Текст книги "Нарушая тишину (СИ)"
Автор книги: Юлия Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Глава 19
Проснувшись с утра, я понимаю, что сегодня просто не будет. И что ад существует не только под землей, но и на земле тоже. А сегодня мне предстоит в него попасть.
Подтянув пострадавшую ногу, немного разминаю ее, после чего делаю глубокий вдох и пытаюсь встать. И, как ни странно, нога у меня совсем не болит, а вот голова, наоборот, ощущается как будто чугунная.
После утреннего прохладного душа немного отпускает. Завернувшись в полотенце, выхожу из ванной и неожиданно сталкиваюсь в коридоре с Дашей. Сестра как будто преобразилась. Улыбается. Сияет. Такая вся теплая, как солнечный лучик.
Даша вдруг бросается мне на шею, крепко обнимает.
– Майя, как хорошо, что я тебя застала! – улыбается во все тридцать два.
У меня хоть и дурно на душе, но не улыбнуться сестренке в ответ не могу.
– Что случилось, пока меня не было? – спрашиваю, а Дашка меня в бок толкает и в кухню тащит.
– Я устраиваюсь на работу, представляешь?
У меня отчего-то начинает сосать под ложечкой. Как же все к месту. Меня уволят. А Даша пойдет работать.
– Я так рада, – стараюсь улыбаться как можно искреннее, но, видимо, получается неубедительно, так как веселость сестры тут же сходит на нет, и она снова превращается в ту Дашку, которую я знаю.
– По тебе и не скажешь, – бурчит и, включив чайник, сыплет в кружку растворимый кофе и одну ложку сахара. – Будешь?
Я отрицательно качаю головой.
– Дашка, прости. Просто у меня так башка болит…
– Ну, это нормально. Ты вечно вся в себе. Плевать на других. Главное же, что у тебя. В этом вся Майя Ледовская, – фыркает сестра и, вытаскивая сигарету из пачки, поджигает кончик, затягивается.
– Даша, не говори глупостей! – с раздражением подскакиваю к ней, выхватываю сигарету, тушу в раковине. – И не кури дома. Дышать нечем.
Я круто разворачиваюсь и выхожу в коридор. Зачем она так про меня сказала? Все это глупости. Я никогда так не думала и никогда не делала.
Резко останавливаюсь и делаю шаг назад. Выглядываю из-за двери.
– Даш? А, Даш? – смягчая тон, зову сестру, та чуть скашивает взгляд в мою сторону.
– Ну, чего? – спрашивает.
– А куда ты устроилась на работу?
Мне и вправду становится интересно, хоть у самой на душе и кошки скребут, но хорошая новость от Даши немного разгоняет тучи, нависшие надо мной.
– Да не помню уже. Фирма какая-то… – сестра хмурится.
– А кем ты собираешься там работать? – я возвращаюсь на кухню и с любопытством смотрю на Дашу.
– Ну кем я могу? – выгибает бровь. – Пока помощницей бухгалтера, а потом посмотрим.
– Отлично, Даш! Вот и диплом твой сгодился. Не зря с Аней курсы заканчивала, – улыбаюсь.
– О-о! Вспомнила. Инвест-Трэйдинг, – довольно озвучивает Даша.
– Вот как?! – бубню и сжимаю пальцы в кулак. – Повезло так повезло.
– Что опять не так?! – возмущается Даша.
– Все так, прости. Мне нужно собираться. Не хочу опаздывать.
Я пулей вылетаю из кухни и, забежав в комнату, закрываю за собой дверь.
Что за судьба-злодейка? Почему Даша устроилась именно в эту фирму и именно сейчас, когда меня вот-вот должны выпереть оттуда?
Бессильно опускаюсь на пол. Это все нечестно. Несправедливо.
– Нет, ну ты посмотри, какие сейчас девки наглые пошли! – слышу голос Нины.
Замираю в туалетной кабинке. Почти не дышу.
– Ты все об этой помощнице Степы? – второй голос мне тоже знаком, но вспомнить его обладательницу не удается.
– Ну а о ком же еще? – зло отвечает Нина, и я вдруг понимаю, что «Степа» – это наш босс, а его помощница – это я. Они разговаривают обо мне?!
Нет! Я не хочу подслушивать сплетни о себе самой. Уже готова прервать их беседу, выйдя из кабинки, когда раздается:
– Он совсем про меня забыл! Не появляется. Хорошо хоть денег дает на развлечения. Если бы не это, я бы этой козе все лохмы выдернула.
– Зато помнишь, как радовалась, что от босса залетела?! – фыркает собеседница Нины, а у меня от услышанного волосы на голове шевелятся. Значит, Нина беременна от Степана Геннадьевича?! То-то мне показалось, что он себя с ней ведет уж чересчур сдержанно и учтиво.
– Я бы и сейчас радовалась, если бы не эта кобыла. И Степке моему голову вскружила, и под Макса успела подложить себя, – гадко выплевывает эти слова.
Все, хватит! Не выдерживая, толкаю от себя дверцу, и та с грохотом хлопается об стену.
– Ой, Майя! Привет! – губы секретарши кривятся в подобии улыбки. – А я и не слышала, что здесь кто-то есть.
Я только мажу по ней взглядом, даже не удосужившись поздороваться, как и с ее собеседницей, которой оказывается наша бухгалтерша. Вот, значит, в какое крысиное гнездо придет работать Даша.
Я выхожу в коридор, но прежде чем закрывается за моей спиной дверь, слышу злое бормотание. Сучки, и откуда они вообще об этом узнали? Если только вчерашний инцидент не просочился с места событий… Везде уши и глаза.
Что ж, слухи – это ерунда. Вот теперь как бы встретиться с боссом и остаться при этом в живых? В этом главный вопрос.
В приемной тишина. Пересекаю небольшое помещение, подхожу к двери в кабинет босса. Останавливаюсь. Сжимаю пальцы в кулак, чтобы постучать в дверь, но в последнее мгновение рука замирает, так и не коснувшись деревянного полотна.
Нет. Я не смогу посмотреть Степану Геннадьевичу в глаза. Я его очень крупно подвела, а признать свою ошибку и покаяться у меня не хватает мужества. Теперь и он на меня злится, и я чувствую себя виноватой, потому что не оправдала его ожиданий.
Опускаю руку и круто разворачиваюсь на месте. Замираю: передо мной стоит босс.
– Доброе утро, Майя, – мужчина здоровается первым, и тон у него такой, что мне прямо сейчас хочется превратиться в лужицу и сразу же испариться.
«И зачем я приперлась?» – мысленно бью себя в лоб кулаком.
– Степан Геннадьевич, – начинаю, от волнения растеряв все чувство приличия.
– Заходи, – мужчина толкает дверь и ждет, пока я сделаю шаг в его кабинет.
– Степан Геннадьевич, – снова начинаю, и голос у меня такой виноватый, что самой себя жалко становится.
Мужчина закрывает за своей спиной дверь, и я слышу щелчок. Что? Оглядываюсь на босса.
– Как ты могла так со мной поступить? – вдруг голос мужчины меняется, становится ниже, глубже, а в глазах горит гнев. Он начинает наступать на меня.
От охватившего ужаса меня начинает трясти. Коленки дрожат. Голос пропадает, во рту все пересыхает. Я только и могу, что часто хлопать расширенными в изумлении глазами и пятиться назад.
– Я же дал тебе время, чтобы ты подумала, а что ты? Зачем? – еще пара широких шагов, и Степан Геннадьевич уже сжимает до боли меня за талию. – Под сына моего легла?! Бесстыжая! Он же совсем пацан еще! Сопляк! Что он тебе может дать? – рычит мне в губы мужчина и, не обращая внимания на мое сопротивление, целует. Жадно. Настойчиво.
– Нет. Не надо! – кручу головой, мычу.
– У тебя нет больше выбора. И времени, – все в том же тоне отвечает Степан Геннадьевич и толкает меня на стол. Подхватывает под бедра, сажает на столешницу. Устраивается между ног.
– Степан Геннадьевич, что вы делаете? – вкладываю всю силу в руки, пытаюсь оттолкнуть босса от себя.
– То, что нужно было сделать сразу, – цедит сквозь зубы и, сжимая на моем затылке волосы в кулак, дергает голову назад. Из глаз сыплются звезды.
– Отпусти, больно… – с ужасом шепчу, впиваясь в запястье мужчины.
– Майя, будь хорошей девочкой. Не сопротивляйся, – его горячее дыхание обжигает мою шею, ключицы. – Я буду с тобой нежен.
Слова мужчины так же холодны, как и его глаза, однако сейчас я не чувствую холода. Только… страх, леденящий не только душу, но и тело.
Он слишком много забрал сил и энергии. Истощил меня. Но я знаю, что нужно бороться. Ведь мне вряд ли кто-то сможет помочь. Лучше испытать физическую боль, она пройдет, а вот душевная…
Перед глазами вспыхивает и тут же исчезает картинка из прошлого. Пустые глаза Даши. Они отражали ее душу. Ее боль. И я не хотела повторить ее опыт.
– Нет! – дергаюсь в руках мужчины и, собирая последние силы, пихаю коленом его в бедро.
Босс немного ослабевает хватку. Зло рычит, но мне хватает этой маленькой заминки, чтобы со всей злобой вцепиться зубами ему в запястье.
– Ах ты сучка! – взрывается Степан Геннадьевич и пальцами свободной руки сжимает мою челюсть до хруста. – Не доводи до греха, Майя! Не доводи, – рычит и дальше вдавливает пальцы.
От боли из глаз брызжут слезы. И я разжимаю зубы. Тут же получаю пощечину.
Хватаюсь за пылающую щеку ладонями. Но желаемого эффекта я добиваюсь. Степан Геннадьевич отступает.
– Дура, что ты творишь? – цедит сквозь зубы.
Я украдкой бросаю на него взгляд: он внимательно разглядывает место укуса. Я тут же соскальзываю со стола. Поправляю одежду и пулей кидаюсь к двери.
– Беги, беги! Далеко не получится, – как удар под дых, слышу его слова в спину.
Я открываю замок и выскакиваю в приемную. Нина неуклюже отпрыгивает в сторону. Я захлопываю дверь за спиной. Приваливаюсь к ней. Шумно дышу.
– Ну ты и сучка! – сверкает глазами Нина и с неприязнью смотрит на меня. – Мало тебя Максима, еще и на Степана глаз положила?
– Сумасшедшая глупая баба! – рявкаю на нее и, оттолкнувшись, выхожу в коридор.
Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов. Оцениваю целостность одежды и направляюсь к лифту. Нужно спуститься в отдел кадров, чтобы забрать документы и написать заявление. Больше я в этом месте не задержусь ни на секунду.
Глава 20
Когда двери лифта открываются на нужном мне этаже, то я в замешательстве даже не могу сделать шаг из кабинки.
– Даша?! – удивленно выдыхаю, пялясь на сестру.
– Смотри, глаза не вырони из орбит, – хмыкает сестра и заходит внутрь. – Тебе куда?
Ее палец замирает над панелью, а я, сглатывая комок в горле, отвечаю:
– Я здесь выйду, Даш.
Покидаю кабинку, а сестра, пожимая плечами, нажимает кнопку на панели, чтобы закрыть двери.
– Дома поговорим! – говорю ей вдогонку, но она вряд ли услышала.
В отделе кадров все тихо, спокойно; даже кажется, что сплетни сюда не дошли. Но так мне только кажется.
Как только оказываюсь в просторном помещении, где сидят кадровики, на меня сразу же все пять человек устремляют осуждающие взгляды.
– Здравствуйте, Алла Петровна, – я, не останавливаясь, подхожу к старшей.
– Садись, – кивает женщина на стул. – Вот наворотила ты делов, деточка. Совсем не ожидал от тебя никто такого.
Я в недоумении смотрю на нее. Что с ней не так? Это вообще не ее дело.
– Вы о чем? – непонимающе смотрю на Аллу Петровну.
– А то сама не знаешь? Вот. Степан Геннадьевич сказал, чтобы через пять минут ноги твоей не было в его офисе, – она кладет передо мной все документы и кивает на дверь. – Давай топай. Не буди лихо, пока оно тихо, – торопливо говорит женщина.
Я вскакиваю с места.
– Что вы себе позволяете, Алла Петровна?! Я…
– Я сказала, топай отсюда, пока охрану не вызвала! – перебивая, рявкает на меня женщина.
Я, ошарашенная таким обращением, хватаю документы и, горя негодованием, вылетаю в коридор. Ярость затуманивает ум и стирает рамки благоразумия. Я возвращаюсь к лифту, нервно жму на кнопку вызова. Сейчас вернусь к Степану Геннадьевичу и выскажу все, что о нем думаю.
Но боковое зрение цепляется за что-то знакомое. Я поворачиваю голову, и меня сковывает оцепенение. Что. Это. Такое?!
На меня с огромного билборда, который растянут на крыше соседнего дома, смотрит моя фотография.
– Не может этого быть!
Глаза мгновенно наполняются соленой влагой, и я быстро-быстро смаргиваю ее, надеясь на то, что это видение пройдет. Что меня заглючило… Но нет. Сколько бы я ни моргала, фото не меняется.
Я все равно вижу себя: с распущенными волосами, с ярким макияжем на лице. В руках странная табличка с какими-то цифрами, закрывающая мою грудь, живот и бедра, при этом красноречиво выставляя напоказ голые ноги и руки.
Меня бросает в жар. Но как, когда? У меня в жизни таких фотографий не было! Может, это фотошоп? Кто-то хочет меня опозорить? Но кто?
– Ух ты, вот это тело, – раздается за моей спиной надменный голос Максима.
Меня словно разрядом в двести двадцать простреливает.
Я резко поворачиваюсь.
– Ты?! – выдыхаю и впиваюсь взглядом в красивое лицо парня. – Ты! Это все ты?!
– Только вот не надо делать вид, что ты ничего не понимаешь. Двуличная сучка! Я так и думал, что ты все подстроила. А сама… – он морщится брезгливо. – Если бы вчера не увидел сам, никогда бы не поверил, что ты приторговываешь своим телом.
Я задыхаюсь от его слов.
– Что?! Ты бредишь, Макс! – цежу сквозь зубы.
– Ты заигралась, Майя, – склонившись к моему уху, шипит. – Мне противна каждая минута, проведенная с тобой. Забудь то, что было между нами. И больше никогда не вспоминай обо мне.
Пока я осознаю все сказанное, Максим отстраняется, фыркает, глядя на меня свысока, и, развернувшись, уходит, даже не выслушав меня.
Я, еле сдерживая рыдания, захожу в лифт и нажимаю кнопку нижнего этажа. Значит, я была права. Это все сделал Максим. Но за что? Зачем? И вообще, о каком «вчера» он говорил? Какое тело? И где я его продавала? Столько вопросов, но главное – задать их некому. Максим мне вряд ли на них ответит.
Выхожу из здания под насмешливые, а то и презрительные взгляды тех, кто там работает. Они так смотрят на меня, как будто знают больше, чем я. И это меня невероятно раздражает.
Теперь внизу стою напротив билборда и могу рассмотреть его внимательнее. Несомненно, на фото я. Мои волосы, мой цвет глаз. Да даже маленькая родинка видна над бровью.
Но вот парадокс. Я никогда такой макияж не делала. Да и обнаженной не фотографировалась. У меня даже в купальнике фото очень скромные. Я не люблю позерства. А на этом фото под небольшой табличкой на мне явно ничего не было надето.
Только сейчас обращаю внимание, что в углу на табличке написаны мое имя и лот. Черт! Что все это значит? Я не понимаю! Что за глупый развод?
Неожиданно чувствую на себе пристальный тяжелый взгляд. Он пронизывает меня до костей. Смотрю с недоумением по сторонам. Не понимаю, откуда он взялся. Но когда поднимаю голову, по спине бегут мурашки. Я вижу, как Степан Геннадьевич стоит у окна и не спускает с меня глаз.
Я чувствую себя песчинкой на дороге, но мне не спрятаться. В голове одна мысль: «Надо бежать отсюда». И тут я понимаю, что бежать некуда. Он меня везде найдет.
Глава 21
Две недели спустя
Уже третий день меня тошнит утром, днем и вечером.
– Эй, выходи уже оттуда! – сестра стучится в туалет, прерывая мой уже ставший стабильным ритуал. – Я говорю тебе, сходи к врачу. Это сто процентов кишечка.
Я тяжело поднимаюсь с колен и, щелкнув задвижкой, выхожу в коридор, шаркая подошвой тапочек об пол.
– Мне кажется, это все последствия моего падения, – мямлю еле слышно.
– Ну, один фиг… иди к врачу. Весь толчок пропах кислятиной. Терпеть нету сил! – Дашка хлопает дверью, а я плетусь, еле поднимая ноги, на кухню.
– Боже, мне кажется, я умру.
Трогаю лоб ладонью. Он совсем ледяной.
Кидаю в кружку пакетик мятного чая, заливаю кипятком. В голове нет места никаким мыслям, там сейчас пульсирует только одна: я неизлечимо больна.
– Эй, Май! – нападает на меня со спины сестра. – Не заморачивайся, я сама участкового вызову. Пусть посмотрит.
Даша суетливо заваривает себе кофе. Сует между губ сигарету, щелкает зажигалкой, и я на уровне подсознания уже ощущаю запах дыма, так что новый приступ тошноты скручивает живот. Вскидываю ладони ко рту. Зажимаю его и мчусь в туалет.
Выхожу только спустя десять минут. В квартире тишина. Сестра уже убежала на работу.
Я захожу на кухню за своим чаем и вижу рядом с кружкой… ТЕСТ на беременность.
– Что это? – кручу в пальцах. – Она издевается? Это все из-за того, что я ударилась головой, – бормочу под нос, но нехорошие подозрения уже пробираются в голову, и, чтобы как-то их развеять, решаю сделать тест.
– Нет… нет… нет… – лихорадочно тру пальцем плюсик, появившийся на дисплее теста. – Это невозможно! Нет…
Из глаз брызжут слезы. Я не верю в то, что… БЕРЕМЕННА! Это сон! Неправда! Да все что угодно, но это не могло случиться со мной. Не сейчас. Не в двадцать два!
Еле сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос, крадусь в свою спальню. Главное, чтобы папа не услышал. Какой же это будет для него удар!.. Сначала мое увольнение. Папа был так расстроен, что, глядя на него, я невольно сама впала в депрессию. И если бы не поддержка Даши, вряд ли выбралась бы. А уж про папу и говорить нечего. Он сам держался, успокаивал меня, но по глазам отца я все читала. Все видела. И я даже не представляю, что будет с ним, если он вдруг узнает про мою беременность.
Эмоции хлещут через край; я, не сдерживаясь, громко всхлипываю.
– Майя, это ты? – доносится голос папы из зала.
Черт! Черт! Вытираю рукавом слезы. Заглядываю в комнату к отцу, пряча в карман тест.
– Да, папуль. Ты что-то хотел? – хриплым от сдерживаемого рыдания голосом спрашиваю у него.
– Подойди, дочка, – просит папа, и я понимаю, что спалилась. Теперь нужно придумать какую-нибудь правдоподобную историю, почему реву.
– Угу, – киваю. Подхожу к родителю.
– Ты плачешь? – без всякого предисловия спрашивает папа, смотрит на меня так внимательно, с участием и заботой во взгляде, что я не выдерживаю натиска своих же эмоций, падаю перед ним на колени.
– Па-а-а-апа! Прости меня! Прости! – причитаю в голос, уткнувшись ему в колени.
– Господи! Доченька, что случилось?! Майечка! Милая! У меня сейчас разорвется сердце! Что такое? – папа обхватывает мое лицо ладонями, приподнимает, смотрит в глаза.
– Я беременна, – хлюпая носом, отвечаю и снова заливаюсь слезами.
– Не смей! – сестра преграждает мне путь. – Отец не простит меня, если узнает, что ты пошла против его воли.
– Даш, не глупи. Ты же знаешь, что этот ребенок мне испортит всю жизнь, – отвечаю твердо.
– Дура! И говоришь дурацкие вещи! А ну-ка, разувайся. Заходи, – сестра толкает меня обратно в коридор.
– Я все равно от него избавлюсь, – пересохшими губами обещаю сестре. Скидываю ботинки и иду в спальню.
– Дочка! Майя! Зайди ко мне! – зовет папа.
Тяжело вздыхаю. Захожу к отцу. В сердце полное безразличие и штиль. Никаких эмоций.
– Что? – грубо спрашиваю.
Папа строго смотрит на меня, и мне вдруг становится стыдно. Тушуюсь перед ним.
– На сестру не сердись. Это я почувствовал, что ты задумала что-то неладное, и вызвал ее, – папа подтягивается на локтях, присаживается. – Я тебя прошу, дочка. Не делай глупостей. Не убивай дитя и не лишай старика радости увидеть внука или внучку.
– Папа! – закатываю глаза. Я уже все решила: не буду рожать. Но как это объяснить отцу?! – Ладно, пап. Давай поговорим об этом завтра. Я устала и хочу отдохнуть.
– Посиди еще немного со мной. Мне в последнее время так одиноко, – неожиданно говорит папа, и у меня от его слов сердце вдруг в комок сжимается. – Может, ты мне почитаешь? Как раньше.
Я немного заторможено оглядываюсь на стенку, в которой стоят книги. Потом перевожу взгляд на отца.
– Ладно, – соглашаюсь, отказать папе у меня не поворачивается язык. – Что почитать?
Даша заглядывает к нам в комнату спустя минут двадцать.
– Майя, – окликает меня, а я подношу палец к губам, шикаю на нее.
Папа только-только задремал. И я уже собиралась уходить, но сестра опередила меня.
– Что?! – спрашиваю нетерпеливо, выходя из комнаты, и как вкопанная застываю в дверях.
Втягиваю воздух носом. И в глазах начинают кружиться вертолетики. Запах, что наполняет нашу квартиру, мне хорошо знаком.
Я в недоумении смотрю на сестру.
– Что здесь делает Степан Геннадьевич? – цежу сквозь зубы и уже делаю шаг назад, чтобы спрятаться в комнате папы, когда Даша мертвой хваткой вцепляется мне в руку и дергает меня в коридор.
– Что ты делаешь?! – рычу на нее, пытаясь вырваться.
Меня начинает бить крупная дрожь. Я не хочу встречаться с бывшим боссом. Ни сейчас. Ни потом. Никогда. Он и его сын разрушили меня. Разрушили и растоптали, превратив мою жизнь в серый пепел.
– Он пришел поговорить. По-хорошему, – шипит мне на ухо сестра, с силой толкает в сторону кухни.
– Предательница! – кидаю ей, а она, как палач, толкает меня в спину, ведя на эшафот.
Переступаю порог кухни и тут же делаю шаг назад, когда ощущаю на себе прожигающий взгляд Степана Геннадьевича Сафронова.
Ненавистное имя жжет язык, небо. Глаза наполняются яростью.
– Зачем пришли?! – с вызовом кидаю мужчине.
– Здравствуй, Майя, – металлическим голосом произносит бывший босс, окидывая меня ледяным взглядом и наглядно задерживаясь на моем животе.
Что? Откуда? Я в растерянности оглядываюсь через плечо на сестру, а руки автоматически тянутся к животу, как будто хотят защитить плод, которому и так недолго осталось.
– Значит, это правда? Ты беременна? – рокочет босс. – Дарья, оставь нас.
С его рта просьба звучит как приказ. И через секунду я уже чувствую пустоту за спиной.
Предательница! Как она могла?! Я же ее сестра! Я!
– Это не ваше дело, Степан Геннадьевич, – его имя срывается с моих губ как плевок.
– Ошибаешься, Майя. В тебе сейчас мой внук. МОЯ кровь, и я не позволю тебе убить его. Поняла?! – мужчина в один миг оказывается возле меня, нависает, лишая возможности ускользнуть.
– Этого не будет, – стараясь сохранить самообладание, отвечаю хрипло.
– Ты родишь ребенка, а потом отдашь его мне. Я заплачу, – рокочет босс, а у меня от его слов уши закладывает бешеной пульсацией, которая бьет в виски оглушающим набатом.
– Вы сошли с ума, – шепчу вмиг высохшими губами.
– Если не сделаешь как говорю, пожалеешь.
