем утвердительно и беспрекословно: – Ты приедешь, иначе я не знаю, что сделаю!

  Макс затрясся от возмущения.

  – Но Оливия, это же нелепо! Это...– он с трудом нашел нужное слово.– Это неправильно, в конце концов.

  – Неправильно?– голос её завибрировал.– О каких правилах ты вообще говоришь? Ему было на нас абсолютно наплевать, у него были свои правила, своя игра. И я даже рада, что он...

  – Оливия, – прервал её Макс,– нехорошо так говорить о нем. Теперь.

  – Теперь? Макс, что с тобой? Ты же сам его ненавидел, сам говорил, что завидуешь ему, потому что у него есть я. А сейчас, когда мы наконец-то... Когда мы наконец-то можем быть вместе, ты говоришь «нехорошо», «неправильно».

  – Я совсем не это хотел сказать, Оливия.

  – Но сказал!

  – Я не хотел. Прости. Сам не знаю, что говорю.

  Макс замолчал. Оливия спросила:

  – Ты приедешь?

  Макс не знал, что ответить, произнес только умоляющее:

  – Оливия...

  Но она повысила голос:

  – Ты приедешь. Или завтра я заявлю всем, что это ты убил его. Вместе со мной. Я это сделаю, Макс, сделаю. Если ты оставишь меня,– сказала она твердо и оборвала связь.

  Макс так и застыл на месте. Как это было похоже на Оливию. Вот она и показала свои коготки. Что же будет дальше?

  Макс набрал номер телефона Видала.

  – Алекс? Алекс, это я, Макс. Она нашла меня, мне срочно нужна твоя помощь. Ты мне друг или не друг? Приезжай, я буду ждать. Я буду ждать тебя, Алекс.

  Макс положил трубку. Паршивее он себя не чувствовал так лет наверное, пятнадцать. С тех пор, как вывихнул ногу и был вынужден пропустить финальный баскетбольный матч на первенство штата.

  7

  Через час Макс уже ехал к Оливии. Алекс и виски немного успокоили его. В сущности, завтра похоронят Рика, и тогда Макс скажет ей все, что давно хотел сказать: они совершенно чужие люди и их никогда не скрепляла настоящая любовь. Страсть – да, влечение – да, но не любовь. К тому же – и в этом он тоже признается – в последнее время Оливия стала слишком капризной, слишком требовательной. Но ведь Макс ей не муж, он свободный человек, с Оливией не связан ни узами брака, ни договорными обязательствами,– какие тогда могут быть претензии, а тем более притязания? Но это Макс скажет завтра. Он все-таки врач, а Оливия – больной, уставший человек, поэтому Макс пощадит её, поэтому не скажет пока ничего. Он всегда, при любых обстоятельствах старался быть великодушным. Во всем.