Текст книги "Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы"
Автор книги: Юлия Славачевская
Соавторы: Марина Рыбицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Дрожа от невыносимого напряжения, я еле удерживался от более активных действий, понимая, что имею дело с девственницей.
– Поцелуй…
Растворяясь в прикосновениях, я и сам не заметил, как она помогает мне стащить рубашку и неумело трогает застежку брюк.
Счастье никогда не бывает долгим. Когда я последний раз сжал ее в своих объятиях, отчетливо понимая, что она станет моей женой прямо сейчас, счастье разом кончилось.
В коридоре раздался топот множества ног. Воздух пронзили охи, ахи и визгливые женские вопли:
– Ваше величество, ваше величество!
Будто очнувшись от наваждения, мы посмотрели друг на друга. Иалона стремительно покраснела, пылая до самых кончиков ушей.
Я ужаснулся тому, что сейчас станет с ее нерушимой королевской репутацией. А если вспомнить, как это воспримут окружающие, плюс учесть завтрашнюю поездку – совсем скверно!
А в коридоре нарастал жуткий скандал. Особенно надсаживалась Брячеслава. Мне прямо завьюжило немедленно придушить бывшую кормилицу, чтоб не мучилась.
– Ваше величество, что случилось?! Ваше величество, куда вы пропали?!
Экономка с неженской силой ломилась в каждую дверь:
– Ваше величество!
Увы! В мире властвует грубая сила, и ей очень быстро открывали. До нашей двери оставалось всего несколько запертых, но положение спас Кондрад. Уверенно перекрикивая весь бабский гвалт, он заявил:
– Ее величество видели во-он там, на конюшне, она ходила проведать любимую кобылку!
И нашествие воинствующих фемин схлынуло. Как только вопли стихли далеко внизу, Кондрад подошел к моей двери и стукнул два раза:
– Денис, срочно отпускай даму! Они сейчас вернутся.
Кое-как увязав расхристанный дамский туалет и придав волосам некоторое подобие прически, я накинул на Иалону плащ, поправил маску и открыл дверь.
Кондрад поторапливал:
– Быстрее, быстрее!
Девушка проскользнула в соседнюю подсобную каморку и, воспользовавшись потайным ходом, исчезла, забирая с собой мой душевный покой и невозмутимость.
Черт, черт, черт!!!
Страх за нее и чувство глубокой неудовлетворенности меня разрывали на части. Но все же я поступил как должно. Так что когда нас накрыла повторная шумовая волна паники фрейлин, мы с Кондрадом сидели и чинно разбирали карты. На столе стоял графин с бренди, хрустальные бокалы, и никаких следов присутствия посторонних.
Илона
– Где ты, коварная? – громогласно раздалось из нового облака, на этот раз зеленовато-коричневого.
Я жестами показала парфенушкам ловить оттуда все, что будет вылетать, и отправлять обратно. Из облака выпал симпатичный накачанный мужик. Волосатики его поймали и запихали обратно в облако.
– Не понял?! – возмутился шатен с длинными, заплетенными в замысловатую косу шикарными волосами. И попытался вернуться. Парфенушки были начеку и завернули попытку несанкционированного входа. Мы с Севдой с любопытством наблюдали за этим спектаклем.
– Во! – ткнула я пальцем в облако. – Лезут и лезут. Хлорофоса на них нет!
– Это мой муж, – хихикнула блондинка. – На него хлорофос, дихлофос и «Машенька» не действуют.
– Да? – засомневалась я, отвлекаясь от грустных мыслей. – Пробовала?
– Ага, – закивала богиня. – Особенно «Машеньку».
– Устоял? – поинтересовалась я, досматривая вторую сцену действия.
Парфенушки вооружились мухобойками и лупили по всему, что высовывалось из облака. В основном доставалось богу и большей частью по голове.
– Терейна никакая зараза не возьмет! – гордо поделилась со мной Севда.
– Кроме тебя? – невинно спросила я, вызвав у богини заливистый смех и два больших пальца вверх.
– Сделала! – заливалась блондинка, опрокидываясь на спину и дрыгая ногами. – Так изящно меня еще не обкладывали! Все больше «О, прекраснейшая» или «О, милосердная»! А так иногда хочется побыть в душе отчаянной заразой и стервой, – доверительно сказала девушка, принимая вертикальное положение.
– Обращайся, – расщедрилась я, ухмыляясь на то, как парфенушки установили круговую оборону и блюли чистоту наших рядов. – Всегда рада сказать что-то приятное.
– Обязательно, – широко улыбнулась богиня. И попросила: – Пусти мужа, вдруг что-то умное скажет.
– Парфенушки! – повернулась я к облаку. – Пригласите гостя. И… спасибо вам!
Мохнатики погордились и нырнули в дымовую завесу за мужиком. Бог, наученный горьким опытом, отбивался изо всех сил и громко орал.
Не помогло.
– Дорогой, – нежно позвала Севда. – Заходи, я тебя жду.
Ее голос звучал колокольчиками, звонкой капелью, песней жаворонка. Хотелось расслабиться и таять… ой, слушать! М-дя-а-а, не зря ее назначили главной женой… Тьфу! – богиней любви.
Шатен осторожно выглянул из облака, удостоверился, что бить не будут, отряхнулся и гордой походкой направился к нам.
Надо признать, мужа себе богиня отхватила классного. Высокий, весь такой из себя мускулистый, но не перекачанный. В нем чувствовалась сила и мощь, и в то же время не оставляло ощущение ловкости и грации.
– Чем он у тебя занимается? – шепотом спросила я, пока Терейн преодолевал расстояние от входа до моей кровати.
– Бог земли и вулканов, – гордо ответила Севда, с неизъяснимо нежной и ласковой улыбкой смотря на мужа. Я тут же затосковала по Кондраду и обзавидовалась.
– Вот ты где! – припечатал шатен. – Я так и знал!
– Здравствуйте! – громко поздоровалась я, обнимаясь вместо мужа с кадуцеем и жестоко страдая по этому поводу.
Бог небрежно отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и пытливо уставился на жену. Искал, видимо, следы горького раскаяния и ужасной скорби от разлуки с ненаглядным… Ну знаете, с бабским жутким слезоразливом и неизбывной тоской.
Ага! Щас! Держи карман шире! У Севды этого самого искомого не было ни в одном глазу. Терейн еще раз посмотрел в прекрасные очи любимой женщины и рявкнул:
– Шляешься неизвестно где! – Метнул взгляд в мою сторону и добавил: – И неизвестно с кем!
– А ничего, что я тут в пижаме? – спокойно поинтересовалась И. О. Рицесиуса, чувствуя, как моя виртуальная «шерсть» становится дыбом, а внутри начинает закипать белая ярость. Скоро она пробьет путь наружу, сорвет «вентиль», снесет «крышу», и будет так весело!
– А-а-а, – играя внушительными мускулами, нагло махнул на меня рукой явленец мне и народу.
Вообще-то одет для бога он был довольно странно. Нет, я ни разу не придирчивая… но для этой эпохи… Как-то джинсы и майка-алкоголичка немного не вписывались в трепетный образ светлого бога, зато отлично подчеркивали имидж крутого мачо. Скорей всего, на то и был расчет.
– Севда, почему ты сидишь здесь? – задал «умный» вопрос очень странный бог.
– А где я должна сидеть, дорогой? – включила его жена «блондинку». Получалось это у нее не просто талантливо, а страсть как достоверно. Если бы она до этого со мной не откровенничала – вот лично я бы сразу поверила!
Я сидела на кровати, крутила головой от жены к мужу и начинала закипать. У меня должен быть план, а его нет и не предвидится! Плохо! Глядя на семейную пару, подпитывала свою злость и тоску.
В этот момент ко мне повернулась Севда и спросила:
– Хочешь передать привет Кондраду?
– Конечно! – подпрыгнула я на кровати. – А как?
– Подумай, что ты хочешь ему передать, – тонко улыбнулась богиня. – У тебя есть пять секунд.
Сказать хотелось много и долго, но, как назло, на ум лезла одна ерунда. Богиня взмахнула белой ручкой и заявила:
– Послание ушло!
– А он его получит? – озаботилась я, нахмурив лоб и пытаясь понять – какую из двух вертевшихся в голове фраз увидит мой муж и как он на них отреагирует.
– Не переживай! – фыркнула Севда, лучисто улыбаясь своему мужу. – Твое послание увидят все!
И я сразу стала активно переживать. Уж больно недобро, на мой неискушенный слух, прозвучало обещание. Причем до такой степени, что пропустила половину перепалки супругов.
Очнулась, когда блондинка дала вулканологу пощечину и заорала:
– Вали туда, откуда пришел, мысленный извращенец!
Бог вскочил, чего-то невнятно рыкнул и свалил в туман.
Парфенушки помогли, проводили с миром… мухобойками.
– Севда, – хихикнула я, – какие у тебя странные ругательства! Почему «мысленный извращенец»?
– Да он себе в мыслях напридумывал всякой гадости, – надула губы блондинка. – Хоть бы раз в жизнь претворил!
– И-и-и! – Настало мое время валяться на кровати, держась за живот и дрыгая ногами. – Хи-хи! Тебе за что больше обидно? За то, что думает, или за то, что не делает?
– За все вместе! – почесала бровь Севда. – Если сделал – хоть можно было с полным правом его так называть! А то чувствуешь себя юзером со взломанной Виндой.
– Гы-гы-гы! – Меня прорвало. – Хакерша с амурами!
– Нет, – хихикнула вслед за мной блондинка. – Я продвинутый юзер!
– Юзер чего? – Мне стало очень интересно, как это можно применить к моей ситуации.
– Я изобрела ЗВБ! – гордо заявила Севда, высоко задирая нос.
– Чего изобрела? – В аббревиатурах я никогда не разбиралась, а некоторые особо хитроумные сокращения вызывали судорожный смех.
– Зервизбдун, – расшифровала богиня, поправляя прическу, будто готовясь к немедленному вручению Нобелевской премии.
У меня на пару минут пропал дар речи. Эдакая рыбка сорока пяти килограммов с выпученными глазами и открывающимся – закрывающимся ртом.
– Что ты сказала? – поковыряла я в левом ухе. Подумала и поковыряла в обоих. Для профилактики. – Чего-чего бздун?..
– Зервизбдун, – повторила Севда и обиженно надула губы.
По-моему, они у нее вообще практически никогда не сдувались. Имеем милый образ незабвенной Мэрилин Монро: «Ba-dum-ba-dum-ba-doodly-dum-boo!» [8]8
«Wanna be loved».Музыка Джонни Грина, слова Эдварда Хеймана и Билли Роуса.
[Закрыть]Осталось еще фляжку с виски из-за чулочной подвязки достать.
– Ты сама хоть поняла, как назвала свое изобретение? – Живот уже болел и участвовать в веселье отказывался.
– Нормально назвала! – отрезала богиня. – По функциям использования и материала создания: зеркало-визор – бдеть!
– Последнее как-то смущает, – призналась я и попросила: – Покажи, пожалуйста.
– Конечно, – воодушевилась Севда. – Но это экспериментальный образец, еще не отлаженный. Соединение с искомым объектом происходит хаотично и нестабильно.
– Угу, – закивала я. Вскочила, не чуя под собой ног от радости, и протянула руку: – Согласна на нестабильные, хаотичные, беспорядочные связи. Только покажи, как дела в Лайе.
– Звука пока нет, – предупредила богиня и сползла с кровати – разыскивать свое изобретение в недрах притащенного багажа.
Я таскалась за ней по пятам от тюка к тюку, нависая над душой, пока блондинка рылась в куче барахла, и приставала с вопросами:
– Севда, после того как ты набулькала Кондрада по уши отварами и извела диетами, как ты заставила его в меня влюбиться?
– Во-первых, я не заставляла…
Разговаривать с тылом богини было неудобно, но время терять не хотелось.
– Он сам выбрал тебя, я лишь подтолкнула.
– Каким образом? – почесала я свою «тыковку».
– Милли! – крикнула богиня.
К ней тут же подлетела девочка-амур, вся такая бело-розовая, пухленькая и эфемерная, с широкой улыбкой на фарфоровом личике и белыми ажурными гольфами. Только школьной формы и пионерского галстука недостает.
– Слушаю, о богиня! – взяла под козырек амурша. – К новому заданию всегда готова! – и поправила на голове фуражку с кокардой из пронзенного стрелой сердечка.
Я подавила рвущееся наружу ржание. «Полицейская академия» и «Ранетки» отдыхают!
– Помнишь свое задание с Кондрадом Дорсетским? – поинтересовалась Севда, поворачиваясь к нам аверсом.
– Такое забудешь! – фыркнула Милли.
– Что так? – подняла я брови.
– Первый раз мне такой непробиваемый мужик попался, – вздохнула печально амурша, устраивая колчан поудобнее. – Мы после этого подумывали перейти на другое вооружение – сменить луки на автоматы Калашникова!
Ну да, конечно, босс на сорок восьмом уровне от одной стрелы не умирает!
Не помню, чем ступор отличается от стопора, но я там точно находилась. Буйное воображение представило мне амура в тоге с пулеметом системы «Максим», обмотанного крест-накрест пулеметными лентами и с цигаркой в зубах.
– «Что так»?! – передразнила меня малышка. – Знаешь, как я его на поляне стрелами утыкала? Под завязку!!! Весь колчан использовала! Месячный запас израсходовала! – бушевала Милли. – Думала, придется новую срочную заявку оформлять под личную ответственность! А этот толстокожий – ни в одном глазу! Стоял весь, как ежик, и даже не почесался!
У меня чуть не началась от смеха истерика.
– Главное, чтобы эти стрелы обратно не повыдергивали, – пробормотала, не зная, плакать или смеяться.
– Думаешь, разлюбит? – полюбопытствовала богиня.
– У нас пожизненная гарантия качества! – влезла Милли, тряся фуражкой.
– Боюсь, что дырки останутся! – рявкнула я и пошла молча страдать на кровати.
– Ну что ты злишься! – побежала за мной Севда, бросив поиски.
Это мне не понравилось, и я решительно отменила слезы, пообещав порыдать чуть позднее. Например, можно будет картинно припасть к зеркалу, оглаживая милый образ… Поразмазывать по нему сопли, небрежно вытирая их рукой… Не знаю вот, становится ли от этого лучше видимость… Наверное, нет. Скорее, туманится.
– Я не злюсь, – буркнула и попыталась надуть губы так же, как богиня. Только у нее получалось мило и эротично, а у меня вперед вылезли две пельменины. И эротично это выглядело, по-моему, только для того, кто страстно любит изделия из теста… с мясом внутри.
– Илоночка, – запела богиня, примирительно поглаживая меня по плечу, – мы только подтолкнули Кондрада к любви. А кого любить – он выбрал сам.
– Можно подумать, в лесу у него был богатый выбор, – фыркнула жертва амура, оттаивая. – Я и пара кобыл… если они там, конечно, были…
– Были-были, – поддакнула Милли, кружившая над нами. – Я там пару раз промахнулась…
– Н-да? – внезапно заинтересовалась я. Так низко меня еще не роняли! – У меня тогда не было никакой возможности что-либо замечать, потому что мне самой устраивали пирсинг под ежика! – О как! Даже в этом мы с ним едины: его стрелами амуры, а меня – обычными. Для экономии…
– Правда-правда, – закивала головой амурочка. – Мужики потом никак не могли разобраться, кого спасать – Кондрада, лошадей или тебя. Пока решали – тебя уже свистнули. Они сразу и успокоились – дескать, одной проблемой меньше и…
– Дальше я уже знаю, – остановила я поток повествования. Спросила Севду, глядящую на меня чуть виноватыми глазами: – Где твой звездун? Давай его сюда!
– Зервизбдун, – важно поправила меня блондинка. – Пошли!
– Пошли, – покладисто согласилась я, возвращаясь к багажу.
Севда еще немного порылась и достала средних размеров зеркало, завернутое в мягкую замшу. Подлетевшие херувимы бережно установили его на специальную подставку. Богиня благодарно кивнула, отвернула полог и сделала пару пассов. Зеркало шустро увеличилось в размерах и зарябило.
– Сейчас настрою, – деловито сказала богиня и начала чертить на зеркальной поверхности какие-то символы. Изнывая от нетерпения, я терлась рядом и постоянно лезла под руки, заглядывала через плечо.
– Если ты думаешь, – сосредоточенно пропыхтела Севда, – что залезешь туда с ногами и сможешь дотянуться до мужа, то очень ошибаешься.
– То есть пощупать будет нельзя? – уточнила я на всякий случай. Вдруг у зервизбдуна есть еще функция «мацун», например, или «хватун»? Напрасно надеялась.
– Садись! – отмахнулась от меня девушка. – Сейчас будет показывать. Я на Кондрада настроила.
Оглянувшись, увидела, что помощники подготовили для нас два удобных мягких кресла. Пожав плечами, уселась. Мне тут же заботливо всунули в руки ведерко с попкорном.
– Спасибо! – поблагодарила я. Рядом плюхнулась Севда, получившая такое же ведерко и литровый стакан с колой.
– Все, смотрим! – взмахнула рукой богиня, и зеркало заработало, показывая нам внутренний двор Лайе и драку…
– Это что такое?!! – вылетела я пулей из кресла, устроив конфетти из попкорна и тыкая рукой в зервиз-как-его-там. – ЭТО твой привет? АТАС!!!
– Почему мой? – невозмутимо захрустела жареной кукурузой богиня. – Твой. Мое только исполнение…
Денис
Мы встали задолго до рассвета. Зябко ежась от промозглой утренней сырости, сонные конюхи подготовили лошадей и бричку. Вещи ждали нас, упакованные в седельные сумки. После кратких сборов путешественники присели на дорожку. Деррик, который оставался за главного военачальника во дворце, получал от Кондрада необходимые последние напутствия. Королева не вышла нас проводить – и слава богу, мне было бы трудно сдержаться от невольного проявления чувств! – но я был уверен, что она не спит и все увидит из окна.
Ну вот, долги всегда приходится платить – русалка свое не упустит! На меня, не откладывая в долгий ящик, предъявила свои права арианэ:
– Ис-сполни с-свое обещание!
Неприятное начало пути. Можно сказать – даже очень. Пришлось исполнять клятву: дать поцеловать себя вновь.
Я, конечно, мог бы попробовать поиграться с данным словом – конкретные сроки-то мы не оговаривали, да и вроде «крыша» наверху в виде Илонки появилась. Впору начинать заниматься буквоедством! Но Кондрад заранее отсоветовал. Сказал – за клятвами тут следят даже не сами боги, а какие-то особенные силы, присущие именно этому миру. Предупредил: дескать, если они сочтут, что нарушил… пробудится такое… милосердней сразу зарезаться тупым ножом или топором самому себе голову оттяпать, потому что к такому прокаженному никто не подойдет по доброй воле. Мир его отторгает. Пища не усваивается, вода становится ядом, земля рушится под ногами… Жуть, в общем…
Ладно, «в морг так в морг»! Подавляя в себе все отрицательные человеческие эмоции, дал прикоснуться к своим губам чуждому существу.
Какая разница с Иалоной! Поцелуи молодой королевы – ласковый шелк, мягче щечки ребенка, чистый мед с запахом душистых спелых яблок, обещание рая!
Поцелуй арианэ – убийственный яд. Честное слово, будто меня гюрза или гадюка укусила!
Холод, мертвящий жалящий холод потек по венам, выстуживая дыхание, замораживая душу. Несколько мгновений боялся – сейчас остановится сердце! Рухнул оземь и оттуда смотрел на мир, словно одурманенный тяжелым наркозом. С закатывающимися под лоб глазами, совершенно не контролируя окружающую обстановку.
Стало легче только после того, как Кондрад сунул мне под нос какую-то вонючую алхимическую дрянь. Оу, что вам сказать… нашатырь рядом с этой гадостью нервно курит в сторонке. Мертвого подымет.
– Вы же вроде палеными перьями в чувство приводите? – пробурчал я.
– Ты хочешь, чтобы я у горгула перышко одолжил? – насмешливо спросил зять, скрывая в глазах тревогу.
– Я не настолько садист, – признался я, с трудом поднимаясь. – Чтобы его поджечь – леса не хватит. А я за озеленение и вообще… от природы скромный.
Вот так, нетвердо держась на ногах и покачиваясь, как пьяный, я с посторонней помощью доплелся до брички. Там меня в виду нетрудо-и небоеспособности уложили под слой сена. Еще и сверху поленом приперли. Здоровенным.
Заботливые, млин! Это чтобы я, подобно умертвию, не восстал по дороге? Эдакий зомби с криком: «Йаду мне, йаду! Два раза – и не мешать!» И ручками – цап-цап! Колоритное зрелище в моем исполнении. Интересно, у них аутодафе существует?
Русалку посадили рядом. Видимо, решили: всю нечисть лучше держать в одном месте.
Время нас поджимало уже нешуточно. Мы вот-вот должны были выдвигаться, потому что начинало светать. Отряд под руководством Кондрада оседлал лошадей и ждал от него знака.
Но полешко на мне пролежало недолго. Жалко даже. Я как бы под него уже приспособился. Мимикрировал. Бревно и Денис – близнецы-братья! «Мы говорим бревно – подразумеваем Денис… Мы говорим Денис – подразумеваем бревно…» Как-то так, если перефразировать Маяковского.
Вскоре над нами раздались громкие вопли горгулий и нарастающий шум отчаянной драки. Мне прилетело сверху парой мелких булыжников (и слава богу, что мелких!) – не то горгулья кровь, не то перышки… хотя я так и не разобрался, есть ли у них перья…
Не с нашими ли они дерутся? Странно, мы ж еще не выехали, они не должны сразу атаковать?.. Изнывая от любопытства, я отодвинул деревяшку и высунул голову.
Картина была… «Приехали!» Иначе не назвать. Только драки сумасшедших горгулий над головами нам для полного счастья и не хватало!
Наши птеродактили разделились на два лагеря и с яростными криками лупасили и драли друг друга. Все это сопровождалось камнепадом сродни сошествию с неба метеоритного дождичка, загогулистыми выражениями и время от времени идущими в крутое пике увесистыми тушками летающих крокодилов. Тушки валялись, правда, недолго. Горгулы отряхивались и снова гордо устремлялись в небо, на битву.
Кондрад и несколько сопровождающих подрастерялись, не зная, как это все понимать. Кони шарахались и отчаянно ржали. Пришлось возвращать их под навес. Из нашей брички тоже выпрягли лошадей, а про нас временно забыли, отвлеченные происходящим наверху.
Я прислушался, пытаясь в этом оглушительном оре разобрать отдельные фразы. Зрелище было еще то. Пригляделся повнимательней… Мать моя женщина! Вообще-то я их очень даже понимаю… Если бы мне на груди сделали татуировку в виде золотого сердечка с надписью «Кондрад форева!», я бы еще и не так злился.
– Гы-гы-гы! – ржала одна половина горгулов, тыкая пальцами в противоположную. – Выделенцы!
– На себя посмотрите! – вопила обижаемая часть и рвалась в драку.
– А че? – отмахивались от них первые. – У нас здорово! – и демонстрировали готичную надпись на животе, сделанную ярко-лиловым цветом и обведенную белым «Д&К – клево и понтово!».
– …! – с чувством заявил я, заставив русалку покраснеть и заткнуть уши. – Простите. Вырвалось.
– У моей любимой очень своеобразная манера передавать приветы, – пробрался к нам под горгулепадом зять. Широко улыбнулся: – Но я и такому рад. С ней все в порядке, и чувство юмора твою сестру не покинуло. К тому же она предоставила нам прекрасную возможность выбраться из замка, воспользовавшись переполохом в рядах противника.
Я молчал. Все еще не находил приличных выражений по поводу предприимчивости сестренки, а нецензурных было слишком много.
Кондрад ловко увернулся от туши, сверзившейся с неба, отбил дубинкой увесистый осколок чьего-то крылышка размером в пару килограммов, который метил ему в голову, немного подумал и с хохотом добавил:
– Единственное – мне бы хотелось потом убрать эту надпись, чтобы избежать неудобных вопросов и нелепых подозрений!
На наше счастье, потасовка переместилась на крышу. Как только это случилось, Кондрад снова приказал запрягать. Мы стали готовиться к прорыву, но… время было упущено. Совсем чуть-чуть, но опоздали. Потому что горгулы успели помириться и черной монолитной стаей устремились на нашу кавалькаду.
Мне-то что?! У меня сверху бревно. Мы с ним снова воссоединились и чувствовали себя маленькой ячейкой общества. Но и всадникам горгулы при всем огромном желании не накостыляли. Почему? А благодаря русалке.
Я, удивленный внезапно наступившей мертвой тишиной, высунулся из-за спасительного бревнышка – и что я вижу?
Наша красавица привстала на повозке, а вокруг нас… матерь Божия! – бушует водяной смерч! И всех, кто пытается хоть шаг ближе в нашу сторону сделать, сносит и швыряет в сторону замка, на крепостные стены или мостовую. Внизу уж немало расколотых горгулов валялось. Похоже, им оттуда уже не подняться. А внутри смерча, там, где «глаз бури», – сухо, ни одной капельки.
Я тихо выругался. Ну русалка! Ну ведьма! Могла же раньше помочь…
Вволю покостерив зеленовласку, я успокоился: логика нечисти для человеческого ума непостижима. Мало ли какой у нее интерес или резоны, откуда нам знать! Что ей страдания жалких людишек, если у нее ЦЕЛЬ!
Помечтал немного: вот бы все-таки ее исследовать неспешно в какой-нибудь лаборатории. Вздохнул. Мечтать не вредно.
Вот так мы и прорвались сквозь ворота и, проехав метров восемьсот, избавились от настырной воздушной погони. Горгулы, может, и тупы, но здоровый инстинкт выживания в них, видимо, все же изначально заложен. Иначе чем пояснить, что они не полетели за нами?
Дальше я выполз из-под «завалов» и огляделся.
Замок Лайе… впечатлял. Дворец? Кто и когда назвал его дворцом?! Настоящая средневековая крепость, могучий оплот королей. Несколько рядов зубчатых каменных стен, громада высоких башен, навесные мосты, острые шпили над кровлей.
Мрачно и красиво. Строго. Особенно сильно контраст бросался в глаза на фоне окружающих пасторальных лугов и полей. Все, что недодали замку в плане смягчающей душу зелени, всю угрюмую каменную мрачность и тяжеловесность архитектуры компенсировал живописный пейзаж, совершенно безлюдный.
На юго-востоке часть территории, похоже, недавно оградили специально для прогулок дворцовых обитателей. Там, на склоне холма, среди редких низкорослых посадок вечнозеленого кустарника можно было углядеть нечто вроде мраморных скамеек. Или мне издали примерещилось?..
Бревнышко мы выкинули. Я слезно помахал ему рукой и заверил, что на обратной дороге свидимся, если кто-то у груди не пригреет. И поехали вперед так быстро, как могли, только обочины замелькали.
Смурной Кондрад был на редкость молчалив. Остальные бойцы равнялись на командира: ехали молча, не переговариваясь и не перекрикиваясь по дороге. Утренняя свежесть тому вполне поспособствовала.
Хорошо, что я был не верхом. Плохо, что и так отбил себе все бока и седалище. Это вам не карета с подушками и лакеями «чего изволите!», здесь обычная повозка с сеном на дне.
А сено, как известно, в таких делах мало помогает. Слишком низкий коэфициэнт амортизации.
Промчались с ветерком мы до ближайшей деревни, где встал на постой основной эскорт Деррика. Я заинтересовался было ихними реалиями, но мне не повезло. В полном боевом облачении я профессиональных вояк так и не увидел, а без полной брони их кольчужный прикид – ничего особого. У нас ролевики и не так заморачиваются.
Мы передали им письмо от командира, чему они страшно обрадовались. А также предложили сопровождающим выбор. Нас покинули все семейные стражники, впрочем, мы того и ждали. Зато взамен мы прихватили с собой других желающих идти в вынужденное паломничество. Среди них был конюх, два следопыта, четыре мечника и три лучника. Поверите ли – чтобы отправиться до святилища под руководством Кондрада, бывшие его солдаты чуть не передрались! Счастливчиков, гордых честью идти в исключительно важный поход со своим любимым Черным Властелином, буквально распирало от удовольствия – что ветеранов, что молодых новобранцев!
Удивительно! Первый раз вижу такую солдатскую любовь и всеобщее поклонение.
Остальные молча завидовали везунчикам и разве что салют на прощанье нам не устроили. Как же Кондрад проявил себя, чтобы простые солдаты, «пушечное мясо», так к нему относились?
Ладно, увидим позже, во время похода.
А теперь вернемся к амуниции. Разумеется, арбалеты были при всех, даже меня вооружили… зачем-то… Самоубийцы, но об этом они пока еще не догадывались. А зря, батеньки, зря…
Деревенька с почерневшими срубами ничем особым не удивила. Зевак набежало не особо много, да и те, в основном мужики в лаптях, опасливо предпочитали на королевских посланников смотреть с большого удаления.
И поехали мы дальше, в сторону болот и святилища.
Пейзажи вокруг пролегли знакомые каждому еще по средней полосе России. То есть березки, зеленеющие полосы озимых, черные квадратики полей и огородов, голые липы и дубы вдоль дороги, а на них неизменные грачи. В общем, ничего для меня нового, включая отвратительные дороги. Все родное и узнаваемое.
Странно так поехали… Для начала я решил показать удаль молодецкую. Все же себе можно признаться, что с умом и сообразительностью у меня с утра наблюдались о-о-очень большие проблемы! Наверно, сказывался недолюб. Бывает такое неизученное явление в природе. Неизученное – потому что женщины всего этого не понимают, а мужикам в тот момент недосуг! Потирая пострадавшие от бревнышка места, я потребовал у местных гусаров лошадь.
На мою беду, просьбу выполнили – дали самого смирного лошадиного кастра… то есть чалого мерина, с отвислыми губами и печальным взглядом урожденного еврея. Ну это я поначалу так думал.
Через полчаса взаимных мучений я понял, что у него не только взгляд, но и еще некоторые черты характера позаимствованы у детей жаркого юга. Например, этот подлый лошадиный сын, испытывая меня на вшивость, пробовал поочередно хромать на каждую ногу (а было их у него четыре!), ползти медленным шагом, изобразить сап, запал и чахотку. Единственное, до чего он еще не додумался, – попробовать покачаться на спине и симулировать воспаление хвоста! И еще не пытался сказать: «Эй, скушай пэрсик, дарагой!» – но явно показывал то же самое мимикой. Отчетливо и доходчиво.
Джигит, понимаешь, никогда не допустит до себя другого джигита, если у того нет папахи и газырей!
Судя по смешкам солдат-кавалеристов, кто-то из них подложил мне эту свинью – пардон, лошадь! – осознанно. Повеселиться ребяткам захотелось, застоялись на одном месте, а тут такой объект подходящий нарисовался! Мысленно пообещал себе повторить подвиг Илоны-Иалоны и накормить их чем-нибудь слабительным. На душе сразу полегчало. А в мозгу засвербело. Хотя, по идее, должно свербеть в другом месте или сразу в двух, которые рядом и немного вниз.
Слава богу, ехали мы недолго – до кромки леса. Недолго – для тех, кто в седле вырос. Мне, выкормышу техногенной цивилизации и приверженцу четырехколесного транспорта, у которого колеса не передвигаются вразнобой, сиденье не мотыляется из стороны в сторону, капот не норовит укусить, а бампер лягнуть, – это время показалось вечностью!
Потому что туда (тсс! Это не спина – это орудие пыток!) я залез под веселые подбадривания попутчиков, а как слезать – пока себе представлял крайне смутно… Можно было, безусловно, свалиться мешком, но уж больно ехидная морда у этого четвероногого… гм, питомца. Вытрет копыта и сделает вид, что принял за коврик.
– Дальше хода нет! – крикнул проводник. – Ноги коням переломаем и сами покалечимся!
– Спешились! – скомандовал Кондрад, легко спрыгивая с жеребца.
Я немного позавидовал: мне с такой легкостью не соскочить – только слететь. Ласточкой! Услышав приказ командования, мое непарнокопытное повернулось и мило оскалилось, всем видом показывая готовность помочь – стащить зубами, ласково и нежно.
– Обойдемся, – заверил его я и осторожно сполз вниз, бдительно следя за кровожадно улыбающейся мордой. Садюга на пенсии! Колбаса бегающая!
– Коней оставляем! – скомандовал зять. – С собой только необходимое и запас воды! Ты! – ткнул пальцем в конюха. – Остаешься здесь нас ждать. Не вернемся через три недели – пойдешь назад в Лайе один. Понял?
Суровый мужчина с жутким шрамом через всю левую половину лица, затронувшим глаз, молчаливо кивнул и стукнул себя в грудь в воинском приветствии:
