Текст книги "Эпизод 1. Странник и Судьба"
Автор книги: Юрий Светлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Конечно, лучше, – согласился я с ним, – но страх берет. Я не очень-то представляю, как бы смог смотреть в глаза своего сына, если он голоден, и я не могу его накормить. Решение в таком случае только одно напрашивается – криминальное. А это как-то не для меня. Лучше как страус: не можешь решить проблему, голову в песок, и нет проблем.
– А если это будет чужой ребенок? И он голоден? – явно гнул свою линию старик. – И он не один?
– Ну, не знаю я. Не готов я прямо сейчас ответить на этот вопрос. Страусом быть всё-таки проще, – у меня действительно не было ответа.
– Ну что ж, правдиво сказал: страус так страус. Орлы нынче не в моде, живут не долго. Но кем быть, выбор за тобой, – старичок собрался уходить. – Тебе пора закрывать свой магазинчик.
Он неторопливо пошел к выходу, а у самых дверей неожиданно оглянулся и сказал:
– Тебе еще предстоят разные жизненные повороты, и тебе всё равно придется выбирать, быть страусом или орлом, но помни всегда, что все мы под Богом ходим. Следит Бог за тобой, следит сверху.
– Кто? Бог? Прямо с небес? За мной? – моя ирония явно искала выхода. – Сомневаюсь, что я могу представлять интерес для него.
– А ты не сомневайся, Григорий Алексеевич. Бог тебя «пасёт», поверь в это, – ответил старичок, уже выходя из магазина. – И с тобой мы еще встретимся, хотя, может быть, и не скоро. И ещё…, – задумался он и добавил на прощание. – Не забывай: «Бойтесь своих желаний, ибо они исполняются».
Старик ушел, оставив меня в полной растерянности. Первое – откуда он меня знает и зачем я ему? Второе – почему я так с ним разоткровенничался? Откровенность это не мой конёк. Чем он меня так задел? Ведь я и не заметил, как он буквально в душу ко мне влез. Один его взгляд чего стоит – насквозь тебя видит. Что же он там увидел? Однако, однако… Врезался в память мне этот старик. Что-то отличало его от массы, от таких же стариков-пенсионеров. Бывают ведь люди не такие как все. Мне уже не раз приходилось общаться с разными властными суровыми дядями. После такого общения желание только одно: никаких контактов с такими дядями в будущем, никогда. И даже не из-за страха перед ними, который как невидимая убийственная радиация наполняет тебя, а просто потому, что у них внутри пустота. Хотя, если сказать точнее, они переполнены до самых краёв: жаждой власти, силы, могущества. Но нет в них обыкновенного настоящего живого человека. Они напоминают мертвую запрограммированную куклу без души. Для них чужая боль, смерть – повседневные мелочи жизни, не стоящие внимания. Только они сами имеют значение для этого мира, то есть для самих себя. Их можно бояться, и даже нужно их бояться, а вот уважать – никакого уважения они не достойны! Здесь же совершенно другой случай. Сила исходила от старика, не власть, а сила. Сила знания. Сила Человека. И он захотел, чтобы я это увидел… А мог бы и не показывать.
Может быть, ещё и встретимся с ним… на жизненных поворотах. Все мы под Богом ходим. А вот интересно, как Бог следит за каждым из нас? Нас же миллиарды. Это только людей, homo sapiens… А зайчики-лисички, птички-рыбки… в лесах, полях, морях и реках?.. А муравьи?.. А каждая травинка-былинка?.. Она ведь тоже живая… Умом этого не понять.
Вот кто я такой – это я понимаю. Я!!!
Хотя… Может, и я на что сгожусь, не всю же жизнь мне только спекулировать да на черный день копить. Хороша, конечно, тихая, спокойная жизнь страусиная – жизнь страуса, забот не ведающего. Работа, дом, отдых. Но хочется чего-то большего. Ох, как хочется. Для себя. Для страны…. Для страны, которую мы потеряли, которую наши деды и прадеды не единожды отстояли в великой битве, а мы её на «свободу» променяли… Это мы так думали на свободу, а в действительности... Хотели как лучше, а получилось как всегда. Мы получили свободу – свободу выбора туалетной бумаги… ну, максимум, свободу выбора автомобиля, да и то импортного, чужого, а не своего, отечественного… И не более того.
Мы потеряли и свою страну, да и свободу тоже. А что будет завтра?
Когда-то давным-давно свободные гордые люди, северо-американские индейцы, продали за блестящие бусы, стоимостью двадцать четыре доллара, остров Манхеттен; можно сказать, продали маленький-маленький кусочек своей страны… А потом началось… И через какое-то время они потеряли всё. И всю свою огромную страну, и вообще весь свой мир. Однажды начав с маленького острова. И за какие-то стекляшки. Тогда на их землю пришли чужие люди – господа Старого и Нового Света, которые много говорили о свободе, о равенстве и о многом другом.… Теперь и к нам с «правильной» правдой, с истиной в последней инстанции нахлынули учителя с запада, которые с утра до вечера твердят о том, как нам надо жить. Просвещённые лжецы учат нас азам свободы, демократии. Внедряют в нашу многовековую культуру свои ничтожные и мимолетные лживые ценности. Индейцы тоже думали, что они свободный народ, и они верили правильным речам пришлых людей. И где теперь эти индейцы? А мы в 1993 году, чем отличались от них? Со стороны индейцев договор о продаже маленькой частички своей страны подписывали пьяные обманутые старейшины, у нас первый п-Резидент всея Руси, господин Ельцин, вообще редко был трезвым. И где он только, и с кем, успевал набраться до своего невменяемого состояния? Кто его так усердно от «зеленого змия» не отпускал? А народ? Каждый на своем месте твердит: от меня ничего не зависит, сделать ничего нельзя, страна у нас большая. Так чем мы отличаемся от индейцев? Только наличием у нас ядерной дубинки (но она не вечная)? Или ещё чем-то? Что нас ждет завтра? А через сто лет? Через сто лет нас может уже и не быть, ни Великой Страны, ни нас тоже. Время покажет.
Но запала в душу мне эта фраза: «Бог тебя пасёт», после неё лишний раз перестать быть Человеком стало как-то совсем «не с руки»…
Глава 11. ИЗОЛЬДА И ДРУГИЕ
Майору милиции Шабесгоеву уже не в первый раз приходилось выполнять полностью противозаконные поручения по «просьбе» генерала Иванова. Однажды генерал прикрыл его от большой неприятности, и отказать ему, он теперь не мог. Да и денег генерал подкидывает за работу немалые…. Вот и сейчас он придирчиво осматривал молодую парочку, которую, для выполнения не совсем джентльменского задания, прислал генерал. Черноволосую девушку и белобрысого парня. Генерал сказал, что девушка, старшая в группе, она уже высококлассный агент, поэтому на их внешний вид внимания не обращать, и ещё он сказал, что они справятся. Хотя с виду, конечно, девчонка (худенькая брюнеточка), на профессионального агента экстра-класса была совсем не похожа, ну разве, что в её красивых чёрных глазах сквозило совсем «не детство». Стройняшка, это да, несомненно, но какая сила может быть в её тонюсеньких ручонках? Да её же соплей перешибешь. А Ваня, вообще студент какого-то театрального института, который просто должен сыграть свою роль за деньги. Но раз генерал сказал, справятся, значит…. Генерал ещё предупредил, чтобы лишних вопросов, не касающихся самой операции, агенту «Изя», то есть девчонке, не задавал.
– Давайте повторим ещё раз ваши действия, госпожа Изольда, она же агент «Изя», – попросил майор, и после секундного колебания, всё-таки не удержался и спросил. – Кстати почему «Изя»? Это же мужское имя.
– А чтоб никто не догадался, – равнодушно ответила Изольда и продолжила, – моя задача привлечь внимание объекта, заставить его остановиться около нас, затем войти с ним в близкий физический контакт, и, усыпив его бдительность, переключить на Ваню. В момент, когда объект будет полностью сфокусирован на Ване, порвать по максимуму одежду на себе, чтобы затем изобразить из себя жертву насильника-маньяка.
– Справишься? – недоверчиво посмотрел на неё майор. Уж больно она похожа на девочку-подростка. Ей бы в куклы играть, а тут спецагент. Почему интересно генерал рекомендовал её как очень опытного агента?
– Ничего сложного, – ответила Изольда.
– Ну, в принципе, да, – согласился майор. – Так, теперь ты Ваня. Твои действия.
– После того как Изольда, передаст объект мне, найти любой повод, например спросить его, что, ты пялишься на мою девушку, и завязать драку. В результате которой, получить как минимум пару плюх. И чтобы обязательно до крови, после чего упасть «без сознания». А потом лежать «трупом» и ждать вашего приезда.
– Справишься? – снова недоверчиво спросил майор.
– За такие деньги справлюсь, – бойко ответил Ваня.
– Я про кровь спрашиваю, – уточнил майор.
– Кровь будет! – брюнетка пристально посмотрела на Ваню, как будто обожгла взглядом.
– Кровь будет, – слегка замялся с ответом Ваня, и затем уверено пообещал, – кровь будет.
– Ну, тогда готовьтесь. Идите, учите матчасть, – подытожил майор.
Глава 12. ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ РАЗДЕЛЯЕТ ОДИН МИГ
Продолжения процедуры охоты на страуса долго ждать не пришлось – недели не прошло. По негласному правилу процедуры охоты на задиристых петухов из страуса было решено сделать верблюда.
Однажды, как всегда, естественно по неотложным делам конторы, шеф послал меня к очередному клиенту. Намечался хороший заказ, поэтому нужно было обговорить и уточнить последние детали, подписать все необходимые бумаги и с победой, то есть подписанным договором, вернуться в офис. Клиент этот обосновался где-то на самом краю города, в районе Парнаса. Значит, вернуться в офис сегодня обратно, я уже не успею. То есть после подписания, сегодня вечером я совершено свободен. Может, стоит вечером сходить куда-нибудь, «принять на грудь», или познакомиться с прекрасной незнакомкой и хоть немного развеяться от невесёлых дум? А то они как тяжелый горб за спиной, давят и давят на плечи, что и не вздохнуть, не….
Больше часа, я из центра через все питерские пробки выбирался на север города, к Парнасу. Наконец, еду, ищу: где эта улица, где этот дом? Безуспешно пытаюсь разобраться в нагромождении промышленных корпусов-коробок непонятного вида и предназначения. После нескольких бесполезных попыток, найти необходимый адрес, чувствую, что начинаю ездить по кругу. Хорошо бы спросить у кого-нибудь: где я? Только у кого спросить, в этой каменой пустыне индустриальных зданий? Смотрю: вдалеке по улице, на обочине голосует женщина. Оживлено так голосует, трудно не заметить…. Когда я к ней подъехал поближе, она оказалась совсем ещё молодой девушкой, не более двадцати лет. Немного поодаль от неё парень задумчиво ковыряется в моторе «жигулёнка». Хотя от «жигулёнка» осталось только название и узнаваемые формы, остальное сплошной тюнинг. Антикрыло на багажнике больше самой машины, сплошные обвесы, спойлеры, бамперы, прямо аж к самому асфальту прижимаются. В дополнение ко всему безумная аэрография по всей машине. Наверно, тюнинг этой машины оказался дороже самой машины. Как на таком агрегате ездить то можно? Не повредить бы. Интересно, а как вообще эту парочку, сюда, в совершено безлюдное место занесло? Тут не Невский, и красоваться вроде бы не перед кем. Да и пешком, без машины, случись что, им отсюда придется долго выбираться. Хотя может, они местные, и знают, куда я заехал, и даже может, помогут найти мне нужный адрес? На бандитов, прошу прощения сотрудников охранного предприятия, вроде совсем не похожи. Прилично одетые, молодые люди…. Только…. Место для моей остановки выбрано, как всегда, при полном отсутствии лишних глаз. Проезжающая машина на этой улице большая редкость. Вот и сейчас здесь только я, заплутавший путник, и они, неудавшиеся стритрейсеры. А рефлекс на остановку в безлюдном месте в последнее время у меня уже выработался стандартный – жди приключений на свою… голову. Остановиться и помочь молодёжи или проехать мимо, пусть другой им помогает? Правильно, неправильно, но я остановил машину. Хотя может, в связи с недавними приключениями со мной, это было совсем неосторожно с моей стороны. Но поблизости вроде никаких криминальных личностей не наблюдается, всё легко вокруг просматривается. А день то, какой! Ясный, солнечный, добрый. Даже ветра нет. Почти лето. Кустики зеленеют, птички поют, живи да радуйся. Впереди свободный, и я надеюсь, приятный вечер. В такой день ничего плохого случиться не может по определению. Вроде бы и ситуация-то житейская: молодые люди, ещё вчерашние подростки, не могут решить свою проблему без посторонней помощи. Как не помочь молодежи в их беде? Поэтому и затормозил. Не торопясь, иду к ним. Подхожу поближе, а сам всё равно непроизвольно окрестности осматриваю, мало ли что. Не замаячили ли на горизонте знакомые мне мерсы или джипы….
– Здравствуйте, – поздоровалась девушка, – не могли бы вы нам помочь. Машина заглохла и больше не заводится. Мой джентльмен уже больше часу с ней бьется и ничего…, – не гладя, махнув рукой в сторону парня, пренебрежительно отозвалась она о своем спутнике. Она была весьма симпатичная: темноволосая, смуглая, и очень стройная, причем она, этого, совсем и не скрывала. На ней и был лёгкий светлый плащ почти до пят, и под ним оказалась чёрная юбочка, уже ремня на моих брюках, и почти прозрачная белая-белая блузка. А дополняли картину – тончайшие светло-серые резные перчатки на руках. Точеные ручки в светлых перчатках, обнаженные длинные стройные ноги, волнующие холмики на её груди. Всё в ней было идеально, даже чересчур. Разве что картину портил, слегка крупный нос с тонкой переносицей. А в остальном….. Мне показалось, что она специально, напоказ выставляет все свои прелести, заставляя акцентировать меня внимание на них. Я уже хотел спросить, что она делает сегодня вечером…. Но взгляд подкрашенных глаз был как ледяной пронизывающий дождь. Я, конечно, понимаю, что молодые девушки существа нежные и трогательные, и как говорится: их хочется трогать и трогать, но взглянув в её глаза, всякое желание быть трогательным, у меня пропало сразу. Человек с такими глазами, точно знает, зачем он пришёл в этот мир, знает, что ему надо от жизни, и не дай бог, если кто-то вздумает помешать ему, жить по его правилам. Когда и как она успела приобрести эти холодные жесткие глаза?
Ухажер был явно не старше её. Но полная противоположность девушке. Если там «прелестный» биоробот с точным знанием как надо завоевать этот мир, то здесь балбес балбесом. «Блондинка» в штанах. Зато наверно при деньгах, судя по машине. Очень странная парочка, и как они оказались вместе? Хотя, может быть, вот такая стерва-командир и должна вести по жизни этого белобрысого лоха, чтобы сделать из него человека.
– Привет, молодёжь! – здороваюсь я с ними, – что случилось с агрегатом?
– Да, вот пытаюсь понять, – ответил парень, – бензин есть, стартер крутится, а заводиться не хочет.
– С «жигулями» это бывает, даже модернизированными, – пошутил я.
Ну что ж, надо помочь этому стритрейсеру, который хотел порисоваться, на крутой машине, свою девочку покатать, а «жигули» так и остались «жигулями». Никакой тюнинг не может им помочь. Теперь вот этот ухажер не знает, как завести свой чудо-мобиль. Понемногу начинаю успокаиваться, вроде бы всё тихо, спокойно: ни далеко, ни поблизости никого нет. Похоже, действительно они не врут, и просто техника подвела влюбленную парочку.
– Может свечи залило? Давай доставай свечной ключ, – обратился я к парню.
Молодые как-то странно переглянулись друг с другом, и парень нехотя пошел искать его в багажнике. Но сначала он минуты две-три пытался понять, как этот багажник открывается. Не дождавшись свечного ключа, пришлось и мне подключиться к его поискам, и вспоминать, где этот злополучный рычажок для открытия багажника, может быть спрятан. Из-за неуверенности парня, мне показалось, что он не только не знает, как открывается багажник в его машине, но и есть ли в ней свечной ключ в принципе. После того, как он нашел всё-таки, рычаг и открыл багажник, неудавшийся стритрейсер, чем-то изредка, погромыхивая, на несколько минут завис в самом багажнике.
– Что это твой джентльмен там долго ковыряется? – удивлено спросил я у девушки. – Он, что не знает, где у него ключи лежат?
– Да он эту машину совсем недавно купил, шумахер дворовый, – отозвалась она. – Права купил, машину купил. Совсем немного погонять, и успел, пока она не сломалась…. Правда, пока в первый раз.
Тут к нам подошел счастливый и довольный сам дворовый шумахер. В руках у него был свечной ключ. Я забрал у него ключ и наклонился к мотору, чтобы открутить ближайшую свечу зажигания, но…. Засмотрелся на тюнинг мотора, стало интересно, что же там такого, наворотили в этом моторе. А эти двое просто стоят рядом и смотрят на меня. Вместо того чтобы помогать…. Явно ждут, что сейчас всё разрешиться и дальше они опять станут свободными гонщиками. Всё как всегда. Обычная житейская ситуация. Рассматривая мотор, и пытаясь понять, зачем эта штуковина к этой хреновине пристроена, боковым зрением, автоматом, я всё-таки пытаюсь отслеживать, где сейчас молодые находятся, и не появилась ли поблизости какая-нибудь подозрительная машина, производящая отстрел взбунтовавшихся страусов.
Только собираюсь спросить про непонятную хреновину около инжектора, ещё даже голову не полностью поднял, как замечаю мимолётное движение среди молодых и затем слышу легкий короткий вскрик. Я только и успел заметить как девушка быстрым, почти незаметным движением отрывает руку от груди шумахера. Мне даже показалось, что это продолжение явно отработанного движения, начало которого проглядел. А из груди шумахера теперь торчит рукоятка ножа. Точный удар прямо в сердце. Я, конечно, ждал, не знаю чего, но такого! И откуда она его, этот нож, интересно, достала? Это вам не маленький перочинный ножичек, а самый настоящий «Катран», тридцати сантиметров длиной. У меня дома такой же лежит, спрятанный «от греха подальше» в надежном месте. Подарили однажды, военные специального назначения, когда в спортивном поединке никто из них не смог меня победить. Слишком «скользким типом» я для них оказался. Вот и подарили, за уважение к моим способностям, из личных запасников. Этот ножичек копия моего. Ну, очень похож…..
А как она умудрилась спрятать его, в своей одежонке? Мало того, что прозрачной, так ещё и мини. Или из машины его откуда-то извлекла?
Я от только что увиденного, просто обмер, застыл на месте. Дар речи потерял. Не каждый день вот так хладнокровно посреди бела дня у тебя на глазах убивают человека! Да, не каждый день такое увидишь.
– Ты что сделала, дрянь! – взревел я. Бросаюсь к мальчишке, непроизвольно хватаюсь за нож, пытаюсь его выдернуть: надо же как-то помочь, исправить ситуацию…
– Не я сделала, а ты, – ответила мне очень спокойно эта маленькая дрянь. И глаза её спокойны, безразличны, никаких эмоций.
А этот злополучный нож уже у меня в руках. Я даже и не заметил, когда и как я его вытащил из груди мальчишки.
Мальчуган как стоял прямо, так и упал, почти плашмя на спину. Нелепо, некрасиво забился в непроизвольных конвульсиях, и затем понемногу потихоньку затих. Напоследок вытянулся во весь свой рост и застыл. Он умер…. И только красное пятно крови на его светлой рубашке быстро росло и росло.… Ещё секунду назад мальчишка был жив, радовался жизни, строил грандиозные планы на будущее. Миг, и всё изменилось. Сейчас лежит на грязном сером асфальте – ни малейшего движения, ни дыхания, ни пульса. И мой разум не хочет принять истину смерти. Ведь он только, что был живой. Я даже до сих пор ощущаю тепло его тела. Белые-белые копны непослушных волос разметались по всей голове, лицо юное, с прыщами – всё как полагается. Его открытые зелёные глаза, так удивлено смотрят в небо, ждут ответа на вопрос – почему, за что?
Где-то сейчас далеко-далеко отсюда, переживает за него его мама: «как бы чего не вышло», а у него: ни страха, ни испуга на бледном скуластом мальчишечьем лице. Только в навсегда потухших глазах застыл мучительный вопрос: как же так?
А леденящий холод смерти уже на подходе…
И я уже начинаю понимать, что дальше у мальчугана Никогда и Ничего не будет. Это проникает в меня всё острей и явственней. Так нельзя! Нельзя так! Я выронил нож, бросился к девчонке, схватил её рукой за горло и сжал с силой свою руку, сам не знаю зачем. Наверно, сработало инстинктивное желание наказать того, кто лишил будущего этого мальчишку, кто оборвал чужую жизнь. Девчонка даже не сопротивлялась. Ноги у неё быстренько подогнулись, а удержать на весу, одной рукой, всю её, хоть и небольшую, но массу, сил у меня не хватило. Она тут же упала на землю. Я наклонился к ней, всё равно собираясь высказать ей всё, что я о ней думаю. И не только высказать. Мягко сказать, надавать пощечин по лицу, для лучшей доходчивости, что так делать нельзя. Но не успел.
Не успел и слова сказать этой молодой «дерьмовочке» о её плохом поведении, откуда-то менты «нарисовались». Как из-под земли их милицейский уазик возник. Появился ниоткуда. Я, естественно, тут же оставил девчонку лежать и бросился к ним. Пытаюсь объяснить ситуацию, рассказать, что здесь произошло. Только речь у меня какая-то несвязная и непонятная: ведь шок, я ничего не соображаю, что делать не знаю. До ментов добежать я не успел, они за оружие схватились и что-то кричат мне громко и грозно. Как сквозь вату, слышу, что мне надо прилечь, что я плохой и ещё что-то. Ну, с ментами спорить – себе дороже. Сразу решил прилечь рядом с молодыми, пока мне в этом никто не успел помочь. Оборачиваюсь на место недавней драмы (где тут у вас свободно?) и постепенно начинаю кое-что понимать. Мальчишка уже мертв. Нож со следами свежей крови, и с моими отпечатками на рукоятке, рядом с ним на траве валяется…. И на нём только мои отпечатки пальцев, ведь у меня перчаток, в отличие от «дерьмовочки», не было…. Девушка без сознания лежит на земле. Вся одежда на ней каким-то непонятным образом оказалась разорванной, причем все её тело было покрыто свежими ссадинами и синяками, то есть она жертву маньяка-насильника из себя изображает. Как я ей шею массировал – помню, но чтобы всё тело, этого я не помню. Видно, кто-то до меня этим занимался. А пока дело поворачивается так, что это я убил молодого шумахера и пытался изнасиловать его подругу. Подстава, да и только! Опять подстава. Но… убийство – статья такая-то, попытка изнасилования – статья такая-то, и девушка оказалась, девчонкой несовершеннолетней. Ей ещё восемнадцати лет нет… по паспорту. А нож то действительно моим оказался. Интересно, кто, когда и как нашёл его в потайном месте? Кто? Полный набор неприятностей получается! Милицейский майор быстро мне всё это объяснил в подробностях, и моё будущее тоже обрисовал в подробностях.
Незавидное будущее, хреновое. Устанешь всем доказывать, что ты не верблюд. И откуда уши растут, тоже понятно: генерал нашел вот такой простой способ решить все вопросы со мной в свою пользу. Он слов на ветер не бросает. Будь он неладен и, наверно, даже проклят!
Только помянул его, появился сам Антон Леонидович. Серая генеральская шинель развевается на ветру как крылья у большой вороны. Принесла нелегкая, а я даже не заметил откуда, ведь никаких других машин не подъезжало.
– Как тебе наш спектакль? – спрашивает генерал. – А хреновое будущее? Теперь понимаешь, что выбора у тебя нет. Ты даже не догадываешься, что тебя ждет по проверке твоих способностей по полной программе. И не важно, хочешь ты того или не хочешь. А потом ждет тебя работа особенная, эксклюзивная… по уменьшению народонаселения на планете Земля. И, чтобы ты, однозначно, понял на будущее, что перечить мне нельзя, специально для тебя будет маленький тест на «невинность». На твою «невинность». Камера с «блатными», человек десять-двадцать. Слабо тебе будет отстоять свою целомудренность, твоей нижней части спины, на «пресс-хате»? «Блатные» насильников обязательно должны наказать по-своему, задиристых петухов они быстро «опускают»… с небес на землю. И арифметика простая: двадцать это ведь больше пяти. Два, пять, двадцать, может и сто.… Как тебе такая перспектива? И ведь всё будет по за-КОН-у! Есть у меня и покруче идеи: погоня со стрельбой, например, или случайная пуля ниоткуда. Как долго ты сможешь продержаться? Как тебе это всё, дорогуша? Мало не покажется!
– Да вы садист, батенька. И за что мне такая благодать? – а сам думаю: прощения у него вымаливать надо или проще голову ему сейчас против часовой стрелки открутить. Сто бед – один ответ, так хоть генералу доставлю пару неприятных минут…
– Считай, это твоя судьба, твой крест, – начал объяснять мне генерал. – Ты никак не хочешь умереть. У тебя почему-то сверх повышенная выживаемость. Понимаешь о чем я? Помнишь, как грузовик раздавил старый москвич? План был идеальный. От грузовика ты никак не мог уйти, для простого человека это просто невозможно… физически…. А ты почему-то ушёл. И как ты умудрился это сделать? Мне даже сначала показалось, что ты уже погиб. А ты жив, здоров! Можно конечно повторить, что-либо подобное с летальным исходом. Но хорошо бы сначала узнать, как ты всё-таки ушел от грузовика? Вот поэтому мне сейчас и приходится поэтапно, шаг за шагом разбираться, на что ты способен? Кто ты такой и откуда? Где твой предел и когда, при каких обстоятельствах, ты не сможешь быть победителем? А победить можно любого, каким бы «скользким» он не был…. Ну и потом, если всё-таки решишь быть пай-мальчиком, пригодишься ты мне ещё … с твоими-то способностями….. Рано или поздно, но будет так, как я решил.
– Про себя я уже понял, хотя не знаю, почему всё это, но пацанчика то зачем нужно было убивать? – не унимался я.
– Мир несправедлив. Это его судьба. Он же добровольно согласился поучаствовать в этом спектакле, – продолжил генерал. – Хотел всё и сразу. В жизни так не бывает…. В жизни сплошные обманки.
– Сомневаюсь я, однако, гнида генеральская, тварь ты серая, что он знал конец этого спектакля, – мне нужно было как-то сбросить генерала с пьедестала вседозволенности. – Извини, конечно, генерал, но попахивает от тебя, вонючим дерьмом попахивает.
– Если бы ты знал, кто я, смеяться, а тем более хамить мне, ты бы разучился раз и навсегда…., – взбесился генерал, и тут же стих. – Хотя ты, конечно, знаешь, кто я, но даже не догадываешься, что я это он! Служить мне ты не хочешь! И убить тебя сам я не могу!... – он исподлобья взглянул на меня. – А вот кто ты такой и почему, я всё равно узнаю,… и умереть помогу,… но потом. Пока ещё не время, – Антон Леонидович был сама серьёзность. – Убить легко, узнать истину трудно. Так что живи. Да! Голову мне открутить против часовой стрелки не в твоих силах – это просто невозможно, ты уж поверь. Мир устроен по законам, про которые ты ничего не знаешь. И не представляешь, какие они в действительности. Но незнание закона, не означает, что они не выполняются. Выполняются всегда и везде. Даже для тебя, хотя может и не прямо сегодня. Исключения только подтверждают истину. Так что, не загордись своей исключительностью. Помимо тебя есть и другие исключительные….. И ничего, работают на меня. Ты даже не догадываешься, кто я... А прощение вымолить, может быть... Если жив останешься. Да, придется тебе теперь ходить и всё время оглядываться.
– Да знаю я кто ты. – Упрямо повторил я. – Я уже сказал: «обыкновенная серая тварь».
– Не скажи. Совсем не обыкновенная…, – криво усмехнулся генерал.
Помолчав немного, и посмотрев вверх, он добавил, почти не слышно и ни к кому конкретно не обращаясь: «И откуда вы все взялись то, Х-мены российские? Детей индиго уже и не сосчитать! Кто ж вас наплодил и зачем? Ещё и с заокеанскими не до конца разобрались…. Что же дальше то будет? Опять всё по новой или ещё круче?»
Генерал подозвал к себе главного из ментов, того милицейского майора:
– Вот что, майор, оформи здесь всё по полной. Чтоб ни один адвокатишка не смог впоследствии «отмазать» этого молодого человека, а потом…. потом отпусти его. Пусть едет дальше по своим делам.
– Как отпусти? – не понял майор.
С генералом что-то произошло, я даже не понял, что именно. Снаружи в нем ничего не изменилось. Генерал не сказал ни слова, ни один мускул не дрогнул на его лице. Но я почувствовал в нем какую-то перемену. И меня как будто обдало теплом – горячим сухим теплом.
– Есть отпустить, товарищ генерал! – бодро отрапортовал майор.
Генерал повернулся ко мне и произнёс только для меня: « Ты даже не представляешь против кого ты пытаешься бороться. И насколько это бесполезно».
– А я попробую, – ответил я, с максимальной твердостью в голосе. Как мне показалось.
– Ну-ну, – захохотал генерал. И вдруг пропал.
Как появился этот Антон Леонидович из ниоткуда, так и пропал в никуда. Шагнул в сторону, и нет его. Ни одна машина не подъехала к нам, ни одна не отъехала от нас. Был генерал, и нет генерала. Просто ниндзя какой-то. Может, ошибся я при первом нашем знакомстве и он совсем не кабинетный человек власти. Может быть, я даже ошибаюсь в том, что настоящих генералов не существует. Тех, которые не гребут всё под себя, а просто служат Родине в меру своих сил и способностей. Не зря же они генералами стали, а за заслуги. Заслужили, значит. И очень хочется быть наивным и верить, что есть настоящие генералы, которые служат исключительно нашему Отечеству, а не своему командиру или за звездочки.
Только вот сейчас это не мой случай.
Больше часа менты писали, фотографировали, понятых нашли где-то. А я сидел в своей машине, тупо смотрел в лобовое стекло и пытался понять, что произошло и что делать дальше. Сам я виноват во всём или судьба у меня такая? Мир несправедлив, согласен, но по отношению ко мне, как-то чересчур. Я что-то сделал или делаю не так? В чём я виноват и перед кем – не пойму. И чего генерал так ко мне прицепился? Странный он какой-то, возомнил о себе невесть что, вершитель судеб доморощенный, чтобы тебя черти забрали. Меня почему-то не взлюбил. И что я ему-то плохого сделал? Жалко мне себя стало. Эх, судьба-судьбинушка, РОК злой. Я же хороший. Даже, говорят, в чём-то особенный, исключительный. На работе ценят, уважают… и начальство и подчиненные. Девчонки, опять же, меня любят… ну, хотя бы иногда… Помнится, однажды даже бабушке через дорогу помог перейти… Папу с мамой не забываю, помню про них… почти всегда… Как они там сейчас без меня? Обижаются, наверно, за мое невнимание… Но у меня ведь всё-таки своя личная взрослая жизнь… Ох, за что мне это всё? И что стал бы делать другой на моем месте?
И мальчишку жалко, очень жалко. Молодой, глупый, вписался деньжат срубить по лёгкому, а его ножом в сердце... Сколько их таких, готовых ради длинного рубля переступить черту… Черту чего? Закона? Нет, не закона. Закон, что дышло, куда повернёшь туда и вышло. Совести? Они хоть знают что это такое? СО-ВЕСТЬ! Кто их этому учил? Понаехавшие из-за бугра просвещенные «дерьмократы» и «либерасты» или наши местные перекрасившиеся горе-реформаторы? Они учат законам, которые сами и создают.… А девчонка? Откуда такие берутся? Где у нас таких хладнокровных малолетних убийц воспитывают? В какой стране мира? И кто их воспитывает, готовит из них «несущие смерть»? Женщина, еще не давшая миру ни одной новой жизни, уже забирает те, что есть… еще молоденькая, почти ребенок, а уже убийца… Мир сошел с ума! Когда война, когда дети стреляют в чужих солдат на своей земле, это неправильно, но это можно понять, можно объяснить. Когда дети свою Родину защищают можно… А в мирное время, когда дети убивают своих, таких же детей, как они сами, да даже если и не детей, а взрослых людей, непонятно. Дети могут ассоциироваться только с началом жизни, но никак не с её концом. Женщина это ведь тоже начало жизни… При-РОД-ой так определено… Жизнь так тяжело пробивается на свет Божий, а её ножом в сердце.
