Текст книги "Тайные каналы: По следам нацистской мафии"

Автор книги: Юрген Поморин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Ю. Поморин, Р. Юнге, Г. Биманн
Тайные каналы: По следам нацистской мафии

Предисловие

Авторы книги известны советскому читателю. В 1983 г. вышла в свет их работа «Кровавые следы: возрождение СС», а несколько ранее – книга Ю. Поморина и Р. Юнге «Неонацисты». В них рассказывается о преступной деятельности неофашистов в ФРГ, об их организациях и «фюрерах», которых широко поддерживают западногерманские реакционные круги.

Новая книга продолжает эту линию, она, несомненно, представляет собой вклад в борьбу против неонацистской опасности, в значительной мере обострившейся в последнее время в ФРГ. Неонацисты, реваншистские организации и союзы открыто выступают за ревизию послевоенных границ в Европе. При этом реваншизм в ФРГ опасно смыкается с милитаристской политикой администрации США, размещающей на территории ФРГ новое американское ядерное оружие первого удара.

Основной темой книги «Тайные каналы» является разоблачение хорошо замаскированных влиятельных западногерманских организаций и их руководителей, которые с давних пор осуществляют помощь военным преступникам и отъявленным фашистам, а также неонацистам. Прикинувшись сторонниками нацизма, авторам удалось войти в доверие к лидерам организации «Тайная помощь». Созданная еще в 1951 г., она оказывала моральную и финансовую помощь бывшим гитлеровским генералам Шпейделю, Хойзингеру, помогла бежать за границу многим эсэсовцам, а к концу 50-х годов переключилась на «обслуживание» лиц, находящихся в тюрьмах или же под судом за совершенные ими преступления в период фашизма. Используя свои связи с властями, «Тайная помощь» добилась во многих случаях освобождения преступников или, по меньшей мере, значительного смягчения условий их пребывания в тюрьме.

Другая влиятельная Организация бывших эсэсовцев (ODESSA), созданная в 1948 г., тоже направляла по тайным каналам за границу военных преступников, которым грозило осуждение за совершенные ими злодеяния. Авторы подробно описывают, какими окольными путями удалось попасть в Латинскую Америку убийцам тысяч невинных людей – Эйхману, Менгеле и многим другим. Среди них был и Клаус Барби, скрывавшийся в Боливии, а также оберштурмбаннфюрер СС В. Рауф, который до недавнего времени передавал свой кровавый опыт пиночетовским палачам в Чили.

Авторы убедительно разоблачают попытки реакционной пропаганды обелить бывших военных преступников, изобразить их своего рода героями, лишь по-солдатски выполнявшими приказы фюрера. Они показывают, например, подлинный облик кумира неонацистов – бывшего летчика полковника Руделя, ярого проповедника фашистских идей, который даже собирался в 1952 г. организовать нападение на ряд тюрем в ФРГ, чтобы освободить находившихся там нацистских преступников.

Значительное место в книге занимает расследование обстоятельств побега в ФРГ из тюрьмы в Италии бывшего гестаповца Герберта Каплера, осужденного за убийства многих итальянских патриотов. Скрупулезно и методично, как настоящие следователи, авторы анализируют все стороны и детали этой нашумевшей в свое время истории и приходят к выводу, что побег Каплера мог быть осуществлен только с помощью профашистских организаций.

Книга «Тайные каналы» написана увлекательно, политически остро. Собранный авторами новый разоблачительный материал – как о бывших фашистах, так и о современных неонацистах – весьма актуален. Книга, несомненно, будет интересна советским читателям.

Д. Николаев

Секреты «Тайной помощи»

Конец февраля 1981 г. Среда, раннее утро. Очень холодно. Хотя солнце светит довольно ярко, на узких улочках старой части Дюссельдорфа дует пронизывающий ледяной ветер. Ругаем себя за собственную глупость – оставили в машине теплые пальто. Казалось, они не понадобятся, до здания суда всего несколько метров! Но уже более получаса мы стоим перед наглухо закрытой дверью суда. Сегодня здесь продолжается слушание дела о нацистских преступлениях, совершенных в концентрационном лагере Майданек в период второй мировой войны. «Закрыто, зал переполнен», – равнодушно процедил сквозь зубы судебный чиновник.

Переполненный зал – действительно редкостный случай в пятилетней истории этого процесса.

В первые дни слушания дела общественный интерес к нему был довольно велик. Газеты на первых страницах сообщали о концлагере в Майданеке близ Люблина в Польше, об истреблении там в 1941–1944 гг. более миллиона граждан различных национальностей и политических взглядов из оккупированных гитлеровцами стран. Однако сидящие на скамье подсудимых 14 эсэсовцев вскоре облегченно вздохнули. Зрительный зал часто пустовал. Большинство журналистов бросилось охотиться за другими очередными сенсациями.

На протяжении многих десятилетий органы юстиции ФРГ уклонялись от ведения следствия по делу о злодеяниях нацистских преступников. Ужасающие подробности совершавшихся в концлагере убийств, массовые злодеяния, карьера эсэсовских палачей – от всего этого очень хотелось «избавить» читателей газет. Лишь в последние недели, когда выступали представители обвинения, зал судебного заседания вновь был полон.

Огорчало нас не только бесцельно затраченное время или то, что мы замерзли. Мы договорились о важной встрече и боялись опоздать. Надеялись, что сегодня нам впервые удастся побеседовать с представителями тщательно засекреченной организации, заинтересовавшей нас еще несколько лет назад. Ее главная задача заключалась в том, чтобы оказывать любую помощь нацистским убийцам, либо представшим перед судом, либо уже осужденным и находящимся в тюрьмах. Название этой законспирированной, активно действующей на протяжении тридцати лет организации было почти совсем неизвестно общественности до весны 1981 г.

Организация эта – «Тайная помощь».

На ее след мы напали случайно три года назад, перелистывая страницы газеты «Ди бауэрншафт», рупора «Союза гражданской и крестьянской инициативы». Ее редактор, старый фашист и неонацист Тиз Христоферзен, печально известен своими лживыми книгами об Освенциме, в которых отрицаются преступления эсэсовцев в концлагерях, массовые убийства мирных граждан нагло выдаются за вымысел. Тогда наше внимание привлекли шесть номеров текущих банковских счетов, составлявших главную часть скромного, почти незаметного объявления, опубликованного от имени «Союза тайной помощи военнопленным и интернированным».

Название этой организации три года не давало нам покоя. Перебирая в разных архивах кипы документов, мы всегда искали следы организации со странным названием «Тайная помощь». И лишь ранней весной 1981 г. представился удобный случай, когда можно было, не вызывая подозрений, как-то подступиться к этой тщательно засекреченной организации.

«Один из обвиняемых скрылся!», «Обвиняемый по делу о преступлениях в Майданеке исчез!», «Одно место на скамье подсудимых пустует!», «Подписан ордер на арест!» – гласили многочисленные крупные заголовки газет от 19 февраля 1981 г.

Бежал и скрылся в неизвестном направлении Хайнц Филлен, бывший унтершарфюрер СС, обвиняемый по делу о совершенных в Майданеке злодеяниях.

Как и все другие обвиняемые, накануне слушания дела он был отпущен домой. Хотя Филлену инкриминировали то, что 3 ноября 1943 г. он лично участвовал в расстреле 17 тысяч заключенных, для суда это не было достаточным основанием, чтобы содержать его под арестом.

Теперь он исчез, и назревал открытый скандал. Не помогла ли ему скрыться чья-то таинственная рука?

Я набрал номер указанного телефона.

– Да? – спросил мужской голос.

– Я не ошибся, это господин Эрнст Майер из «Тайной помощи»?

– Да, я.

И тогда я преподнес господину Майеру историю, выдуманную от начала до конца.

– Моя фамилия Шрёдер, – говорю ему, – дело касается господина Филлена, обвиняемого на процессе в преступлениях в Майданеке. Филлен – старый знакомый моего отца. Он скрылся. Отец хотел бы оказать ему материальную помощь. Могли бы вы нам в этом посодействовать?

– О, это не так просто, – слышу в трубке хриплый голос, – мы осуществляем социальную помощь, это…

Некоторое время он молчит.

– Я не очень в курсе дела, – говорит наконец Майер. – Хорошо… если вы поговорите по этому поводу с нашей уполномоченной фрау Клюг из Роттенбурга…

– Большое спасибо. До свидания.

Через два дня мне удается связаться по телефону с фрау Клюг.

– Да, да, господин Шрёдер. Господин Майер говорил мне о вашем звонке. Речь идет о деньгах для господина Филлена, не так ли?

– Совершенно верно. Видите ли, мой отец с давних времен хорошо знает господина Филлена. До сих пор отец не давал о себе знать, но теперь, когда господин Филлен в беде и стеснен в деньгах, у отца, так сказать, заговорила совесть, и сейчас он хотел бы ему помочь.

– Очень мило, – доносится до меня грубоватый голос. – Я уже беседовала об этом с нашим председателем господином Ашенауэром. Конечно, вы в любое время можете передать для господина Филлена деньги. Но смотрите, чтобы это не квалифицировалось как пособничество в бегстве обвиняемого, это уголовно наказуемо. Поэтому мы и от нашего имени не можем передать ему эти деньги.

– Ах, мы совсем этого не знали.

– Необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Совсем недавно нам пытались предъявить подобного рода обвинения. Лишь благодаря господину Ашенауэру и его хорошим связям в федеральном министерстве внутренних дел удалось уладить конфликт без неприятных последствий.

– Н-да, что же вы нам посоветуете?

– Конечно, деньги в любое время можете передать «Тайной помощи». Это вы неплохо придумали. Пожалуй, разумно будет, если вы сами попытаетесь узнать, как обстоят дела господина Филлена и других обвиняемых на процессе о Майданеке. Можете обратиться к господину Янцену или фрау Дитрих, которые следят за ходом процесса и обо всем сообщают нам. Они тоже знают Филлена и наверняка могут вам сообщить, каковы его финансовые дела. Возможно, полученная от них информация окажется полезной для вас и вашего отца.

– Вы сказали господин Янцен и фрау Дитрих?

– Да, они полностью в курсе. Я заранее проинформирую их о вашем визите.

– Но как мне их найти?

– Да вы их увидите. Они всегда там!

– Понял! Большое спасибо за информацию.

– Пожалуйста.

Тем временем перед запертой дверью суда собралось немало людей, интересующихся ходом судебного процесса. Один из них уже довольно скоро вызвал у окружающих неприязнь к себе. На вид ему около сорока. Короткая стрижка, чисто выбрит, шляпа, очки, в общем тип ничем не примечательного, обычного гражданина. Из кармана его пальто торчала газета «Дойче националь-цайтунг».

Обращаясь к собравшимся, он без умолку болтает:

– Ведь весь этот процесс – форменный скандал. Знаете, что он мне напоминает? – И, не дожидаясь ответа, выпаливает: – Средневековые процессы над ведьмами!

Люди молча смотрят на него. Он считает это знаком одобрения.

– Все они только выполняли свой долг. Вместо того чтобы судить нас, немцев, следовало бы посадить на скамью подсудимых русских и американцев за бомбардировки наших городов. И вообще все эти массовые убийства в концлагерях – чудовищная ложь, выдумка. Историками давно доказано, что разговоры об уничтожении шести миллионов евреев – форменная чепуха…

Пожилая женщина у двери не в силах сдержать льющиеся из глаз слезы. Позднее мы узнали, что ее родители, братья и сестры уничтожены в концлагере.

– Эй ты, заткнись и убирайся подальше! – говорит наконец один из присутствующих.

Но это не подействовало. Гладко выбритый мужчина продолжал свои беспардонные монологи.

Нам стоит огромного труда никак не реагировать на происходящее. Пока мы не познакомились с фрау Дитрих и господином Янценом, рисковать нельзя.

Но вот распахнулись двери, и из помещения суда люди выходят во двор.

– Небольшой перерыв, – говорит нам судебный чиновник, – потом вы сможете войти.

На лестнице перед входом стоим рядом с группой пожилых людей. Может быть, среди них находятся господин Янцен и фрау Дитрих?

Одна из женщин открывает сумочку, вынимает конверт. Украдкой передает его пожилому мужчине и шепчет: «Внимательно прочтите. Только не сейчас. Вскроете конверт дома…»

Мы медленно пробираемся вплотную к женщине.

– Простите, вы не фрау Дитрих?

– Нет. Но я с ней знакома. Она еще не пришла.

– А господин Янцен?

Она внимательно нас разглядывает.

– Я его еще не видела. Но он наверняка тоже придет. А в чем… собственно, дело?

– Я хотел бы повидать их обоих. По рекомендации фрау Клюг из Роттенбурга.

Выражение ее лица становится чуть дружелюбнее.

– Ах, да, фрау Клюг. Ее я тоже знаю. Подождите до обеденного перерыва, к тому времени они оба обязательно подойдут. Мы сможем тогда вместе пообедать.

Открывается дверь в зал судебного заседания. Толчея у входа, наконец проталкиваемся внутрь, удается даже сесть. Проходит немного времени, и заседание суда возобновляется.

Со скамьи представителей обвинения поднимается прокурор Вебер. Он продолжает начатую до перерыва речь. Говорит только о преступлениях «кровавой Бригиды».

– Кровожадное, бесчеловечное поведение обвиняемой Хильдегард Лехерт, – подчеркивает прокурор, – подтверждается многочисленными заслуживающими доверия показаниями свидетелей и не оставляет сомнений в виновности обвиняемой.

Он переходит к подробностям совершенных ею злодеяний, слушать которые нельзя без содрогания.

«Кровавая Бригида» натравливала дрессированную овчарку на беременную женщину до тех пор, пока собака не разорвала в клочья несчастную. Двух других женщин, чистивших отхожие места, она утопила в нечистотах. Вырывала детей из материнских рук и бросала в грузовик, отвозивший обреченных на смерть в газовые камеры.

Смотрю на тех, кто сидит на скамье подсудимых.

Казалось, на все здесь сказанное они должны по меньшей мере хоть как-то реагировать. Если не раскаяние, то неловкость, озадаченность, может быть, стыд, во всяком случае, должны же проявиться хоть какие-то человеческие чувства.

Нет. Ничего подобного не происходит.

На лицах обвиняемых написано такое безразличие, словно в зале зачитывается сводка погоды за позавчерашний день. Ни стыда, ни раскаяния, ни следа каких-либо эмоций. Все происходящее здесь – они очень выразительно это демонстрируют – их абсолютно не касается. Они что-то пишут или читают газеты, словно находятся не в зале суда в качестве обвиняемых, а мило проводят время в одном из уютных дюссельдорфских кафе.

Сегодня в виде исключения налицо все защитники. Они быстро что-то записывают. «В виде исключения», так как в дни, когда их подзащитным не нужно давать суду показаний, пребывание многих защитников в зале суда не продолжается и десяти минут. Они лишь регистрируют у секретаря свое появление и ненадолго задерживаются, Многие защитники даже не открывают свои портфели. Покидая через несколько минут здание суда, они оказываются богаче на 500 марок.

В течение длившегося пять лет судебного процесса по делу о совершенных в Майданеке преступлениях многие защитники не скрывали, что разделяют взгляды обвиняемых. Адвокат Людвиг Бок, фанатический приверженец нацизма, уже в первый день суда потребовал отвода одного из экспертов, берлинского ученого, на том основании, что тот писал докторскую диссертацию под руководством профессора, еврея по национальности, а раз так, то все его суждения и заключения, несомненно, «пристрастны».

Фигурировал на процессе и адвокат Ханс Мундорф, потребовавший экспертизы, чтобы установить, имеются ли различия в запахах сожженного человеческого тела и мяса животных. Адвокат утверждал: ведь зловоние и смрад, висевшие над территорией концлагеря, могли происходить от сожжения трупов животных!

Среди защитников был и некий Йорг Век, который днем выслушивал показания суду чудом выживших жертв палачей концлагеря, а вечером безмятежно развлекался на дюссельдорфских карнавалах.

Около половины двенадцатого прокурор закончил речь. Судья Боген объявил заседание закрытым. Все устремились к выходу.

Пожилая дама, с которой мы заговорили у входа, оставаясь на своем месте, радушно кивнула нам и сказала:

– А знаете, рядом со мной господин Янцен.

Трудно было заставить себя приветливо улыбнуться. Рядом с ней сидел тот тип, который у входа нагло разглагольствовал в духе фашистской пропаганды.

– Добрый день, – ухмыляется он. – Наверняка вы господин Шрёдер. Фрау Клюг предупредила нас о вашем приходе. Может быть, выпьем в буфете чашечку кофе?

По пути в буфет к нам подходит женщина неприятной внешности. Пронизывающий взор, грубые черты лица, седые волосы стянуты в пучок. Это фрау Дитрих.

– Простите, мне нужно еще выяснить кое-что касающееся выступлений адвокатов, – говорит она и исчезает.

В буфете пожилая дама, представившаяся нам как Йозефина Юргенс, и господин Янцен занимают крайний столик.

– Сейчас дела господина Филлена стали весьма неясны, – начинаю я разговор. – В конце недели он явился с повинной.

– Да, его побег оказался очень неудачным, где-то что-то не сработало, – замечает фрау Юргенс.

– Если это был побег, то организованный, – многозначительно бросает Янцен и встает, чтобы принести кофе.

В его отсутствие фрау Юргенс без умолку тихо говорит, старательно подбирая слова, все время улыбается.

– Сначала я многие годы занималась лицами, приговоренными к пожизненному тюремному заключению, ходатайствами о помиловании и прочем. На этом судебном процессе я вступила в контакт с фрау Дитрих и другими, словом с «Тайной помощью». Здесь, на процессе, мы чаще всего втроем или вчетвером. Постоянно, с самого начала процесса. Пропустила, может быть, всего два или три заседания, когда болела, остальное время я всегда здесь. Судья Боген, прокуроры и защитники уже хорошо меня знают.

Потом фрау Юргенс разоткровенничалась и стала подробно рассказывать, чем она занимается на этом процессе:

– Во время перерывов я беседую со школьными учителями, они здесь бывают. Не поверите, до чего легко переубедить какого-нибудь молоденького учителя, вселить в него чувство сомнения, неуверенности. Кроме того, мы организуем письма читателей в газеты. Это показывает редакторам, что есть люди, мыслящие по-иному, а если газета публикует письмо читателя, оно получает очень большой резонанс.

А затем, как вы полагаете, разве менее важно и то, что судья Боген знает: я и другие наблюдатели находимся здесь постоянно, день за днем и все тщательно записываем. Такой вид непрерывного контроля лишает его уверенности.

Перед рождеством я разослала маленький сборник стихов поэта Генриха Ваггерля двадцати политическим деятелям, судье Богену и другим участникам процесса. С несколькими строчками от меня лично. Я хотела призвать их к милосердию. Председатель земельного суда даже ответил мне очень милым письмом. Кто знает, возможно, и это будет иметь влияние на исход процесса.

Что могут сделать хорошие связи

К нам вновь присоединились господин Янцен и фрау Дитрих. Еще раз рассказываю всю историю с самого начала: Шрёдер-старший готов после неудавшегося побега Хайнца Филлена предоставить в распоряжение «Тайной помощи» несколько тысяч марок. Шрёдер-младший, находящийся здесь, желает убедиться, что предоставленная «Тайной помощи» сумма будет правильно использована.

Фрау Дитрих пытается немедленно и убедительно доказать, что вклад денег в их организацию дело верное.

– У нас с обвиняемыми самые тесные контакты. Не поверите, сколько раз фрау Лехерт и другие обвиняемые побывали у меня дома! И как часто мы навещали их. И сколько мы им уже дали денег. Мы рассматриваем это как свою обязанность, свой долг настоящих немцев.

– Если спросите меня, – добавляет господин Янцен, – как бы я поступил на месте подсудимых в той ситуации, в какой оказались они, отвечу: сделал бы то же самое. Они обязаны были выполнить приказ. Кроме того, они расправлялись всего лишь с евреями и уголовниками. Сегодня я поступил бы точно так же.

– Фрау Лехерт, – сказал я, – в предварительном заключении. Не будет ли в этих условиях особенно трудным оказать ей какую-либо помощь?

– Теперь это как раз очень удобно, – подчеркивает фрау Дитрих. – Я бываю в тюрьме по меньшей мере раз в неделю, беседую с фрау Лехерт, вселяю в нее бодрость. А недавно, слава всевышнему, произошло вот что. Мне пришлось какое-то время ждать, и я разговорилась с одним из тюремных надзирателей. Рассказываю ему, что была одной из руководительниц «Союза немецких девушек»^{1} и мечтаю о прошлом. И вдруг слышу, что надзиратель тоже состоял в молодежной организации «гитлерюгенд» [гитлеровской молодежной организации] и тот период был счастливейшим в его жизни. Какой приятнейший сюрприз для меня! Теперь, надеюсь, многое удастся провернуть.

Мы слушаем внимательно и с удивлением. Теперь время продемонстрировать, какое впечатление произвело это на нас.

– Передача денег в фонд «Тайной помощи» – дело, несомненно, верное, – говорю я, – это видно уже из того, что вы рассказали…

– Речь идет не только о бедных созданиях, обвиняемых по делу о Майданеке, – прерывает меня фрау Дитрих, – «Тайная помощь» опекает свыше пятидесяти военнопленных, все еще томящихся в тюрьмах. С ними у нас много хлопот, и мы благодарны за любую помощь. Не только за денежные пособия.

Раньше чем мы успеваем проявить интерес к дальнейшим аспектам деятельности «Тайной помощи», фрау Юргенс говорит:

– Такие молодые люди, как вы, могли бы быть крайне нам полезны. Ведь современные молодые люди в большинстве своем настолько испорчены воспитанием, что больше не ощущают себя немцами, и их ничуть не беспокоит судьба земляков, изнывающих в тюрьмах.

– О да, охотно, если бы могли быть чем-либо полезными…

Господин Янцен достает из кармана куртки письмо.

– Через три недели состоится встреча лиц, обслуживающих «Тайную помощь». Поговорите с фрау Клюг, может быть, вы сможете принять участие в этой встрече. Она, безусловно, будет очень интересной.

С трудом сдерживаем охватившее нас волнение. Ни за что нельзя показать, как заинтересованы мы в такой встрече.

– Если такая возможность представится, обязательно придем. Я позвоню фрау Клюг.

Фрау Юргенс торопится. Мы вместе покидаем здание суда. Моя спутница нерешительно держит в руке толстый конверт.

– Это приглашения на встречу?

– Нет, нет, это написанные мною письма и ответы некоторых политических деятелей.

– О, интересно с ними ознакомиться.

– Пожалуйста, можете их взять. Они предназначались для фрау Кестерманн^{2}, но сегодня она не пришла. С этих материалов я сниму новые копии. Бесплатно… – И с таинственным видом шепчет: – Я могу снять сколько угодно копий. Мне бесплатно их делают в одном из банков.

Она замечает мое удивление.

– Да, я хорошо знакома с директором банка. Впрочем, прежнего директора этого банка Пуллена…

– Тот, кто теперь под судом за мошенничество?

– Да, его я знала еще лучше. – Она придвигается ближе и вся сияет. – Он дал нам пять тысяч марок. С тех пор прошло немало времени, тогда мы эти деньги хорошо использовали. Однако распрощаемся, мне направо. До свидания.

Проходит некоторое время, пока мы в состоянии «переварить» все, что рассказала фрау Юргенс: банкир Пуллен, западногерманский банк – щекотливая и серьезная ситуация! Если удастся доказать, что банк, официальное учреждение, активно поддерживает организацию, оказывающую помощь нацистам, разразится громкий скандал.

С любопытством рассматриваем содержимое оставленного фрау Юргенс конверта. Копии направленных прессе читательских писем, стихи, письма председателю суда, политическим деятелям. И несколько ответов, ознакомившись с которыми мы от удивления теряем дар речи.

Одно из писем касалось Леопольда Виндиша.

Во время второй мировой войны Виндиш, один из руководящих деятелей нацистской партии, был заместителем гебитскомиссара в городе Лиде в Белоруссии и активно участвовал в массовых расстрелах населения. Он не только отдавал приказы о расстрелах, но и лично их выполнял. В июле 1969 г. Виндиш был приговорен к пожизненному тюремному заключению. О его поведении на суде газета «Альгемайне цайтунг», выходящая в Майнце, писала 6 июля 1969 г.: «Когда представитель обвинения произносил заключительную речь, Виндиш демонстративно и вызывающе читал газету, прерывая выступление прокурора выкриками «Полнейшая чепуха». При этом он положил ноги на барьер, отделяющий скамью подсудимых от зала».

Матерые неонацисты Эрвин Шёнборн и Манфред Рёдер выступили в свое время в защиту Виндиша. Они написали угрожающее письмо премьер-министру земли Рейнланд-Пфальц Колю: Виндиш должен быть немедленно освобожден, в противном случае Колю придется опасаться за свою жизнь.

В фашистских взглядах Виндиша абсолютно ничего не изменилось. Известно, что с помощью верных людей он получал из США с доставкой прямо в тюремную камеру неонацистский журнал «Независимые известия» и даже газету «Боевой призыв национал-социалистов».

По ходатайству одного из политических деятелей ФРГ Виндишу был предоставлен «отпуск».

Еще одно письмо показывает, насколько далеко простираются связи фрау Юргенс и «Тайной помощи». Цитируем послание западногерманского банка от 4 июля 1980 г. Секретарь директора банка Бернд Лютье писал:

«Глубокоуважаемая фрау Юргенс! Господин доктор Фёллиг передал мне Ваше адресованное ему послание. Банку хорошо известна Ваша полезная, плодотворная деятельность. Но мы в затруднительном положении, ибо не в состоянии дать положительный ответ на все многочисленные просьбы о помощи. Однако нам не хотелось бы ограничиться отказом, поэтому возобновлю сделанное ранее предложение способствовать изготовлению копий документов, необходимых Вам для работы. 6 августа я возвращаюсь из отпуска, и мы можем, если Вы примете мое предложение, поговорить об этом по телефону. С дружеским приветом Бернд Лютье».

Ниже проставлены даты, когда фрау Юргенс воспользовалась предложением банка, например 25 августа, 4 и 8 сентября 1980 г. Среди материалов, копии с которых были сняты в банке, – угрожающие письма судье Богену на процессе о преступлениях в Майданеке. В одном из них говорится: «Теперь Вам предоставлена возможность противостоять давлению коммунистов. Это наш долг, и это в вашей власти. Ваше имя также войдет в историю».

Или в другом месте: «Этот подлый процесс о Майданеке заставит относиться к евреям с еще большей ненавистью».

Во многих письмах обливают грязью антифашистку Беату Кларсфельд, называя ее «террористкой», и одновременно требуют свободы военному преступнику Рудольфу Гессу.

Со всех этих документов легко, запросто и бесплатно сняли копии в дюссельдорфском банке.