Текст книги "Адмирал С. О. Макаров. 1848-1948"

Автор книги: Юрий Пантелеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

3 За к. Лй

единиц из его состава будут уничтожены в норную ночь и может быть столько же н последующую.

Есть много других несообразностей.... теперь же мы хотели лишь указать на шаткость и самых основаниях».^{37 *}

Эю все. конечно, еще далеко нс критика всех концепций Мэхэна и Коломбо, но в те дни это был первый голос русского адмирала, обративший внимание общественности на «шаткость в самых основаниях» теории Мэхэна и Коломба.

Однако это был «глас вопиющего в пустыне», и теория Мэхэна и Коломба продолжала пропагандироваться во всех флотах. в том числе и в русском флоте. Голосу адмирала Макарова не вняли ни Клало, ни Жорвс, ни ряд других русских военно-морских теоретиков. И только в дни торжества сталинской военной науки, советские воины нанесли реакционным теориям Мэхэна и Коломба сокрушительный и окончательный удар. Надо отдать должное и смелости мыслей, высказанных выдающимся русским адмиралом Макаро-пы.м.

Макаров в целом не отрицал теорию владения морем, он был лишь близок к этому; в официальных же оперативных документах Макаров всегда писал, что русский флот должен «владеть морем». Адмирал не смог преодолеть некоторые пережитки мануфактурного периода.

Так, в записке о 20-летием плане судостроения (1903 —

1121о

1923 гг.) Макаров писал: «Если наш флот будет в состоянии командовать морем, то Япония будет совершенно бессильна что-нибудь сделать». О «владении морем» Макаров писал как о задаче флота и в своем отчете о пребывании на Дальнем Востоке, и в соображениях о боевых действиях на море во время войны с Японией.

Большая заслуга Макарова состоит в том, что он, нанеся удар по «вечным принципам», усомнившись во всеуслышание в сущности самой теории «владения морем», указал на шаг-кость в самых основаниях учений Мэхэна и Коломба. Адмирал Макаров не смог сделать окончательных выводов, а потому объективно и не порвал с этими теориями. «Есть много других шсообразностей, но мы о них будем говорить впоследствии»,²– писал Макаров, но преждевременная смерть, не дала ему возможности осуществить эти благие намерения.

ОБ ОШИБКАХ С. О. МАКАРОВА

Поскольку рассмотренные нами труды контр-адмирала Макарова явились сгустком его оперативно-тактических взглядов, ставших достоянием наших офицеров, представляется необходимым указать и на основные ошибочные мысли Макарова.

13 «Рассуждениях по вопросам морской тактики» в гл. I § 12 озаглавлен: «Сопоставление морских и сухопутных военных наук». Само заглавие параграфа заставляет нас отнестись к нему с настороженностью. Не со всеми положениями можно было соглашаться и в эпоху Макарова, а тем более в наши дни. Так, контр-адмирал Макаров писал: «Некоторые из военных авторитетов полагают, что наука о войне кок па море, так и на суше одна и та же...¹. Макаров не указывает, какого именно автора он имел в виду, сам же он эту точку зрения не разделял и писал даже, что «такой взгляд был бы справедлив, если бы принято было соединять начальствование над армией н флотом в руках одного главнокомандующего, который и руководил бы общими боевыми средствами страны.» ^{38 39} Макаров далее даже соглашается в принципе с целесообразностью такого положения, говоря, что «цельность действии могла бы выиграть от полного слияния армии и флота и соединения в одном министерстве общего управления наступательными и оборонительными силам;! страны».^{40 Макаров, казалось, был близок к правильному решению вопроса, но он сам не верил в логичность этих своих рассуждений и закончил указанные выше справедливые мысли словами: «.. .еще ни одна нация не вступила на этот путь, ибо существует огромная разница между приемами воины на суше и на море...» 41 Здесь контр-адмирал Макаров явно путает область стратегии с тактикой. Отсюда незерен и его взгляд, когда он говорит, что «.. .требуется некоторая осторожность, когда мы пожелаем законы воины, выработанные для сухого пути, перенести на море... приходится разделять науки, создавая отдельную морскую стратегию и морскую тактику». 42 Верный своей эпохе, находившейся в известной степени под влиянием всевозможных морских «школ»,}

' большинстве стоявших на позициях теории Мэхэна и 1о-•ломба, нс понимая природы войн как социального явления., нс зная вообще причин их возникновения, Макаров нс мог по– ,

пять и единства законов воины на суше и на морс, единства стратегии вообще. Контр-адмирал Макаров, например, считал, что «стратегия есть философия войны», ‘ однако «государственную политику» он выделял в качестве надстройки над ' морской стратегией, превращая последнюю, по существу, в аполитичное учение о войне. Ошибочность этих положении нам очевидна. Нс можем мы согласиться и с мнением Макарова о том, что тактика есть наука, а не часть военного искусства.

Контр-адмирал Макаров видел много нового, что давала техника парового флота, часто делал правильные, четкие прогнозы на будущее, хотя бы тогда, когда он так красочно высказывал свои сомнения в правильности теорий Мэхэна у

и Коломбл. Однако в ряде случаев Макаров выступает еще как моряк парусного флота, не отошедший окончательно от особенностей той эпохи. Отсюда было неверным н утверждение адмирала Макарова о том, что «у армии сухопутной есть слабая сторона – тыл, а у эскадры его пет». 2 Именно г

в эпоху Макарова начала быстро развиваться зависимость флота от состояния и расположения на театре своих Саз (тылов). В каши дни, как мы знаем, эта зависимость стала настолько решающей, что базы флота (тылы) стали объектами действий против них с суши с тем, чтобы с захватом баз вынудить уйти из этого района и флот.

г.а

Не можем "мы согласиться и с утверждением адмирала Макзрова в § 212³ и в ряде других мест о том, что резервы с бою не нужны. Макаров видел в выделении резервов предоставление возможности противнику бить нашу эскадру по частям. Это, конечно, упрощенное понимание резервов, и, как мы знаем, в наши дни совершенно неверное; неверно это было и в эпоху Макарова. С мнением адмирала Макарова тогда соглашались далеко нс вес. Так, по вопросу резервов в бою выступил с возражениями капитан первого ранга Рожс-ственский, но разубедить адмирала Макарова в толе, во что он верил, было почти невозможно. Это являлось одной из черт его характера, особенно ярко выявившейся в другом «налогичном случае, где противников точки зрения Мака-

¹ С. О. Макано а. «Рассуждения но вопросам морской тактики», лад. 1013 г., стр. 123.

» Там же, стр. 379.

–Там же. стр. 320 и 379.

У>

рова было значительно больше. Речь идет о типе боевого корабля, необходимого нашему флоту. Вопрос этот, поднятый на совещании флагманов еще в бытность Макарова на Дальнем Востоке, встречен был всеми адмиралами, как мы уже говорили, почти в «штыки». Это не смутило контр-адмирала Макарова, и он выступил со своей пространной точкой зрения, и в книге «Разбор элементов, составляющих боевую силу судов».

«.. .Я бы составил флот исключительно из безброн-ных малых боевых судов с сильной артиллерией»,¹ – писал Макаров, и далее уточнял; «Флот должен состоять из судов в 3 000 т с броневой палубой. Артиллерия должна быть поставлена исключительно на верхней палубе». Адмирал рекомендовал таким кораблям давать ход 20 узлов, что было бы больше, чем у броненосцев того времени на 2 узла, и ставить артиллерию в б—3 дюймов. Оригинально было и обоснование такой точки зрения. Так, Макаров писал; «...прежде размер определял силу, и чем больше корабль, тем он был сильнее. Теперь размер не определяет силы, ибо маленькая миноноска может утопить большой корабль, а потому и кораблям больших размеров должно быть больше недоверия теперь, чем прежде...» ^{43 44 45} Эти доводы и были использованы в пользу малых кораблей, все остальные соображения Макарова по этому же вопросу были лишь аргументацией.

В высказанной выше мысли явственно встает фигура Макарова эпохи минных катеров на Черном море в русско-турецкую войну. Но Макаров забыл, что действие рождает противодействие. Появление не только миноносцев, но в дальнейшем подлодок и авиации лишь обосновало необходимость создания специальных видов обеспечения действий броненосцев (ныне линкоров) и их прикрытия, но не сняло вовсе с поверхности моря тип мощного большого артиллерийского корабля.

Как мы уже говорили, желание обеспечить себе активный наступательный характер действий, стремление быть хозяином на поле боя, держать инициативу боя в своих руках*, а для этого командовать дистанцией и пеленгами. – привели Макарова к выводу о необходимости иметь прежде всего быстроходные корабли, за счет их бронирования. Хорошая по существу идея в своей реализации пошла, однако, по неправильному пути. В основном из этих же соображений, а также

считан малый корабль, как и малую цель, мснсс уязвимым от снарядов, Макаров предлагал и командующему флотом и бою держать спой флаг на малом корабле, забывая при этом, что для управления нужны мощные и громоздкие средства связи, что боем управляет не один адмирал, а есть еще и штаб, также требующий спосго размещения. Для действия против береговых укреплений (крепостей) Макаров также предлагал использовать безброиные корабли: «.. .так как большие корабли не обеспечены от повреждений, то не лучше ли отказаться от брони даже и для судов, бомбардирующих крепости»,¹ – писал адмирал Макаров. Ошибочность такого взгляда нам очевидна. Успешно драться с береговыми укреплениями могут лишь сильные артиллерийские, хорошо защищенные корабли.

Защищая качества своего безбропного корабля к 3 000 тонн, Макаров шел дальше. Он предлагал для удобства управления флотом, ремонта и снабжения вообще унифицировать тип боевого корабля, говоря: «.. .нельзя ли остановиться на одном типе, подыскав такой, -который соответствовал бы Для крейсерства, для боя, для разведочной службы, бомбардировки крепостей и пр.»^{46 47} И далее Макаров отвечает на поставленный им же вопрос уже совершенно категорически: «.. же следует строить специальных судов. Всякое военное судно должно быть годно как для артиллерийского боя, так и для минного..– а поэтому, продолжает Макаров, – «для всех боевых целей должно строить корабли одного и того же вида». Очевидно, что большое разнообразие задач, возлагавшихся на флот уже в эпоху Макарова, должно было говорить за неприемлемость его предложения. В те годы корабли флота должны были нести разведочную и дозорную службу, ставить минные заграждения, вести артиллерийский бой с флотом противника и береговыми укреплениями. действовать на коммуникациях противника. Один этот краткий перечень задач говорит о невозможности и ненужности исканий унифицированного типа корабля. Таково было и мнение большинства русских адмиралов эпохи Макарова. Однако, считая свои доводы убедительными, адмирал Макаров все же писал в заключение своего труда: «Не боюсь откровенно выступить против господствующего во всех флотах мнения о необходимости броненосцев».⁴⁸

ВЛИЯНИЕ ШКОЛЫ АДМИРАЛА БУТАКОВА НА МАКАРОВА

Биографы, излагая первые шаги молодого офицера Макарова и освещая его -работы в зрелом возрасте, характеризуя Макарова уже как адмирала, флотоводца и воспитателя, подают весь этот материал как проявление самобытности одаренной личности, мало или вовсе не уделяя должного внимания влиянию п воздействию отдельных лиц и обстановки на формирование Макарова как моряка и офицера. А между тем взгляды обучавших и окружавших его офицеров, и прежде всего начальников, имели несомненно большое влияние на развитие у Макарова системы взглядов на флот, на службу, на личный состав.

О плодотворном влиянии на Макарова, тогда еще кадетл. таких либеральных по тому времени и образованных людей, как адмиралы Попов, Епдогуров и Казакевич, мы уже говорили выше.

После производства в мичманы Макаров плавал на броненосной лодке «Русалка» в составе эскадры, которой командовал адмирал Бутаков – одна из светлых и образованных личностей на флоте того времени. Взгляды этого адмирала на службу и флот, его отношение к личному составу, его научная работа, все это, вместе взятое, как в зеркале отразилось потом в Макарове. Макаров не только усвоил научные положения Бутакова, но и развил его идеи, а в ряде случаев пошел и дальше, осуществляя его заветы. Адмирал Бутаков был непосредственным учеником таких выдающихся адмиралов русского флота, как Лазарев, Корнилов и Нахимов.

Будучи лейтенантом, Бутаков, по указанию Корнилова, занимался составлением первой лоции Черного моря, проявив при этом исключительные способности как моряк-исследователь и гидрограф. Эту свою черту он сохранил на всю жизнь и, будучи уже начальником броненосной эскадры, исключительно большое внимание уделял изучению морского театра и, в частности, финских шхер, всячески поощряя к этому всех подчиненных ему командиров кораблей. Навыки и любовь к исследованию морской стихии, и прежде всего морского театра, привитые Бутаковым Макарову, нашли широкое отражение по всей его деятельности как ученого, исследователя, географа. Адмирал Бутаков начал разработку новой пароходной тактики и и итоге этой работы им были изданы труды-, в 1861 году «Несколько отрывков из опыта начальных оснований азбуки пароходной тактики», а в 1863 году капиталь-

ный труд «Новые основания пароходной тактики». Труды эти легли в основу дальнейшей научной разработки Макаровым тактики парового флота.

Естественно, Макарон не только хорошо знал все основы созданной адмиралом Бутаковым тактики, но непосредственно участвовал во всех учениях и проводившихся эскадрою эволюциях на основе тактики Бутакова. И, .как мы знаем, адмирал Макаров явился достойным продолжателем научных работ Бутакова в области тактики парового флота. Макаров развил и дополнил мысли Бутакова рядом новых понятий и издал свои замечательный труд «Рассуждения по вопросам морской тактики», который является образцом сохранения лучших традиции русского флота и, в частности, идей Бутакова в области активных операции, смелых действий и заботы с личном составе, его подготовке и воспитании.

Доблесть молодого Макарова, проявленная им еще в русско-турецкую войну, его идеи создания минных катеров для активных действии против турок, находят свои далекие корни опять-таки в школе Бутакова, в его системе воспитания, созданной им на эскадре в Балтике. Так, в одном из своих приказов по поводу проведенного учения Бутаков писал: «Я убедился сегодня, что для будущих паровых шлюпок флота нашего не встретится недостатка в охотниках подсунуть мину под неприятельский корабль...».¹ Слова эти, видимо, глубоко запали в сознание молодого мичмана Макарова, ибо он, как мы видели, через год блестяще воплотил их в жизнь во время русско-турецкой воины.

Адмирал Бутаков уделял большое внимание развитию повой техники, в частности артиллерии. Он всячески поддерживал мыслящих людей и их начинания, вовлекая в творческую работу всех офицеров кораблей. Не было такой отрасли морского⁴⁹ дела, которой бы не интересовался лично Бутаков, если только вопрос шел о поднятии боеспособности эскадры. И мы видим, как эта черта особенно четко проявляется и во всей деятельности мичмана Макарова. Преемственность стиля работы Бутакова у Макарова безусловна.

Основной своей задачей Бутаков считал содержание флота в постоянной боевой готовности и к этому направлены были все его творческие и организационные усилия. В своем приказе по эскадре от 4 августа 1867 года он писал: «В наше время войны будут внезапны, энергичны и недолговременны, а сражения необычайно кратки. Поэтому, гото-

виться к ним необходимо всегда, постоянно, неотлагательно, немедленно».^{50 И как созвучен этим мыслям Бутакова лозунг Макарова «Помни войну», провозглашенный им почти через 20 лет после цитированного выше приказа Бутакова.}

Понятным становится нам после этого, что адмиралы Бутаков и Макаров всячески принимали меры к приближению условий боевой подготовки к реальной обстановке воины. Выйдя из школы Лазарева, воспитанный на примерах героизма Корнилова и Нахимова, Бутаков продолжил эти славные традиции и приучил своих офицеров к такому же отношению к подчиненным. Высокая требовательность и забота о людях были у адмирала Бутакова основой руководства подчиненными. Неудивительно, что один из лучших его учеников Макаров блестяще отразил в себе все заветы своего учителя и стал любнмсишим адмиралом не только на флоте, но и в стране.

Высокие личные нравственные качества Бутакоза, строгай требовательность, справедливость настойчивость в достижении своих целей – вот те черты учителя, которые нашли свое яркое воплощение во всей деятельности С. О. Макарова-ученика.

ВИЦЕ-АДЛ1ИРАЛ МАКАРОВ – ГЛАВНЫЕ! КОМАНДИР КРОНШТАДТСКОГО ПОРТА

(1900—1804)

/

В кампании 1896 и 1898 гг. вице-адмирал Макаров вновь командовал практической эскадрон в Балтике.

В декабре же 1899 года вице-адмирал Макаров назначен был главным 'Командиром Кронштадтского порта (5 декабря 1899 года). Назначение на эту береговую и в большей части административную должность было не по нутру Макарову. Однако, оставаясь верным своему долгу служения родине н флоту, Макаров и в этой должности проявил себя как прогрессивный государственный деятель и ученый. Занимаясь административной деятельностью, адмирал продолжал разработку ряда тактических, и оперативных проблем, организовывал и читал офицерам лекции но тактике в Морском офицерском собрании. Остановимся лишь на важнейших вопросах, разработанных адмиралом за период его пребывании в Кронштадте.

Перу ницс-адмирала Макарова принадлежит секретная записка о программе судостроения па двадцатилетие 1903 – 1923 гг., составленная и начале 1903 года, то есть почти накануне бонны с Японией. В этом документе вице-адмирал Макаров еще раз проявил себя как грамотный оператор и стратег, сумевший, в части оценки военно-политической обстановки, предвидеть развертывание событий как на Дальнем Востоке, так и в Европе. Макаров считал, что Россия должна иметь три флота. Он предлагал иметь флоты*, на Балтике – равный германскому, на Черном море – превышающий турецкий и на Дальнем Востоке—более сильный, чем японский. В записке приводятся подробные расчеты корабельного состава флотов по годам, намечаются меры экономии для изыскания средств на постройку и, главное, рассматриваются вероятные операции возможных противников и намечаются необходимые мероприятия по обеспечению от внезапных нападений. Говоря о Японии, Макаров писал: «Недоразумения с Японией будут из-за Кореи или Китая ... нужно... быть готовым к военным действиям во всякую минуту... Разрыв последует со стороны Японии, а не с нашей...». ^{51 Какие пророческие слова! Но, увы, они не дошли до сознания закостенелых правителей царского режима. Менее удачны в записке те места, где вице-адмирал Макаров вновь настойчиво проводит свою идею о необходимости замены броненосцев малыми безброннымн быстроходными судами.}

Административная деятельность вице-адмирала Макарова, как кронштадтского генерал-губернатора и главного командира Кронштадтского порта, оставила по себе также неизгладимый след и благодарность современников. Начиная свой день з 6^{51/** часов утра и кончая поздно вечером, вице-адмирал Макаров успевал побывать всюду, давая указания, быстро разрешая возникающие вопросы.}

Заботам и энергии Макарова Кронштадт обязан был новыми флотскими казармами, снабженными банямн-прачеш-ными. Целый ряд мероприятий по поднятию состояния здоровья команд был разработан и осуществлен по личному указанию С. О. Макарова. К таким мероприятиям надо отнести специальные меры по улучшению приготовления пиши, выпечки хлеба, введению рациональных способов мытья посуды, устройству мясного склада и т. д. Макаров ввел, в определенные сроки, обязательное взвешивание матросов для суждения об их общем состоянии здоровья.

Много было сделано Макаровым и для улучшения быт?» портовых рабочих. Им введены были отпуск», чего ран вше нс было, изменены суровые правила о предельном возрасте, улучшено было состояние портовых школ, организованы вечерние классы для указателей (инструкторов). По этому поводу С. О. Макаров писал: «Человеческое отношение к рабочим вознаграждается сторицею успешностью самих работ». ¹

И на все это С. О. Макаров находил и время, и силы, и энергию. Вот почему его все знали, любили и уважали. Он был строг, но заботлив, он никогда не оскорбил в подчн кейком человеческого достоинства.

И -ко всем этим большим и малым заботам по своей должности следует добавить постоянное беспокойство вице-адмирала Макарова за положение дел на Дальнем Востоке. Он считал, что его место там, на флоте, и при этом с горечью говорил: «.. .меня пошлют туда, когда дела наши станут совсем плохи, а наше положение там незавидное».² И. как мы знаем, Макаров оказался прав. С. О. Макаров, сидя в Кронштадте, естественно, не мог вмешиваться в дела на Тихом океане, по, как патриот своей родины и глубоко принципиальный человек, он все же решил обрати гься в Морское министерство с письмом, в котором писал:

«Из разговоров с людьми, вернувшимися недавно с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагают держать нс во внутреннем бассейне Порт-Артура, а на наружном рейде».

«Пребывание судов па открытом рейде дает неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжел, ибо сетевое заграждение но прикрывает всего борта, и кроме того у многих наших судов совсем нет сетей.

«Японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред».

«Если мы нс поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку».¹

¹ Ф. Ф. Врангель. «Вице-адмирал С. О. Мах а рои», лад. 1911 г. ч. II, стр. -150.

³ Т а м ж с, стр. 444.

³ Т а м ж с. стр. 471, -179.

1.Т

Письмо было доложено «вверх но начальству», но, но словам академика Крылова, отпет был следующий: «Макаров 'известный алармист – никакой воины не будет»¹. Слова же адмирала Макарова и на этот раз оказались пророческими. Не успели высохнуть чернила на это»! резолюции, как в ближайшую же ночь японцы неожиданно напали на нашу эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, и вывели из строя два броненосца и крейсер.

] февраля 1904 года вице-адмирал Макаров был назначен командующим флотом Тихого океана. В тот же день он добился экстренного совещания в министерстве для решения ряда поставленных им вопросов и уже 4 февраля выбыл в Порт-Артур.

•ВИЦЕ-АДМИРАЛ МАКАРОВ —КОМАНДУЮЩИЙ ФЛОТОМ I

НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ •

(1904)

Казалось бы, что Главный Морокой штаб прежде всего должен был ознакомить нового командующего флотом с планом военных действий на море. Однако такого плана в Главном Морском штабе вообще не было. План военных дей– г

ствий на море на случай войны с Японией впервые был раз– »

работай к марту 1901 года в штабе начальника эскадры Тихого океана: в дальнейшем этот план подвергся соответствующей корректуре и изменениям уже в штабе наместника в Порт-Артуре. Во всех случаях копии плана в Главный Морской штаб не высылались, и сами планы утверждались наместником, без какого-либо воздействия на их содержание со стороны Главного Морского штаба или высшей власти. Больше того, в 1896, 1900 и 1902 годах в Морской академии проводились стратегические игры на тему воины с Японией, нс ни на одну из них вице-адмирал Макаров приглашен не был, хотя в это время он и находился в Кронштадте. Выводы по этим играм, кстати сказать, весьма резонные и правильные. не были известны не только С. О. Макарову, но и ни одному из офицеров, входящих в его штаб командующего флотом. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что, хотя все вооруженные силы на Дальнем Востоке (армия и флот) были подчинены одному лицу – наместнику па пра-

|1

¹еМорской Сборник», 1914 г., Хг А, стр. 41, А. Н. Крилои, сВнцо– ₍» •адмкрил С. О. Макарон».

вах Главнокомандующего (адмирал Алексеев), единого плана военных действии составлено не было.

Вице-адмирал Макаров понимал все эти и многие другие организационные трудности. Он знал, что флот с первых дней войны уже сильно ослаблен, что дух личного состава, которому адмирал придавал всегда большое значение, сильно подорван и что-боевая подготовка флота находится на низком уровне.

Свою творческую и организационную работу зиие-здмирал Макаров начал сразу же, как только тронулся поезд. Все сопровождавшие адмирала офицеры его штаба получили задачи для работы, обязанности между ними были четко распределены. Еще с пути, в телеграммах и донесениях вице-адмирал Макаров поставил перед Морским министерством ряд неотложных вопросов, направленных на усиление нашего флота в Порт-Артуре. Адмирал рассылал запросы и распоряжения, составляя оперативные соображения и необходимые инструкции, собирал необходимые сведения. И на этом же первом этапе своей деятельности вице-адмирал Макаров вошел в конфликты со своим начальством, не чувствуя должной помощи в решении поставленных им вопросов.

Так, Макаров телеграммами требовал срочной посылки в Порт-Артур по железной дороге в разобранном зиле миноносцев с Балтики, но в этом ему было отказано «по техническим причинам». Адмирал вновь настаивал, но ему вновь отказали. Макаров просил заказать и срочно достазнть на Дальний Восток 40 малых миноносок по 20 тонн, ко решение и этого вопроса так затянулось, что миноноски были готовы после войны. Наконец, адмирал дважды настаивал, чтобы отряд кораблей, вышедший из Балтики на Дальний Восток еще до начала войны, в составе броненосца, двух крейсеров и семи миноиосцев. не возвращался обратно, а шел бы на усиленно флота в Порт-Артуре. Эта резонная просьба командующего флотом также не была уважена. Вряд ли все это могло способствовать созданию условий для работы С. О. Макарова.

Обстановка в Порт-Артуре сложилась крайне тяжелая: часть лучших кораблей была выведена из строя, начальство от первых неудач явно растерялось, дух личного состаза флота был понижен, вера в свое оружие – подорвана.

Прибыв 24 фе-врадя 1904 года в Порт-Артур, адмирал Макаров сразу же переехал на крейсер первого ранга «Аскольд», на котором и поднял свой флаг. В последующие дни Макаров объехал все корабли, беседуя с офицерами

матросами и портовыми рабочими об их боевых делах II о работе, всячески стараясь вселить в них бодрость духа и веру «> силу своего оружия и флота.

Имя вице-адмирала Макарова было настолько популярно по флоте, что уже сам факт его прибытия давал личному составу надежду на то. что флот оправится от понесенных потерь и перейдет к активным действиям.

С прибытием вице-адмирала Макарова в Порт-Артур, оттуда выехали все члены б'лвшего штаба командующего флотом. и, таким образом, при Макарове не осталось ни одного офицера, который в топ или иней части участвовал ранее в разработке планов боевых действии на море.

Верный своему духу активной деятельности вице-адмирал Макаров сразу же после своего прибытия выслал в морс на разведку два миноносца (25 февраля). Выход этот при возвращении миноносцев в Порт-Артур закончился встречей с японскими миноносцами и гибелью миноносца «Стерегущий». Узнав о тяжелом положении миноносца, вице-адмирал Макаров немедленно пересел на быстроходный крейсер «Новик» и вместе с крейсером «Баян» бросился на выручку «Стерегущего». Японцы отошли. Смелый выход лично командующего флотом на слабо бронированном легком крейсере для выручки погибающего корабля произвел ошеломляющее впечатление на весь личный состав. Один из участников воины писал в своих воспоминаниях: «Это было больше, чем какая-нибудь победа, случайная удача в бою, – это было завоевание. Отныне адмирал мог смело говорить: «моя» эскадра! Отныне все эти люди принадлежали ему душой и телом».¹ И с этим нельзя не согласиться.

Так началась боевая служба вице-адмирала Макарова п Порт-Артуре, так начал он поднимать боевой дух флота л активными своими действиями заставил противника быть значительно более • осторожным. На третий день (26 февраля) вновь были высланы в море наши миноносцы, встреча их с противником па этот раз закончилась потоплением японского миноносца.

После бомбардировки Порт-Артура японским флотом (26 февраля) вице-адмирал Макаров решил на следующий день, 27 февраля, выйти в морс всей эскадрой с тем, чтобы провести эволюции, осмотреть ближайший к крепости район и. в случае встречи с противником, вступить п бой. При этом вице-адмирал Макаров лично разработал инструк-

• Ф, ф. Врангель. «Вние-лдмирлл С. О. Макарон», над 1911 г., ч. II. стр. 4К5.

цшо для выхода «сего флота за время одной полной во г> . чего раньше никогда нс делалось и на что требовалось времени около суток, ввиду малых глубин на фарватере в шикую воду.

Этот выход, хотя и нс связанный с встречен с противником, также способствовал сколачиванию эскадры и поднятию боевого духа личного состава. В жизни флота пастушил новая эра. В то же время этот первый выход эскадры воочию показал Макарову все слабые стороны ее боевой подготовки и те ограниченные боевые возможности флота, с которыми он должен был считаться. После указанного похода Макаров в тот же день, 27 февраля, представил рапорт Главнокомандующему, в котором с присущей ему прямотой указывал на все обнаруженные дефекты и на вытекающие отсюда оперативные последствия. И псе же рапорт свой Макарон заканчивал словами: «Несмотря на всякие несовершенства и недостаток в исправных миноносцах, я нахожу, что мы могли бы рискнуть теперь же попробовать взять море в езо руки и, предка метив, постепенно увеличивать район действий эскадры, я предусматриваю генеральное сражение, хотя благоразумие подсказывает, что теперь еще рано ставить все на карту, а в обладании морем полумеры невозможны».¹

■ В этих словах, по существу, выразилась основная идея плана боевых действий на море, разработанная вице-адмиралом Макаровым в Порт-Артуре. И прежде всего адмирал приступил к усиленным тренировкам эскадры. Пользуясь каждым случаем появления противника в районе Порт-Артура, Макаров немедленно выходил со своей эскадрой в море, чего раньше не делалось. Миноносцы днем и ночью ежедневно высылались в разведку. Вместе с тем организована была дозорная служба, осуществлены специальны-мероприятия по защите рейда от прорыва на него миноносцев противника, в районах, посещаемых японской эскадрой, выставлены минные заграждения, кораблями проводились практические стрельбы. Организовано было и систематическое траление фарватеров и рейдов перед выходом эскадры. Большой заслугой Макарова, была организация нм перекидной, стрельбы кораблей через полуостров по японским судам, при их приближении к крепости; установлены были дополнительные морские батареи при входе в гавань и в других местах. Все эти весьма важные мероприятия проводились под личным руководством адмирала Макарова.