Текст книги "Условно пригоден к службе"

Автор книги: Юрецко Норберт

Соавторы: Дитль Вильгельм
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Немного позже я возвращался домой, Розмари Шэйвер полетела назад в Берлин. При этом ее сопровождала дюжина филеров Оффенбаха. Они пронаблюдали и задокументировали всю встречу. Ее путешествие кончилось в берлинском районе Шарлоттенбург, где дама исчезла в здании, являющемся объектом британской службы.

Теперь сотрудники отдела безопасности буквально натравливали меня на это дело. Между 12 августа и 30 октября 1995 года мне пришлось встречаться с Вульфом девятнадцать раз. Это означало огромное напряжение не только для меня, но также и для моего партнера. Ведь Фредди приходилось заниматься всей прочей работой. За этими конспиративными встречами с Вульфом тянулась вереница прочих связанных с ними мероприятий. Отдел безопасности сначала меня инструктировал, а после каждой встречи начинались многочасовые обсуждения. Обычно все это происходило поздно вечером или ночью. При этом как бы само собой разумелось, что мне нужно продолжать нашу обычную работу. И никто не должен был узнать об этих абсолютно секретных действиях. И даже те, кто был посвящен, не могли знать деталей.

До конца октября люди из отдела безопасности собрали огромное множество сведений. На основе накопленной информации не только сам Вульф, но и его партнер Эрнст и наш бывший берлинский шеф Гассинг попали под подозрение в государственной измене. В какой степени в это дело была замешана спецслужба наших конкурентов с Востока, осталось неизвестным до сих пор. Но это и не играло большой роли, поскольку недозволенные сделки с англичанами уже сами по себе содержали состав преступления.

На 30 октября Вульф организовал следующую встречу с британцами. За день до этого он забрал меня из мюнхенского аэропорта. Встреча должна была произойти в мюнхенском районе Швабинг, практически у дверей БНД. Мы заехали в отель "Марриот" и заказали там столик. Я, как обычно, провел ночь в "Бухенхайне" и встретился с людьми из отдела безопасности в кегельбане в Байербрунне.

На следующий день Вульф привез меня в швабингское кафе "Моноптерос". Там я передал ему конверт с "пробным товаром" для англичан. Документ был одним из полученных от моих агентов и был отобран отделом безопасности. Чтобы сразу не выпускать из рук весь документ, я разделил лист бумаги пополам. Вторую половину он должен был передать через стол, если клиенты согласятся на покупку. Мы поехали дальше в "Марриот" и Вульф один пошел в ресторан.

Вульф и его англичане были там не одни. За большим соседним столом громко праздновали день рождения. Восемь сотрудников фирмы "Шмидт Электротехник Мюнхен" обмывали круглый юбилей одной сотрудницы. На самом деле это была специальная команда Оффенбаха. Специалисты снимали, слушали и запоминали все, что происходило. Снаружи, на Шинкельштрассе, точно перед машиной Вульфа, стоял закрытый фургон, машина наблюдения и контроля группы QB 30. Туда сходились и там запоминались все получаемые данные.

В это время я ожидал в машине или пару раз выходил покурить. После долгих двух с половиной часов Вульф вернулся. – Да, ничего не вышло, – сообщил он мне, печально пожав плечами. – Говорят, что у них уже есть этот материал. Потому согласны заплатить всего десять тысяч долларов. Это слишком мало. Такими ценами я сам себе буду вредить.

Моя голова начала работать. Здесь что-то явно было не так. Если у англичан уже есть материал, почему же они готовы вообще хоть что-то за него заплатить?

Когда я выходил на площади Одеонплатц, то начал догадываться. – Лучше всего, отдай мне прямо сейчас вторую половину, я все сожгу дома, – попробовал он застать меня врасплох. – Нет, Вульф, я все возьму с собой, – ответил я. Он показался растерянным и не хотел мне просто так отдать конверт. Мне буквально пришлось его вырвать из рук. Он свернул на Берлинер Штрассе и исчез.

На такси я доехал до Гётеплатц, где меня уже ждал Франк. Потом мы отправились на Шубертштрассе для обсуждения. Когда я вошел, там как раз показывали видеосъемку. Люди из QB 30, несомненно, проделали хорошую работу. Записаны были не только разговоры за столом, но и все, что происходило в лифте и в номерах, где остановились англичане. Двое из них несколько раз уходили с обеда, чтобы позвонить из своих номеров. О чем договорился Вульф с людьми из дружественной секретной службы, мне не сказали. Франк Оффенбах после моего рассказа отвел меня в сторону и сказал: – История, которую он тебе выложил, вранье от начала и до конца. Если ты меня спросишь, то я скажу, что он просто хотел тебя надуть.

Лишь в конце 1995 года Федеральная разведывательная служба подала в прокуратуру заявление о преступлении, совершенном тремя подозреваемыми, занимавшимися незаконными сделками с британской секретной службой. Федеральная прокуратура начала расследование. Трио с оперативными псевдонимами Гассинг, Вульф и Эрнст сначала были уволены со службы или временно от нее отстранены. Президент БНД Конрад Порцнер попытался было воспользоваться моментом, чтобы избавиться еще от двух больших начальников: от Фолькера Фёртча, прежнего начальника Первого отдела (агентурная разведка), а теперь начальника Пятого отдела (безопасность) и от начальника подотдела Вольберта Смидта. Президент потребовал от Ведомства федерального канцлера отправить обоих на досрочную пенсию. Но Бонн не согласился. Потому Порцнер поднял белый флаг.

Гассингу, Вульфу и Эрнсту лишь в конце 1997 года Первой прокуратурой города Мюнхена было официально предъявлено обвинение в мошенничестве, растрате и взяточничестве. Летом 1998 года шпионский скандал закончился настоящим сюрпризом. Пятая палата по уголовным делам Земельного суда Мюнхена отвергла обвинения против делового трио. Суд заявил, что никто из обвиняемых не прикарманивал денег. Одного из чиновников приговорили к семи месяцам тюремного заключения условно и к штрафу в 25 тысяч марок, другого к 36 тысячам марок штрафа, третий был вообще оправдан. Суд в своем постановлении отметил, что сотрудники БНД были перегружены работой, а их спецподразделение в Берлине недостаточно контролировалось и опекалось центральными службами БНД.

Охота начинается

Когда скандал вокруг Вульфа и обоих его друзей закончился, мы оставались в неведении во всем. что касалось хода следствия. Мы так и не узнали, в какой степени наши берлинские коллеги на самом деле были замешаны в грязных махинациях. Но мы были рады, получив от начальника подотдела Вильгельма письменное обещание, что пуллахцы не привлекут нас на суд в качестве свидетелей.

Теперь, наконец, подошло время с полной силой заняться осуществлением связи с агентами и получением информации. После роспуска нюрнбергского филиала мы просто, как и раньше, планировали все свои операции из нашего гамбургского бюро прикрытия, такие, например, как поездку в Румынию.

Разок в Карпаты и обратно

Утром 17 ноября 1995 года мы вылетели из Мюнхена в Бухарест. Эта поездка оказалась для нас сплошным приключением и беспрецедентной авантюрой. Наш человек из Киева ждал в четырехстах километрах от столицы в городе Яссы, прямо на границе с Молдовой. Мы хотели преодолеть это расстояние на самолете внутренних линий. Потому в Бухаресте мы из аэропорта Отопени приехали в аэропорт Бэняса. Казалось, что все в полном порядке. Через окно мы видели "Туполев", которого как раз готовили к взлету. Но через два часа зал ожидания вдруг за мгновение ока опустел. Оказалось, что в нем сидели теперь только три человека: Фредди и я, плюс еще одна дама из Парижа, которая нервничала все больше.

После прозвучавшего объявления на румынском языке я послал Фредди узнать, в чем проблема. Через десять минут он, ухмыляясь, вернулся: – Они приготовили все для полета. только одной мелочи у них сейчас нет – горючего! Дама из Парижа, более чем невзрачное создание, которой я попытался объяснить создавшуюся ситуацию, побледнела как мел. – Я не поеду через Румынию на поезде, – твердо отверг Фредди мои первые соображения, – к тому же ночью. Так нам лучше сразу раздарить наши вещи прямо тут на вокзале.

Теперь француженка стала белой, как стена, и стояла как вкопанная, когда мы с ней вежливо попрощались. Снаружи у здания аэропорта стояло пестрое сборище машин. Все старые "Шкоды", "Лады", в большей или меньшей степени созревшие для свалки. Среди них было старое немецкое такси – "Мерседес", который мог бы составить гордость любого технического музея. – А вот на нем мы и поедем в Яссы, – сказал я кратко. Фредди был озадачен: – Ты хочешь поехать в Яссы на такси?! Ну, я уже сейчас с радостью предвкушаю момент заполнения финансового отчета. Это ведь тоже придется делать мне, разве не так?

С водителем мы договорились быстро. Он согласился за двести долларов плюс деньги на ночлег привезти нас из Бухареста в Яссы, а на следующий день отвезти назад. Мужчина хорошо говорил по-английски и вообще казался очень общительным. Мы закинули наши чемоданы в багажник и уселись на просиженном заднем сидении. Фредди взглянул на меня. Я догадался, о чем он думает. – Мы же не можем взять за это ответственность, или как, – начал я короткий диалог. – Гммм, – был его ответ. – Итак, иди уже и поторапливайся. Через три минуты он вернулся с француженкой и ее тремя большими чемоданами и сумками. Улыбаясь, он прошептал мне: – Она все это время там так беспомощно и стояла, как мы ее оставили.

Несмотря на профессиональные сомнения, мы все-таки взяли с собой эту женщину, которая в сложившихся обстоятельствах оказалась совершенно нежизнеспособной. Кончено, если бы об этом узнали наши шефы, нам бы не поздоровилось. Но в этом особом случае нам просто совесть не позволяла оставить попавшую в такую сложную ситуацию попутчицу в беде. Кто знает, что с ней могло бы случиться.

И вот, наконец, поездка началась. Парижанка села прямо с водителем. Она, казалось, была очень рада и очень благодарна. Но вскоре настроение ее изменилось. Когда водитель понял, что в месте назначения ему придется заночевать, он захотел хотя бы предупредить об этом семью. Потому он по пешеходному тротуару подъехал на своем такси прямо к телефонной будке, у которой стояла очередь. С руганью люди разбежались. Оставив двигатель включенным, наш водитель выпрыгнул и вытащил из будки молодого парня, который как раз разговаривал по телефону. Люди вокруг шумели и злились. Мы, на всякий случай, закрыли окна и двери. Через десять секунд все было улажено и мы пробирались сквозь пестрые пригороды пришедшей в упадок румынской столицы. – До сего времени, – проворчал я, – все шло очень незаметно и совершенно конспиративно.

Через несколько километров широкая современная автострада перешла в щебеночную дорогу, а наш шофер, которого мы прозвали Фанджио, по имени легендарного аргентинского автогонщика, тут оказался вдруг в своей стихии. Не успело лицо француженки вернуть свой нормальный цвет, как началась дикая гонка, которую мне не приходилось переживать раньше, и надеюсь, не доведется пережить никогда больше в жизни. Фанджио был фанатом "Мерседеса". Он обожествлял свою "тачку" и, очевидно, был уверен, что все остальные участники дорожного движения обязаны разделять его мнение.

Автострада А 1 вела нас прямо на север до Плоешти. Потом нужно было свернуть на восток на Бузэау, затем снова на север, и через Фокшани, Текуч и Васлуй в Восточных Карпатах добраться до Ясс на молдавской границе. Наш водитель имел одну привычку, от которой нас бросало в пот. Несмотря на плотное движение, он обгонял всех постоянно и безжалостно. Он по всем правилам включал боковые огни и нажимал на гудок, чтобы предупредить обгоняемого, а световым сигналом он предупреждал тех, кто ехал на встречной полосе. При этом он обгонял всегда, вне зависимости от того, ехал кто-то нам навстречу или нет. Когда рискованный обгон удавался, он каждый раз крестился, прикладывая пальцы ко лбу, рту и груди. Парижанка каждую такую акцию сопровождала тихим визгливым криком, который заканчивался лишь когда Фанджио в очередной раз оказывался впереди, занимая новое место в потоке движущихся машин. Его стратегия всегда приводила к опасным ситуациям, потому что идущим навстречу грузовикам постоянно приходилось тормозить до полной остановки, чтобы избежать столкновения. Некоторые из них едва не оказывались в кювете. Фредди, которому никогда не изменяло чувство юмора, на этот раз смог выдавить из себя лишь одну фразу: – Позаботься о моей семье, может быть, хоть ты уцелеешь. Потом снова и снова последовали гудки и визг тормозов. Это был настоящий ад.

И даже когда сильный карпатский туман сделал темноту еще более непроницаемой, в технике обгона нашего шофера ничего не изменилось. Нам этого хватило. Водитель, которому надоело жить, и совершенно истеричная попутчица постоянно держали нас в стрессовом состоянии. Только после половины пути крики француженки ослабли. Теперь она издавала звуки, лишь когда нам навстречу несся грузовик. Кроме того, она все чаще прикладывалась к фляжке с коньяком. Это утихомирило ее нервы и помогло смягчить страх смерти.

Поздним вечером мы, как бы то ни было, добрались до цели. Но Фанджио не повез нас прямо в отель, а остановился у красивой стариной кирпичной церкви. – Я должен поставить свечку за то, что путешествие так хорошо закончилось, сказал он нам на елейном английском языке. Фредди и я присоединились к нему без слов, а наша попутчица, поблагодарив, отказалась, предпочтя общению с богом еще маленький глоток из фляжки. Когда мы втроем стояли перед маленьким алтарем, Фредди с пониманием вздохнул:– Ну, да. Успех его оправдывает.

Потом мы поехали в отель "Траян", находящийся в центре. Француженка поблагодарила за поездку и уехала с другим водителем, который повез ее к конечной цели. По профессии она была врачом и должна была шесть недель отработать в Яссах по программе обмена медиками. После непримечательного обеда – картошки, запеченной с сыром, и маленькой прогулки для лучшего пищеварения этот полный приключений день, наконец, подошел к концу. По меньшей мере, официально.

Но в час ночи мы снова встали с постели, чтобы встретиться с нашим агентом. Мы выбрали пограничный город Яссы в качестве места встречи, потому что недалеко от него был неохраняемый пограничный переход, через который наш человек мог спокойно доставить свой материал. Сначала мы взяли у него катушки с пленками и спрятали их, насколько это получилось в специальный контейнер БНД. Информатор принес больше материала, чем мы ожидали, потому часть его мы просто засунули в чемодан.

Следующим утром нам нужно было вместе с агентом вернуться в Бухарест. – Кто сядет спереди, – лицемерным тоном спросил Фредди, в абсолютной уверенности, что нам снова предстоит день кошмара. Я опять вытащил две спички из кармана пальто, длинную и короткую. Привычным движением я подсунул Фредди короткую и провокационно ему улыбнулся. С видом презирающего смерть, Фредди плюхнулся на переднее сидение и обратился к нашему другу, уже занявшему место сзади?: – Ну разве он не милашка? Путешествие оказалось таким же диким, как мы и предполагали. На половине пути нам в этот раз пришлось выпить кофе, потому что на нас сильно подействовала авария, которую мы видели. Тягач, перевозивший стальные трубы столкнулся с конной повозкой. Несколько человек приканчивали раненых лошадей, чтобы воспользоваться хотя бы их мясом.

О самом кофе тоже стоит упомянуть. Возле автомастерской мы нашли маленькое, скупо обставленное кафе, единственным украшением которого был стакан "Нескафе". Приветливая официантка взяла четыре чашки, насыпала туда по половине ложки растворимого кофе, залила холодной водой, перемешала и поставила перед нам. Мы вопросительно переглянулись. По нашей просьбе таксист спросил ее, не является ли холодный кофе традиционным напитком в Восточных Карпатах. Она объяснила, что, мол, сейчас нет горячей воды, потому что нет электричества. Ток использовался в данный момент сварочным аппаратом.

Перед кафе действительно стоял сварщик. На нем не было ни защитных очков, ни перчаток. Вокруг летели искры. Чтобы защититься от них, он прикрывал лицо рукой. Тыльная сторона ладони уже почернела от искр. Фредди покачал головой. – Я думаю, Румыния, все же, ничего для нас не значит.

Даже после многих километров кофейный порошок, не растворившийся в холодной воде, все еще скрипел у нас на зубах.

Еще до того, как Фанджио высадил нас у гостиницы, он решил предложить нам ресторан с настоящей румынской национальной кухней. В одном из пригородов Бухареста мы наткнулись на овощной рынок. За ним располагался ресторан. В нем не было ни души, и потому заказанный водителем обед появился на нашем столе уже через несколько минут. Когда тарелки с супом стояли перед нами, наш русский друг, только взглянув на них, тут же встал и побежал в туалет. Ему, очевидно, сразу стало плохо. А Фанджио схватил ложку и стал громко хлебать желтоватый водянистый бульон.

Я осторожно окунул ложку в суп. Потом попробовал. Вкус был ужасен. Но водитель так причмокивал и настолько увлекся едой, что ничего не замечал. Когда Фредди удалось проглотить свою первую ложку этого непонятного бульона, а Фанджио проглотил комок жира, плававший в его тарелке, я больше не мог сдержаться. Прикрыв рот, я выбежал через дверь и тут же меня стошнило. Там стоял наш информатор с сигаретой и ухмылялся: – Я знаю эту еду, ее есть нельзя. Затем к двери подбежал Фредди. Лицо у него было такого же желтовато-зеленого цвета, как и предложенный нам суп.

Вечером я попытался позвонить моей жене в Германию. Когда и через несколько часов никто не поднял трубку, я созвонился с соседями и попросил их заглянуть в дом справа. Затем я попытался снова и тут, наконец, застал ее дома. Она была в полном смятении и просила меня как можно быстрее вернуться домой. Больше она ничего не хотела говорить. Что же там произошло?

Несмотря на мои тревоги, нам сначала нужно было позаботиться о нашем агенте. На следующий день мы вклеили новую немецкую въездную визу в паспорт нашего человека и поставили туда особый штамп. Потом мы этот штамп убрали. Но пройдет ли все хорошо? Однажды уже были проблемы с такой же изготовленной в БНД визой. Не хватало какого-то опознавательного знака, удостоверявшего, что виза настоящая.

В этот раз мы разными путями двинулись в аэропорт Отопени. Наши сумки были набиты секретным материалом. Тут нам нельзя было рисковать. В конце концов, все прошло гладко, и после отлета мы позволили себе еще по бокалу шампанского, Чтобы успокоить стресс прошедших дней.

Обычно мы избегали поездок с нашими источниками в Мюнхен. Но в этот раз мы сделали исключение, потому что это было единственное хорошее авиасообщение с Германией. Кроме того, мы помнили, что наш начальник управления доктор Херле хотел встретиться со всеми нашими клиентами. Вот тут и подвернулся удобный случай представить ему нашего суперагента. Поэтому мы запланировали одну ночь в Мюнхене. Но и в этот раз все оказалось совсем не так.

В мыслях я был с моей женой, причину поведения которой я не мог понять. Неизвестно почему, она отреагировала на мой звонок отталкивающе и холодно. После посадки в Мюнхен я автоматически включил свой мобильный телефон, чтобы послушать накопившиеся сообщения. "Мэйлбокс" был полным. Мне по очереди звонили Гайсбауэр. Ульбауэр и моя жена, и все они хотели, чтобы я срочно после возвращения связался с ними.

Плохой сюрприз в Мюнхене

– Алло, солнышко мое, это я, – просюсюскал я в трубку "мобилки", – мы вернулись, все в порядке. Не успел я продолжить, как она прервала меня: – Да уж, как раз самое время! Постарайся, чтобы все было снова в порядке. Ты слышишь? – Я не понимаю, что ты имеешь в виду, что там случилось? – спросил я огорченно. – Спроси своих шефов-придурков, этих психов! – услышал я, а потом она положила трубку.

На автобане мне, наконец, удалось дозвониться идо Ульбауэра. Он хотел срочно поговорить с нами по очень важному делу. Мы договорились на 19.00 в отеле "Холидэй Инн" на Леопольдштрассе. – Случилось что-то очень плохое, раз Ули специально поедет в Швабинг, – заметил Фредди. И он оказался прав. У нас еще было время, и мы сначала зашли в бюро регистрации.

Я смело заполнил регистрационный формуляр. Хорст Херциг, из Хузума, улица, номер, дома, дата рождения. Но в конце, погрузившись в мысли, я случайно подписался своим настоящим именем. Секундный ужас, и я быстро смял листочек и спрятал его в карман пальто. Служащая отеля как раз занималась другим постояльцем, и, слава богу, ничего не заметила.

Потом я снова обратился к ней. Я улыбнулся. Она глядела на меня озадаченно. Ее взгляд сначала проскользнул по стойке налево и направо, потом на пол перед ней. – Разве я уже не…? – спросила она и показала пальцем на стопку формуляров. Я слегка покачал головой. – Правда, не давала? – настаивала она. Я опять покачал головой. – Но я была уверена, – не отставала она. Тога я пожал плечами. Затем она дала мне новый формуляр, скрестила руки на груди и, как строгая гувернантка, наблюдала за тем, как я заполнял листок. Вот и так порой случается.

По пути к лифту наш человек из Киева обратился ко мне тихим голосом: – Люди, мне нужна женщина! Я посчитал это шуткой, хлопнул его по плечу и ответил: – Конечно, нам тоже нужна! Так когда мы встречаемся, чтобы пообедать? Он мрачно посмотрел на меня: – Нет, ты меня не понял. Я серьезно. Можете вы достать для меня проститутку? Он назвал номер своей комнаты и исчез в лифте.

Я обратился к моему партнеру. – Ну, что теперь? Он хочет прямо сейчас и здесь в гостинице. Это придется организовать тебе, Фредди. Я этого не умею. Я поставил наши чемоданы в сторону и уселся в кресле, чтобы посмотреть за происходящим. Как только Фредди дождался своей очереди у портье, он задал ему свой вопрос: – Вы можете заказать для меня проститутку? Но, пожалуйста, побыстрее, это очень срочно!

За его спиной все стихло. Одна дама, как раз направлявшаяся со своим супругом к лифту, дернула того за рукав и остановилась как вкопанная. Было видно, что она хочет посмотреть, что случится дальше. Я еще ниже опустился в своем кресле. Вот молодец, подумал я, не постеснялся. Фредди задал следующий вопрос: – Что тут вы можете предложить? Молодой приветливый служащий тут же описал сразу нескольких дам, называя их рост, вес и цвет волос.

– А какая может оказаться здесь раньше всех? – наставила Фредди, даже не стараясь говорить потише. – Это милая азиатка с черными волосами тоненькой фигурой, – прозвучал немедленный ответ. – Сколько она берет и как быстро можно все устроить? – услышал я вопрос Фредди. Потом Фредди дали телефон. Он поговорил с нашим гостем. Теперь он стал спиной к стойке, чтобы видеть меня, и при этом одобрительно кивал. Теперь все могли слышать его разговор еще лучше.

– Итак, она будет через пятнадцать минут. Черноволосая устроит? Маленькая, азиатка. Очень стройная,. Бюст? Нет, об этом Яне спрашивал, не знаю. Да. Хорошо? Тогда пока и наслаждайся.

Затем он подошел ко мне. – Я подожду тут и расплачусь. Потом встречаемся в баре. Я исчез со словами: – Мне же все это приснилось, или нет?

Ули и Гайсбауэр прибыли вовремя. Мы уселись в тихом уголке. – Где ваш человек? – спросил меня шеф отдела безопасности. Фредди ухмыльнулся, а я пробормотал: – Он наверху, в своем номере, он, да. как сказать, ну, в общем, он, ну, короче, ему надо еще что-то доделать! Мой партнер прыснул, нагнувшись к бокалу пива. – Молодец, хороший человек, как я слышал, и такой работящий, – похвалил нас Ули. – Да, ну, конечно, нам нечего на него жаловаться. Он хорошо работает, – подтвердил я ему и громко закашлялся. Затем мы снова рассмеялись. Оба коллеги из следственного реферата смотрели нас с удивлением. Поэтому мне пришлось сказать правду. Я подчеркнул, что речь шла о совершенно особом исключении и крайней необходимости.

Но тут смех застрял у нас в горле. Ули сообщил, что при разбирательстве дела Вульфа и его соучастников во время допроса обвиняемых перед судом, были открыто упомянуты наши имена и то, чем мы занимались. Нас как громом ударило. В конце концов БНД пообещала нам полную конфиденциальность нашего секретного расследования, и не только устно, но и в письменном виде. Только при этом условии мы в самом начале согласились участвовать в операции. Фредди молчал, но лицо его прекрасно выражало его настроение.

Потом оба, сами не зная правды, рассказали нам свою сказку. По их словам, наши имена случайно разболтал начальник подразделения 52 D по фамилии Томберг. Но через несколько дней эту версию поправила другая. Судья якобы спросил Томберга, не может ли тот назвать ему для совершенствования тактики допросов наши имена, чтобы столкнуть с ними обвиняемых. Только после этого Томберг назвал наши имена. А осенью 1998 году я услышал, что и эта версия была неверна. Тогда Франк Оффенбах излил мне свою душу и подробно рассказал мне о случившемся. Имена наши суду назвал начальник Пятого отдела (Abteilungsleiter 5, AL 5) Фолькер Фёртч.

Это было не единственной катастрофой, о которой сообщили нам люди из 52-го. Во время нашего отсутствия у нас дома происходили очень странные события. Чтобы не травмировать моего тогдашнего партнера, Я опишу тут только то, что коснулось моей семьи. Сначала моей жене многократно угрожали пот телефону. От нее требовали. чтобы она меня образумила, иначе с ней и с детьми случится что-то ужасное. Видимо, чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, неизвестные отравили нашу охотничью собаку. Моя жена нашла бедного зверя, хрипевшего в своей клетке. Только ее решимость и помощь нашего друга-ветеринара спасли псу жизнь. Подотдел 52 тут же назначил охрану для защиты моей семьи.

Теперь мое терпение лопнуло. Последняя искра доверия к этому прогнившему аппарату погасла. Последнюю точку над "i" поставил Ули, сказав в конце разговора, что у доктора Херле нет времени, Чтобы встретиться с нами на следующий день. И русского агента он тоже не хотел видеть. Возможно, он собрался со своей женой отправиться на рынок Виктуалиенмаркт за покупками. У нас это не укладывалось в голове. Ответственный начальник управления не может найти время, чтобы встретиться с самым плодотворным источником БНД.

Единственным, из-за чего мы еще готовы были хоть что-то сделать для фирмы, был наш человек с Востока, который за это время уже уселся у стойки и заказал себе пива. Его мы ни в коем случае не могли разочаровать или тем более, оставить в беде. Кроме того, нам в любом случае нужно было провести встречу, потому что мы уже предупредили аналитиков. Их сотрудник, профессионально занимающийся опросами агентов, ждал нашего звонка.

До поздней ночи мы с Фредди обсуждали сложившуюся ситуацию. Мы изменили наши планы. На следующие дни мы решили устроиться в охотничьем домике, расположенном недалеко от моего дома, чтобы я хотя бы ночи мог проводить с семьей. Там со времени моего отъезда в Румынию многое изменилось. Регулярно мимо проезжали полицейские патрули, полицейские привозили моих детей в школу, отвозили домой, и охраняли на больших переменах. Временами у моего дома в этом маленьком городке топтались до восьми телохранителей, защищавших мою семью. Много недель подряд ни жена, ни дети не могли выйти из дома без сопровождения охранника. Наши условия жизни мгновенно ухудшились, как и наше психическое состояние.

После того, как мы устроили встречу агента с аналитиком, доктор Херле вызвал нас в Мюнхен. Как руководитель 12 А он оставался нашим шефом, хотя после роспуска филиала в Нюрнберге нас переместили на новое место внутри отдела. Доктор Херле хотел отдельно поговорить с Фредди и со мной. Мы отказались. Мы уже чувствовали ледяной ветер, который с самого начала окружал нас в Мюнхене. Последние события еще больше укрепили наше недоверие. Наша первая беседа в Центре запомнилась нам навсегда.

Без долгих проволочек Херле вытащил кота из мешка, потребовал нашего перевода в Мюнхен и постоянного присутствия в Центре. Тот факт, что нашим семьям угрожали, и они находились под охраной, не имел для него никакого значения. Следующее указание касалось нашей агентурной сети. Нам следовало переработать все наши отчеты за последние пять лет. Херле хотел, чтобы ему в прозрачной форме предоставили настоящие данные о личности наших информаторах. Агентурные досье, упрекнул он нас. не содержат в этой связи достаточных сведений. Чтобы обосновать свое требование, он забросал нас номерами циркуляров и параграфами инструкций.

Мы рассматривали это как часть карательной акции против нас. На нас, очевидно обиделись за то, что мы сотрудничали с нашей внутренней службой безопасности. Херле сам подсказал нам решение. Когда он закончил свою проповедь, полную мероприятий и руководящих указаний, то посмотрел мне прямо в глаза и сказал: – Господин Даннау, я надеюсь, вы все поняли. Нам просто не нужны тут те, кто гадит в нашем доме. Не боритесь против системы. Боритесь вместе с ней! Почему мы, собственно, осложняем тут всем жизнь? Я вам очень благодарен за вашу работу. Но почему именно вы всегда плывете против течения? Подумайте-ка над этим.

Мой ответ был кратким и недвусмысленным: – По течению плывет только дохлая рыба! Херле покраснел как помидор и хлопнул ладонью по столу: – Теперь нужно будет делать так, как я сказал. Если нет, то вам придется туго. Я схватил Фредди, уже готового взорваться, и вытащил его из кабинета. В бешенстве мы спустились на лифте на нижний этаж дома 109.

Фредди пошел в отдел безопасности, я к заместителю начальника 12-го подотдела Вольберту Смидту. Худой спец по агентурной разведке с аурой советского комиссара встретил меня с вымученной любезностью. Потом и он начал свою речь. Сначала он поблагодарил меня за мою самоотверженную работу. Он похвалил увлеченность и инициативность нашей команды и высоко оценил наши успехи. Я постоянно спрашивал себя, к чему он клонит. Когда же, наконец, он перейдет к делу? В моем представлении над ним как бы навис большой вопросительный знак. И тут, в конце концов, взорвалась бомба. Я ждал многого, но не этого.

Нужно скрыть "государственную измену"

Говоря "кухонным" языком, Херле отбил нас, как мясо, чтобы мы стали мягче, а Смидт должен был теперь довести дело до конца, положив нас на сковородку. Мои личные проблемы, угрозы дома, он обо всем этом очень сожалеет, но, увы, тут он ничем не может помочь. Тут он бессилен. – Но знаете, господин Даннау, что меня угнетает? – лицемерно спросил он, – Нюрнбергское дело (процесс Гассинга, Вульфа. Эрнста – прим. авт.) и весь связанный с ним стресс принесли нам всем много хлопот. Знаете, вам нужно подумать по поводу ваших показаний в Карлсруэ. Это же и вам доставит проблемы. Вы понимаете? Ведь это же всегда только вопрос, в каких словах это представить. Могли бы вы подумать над тем, чтобы несколько изменить ваши прежние описания и изобразить, так сказать, эту же картину в боле мягких тонах?