Текст книги "Аверс и реверс. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Юлия Мартьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

После еды Вадика сморил сон. Жалко было будить ребёнка, и Ксения с Вацлавом устроили ему походную постель из своих кофт, которые брали с собой на случай, если станет прохладно. Ксения убрала остатки их пикника и направилась к Вацлаву, который устроился на берегу и от нечего делать кидал в воду камушки. Он, видимо, о чём-то задумался, потому как не заметил подошедшую Ксению. Ей почему-то очень захотелось присесть рядом с ним, положить голову ему на плечо и сидеть так долгое время. Разозлившись на себя за эти пустые мечты и на него за то, что сделал их неосуществимыми, она вдруг спросила:

– Слав, почему ты не сказал мне тогда своего полного имени?

Он вздрогнул от неожиданности и поднял на неё глаза, но ответил не сразу.

– Я просто терпеть не мог своё полное имя. В детстве мне казалось, что все мои проблемы и беды из-за него. Я даже завидовал Славику, потому что он родился вторым и носит вполне обычное имя. Да и потом, почему не настоящее? Дома меня всегда звали Славой, а брата Славиком. Так что это не было обманом с моей стороны.

– Это ты захотел, чтобы тебя так называли из-за нелюбви к своему имени?

– Я захотел, – проговорил он с саркастической усмешкой, – Кто бы меня спрашивал? В нашей семье мои "хочу" или "не хочу" в расчёт никогда не брались. Это всегда было прерогативой брата. А я всегда был "должен". Должен хорошо учиться, не обижать Славика, отвечать за все наши шалости и драки, но самое главное – всегда был должен уступать ему.

– И ты не сопротивлялся? – поражённо спросила Ксения.

– Ну, почему? Пытался. Только это не приносило ничего, кроме воплей матери, угроз, обличения моих нескончаемых пороков и унижения. Я сразу оказывался самым плохим сыном, который не любит и расстраивает маму, самым плохим братом, которому жалко для братика какую-то игрушку, вообще некудышным членом семьи, конченым эгоистом и просто недочеловеком. Со временем я понял, что умнее сразу отдать Славику всё, что он хочет, и сделать вид, что мне не очень то и хотелось то, что ему понравилось. Таким образом, я хоть лицо мог сохранить.

– Почему так несправедливо? Может быть, ты преувеличиваешь? Дети иногда склонны видеть ситуацию чисто со своей колокольни, основную роль в их восприятии играют эмоции, а не правда и хронология событий.

– Я уже давно не ребёнок и могу понять, что матери было тяжело растить нас двоих одной. Возможно из-за нас ей так и не удалось устроить свою женскую судьбу. Она уставала на работе, которую, кстати, не любила, а дома ей приходилось расхлёбывать наши проблемы, обеспечивать быт. Славик после рождения выжил с трудом. Поэтому мать всегда оберегала его больше, уделяла больше внимания. Плюс ко всему Славик был очень обаятельным человеком в отличие от меня. При желании он умел найти подход к кому угодно, а уж к матери подавно. У него было чутьё, когда надо подлизаться, когда поплакать, когда выказать благодарность. Меня такими талантами Бог обделил. Поэтому она срывалась именно на мне. Но я бы не сказал, что от понимания всего этого, мне стало легче, что моё детство стало от того более счастливым. И те уроки, что я получил тогда, безусловно, повлияли на мою дальнейшую жизнь и характер.

– Все мы родом из детства, – сказала на это Ксения, – Именно в детстве закладывается отношение к жизни, доверие к миру, к людям, представление о своём месте в этом мире и своей ценности. И всё же я не понимаю, как можно так по-разному относиться к своим детям.

– В детстве я серьёзно считал, что мама не любит меня из-за этого дурацкого имени. Если бы не дед, я не знаю, в кого бы превратился. Именно он всегда поддерживал меня, разговаривал со мной обо всём и учил жизни.

Вацлав замолчал и отвернулся к воде. Ксении было не по себе от его признаний. До боли хотелось обнять его и утешить. Но она понимала, что сейчас ему этого не нужно. Почему он вдруг рассказал ей всё это? Почему не делал этого раньше? Они ведь друзья по несчастью. Она бы и тогда его поняла, но Вацлав почему-то не пустил её в эту часть своей жизни.

– Нам исполнилось по семь лет, – услышала Ксения, он не повернулся к ней и продолжал смотреть на воду, – Первая знаменательная дата, которая предвещает переход человека на следующий уровень взросления. Нас привели в большой детский магазин и разрешили выбрать игрушку. Раньше мы всегда получали одинаковые, а тут нам предоставили свободу выбора. Славик выбрал машину с пультом, а я – робота трансформера, которого можно было превратить и в машину, и в другого робота. Счастью моему не было предела. Это сейчас полно игрушек и можно купить всё, что душе угодно, были бы деньги. А тогда такие игрушки были большой редкостью, да и с деньгами в нашей семье всегда была напряжёнка. В общем, робот стал для меня целым миром, вместе мы завоёвывали планеты, летали в космосе, исследовали новые галактики. Со Славиком мы всегда были слишком разными людьми, поэтому даже в детстве у нас были разные интересы и разные игры. Так что мне никто не мешал заниматься моим роботом. Всё было замечательно, пока Славик не сломал свою машину. Ему сразу понадобился мой робот, а я не хотел его ему давать. Мне было жалко, но больше всего я боялся, что Славик его сломает. Он всегда всё ломал почему-то, в его руках ни одна игрушка целой долго не оставалась. И отдать ему своего робота, фактически друга, я просто не мог. Славик закатил истерику, орал так, что соседи на следующий день спрашивали, что мама делала с ребёнком. Доорался братец до того, что его начало рвать. Такой фокус он проделывал не первый раз, да и не последний, но мать всегда очень пугалась. В результате меня обвинили в бессердечности, жадности, слова, которыми меня называли, даже повторять не хочу. Робота я отдал ему собственноручно, чтобы только прекратился этот дурдом. Но самым ужасным было то, что после этого меня ещё и прощение просить заставили у Славика. Не буду рассказывать, как мать этого добилась. Уже после дед подарил мне нового робота, но это было уже не то. Я больше не привязывался так ни к одной игрушке. Зачем? Ведь рано или поздно, стоит только братцу захотеть, у меня всё равно всё отберут. Никаких заблуждений по поводу своего положения в семье у меня не осталось. А после нескольких подобных случаев я усвоил простую истину: чтобы я не делал, как бы не старался, мне никогда не стать лучше Славика или хотя бы вровень. Я всегда буду вторым номером, и живу я исключительно для того, чтобы помогать брату справляться с его жизненными проблемами. Он же ничем мне не обязан, потому что мы братья. Мне ещё повезло, что Славик не был таким уж врединой или деспотом. Он просто считал такое положение вещей само собой разумеющимся. А я со временем приспособился делать вид, что мне ничего не нужно, не очень то и хотелось, раз заранее известно, что я проиграю при любом раскладе. Согласись, это лучше, чем испытывать бесконечное унижение от того, что как всегда остался ни с чем.

– Скажи, если бы я тогда не оказалось беременной, ты бы всё равно оставил меня с ним, – Ксения решилась задать вопрос, который не давал ей покоя уже много времени.

Его плечи вздрогнули, как будто он очнулся ото сна, и опустились. Вацлав ничего на это не ответил, даже не повернулся к ней. Вскоре у него зазвонил телефон, разбудив Вадика. Мальчик начал капризничать, и внимание Ксении переключилось на него. Вацлав же сообщил, что ему придётся уехать сегодня вечером. Возникли какие-то проблемы на работе.

Ночью Ксения никак не могла заснуть, прокручивая в голове их разговор. Ей, конечно же, было жаль мальчика, которому слишком рано пришлось стать взрослым, мать которого не сумела поровну распределить любовь между своими детьми. Ксения могла теперь понять мотивы его поступков, но легче от этого не становилось. То, что он не ответил на её вопрос, фактически признав, что дело было совсем не в ребёнке, о многом ей сказало. Он бы всё равно её бросил, чтобы «сохранить лицо» перед братом и самим собой. Ему просто не нужны были игрушки его брата. И сейчас он не отпускает её от себя только из-за сына. Вадика он любит, ведь тот никак не мог стать сыном его брата, чтобы Славик не делал. Ксения была просто самым простым и удобным вариантом, чтобы оставаться рядом с сыном. Понятно, что она привлекает его, как женщина. Тем более, что Славик теперь ничего не узнает, гордость не пострадает. Ксения не собиралась во всём этом участвовать. Никогда она не будет бесплатным приложением к ребёнку. Лучше всю жизнь одной, чем так. Сердце бы своё глупое ещё в этом убедить.

Следующий день не прибавил хорошего настроения.

– Это твой муж вчера с вами гулял? – спросила Регина, молодая женщина с которой они иногда гуляли вместе с детьми, – А я думаю, куда вы делись? А они, оказывается, папу прогуливали. Красивый у тебя муж.

– Он мне не муж.

– Любовник? – на лице было написано понимание, – Ну что же. Разве устоишь против такого?

– Скажем так, он отец моего ребёнка, – Ксению разозлило такое бесцеремонное любопытство.

– Значит бывший, – сделала вывод Регина, – Понятно.

Ксении не хотелось дальнейших обсуждений, поэтому она не стала уточнять свою степень близости и родства с Вацлавом. Какое этой Регине вообще дело? Но посмотрев на собеседницу, Ксения поняла, что та осталась очень довольна их разговором.

– А где он работает? – продолжила допрос Регина.

– Понятия не имею. Он программист. Это всё, что я знаю, – Ксения еле сдерживалась, чтобы не нахамить.

– Видно, очень хороший программист, судя по машине, на которой он приехал, – прокомментировала Регина задумчиво.

Намерения собеседницы стали совсем очевидны. Регина была одна и находилась в активном поиске. Но здесь с ребёнком ей было скучно. Мужчин мало, да и те в основном с жёнами. И тут вдруг появился такой интересный объект для охоты, да ещё и свободный. Ксения почему-то ещё больше разозлилась на Вацлава. Ну и пусть катится к этой тощей крашеной выдре! Ей то какое дело? Он ей никто.

***

Вацлав снова простаивал в пробке. Перехитрить всех не удалось, даже смывшись с работы после обеда. Похоже, в этом безумном мегаполисе пробки не имеют ни начала, ни конца. В этот выходной никакие звонки с работы не заставят его уехать от своих раньше, чем в воскресенье вечером.

После того сложного разговора он должен был что-то предпринять. Вацлав не зря решился поделиться с Ксенией своими детскими переживаниями, хотя ему было очень трудно говорить об этом. Он всю жизнь загонял эти воспоминания как можно глубже, стараясь похоронить их под воспоминаниями своих побед и успехов. Но этот яд обид, неуверенности в себе, смирение с вечной несправедливостью и привычка к тому, что всё хорошее в этой жизни лично для него всегда быстро и плохо заканчивается, отравляли ему жизнь до сих пор. Возможно, его признания помогут Ксении понять его, и простить промахи и ошибки. Её вопрос про ребёнка поставил его в тупик. Вацлав не знал, как на него ответить. Сейчас он понимал, что надо было сказать то, что ей хотелось услышать. А именно: если бы она не оказалась беременной от Славика, как он тогда думал, то они бы остались вместе. Но он не сообразил вовремя солгать. Он просто не знал, как бы тогда поступил. Конечно, с высоты прожитых лет, Вацлав понимал, что надо было забыть про Славика как про кошмарный сон, и остаться с любимой. И если бы им тогда удалось увидеться и поговорить, то так бы оно и получилось. Вадик был его сыном, поэтому он не стал бы вечным напоминанием того, что его жена побывала в руках братца. Он бы справился как-нибудь со своей ревностью. Но получилось, что он её предал. Разве он не знал, что Ксении негде будет искать поддержки, или не знал своего брата? Всё знал, только был так занят своими переживаниями, что не смог задуматься о последствиях своего бегства от проблем. Как он мог даже не попытаться поговорить с ней? Ответ был постыдным, и нечего прикрываться гордостью какой-то хотя бы от самого себя. Вацлав так боялся, что Ксения отвергнет его, что выберет Славика, что предпочёл сбежать сам. Лишь бы только снова не испытывать эту боль и унижение, что ему опять предпочли брата, а он как всегда проигравший никому ненужный неудачник, которого никто не любит. Услышать такой вердикт из уст Ксении для него было смерти подобно. Он бы не справился с этим.

Казнить себя за ошибки сейчас было бессмысленно. Нужно было сделать так, чтобы Ксения поверила ему ещё раз. Она любила его, Вацлав верил в это, каждый раз находя новые тому подтверждения. Сегодня ночью он снова их получит. Мысль об этом заставила закипеть кровь. Только бы проклятая пробка рассосалась побыстрее.

И всё-таки приехал он не так уж и поздно. Вадик ещё не лёг. Вот кто был искренне рад ему и не скрывал этого, не то что некоторые притворщицы. Ну да ничего. Скоро эта притворщица забудет про свою маску холодного безразличия, которая так ей нравится.

Утром они ходили на речку. В этот раз было тепло и удалось искупаться. Ксюшка по началу опять нацепила свою маску, даже почти не разговаривала с ним, но потом не смогла не поддаться хорошему настроению и радости, которую излучали и отец, и сын. Они весело провели время, купаясь, строя башни из песка, даже закапывая Вадика в песок так, чтобы оставалась одна голова.

На обед пошли все вместе. Вацлав сразу почувствовал тот момент, когда настроение Ксении резко изменилось. Она была напряжена, как натянута струна. Что случилось? Увидела кого-то неприятного? Он начал озираться по сторонам и вдруг наткнулся на весьма откровенный взгляд симпатичной стройной блондинки. Молодая женщина ничуть не смутилась и улыбнулась ему. Вацлав по привычке улыбнулся в ответ, и сразу же получил разгневанный взгляд Ксении. Она даже губы поджала от негодования, но ничего не сказала. Он сначала растерялся, но потом сообразил: «Да она же меня ревнует к этой красотке!» Так значит он прав! Сколько бы Ксюшка не притворялась, никаким безразличием к нему здесь не пахнет.

До самого ужина Вацлав прибывал в самом приподнятом настроении. Он изо всех сил старался произвести впечатление на Ксению. Ведь ему нужно очаровать её во что бы то ни стало. Тем более, что теперь у него не осталось сомнений в её чувствах, а значит у него все козыри на руках. Какой смысл жить друг без друга и мучиться?

***

Ну почему у неё ничего не получается? Кажется, всё продумала, выработала тактику поведения, приняла правильные и разумные решения, но всё это летело в тартарары, стоило ему только появиться. Не получалось быть разумной, циничной и холодной. С ним было и уютно, как дома, и в то же время Ксения чувствовала себя рядом с ним, как на иголках. Было и радостно видеть его, ощущать его заботу, нежность, страсть, и грустно от понимания, что это всего лишь эпизоды счастья, которое могло бы у них быть. Очень легко было забыть всё, что их разделяло и представить себя семьёй, но каждый раз Ксения одёргивала себя, искала в себе силы противостоять этой иллюзии счастья. Для этого требовалось бесконечно воскрешать свои обиды, напоминать себе, что она для него всего лишь самый удобный для жизни вариант, мать его сына, а это совсем не прибавляло настроения.

Вечером после ужина, который ещё больше обозлил её из-за наглых заигрываний Регины с Вацлавом, должны были состояться танцы. Мероприятие проходило прямо на улице, на специальной площадке. Ребятишки сначала танцевали, а потом начали просто носиться по танцплощадке. Так что Ксении было не до танцев. Она боялась выпустить сына из вида. Зато Вацлав, похоже, получал удовольствие от этого вечера. Ещё бы! При такой нехватке кавалеров он имел бешеный успех. Особенно старалась Регина. Противно было смотреть на её бесстыжие ужимки и слушать её зазывный смех, а иногда и пошлые намёки. Вацлава эта нахалка ничуть не раздражала, он улыбался её словам и даже танцевал с ней не один раз, правда, исключительно по её инициативе. Ксении так и хотелось повыдергать крашеные волосёнки. Кем она себя возомнила, чтобы так нагло пытаться увести у неё мужчину? У неё? Она же сама сказала Регине, что Вацлав только отец её ребёнка. И чего тогда она так злится, ведь она и сама считает его всего лишь отцом Вадика? Совсем расстроившись из-за собственной глупости и непоследовательности, Ксения поймала сына и повела его спать. Тот капризничал и не желал уходить.

– Вадик, уже поздно. Тебе пора спать, – пыталась Ксения призвать мальчика к порядку.

– Я не хочу спать! Я хочу бегать!

– Нет. Уже поздно. Завтра побегаешь, а сейчас пора спать, – не сдавалась она.

– Не пойду! Не хочу! – в конец раскапризничался ребёнок.

Ксения находилась в крайней степени раздражения и готова была уже применить силу, но тут их догнал Вацлав.

– Чего ты не хочешь? – спросил он у сына.

– Спать не хочу. Я хочу гулять!

– Я тоже хочу. Но иногда приходится слушаться маму. Ты же хочешь вырасти большим, здоровым, умным и сильным? Для этого нужно соблюдать режим дня и каждый день ложиться спать вовремя. А то не выспишься завтра и не сможешь быстро бегать. И потом, твой Мишка Степан тебя уже заждался и другие игрушки тоже.

Вадик призадумался.

– Пусть их мама спать положит, – нашёл выход он.

– Мама то положит, а заснуть то без тебя они не смогут. Вот ведь в чём дело. Ты же их хозяин, и пока ты не спишь, они тоже не спят.

– Ну ладно, – согласился Вадик, – А мы завтра будем с тобой воздушного змея запускать?

– Если ветер будет, то запустим. Хотя у меня есть предложение поинтереснее.

– Какое?

– Вот поспишь и узнаешь, – улыбнулся Вацлав.

Он взял сына на руки, и они пошли к себе в номер. Ксения продолжала сердиться. Ишь герой какой! Ребёнок его послушался! Мать то теперь не авторитет. Где уж ей!

Вадик заснул, как только его голова коснулась подушки.

– Ну, вот и заснул, а кричал, что спать не хочет, – шёпотом сказал Вацлав, накрывая сына одеялом.

– Конечно. У него же есть волшебный папа, – ядовито ответила Ксения.

– Ты имеешь что-то против?

– Да нет конечно! Ты же теперь для него царь и Бог. А я так себе, больше не котируюсь.

– Ревнуешь? – усмехнулся Вацлав.

– Да катись ты! – Ксения пришла в бешенство от его правоты, – Папой поработал, иди дальше дам развлекай. Регина тебя, наверное, обыскалась. Ей же невдомёк, что ты у нас лучший папа на планете Земля. Это твоё качество должно окончательно сразить её наповал.

Ксения никак не ожидала, что после такой тирады, Вацлав заключит её в объятия.

– Ревнюшка моя, – сказал он с нежной улыбкой.

Затем последовал поцелуй, полный такой нежности, что все ревнивые мысли вылетели у неё из головы.

– Я люблю тебя. Никто мне больше не нужен, – сказал он, ненадолго прервавшись.

Ксения не успела ничего ответить. Он просто не дал ей этого сделать. Поцелуи следовали один за другим, полностью лишая её ощущения реальности. Она уже не помнила, что злилась на него, что должна ему сопротивляться, были забыты все принятые недавно разумные решения. Даже мысли не промелькнуло, что происходящее между ними неправильно. Ей просто необходимы были его нежность, тепло, его сила. Всё потеряло значение, кроме всепоглощающего желания принадлежать этому мужчине.

Утром во время завтрака к великой радости Ксении Вацлав даже не взглянул на Регину. Он предложил им с Вадиком прокатиться на велосипедах. Для этого они взяли на прокат два велосипеда, один из которых был оборудован специальным детским велосидением. В зелёной зоне санатория имелись хорошие велосипедные дорожки. Их маршрут лежал к лесному озерцу. В планы входило доехать до него, устроить там пикник, а по возможности искупаться. Прогулка получилась увлекательная. Вадик был счастлив сидя в своём кресле за спиной у отца. День пролетел незаметно.

Вечером Вацлав собирался в Москву, сокрушаясь, что ему совсем не хочется уезжать. Ксения поймала себя на мысли, что тоже этого совсем не хочет. Ночью, ворочаясь с боку на бок, она приняла решение, пошла на уступки собственному сердцу. Ну чего она упёрлась? Почему бы им не побыть вместе? Раз им так хорошо друг с другом вполне можно остаться с Вацлавом. Для сына опять же так будет лучше. Главное – не строить иллюзий, не привязываться к нему, не влюбиться, как дура. Она не должна от него зависеть ничем, чтобы в любой момент суметь спокойно расстаться.

Сомнения в собственных силах возникли на следующий день, когда Вацлав довольный и счастливый приехал к ним вечером и объявил, что останется до конца недели.

Глава 7.

Хорошо ещё, что недалеко от санатория находится большой посёлок городского типа, где есть аптека. Как только Вацлав уехал, Ксения взяла велосипед на прокат и, посадив Вадика в велокресло, отправилась в посёлок. Всё как всегда. За каплю счастья ей придётся расплачиваться по полной программе.

Неделя пронеслась незаметно. Ксения больше не оказывала сопротивления, и Вацлав сразу это почувствовав, понял её уступки по-своему. Ксения как будто оказалась в прошлом, когда они ещё верили, что всегда будут вместе, что впереди только счастье. Вацлав снова стал Славой, тем очкариком, в которого она влюбилась тогда. И Ксения решила хотя бы на эту неделю забыть про свои опасения и просто наслаждаться жизнью. Должен же в её жизни хоть изредка быть праздник.

И вот теперь этот праздник обернулся для неё новыми проблемами. Ей срочно был нужен тест на беременность Конечно, задержка могла быть вызвана и другими причинами, но после рождения Вадика критические дни всегда приходили чётко по графику. В душе поселился ужас. Она не хочет снова быть беременной! Ей сейчас совершенно не нужен ещё один ребёнок. Какая она дура! Ведь даже не подумала позаботиться о контрацепции, привыкла, что Славик маниокально боялся снова стать отцом и брал решение этого вопроса на себя, пока это было актуально. А Вацлав, похоже, даже не думал предохраняться. Более того, сделал всё это намеренно, чтобы добиться своего. Куда она денется от него с двумя детьми? На её карьере теперь можно ставить крест. Кому она будет нужна после стольких лет сидения в декрете? Женщинам с детьми итак далеко не везде рады, а тут ещё столько лет перерыва. Вряд ли ей будет светить хорошая работа с достойной зарплатой. Да, он это сделал специально! Обманул её, чтобы она оставалась при нём бесплатной рабыней, как и при его брате. Ну уж нет! На этот раз она никому не позволит распоряжаться своей судьбой. Она не пойдёт у него на поводу. Ксения не собиралась рожать ему ещё одного ребёнка. Она сделает аборт.

Результат теста не оставил никакой надежды. Ксения подсчитала примерный срок своей беременности. Время у неё ещё есть, срок маленький. Эта неделя была последней неделей пребывания в санатории. По возвращению она сразу пойдёт к врачу и прервёт эту беременность. От мысли, что она должна будет убить эту маленькую невинную жизнь, холодело внутри. Ну почему она должна проходить через это? За что? Неужели на её долю выпало мало испытаний? И всё это по его вине! Эгоистичный ублюдок, как и его братец! Эти двое всё в ней перемесили, перелопатили. Из застенчивой, наивной, чистой девочки, которая мечтала лишь о большой дружной семье, они превратили её в испуганную женщину, которая никому не верит, ждёт подвоха от любого мужчины, которая будет оказывать сопротивление из последних сил, лишь бы отстоять свою независимость, и которая слишком хорошо знает, как нелегко растить ребёнка одной, чтобы помышлять о других детях.

Слава звонил каждый день, спрашивал, как у них дела, интересовался Вадиком, говорил, что соскучился по ним. Ксения решила ничего не обсуждать с ним по телефону, но он что-то заподозрил. Видимо, Вацлав почувствовал, что тон общения изменился.

– Ты чего такая? – спрашивал он.

– Какая?

– Расстроенная, – подобрал он более корректное слово.

– Тебе показалось.

– Я же чувствую. Чего случилось?

– Ничего такого, о чём ты не знаешь, и что может тебя расстроить, – язвительно ответила Ксения.

– Ксюнь, ты чего? Ты не думай, я тут ничем плохим не занимаюсь, – весело заявил он, видимо решив, что Ксения переживает по поводу его возможных любовниц, – С работы домой, из дома на работу, как добропорядочный семьянин. Кстати, у меня для тебя сюрприз.

– Ещё один, – не унималась Ксения.

– Этот большой. И вообще, где-то умники, утверждающие, что знают психологию женщин, просчитались. А я лох, доверился их суждениям, – продолжал веселиться Слава, – Они утверждают, что женщины любят сюрпризы. Ты же почему-то только расстраиваешься.

– Я пугаюсь, а не расстраиваюсь.

– Уверяю тебя, на этот раз ничего страшного.

Вацлав был вынужден прервать разговор, потому что к нему кто-то пришёл. Ксения была рада этому. Она боялась сорваться и наговорить ему по телефону кучу гадостей. Нет уж! Она скажет ему всё в глаза.

Он приехал в пятницу вечером, если и заметил, что Ксения не проявляет особой радости по этому поводу и ведёт себя как-то не так, то виду не подал. Он повозился немного с Вадиком, уложил его спать, и пришёл в комнату, где его ждала Ксения. Свои намерения он скрывать не пытался, сразу направился к ней и обнял.

– Я так по тебе скучал, – тихо сказал он и собрался поцеловать.

– А я не скучала, – Ксения вырвалась из его объятий, – Мне было совсем не до этого.

– Что-то случилось? – он растерянно смотрел на неё.

– А то, что и должно было случиться.

– Что? Я не понимаю.

– Не понимаешь?! – Ксения изобразила полное непонимание, стараясь передразнить его, – Святая невинность! Чего тут понимать? Ты же выбрал меня инкубатором для производства твоих детей. Радуйся! Свершилось. Инкубатор заработал!

– Ксюш, ты о чём? Инкубатор какой-то, – Вацлав продолжал ничего не понимать, ещё больше раздражая Ксению.

– Для особо бестолковых растолкую. Я беременна!

Похоже, он, и правда, ничего до этого не понимал, а не притворялся идиотом, потому что её последние слова привели его в восторг.

– Ксюшка моя! Я так рад. У нас ещё один ребёнок будет! Он поднял её на руки и прокрутился с ней вокруг себя.

– Кто бы сомневался, что ты рад. Ты специально всё это подстроил! Как ты мог вообще? – бушевала Ксения, – Я не хочу быть племенной кобылой!

Вацлав поставил её на пол.

– Ты не хочешь детей? – зачем-то спросил он, хотя и так было всё понятно.

– Не хочу! Мне больше не нужны никакие дети. Я не хочу проторчать дома ещё энное количество лет и навеки стать домохозяйкой! Не хочу больше зависеть ни от тебя, ни от кого-либо другого.

– От кого-либо другого, – повторил он, отстраняясь от неё, – Всё понятно.

– Чего тебе понятно? Ты решил меня обмануть? Хочешь, чтобы всё по-твоему было? Моё мнение, как всегда, никому не интересно. Какая разница, чего там хочет инкубатор! Какой же ты всё-таки эгоистичный ублюдок! Славик нервно курит в сторонке.

– Хватит, – неожиданно резко оборвал её Вацлав, – Я не подстраивал твою беременность. Можешь больше мне не рассказывать, какой я негодяй. Мне и без этого понятно, что этот ребёнок для тебя такая же мерзость, как муха, попавшая в суп, а я именно тот урод, который тебе её подкинул. Ничего более худшего и придумать нельзя. Ребёнок от меня – это оскорбительно и унизительно, я превратил тебя в инкубатор или в кого там ещё? Племенную кобылу? Как же ты Вадика то отважилась родить? Не успела избавиться?

– Зато ты успел избавиться и от него, и от меня. Ты же гордый! Зачем тебе такому полубогу подпорченный братцем товар? Ты и сейчас то решил закрыть на это глаза только потому, что Вадик оказался твоим сыном, да и братец теперь не узнает, что ты меня после него подобрал. Вот и вся любовь. А то благодетеля тут из себя изображает!

– Ну тебе то виднее, чем я руководствуюсь, – издевательски протянул он, – Чего ещё ждать от эгоистичного ублюдка?

– А я и не жду ничего от тебя! Я сделаю аборт! И только попробуй мне помешать! – Ксения уже не разбирала, что говорит, она была в ярости, ведь Вацлав и не подумал опровергать её обвинения.

Хотелось сделать ему также больно, сорвать свою злость и обиду. Достигла ли она своей цели, Ксения не знала.

– Я не буду тебе мешать, – без каких-либо эмоций ответил Вацлав, окинув её презрительным взглядом, – Зачем обрекать ребёнка на такую жизнь, где он будет лишним, нежеланным и нелюбимым? Мне слишком хорошо известно, каково это, чтобы желать кому-то такой же участи.

После этих слов он ушёл. Ксения опустилась на диван и заплакала. Причина слёз была необъяснима. Ведь она сделала всё, как хотела, добилась того, чего хотела, вывела его на чистую воду, не дала собой манипулировать. Почему же так плохо? Он не будет ей мешать, не попытается надавить на неё через сына или через деньги. Но слёзы не прекращались. Ксения задремала только под утро. Вацлав так и не пришёл ночевать. Они встретились только за завтраком. С Ксенией он почти не разговаривал, даже не смотрел на неё. Вадик был так рад отцу, что не заметил, что отношения между родителями изменились.

– Мы пойдём кататься на велосипеде, – сухо сообщил ей Вацлав.

– А мама? – удивлённо спросил мальчик.

– Мама занята, ей нужно собирать вещи, ведь завтра мы уезжаем в Москву.

Таким образом, Ксении дали понять, что её компания нежелательна. Она, конечно, могла возмутиться, не послушаться, но не стала этого делать. Зачем? Испортить им прогулку? Ведь понятно же, что Вацлав даже разговаривать с ней не станет. Ничего не изменилось ни к вечеру, ни на следующий день. Они погрузили вещи в машину, не обмолвившись ни одним словом не по делу. Вадик спал всю дорогу, а его отец даже не пытался разрядить обстановку. Ксения знала, что молчание этому человеку даётся без труда, общаться для него всегда было сложнее. Зато она вся извелась от гнетущей тишины и созерцания этой неприступной молчаливой скалы.

– Куда ты нас привёз? – удивилась Ксения, когда машина остановилась возле незнакомого красивого дома.

– Здесь ты теперь будешь жить, – последовал лаконичный ответ.

– А что со старой квартирой?

– Я её продал.

Дальнейших объяснений не последовало. Вацлав не стал будить Вадика, взял его на руки и понёс. Но мальчик всё-таки проснулся. Он был очень удивлён и заинтригован, что теперь будет жить в новом доме. От детской мальчик пришёл в восторг. Вацлав принёс сумки, пообщался с сыном, выслушав все его восторги и пожелания, и собрался уходить.

– Ты куда? – не выдержала Ксения, этот бойкот сводил её с ума.

Осознание того, что он уходит от неё заполнило душу ужасом. Чувство незащищённости и одиночества накатились с новой силой.

– Какая разница? Главное, что я освобождаю тебя от своего присутствия.

– Но... Но это же твоя квартира, – растерялась Ксения, – Здесь же три комнаты и вполне...

– Я буду приходить по вечерам к сыну, – раздражённо прервал её Вацлав, – Продукты в холодильнике есть. Деньги на первое время я оставил у Вадика в комнате на шкафчике. Если что-то нужно, звони.