Текст книги "Феодосий Николаевич Чернышев (1856—1914)"

Автор книги: Юрий Анисимов

Соавторы: Валентин Оноприенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Ф. Н. Чернышева очень беспокоила судьба А. В. Клементьева и М. М. Зигеля, от которых давно не было вестей, и он вышел на «Бакане» на север к мысу Агарда вдоль западного берега Стурфиорда, где и были обнаружены палатки А. В. Клементьева и М. М. Зигеля.

Первым была уже закончена съемка до ледника Негри, и его предполагалось перебросить на мыс Недоразумения. М. М. Зигель заснял побережье вплоть до залива Тимен.

7 июля было встречено шведское судно «Антарктик» с экспедицией на борту во главе с профессором Г. де Гером. У шведов работы складывались неудачно: 23 дня «Антарктик» был зажат плотным льдом, и ему едва удалось выбраться из этой ловушки. Поскольку не было никаких перспектив пробраться к Гинлопену с севера, Г. де Гер предложил помочь русской экспедиции в ее районе. Однако Ф. Н. Чернышев от помощи отказался и посоветовал шведам попытаться пройти в Гинлопен либо обогнув Тысячу островов, либо через Гелис-зунд, соединяющий залив Жиневры с Ольга– стрит. «Антарктик» ушел на север.

Студент О. О. Баклунд к этому времени уже вернулся со Сванберга, где поставил сигнал, и ушел к Гельвальду с запасом провианта для А. С. Васильева. Поход к Сванбергу был очень тяжел: началось усиленное таяние снегов, 24 собаки поранили ноги, а шесть из них погибли. Поскольку Ф. Н. Чернышева беспокоили работы во внутренних: областях Шпицбергена, где условия были особенно сложными, 14 июля он, подойдя на ледоколе к леднику Негри, отправился к лагерю А. С. Васильева. Его и О. О. Баклунда Ф. Н. Чернышев встретил в бедственном положении на леднике у склада провизии. На помощь этой партии Ф. Н. Чернышев перебросил партию А. П. Ганского и А. Д. Педашенко. К концу июля можно было считать, что установка прибрежных пунктов триангуляционной сети обеспечена. Ф. Н. Чернышев писал впоследствии: «Казалось, что работы идут до сих пор успешно, и не исключена вероятность их окончания в лето 1901 года; но я не считал себя вправе предаваться излишнему оптимизму ввиду крайне капризных условий, при которых приходится вести наблюдения в полярных странах. Как увидим ниже, только благодаря крайнему напряжению участников экспедиции и прекрасным условиям второй половины августа задача русской экспедиции была разрешена истекшим летом»^[59]. Ф. Н Чернышев решил помочь шведам и высадить партию в пункте их работ Тумб-Пойнт, но они в нарушение предварительной договоренности начали работы в этом районе, а не на северных точках.

В конце июля наиболее сложное положение оставалось у А. С. Васильева, который из-за непогоды не смог провести никаких наблюдений. Ф. Н. Чернышев послал ему в помощь еще В. В. Ахматова, который 9 августа с упряжкой из 20 наименее пострадавших собак вышел на Свапберг. Нужно было также высадить A. П. Ганского на плато Гельвальда для проведения маятниковых исследований. 10 августа 16 матросов с «Бакана» впряглись в двое саней, на которых был перевезен весь груз партии А. П. Ганского. Ф. Н. Чернышев сам участвовал в этом походе, так как хотел помочь А. Д. Педашенко и А. С. Васильеву. Суда в это время отправились в гавань Андерсона. С 12 августа утренние морозы и ясная погода способствовали наблюдениям на геодезических пунктах. С 14 августа начали постепенно свертывать работы и снимать с побережья партии топографов, закончивших съемочные работы. Приходилось по нескольку раз подходить на «Бакане» и ледоколе близко к берегу в густом тумане и отыскивать палатки топографов. Так были сняты партии А. В. Клементьева и П. П. Емельянова, а с 20 августа – М. М. Зигеля, а также А. С. Васильева и B. В. Ахматова, закончивших работы во внутренних областях Шпицбергена и вышедших к берегу. На горе, названной в честь Чернышева, ими был водружен русский национальный флаг. А. С. Васильев был переброшен на плато Гельвальда для наблюдений сигнала на горе Чернышева, что ему быстро удалось сделать. Все триангуляционные работы русской экспедиции были закончены. Ледокол направился к Уолес-Пойнту для высадки В. В. Ахматова, А. П. Ганского, П. П. Емельянова и А. В. Клементьева, которым следовало определить еще раз расстояние между главной и вспомогательной пирамидами. Ф. Н. Чернышев предполагал высадиться у Зюд-капа, чтобы собрать дополнительный геологический материал в этом районе, но из-за штормов это не осуществилось.

28 августа все участники экспедиции на ледоколе и «Бакане» вышли в Горнзунд. Ледокол прошел прямо в Тромсе, а «Бакан» прибыл в Гаммерфест, откуда Ф. Н. Чернышев отправил президенту Академии наук телеграмму об окончании работ русской экспедиции. 31 августа все участники экспедиции собрались в Тромсе, туда же прибыл и «Антарктик» со шведской экспедицией. Шведами были завершены работы на сигналах в Гинлопене, а на трех северных треугольниках они так и не работали. В целом работами русской и шведской экспедиций была измерена дуга меридиана в 3,5°, из которых на долю русских исследователей приходилось около 2,5°. Для сравнения Ф. Н. Чернышев приводит затраты времени при других градусных измерениях: подольско-волынская дуга в 5°8^/ и финляндская в 1°56' потребовали по пять лет работ каждая, лапландская в 3°4' – семь лет.

Успех русской экспедиции в решающей степени был обусловлен высокими организаторскими способностями Ф. Н. Чернышева, его личным участием во многих исследованиях. Деятельность Ф. Н. Чернышева на Шпицбергене получила международное признание и даже спустя годы высоко оценивалась научной общественностью: «Пятнадцать лет тому назад из Петрограда двинулась экспедиция, которая только благодаря энергии, организаторским способностям и личным качествам руководителя ее, покойного академика Феодосия Николаевича Чернышева, была закончена столь удачно и в столь короткий срок, а именно широко поставленная и всесторонне обдуманная экспедиция по измерению дуги меридиана на отдаленном севере, на архипелаге Шпицбергена с 1899 по 1901 год. Результаты этой экспедиции столь разносторонни и обширны не только по прямым задачам ее, но и по другим отраслям познания земного шара, что обработка всех наблюдений и собранных коллекций не закончена поныне. Расширение первоначальной программы экспедиции в значительной степени, если не исключительно, принадлежит инициативе Феодосия Николаевича, и в выполнении ее он принял самое деятельное участие; он не только интересовался результатами по самым различным специальностям, но и во время полевых работ, черпая из громадных запасов энергии и добрых советов, заставлял не только наблюдателей, но и всех участников экспедиции, иногда уже терявших надежду на удачное выполнение возложенных на них задач, вновь со свежими силами бороться за успех и законченность в работах» ^[60].

В результате трех лет работы русской экспедиции на Шпицбергене были достигнуты выдающиеся научные результаты. Кроме геодезических работ, где на долю русской экспедиции выпало две трети всех исследований, большую ценность имели магнитные и метеорологические наблюдения, широкая программа которых была осуществлена на зимовке 1899—1900 гг. Вся береговая линия и значительные части внутренних районов от Горнзунда через весь Стурфиорд до Уолес– Пойнта были покрыты мензульной съемкой в масштабе две версты в дюйме с горизонталями через 10 сажей. Подобных съемок на таком обширном пространстве в полярных районах в то время еще не проводилось. Они , позволили в дальнейшем решить ряд актуальных вопросов географии и геоморфологии полярного архипелага. В Стурфиорде во многих бухтах делались постоянные промеры глубин залива, в результате чего было получено много новых гидрографических данных. Проводились также гидрологические и биологические исследования. В трех местах маршрутами был пересечен Западный Шпицберген, что дало много новых сведений о неисследованных внутренних его областях. На Международном конгрессе геодезистов и астрономов, который состоялся осенью 1900 г. в Париже, шпицбергенские исследования были признаны одним из самых выдающихся научных событий.

Отдельно следует остановиться на геологических исследованиях на Шпицбергене самого Ф. Н. Чернышева, хотя в программу работ экспедиции они и не входили. Тем не менее Ф. Н. Чернышев собрал важный материал по геологии, палеонтологии и тектонике Шпицбергена. Основываясь на открытии им в районе Горпзунда девонских отложений, оп установил чешуйчатое геологическое строение Южного Шпицбергена, чем объяснялись и особенности рельефа архипелага. Чисто альпийский ландшафт па западе Шпицбергена в виде параллельно вытянутых горных хребтов с резко очерченными зубчатыми гребнями и отдельными пикообразными вершинами резко отличен от прилегающего с востока плато, от которого складчатые образования, представленные кристаллическими сланцами и осадочными породами нижнесилурийского возраста, отделяются осадочными породами от девонского до третичного возраста, круто приподнятыми по сбросам. Все пространство по обе стороны Стурфиорда и по берегам пролива Гинлопен выполнено почти горизонтально залегающими слоями, круто обрывающимися к морю.

К сожалению, специальная работа по геологии Шпицбергена не была издана, если не считать кратких сведений, помещенных в предварительных отчетах Шпицбергенской экспедиции. Лишь часть материалов была использована Ф. Н. Чернышевым в его стратиграфических и палеонтологических работах, а также в лекциях по исторической геологии, которые он читал в Горном институте. Некоторые свои наблюдения и материалы он передал Г. Андерсону.

Свой доклад на заседании Академии наук 17 декабря 1901 г. он закончил благодарностью в адрес своих товарищей по экспедиции: «Мне как бывшему руководителю экспедиции нельзя не отметить могучего фактора, благодаря которому все трудности и опасности побеждались легко и скоро; я говорю о тех добрых, товарищеских отношениях, которые красной нитью проходят во все три года экспедиции, несмотря на большой персонал ученых и моряков, принимавших в ней участие. Никто не гнушался какой бы то ни было работой, будь то работа каменщика при постройке пирамиды или простое приложение мускульной силы при тяге саней по льду и снегу и т. п.,– все и всеми исполнялось с полной охотой, лишь бы была достигнута конечная цель предприятия... Организовав экспедицию 1899—1901 года, Россия внесла крупную лепту в общую сокровищницу полярных исследований и восполнила значительный пробел в познании этих островов, а тот смельчак, который дойдет до русского флага, развевающегося на одной из высших точек внутри Шпицбергена, лучше всего оцепит трудности, которые преодолела русская экспедиция» ^[61].

Образованная Академией наук Комиссия по градусным измерениям на Шпицбергене просуществовала до 1919 г. Затем по предложению А. П. Карпинского она была слита с Комиссией по Русской полярной экспедиции Э. В. Толля (в которой в свое время принимал активное участие и Ф. Н. Чернышев) и образовала Постоянную полярную комиссию Академии наук. В Архиве АН СССР (Ленинградское отделение) имеются огромные материалы, характеризующие деятельность Шпицбергенской экспедиции, в частности печатные, машинописные и рукописные протоколы заседаний Шпицбергенской комиссии, охватывающие период от 16 марта 1898 г. до 21 апреля 1912 г. (всего 61 протокол) ^[62]. С 1904 г. началась публикация этих материалов экспедиции в специальном издании Академии наук «Missions scientifiques pour la Mesure d’un arc de Meridien au Spitzberg entreprises en 1899—1901 sous les auspices des gouvernements russe et suedois. Mission russe». Всего вышло 15 томов, часть из них уже после Октябрьской революции.

Работы Ф. Н. Чернышева на Шпицбергене были последней его экспедицией на горячо любимый им Север. С избранием его в действительные члены Академии наук (1899 г.) и с назначением директором Геологического комитета начался новый этап его плодотворной деятельности.

¹ Материалы для геологии России. 1916. т. XXVII, с. 12.

² Романовский С. И. Александр Петрович Карпинский. Л.: Наука, 1981. с. 142.

³ Чернышев Ф. Описание центральной части Урала и западного его склона.– Тр. Геол. ком., 1889, т. III, № 4, с. 14.

⁴ Тр. Геол. ком., 1889, т. III, № 4, с. VIII.

⁵ Чернышев Ф. Н. Верхнекаменноугольные брахиоподы Урала и Тимана. СПб., 1902. (Тр. Геол. ком.; Т. XVI, № 2).

⁶ Тр. Геол. ком., 1889, т. III, № 4, с. 2—3.

⁷ Наливкин Д. В. Краткий очерк жизни и деятельности Ф. Н. Чернышева.– В кн.: Феодосий Николаевич Чернышев. Л.: Изд-во АН СССР, 1961, с. 13.

⁸ Чернышев Ф. Предварительный отчет об исследованиях на западном склоне Урала.– Изв. Геол. ком., 1884, т. III, № 1, с. 4.

⁹ Изв. Геол. ком., 1886, т. V, № 3/4, с. 114—115.

¹⁰ Изв. Геол. ком., 1885, т. IV, № 3, с. 148.

¹¹ Чернышев Ф. Геологические исследования, произведенные в Уфимской губернии летом 1885 года.– Изв. Геол. ком., 1886, т. V, № 1, с. 32.

¹² Изв. Геол. ком., 1888, т. VII, № 4, с. 124.

¹³ Чернышев Феод. Геологическая поездка на Урал летом 1888 года.– Изв. Геол. ком., 1889, т. VIII, № 5, с. 122.

¹⁴ Чернышев Феод. Геологическая поездка на Урал летом 1888 года.– Изв. Геол. ком., 1889, т. VIII, № 5, с. 139.

¹⁵ Изв. Акад. наук. VI сер., 1914, № 3, с. 169.

¹⁶ Природа, 1914, май, с. 305.

¹⁷ Горн, журн., 1889, т. II, № 4, с. 147.

¹⁸ Изв. Геол. ком., 1889, т. VIII, № 5, с. 62.

¹⁹ Чернышев Ф. Н. Орографический очерк Тимана. СПб., 1915, с. И.

²⁰ Чернышев Ф. Тиманские работы, произведенные в 1889 году.– Изв. Геол. ком., 1890, т. IX, № 2/3, с. 50.

²¹ Чернышев Ф. Тиманские работы, произведенные в 1889 году.– Изв. Геол. ком., 1890, т. IX, № 2/3, с. 74.

²² Материалы для геологии России, 1916, т. XXVII, с. XV– XVI.

²³ Павлов А. П. Феодосий Николаевич Чернышев.– Природа, 1914, май, с. 308—309.

²⁴ Орографический очерк Тимана. СПб., 1915, с. 126. (Тр. Геол. ком.; Т. XII, № 1).

²⁵ Гелъмерсен Г. П. Донецкий кряж и его будущность.– Горн, журн., 1865, т. I, с. 105.

²⁶ Чернышев Ф. Я. Докладная записка об изменениях в плане исследования Донецкого бассейна.– Изв. Геол. ком., 1893, т. XI, с. 70—72.

²⁷ Изв Геол. ком., 1896, т. XIV, с. 269—277.

²⁸ Лутугин Л. И. Избр. тр. по геологии Донецкого бассейна. Киев: Изд-во АН УССР, 1956, с. 108—109.

²⁹ ЦГИАЛ, ф. 37, он. 57, д. 493, л. 3-4.

³⁰ Новик Е. О., Пермяков В. В., Коваленко Е. Е. История геологических исследований Донецкого каменноугольного бассейна. Киев: Изд-во АН УССР, 1960, с. 311—312.

³¹ Чернышев Ф. Я. Работы, произведенные в Донецком каменноугольном бассейне в 1893 году.– Изв. Геол. ком., 1895, т. XIII, с. 117—217.

³² Изв. Геол. ком., 1896, т. XIV, с. 270—274.

³³ Изв. Геол. ком., 1896, т. XIV, с. 273—277.

³⁴ Новик Е. 0._х Пермяков В. В., Коваленко Е. Е. История геологических исследований Донецкого каменноугольного бассейна. Киев: Изд-во АН УССР, 1960, с. 311—312.

³⁵ Снятков А. А. Работы Л. И. Лутугина в Донецком бассейне.– Поверхность и недра, 1916, N° 5, с. 207.

³⁶ Изв. Геол. ком., 1885(1886), т. IV, N° 10, с. 411—414.

³⁷ ЦГИАЛ, ф. 37, он. 57, д. 493, л. 2 об.

³⁸ ЦГИАЛ, ф. 37, он. 57, д. 493, л. 5-6 об.

³⁹ ЦГИАЛ, ф. 40, он. 2, д. 111, л. 49-50.

⁴⁰ ЦГИАЛ, ф. 40, он. 2, д. 111, л. 32—33 об.

⁴¹ Чернышев Ф. Новоземельская экспедиция 1895 года.– Изв. Рус. геогр. о-ва, 1896, т. XXXII, вып. 1, с. 7.

⁴² Чернышев Ф. Новоземельская экспедиция 1895 года.– Изв. Рус. геогр. о-ва, 1896, т. XXXII, вып. 1, с. 12.

⁴³ Чернышев Ф. Новоземельская экспедиция 1895 года.– Изв. Рус. геогр. о-ва, 1896, т. XXXII, вып. 1, с. 15—16.

⁴⁴ ЦГИАЛ, ф. 37, он. 57, д. 493, л. 73 об.– 74.

⁴⁵ Карпинский А. П. Материалы для геологии России, 1916, т. XXVII, с. XVII.

⁴⁶ Чернышев Ф. Новоземельская экспедиция 1895 года.—Изв. Рус. геогр. о-ва, 1896, т. XXXII, вып. 1, с. 18.

⁴⁷ Чернышев Ф. Новоземельская экспедиция 1895 года.– Изв. Рус. геогр. о-ва, 1896, т. XXXII, вып. 1, с. 20.

⁴⁸ ЛО ААН, ф. 252, он. 1, д. 8, л. 16.

⁴⁹ Протоколы заседаний Комиссии по градусным измерениям. ЛО ААН, ф. 13, он. 1, д. 3, л. 439—475.

⁵⁰ ЦГИАЛ, ф. 37, он. 57, д. 1028, л. 1-1 об.

⁵¹ Чернышев Ф. Н. Русская экспедиция на Шпицберген.– Мир божий, 1901, N° 2, с. 261.

⁵² Чернышев Ф. Я. Русская экспедиция на Шпицберген.– Мир божий, 1901, N° 2, с. 268—269.

⁵³ ЛО ААН, ф. 13, он. 1, д. 3, л. 41, 97.

⁵⁴ Чернышев Ф. Н. Русская экспедиция на Шпицберген.– Мир божий, 1901, N° 2, с. 268—269.

⁵⁵ Баклунд О. О. Ф. Н. Чернышев и градусные измерения на Шпицбергене.– Изв. Рус. геогр. о-ва, 1914, т. L, вып. 8, с. 450-451.

⁵⁶ Чернышев Ф. Я. Русская экспедиция на Шпицберген.– Мир божий, 1901, N° 3, с. 245.

⁵⁷ ЛО ААН, ф. 252, он. 1, д. 41, л. 25—26.

⁵⁸ Баклунд О. О. Ф. Н. Чернышев и градусные измерения на Шпицбергене.– Изв. Рус. геогр. о-ва, 1914, т. L, вып. 8, с. 448.

⁵⁹ Чернышев Ф. Н. Работы экспедиции по градусным измерениям на Шпицбергене в 1901 году.– Изв. Акад. наук. У сер., 1902, т. ХУІ, № 5, с. 151—152.

⁶⁰ Изв. Рус. геогр. о-ва, 1914, т. L, вып. 8, с. 445.

⁶¹ Чернышев Ф. Н. Работы экспедиции по градусным измерениям на Шпицбергене в 1901 году.– Изв. Акад. наук. V сер., 1902, т. XVI, № 5, с. 158—159.

⁶² Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII и XIX веках. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940, с. 264.

Глава 3
Академия наук

Ф. Н. Чернышев проработал в Академии наук 16 лет и за это время проявил себя одним из деятельнейших ее членов. 6 ноября 1896 г. на заседании Физико-математического отделения Академии обсуждался вопрос об избрании горного инженера Феодосия Николаевича Чернышева адъюнктом по геологии. Его кандидатура была представлена академиками Ф. Б. Шмидтом, Ф. А. Бредихиным, О. А. Баклундом, П. В. Еремеевым и А. П. Карпинским. В протоколе зарегистрировано, что баллотированием он избран единогласно. 11 января 1897 г. он был избран Общим собранием Академии, а 26 марта утвержден в звании адъюнкта министром народного просвещения. В этом году Ф. Н. много сил отдал организации VII сессии Международного геологического конгресса.

В 1899 г., после первого сезона работ Ф. Н. Чернышева на Шпицбергене, академики Ф. Б. Шмидт, О. А. Баклунд и A. П. Карпинский представили его к'избранию в экстраординарные академики. 20 октября он был избран (16 голосами против одного) Физико-математическим отделением Академии наук, 4 декабря Общим собранием (27 голосов – за, один – против), а 15 января 1900 г. министром народного просвещения утвержден в звании экстраординарного академика.

В протоколе заседания Физико-математического отделения Академии наук от 4 марта 1909 г. значится: «Академик А. П. Карпинский читал печатаемый в приложении к настоящему протоколу и подписанный академиками А. П. Карпинским, Η. Н. Бекетовым, князем Б. Б. Голицыным и М. А. Рыкачевым доклад Комиссии по вопросу о замещении кафедры покойного академика Ф. Б. Шмидта. При атом академик В. И. Вернадский заявил, что он всецело присоединяется к предложению Комиссии относительно желательности избрания Ф. Н. Чернышева в ординарные академики по геогнозии и палеонтологии. Положено назначить заседание выборной комиссии под председательством академика А. С. Фаминцына на среду 18 марта, в 2 часа дня, о чем сообщить повестками гг. членам Отделения» ^[1]. В представлении комиссии говорилось: «Отдавая должное вполне достойному и энергично работающему на пользу науки нашему сочлену по минералогии ... Комиссия не находит возможным обойти избрание Ф. Н. Чернышева, уже 10-й год состоящего экстраординарным академиком, и, оставляя кандидатуру по минералогии временно свободной, предлагает избрать в ординарные академики Ф. Н. Чернышева, на основании § 34 Устава, дающего двойное основание для его кандидатуры, как приобретшего своими работами общую известность, так и вследствие необходимости сохранить Ф. Н. Чернышева в среде Академии не только потому, что он является выдающимся специалистом, особенно по исторической геологии – стратиграфии и палеонтологии, но по тем особым обязанностям, которые он нес и несет на пользу Академии. Как известно, Ф. Н. Чернышев является главным руководителем русской части экспедиции на острова Шпицбергена, организованной Академиями России и Швеции на средства правительств этих стран, Ф. Н. состоит и директором Геологического музея Академии и организатором его нового устройства, деятельным членом многих академических комиссий и пр. Вообще вряд ли представляется необходимым давать здесь характеристику протекавшей на наших глазах деятельности Ф. Н. Чернышева в Академии» ^[2].

18 марта 1909 г. Ф. Н. Чернышев был избран единогласно Физико-математическим отделением, а 2 мая (также единогласно) Общим собранием Академии наук на кафедру геогнозии (исторической геологии) и палеонтологии, которая была организована сравнительно недавно. Самой ранней геологической кафедрой в Академии наук была минералогическая, позднее стали замещаться должности академиков по геологии, в XIX в. их последовательно занимали Р. И. Мурчисон (1845-1871) и А. П. Карпинский (1886-1936). Первым академиком по геогнозии и палеонтологии был избран Г. П.

Гельмерсен, после него на этой кафедре работал Ф. Б. Шмидт. Эта специальность была учреждена благодаря успешному развитию геологического картирования территории России.

Г. П. Гельмерсен в середине XIX в. был признанным лидером в области региональной геологии России. Уже упоминались составленная им в 1841 г. геологическая карта Европейской части страны и работы по стратиграфии Урала. Г. П. Гельмерсен впервые в научной литературе применил наименование «пермские» отложения, обозначил на карте границы третичных отложений. В области палеонтологии он работал меньше. Значительный вклад в биостратиграфию сделали член-корреспондент Академии наук Э. И. Эйхвальд и академик X. И. Пандер, избранные на кафедру зоологии. Э. И. Эйхвальдом был издан фундаментальный трехтомный труд «Палеонтология России».

А. П. Карпинский

Непосредственным предшественником и наставником Ф. Н. Чернышева в работе на кафедре геогнозии и палеонтологии был академик Ф. Б. Шмидт – специалист по стратиграфии и палеонтологии силура Прибалтики, которым он занимался в течение полувека. Предложенное им расчленение этих отложений до сих пор является образцом стратиграфических исследований. Работы Ф. Б. Шмидта сопровождались составлением монографических описаний трилобитов, послойно собранных автором. Всего им было выделено около 120 новых видов и подвидов этих ископаемых. Именно Ф. Б. Шмидт (а также Э. И. Эйхвальд и Г. В. Абих) стал одним из родоначальников того направления палеонтологии, которое прямо было связано с задачами геологического картирования и получило название стратиграфической палеонтологии. С этой областью науки связал себя и Ф. Н. Чернышев. Его многочисленные монографические описания палеозойской фауны также были тесно сопряжены с задачами стратиграфии и стратиграфической корреляции: «Ф. Н. Чернышев показал, что многие формы, считавшиеся до того времени свойственными только американскому или азиатскому верхнему палеозою, распространены и в Уральско-Тиманском регионе. Он подчеркнул также, что тип позднепалеозойской фауны России распространен повсюду, где сохранились осадки этого возраста, а наблюдаемые отдельные отклонения зависят главным образом от фациальных причин. Монографии Ф. Н. Чернышева по фауне девонских и каменноугольных отложений стали впоследствии общепризнанным справочным пособием при всех исследованиях брахиопод» ^[3].

Вся творческая жизнь Ф. Н. Чернышева была связана с Ф. Б. Шмидтом и с А. П. Карпинским. Оба выдающихся геолога были учителями Ф. Н. Чернышева в Горном институте, в Геологическом комитете и в Академии наук, и они оказали на Ф. Н. Чернышева глубокое влияние. Историю отношений Ф. Б. Шмидта и Ф. Н. Чернышева характеризуют авторы библиографического указателя: «Совместная работа начинается с момента основания Геологического комитета в 1882 г., Ф. Б. Шмидта как члена Присутствия комитета, Ф. Н. Чернышева как младшего геолога. Представительство обоих на IV и У сессиях Международного геологического конгресса уравнивает их в глазах европейских ученых; на Вашингтонской сессии (1891 г.) оба избираются вице-президентами конгресса. В 1897 г. Ф. Б. Шмидт содействует избранию Ф. Н. Чернышева адъюнктом Академии наук; в 1900 г. он передает ему руководство Геологическим музеем. В 1902 г. Ф. Н. Чернышев организует сбор капитала имени Ф. Б. Шмидта в ознаменование 70-летия со дня его рождения. Цель сбора – создать стипендию для работ по геологическому изучению Сибири и Прибалтийского края – основных областей исследований Шмидта. В 1903 г. к 50– летней годовщине научной деятельности Шмидта Ф. Н. Чернышев (в это время председатель Отделения физической географии в Русском географическом обществе) способствует получению Ф. Б. Шмидтом высшей почетной награды Географического общества – Константиновской медали. В 1904—1906 гг. Ф. Н. Чернышев помогает осуществлению заветной мечты Ф. Б. Шмидта – организации экспедиции в неисследованные области Северной Сибири (Хатангская экспедиция И. П. Толмачева). В 1908 г. Ф. Н. Чернышев вместе с А. П. Карпинским входит в состав комиссии по распоряжению капиталом имени _ЧФ. Б. Шмидта и в этом же году наследует ставшую вакантной после смерти Ф. Б. Шмидта кафедру геогнозии и палеонтологии в качестве ординарного академика» ^[4].

Деятельность Ф. Н. Чернышева в Академии наук протекала на рубеже XIX и XX вв. Этот период развития основного научного учреждения России характеризуется ростом социальных противоречий в стране, развитием революционного движения, что наложило свой отпечаток на становление русской культуры и науки. В этот период наметилась тенденция к сближению науки с экономическими потребностями страны.

Несмотря на ускорение темпов экономического развития в эпоху империализма, царская Россия оставалась экономически отсталой страной. Русские ученые болезненно переживали этот факт и мечтали об освобождении творческих сил народа. Характерной чертой развития науки в России было то, что «русские естествоиспытатели того времени не связывали свою деятельность непосредственно с капиталистическими предприятиями. Среди русской прогрессивной интеллигенции был традиционно сильным дух теоретических поисков истины не ради меркантильных соображений, а во имя самого познания и вместе о тем ради содействия экономическому развитию своей страны. Это было связано с желанием ученых отдать свои силы служению народу, его просвещению, повышению общей культуры» ^[5].

Экономическая и политическая отсталость России неблагоприятно сказывалась на условиях развития самой науки, хотя по многим направлениям русские ученые находились в авангарде мировой науки. Так, на сессии МГК в Петербурге в 1897 г. отмечалось, что русская геологическая наука поднялась вровень с наукой Западной Европы и Америки. Однако высокие творческие потенции отечественной науки тормозились устаревшей политической организацией общества. Как писал В. И. Вернадский, русские ученые «совершали свою научную работу вопреки государственной организации, при отсутствии самых элементарных условий общественной безопасности. Они стали при этом рядом, как равные по силе, со своими товарищами Запада и за океаном, которые совершали эту работу или при помощи государства, или при государственной организации, обеспечивающей им возможность спокойной научной работы» ^[6].

Царское правительство всячески сдерживало процессы демократизации науки. Вузы продолжали жить по устаревшим уставам, связанным с реакционной реформой образования графа Д. А. Толстого. Академия наук также руководствовалась уставом 1836 г., и все попытки заменить его в 90-х годах прошлого века ни к чему не привели. Царская администрация, сознавая необходимость большего использования научных достижений, пошла по линии насаждения науки в государственных учреждениях: в ряде министерств и ведомств были созданы ученые комитеты, например в Горном департаменте, членом которого был Ф. Н. Чернышев. Значительной заслугой Академии наук в конце прошлого века было то, что ее члены, учитывая эту тенденцию, приняли в свои ряды таких двух лидеров геологической науки, как А. П. Карпинский и Ф. Н. Чернышев.

В год вступления Ф. Н. Чернышева в Академию наук произошел ряд положительных изменений. Со смертью министра народного просвещения и одновременно президента Академии наук Д. А. Толстого сменилось все ее руководство и произошли изменения в личном составе Академии в сторону омоложения. За короткий срок из нее по разным причинам выбыло около 40 академиков и свыше 68 было избрано вновь. Наряду с Ф. Н. Чернышевым в 90-е годы были избраны академиками ботаник С. И. Коржинский, геофизик Б. Б. Голицын, филолог А. А. Шахматов, историк А. С. Лапно-Данилевский, ориенталист С. Ф. Ольденбург и др. Эта группа молодых ученых, завоевавших своими трудами известность в России и за рубежом, характеризовалась высокими гражданскими и патриотическими чувствами, что позволило им осуществить ряд демократических реформ в русской науке.

1905 год – год всеобщего возмущения расстрелом рабочих 9 января и резко возросшей политической активности самых различных слоев народа – многое значил и для Академии наук. К 150-летнему юбилею Московского университета (юбилей в тогдашней политической обстановке был отменен) было подготовлено программное заявление ученых «Записка о нуждах просвещения», опубликованная 19 января 1905 г. в газете «Наши дни». Ее подписали 342 крупнейших ученых и деятелей просвещения и культуры, в том числе и члены Академии наук – Ф. Ф. Бейльштейн, Η. Н. Бекетов, И. П. Бородин, В. А. Беклемишев, А. Н. Веселовский, В. В. Заленский, К. И. Залеман, В. О. Ключевский, А. М. Ляпунов, А. С. Лаппо-Данилевский, A. А. Марков, С. Ф. Ольденбург, И. П. Павлов, B. В. Радлов, А. С. Фаминцын, Ф. Н. Чернышев, А. А. Шахматов, И. И. Янжул, а также многие крупные геологи – Н. И. Андрусов, Д. С. Белянкин, К. И. Богданович, В. И. Бауман, Л. С. Берг, А. П. Герасимов, Л. И. Лутугин, Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, Η. Ф. Погребов, Η. Н. Яковлев и др.

Академический жилой дом на Васильевском острове, где с 1904 по 1914 г. жил Ф. Н. Чернышев

Содержание и значение этого документа многократно освещалось в научной литературе^[7], в том числе в книге В. Р. Лейкиной-Свирской: «Записка содержала критику всей правительственной политики просвещения как тормоза в развитии народа: средние школы «убивают любовь к знанию и уменье мыслить»; высшие учебные заведения находятся в состоянии полного разложения, начала академической автономии совершенно подавлены; студенческие волнения, «вызываются всей совокупностью условий нашей государственной жизни»; преподаватели высших школ низводятся на степень чиновников, «долженствующих слепо исполнять приказания начальства» и т. д. «Академическая свобода несовместима с современным государственным строем России», необходимо «полное и коренное его преобразование», заявляли ученые, присоединяясь к конституционной программе. В тогдашней обстановке эта записка была смелым обличением политики царизма со стороны наиболее авторитетной группы интеллигенции» ^[8].