Текст книги "Опасная колея"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

С тех пор и пошло: как на небе полная луна – сидит призрачный Сидор Охальник на могильном своём бугорке и орёт непотребное так зычно, что при западном ветре и в господском доме слышно, а все псы в округе ему подвывают. Стыда не оберёшься! Уж сколько ведунов да колдунов приводили на ту могилу, сколько учёных магов господа приглашали из города – не счесть. Ни один не сумел успокоить «замёрзшего спьяну» Сидора!

Кончилось тем, что господа в тверское имение почти перестали наезжать: ну, что это такое – и гостей пригласить неловко, и молодой барин успел набраться лишнего…

А к чему мы это всё рассказываем? Да к тому, что с беспокойными мертвецами Роман Григорьевич свёл знакомство ещё в детстве, с тех пор относился к ним вполне равнодушно. И всё же мысль о том, что ему предстоит провести не один час в пустом доме, где совсем недавно пролилась кровь, роясь при этом в чужих, притом магических вещах, душу как-то не грела. С помощником было бы веселее. Но не дожидаться же, пока поправится Удальцев? Городового, что ли, с собой прихватить? Ну да, и будет он, маясь от безделья, слоняться по дому, грохотать сапогами, хватать что не просят ручищами и раздражать своим скучающим видом… Нет, лучше обойтись без посторонних.

Сорвав с дверей сургучную печать, Роман Григорьевич решительно шагнул в переднюю.

Осиротевший дом стоял холодным и тёмным – печи не топились, шторы на окнах были опущены, чтобы с улицы не таращились зеваки, и воры не могли приглядеть, что плохо лежит. Пахло как в погребе, углы промёрзли так, что покрылись инеем до самого потолка. Колдовские зелья и настои в бутылях и флаконах замёрзли, расколов стёкла свих вместилищ. Настанет тепло, и растекутся по стеллажам ядовитые лужи, упадут на пол ядовитой капелью, сольются, перемешаются, и что родится из этой немыслимой смеси – одни боги ведают! «Белозёр – остолоп! – подумал Роман Григорьевич с раздражением. – Велено же было, позаботиться о магическом имуществе. Так-то он позаботился! Ах, никакого порядка в нашем ведомстве, обо всём приходится думать самому! Придётся теперь привлекать Мерглера, чтобы навёл здесь порядок, зелья во что-то собрал, пока не растаяли…» – от этой мысли настроение испортилось окончательно. Вдобавок, из тёмного холодного угла вылез закутанный в кусок стёганого одеяла домовой, принялся плакать, жаловаться на горькую судьбину и канючить хлебушка.

Хлебушка у Ивенского при себе, сами понимаете, не имелось. Пришлось глянуть на домового глазом. Тот панически взвизгнул и пропал, обронив в спешке одеяло – оно осталось лежать на полу немым укором жестоким ведьмакам.

– Никакого покоя нет! – посетовал Ивенский вслух, выглянул на улицу и послал караульного, приставленного стеречь место преступления, в булочную.

И хорошо сделал. Едва в холодном доме запахло горячим сеяным хлебом, оголодавший домовой позабыл страх и высунул из стены сизый нос.

– Ешь и больше не беспокой меня! – велел Роман Григорьевич, стараясь, чтобы голос звучал как можно суровее.

Буханка моментально исчезла в стене вместе с одеялом и сизым носом. Послышалось отдалённое торопливое чавканье. А потом из резного шкафа, того, что со львами и единорогами сама собой вывалилась и упала к ногам Ивенского, ещё даже не успевшего приступить к поискам, небольшая по формату, но объёмистая тетрадь. На коричневом коленкоре переплёта золотом было оттиснуто: «Dnewnic». [28]28
  В описываемой реальности болгарских монахов Кирилла и Мефодия на Русь не занесло.


[Закрыть]

– Однако! – присвистнул Роман Григорьевич, и тут же обернулся на грохот. Это со стеллажа в приёмной свалилась ещё одна книга. «Полное руководство по сбору, обработке и хранению магического сырья» называлась она.

Откуда домовому с Боровой стало известно о цели визита хлебосольного гостя, остаётся только гадать. Умеет ли мелкая домашняя нежить читать мысли, или домовик из Сыскного отделения, подслушав людской разговор, передал его содержание несчастному собрату, или род домовых так устроен, что знают они всё о делах человечьих – это нам не ведомо. Но факт остаётся фактом: в награду за доброту, а может, в качестве откупа от злого глаза, Роман Григорьевич получил именно то, зачем явился – время на поиски тратить не пришлось. Оставалось только забрать книги и подыскать для их изучения более спокойное, в смысле, менее шумное место. Потому что прямо над засохшим кровавым пятном, темнеющим на ковре, возникла зыбкая фигура в чёрной мантии и застонала, трагически простирая руки: «Верни-и! Моё-о-о-о! Прокляну-у-у!»

– Сгинь! – велел Роман Григорьевич, плюнув через плечо. Угрозы его не смутили, ведь всем известно, что призрак проклинать не может – только пугать. Не может он и вести осмысленный диалог, но Ивенский всё же спросил на всякий случай. – Убил-то вас кто, господин Понуров?

Но тот не ответил, лишь продолжал горестно завывать: «Отд-а-ай! Моё-о-о! Верни-и-и!» Какая может быть работа в таких условиях, да ещё и на холоду? Неудивительно, что Роман Григорьевич предпочёл покинуть дом как можно скорее, и страх перед неведомым тут был совершенно ни при чём, один лишь деловой расчёт!

После промёрзших комнат пустого дома, тёплый кабинет в Канцелярии показался едва ли не уютным, не смотря на свою скромную казённую обстановку. Удобно расположившись в кресле под государевым портретом, Роман Григорьевич приступил к исследованию своих находок (или их уместнее называть «подарками от домового»?)

Хотел начать с дневника, но отложил на время. Что бы там ни говорил Иван Ярополкович о посмертной славе, чужой дневник – вещь очень личная, к тому же, дух усопшего явно не желал, чтобы посторонние свали нос в его записи. И пусть с юридической точки зрения призрак субъекта не рассматривается как его правопреемник, Роману Григорьевичу отчего-то было перед ним неловко, и, оттягивая неприятный момент, он начал с «Руководства».

Открыл оглавление, пробежал глазами. Так. «Введение», «Общие принципы сбора, обработки и хранения различных субстанций», «Минеральное сырьё», «Растительное сырьё», «Животное сырьё», «Прочие виды сырья», «Опасности и затруднения, сопряженные с добычей», «Алфавитный указатель»… Ну, посмотрим по алфавиту . Адамова голова, Аир, Алатырь-камень, Аленькй цветочек, Алконоста яйцо… Архилин-трава, Аспида чешуя… Бадняк (пепел), Баранец, Барвинок, Болиголов, Бузина… Василиска коготь, Ведьмина метла – берёзовая, – вязовая, – дубо-вая… Ведогонь, Вода живая, Вода мёртвая, Волчец, Волшебный горох, Гаганы молоко, Гамаюн-птицы слеза, Гаргонии власы… – судя по картинке, «власы» упомянутой «гаргонии» представляли собой клубки извивающихся чёрных змей. «Экая пакость! – поморщился Роман Григорьевич. – Не завидую тому, кому придётся это добывать! Ладно, смотрим дальше». Громовые стрелы, Дракона кровь, Древа жизни плоды (см. Яблоки молодильные), Дурман, Единорога – помёт, – рог, – шерсть… («Какой, однако, полезный зверь! Даже помёт в дело идёт!») Жабья икра, Живой огонь, Живокость, Зверобой…«Ага! Вот она, «земля»! Земля могильная, земля священная, земля столетняя… «Как дедушка Ворон говорил? Добыть её можно раз в сто лет? Посмотрим! Какая страница? Девяносто седьмая…»

« Земля столетняя, – значилось на девяносто седьмой странице, – минеральная субстанция огромной магической мощи, употребляется в качестве основного компонента множества смесей, реже в чистом виде. Сфера применения чрезвычайно широка, действие преимущественно созидательно-разрушительное (в зависимости от сочетаний компонентов и словесных формул).

Формируется исключительно в условиях крупных осёдлых человеческих поселений, как то: город, посад, рядок, село, деревня числом дворов не менее сотни и пр. При том магическая мощь субстанции возрастает по мере увеличения оных, но также возрастает и сложность её добычи.

«Землёй столетней» именуется почвенно-пылевой нанос, скопившийся в течение века на крыше, под карнизами, в щелях кладки, меж брёвнами и в прочих открытых углублениях старейшего из жилых строений данного поселения в том случае, если строение остаётся обитаемым. Ежели оно оказывается покинутым хозяевами и пустует, либо переходит в разряд нежилых (служебных), таковое строение не может больше служить для накопления столетней земли, и впредь собирать её следует в следующем по возрасту жилом доме.(«Эх, вот загнули – сразу не разберёшь, что к чему!»)

Первый сбор столетней земли возможен по истечении века со дня постройки старейшего дома в поселении, и далее каждые сто лет. Сбор осуществляется строго с наступлением полуночи и до рассвета. Период сбора – первое новолуние от даты постройки дома, в течение семи ночей.(«Ну, с этим более ли менее ясно»).

Не следует думать, будто нанос, пролежавший неизъятым два или более срока накопления, окажется мощнее накопленного ровно за столетие. Длительность накопления влияет, единственно, на количество субстанции, но не на магические качества оной.

С целью добычи столетней земли требуется произвести следующие подготовительные мероприятия.

1. Определить старейшее жилое здание интересующего поселения.

2. Выяснить точную дату закладки фундамента оного, ибо именно с этой даты ведётся отсчёт столетнего срока. (Примечание: для крупных городов составлены т. н. «Земляные перечни», в коих указываются адреса и даты постройки домов, являющихся старейшими на момент составления списка, а также нескольких приближенных к ним по возрасту строений, на случай непригодности первых).

3. Рассчитать точный срок сбора в соответствии с лунными фазами и собственными магическими возможностями. При этом следует учитывать, что наиболее мощной является субстанция, добытая в первую из пригодных для сбора ночей, однако же, и взять её особенно трудно; к концу периода сбора изначальная мощь земляной субстанции ослабевает всемеро, зато и взять её легче во столько же раз.

4. Непосредственно накануне ночи сбора произвести дневное обследование строения с целью обнаружения скоплений искомой субстанции, поскольку в дальнейшем поиск таковых будет значительно затруднён.

5. В случае, когда имеется несколько желающих осуществить сбор одновременно, рекомендуется предварительно поделить участки сбора, во избежание возможного кровопролития дальнейшем.(«Ого!»)

Если достичь договорённости не удаётся, либо запас земли недостаточен для дележа, желательно устранить соперников, не дожидаясь момента сбора,(«Однако! Да за один такой совет по авторам Сибирь плачет!») а также обезопасить собственную персону от возможных посягательств с их стороны.

6. Заранее обеспечить место надёжного хранения добытой субстанции.

7. Предусмотреть несколько возможных путей отступления с целью последующей транспортировки добытой субстанции к месту надёжного хранения. Добытчик должен быть готов к отражению нападений в процессе оной транспортировки (особенно в первые два дня расчетного периода сбора, когда злоумышленникам легче отбить чужую добычу, чем вести её самостоятельно).(«Хотелось бы знать, все эти маги имеют хоть какое-то представление о законности и правопорядке? Можно подумать, мы не в семьдесят четвёртом веке, а в княжеской Руси живём! Хотя, даже в те времена своя Правда [29]29
  Под «Правдой» Роман Григорьевич подразумевает старинный свод законов.


[Закрыть]была!»)

8. Запастись следующим оснащением:

– удобный костюм и обувь(«Ну, конечно, по крышам-то ночью скакать!»),

– источник света, желательно магический, в том случае, если сборщик не обучен ночному зрению.(«Эх! Вот бы неплохо тоже обучиться!»)

– небьющаяся тара с плотно прилегающей крышкой и замком, либо матерчатый мешочек с завязками,

– лоток для сбора и лист плотной бумаги,

– метёлки с жёстким и мягким ворсом, кисти с длинными ручками для проникновения в глубокие щели, спринцовка для выдувания субстанции из узких щелей, лопаточки и скребки для дождливой погоды, молоточки и острые инструменты для выкалывания смерзшихся частиц, если сбор проводится в зимнее время.(«Ох, сколько всего тащить!»)

– амулеты против нежити, мороков и разящих чар,(«А это ещё зачем?!»)

– оружие и средства магического боя в соответствии с личными предпочтениями.

9. Составить нотариально заверенное завещание и назначить душеприказчика на случай неудачного исхода предприятия.(«Оптимистично! Интересно, последовали этому полезному совету Понуров и Контоккайнен? Не забыть проверить!»)

Непосредственно сборСтолетней земли производится следующим образом.

Сборщик является на место незадолго до наступления полуночи и обеспечивает беспробудный сон жильцов дома с тем, чтобы оные не могли послужить препятствующим либо отвлекающим фактором.(Да уж! Если бы возле моего дома среди ночи объявился посторонний маг, принялся скакать по крыше и ковыряться в кладке, я непременно постарался бы «послужить препятствующим фактором!»)

Сразу после наступления полуночи сборщик решительным шагом подступает к строению и приступает к извлечению скоплений субстанции из щелей и прочих впадин в стенах при помощи описанных выше инструментов, при этом дифференцируя оную от голубиного помёта(«Тьфу, гадость! Час от часу не легче! Нет, определённо, не завидую я этим магам!») , пакли, кирпичной крошки, штукатурки и пр.

Не рекомендуется начинать добычу с крыши, поскольку на высоте сборщик является особенно уязвим для соперников. Возможно то количество земли, что скопилось понизу, окажется достаточным, так зачем напрасно рисковать?(«Незачем!»)

Основным условием удачного предприятия по сбору Столетней земли является крепкая нервная система сборщика. С первого же момента и до самого окончания сбора его одолевает злокозненная нежить, насылая кошмарные мороки, тормоша и всячески устрашая.(«А-а! Теперь понятно, зачем нужны амулеты!») . Неминуемо сгинет тот, кто, испугавшись, бросится в бегство. И тот погибнет, кто, не стерпев, самонадеянно пустит в ход против татей ночных собственные чары, каковые лишь укрепят врага. Если же сборщик обернётся на зов в самый момент сбора либо по завершению оного, не успев отдалиться от дома на сотню шагов, он останется жив, но добытая им субстанция тотчас лишится всей магической силы, обратится простой пылью и грязью(«То-то досада будет!»).

А посему, мы настоятельно не рекомендуем заниматься добычей Столетней земли персонам, имеющим уровень магического мастерства ниже гроссмейстерского, а также не приобретшим опыт противостояния морокам в предприятиях подобных по сути, но менее опасных (к примеру, по добыче папоротникового цвета либо архилин-травы). Если же потребность в данной субстанции велика, а должной практики не имеется, советуем вести добычу в самых малых из пригодных поселений, и выходить на сборы не ранее пятой ночи. Слабую колдовскую мощь добытой таким образом субстанции вы сможете компенсировать за счёт увеличения её количества.

Тому же, кто производит сбор максимально мощной субстанции (столичный город, первая ночь расчётного срока), в целях личной безопасности категорически не следует стремиться изъять весь накопленный запас целиком. («Та-ак! Похоже, наш случай!») Ведь даже если сборщик выдержит долгие и страшные атаки нежити(«Понуров с Контоккайненом выдержали. Значит, в самом деле, были сильными магами, что бы про них теперь ни толковали») , он непременно станет мишенью для обобранных им соперников.(Ну, точно, наш случай! И Ворон о том же говорил: пожадничали, вот и поплатились.) Разумнее всего ограничится необходимым минимумом субстанции с тем, чтобы сократить время сбора и воздействия мороков соответственно, а также уменьшить риск быть ограбленным при отходе.(Интересно, как злоумышленник узнает, сколько земли несёт сборщик, есть смысл его грабить, или нет? Может, по силе магических эманаций определит? Скорее всего…) Каковой отход следует осуществлять медленным и размеренным шагом, не оглядываясь и не срываясь на бег, держа наготове оружие.

Обработка Столетней земли сводится к просеиванию с целью отделения от упомянутого помёта, каменной крошки и пр. загрязняющих веществ (с предварительным просушиванием и оттаиванием в случае необходимости.)

Хранение осуществляется в плотно укупоренной таре тёмного стекла, в магически охраняемых помещениях. Срок хранения без ослабления мощи – столетие с момента добычи, затем субстанция моментально и полностью утрачивает чудесные свойства.

Змеиная кожа …

Ох! Роман Григорьевич шумно, с отвращением захлопнул книгу – она его утомила своим издевательски-корявым слогом. Потом любопытство взяло верх над раздражением, и он бегло просмотрел оглавление до конца – вдруг пригодится на будущее? Золототысячник… Индрик-зверя вынутый след, Истод, Киноварь красная, Конопля, Костромы пепел, Крапива, Кровь – девственницы, – дракона (см. «Драконья кровь»), – порченая, – чёрная, Кожа лягушачья, Куриный бог… Мандрагоры корень, Мята, Мышьяк, Навья кость, Нечуй-ветер трава… Норичник, Одолень-трава… Осина, Папоротник (цвет), Паутина, Плакун-трава, Полынь чёрная, Помёт крысиный, Прикрыш-трава, Прах – отцеубийцы, – упыриный, – царский… Разрыв-трава, Рута… Серебро самородное, Слезы – гамаюн-птицы (см. Гамаюн-птицы слеза) девичьи, – младенческие, – русалочьи, – феникса, Спорынья, Стрелолист… Татарник… Хмель, Хрусталь горный…Чеснок, Шлемник… Яйцо – петуха чёрного семилетнего, – скарабеи, – ящера…

Да, занятная книга, хоть и написана мудрёно! «Окажусь ведьмаком – надо будет изучить подробнее» – сказал себе Ивенский, и, наступив на горло собственным моральным принципам («Я же не из праздного любопытства, мне по должности положено»), взялся-таки за чужой дневник.

Это чтение тоже оказалось не из лёгких. Почерк у покойного господина Понурова был совершенно невозможным – вроде бы, аккуратный, строчки ровные, все буковки тщательно выписаны, но такие уж они затейливые, украшенные завитушками и изящными росчерками, что разобрать трудно, где какая, кажется, будто не привычную латиницу читаешь, а арабскую вязь. Кроме того, очень уж он любил философствовать на отвлечённые темы: о государстве и обществе, о дурных нравах современной молодёжи, о пагубных тенденциях современной магии, и прочее, и прочее в таком духе. Роман Григорьевич ещё сильнее утомился, продираясь через дебри его резонёрских рассуждений и мрачных умозаключений, сводившихся к одному: жизнь в наше время уж не та, что прежде, и мир неуклонно катится к скорому своему концу. Однако, столь мрачные перспективы отчего-то не мешали ему трепетно заботиться приращении собственного благосостояния и строить далеко идущие планы (сбыться каковым было, увы, не суждено).

«12 мая, четверг. —Роман Григорьевич рассудил, что фундаменты под будущие строения обычно закладывают по теплу, поэтому начал читать с весны.  – Погоды с утра стоят ясныя, однако же, к вечеру не миновать грозы, ибо душно не в меру, и хрустальный шар отпотевает каплями. Нынче уж не принято гадать на шарах, ни у нас, ни в Европах, а я мыслю так: прежде, чем отрекаться от старого, следует найти оному достойную замену. Хрустальная же пирамида, насаждаемая ныне с высоких трибун, отнюдь таковой не является. Возможно, сферическая поверхность даёт больше пространственно-временных искажений и усложняет трактовку образов, зато позволяет зрить вглубь грядущего события, тогда как прочитанное на гранях пирамиды плоско, поверхностно и примитивно. Гадание на пирамидах, несомненно, привлекательно для представителей недалёкой современной молодёжи, не желающих утруждать себя умственной работой. Но мы, маги старой школы, не должны опускаться до их уровня и идти на поводу модных тенденций. Лично я остаюсь неизменно верен проверенной веками хрустальной сфере, и всякий раз, когда я вижу пирамиду в руках своих молодых коллег, сердце моё переполняет печаль, и из груди так и рвётся горестный крик: «О, Мир, куда же ты катишься?!»

С утра вёл приём. Клиентов было достаточно, но всё больше по дамским вопросам. На выручку пожаловаться не могу, однако, пищи для ума никакой. Отчего это нынешние дамы разучились самостоятельно привлекать женихов? – невольно задаёшься вопросом. Не оттого ли, что…

Ивенский перевернул сразу несколько страниц. Читать про дам и их женихов он был решительно не в состоянии.

* * *

20 мая, пятница.

Нынче постный день по византийской вере, да и по римской, сдаётся, тоже – мясное есть нельзя, токмо рыбное. Определённо, староверам живётся вольготнее – кланяются своему Перуну с Ярилой и едят всё подряд. Ах, Русь, Русь, сколь же падка ты до всего чужеземного! Богов исконных, родных – и тех променяла на веру заморскую! Вот и ходи теперь по пятницам голодная – будет тебе урок!

А сам я отобедал знатно, в доме графа Замалинского, куда был приглашён с целью выдворения призрака его покойного деда. Жена графа, имя запамятовал, принесла по осени первенца, вот и опасается, не перепугал бы предок младенчика, как начнёт тот в разум входить. А я рассуждаю так: каким же вырастет новое поколение, если мы станем оберегать его даже от самых малых переживаний и тревог? Впрочем, смотри графиня на вещи моими глазами – не едать бы мне сегодня знатного волжского осетра, пирогов со щавелем и прочих разносолов, коими богаты семейные дома, в отличие от наших холостяцких пристанищ… Да, ловка наша аристократия – и бога чтит, и себя при том умеет не обидеть!

Между прочим, слышал за столом занятный разговор. Якобы, государя нашего Павла Ивановича сильно утомляет дорога из Москов-града в С.Пм. и обратно: не любит он поездов, а карет – тем паче. Кроме того, сетовал он, якобы, на то, как трудно править государством о двух столицах, сравнивал оные с геральдическими орлиными головами, зрящими в разные стороны, и выражал желание это положение исправить… —тут Роман Григорьевич насторожился, стал смотреть внимательнее.  – А потому господам из Министерства путей сообщения поручено было отыскать способ мгновенного перемещения из города в город, чтобы связать обе столицы в одно целое. Такая вот задачка! И что же, спрашивается, измыслили светлые чиновничьи головы? Портал! Да не временный, каким пользуются обычно представители нашего магического сословия: открыл – переместился – закрыл, а постоянно действующий, «стационарный», как теперь модно говорить! Чтобы открывался в определённом месте, и станционные здания при нём были, и билетные кассы для господ-пассажиров, дабы предприятие окупалось за их счёт и не требовало казённых расходов! Портал с вокзалом – можете себе представить?!

Я же на это скажу так, как в новой церкви говорят: кесарю кесарево, а богу богово. Будь ты хоть трижды Государь Император, а нет в тебе нашей Силы – знай своё место, не замахивайся на то, к чему по природе не способен. Твой удел – удел простого смертного, и не ищи его изменить, иначе вовсе не станет порядка в этом мире!

Опасный и дерзкий прожект, очень, очень не одобряю!

Однако же, доход от него, по моим расчётам, сулит быть, ох, немалым! Да, сумеют погреть руки те из моих коллег, кто будут привлечен к его осуществлению! Озолотятся!

* * *

25 мая, среда.

Дождь с раннего утра, посетителей мало, весь день размышлял о жизни, каковая делается всё хуже год от года. Смотрел со скуки в хрустальный шар – видел великую смуту, что ждёт бедное наше Отечество через полсотни лет, или чуть раньше. Не я первый оную предрёк, но одно дело – прочесть в журнальной статейке, и совсем иное – собственными глазами узреть. Вот и подумалось мне, что неплохо бы на такой случай иметь домок в Гельвеции либо Баварии – люблю тамошний климат. Пожалуй, стоит озаботиться… Что-то давненько не навещал я Нарышкову Зинаиду Ивановну – как-то нынче дела у княгинюшки, единорог по ночам не снится ли?…

* * *

30 мая, понедельник.

… Ах, сколь же нерасторопно наше чиновничье сословие! Навёл справки: утверждение прожекта состоится по осени, к осуществлению приступят не ранее декабря. Но разве умные люди затевают строительство в зиму? Так ли строили наши предки? Достаточно взглянуть в «Земляной перечень», чтобы убедиться: в старину народ был умнее, фундамент…

Строка осталась недописанной. Видно именно тогда господина Понурова осенила идея, что позднее свела его в могилу. Воистину, понедельник– день тяжёлый, важные решения лучше не принимать!

* * *

6 июня, суббота.

… Выяснил, кто получит заказ с пальмирской стороны. Контоккайнен Илья Эмильевич, гроссмейстер. Встречались мы с ним, помню, на конференции, не то в Варшаве, не то в Дерпте, ещё до последней войны. Мастер неплохой, как-никак, в академики выбился, но тип пренеприятнейший – грубый, скандальный, страдает, похоже, разлитием желчи. Притом дамский угодник – и что они в нём находят, в этой помеси турка с чухонцем? Не удивлюсь, если место в прожекте он приспал с одной из своих обожательниц (хорошо, ежели только с одной!).

Однако же, придётся нам вместе работать – этого, боюсь, уже не изменишь, наши московские господа пальмирским не указ. Придётся встретиться и посвятить его в свой замысел, ведь предприятие будет иметь смысл лишь в том случае, если осуществят его обе стороны. И медлить со встречей нельзя: уточнил даты по «Земляному перечню» на этот год – времени нам осталось до ближайшего новолуния. Удивительнейшее совпадение: в двух столицах одновременно подходит срок сбора Столетней земли, и в этом же году затевается наш великий транспортный прожект! Это ли не перст судьбы?

Вот только справится ли Контоккайнен с задачей? Не уверен! Говорят, азиаты легко поддаются морокам, чухонцы – тем паче…

* * *

11 июня, четверг.

…Встреча наша состоялась. Ох, попил моей кровушки господин Контоккайнен, ох, попил! В толк не возьму, каким образом этот человек мог стать академиком, обладая столь неповоротливым и косным разумом? Битых три часа разъяснял треклятому басурману суть моего грандиозного, не побоюсь громких слов, замысла и доказывал преимущества оного, прежде чем тот соизволил согласиться! Всё-то его сомнения одолевали, всё-то отговорки искал, на дурные предчувствия ссылался. Пришлось почти прямо обвинить его в малодушии. «Если вы сами не готовы к испытанию, возможно, найдутся в Пальмире маги решительнее вас?» – спросил я, и тут уж ему некуда стало деться, принял мой план, хоть и покраснел, как варёный рак.

Порталом вернулся домой, теперь страдаю жестокой мигренью, и сил нет держать перо в руке…

* * *

2 июля, третий день Гекаты. [30]30
  Геката – древнегреческая богиня колдовства. Дни Гекаты – 2 дня до новолуния, 2 дня после новолуния, время чёрных безлунных ночей


[Закрыть]

Свершилось! Три дня прошло с той памятной ночи, но лишь теперь нашёл в себе силы взяться за перо!

Воистину, это было УЖАСНО! Доводилось мне, по молодости лет, и архилин добывать и папоротов цвет, и нежить докучную гонял, бывало… Детские забавы по сравнению с тем, что пришлось испытать в ночь с 29 на 30-е! Невинные детские забавы! Ах, род людской, сколько же чёрного зла плодишь ты вокруг себя век за веком! Каких только чудовищ ни порождает твой сонный разум, какие только твари ни слетаются на запах твоих грехов и пороков! Рядом с этими исчадиями мрака природная, лесная нежить, что беспокоит нас на Купалу, кажется безобидной, будто дамская левретка рядом с рыкающим тигром! [31]31
  В данном контексте г-н Понуров, по традиции XIX века, подразумевает под «тигром» не полосатое животное семейства кошачьих, а собирательный образ хищника вообще.


[Закрыть]Руки мои дрожат, и сердце трепещет, как вспомню, что пришлось пережить в ту ночь! Нет слов, чтобы описать кошмары, терзавшие меня долгие часы напролёт. Безобразнейшие образы и отвратительнейшие сцены мелькали предо мной, пробуждая к жизни древние животные страхи, гнездящиеся в самых дремучих глубинах души человеческой. Казалось, легче умереть, чем выносить эту муку. Хоть я и не робкого десятка человек, но никакие блага мира не заставят меня решиться на подобное испытание повторно!

И только одно утешает меня, примиряет с жестокой действительностью: уж наверняка господину Контоккайнену пришлось не легче, чем вашему покорному слуге! Хотелось бы знать, справился ли он со своей частью задачи, не напрасно ли я так страдал? Телесная слабость пока не позволяет мне подняться с постели и добраться до телеграфа, либо навести акустический портал, чтобы связаться с пальмирским «коллегой» лично, одно я знаю наверняка: он, по крайней мере, жив, иначе в «Магическом вестнике» был бы напечатан некролог…

* * *

3 июля, четвёртый день Гекаты.

С утра почувствовал себя достаточно бодрым, чтобы покинуть спальню и приступить к делам. Провёл небольшой приём, потом занимался обработкой своей добычи. И вот что я по этому поводу думаю. Сколь ни был велик кошмар, что мне пришлось пережить, дело того стоило! Без малого полугарнец чистого вещества остался после просева и удаления посторонних примесей. Подумать только – полугарнец столетней земли, добытый, заметьте, в самый первый день новолуния, и не в деревне на сто дворов, не в посаде захудалом – в самой столице, где жителей едва не миллион! Доводилось ли хоть кому-то со времён царя Соломона держать в руках подобную ценность?! Воистину, ощущаешь себя Владыкой Мира! Нет предела гордости и ликованию нашему! —видно, настолько переполнила господина Понурова эта самая гордость, что заговорил о себе любимом во множественном числе.

Одно лишь нас печалит: то же самое ощущает в эту минуту и пальмирский чухонец. Пришла шифрованная телеграмма – Илье Эмильевичу тоже удалось раздобыть столетней земли первого дня срока, всего на несколько унций меньше, чем нам. С одной стороны, даже хорошо, иначе, всё предприятие утратило бы смысл (впрочем, землица и тогда не была бы лишней, даром не пропала бы!). С другой – досадно, что сделал это именно Контоккайнен, а не другой менее неприятный субъект…

* * *

7 июля, среда.

Москов-град кипит и клокочет, СПм, подозреваю, тоже!

Спохватились наши господа-маги к пятому дню срока землицу делить, да поздно! Подчистую выбрано! Из Оккультного собрания явились нынче к нам на дом с целой петицией: выдели им долю! Ха! Долю им! Не дождётесь. Кто добывал, тот и хозяин! Струсили в первый день пойти, вот и поплатились. Ступайте теперь по городам и весям, собирайте силушку по крохам. Россия велика, авось, и на вашу долю где что накопилось. Ничего, сгодится, как от помёта просеете… А нам надобно, пожалуй, усилить защиту – как бы не вышло чего. Воров в Отечестве нашем во все времена хватало, и нынешние, увы, не исключение…»

Такая вот сложилась картина. Показания колдуна Ворона она подтвердила – и только. Вдоль и поперёк изучил Роман Григорьевич дневник, в надежде извлечь из него хоть что-то новое, но тщетно. Ни о столетней земле, ни о транспортном прожекте господин Понуров больше не упоминал, будто забыл думать. Лишь в день пропажи прислуги дрожащей его рукой сделана была короткая запись:

«Боюсь, события начинают приобретать нежелательный оборот, и как бы не сбылись худшие наши опасения. Минувшей ночью в столицу прибыл К, это доподлинно известно. Надо дать знать Контоккайнену, надеюсь, ещё не поздно. Подумываю отменить все приёмы. Жаль терять прибыль, но так будет безопаснее»…

Выходит, не отменил.

«Эх, и скареда же ты, господин Понуров! – подумал Роман Григорьевич с досадой, швырнув дневник на стол. – Заказ получил миллионный, а сам ради собственной же безопасности пожалел копеечку потерять! Возись теперь с твоим трупом! И что это за загадочный «К»? Трудно было имя назвать? Поливать грязью коллегу Контоккайнена – это ты не стеснялся, а тут вдруг поскромничал! А мне что теперь прикажешь делать, где твоего «К» искать? Впору к спиритам обращаться, дух твой вызывать для допроса! Интересно, милейший Аполлон Владимирович умеет вызывать духов? Чтобы далеко не ходить…»