Текст книги "Ловушка для призрака (СИ)"

Автор книги: Юрий Безрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

  1

  По узкому, но достаточно освещенному коридору одной из небольших загородных клиник уверенной и твердой поступью двигалась женщина. Мимо неё взад и вперед сновали какие-то люди: посетители, медсестры и обслуживающий персонал, и все нет-нет, да и обращали внимание на эту, несомненно, броскую двадцатипятилетнюю шатенку с непроницаемым решительным выражением лица, придающим её тонким и правильным чертам еще большую красоту и выразительность.

  Даже в сером, не слишком бросающемся в глаза, но, бесспорно, дорогом костюме она задерживала на себе взгляды, как мужчин, так и женщин. Женщин отчасти своей отстраненностью и надменностью, мужчин – недоступностью и привлекательностью.

  Только слепой или чрезмерно привередливый мог пройти мимо такой яркой женщины и не обернуться, не проводить её взглядом до конца коридора, не залюбоваться на мгновение стройными длинными ногами, небольшими плотными бедрами и узкой талией, скрыть которую был не в состоянии даже пиджак, собирающийся в талии едва заметными складками. Но опытному взгляду и этого было достаточно, чтобы ощутить всю прелесть скрывающегося под ним тела.

  После себя эта женщина оставляла не только пьянящий аромат весеннего букета, но и какую-то невидимую ауру, от которой можно было сойти с ума. Может поэтому все сразу же расступались перед ней – мужчины жались к стенам, женщины проходили боком, и все – почти все – заворожено оборачивались, пыша недобрыми мыслями: кто с завистью, кто с брезгливостью, кто с ненавистью, а кто и с вожделением – но только не с равнодушием.

  Бросалась в глаза встречным и её серая – такого же цвета, как и костюм – шляпка, сдвинутая кокетливо немного набок. Но бросалась только издали, вблизи же всех поражали блещущие решительностью и негодованием выразительные глаза женщины – можно было подумать, что она несется на всех парах в один из кабинетов клиники, чтобы внезапно застать своего неверного мужа в объятьях его секретарши-любовницы.

  И лишь немногие из теперешнего персонала знали истинную причину появления здесь миссис Рэнделл, однако никто из них не горел особым желанием встретиться с нею или даже просто сказать по-приятельски: «Привет», как говорили они раньше, еще в те недавние памятные времена, когда никому не известная мисс Оливия Метью практиковала в этих стенах обыкновенной медсестрой. Виной тому были отчасти вырвавшиеся у нее после замужества из силков стыда надменность и презрение, какое нередко появляется у так называемой категории «выбившихся» женщин. Хотя никто из знающих её никогда не станет отрицать, что всего в жизни, о чем может только мечтать провинциалка – богатства, респектабельности и неравнодушия со стороны окружающих,– она добилась исключительно своему неженскому уму и напористости. Уж ей поперек дороги не станешь: сотрет в порошок, испепелит – огонь, а не женщина. Да оно и так видно: по её решительной поступи, по непроницаемому взгляду, даже по той манере, с которой она вскользь отвечала на кивки и поклоны, приветствия и улыбки случайно встреченных в коридоре знакомых.

  Вскоре Оливия, миновав массу не интересующих её кабинетов, приблизилась к одному, отличающемуся от всех остальных стеклянными непрозрачными плешами в дверях и выполненной вверху в серебристом металле надписью: «Доктор Макферсон, главврач».

  Не останавливаясь и не задумываясь ни на мгновение, Оливия так же решительно, как и шла сюда, отворила эту дверь и оказалась в небольшой приемной Клайда Макферсона.

  Кроме стола секретаря Макферсона и пары стульев никакой больше мебели в приемной не было: Макферсон не любил долгие заседания и почти весь день проводил в стенах клиники, а не своего кабинета.

  Впрочем, с восьми до десяти утра он неизменно находился на месте, так что Оливии можно было не беспокоиться его розысками.

  Секретарша Макферсона, мисс Инга Морис, женщина в том возрасте, когда седину все чаще приходится скрывать краской для волос, увидев Оливию, приняла такое отсутствующее выражение лица, что миссис Рэнделл даже улыбнулась про себя. Поговаривали, будто мисс Морис тайно влюблена в Макферсона, но черт с ней – Оливию это мало интересовало.

  Несмотря на то, что мисс Морис демонстративно уткнулась в лежащую сбоку неё стопку бумаги и деланно надула ярко накрашенные губы, Оливия нарочито громко поздоровалась с ней и тут же двинулась к двери кабинета Макферсона, твердо уверенная, что тот находится у себя. Она не ошиблась. Макферсон сидел в своем любимом глубоком кресле у массивного дубового стола и так увлеченно листал какую-то брошюрку, что даже не заметил, как к нему вошла Оливия. Только когда она прикрыла за собой дверь, доктор Макферсон поднял глаза и тут же улыбнулся, почувствовав, как начинает колотиться его сердце. Он не мог без волнения оставаться наедине с Оливией, и сейчас, с трудом взяв себя в руки, поднялся со своего места.

  – Боже, Оливия! Неужели это ты? Как я рад, как рад.

  – Я тоже, Клайд, очень рада, но я здесь не затем, чтобы выслушивать от тебя комплименты.

  – Помилуй бог, Оливия, я не сказал тебе еще ни одного комплимента.

  – И не надо. Мне, знаешь ли, сейчас не до них.

  – Не понимаю тебя, дорогая. Твоему мужу стало хуже?

  – Клайд, давай начистоту. Ты прекрасно знаешь, зачем я пришла: Рик вчера отказал Милтону в его услугах. Нам теперь нужен другой врач.

  – Постой, постой, Оливия. Милтон хороший врач, у него богатая практика, опыт...

  – Клайд, я же тебе ясно сказала: Рику нужен другой врач. Ты понимаешь, что это значит?

  Макферсон подошел к Оливии, взял под руку и подвел к креслу с другой стороны своего письменного стола. Мягко взяв за плечи, усадил в него, а сам присел на кончик стола.

  – Подожди, Оливия, успокойся, может, выпьешь чашечку кофе?

  Оливия слегка кивнула. Макферсон на секунду выглянул в приемную и попросил секретаря сварить пару чашек кофе.

  Когда он вернулся, Оливия снова заговорила так, будто он совсем не выходил.

  – Этот твой Милтон... Рик сразу почувствовал к нему неприязнь. Ты же знаешь, Рик терпеть не может бестактности.

  Когда Оливия упомянула о бестактности, Макферсон едва заметно улыбнулся – только круглый идиот рядом с такой женщиной мог думать о такте.

  Оливия заметила его ироничную улыбку.

  – Чему ты смеешься?

  Макферсон слегка дернул плечом.

  – Я смотрю, ты похорошела, Оливия. Сколько мы не виделись: месяцев четыре? пять? полгода? Может, поужинаем в каком-нибудь приятном, тихом ресторанчике, как в старые добрые времена?

  – Об этом не может быть и речи, Клайд. С тех пор, как произошла эта нелепая трагедия, я... Сам понимаешь – мы не можем больше встречаться. И я тебе тысячу раз говорила об этом – не начинай, пожалуйста, снова.

  – Даже, если я очень попрошу?

  – Даже, если очень. Давай останемся просто друзьями. Хорошими, добрыми друзьями.

  Макферсон не стал пререкаться.

  – Итак, Рик против кандидатуры Милтона?

  – Совершенно верно,– подтвердила Оливия.

  – И он, естественно, требует другого доктора?

  – Просит,– поправила его Оливия.

  Макферсон ехидно улыбнулся.

  – А тебе не кажется, дорогая, что ему доктора совсем ни к чему. Ты не пыталась показать его психиатру?

  – О психиатрах он и слышать не хочет.

  – Но зачем ему доктор? Приглядывать за ним может и обыкновенная сиделка. А доктор... Доктор – это уже прихоть и... глупость, как мне кажется.

  – Но ты же знаешь Рика,– как-то неуверенно произнесла Оливия.

  – Конечно знаю, хотя после того несчастного случая он, как я понял, сильно изменился.

  – Даже очень,– сникла Оливия.

  – Ну ладно,– поднялся со стола Макферсон.– Попробую тебе помочь и в этот раз. Только кого порекомендовать – ума не приложу. За год с небольшим Рик сменил уже, если я не ошибаюсь, трех или четырех докторов. У меня и на примете-то больше никого нет...

  Макферсон задумался, Оливия тоже замолчала. Через несколько минут в кабинет вошла мисс Морис с подносом с кофе в руках. Макферсон поблагодарил, взял у нее поднос, поставил на край стола, передал одну из чашек Оливии и сказал:

  – Мисс Морис, в ближайшие десять минут никого ко мне, пожалуйста, не впускайте.

  – Хорошо, доктор Макферсон, только пришел доктор Котмен, как вы ему назначили.

  Макферсон недовольно скривился.

  – Попроси его, пожалуйста, зайти после обеда.

  – Хорошо,– сказала мисс Морис и направилась к выходу.

  – Доктор Котмен? Кто это?– спросила Оливия Макферсона, когда его секретарша вышла.

  – Доктор Котмен?– переспросил Макферсон.– Наш терапевт. Ты его совсем не знаешь, он у нас недавно: третий месяц, но в своем деле собаку съел – огромный практик.

  Оливия призадумалась, потом сказала:

  – А можно мне на него взглянуть?

  – Он совершенно не в твоем вкусе, Оливия,– с усмешкой сказал Макферсон.

  – И все же я хотела бы посмотреть на него.

  – Как тебе будет угодно. Мисс Морис,– запросил он секретаря по селектору,– доктор Котмен еще здесь? Ушел? Ну ладно.

  Макферсон отключил селектор и снова обратился к Оливии:

  – Он, к сожалению, вернулся в отделение.

  – А мне туда доступ уже закрыт?

  – Ну что ты, Оливия. Ты же знаешь, для тебя в этой клинике все двери нараспашку.

  – Тогда пройдем в отделение.

  Макферсон улыбнулся:

  – Ты как всегда напориста. Хорошо, я проведу тебя.

  Они вышли, поднялись на второй этаж. Макферсон спросил у первой попавшейся им на глаза сестры, где находится доктор Котмен.

  – Был в восьмой палате, доктор Макферсон,– ответила, не моргнув, та.– Разыскать его?

  – Если вам не трудно, миссис Харлоу, мы подождем в его кабинете.

  Они прошли по коридору и вошли в небольшой и скромный кабинет заведующего терапевтическим отделением. Оливии комната приглянулась: светлая, чистая, аккуратная.

  – Все комнаты, Клайд, у тебя, как близнецы.

  – Это больница, милая, здесь пестрота отвлекает.

  – А может, наоборот, будет только стимулировать и давать возможность отдохнуть?

  – Не знаю, не знаю, Оливия. По правде говоря, я никогда не задумывался над этим.

  Дверь отворилась, и в кабинет вошел высокий стройный мужчина лет тридцати восьми-сорока в белом халате и белой цилиндрической шапочке.

  – Доктор Макферсон? Я заходил к вам.

  – Доктор Котмен,– представил Макферсон вошедшего Оливии.– Миссис Оливия Рэнделл.

  Доктор Котмен слегка кивнул головой. Оливия, не поднимаясь с места, пристально посмотрела на него. Мужчина смутился, отвел глаза, но она успела заметить таящееся в них тепло. Во взгляде было что-то такое, что сразу же заставило Оливию заволноваться. Она увидела в его глазах твердость и мужественность, нежность и доброту. А может, просто почувствовала.

  Между тем доктор Макферсон продолжал:

  – Миссис Оливия – жена одного из наших пациентов, находящегося сейчас на лечении после аварии. Миссис Оливия...

  Оливия поднялась и твердо сказала:

  – Я хотела бы, чтобы вы по совместительству стали домашним врачом моего мужа. Много времени у вас это не займет, с оплатой, я думаю, мы договоримся.

  Доктор Котмен такого не ожидал.

  – Но я не знаю... Я, собственно, никогда домашним врачом не был. И потом – у меня практика,– будто извиняясь, произнес он.

  – В этом нет ничего страшного, Макс,– по-приятельски произнес доктор Макферсон.– Вы просто раз в неделю-две, в удобное для вас время будете посещать мистера Рэнделла и присматривать за его состоянием.

  – Но...– попытался отнекаться доктор Котмен, однако миссис Рэнделл его перебила:

  – За оплату не беспокойтесь, этот вопрос мы решим сразу же при первом вашем визите.

  Ее поддержал и доктор Макферсон:

  – Соглашайтесь, доктор Котмен, мой вам добрый совет. Я бы и сам не прочь проследить за здоровьем мужа миссис Рэнделл, но вы же знаете, сколько у меня дел – по горло. И потом – дополнительный заработок. Разве помеха?

  – Надеюсь, вы подумаете?– настаивала миссис Рэнделл.– Я не тороплю, но в четверг хотелось бы видеть вас. Вот мой адрес,– посчитала свой вопрос решенным миссис Рэнделл.

  Доктор Котмен еще колебался.

  – Я несколько удивлен. Почему именно мне вы делаете такое предложение?

  – Не знаю,– горячо ответила Оливия и прямо посмотрела ему в глаза. В ту же секунду какая-то тонкая жилка внутри доктора Котмена дрогнула и мелко завибрировала, заглушая туманные сомнения, возникшие чуть ранее: стоит ли вообще связываться со всем этим. Ясного ответа не было, но та вибрирующая странно жилка, казалось, одурманивала его.

  – До скорой встречи, доктор Котмен,– сказала миссис Рэнделл.

  – До встречи,– ответил он.

  Доктор Макферсон и миссис Рэнделл вышли. Доктор Котмен остался один. Он все еще не мог прийти в себя, готов был вот-вот отказаться от столь лестного предложения, но что-то удерживало его от этого. То ли на него так сильно подействовало очарование миссис Рэнделл, то ли что другое,– он не хотел себе признаваться в этом, ему ведь не двадцать лет, чтобы с первого взгляда влюбиться в женщину; слава богу, уже за тридцать – возраст, когда человек не строит больше иллюзий и, как кажется, живет вполне трезвым рассудком. Тогда что же?

  Доктор Котмен подошел к окну. За окном вовсю разгулялось лето. На чистом небе висели редкие перистые облака, на осинах мелко трепыхались листья, в кронах шумно галдели галки.

  Он мог бы отказаться – роль домашнего доктора действительно не для него, но мысль увидеть еще раз эту привлекательную женщину не давала покоя. Наверное, что-то действительно есть в первом слепом случае. Зайдется сердце и подскажет – твой выбор верен, этот человек может быть тебе близок. В чертах лица проступает нечто знакомое, будто родственное, ты начинаешь умиляться наклоном головы, упавшей на глаза челкой, аккуратными ушками и т.д. и т.пр. А через час подобное мгновение безвозвратно уходит. Безвозвратно...

  – Доктор Котмен, доктор Котмен,– просунулась в отвор двери смуглая мордашка дежурной сестры.– Там мистер Джонсон из пятой палаты опять возмущается. Может, ему дать чего-нибудь?

  – Хорошо, Элен, я сейчас приду, успокойте его покамест.

  Дверь закрылась. Макс Котмен снова посмотрел в окно. Сомнения все еще теснились в его душе.

  – Ну как, Оливия, что ты думаешь о докторе Котмене?– спросил доктор Макферсон миссис Рэнделл, едва они вышли из кабинета.

  Оливия пристально посмотрела на главврача.

  – Клайд, ты ведь прекрасно знаешь: я выполняю только причуды Рика, а не подбираю себе любовников, как думают некоторые.

  Доктор Макферсон смешался:

  – Прости Оливия, я не хотел тебя обидеть. Все верно,– уныло произнес он.– Ну, а как мы, Оливия?

  – Что мы, Клайд? Я ведь ясно тебе сказала: между нами все кончено.

  – Но ты же не можешь так просто вычеркнуть меня из своей жизни.

  Оливия удивленно взглянула на него:

  – Клайд, по-моему, эту тему мы давно закрыли? Давай не будем снова возвращаться к ней?

  Оливия двинулась по коридору. Доктор Макферсон замер в растерянности, потом, словно очнулся, догнал женщину и засеменил с нею рядом.

  Весь оставшийся путь до выхода из клиники они больше не произнесли ни слова. Только у выхода Оливия сухо попрощалась с доктором и тут же забыла о нем. Доктор Макферсон с сожалением проводил её долгим взглядом до самой машины. Малиновый «бьюик» Оливии тихо завелся, тронулся и вскоре быстро скрылся из виду.

  2

  В четыре часа, как обычно в это время дня, Макс Котмен пил кофе в кафе «Ламартин». Солнце медленно сползало на запад, жара понемногу спадала.

  Едва он переступил порог кафе, как стоявший за стойкой бара его владелец, Мишель Ламартин, низкорослый тучный весельчак, расплылся в своей неизменно-любезной улыбке и крикнул в сторону кухни:

  – Франческа! Горячий кофе господину Максу!

  Макс приблизился к стойке и поздоровался с хозяином кафе:

  – Здравствуйте, Мишель.

  – Здравствуйте, доктор Котмен. Присаживайтесь на любой свободный столик, сейчас Франческа принесет вам ваш кофе.

  – Спасибо, Мишель. Вы как всегда внимательны и предусмотрительны. Если мне будет кто-нибудь звонить...

  – Само собой разумеется, доктор Котмен. Насчет этого могли бы и не предупреждать. Вы у нас завсегдатай, а для постоянных клиентов у Ламартина особые услуги.

  – Вы так любезны, Мишель. У вас случайно не найдется свежей прессы?

  Ламартин достал из-под стойки газету и протянул её Максу:

  – Пожалуйста.

  Макс поблагодарил Ламартина и, взяв газету, прошел к столику у окна. Сев за него, развернул газету и углубился в одну из статей.

  Он познакомился с Мишелем Ламартином буквально на следующий день своего приезда в клинику доктора Макферсона. Это был обаятельнейший человек. Когда впервые Алекс привел сюда Макса, ему сразу понравилось и кафе, и хозяин, и две его очаровательные дочери, Аделаида и Франческа, работающие у отца официантками. Да и сам Макс как-то приглянулся Ламартину, и уже вскоре он, завидев Макса, приподнимал серую шляпу и приветствовал его издали. Впоследствии Макс даже лечил старшую дочь Ламартина, ту самую Франческу, которая сейчас должна была принести ему кофе.

  Не успел он прочитать и одной заметки, как Франческа в синем платье и белом фартуке подошла к его столику и поставила перед Максом небольшую чашечку дымящегося кофе, произнеся негромким нежным голосом:

  – Ваш кофе, мистер Макс.

  Макс оторвался от газеты, посмотрел на девушку и улыбнулся:

  – А, Франческа? Спасибо.

  Он чувствовал, что нравится Франческе, но заводить с ней интрижку не собирался. И дело было даже не в разнице возрастов. Макс не хотел привязывать молодую девушку к себе и не хотел сделать ей больно. К тому же сейчас его мысли были целиком заполнены Оливией. После первой встречи он думал о ней, можно сказать, день и ночь.

  Макс надеялся, что Франческа тотчас же уйдет, но девушка спросила его:

  – Вы сегодня также спешите, мистер Макс?

  – Ты что-то хотела, Франческа?– он уже пожалел, что заговорил с ней. После того, как в клинике Франческа решила, что влюблена в Макса, она проходу ему не давала.

  Франческа смущенно потирала большим пальцем поверхность подноса, прижатого к ногам.

  – Может, вечером поужинаете со мной?

  Макс снисходительно посмотрел на неё.

  – Франческа,– как можно мягче начал он, потому что совсем не хотел обидеть.– Франческа, я действительно каждый день занят. В особенности по вечерам, как ты не поймешь этого. К тому же, я намного старше тебя. Поверь, тебе со мною будет скучно и неинтересно. Да и твой отец...

  – Вы нравитесь ему, правда, правда. И... И мне тоже,– горячо вырвалось у неё в который раз.

  Максу стало неловко. Откровенное признание Франчески несколько смутило его. Казалось, он ни разу не подал серьезного повода к возникновению таких чувств. И в клинике, занимаясь лечением Франчески, старался быть в меру холодным, в меру вежливым и обходительным с нею. Откуда вдруг такая неподдельная страсть? Макс уже не знал, куда деваться. Выручил его Алекс Видал, стремительно, что соответствовало его непоседливому характеру, ворвавшийся в кафе.

  Поприветствовав на ходу Ламартина, нескольких своих знакомых и самого Макса, он облегченно плюхнулся рядом с ним на кресло, небрежно бросив Франческе:

  – Дорогая, мне, пожалуйста, то же самое,– огорчив её так, что она не смогла даже скрыть печали, мгновенно набежавшей на лицо.

  Макс с жалостью проводил девушку взглядом. Алекс иронично бросил ему:

  – Ну ты ловкач: уже и эту завлек в свои сети?

  – Пустое, Алекс,– произнес Макс, нисколько не обидевшись на него – они знали друг друга целую вечность. Макс Котмен и Алекс Видал когда-то учились в одном медицинском колледже, вместе стажировались в центральной клинике Уинхеда, затем их пути разошлись и вот, спустя время, они вновь случайно встретились на одном из семинаров врачей-терапевтов. Так как дела Макса в тот час были неважны – развод с Кати, осложнения на работе,– Алекс предложил своему другу перебраться в Блэкстоун, в клинику доктора Макферсона.

  – Заочно он с тобой немного знаком, да и я замолвлю словечко, и там ты, поверь мне, забудешь все свои невзгоды и передряги,– сказал ему Алекс, и Макс после недолгого раздумья согласился.

  Вскоре Макс переехал в Блэкстоун. Был самый разгар весны. Как в природе, так и в его душе стали происходить немалые перемены. Во-первых, он начисто позабыл о неприятностях, которые преследовали его в Пенсильвании; во-вторых, надышаться не мог свободой, окружавшей теперь.

  С помощью Алекса Макс быстро нашел себе дом, обставил его, купил новую машину. Он с удовольствием практиковал в клинике – Макферсон не ограничивал своих врачей. Ему понравились и здешние люди: своей открытостью и непосредственностью – не то что пенсильванские снобы.

  За четыре месяца работы у Макферсона Макс заметно посвежел, набрался сил, прибавил в весе. Даже Алекс и тот заметил это.

  – Тебе бы еще подругу найти – и все твои дела были бы решены,– нередко говорил он ему, когда они оставались вдвоем или по четвергам «расслаблялись» в кафе дядюшки Ламартина.

  У самого Алекса подруга сердца была, и он с нею встречался регулярно два раза в неделю.

  – Нет уж, уволь,– отнекивался от него Макс.– Мне еще не надоело одиночество.

  Так говорил он каждый раз, когда Алекс соскальзывал на эту острую, про его мнению, тему.

  Что же теперь случилось? Он влюбился?

  Нет, просто мимолетное чувство, нормальное чувство любого мужчины, увидевшего красивую женщину, на некоторое время возобладало над ним. Поначалу Макс думал, что через день-два это чувство уйдет, как уходило раньше – мало какие женщины попадались ему на глаза. Но прошел день, прошел другой, а образ Оливии Рэнделл так и не покинул его. Оливия в воображении снова садилась в его кабинете на стул, снова поднимала на него глаза и, не моргая, долго смотрела на него.

  – Я, кажется, влюбился, Алекс,– признался Макс, наконец, другу. Алекс, услышав признание Макса, расцвел:

  – Искренне рад за тебя. Наконец-то ледяное сердце убежденного холостяка потеплело. И, если не секрет, кто твоя избранница? Надеюсь, не Франческа? Ей ведь нет и девятнадцати?

  – Нет, не Франческа. Некто Оливия Рэнделл. Нас с ней познакомил Макферсон.

  – Оливия Рэнделл? Оливия?!– не сдержал своего удивления Алекс.– В своем ли ты уме, братец? Да знаешь ли ты, что это за женщина?

  – Ты с ней знаком?

  – Знаком? Да её знает вся клиника!

  – Естественно: как мне сказал доктор Макферсон, её муж работал здесь.

  – Да, да, пока не угодил в автомобильную аварию.

  – Ты хочешь сказать: из-за неё?

  – А ты как думаешь? Ты же видел её – разве можно из-за такой женщины не потерять рассудок? Но это только верхняя часть айсберга. Ты слышал популярный анекдот о женщине, которая выбирает себе в любовники домашних врачей своего мужа? Слышал?

  – Не только слышал, но и смеялся над ним.

  – Так вот – это не анекдот, а чистейшей воды правда. И женщина – не кто иная, как сама миссис Оливия Рэнделл.

  Макс отказывался верить. Представить подобное невозможно.

  – У неё такие чистые, безгрешные глаза...

  – Они обманчивы, Макс, поверь мне.

  – Да нет, все это сплетни, я уверен,– никак не хотел воспринимать новость Макс.– Ты хоть сам-то в них веришь? Я понимаю: ухаживать за прикованным к постели мужем сможет не каждая: для этого нужны смелость, огромная самоотдача, преданность, любовь, в конце концов. Нет, что хочешь мне говори, не поверю. Тот анекдот не про неё.

  – Да ты слепец, Макс! Ты просто слепец! Я знаю Оливию столько, сколько её не знает никто, даже Рэнделл. Она работала у нас медсестрой, при мне они познакомились, при мне стали мужем и женой. А потом их жизнь превратилась в кошмар, и Рэнделл после аварии получил инвалидность.

  – Но Милтон, доктор Милтон – он же не спал с ней, не спал!

  – Не спал, согласен, иначе об этом знала бы уже вся клиника. Но спроси, зачем она примчалась к доктору Макферсону – не за новым ли доктором? Ты спросил её?

  Макс промолчал.

  – А я уверен на все сто: она явилась туда, чтобы подобрать своему муженьку другого врача: Милтон не удовлетворил её желаний. Быть может, он ей не приглянулся.

  – А я, значит, приглянулся?– неожиданно вырвалось у разозленного Макса.

  – Что? Что ты сказал?– Алекс был поражен. Он уставился на Макса, не отрываясь.– Выходит, она выбрала тебя? Тебя, доктора Котмена, в домашние врачи и любовники?

  Вопрос повис в воздухе. Макс не знал, что на него ответить. Выручила его Франческа. Она подошла к их столику, поставила кофе перед Алексом Видалом и снова расстроенно взглянула на Макса. Макс не смел поднять глаза, которые он спрятал, как только девушка приблизилась. Казалось, сейчас любой мог прочитать в них все, о чем он думает.

  Алекс словно почувствовал его состояние, легко тронул Франческу за локоть, давая понять, чтобы она поскорее оставила их.

  – Принеси нам чего-нибудь выпить, Франческа. Только покрепче. Мне что-то не по себе.

  Макс еле дождался, когда девушка отойдет от них.

  – Мне кажется, ты преувеличиваешь.

  – Что?– спросил его Алекс.

  – Ну,– сказал Макс,– что Оливия ... что миссис Рэнделл ищет себе любовников. Да и я... Я буду только изредка наведываться к ним и просто осматривать ее мужа. Это займет каких-нибудь полчаса-час в неделю – не больше. По-моему, ничего страшного, а тем более порочного в этом нет.

  – Это тебе так кажется, Макс, потому что ты просто ослеп и твои мозги начинают плесневеть. Хотя, поступай, как хочешь, раз советы друга для тебя пустой звук. Франческа, Франческа,– крикнул Алекс официантке. Ему уже не терпелось выпить.– Где ты запропастилась?

  К столику Алекса и Макса подошел сам Мишель Ламартин.

  – Никогда не думал, что вы можете так ссориться. Ваш разговор было слышно аж на кухне.

  – Прошу прощения, дорогой Мишель, но я пытался вдолбить этому упрямцу, что доверять своим чувствам, особенно в его возрасте, крайне опасно и нелепо.

  – И что же получилось?

  – Он меня не переубедил,– ответил за друга Макс.

  – Да, чувства – штука сложная,– философически протянул Ламартин.– Порою, они совсем не подчиняются нам.

  – Но для чего тогда голова!– продолжал возмущаться Алекс.– Бог дал этому двуногому существу еще и голову, мозги. И что я вижу: что эти самые светлые мозги моего друга куда-то просто улетучиваются. Уж не знаю, как их удержать.

  – Но, может, их не надо и удерживать?– спросил Ламартин.

  – Тогда в два счета сойдешь с ума.

  – Но не сошел же еще?– улыбнулся Макс.– Не сошел?

  – А долго ли?– отмахнулся от него Алекс и взял из рук Франчески принесенную стопку с виски.– Не удивлюсь, когда через неделю ты прибежишь ко мне и станешь вопить о помощи.

  – Надеюсь, этого не произойдет,– приглушенно сказал Макс.

  Домой он добрался слегка опьяневшим. В конце концов они с Алексом помирились. Скрепили свое примирение несколькими рюмками аперитива.

  Вернувшись, Макс забрался под теплый душ, постоял под ним минут десять и, почувствовав себя полегче, сразу же отправился в постель. Ему не хотелось ни слушать музыку, ни смотреть телевизор – хотелось только поскорее заснуть и во сне увидеть ту, о которой он не мог забыть весь день – Оливию Рэнделл. И засыпая, Макс твердо решил, что снова увидится с нею. Когда там она говорила, что ждет его: в четверг, пятницу? Кажется, в четверг. А сегодня что? Понедельник или вторник? Совсем память потерял.

  Макса словно окутывало облако нежности. Нет, все-таки в этом что-то есть: увидел – и ощутил. Любовь с первого взгляда?

  Макс провалился в сон. Спал как убитый. Утром встал бодрый и выспавшийся. Принял холодный душ, почистил зубы, позавтракал.

  Погода с утра разыгралась. Приятное в этом году лето: не жаркое, не душное, не надоедливое. Хорошо бы еще, конечно, дождя,– ну, хоть пыль прибить, а то порою от нее спасения нет: лезет и в глаза, и в рот, и в ноздри.

  Макс медленно вывел из гаража машину. Ему нравился этот аккуратный и неприхотливый «ягуар», модели 77-го года выпуска. С ним он себя чувствовал, как одно целое...

  Макферсона Макс встретил перед входом в клинику. Тот приветливо улыбнулся и дружелюбно пожал Максу руку.

  – Я смотрю, вы начинаете преуспевать не только на поприще медицины,– с улыбкой сказал доктор Макферсон.

  – Вы о миссис Рэнделл?– недоуменно спросил Макс.

  – О ней, о ней, вы же прекрасно понимаете. Кстати, вы приняли какое-нибудь решение относительно её предложения? Что мне сказать ей, если она вдруг позвонит?

  – Скажите, что я не против того, чтобы лечить мистера Рэнделла.

  – Очень хорошо,– сказал Макферсон, улыбнувшись,– только предупреждаю вас: будьте осторожны – такая женщина, как миссис Рэнделл, может свести с ума.

  – Я уже не в том возрасте, доктор Макферсон, чтобы сходить с ума от женщин.

  – Надеюсь, это так, и наша клиника не потеряет столь ценного работника.

  – Я в этом просто уверен.

  – Ну что же, мне остается только пожелать вам удачи, доктор Котмен.

  – Спасибо, доктор Макферсон,– сказал напоследок Макс, и они расстались в коридоре. Макс пошел в отделение, Макферсон в свой рабочий кабинет.

  3

  В четверг Макс подъехал к Рэнделлам по указанному Оливией адресу. Дом супругов оказался двухэтажным, окруженным пышной зеленью. Запах жимолости приятно щекотал ноздри. Газон перед домом аккуратно подстрижен. Выступающее немного вперед крыльцо увито сочным плющом.

  Макс припарковался у обочины, прошел по тротуару, поднялся на крыльцо. Дверь ему открыла служанка Рэнделлов, невысокая хрупкая женщина средних лет. Проводив Макса в гостиную, оставила там одного. Макс с любопытством стал осматривать дом.

  На первом этаже размещались прихожая, гостиная, кухня, комната служанки и ход в подвал. На втором – три спальни и ванная комната, как он потом узнал. Обстановка в гостиной не была убогой, но и особой роскошью не отличалась – все выглядело скромно и не без вкуса: посредине полукругом мягкий диван из серого флока, у дивана низенький журнальный столик, напротив – телевизор. На стенах – копии кубистов, несколько пейзажей импрессионистов, искусственные растения: листья и цветы из пластмассы. (Вероятно, живое нынче не в моде,– подумал походя Макс.) Высокие окна выходили на небольшой дворик с бассейном, ярко освещенный и ухоженный. Вода в бассейне переливалась радужными бликами. Налюбовавшись солнечным пейзажем, Макс перешел к картинам, однако не успел он рассмотреть и одной, как неожиданно откуда-то сверху раздался голос Оливии Рэнделл:

  – А, доктор Котмен, здравствуйте.

  Макс обернулся. Оливия в длинном синем платье спускалась со второго этажа. В этот раз она показалась ему еще привлекательнее. Сердце его гулко забилось.

  Подойдя к Максу, Оливия слегка улыбнулась и протянула тонкую хрупкую руку:

  – Очень хорошо, что вы согласились принять наше предложение. Я уж боялась, вы передумаете, и мне снова придется идти в клинику и унижаться перед этим несносным Макферсоном. Как вы его там все выносите, он такой ужасный зануда. Не находите?