Текст книги "Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи"

Автор книги: Юлия Славачевская

Соавторы: Марина Рыбицкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– И для здоровья опасно! – закивала я, но тут же прекратила это занятие. Голова странно кренилась и назад возвращалась с трудом.

Следом пришла очередь туфель. Обувь мне предложили весьма удобную и симпатичную, из мягкой кожи, на среднем каблучке. Но возникала одна загвоздка: как эти туфли надеть? У меня голова пошла кругом. Присесть я побоялась. Да что там! Я даже ногу опасалась от пола отрывать, чтобы не украсить пол килограммами бархата и мною в качестве начинки.

Но я напрасно волновалась: технология была продумана заранее. Заставив меня обхватить тот самый угловой столбик, уже основательно залапанный моими руками, и поднимать ноги по одной, опытная (от слова «пытка») горничная старательно запихивала будущую благородную даму в туфельки. Вот это эквилибристика!

Наконец последние оборки и кружева были расправлены, подол одернут, прическа поправлена, и я оказалась полностью готова к выходу в свет. Легко сказать! На меня навертели как минимум два пуда тряпок и металла, а во мне всего весу три пуда. И как теперь быть?..

Судорожно вцепившись в руку горничной, я сделала первый неустойчивый шаг по наборному паркету. Пирамида со мной внутри заколыхалась и пришла в движение. Ей-богу, карандаш в стакане!

Смотрите и запоминайте, первый и последний раз проездом через ваш город: цирк шапито! Начинающий канатоходец под куполом цирка!

Мы ползли по коридору со скоростью беременной улитки, отягощенной ревматизмом и остеохондрозом. Розовая мечта незамужней девицы побыть настоящей принцессой горестно таяла в туманной дымке, жестоко расплющенная корсетом и задавленная фижмами.

Когда мы доползли до кабинета графа, Лара вежливо постучала в дверь, присела в почтительном книксене и, с трудом высвободив свою руку, на которой отчетливо проступали лиловеющие следы моих пальцев, испарилась в неизвестном направлении. Предательница!

Я обессиленно прислонилась к косяку, чтобы немножко отдышаться. Через минуту дверь распахнулась, и передо мной предстал господин граф во всей своей незатейливой мужской красе. Кожа лица была бледно-зеленой. Ввалившиеся глаза красноречиво изобличали его непристойные ночные похождения. Мне даже померещился легкий тремор графских пальцев. Так ему и надо! Будет знать, как по ночам порядочных девушек пугать!

Мужчина окинул меня одобрительным взглядом с головы до ног, удовлетворенно крякнул и протянул руку со словами:

– Прекрасно выглядишь. Цвет лица просто восхитительный!

– Красный небось! – злорадно пропыхтела я, принимая руку и вваливаясь в кабинет.

– «Небось» – слово малоподходящее для уст принцессы, – не удержался и сделал замечание граф.

Я стояла на ходулях в чудесном платье и неуверенно покачивалась. Аристократ фигов! Вот один раз промолчать не мог!

Барин подтащил меня к креслу:

– Садись!

– Я лучше постою! – со всей возможной скоростью отказалась от новой пытки. Скорости, к глубочайшему сожалению, не хватило. Меня никто не слушал и, применив дурную мужскую силу, Алфонсус затолкал мое высочество в кресло.

Упс! Подлянка не замедлила последовать. Юбка встала «колоколом», закрыв обзор. В задницу вонзились обручи, а корсет впился острым мыском в место… гм, необходимое для брака.

– Вина? – не заметил моего плачевного состояния граф.

– Яду! – прошипела я, барахтаясь перевернутой черепахой.

– Уверена? – насмешливо удивился «дядюшка», отодвигая подол и заглядывая мне в лицо.

– Уверена! – рявкнула я. – И себя не забудь!

– Я не люблю вино с пряностями, – категорически заявил этот нахал и налил два бокала красного сухого.

За действиями «дядюшки» я опасливо наблюдала через амбразуру из-за бруствера подола.

Подойдя ко мне, граф (чтоб его черти в аду заставляли вместо меня в таком прикиде ходить!) галантно протянул мне один из бокалов:

– Прошу, ваше высочество, – издевательским тоном.

Выпростав руку из пены кружев, сграбастала фужер и утащила себе в «норку». Снова возник насущный вопрос: желудок категорически отказывался принимать предложенное угощение. Жидкость застряла где-то на полдороге в пищеводе и нежно побулькивала, гуляя туда-сюда. Класс! И куда мне худеть? Хотя… есть еще и отрицательные числа.

– Итак, – начал Алфонсус, присаживаясь в кресло напротив и элегантным жестом закидывая ногу на ногу, – твое преображение началось. Ты выглядишь вполне аристократично…

– А чувствую себя вполне дерьмово! – высунулась я из окопа, злобно сверкая глазами и с трудом удерживая винный поток в горле.

«Дядюшка» брезгливо поморщился:

– Хм… Необходимо привить тебе подобающие манеры…

– Я отказываюсь от подобной чести! – пробулькала, из последних сил состязаясь с винным фонтаном.

– Кто тебя особенно спрашивает! – сдвинул брови граф и даже притопнул ногой. – Смерти захотела?!

Вот уж чего и даром не надо! Но вредная натура просто перла изнутри. И корсет не помогал:

– Разве ж это жизнь?.. Ты сам когда-нибудь пробовал ЭТО носить?

– Зачем? – возмущенный грязным предположением, поднял тонкие брови аристократ (у него они работали как ставни: то сдвигались, то раздвигались). – Я мужчина!

– Докажи! – вякнула и прикусила язык.

«Родственник» как-то нехорошо хихикнул и заверил:

– Потом… после свадьбы… возможно.

Размечтался один такой! Я грабли по комнате раскидаю и капканы на кровати расставлю! Медвежьи!

– Итак, – снова завел шарманку довольный граф, – обучение начнем прямо сейчас! У нас есть месяц, чтобы привить тебе благородные манеры и научить дворцовому этикету. Познакомься со своими учителями! – Мужчина хлопнул в ладоши.

Чуть погодя в кабинет робко вошли трое: двое мужчин и одна засушенная грымза женского пола.

– Ваше высочество, позвольте представить… господина Андре Шалуся, учителя танцев. – Маленький стройный блондин с водянистыми серо-голубыми, весьма томными глазками склонился в изысканном поклоне, хрустя серебряным позументом на бирюзовом камзоле и куртуазно отставив ножку в серо-синем трико. И все бы хорошо, но на лбу огромная печать: «бабник»!

Я высокомерно кивнула в юбочном подполье, благоразумно не открывая рот и усердно приминая юбки руками, чтобы хоть что-то видеть.

– …Господина Занука Училу преподавателя истории и прочих наук. – Среднего роста полноватый старик в свободном темном костюме небрежно расшаркался и строго на меня посмотрел через монокль. Кивнула ему, яростно воюя с платьем.

– …Мадам Люлю Домулю…

Граф мне по блату подогнал настоящую вобл… классную даму, чтобы наводить ужас на подопечную. Просто классика жанра! Злющие глазенки неопределенного янтарно-желтого оттенка глянули на меня оценивающе с бесцветного вытянутого личика. Узкие губы в обрамлении темных усиков были стянуты заранее в укоре, как будто изображали вживе плохо ощипанную куриную гузку. Дама была светлой шатенкой и в молодости даже вполне могла слыть красивой, если бы не типично ханжеское выражение «мы голодные, но благородные и гордые».

По опыту знаю: у людей с подобным демонстративно постным пуританским выражением на личике не бывает ни первого, ни второго, ни третьего. Они используют все виды подхалимажа к тем, кто выше их по должности, и яростно мстят за все обиды мира, мнимые или настоящие, всем несчастным, кому не повезло попасть в подчинение к подобным монстрам. Так что насчет «бедных и благородных» – все чистая туфта. Мало ли… вдруг кто поверит и купится?

Новая ученица не купилась, и тетка это заметила. Глаза «училки» блеснули потаенной угрозой. Похоже, дама опытным глазом только что занесла меня в обновленный список жертв. Вот это она зря. Не настолько я беззуба и беспомощна.

– …Великолепного знатока этикета. – Грымза в унылом сером наряде присела в книксене и опять метнула мне та-а-а-кой взгляд…

Вино провалилось в желудок само, как будто его ершиком туда пропихнули. Я кивнула, глядя на нее затравленным зайцем и соображая: а у Карлсона была такая же «домомучительница»? Или мне усовершенствованный образец биодроида достался?

– Ну вот, господа и дамы, перед вами ваша будущая прилежная ученица, ее высочество принцесса Алиссандра, которая находилась в монастыре до последнего времени, – продолжал заливаться сладкоголосым соловьем граф, варварски выдергивая меня из кресла. – Прошу обучить ее всему необходимому…

– Я смотрю, тебе кабинет в порядок привели, – многозначительно прошептала «родственничку» на ухо. – Так я вернусь… позднее…

На этом весьма красноречивом обещании попыталась отклеиться от «дядюшки» и сделать самостоятельный шаг. Но когда я, отважно прикрыв глаза, шагнула в неизвестность, размышляя вполне логично: ежели что, юбки выполнят роль подушек безопасности, то… меня тут же сграбастали в гостеприимные объятия.

Приоткрыв один глаз, я с удивлением уставилась на синеглазого «спасателя Малибу». Интересно, а что в таких случаях делают аристократки? Я так понимаю, кричать: «Пиастры, пиастры!» – на манер горячо любимого мною попугая одноногого пирата Сильвера нынче неприлично, и в рожу когтями вцепиться тоже неаристократично выглядит… Почему у меня в голове «пиастры»? А деньги никогда лишними не бывают…

– Ваше высочество, – заприседал со мною вместе мужчина, – дозвольте сопроводить вас в танцевальный зал.

«Силен мужик!» – восхитилась я. И вслух сказала томным голосом прижатой в дверях кошки:

– Дозволяю!

И мы отправились пешком в танцзал. Вообще-то, кто пошел – а кто и поехал! Лично я воспользовалась благоприятным моментом и всеми своими бархатными кружевами обрушилась на любителя острых ощущений. Иначе бы он просто не согласился меня учить! Или его не предупредили? И мужик сейчас в неведении, какая замечательная ученица ему досталась? Главное, последняя в его жизни.

И я не преувеличиваю! Ничуть. В третьем классе при попытке научить меня простейшей польке наша учительница музыки благополучно оставила танцевально-музыкальную карьеру и прописалась в доме инвалидов. Навсегда.

Да нет, слава богу, не в качестве пациентки! А то меня бы совесть заела. Наша «До-ре-ми» там нянечкой работала. Помогала людям реабилитироваться и не совершать больше таких необдуманных поступков, как обучение Алисы танцам.

Признаюсь честно: просто в танце у меня напрочь отсутствовало чувство ритма. Я выкидывала коленца, когда их никто не ждал, по своей, никому не ведомой методике! И страшно этим гордилась!

Учитель допыхтел до зала со мной в объятиях и ужасно обрадовался финишу! Как я его понимаю! Еще больше парень обрадуется, когда урок закончится и он останется в своем рассудке… надеюсь. Ибо по природе своей я была девушкой не злой и к людским бедам очень даже отзывчивой. Всегда искренне жалела пострадавших от меня людей… на достаточном расстоянии, чтобы самой в ответ не прилетело.

– Ваше высочество, мы начнем с самого простого танца – польки…

У меня округлились глаза и открылся рот. Это надо же так попасть в масть! Только я вспомнила о своем предыдущем опыте, как мне его тут же предлагают повторить. Но мне блондинчик пока ничего плохого не сделал, зачем же над ним сознательно так жестоко измываться?

– Господин Шалусь, – с перепугу сразу вспомнила я его фамилию. Слезно попросила: – Умоляю, давайте начнем с чего-то другого…

– Тогда позвольте обучить вас контрдансу Фейе – весьма модному при дворе в последнее время, – легко и свободно согласился учитель. Люблю иметь дело с умными людьми!

– Не вопрос… – начала я и поправилась: – Прошу вас оказать мне такую любезность.

– Итак, – начал мужчина. – Все пары, начиная со стоящей в «голове», рассчитываются на первые и вторые. После каждого повторения каждая первая пара спускается вниз по залу, меняясь со стоящей за ней второй парой, а каждая вторая пара поднимается вверх по залу. Первая пара, дошедшая до конца колонны, пропускает одно повторение музыки и становится второй парой. Вторая пара, дошедшая до головы колонны, пропускает одно повторение и становится первой парой.

– Помедленнее, пожалуйста, – жалобно взмолилась я и чуть не добавила: «я записываю», – копируя Шурика из «Кавказской пленницы». – Мне не совсем понятно, что я должна делать в момент, когда пары начинают меняться.

И почему в голове навязчиво крутится откуда-то взявшийся термин «свингерство» и присутствует неутолимое желание послать все это к едреной бабушке?

– Ваше высочество, – снова склонился в поклоне учитель. – Все очень просто… Смотрите, такт первый: дама и кавалер подают друг другу правые руки…

Я подала правую руку…

– …Такт второй: дама и кавалер подают друг другу левые руки…

– Зачем? – не сдержавшись, ляпнула я. – Им правыми держаться неудобно?

Милейший блондинчик даже зубами не заскрипел. Вот это выдержка у человека! Я перед ним преклоняюсь!

– Это такая фигура танца, – терпеливо продолжил господин Шалусь. – Далее, такты третий и четвертый: дама и кавалер делают два «флеретс» и меняются правыми плечами местами. В конце такта опускают руки, – повторил демонстрацию начала танца за кавалера и за даму.

– Что они делают? – подавила я сильное желание почесать в затылке. Остановила лишь невозможность добраться до затылка под толстой подушкой из уложенных своих и чужих волос.

– Они делают фигуру танца «флеретс», – мирно объяснил мужчина и заскакал по залу подстреленным кроликом, то приседая в прыжке, то выпрямляясь.

– Вы хотите, чтобы я ВОТ ЭТО повторила? – спросила, весьма сомневаясь в своих скромных возможностях.

Нет, за прошедшее время я как-то притерпелась к своему карандашно-стаканному состоянию, но прыгать! Ну что ж… господин граф, видимо, стремится обновить должным образом интерьер и собирается раскошелиться на ремонт?! И мой долг ему в этом помочь!

– Желательно повторить, ваше высочество, практика – великая вещь, – вдохновенно ответил учитель, приближаясь.

– Вы хорошо подумали?! – Второе «китайское» предупреждение.

Вместо ответа господин Шалусь протянул мне правую руку, и мы с ним начали с первого такта. На третьем я честно пыталась попрыгать… с грацией беременной бегемотихи с тремя детьми на шее. По бальному паркету. В буквальном смысле. Да! И господин учитель меня усердно ловил, когда я старательно пыталась провалить зеркально-гладкий пол, следующий за ним потолок и вдумчиво исследовать пространство под нами.

Так что когда в зал ввалилась грымза с гримасой улыбки, маскирующей давнюю зубную боль на засушенном жизнью лице, учитель танцев с та-аким облегчением сдал меня ей с рук на руки, что мне стало ужасно обидно.

– Я вам завтра обязательно покажу танцы своей родины, – мстительно пообещала я. – Такого вы еще не видели! – имея в виду ламбаду.

– Следуйте за мной, ваше высочество, – проскрипела родственница несмазанной телеги и, развернувшись на каблуках, легко выпорхнула из зала. Мне сильно захотелось посмотреть, как она это делает. На самом деле. У нее какие-то другие фижмы? Или она, атлетически выжимая каждый день определенный вес, просто не воспринимает их как якорь?

Также мне очень захотелось упасть на пол, немного отдохнуть и передвигаться дальше только по-пластунски, убив сразу двух зайцев: заглянуть домомучительнице под юбку (в чисто познавательных целях) и отдохнуть.

По пути я перебрала в уме всех родственников графа по обеим линиям, соединила их с родственниками грымзы, отполировала генотипом Шалуся… И тут развлечение закончилось: мы добрались до столовой. На празднично накрытом столе, поблескивающем начищенным серебром и посверкивающем горами хрусталя, стояли аппетитные блюда, испускающие умопомрачительные ароматы.

Вид сказочного изобилия растревожил мой несчастный удушенный желудок, и он радостно взревел, напрыгивая с разбегу на ребра и готовясь при помощи «тройного тулупа» [8]8
  Прыжок с вращением в фигурном катании на льду.


[Закрыть]выскочить наружу, чтобы в случае отказа хоть чем-нибудь съестным поживиться.

Я пригорюнилась. Есть хотелось, но как? Вряд ли меня станут в приличном обществе за столом ширмой загораживать, чтобы я могла пропихивать блюда за пазуху или под подол, а потом сладко ими по-свински почавкивать, невзирая на корсет и прочие прелести средневековой инквизиции.

– Прошу садиться, ваше высочество, – пропела мадам Домуля, становясь около кресла во главе стола и указывая на него веером, который возник у нее в руке просто из ниоткуда, словно чертик из табакерки.

– Может быть, я лучше постою? – робко отозвалась фальшивая принцесса. Предложенная честь мне была не по зубам, а гораздо выше, словно вода в бассейне. Так и утонуть недолго.

– Ваше высочество! – Мадам Люлю сморщилась и стала похожа на печеное яблоко, причем яблоко, долго лежавшее и, кажется, немного подпорченное сухостью и червяками. – Прекратите капризничать и садитесь!

Пришлось честно признаться:

– Не могу – боюсь потом не встать!

Мадам похлопала на меня остатками ресниц, надменно смерила взглядом мое долговязое высочество и самоуверенно заявила:

– Во-первых, есть лакеи…

Ага, и для лакеев нужна бесплатная развлекуха в моем лице!

– Во-вторых, садиться нужно, чуть приподняв платье…

Оп-па! А совсем его снять нельзя? Вместе с корсетом? Пообедать, так сказать, в неглиже, в интимной обстановке, а потом снова к инквизитора… ой, простите – цивилизаторам в лапы?

– …Приподнимать платье нужно очень осторожно. – Грымза потянула вверх подол, показывая, как следует действовать в стандартных ситуациях. – Стараясь не показать мужчинам больше положенного – то есть не выше щиколотки, и в то же время…

Да я им все покажу, ей-богу! И бесплатно! Только снимите с меня ЭТО и дайте нормально поесть!

– …Крайне аккуратно присесть на краешек кресла между вторым и третьим обручем…

О-о-о! Я вам что – снайпер? Нет, я хуже! Как я с непривычки мягким местом буду ощущать второй и третий обручи? Чем мне их считать?! Щупальца там отрастить?

– Пробуйте, принцесса! – Мадам уселась и теперь ждала повторения сего подвига от меня. Я попробовала. Домомучительница взвизгнула:

– Как вы можете! – показывая на мои лодыжки.

– А что такое? – удивилась я.

– Вы уже опозорены! – просветила меня грымза. – Будь на моем месте мужчина…

– Что, увидев мои лодыжки, он бы сразу на меня набросился со всей страстью? – почесала я нос в задумчивости. Вот ведь! И чего ж я раньше не додумалась всем ноги показывать? Может, потому, что никто на подавальщицу и смотреть не хотел? Тем более – хех, компрометировать…

Помню, господин Бормель в самом начале нашего сотрудничества пытался соблазнить меня карьерой трактирной девки… Ага. Так их мамаша ему даже изрядно доплатила, чтобы он больше рот на эту тему не открывал!

– Еще раз! – хлопнула мадам Люлю по столу веером.

Надувшись и топорно изобразив на лице крайнюю степень истощенности и высшую стадию гламурности, я медленно потащила вверх юбку.

– Достаточно! – последовала команда личного фельдфебеля. – Теперь садитесь.

Примерилась к стулу и уселась. Как велено – на краешек, все остальное сиденье было занято моим платьем. Видимо, платья здесь в большом авторитете. Идут впереди хозяйки, сидят вразвалку…

– Прекрасно! – обрадовала меня тетка и с удовольствием оторвалась на бедной беззащитной девушке: – Еще раз!

Встали-сели, сели-встали, чтоб вас черти поломали! Взять бы эту тетку Люлю и запхать на дно кастрюли!

Наконец мадам удовлетворилась результатом и скомандовала обслуживать наш стол лакеям, до того стоявшим в отдалении лицом к стенке – наверное, чтобы не травмировать свою нежную психику видом моих лодыжек и выпирающих из декольте косточек отсутствующей груди.

Странно, правда? Когда грудь на изготовку и почти в полном доступе – это нормально, и никто даже зенки на ней (вы только подумайте!) не разложит, а вот если ногу покажешь – дак то неописуемый ужас и неимоверный позор. Будто валериана для котов. Сразу мужики набегут и под подол всем скопом полезут!

– Ваше высочество! – снова постучала по столу веером мадам. – Прошу вашего высочайшего внимания! Перед вами сейчас королевский куверт.

– Кто? – ошарашенно заозиралась я по сторонам. – Где?.. Я графскую почту не трогала! Чес-слово!

Дама сдвинула узкие выщипанные бровки и с треском сложила веер.

– Куверт – термин, обозначающий полный набор столовых приборов для одного человека на накрытом столе, – зашипела грымза и, вскочив с места, довольно резво для ее преклонного возраста забегала вокруг стола. Завизжала противным голосом: – Как вы можете быть настолько безграмотны? Чему вас учили в монастыре?

– Все больше жизни и послушанию, – честно призналась я, на полном серьезе раздумывая, можно ли даже с самой большой натяжкой трактир назвать монастырем?

– Сидите прямо! – вдруг последовал довольно ощутимый удар по лопаткам все тем же веером. Эта женская фитюлька стремительно становилась моим врагом номер один, и ее уничтожение было уже делом чести. – Не горбитесь!

– Куда уж прямее! – буркнула я.

– Ваши лопатки должны, если по-простому, касаться друг друга, как бы стараясь почесать… Это даже не лопатки, это ваши крылья… – воспарила мадам в неведомые и далекие эмпиреи.

Вместо крыльев почему-то зачесались рога…

Но об этом вопиющем нарушении этикета я мадам докладывать не стала. Ведь можно дождаться появления копыт и хвоста и уж тогда обрадовать оную гувернантку сразу всем комплектом.

А та измывалась надо мной по пятому кругу:

– Запомните, ваше высочество, что ложки бывают столовые, десертные, мокко, с длинной ручкой для охлажденных напитков. Специальные ложки существуют для супа и бульона. Попрошу не путать! Ложкой для грейпфрутов ни в коем случае нельзя кушать маслины. Ложка для яиц не годится для икры! Запомнили?

– Ну, как бы… – задумалась я, глядя на громадное разнообразие ложек и соображая – чем все же ложка для икры отличается от остальных?

Дальше мне прочитали лекцию обо всех присутствующих на столе приборах Ага! Когда дело дошло до практики, то мадам поступила с особой жестокостью: если мне подавали блюдо и я хваталась не за тот прибор – блюдо уносили. В результате я вышла из-за стола несолоно хлебавши. Мне достался лишь травяной отвар.

Злющая и жутко голодная «принцесса» отправилась на урок по дворцовому этикету и истории, четко печатая мелкий шаг за лакеем, данным в провожатые. Меня уже не волновал вес платья и прочие неудобства. Я была злая, голодная и очень опасная.

В класс я, можно сказать, влетела на тех самых крыльях, что мне предписывалось иметь. И с заметным ускорением, приданным злобной гадюкой, которая не дала мне за целый день поесть даже куска хлеба.

– Приветствую, ваше высочество! – уважительно поклонился господин Занук. – Сегодняшний урок я хочу начать экскурсом в историю вашего будущего государства. Вам, как грядущей властительнице, следует знать некоторые вещи.

– Слушаю вас внимательно! – буркнула в унисон с голодным желудком и, правильно подтянув юбку, уселась в кресло с гордо выпрямленной спиной. Отрепетированным жестом скрестила ноги.

– Итак, – заунывно начал господин «ботаник». – Письменная история айлонского государства началась в девятом году от восшествия Марая. В том году славный Армитий, князь племени хайрусков, одержал победу в Зевбургском Лесу над тремя сурминскими легионами под командованием Зара Гневливого.

От тепла горящего камина, монотонного голоса и откровенно скучного текста меня начало плавно клонить ко сну. Но поначалу я еще сопротивлялась.

– Вскоре на территории, принадлежащей местным племенам айлонов, хайрусков и враждебным им таренедов, усилиями великого государя Кавла Святого было создано государство Хайрандия. Среди выдающихся явлений того времени особенное место занимает великий Сегальский орден и созданное главой ордена впоследствии в Хайрандии государство Сегал.

Меня начало развозить. А мой личный дятел не умолкал:

– История нашего мира не знала второй подобной уникальной ситуации, которая привела бы к превращению рыцарского ордена в полноценное государство. Члены Сегальского ордена подчинялись суровым законам военного братства, лишенным рваческого себялюбия и эгоизма. Они образовали четкую военную структуру, мужчины-граждане которой с момента совершеннолетия обязаны следовать лишь своему рыцарскому обету: «Чистота помыслов, верность церкви, абсолютное подчинение главе ордена». Заметьте, даже не королю! – главе ордена!

Я стала тихонько посапывать.

– Бу-бу-бу, бу-бу-бу… Чего только стоило героическое покорение острова Буяна?! – патетически взвизгнул Занук Учила.

Меня подкинуло.

– Начиная с десятого века от восшествия Марая и заканчивая нынешним, восемнадцатым, религиозное государство в ущерб иным союзам сохраняло верность одной-единственной основной идее. Удержанию и расширению всеми средствами – и военными, и политическими – своей территории, – сурово утверждал мой педагог, бурно жестикулируя длинными, словно у пугала, руками.

Я сонно встрепенулась. Так я иду под венец с военизированным государством? Мой муж – глава религиозной хунты, то есть действующего ордена? Как же его называть-то? Хунтяра? Хунтор? Тьфу! МАМА!!!

А Занук бубнил как заведенный:

– Объединение хайрандских дворян в мужскую общину, их верность идее, сочетавшей в себе долг перед Создателем и служению государству, политическая воля, целиком направленная на достижение высшей цели, – вот чем прославилось небольшое, но грозное королевство Сегал. А их первым королем стал глава ордена, впоследствии названный святым, Блаженный Op. Ор Лелунд.

Дальше я впала в транс. Он плавно перешел в дремоту и вскоре превратился в полноценный здоровый сон. Так что всю ту чушь, которая касалась географии и политического положения государства Сегал на данный момент, я благополучно пропустила.

– Ваше высочество! – ввинтился голос профессора в мой мирный и приятный сон. В нем я безмятежно лопала громадное пирожное со сливками и вволю заливалась кисло-сладким морсом.

Обиженно вздрогнув и быстренько запихав в себя остатки пирожного, я открыла глаза и уставилась на Занука как на врага всего трудового народа:

– Да-а?

– С вами все в порядке? – деликатно поинтересовался мужчина.

– Здоровье в порядке, спасибо зарядке! – бодро отрапортовала я, комфортно потягиваясь. – Благодарю, все было более чем познавательно!

– И что вы запомнили? – поинтересовался профессор, внимательно рассматривая одну заспанную особу через монокль.

– Начиная с десятого века от восшествия Марая и заканчивая нынешним, восемнадцатым, религиозное государство Сегал в ущерб иным союзам сохраняло верность одной-единственной основной идее: удержанию и расширению всеми средствами – и военными, и политическими – своей территории, – преданно глядя на него, повторила я слово в слово.

Не удержавшись, добавила:

– А мне, значит, хунтенок достался. Будем вместе нести военную обязанность, не смыкая глаз.

Господин Занук расплылся в довольной улыбке:

– Ваше высочество! Я даже не смел надеяться на подобное усвоение сложного материала! А уж ваши прекрасные намерения! Они в высшей степени похвальны. Мало какая женщина стремится настолько полно разделить обязанности мужа, и уж далеко не всякая из дам способна объять своим слабым умом, как это важно!

Мне было безумно приятно хоть от одного из учителей получить лестную оценку. Стремясь продемонстрировать свое весьма благожелательное отношение, я сцепила руки в «замок» и потрясла ими с одной и другой стороны лица.

– Что это за странный жест? – изумился ученый муж.

– Это значит: все «о'кей» и «в Багдаде все спокойно!» – вырвалось по недоразумению. – Ой, извините, неточно выразилась. Это новый жест, привезенный мной из далеких странствий, означающий: «Мне приятно слышать вашу похвалу и я постараюсь ее оправдать!»

– Как мило! – просиял профессор. – А вы не могли бы еще раз повторить?

– Да, пожалуйста! – Для хорошего человека и снега зимой не жалко!

В общем, господин Занук остался тренировать полученные навыки, а я на цыпочках, гремя обручами и шурша юбками, удалилась за дверь, где и попала в гостеприимно расставленные объятия Лары.

– Ваше высоч… – начала горничная, приседая.

– Можно короче? – простонала я, прислоняясь к стене. – Сегодня был безумный день!

– Ужин в вашей комнате! – по-военному коротко отрапортовала дева, исправно поедая начальство глазами умильной преданности.

– Молодец! – оживилась я. – Веди меня, мой друг, скорей, и мне бокал вина налей!

– Прошу следовать за мной, – как-то странно посмотрела на меня горничная и порысачила по лестницам и пустынным коридорам в направлении моей спальни мимо бесконечных запертых дверей, многочисленных портретов чьих-то предков и железных останков рыцарей с щитами.

Не понимаю, а куда остальные люди девались? Ни слуг в громадном доме, ни гостей, ни хозяев. Будто повымерли. Только внизу у входа громыхает стража.

– Эй, не так быстро! – пыхтела я в своих юбках сзади.

Лара сбавила темп, и мы уже образцово-степенно прошагали в нужном направлении. По приходу ловкая горничная уверенно стащила с меня обмундирование, нацепила ночную рубашку с халатом и так же шустро сервировала ужин.

– Теперь я знаю, почему правящих особ кругом обвешивают орденами, – простонала я от невыразимого счастья, ощупывая целостность своего организма. – Им не просто награды нужно выдавать, а еще и молоко за вредность! Двойную пайку!

– Кушайте-кушайте, – вилась вокруг меня Лара, подкладывая лакомые кусочки. – Вы такая худенькая…

Да уж, намек, тонкий до безобразия!

– Ты считаешь, мужики не собаки – на кости не бросаются? – прочавкала я. – Что ж мужиков тогда «кобелями» называют?

– Э-э-э… – Горничная не нашлась что ответить на провокационный вопрос и налила мне бокал вина.

После сытного ужина служанка предложила мне почитать книжку, но я настолько устала, что заползла под нагретое одеяло и мгновенно отрубилась.

Уже засыпая, ощутила приятное расслабление от мягкого массажа, исполненного умелыми руками горничной. Этот приятный ежевечерний ритуал исполнялся ею неукоснительно весь месяц. Мало того, впредь она старалась не доводить меня до полуобморочного состояния, и я получала массаж немножко раньше, чем успевала рухнуть и заснуть. Горничная баловала также будущую аристократку и всевозможными ароматическими маслами. Меня, словно одалиску, на полном серьезе готовили к объятиям султана, чтоб ему полжизни икалось.

Утром следующего дня я настояла на прогулке. Скромно одетую, словно простолюдинку, меня сопровождали толстый лакей и моя горничная. Вопрос необходимости променадов утрясали Лара с Зануком Училой. Не знаю, что они там графу наплели, чем острую нужду в лесных вылазках аргументировали, но меня стали выпускать наружу попастись… э-э-э, погулять.

Когда горизонт перестали загораживать спины челяди, я удивленно осмотрела свое бывшее жилище со стороны. Что могу сказать: все это время я жила в средневековом замке! Настоящем. А это значит, что он стоял на отшибе, одиноко высился на крутой горе, был… не то чтобы огромный и очень, очень мрачный. Круглый донжон серого камня, почти без окон, был присоединен квадратным строением, похожим на галерею, к высокой квадратной башне с многочисленными готическими узкими окошками.