Текст книги "Неизвестная Зыкина. Русский бриллиант"

Автор книги: Юрий Беспалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Думала ли певица в тот момент, когда эта речь записывалась на мой диктофон, что Новодевичье кладбище – жребий, предстоящий и ей вслед за Ростроповичем, что могилы их напротив друг друга разделит лишь неширокая аллея, на которой будут толпиться ее поклонники…

* * *

Годы наблюдая за жизнью и творчеством Зыкиной, я обнаружил одну ее привлекательную черту. Певицу влекли люди, хорошо или больше, чем хорошо, разбирающиеся в разных сферах культуры, искусства, но имеющие профессию или специальность весьма далекую от любой из этих сфер. Таких необыкновенных людей были считаные единицы, и она с благоговейным трепетом вспоминала или говорила о них. В этом небольшом ряду значился член-корреспондент АМН, член международной ассоциации хирургов, участник многих международных конгрессов и симпозиумов по урологии профессор А. Я. Пытель, с которым, как признавалась Зыкина, ей посчастливилось встретиться. Ученый отдал медицине 60 лет жизни, основал школу отечественных урологов, воспитал замечательную плеяду ученых – руководителей ведущих урологических клиник нашей страны и за рубежом. Среди них академики, доктора, кандидаты медицинских наук – всего более сорока человек. Сын А. Я. Пытеля, Ю. А. Пытель, был также известным урологом – доктор медицинских наук, профессор, завкафедрой урологии в Первом Московском медицинском институте. С ним Зыкина тоже общалась.

Будучи хирургом и главным консультантом эвакогоспиталей Сталинградского фронта, А. Я. Пытель творил поистине чудеса, спасая жизнь тысячам бойцов и командиров. Он не считал, сколько операций выполнил, но те солдатские письма-треугольники, которые в большом количестве получал с передовой со словами благодарности, лучше любой статистики каждодневно подтверждают, какую титаническую работу хирург делал, сутками не отходя от операционного стола, порой не зная даже кратковременного отдыха.

Антон Яковлевич был известен во всем мире. Многие известнейшие ученые присылали ему из-за рубежа свои научные труды, журналы, книги. Он знал английский, немецкий, древнеславянский, латынь, греческий языки. Профессиональных секретов не хранил и достижениями всегда щедро делился с коллегами. Был человеком энциклопедических знаний. Все эти черты и поразили Зыкину уже при первой встрече с ним. Вот рассказ самой Людмилы Георгиевны.

«Мне позвонили из Министерства культуры:

– Не могли бы вы приехать в Колонный зал Дома союзов и принять участие в концерте для медиков? У них праздник – День медицинского работника.

Могла ли я отказать? (Зыкина любила врачей – тех, чью деятельность А. П. Чехов сравнивал с подвигом). Поехала пораньше и попала на торжественное заседание. Сижу в стороне. Рядом – статный симпатичный мужчина в черном костюме со строгим сосредоточенным взглядом темных глаз.

„Какой-нибудь начальник из Минздрава“, – подумала я.

– Как вы думаете, долго еще продлится заседание? – спрашиваю тихо.

– Минут двадцать, – также негромко отвечает он. – Вам как раз времени хватит, чтобы настроиться. А то сразу пойдете на сцену, не скоро войдете в ритм. К песне ведь тоже надо готовиться, не правда ли?

– Правда, – соглашаюсь я.

– Вы, когда поете без подготовки, старайтесь „опирать“ голос на грудь. Должно быть грудное дыхание, тогда звук пойдет сам собой, если голосовые связки в порядке.

„Ларинголог, видно“, – промелькнуло в голове.

– Вообще, – заметил сосед, видимо, ничуть не вникая в суть сухой, невыразительной речи оратора, – связки должны быть вам подвластны, как скрипка рукам Паганини. Вы знаете, как он играл? Его метод заключался в использовании природных способностей и возможностей руки. Он не заучивал противные натуре позиции, трудные оттого, что они не естественны и форсированны, а играл, отдаваясь полностью во власть звуков, забывая обо всем на свете. Вы также должны петь, до конца раскрывая свои способности. Шедевры в искусстве могут быть рождены только самым глубоким человеческим чувством.

„Кто же это?“ – ломала голову я.

– Помнить вам, – продолжал он, – еще надо о том, что в музыке покоряет мелодия. Понять ее красоту можно прежде всего по произведениям Шопена, главным образом его этюдам и ноктюрнам. Среди них столько лирических жемчужин, что их даже поют. Песенность эта – более хорового типа, но вам, как певице, Шопен пригодится всегда, потому что весь он в гениальном мелодическом даре. По экспрессии, совершенству гармонии ему нет равных среди великих музыкантов. К нему обращаются в минуты, когда в музыке ищут утешение, возможность укрепить дух. Ромен Роллан, например, черпал у Шопена жизненные силы, переживая тяжелые годы войны и оккупации. Как только вы поближе познакомитесь с его творчеством, так сразу поймете, какое духовное богатство оно таит.

Я взглянула на часы: пора готовиться к выступлению. И вот концерт. Знакомые имена – Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Александр Ведерников, Ирина Архипова, Муслим Магомаев, Юрий Силантьев с оркестром… Выхожу на сцену и я, смотрю в зал, ищу незнакомца в черном костюме, но не нахожу.

Спустя месяца три или четыре поднимаюсь в свою квартиру на лифте и вижу… знакомое лицо. Тот самый человек, который так убежденно советовал почаще слушать Шопена!

– Добрый вечер, – говорю. – Вы к нам в гости?

– Нет, я здесь живу, – ответил мой попутчик и вышел на десятом этаже.

Мне потом сообщили, что это профессор Антон Яковлевич Пытель.

При наших встречах я все больше убеждалась в его глубоких познаниях и необычайно широком кругозоре, старалась запомнить все то, что он мне говорил. Он хорошо знал и понимал классическую музыку, любил народные песни и романсы в исполнении Шаляпина, Вяльцевой, Обуховой…

– Пациент опять станет здоровым, – заметил однажды Антон Яковлевич, – если помогают сладкозвучные напевы. Так сказал Еврипид. Индийские философы считали, что и музыку, и медицину питает одно вдохновение. Поэтому у нас с вами есть нечто общее.

Он любил девиз известного голландского врача Николауса ван Тюльпа: „Светя другим, сгораю сам“ и считал его символом врачебной деятельности. Еще считал дурным признаком, если у хирурга „руки идут впереди головы“.

Интересно, что Антон Яковлевич в числе немногих ученых мира выявил допущенную в картине Рембрандта „Урок анатомии доктора Тюльпа“ анатомическую неточность: изображенные на трупе казненного преступника препарированные мышцы предплечья и кисти левой руки являются на самом деле мышцами правой.

– У Рембрандта человек – главный герой полотен, – говорил он мне, предпочитая Рембрандта другим художникам прошлого. – Художник любуется им как высшим, самым совершенным творением природы, вдохновенно передает его богатый внутренний мир, восхищается красотой человеческого тела, преклоняется перед мудростью прожившего долгую и трудную жизнь человека. Людские страдания вызывали у него острое чувство сопереживания, чужая боль не могла оставить его равнодушным. Особенно глубоко это раскрыто в полотнах „Старик в красном“, „Портрет Яна Сикса“, „Мать“, „Портрет старика в черном берете“, „Обнаженная женщина на земляном холме“… В 1970 году в Базеле была обнаружена картина Рембрандта „Женщина у печки“. Я видел это полотно. Женщина, изображенная на нем, встречается на других, более ранних рисунках и офортах Рембрандта. Видимо, натурщица долгое время помогала художнику в работе. На ранних рисунках у нее не заметно никаких признаков тяжелого недуга, и только картина „Женщина у печки“ поражает нас переменами. С какой реалистичностью художник передал чужую боль. Опытный взгляд врача может определить, что за прошедший период жизни у женщины развилась злокачественная опухоль, скиррозная форма рака молочной железы.

Пытель не мог дня прожить, чтобы не открыть для себя прежде неизвестное, к новому всегда относился с пониманием.

– Новое везде – и в искусстве тоже, – объяснял он, – способствует появлению большого числа оппонентов. И многие из них сначала не понимают и не оценивают это новое и только спустя некоторое время, иногда через годы, приходят к единодушному мнению, что достигнутый результат творчества или деятельности является по-настоящему выдающимся.

Антон Яковлевич терпеть не мог застоя, удовлетворенности сделанным, довольства самим собой. И об этом я нередко думала, готовя ту или иную программу своих выступлений. Пытель – ученый-уролог, но как часто, разговаривая с ним, я понимала, что все, что он говорит, имеет непосредственное отношение и к искусству».

Глава VI

Кавалеры и мужья. – Автомобили. – Рецепты кухни. – Застолье. – Встречи с журналистами. – На телевидении. – Бриллианты и награды. – О религии. Выставка в Берлине. – Медведи Филатова. – Рыбалка и хоккей

Как-то за чашкой чая в рабочем кабинете в перерыве между репетициями я спросил: «Что такое, по-вашему, любовь?». «А никто не знает, – мгновенно ответила Людмила Георгиевна, – однозначного ответа нет. Это самая недоступная из всех великих тайн». И, помолчав немного, продолжила: «Хотя должна тебе сказать, что в ком нет любви, в том ничего нет. Это еще Гюго заметил».

Зыкина, конечно, не могла пожаловаться на скудность предложений со стороны сильной половины человечества. Руку и сердце кто только ей не предлагал! Даже за рубежом. В 1964 году во время гастролей певицы в США на одном из концертов в Лос-Анджелесе за кулисы с букетом цветов зашел черноволосый красавец лет сорока, сорока пяти, владелец нескольких предприятий по производству шоколада. Хорошо говорил по-русски. Оказалось, выходец с Украины: отец – еврей, мать – из-под Полтавы. Алик, так он представился, пригласил гостью из России в ресторан на ужин. Затем на чашку кофе… Затем приехал в отель с огромной сумкой, до отказа набитой шоколадом, и предложил певице… выйти за него замуж. «От неожиданности я в первую минуту просто обалдела, – рассказывала Людмила Георгиевна. Спрашиваю: „С какой это стати?“. „Не могу объяснить, – отвечает, – нравишься очень и очень“. Да мало ли кому очень нравлюсь, – говорю, – главное, чтобы я любила. А потом я хочу быть не только и не столько любимой – хочу быть понятой и находить в этом счастье. У меня на родине есть человек, которому принадлежит мое сердце. Так что не получается с замужеством, извините». «После этого разговора, – продолжала Зыкина, – мне показалось, что Алик потерял всякую надежду. Но перед самым отлетом он приехал с цветами, вручил визитную карточку со множеством телефонов и адресов и молвил: „Если когда-нибудь вы скажете мне „да“, я прилечу за вами тотчас в любое место земного шара“. В следующие мои визиты в Америку, „шоколадный“ кавалер нигде не объявлялся, хотя реклама моих концертов в Штатах была достаточно обильной и подробной».

Увлечение певицей номенклатурного семейного партийного босса с юга страны Медунова, о котором Зыкина вскользь рассказала с экрана телевидения в канун своего 80-летия, не называя фамилии, места встреч и других подробностей, видимо, тоже осталось без ответа, хотя в это мало верится. «Мы с ним встречались тайно, я ни на что не рассчитывала и ничего от него не требовала, – говорила певица. – Когда заболела, он примчался ко мне в больницу с цветами, рискуя своим положением, должностью. Когда он уходил на пенсию, предложил мне соединиться. Хотел уйти из семьи и быть со мной. Но я отдавала себе отчет, что не могу стать ему хорошей женой, потому что живу творчеством. И ответила отказом». Где тут правда, где вымысел – не мне знать и судить.

Скоропалительные романтические приключения, как никакие другие в жизни певицы, окутаны великой тайной и исчезли, скорее всего, навсегда вместе с ней на Новодевичьем кладбище.

В 1967 году Зыкина дебютировала в Канаде, на Всемирной выставке в Монреале «ЭКСПО-67» в «Хрустальном дворце» на открытии дней Российской Федерации. Один из наших вполне респектабельных дипломатов решил тоже попытать счастья охмурить «королеву русской песни». Как это выглядело, знали, очевидно, сотрудники КГБ. Но, наверное, неслучайно супруга новоявленного влюбленного, видимо узнав о похождениях мужа, закатила при встрече с ним такую истерику, что «кавалеру» мало не показалось.

От старожилов легендарной Таманской дивизии я часто слышал (на протяжении нескольких лет), что у Зыкиной «был захватывающий роман с композитором Александром Аверкиным», служившим в этой элитной танковой части. Малый, как сказывали, был более чем симпатичный, с добродушной, открытой улыбкой на лице, умными, проницательными глазами. С ним ее познакомил поэт Виктор Боков на одном из концертов для воинов дивизии. Обаятельный, отзывчивый, внимательный к женщинам человек (вся Рязанщина, откуда он родом, была в него влюблена и вспоминает поныне добрым словом) нравился прекрасной половине рода человеческого. «Он и меня одолевал предложениями, – говорила певица, – но всякий раз я отказывалась: своеобразная, насыщенная событиями, любвеобильная жизнь его мне была не по душе. К тому же я человек ревнивый и хотела одна владеть объектом любви – уж если он, этот объект, принадлежит мне, так это мое и ничье больше».

Я часто слышал из ее уст об этом человеке только хорошее, и когда его жизнь оборвалась в 60 лет, Зыкина долго не находила себе покоя, если не сказать, что очень страдала.

За долгую жизнь в искусстве певица вдоволь наслышалась всяких пересудов, касающихся ее замужества. Ее сводили и разводили любовных дел знатоки, мягко говоря, не единожды. Когда-то в Дели старый индус по руке ей нагадал, что будет у нее не один муж, что она разведется и еще много всего такого. Он оказался провидцем, и противопоставить року было нечего. И она ни о чем не жалела.

Зыкина не видела ничего предосудительного выходить замуж несколько раз. Считала, что смена второй половины ровным счетом ни о чем не говорит и что постоянство чувств – вещь вообще редкая. Ссылаясь на Белинского, что «нет преступления любить несколько раз в жизни и нет заслуги любить только один раз», и на три брака Татьяны Дорониной, на четыре Эдиты Пьехи или на Элизабет Тейлор, разменявшую седьмой десяток и собравшуюся под венец в девятый раз, влюбившись, как девчонка, в стареющего актера Рода Стайгера.

Возможно, как считала певица, все страдания у нее были на сцене, на все остальное не хватало времени. И все же, говорила она, жизнь прошла весьма красиво и счастливо, несмотря на то, что у нее было четыре мужа. К чести Зыкиной, ни одного из бывших супругов ей было не в чем упрекнуть – они были замечательные люди, она многому у них научилась, в каждом находила поддержку и понимание.

Первый муж, Владлен Позднов, был из хорошей семьи, работал инженером на заводе им. Лихачева. Познакомилась она с ним у брата – он был другом Владлена – осенью 1951 года. Накануне Зыкина поссорилась с отцом. После смерти жены, матери Людмилы Георгиевны, он ушел к другой женщине, и она эту перемену переживала очень тяжело. Чувствовала себя в доме какой-то неприкаянной и вскоре уехала к тетке в Подольск. А тут вдруг встретила человека (как потом выяснилось, ждавшего этой встречи с ней полтора года), окружившего ее теплом и заботой. Мама его, Фредерика Юльевна, или мама Ляля, как они с мужем ее называли, была к невестке очень внимательна и предупредительна. Научила ее вкусно готовить, вышивать, правильно сервировать стол и другим женским заботам. Благодаря маме Ляле Зыкина обрела не только массу необходимых жизненных навыков, но и почувствовала себя женщиной. В этой прекрасной дружной семье Зыкина узнала, что такое подлинная интеллигентность, истинная доброта, уважительное, бережное отношение друг к другу. Она ни разу не услышала там ни одного матерного слова или речей, унижающих достоинство женщины, подчеркивающих или высвечивающих ее пусть мелкие, несущественные недостатки.

Прожили они с Владленом пять лет и разошлись по-хорошему. Виной стала их физическая несовместимость в интимной жизни – слишком серьезной была разница в темпераменте между супругами, и проблема оказалась неразрешимой.

Прошло почти три года, как объявился новый кавалер. А дело было так. Возвращалась Зыкина после концерта поздним вечером домой в троллейбусе. Сидела в кресле, дремала. Рядом сидел симпатичный молодой человек. Вышла на остановке – он за ней. Проводил до дома. Представился корреспондентом журнала «Советский воин» Евгением Саваловым. Потом он куда-то пропал. Оказалось, ездил в командировку по заданию редакции. Вскоре встретила у него дома новый, 1957 год. Мама у Евгения тоже была женщина удивительная – добрая, с открытым сердцем, готовая помочь в любую минуту.

С новым мужем Зыкина пристрастилась к рыбалке, находя в ней отдушину от бесконечной гастрольной жизни на колесах. Удила рыбу на Истре, на Урале, на Волге, на Оке под Тарусой… Обожала и подледный лов. «И пусть не так уж богат был иногда лов, – вспоминала певица, – зато после дня, проведенного на снежной целине, чувствовала себя отдохнувшей, бодрой, легко дышалось, да и пелось всласть».

Спустя какое-то время ей стали говорить, что в ее отсутствие – а ритм гастролей тогда стал возрастать – повадился ее суженый навещать какую-то женщину. Она сначала не верила, потом все, что ей говорили, оказалось правдой. Что делать? И она сказала: «Знаешь что, я жить с тобой не буду, мне не хочется унижать ни себя, ни тебя. Давай расстанемся». И расстались.

Третий муж, Владимир Котелкин, преподавал иностранные языки. Человек эрудированный, интересный. Он многому научил Зыкину и в искусстве, и в жизни. Все, что было опубликовано за рубежом о гастролях жены, он перевел, получилось два толстенных тома. В 1972 году они разошлись. «Непонятно как-то получилось, – говорила Людмила Георгиевна. – Мне в жизни ничего не доставалось легко. И надо было перебороть себя. Я не смогла на это пойти, заметив, что, бывая за границей, мой супруг стал заниматься не совсем благопристойными делами при коллекционировании икон. Я выставила его вещи за дверь, и мы разбежались в разные стороны. И потом, спустя некоторое время, дружеские отношения восстановились, в какой-либо просьбе или помощи я ему никогда не отказывала». (После развода с Зыкиной Владимир Котелкин женился на актрисе Алле Демидовой, но и этот брак просуществовал не очень долго).

С последним мужем, Виктором Гридиным, отличным баянистом и дирижером, Зыкина прожила пятнадцать лет, создав превосходный ансамбль «Россия», ставший академическим. Впервые талант выпускника музыкального училища имени Гнесиных разглядел внимательный к молодым талантам Юрий Васильевич Силантьев, возглавлявший эстрадно-симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Сольные партии для баяна в сопровождении оркестра вывели Гридина в число ведущих исполнителей. Его приглашают крупнейшие в стране музыкальные коллективы. Так Виктор оказался в знаменитом Ансамбле песни и пляски имени А. В. Александрова. В 1977 году Зыкина объявила конкурс на замещение вакантной должности дирижера в ансамбль «Россия». Гридин выдержал испытание. Борис Александрович, руководитель армейского коллектива, сначала не хотел отпускать способного музыканта, но вскоре уступил его просьбам. Так Гридин встал за дирижерский пульт ансамбля «Россия».

Я не знаю, какие чувства испытывал музыкант к Зыкиной (он был моложе ее на четырнадцать лет), когда бросив жену и двоих детей, сделал ей предложение на гастролях в Германии. «Я в какой-то момент обомлела, – рассказывала певица. – Ты что, с ума сошел? Мы же артисты. Подумай, как следует», – говорю ему. «Я все продумал», – отвечал Виктор. «Так мы сошлись».

И все же наступила пора, когда они друг друга перестали устраивать. Были скандалы и размолвки к концу их совместной жизни – может быть, разница в возрасте сказывалась – и по поводу деятельности ансамбля, ее детища, и по поводу взглядов в делах личных.

Я был свидетелем нескольких сцен, когда страсти накалялись до предела. Как правило, Зыкина настаивала на своем в самой резкой форме, стучала ладонью по столу и не стеснялась в выражениях (со стороны казалось, что эта мать отчитывает как следует старшего сына за чересчур большие провинности). Гридин отвечал в не менее жесткой форме, считая достоинство мужчины превыше всего, он не мог допустить, чтобы им помыкала женщина, хотя бы и Зыкина.

В конце концов, они развелись, и он ушел к начинающей певице Надежде Крыгиной. По словам Гридина, Зыкина была натурой властной и тщеславной. Обладала болезненной чувствительностью, непостоянством и склонностью к преувеличению недостатков; нравом насмешливым, беспокойным и озабоченным. Была часто неуравновешенна, неорганизованна, непоследовательна, старалась делать несколько дел одновременно, не умела владеть своими эмоциями и чувствами. Разбрасывалась, подвергалась частой смене настроений, у нее было семь пятниц на неделе.

Мне кажется, что в этой оценке Гридина сквозит обида покинутого мужа.

Однажды в минуту откровения Зыкина сказала мне, что в своей жизни она обожала только три вещи: любовь, песню и машину… «А как же мужья?» – спросил… – «Я никого из них по-настоящему не любила», – ответила, как отрезала, Зыкина.

Несмотря на развод с Гридиным, Людмила Георгиевна старалась поддерживать отношения, она регулярно помогала всем, чем могла, семье Гридина от первого брака и новой жене бывшего мужа.

Случилась с Виктором беда – он серьезно заболел, начала сдавать печень (музыкант заразился вирусом гепатита во время гастролей в Афганистане), и когда врачи констатировали «цирроз печени с портальной гипотензией», с горя запил вместе с директором ансамбля А. И. Толмачевым (которого Зыкина вскоре уволила). Зыкина делала все возможное и невозможное, чтобы не спасти (спасти уже было невозможно), но хотя бы продлить Виктору жизнь. Не удалось. Гридин умер в апреле 1997 года.

После смерти Гридина она не искала нового суженого. Но вот незадолго до кончины появился врач Владимир Константинов, своего рода домашний лекарь. И Зыкина влюбилась в него, как она сказала, «до безумия и навсегда до самой смерти». Что это была за любовь, какие чувства испытывал к ней новый возлюбленный, имевший семью и детей, годившийся ей в сыновья, судить не берусь.

Все мужья и кавалеры Людмилы Георгиевны были моложе ее и немаленького роста. Как-то я ее спросил, каков ее идеал мужчины.

– Мужик должен быть умным, самостоятельным, добрым, сильным и высоким, не как плюгавенький Наполеон.

– Наполеон вовсе не был плюгавеньким, – возразил я. – В свои 169 сантиметров он казался меньше ростом на фоне окружавших его маршалов – гиганта Мюрата, рослых Ожеро, Брюна, Мортье… Кстати, многие выдающиеся личности были ниже легендарного императора Франции: Черчилль, адмирал Нельсон, Карл Великий… И Сталин в том числе. Известно, что рост «гения всех времени и народов» составлял всего 165 сантиметров…

– Но все равно. Согласись, маленьким мужчинам всегда присуща мания непогрешимости, величия, они хотят показаться выше, чем на самом деле. Тот же Наполеон вставал на цыпочки, когда танцевал с дамами на балах в замке Фонтенбло. Людовик «Красное солнышко» накладывал в туфли пачку картонок, чтобы хоть на несколько сантиметров быть выше. Если порыться в памяти как следует, могу найти подобных примеров множество.

– Зато мал золотник, да дорог, – заметил я.

– Да у этого золотника бывает очень скверный характер, вспомни Пушкина, – парировала певица.

Я не стал спорить – бывает так бывает. Что толку спорить – есть вопросы, в которых женщина всегда права.

* * *

Управлять машиной обожала еще с 1962 года. У нее было две «Волги». За рулем черной, служебной, сидел водитель, белую, личную, водила сама. Был еще громоздкий черный «Шевроле», но на нем она ездила редко, хотя салон в нем был довольно просторный, что ей всегда нравилось. К 50-летию творческой деятельности Зыкиной подарили «Мерседес». Через несколько дней, пока водитель ходил за спичками или зажигалкой, чтобы прикурить сигарету, – дело было у подъезда дома на Фрунзенской набережной, где располагался ансамбль «Россия», – «Мерседес» угнали. И никакие введенные МВД планы «Перехват», «Вулкан» и другие ни к чему не привели – автомобиль как в воду канул. На мою реплику: «Машину вряд ли найдут» она ответила: «Она мне не по душе была. Да и в ней тесно. „Волга“ просторнее».

С «Волгами» проблем у нее не было никогда, кроме одного случая, когда на 95-м километре от Горького отказал двигатель. Какие-то прохвосты насыпали речной песок в первый цилиндр мотора, видимо через отверстие для свечи зажигания, и Людмила Георгиевна долго удивлялась: «Надо же, с песком в двигателе столько километров проехала». Директор завода Борис Павлович Видяев долго извинялся и выделил певице машину специальной сборки, как для правительства. Зыкина даже обрадовалась такому повороту событий: «Что Бог ни делает, все к лучшему».

Зыкина ездила с умеренной скоростью. На пустынной трассе иногда увеличивала скорость, но не намного. А. П. Огнивцев сказал ей как-то: «Поспешность за рулем к добру не приводит. Только дорожная шпана несется 130–150 километров в час. Ну что из того, если ты будешь ехать быстро и приедешь на дачу на 10 минут раньше? Какой тут выигрыш?». Она, конечно, помнила слова певца и его совета старалась придерживаться, но все же два раза нарушила правила дорожного движения, умудрившись попасть в крупную аварию. Спешила домой на переговоры по телефону с импресарио Соломоном Юроком по поводу предстоящих гастролей в США. Проезжая по Манежной площади, подумала, что не успевает приехать к назначенному Юроком часу, и, чтобы сократить путь повернула у Исторического музея на Красную площадь, по которой без специального разрешения никто не имел права ездить. Помчалась в сторону Васильевского спуска. Дежурившие на площади милиционеры, очевидно подумали, что черная «Волга» несется не ради забавы, имеет на то разрешение, машину не остановили (или не успели остановить?). В это время шла уборка снега с площади у стен Кремля. Водителям стоявших в ряд самосвалов и в голову не приходило, что кто-то может ехать в зоне их работы. И первый загрузившийся самосвал тронулся в путь. Водитель, повернув голову вправо, что-то кричал старшему по уборке снега и не заметил несущуюся слева «Волгу». Зыкина не смогла мгновенно среагировать на возникшую ситуацию и ударилась в переднее левое крыло самосвала, изрядно его помяв. (На «Волге» был поврежден бампер, разбиты фары и практически вся облицовка радиатора.) Водитель самосвала тут же вызвал кремлевскую охрану, представителей комендатуры Кремля. Подъехали и гаишники. Все стали выяснять, кто прав, кто виноват, сколько стоит ремонт и т. д. «Да не шумите вы, – заявила певица. – Зря только воздух сотрясаете. Какой ремонт? Я вам новый самосвал куплю». И, по-моему, купила.

Едем по Кремлевской набережной. Зыкина торопится на прием к Е. М. Примакову, в то время главе правительства. И увеличивает скорость. Еще до поворота к Боровицким воротам гаишник жезлом приказывает нам остановиться. Зыкина по инерции проезжает мимо него несколько метров и останавливает «Волгу». Я выхожу из машины и иду к инспектору.

«Куда несется эта ненормальная обезьяна? Она что, ослепла?» – возмущается и негодует старший лейтенант, обращаясь ко мне. Зыкина выходит из машины и тоже направляется к постовому: «Ты что сказал? Ну-ка повтори!» – с гневом говорит она. Я иду рядом с лейтенантом, шепчу: «Это Зыкина, она опаздывает на прием к премьеру». – И через секунду громко обращаюсь к Зыкиной: «Да, Людмила Георгиевна, эти слова старлея вовсе не к вам относятся, какая-то дура на „Форде“ только что пронеслась, вот инспектор и гневается…».

Старший лейтенант берет под козырек, представляется, проверяет документы и молча уходит.

Садимся в машину, поехали… «Как красиво, артистично он жезлом владеет, просто дирижер. Может, в ансамбль его пригласить?» – шутит певица. «Если, – говорю я, – вы будете и дальше спешить и так гнать машину, вас по пути остановит не один такой дирижер. Потеряете время и к Примакову уж точно опоздаете». Зыкина сбавила скорость.

В приемной Примакова она была за пять минут до назначенной встречи.

* * *

Несмотря на многочисленные концерты, гастроли, бурную общественную деятельность и наличие материального достатка, который мог бы освободить ее от бытовых хлопот, Зыкина почти все по дому любила делать сама – готовить, чуть ли не каждый день мыть полы, вязать и почти профессионально заниматься вышивкой. Культа из еды не делала, но готовить любила.

Кулинарные навыки ей привили еще в детстве – мама, бабушка Василиса. Любила домашние щи и угощала ими с удовольствием друзей и близких. Пробовали их многие – Плисецкая, Щедрин, Пахмутова, Терешкова. В 1967 году после концерта в Мельбурне пригласил ее в гости крупный бизнесмен, владелец фирмы по производству медикаментов. Незаметно разговор перешел на русскую кухню. «Да что об этом говорить, только время зря терять, давайте лучше покажу», – предложила певица. Пошла на кухню и сварила щи по своему «зимнему» рецепту.

Вот этот рецепт: 600 граммов квашеной капусты, 2 морковки, 2 корешка петрушки, 1 луковица, 2 столовые ложки томатной пасты, 1 столовая ложка пшеничной муки, 2 столовые ложки сливочного масла, пучок петрушки или укропа, лавровый лист, перец по вкусу, 0,5 стакана сметаны, 2 литра мясного бульона. Мясной бульон из говядины или свинины сварить, как для щей из свежей капусты. Пока он варится, из нашинкованной квашеной капусты отжать сок, положить ее в кастрюлю, добавить томата и стакан бульона, закрыть крышкой и тушить капусту 1,5–2 часа. Сначала огонь должен быть сильным, а когда капуста прогреется, убавить его до минимума. Чем тушеная капуста будет мягче, тем вкуснее щи. За 10 минут до окончания тушения добавить обжаренные на масле коренья, лук. Выложить все в кипящий бульон и варить до готовности 30–40 минут. За 15 минут до окончания варки влить в бульон мучную пассировку, добавить лавровый лист, перец по вкусу. К щам подать кулебяку с гречкой, гречневую кашу, ватрушки с творогом. Австралийский бизнесмен рецепт этот записал.

А вот «летний» зыкинский рецепт: 2 литра воды, 700 граммов белокочанной или савойской капусты, 2 средние картофелины, 1 морковь, корень петрушки, 1 крупная луковица, 2 помидора, 2 столовые ложки сливочного масла, 2 лавровых листа, 3 горошины черного перца, соль по вкусу. В кастрюле поставить варить мясо. Чтобы бульон был наваристым, положить мясо в холодную воду и варить, не накрывая крышкой. Снять с кипящего бульона пену, влить ложку холодной воды и варить мясо еще 2 часа. Затем опустить в кипящий бульон нарезанную соломой капусту. Когда он вновь закипит – порезанный дольками картофель. Мелко нарезанные коренья и лук обжарить на сливочном масле и заправить ими щи, проварив еще 15 минут. За 5 минут до конца варки добавить дольками помидоры, соль. Одновременно можно добавить и 2–3 дольки чеснока, растертые с солью. Готовые щи посыпать зеленью, отдельно подать сметану.