Текст книги "Четвероевангелие"

Автор книги: Юлия Серебрякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Юлия Владимировна Серебрякова
Четвероевангелие

Рекомендовано для издания кафедрой теологии Факультета дополнительного образования ПСТГУ

© Серебрякова Ю. В., 2013

© Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2013

Предисловие

Пособие написано на основе семестрового курса лекций, читаемого слушателям факультета дополнительного образования ПСТГУ; подготовленный текст адресован в первую очередь им.

Священное Писание Нового Завета давно стало учебной дисциплиной в духовных школах, но прежде всего оно остается настольной и главной книгой христианина, откровением и духовным руководством. Цель этого пособия – в свете церковного Предания (в первую очередь с помощью святоотеческих толкований, а также с привлечением богослужебных текстов) раскрыть содержание Евангелий как книг, написанных о Христе и для христиан. Текст призван пробудить интерес к самостоятельному изучению Писания в соответствии со Священным Преданием и показать указанные самим Писанием и святыми отцами пути приложения евангельского учения к явлениям личной и общественной жизни.

Пособие рассчитано на читателей, впервые приступающих к систематическому изучению Евангелия, поэтому научно-проблемные вопросы здесь почти не рассматриваются; основное внимание в пособии уделено экзегезе, то есть толкованию евангельского текста[1]1
  Греческое слово ἐξήγησις, обозначает разъяснение, толкование.


[Закрыть].

В пособии предпринята попытка совместить подходы некоторых дореволюционных учебников (прот. Александра Горского, А. В. Иванова и др.) и учесть, где это сочтено необходимым, современные исследования евангельского текста. Поскольку подробное изложение евангельской истории и изъяснение каждого стиха в формате пособия – задача неисполнимая, в нем представлен такой вариант изучения текста, который должен облегчить его восприятие и помочь организовать самостоятельное изучение Евангелия. Например, при изъяснении бесед Христа выстраивается основанный на тексте план рассматриваемой беседы и даются более подробные пояснения ключевым разделам.

По какому принципу выстроена структура пособия? Структура связана с концепцией курса. Все главы построены по тематическому признаку. Отчасти была учтена хронология евангельских событий, но лишь в той мере, в какой является очевидной из Евангелий последовательность наиболее значимых в деле домостроительства спасения событий: Благовещение, Рождество, Крещение, Преображение, Вход в Иерусалим, Крестная Смерть, Воскресение. В остальных случаях попытки детального согласования четырех Евангелий намеренно сведены к минимуму и отражены большей частью не в основном тексте, а в подстрочнике, поскольку хронология евангельской истории, как область проблемная, то есть не имеющая одного и признанного ответа, по значимости второстепенна.

Во «Введении» кратко рассматриваются традиционные вопросы о том, что такое Священное Писание, состав Писания Нового Завета, этапы развития и виды толкования священного текста в церковной традиции; дается общая характеристика Четвероевангелия с указанием особенностей каждого Евангелия. В последних разделах «Введения» сообщаются сведения из истории Земли Обетованной перед рождением Спасителя и, наконец, кратко излагается вопрос о продолжительности земного служения Христова. Наличие обширной и обстоятельной литературы по этим темам делает излишним подробное изложение; краткий обзор дан для первоначального ознакомления и сообщения читателю сведений, необходимых для понимания содержания учебного курса. В подстрочнике приведены ссылки для обращения при необходимости к специальным исследованиям и пособиям.

Следующие главы и разделы пособия отражают разные аспекты явления Христа Израилю, а также процесс Его узнавания и отвержения богоизбранным народом. Все этапы этого явления издавна были предсказаны пророками, поэтому в названия глав включены пророческие слова. Такой подход помогает увидеть, как в служении Христа, в Его чудесах и учении открывались черты, указанные через пророков: Мессия как законодатель, больший чем Моисей, Мессия как описанный пророком Исаией чудотворец, Мессия – Сын Божий и Царь, Царство которого вечно, Податель жизни и Победитель смерти. Исключение составляют третья и четвертая главы, ключевая фраза для названия которых взята из Самосвидетельства Христа. Этот подход, подразумевая первый (исполнение Ветхого Завета во Христе), делает акцент на новозаветном откровении – участии Лиц Святой Троицы в домостроительстве спасения, равенстве Отца и Сына, засвидетельствованном делами Христа.

Первая и вторая главы посвящены описанию этих мессианских черт преимущественно по Евангелиям от Матфея, Марка и Луки. Глава первая построена вокруг идеи Богоявления и рассматривает содержание Рождества и Крещения Христова и связанных с ними событий. Вторая глава всецело посвящена проповеди Христовой во всех ее проявлениях: Самой жизнью, словом и чудесами Иисус Христос открывал Свое богосыновство и в Самом Себе являл Царство Божие.

Внутренним принципом структуризации проповеди Христа во второй главе стало основанное на прямых евангельских указаниях выделение речей Христа по адресату (хотя, конечно, есть и другие варианты систематизации): во-первых, это проповедь вообще к народу (проповедь-монолог), во-вторых, к тем из народа, кто уверовал в Него, то есть к ученикам (беседа, диалог), и, в-третьих, к тем из народа, кто не уверовал и не собирался веровать, то есть преимущественно к фарисеям и книжникам, к иудеям, как называет начальствующих над народом ап. Иоанн Богослов (тоже беседы). Евангелия демонстрируют притчу о сеятеле (см.: Мф. 13: 3–8) в действии и свидетельствуют, что обращенное ко всем слово Христово различно воспринималось, и в зависимости от духовного состояния слушателей проповедь принимала разные формы, предлагалась на разном уровне: народу – преимущественно в притчах, ученикам – прямо, потому что им «дано знать тайны Царства Божия» (Мф. 13: 11), то есть Самого Христа, фарисеям – в основном в виде обличения и с отказом дать им иное знамение, «кроме знамения Ионы пророка» (Мф. 12: 39), то есть тридневного Воскресения. Обличение фарисеев также есть проповедь Царства, так как здесь обличаются носители и проповедники искаженного учения о Царстве Божием, опасность которых состоит в их руководственном положении над народом и авторитете.

Разделение слушателей в отношении к Христу на принимающих Христа и не принимающих и дифференциация проповеди происходит сразу, что особенно видно в четвертом Евангелии, поэтому вторая глава, преимущественно посвященная проповеди Христа в изложении первых трех евангелистов, предваряется несколькими эпизодами из начала Евангелия от Иоанна (см. п. 2.1).

Третья глава посвящена чудесам и беседам, описанным в Евангелии от Иоанна и отраженному в нем явлению Мессии как Сына Божия. Исторически события, о которых говорит это Евангелие, имеют прямые пересечения с первыми Евангелиями, но в силу того что этих пересечений очень мало и детальное согласование четырех Евангелий было бы лишь условным, представляется допустимым, содержа в памяти рассказ первых трех евангелистов, отдельно рассмотреть содержание бесед и чудес в Евангелии от Иоанна, представив его как особое свидетельство о Христе.

Заключительные две главы, написанные на основе всех Евангелий, посвящены явлению Христа как Царя славы в Его Страданиях, Смерти, Воскресении и Вознесении.

Неоднократно в пособии при необходимости акцентировать определенную мысль в тексте Священного Писания используется подчеркивание.

Автор благодарит прот. Геннадия Егорова за руководство и помощь в определении концепции учебного курса; кафедру библеистики ПСТГУ и прежде всего ее заведующего прот. Алексея Емельянова за рецензию и рекомендации; преподавателей Университета Н. С. Серебрякова, Г. В. Бежанидзе и Е. Н. Никулину за помощью в редактировании пособия.

Введение

Общее понятие о Священном Писании Нового Завета и его изъяснении

Смысл понятия «Новый Завет»

Наименование «Новый Завет» относится к основному этапу домостроительства спасения человека, когда Бог даровал людям обетованного Спасителя, прихода Которого они ожидали со времени грехопадения. Священная история Нового Завета начинается воплощением Сына и продолжается поныне. В этом смысле Новый Завет (союз, договор) Бога и человека заключен Кровью Сына Божия. В таком смысле употребляет это понятие Сам Господь, когда на Тайной вечере говорит: «Сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26: 28). В ветхозаветный период заключение Нового Завета было предсказано пророком Иеремией: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: “познайте Господа”, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более» (Иер. 31: 31–34). В духе этого пророческого обетования апостол Павел называет Новый Завет «лучшим» (Евр. 7: 22) и тем самым указывает, что Новый Завет есть в то же время и завет последний, иного завета уже не будет: Бог через Сына сделал все необходимое для спасения человека.

Со II века по Р. Х. понятие «Новый Завет» начинает применяться также к совокупности книг, написанных по внушению Святого Духа учениками Христа – апостолами. Наученные Самим Христом (Ин. 17: 8: «…ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли…») апостолы – свидетели и очевидцы служения Бога-Слова – и в устной и в письменной форме донесли до последующих поколений христиан новозаветное откровение. Священное Писание, со ссылкой на Второе послание ап. Павла к фессалоникийцам, принято называть одной из форм апостольского Предания: «Храните предание, которому научены или словом или посланием нашим (2 Фес. 2: 15). Уже в I в., при жизни святых апостолов, новозаветные книги рассматриваются наравне с книгами Ветхого Завета и также называются Писанием (см.: 2 Петр. 3: 16, где говорится о посланиях ап. Павла).

Первое христианское поколение бережно сохраняло письменные апостольские памятники (по выражению св. Иустина Мученика – «воспоминания») дел и учения Господа Иисуса Христа и наставления Его учеников и обменивалось ими (так, ап. Павел в Послании к колоссянам просит после прочтения обменяться его посланиями с лаодикийской общиной (Кол. 4: 16)).

Формирование новозаветного канона

Писание Нового Завета состоит из двух разделов: Четвероевангелие (Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна) и Апостол, последний включает в себя Деяния святых апостолов, четырнадцать посланий ап. Павла, два соборных послания ап. Петра, одно соборное послание ап. Иуды, одно соборное послание ап. Иакова, три соборных послания и Откровение (Апокалипсис) ап. Иоанна Богослова. В целом двадцать семь книг.

В отличие от Ветхого Завета, среди новозаветных книг нет неканонических. Под каноническими книгами Нового Завета, или каноном (от греч. – правило), понимается набор священных книг, написанных апостолами, засвидетельствованных Церковью как богодухновенные и данных верующим в качестве руководства веры и истины. Все книги новозаветного канона признаются богодухновенными, то есть написанными по внушению Святого Духа.

Формирование новозаветного канона началось сразу с возникновения Церкви и происходило в несколько этапов[2]2
  Подробнее см.: Мецгер Б. Канон Нового Завета: возникновение, развитие, значение. Изд. 3. М.: ББИ, 2001. 331 с.; Емельянов А., прот. Введение в Четвероевангелие. М.: ПСТГУ, 2009. С. 123–135.


[Закрыть]. Работа по сбору письменных трудов апостолов началась еще при жизни самих апостолов, то есть в таких условиях, когда были живы авторы и другие авторитеты, способные удостоверить подлинность или неопровержимо засвидетельствовать подложность.

Во II веке список книг Нового Завета, имевшийся в разных христианских общинах, даже весьма удаленных друг от друга, был почти идентичен. К концу IV века канон новозаветных книг был сформирован (так, в правилах Карфагенского Поместного Собора 397 года приводится список из всех двадцати семи книг), хотя относительно отдельных книг еще некоторое время были сомнения в разных частях Церкви (в Западной Церкви – в отношении Послания к евреям, в Восточной – в отношении Апокалипсиса). Подлинность известных нам четырех канонических Евангелий сомнений никогда не вызывала.

Непросто выявить все критерии, которыми руководствовались древние христиане при определении авторитетности того или иного Писания, но о трех можно говорить уверенно: соответствие вере Церкви, апостольское происхождение и согласие Церквей. Но эти критерии никогда не применялись святыми отцами механически; процесс формирования канона – это процесс благодатный, без какого-либо автоматизма. Бог, вдохновивший написание апостолами посланий, руководил и процессом отделения достоверного от ложного, а также сохранения Писания в Церкви неискаженным.

Повод к осмотрительности в деле определения собственно апостольских произведений дан ранним появлением различных лжеучений, лжеучителей и их книг, написанных в том же стиле, что и новозаветные книги. Уже ап. Павел во Втором послании к фессалоникийцам указывал на появление подложных писем, написанных как бы от его имени (2 Фес. 2: 1), а достоверность своих писем он подтверждал личной подписью (например, 2 Фес. 3: 17; 1 Кор. 16: 21; Кол. 4: 18). Первичный контроль самих апостолов, а также строгая разборчивость и благоговейное уважение, с которым первые христиане подошли к собранию новозаветных писаний, не позволяет сомневаться в том, что апостольские писания не претерпели каких-либо значительных изменений[3]3
  В новозаветных книгах известны фрагменты, которые были вставлены в текст значительно позже его написания. К таким фрагментам относятся, например, эпизод с женщиной, взятой в прелюбодеянии (Ин. 8: 3–11), слова о трех свидетелях в Первом послании ап. Иоанна Богослова (1 Ин. 5: 7–8). Фрагменты Ин. 8: 3–11 и 1 Ин. 5: 7–8 по происхождении относят к глоссам, то есть заметкам на полях, сделанных переписчиками священного текста. Существенно, что сомнения в принадлежности тому или иному новозаветному автору не ставят под сомнение исторической достоверности описанных событий и соответствия апостольскому преданию. Эпизод с женщиной записан как иллюстрация реальным примером слов Спасителя в Ин. 8: 15: «Вы судите по плоти; Я не сужу никого», – и через какое-то время запись этой истории вошла непосредственно в текст четвертого Евангелия.


[Закрыть]. Отношение священных писателей к попыткам «исправить несовершенство» апостольского учения выражено словами ап. Иоанна Богослова: «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей» (Откр. 22: 18–19).

Книги, категорически отвергнутые Церковью как подложные, называются апокрифическими (ἀπόκρυφος – тайный, сокровенный). Так во II веке по Р. Х. называли свои писания гностики, уверяя, что их книги содержат в себе высшее тайное знание. На Западе это значение расширили. Блж. Августин («О граде Божием») называет так книгу, происхождение которой отцам неизвестно. Блж. Иероним Стридонский противопоставляет апокрифические книги каноническим, то есть не признаёт апокрифы богодухновенными книгами. В Восточной Церкви термин «апокриф» применяется по преимуществу к подложным, еретическим книгам, запрещенным для употребления, но апокрифами названы были также и книги о жизни Иисуса Христа, содержание которых предполагает существование канонических Евангелий и стремится дополнить их какими-то подробностями. Среди таких апокрифов есть книги, по содержанию соответствующие церковному Преданию (например, Протоевангелие Иакова и Евангелие Никодима).

Оригинальные тексты апостолов до нашего времени не дошли. Сейчас имеются лишь списки с них, сделанные в разное время (древнейшие из них датируются началом II в.). Исследованием подлинности текста и близости его к оригиналу занимается текстология, одно из направлений библеистики. По словам известного библеиста Брюса Мецгера, «необходимость текстологического исследования Нового Завета обусловлена двумя обстоятельствами: во-первых, до нас не дошло ни одного автографа, и, во-вторых, известные нам списки отличаются друг от друга. Текстолог ставит перед собой задачу установить на основании разнородных списков, какой текст следует считать наиболее близким к оригиналу»[4]4
  Мецгер Б. Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала / Пер. с англ. М.: ББИ, 1996. С. XIV.


[Закрыть]. Но чрезвычайно важно, чтобы научные исследования велись в рамках церковной традиции, в контексте Священного Предания, а не вне его. Порой результаты текстологических изысканий (например, обнаруженные ошибки переписчиков, поздние вставки и исправления, расхождения в разных рукописях) приводят исследователей к выводу об ущербности Писания: якобы в нем уже трудно выделить «что есть слово Божие и что человеческое»[5]5
  Филарет (Дроздов), свт. Мнение о сокращенной герменевтике, составленной архимандритом Афанасием (14 мая 1842 г.) // Собрание мнений и отзывов Филарета, Митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам / Под. ред. Саввы, Архиепископа Тверского и Кашинского: В 5 т. СПб., 1884. Т. 3. С. 75.


[Закрыть] – и к мысли, что подлинное учение Христово было искажено с течением времени. Но это не так. Неслучайно, что такие выводы, немыслимые для православного христианина, формируются прежде всего в протестантской среде, для которой в виду ее отказа от церковного Предания эти научные изыскания представляются путем к полноте истины. Для православной библейской науки изучение древних текстов и выявление разночтений в рукописях не имеют такого первостепенного значения, это лишь некие дополнительные знания, от которых мало зависит понимание смысла Божественного Откровения, хранимого в Церкви. Как пишет свт. Филарет (Дроздов): «Дивное дело провидения Божия в сохранении священного Писания в Церкви состоит в том, что Божественное учение незатмено в нем вариантами и разностию переводов, что разные чтения или не изменяют существеннаго смысла, или встречаются в предметах, не касающихся существенных истин откровения Божия»[6]6
  Филарет (Дроздов), свт. Мнение о сокращенной герменевтике… С. 76.


[Закрыть].

Понятие о новозаветной экзегезе[7]7
  Подробнее см.: Емельянов А., прот. Введение в Четвероевангелие. М.: ПСТГУ, 2009. С. 33–48; а также: Нестерова О. Е. Allegoria pro typologia. М.: ИМЛИ, 2006.; Киреева М. В. Ориген и свт. Кирилл Александрийский. Толкования на Евангелие от Иоанна. СПб.: Алетейя, 2006.


[Закрыть]

И Евангелия, и послания апостолов являются внутренним документом Церкви – в том смысле, что они адресованы верующим и правильно поняты могут быть только в Церкви (см. приложение 1).

Задача библейской науки по определению русского библеиста XIX века Н. Н. Глубоковского: «Признав их [Писаний] богодухновенное происхождение, восстановить литературную историю этих памятников по сохранившимся известиям, чтобы сделать сами памятники более доступными для человеческого восприятия. Что до содержания, то задача еще уже и определеннее. Мы должны лишь в возможной мере постичь мысль священного писателя, приблизиться к ней и уловить ее во всей первоначальной чистоте, не привнося ни малейшего призвука со своей стороны»[8]8
  Глубоковский Н. Н. Лекции по Священному Писанию Нового Завета. М.: Изд-во Свято-Владимирского Братства, 2006. С. 46–47.


[Закрыть]. Узость и определенность не делают задачу постижения «мысли священного писателя» простой и легкой. Церковная традиция утверждает, что основное правило толкования Писания заключается в признании, что сообщенное от Бога может быть только Богом и раскрыто: понимание Писания есть Божий дар. «Испытающим [Писание] потребно озарение свыше, чтобы и найти искомое и сохранить найденное», – предупреждает блж. Феодорит Кирский.

Для верного постижения всякого предмета требуются соответствующие ему силы и способности; применительно к изучению Нового Завета – необходимо некоторое духовное сродство, так как «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия». Возникает вопрос, озвученный апостолом Павлом: «Кто познал ум Господень, чтобы мог судить его?» (Рим. 11: 34). Сам апостол мог ответить: «Мы же ум Христов имеем» (1 Кор. 2: 14–16), людям же с более скромным духовным опытом следует обратиться туда, где этот ум находится, – в Церковь, в Которой Христос пребывает и будет пребывать, по обетованию, до скончания века[9]9
  См.: Глубоковский Н. Н. Лекции… С. 49.


[Закрыть]. Церковь (именно потому, что содержит в Себе Христа) знает, что Она приняла в качестве священных памятников своей веры и как их нужно понимать, чтобы не уклониться и не внести в них что-то свое. В отличие от протестантской экзегезы, опорой православному исследователю служит не личная свобода и субъективная критика, а голос вселенской Церкви и авторитет отеческого Предания.

Свт. Филарет (Дроздов) выделял следующие этапы изъяснения Священного Писания: при изучении отдельных тем следует сначала рассмотреть изучаемое событие или беседу в едином пространстве текста Священного Писания: в евангельском контексте, в соотношении с данными Ветхого Завета и книг апостольского корпуса, в которых данная тема имеет параллели. Кратко это правило выражено им так: «От темных мест священного писания надобно обратиться к ясным местам того же писания»[10]10
  Филарет (Дроздов), свт. Мнение о сокращенной герменевтике… С. 73.


[Закрыть] (святитель в этом правиле следует сложившейся церковной традиции и, в частности, ссылается на слова свт. Иоанна Златоуста: «Возьми в руки Библию, прочитай всю историю и, содержа в памяти понятное, чаще пересматривай непонятное и неясное»). Следующие этапы: обращение к тексту Писания на языке оригинала[11]11
  Часто смысл фраз зависит от значения одного слова. Например, диалог Воскресшего Христа и ап. Петра в 21-й главе Евангелия от Иоанна раскрывается более глубоко при обращении к греческому тексту, содержащему в данном фрагменте слова с разным значением понятия «любовь».


[Закрыть] (этот вид библейской критики, а критика в первую очередь означает анализ, употребляют святые отцы и другие православные богословы, а также библеисты других конфессий)[12]12
  См., например, специализированные филолого-богословские исследования и комментарии к греческому тексту Евангелий: Евангелие от Луки: Комментарий к греческому тексту. М.: Центр библейско-патрологических исследований при Отделе по делам молодежи Русской Православной Церкви, 2004; Евангелие от Марка. Комментарий к греческому тексту. М.: Центр библейско-патрологических исследований при Отделе по делам молодежи Русской Православной Церкви, 2004.


[Закрыть], обращение к святоотеческим толкованиям[13]13
  См. девятнадцатое правило VI Вселенского Собора: «Аще будет изследуемо слово Писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях».


[Закрыть], к церковным правилам и богослужебному Преданию.

Согласно церковной традиции, Священное Писание может толковаться как буквально, так и иносказательно (аллегорически). При буквальном толковании выясняется прямой смысл текста (например, описанные в нем исторические события). При иносказательном толковании за некоторыми библейскими образами выявляется иной, неявный смысл, который, как верит Церковь, был вложен в Писание Богом для научения людей высшим тайнам Царствия Божия. Желающим простого ответа на вопрос, как понимать то или иное место Писания, приходится смириться со множеством смыслов, вплетенных Богом в ткань Писания. Часто иносказательное толкование у святых отцов называется духовным или созерцательным[14]14
  Однако это разделение достаточно условно. Так, буквальное толкование текста Писания, имеющего догматическое содержание (напр., слов Спасителя «Я и Отец – одно» в Ин. 10: 30), является духовным толкованием, то есть требующим богопросвещенности толкователя.


[Закрыть]. Иносказательное толкование может применяться для выявления этического смысла Писания (это так называемое тропологическое или морально-аллегорическое толкование) и для раскрытия догматических истин, относящихся к тайнам Божественного бытия и к тайнам Божественного домостроительства (анагогическое[15]15
  От греч. ἀνάγω – вести вверх, возводить.


[Закрыть] толкование). Но для выявления этического и догматического смыслов может применяться и буквальное толкование, если тексты имеют непосредственно нравственное или догматическое содержание[16]16
  Например, Нагорная проповедь или слова Христа о Евхаристии в Ин. 6: 54.


[Закрыть].