Текст книги "Лучшие Друзья 2 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Она не заставила ждать себя долго – буквально через пять минут я услышала звонок в дверь. Открыла – Марина стояла на пороге в шелковом лимонном платье с высоким пояском, свободно расклешенному к низу. На ногах – неизменные каблуки в тон поясу, в руках – сумка Биркин.

Она влетела в квартиру, быстро чмокнула меня в щеку и, сняв широкие очки с лица, потрясенно присвистнула.

–А тут стильно, – подвела итог она, продвигаясь на кухню. Я последовала за ней, села на высокий стул. – О, курочка.

Марина взяла вилку и села рядом. Ее глаза испытывающее поглядели на меня:

–Ну, начинай.

Я слегка порозовела. Мне было стыдно об этом говорить.

–Эмм… В общем, он извинился за оскорбления…

–Еще бы, – перебила она, прожевывая кусок.

–И… сказал, что не отдаст меня Дани, – быстро проговорила я и вздохнула. Все, сказано.

Марина поперхнулась, и я постучала ей по спине.

–Как сказал?

–Словами, – раздраженно ответила я, затем снова вздохнула и продолжила: – Он сказал: ты моя, Кристина. И будешь моей, бла-бла-бла… И знаешь еще что?

–Мне уже страшно, – Марина округлила глаза, взявшись за стакан на стойке и наливая туда сока.

–Что готов подбирать лишь жалкие огрызки, но это будут его огрызки, кинутые мною… – я выдавила это и ощутила, как внутри все переворачивается от глубокого смысла этих слов.

Марина открыла рот, и сок пролился на стол.

–Ты серьезно? Он правда так сказал? Это на него так непохоже… Он что, фактически признался тебе в любви и верности? Даже если ты с его братом, так что ли???

Я кивнула и приложила руки к запылавшим щекам.

–Он сказал, что я не буду с Дани, и мне не стоит противиться тому, что в скором времени все равно произойдет.

Марина покачала головой, вытирая тряпкой пролитый сок.

–Это вообще бомба, Крис. Это точно был Егор? Наш общий друг-заноза-в-заднице?

Я снова кивнула.

–А еще меня пригласил Роман Владимирович сыграть с ним партийку в теннис, – я перевела тему, и, увидев, как снова Маринины глаза были готовы выпасть из орбит, засмеялась.

–Ага?! А ты что?

–Сказала, что как-нибудь можно, – пожала плечами я.

–Вайс, да он тебя клеит! – заверещала Марина, замахав руками. – Серьезно! Дополнительные занятия, излишняя забота, теннис! Это уже «что-то», и в общем, большое «что-то»!

–Да ну, брось ты, – отмахнулась я.

Мы провели вместе весь вечер, и Марина уехала. Ложилась спать я без Гаяны, а засыпала с дрянными мыслями, которые не покидали меня и во время сна…

20.

Следующие три дня прошли совершенно обычно, если так вообще можно сказать – я просыпалась, ела и уезжала к Мику и Марине. Мы проводили все время вместе, но ни я, ни они не упоминали Егора. Мне нужно было забыть все то, что он говорил, но я не могла. Как только моя голова касалась подушки, в мои мысли вновь лезли все те слова, от которых по всему телу бежали мурашки, а голова кружилась.

Я поняла, что начинаю избегать Дани. Мне было сложно видеть его и улыбаться, смеяться, зная, что я почти согласилась быть с Егором. Я придумывала миллионы различных отговорок, чтобы не проводить с ним время, и это удручало. Я не могла сказать ему, почему я так делаю. Я и сама, мать его, не знала!!!

Папа и Валентина звонили несколько раз по скайпу, мы общались, и я видела их счастливые лица и заражалась их весельем.

Оставались последние дни моего пребывания у Гаяны. Если честно, то все было не так уж и плохо. Она приезжала вечером, уставшая, но все равно красивая, и неизменно шла ко мне в комнату, поприветствовать меня и предложить провести с ней время. Я не отказывалась, мы заказывали с ней пиццу и садились на большой диван, включая плазму и смотря разные фильмы.

Она была не так уж и плоха, но я не воспринимала ее как свою мать. Гаяна была слишком… ну слишком, чтобы быть ею. Я могла принять ее как свою старшую сестру, которая долго отсутствовала, и она, похоже, это понимала.

До школы оставалось два дня. На это утро я проснулась, ощущая себя немного странно. Настроения не было, и я знала, с чем это связано. Выйдя из комнаты, я как обычно направилась в ванную, но остановилась, увидев Гаяну дома.

–Ты не поехала на работу? – поинтересовалась я, подходя к ней.

Она сидела на лиловом ковре, обложившись сумочками и лаками, и делала маникюр. Сама. Я удивилась.

Она, услышав мой голос, повернула голову.

–Доброе утро. Я решила, что нам нужно взять выходной. Быть вместе последний день, – пояснила она. – Любишь ногти? Я тебе хочу сделать маникюр.

Я потрясенно уставилась на нее и, помедлив, кивнула.

–Я сейчас умоюсь и выйду.

Она сдержанно кивнула, а я направилась в ванную. Плеснув в лицо холодной водой, я подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Под глазами залегли тени, а само лицо осунулось.

Вытеревшись полотенцем, я вышла из ванной и приблизилась к ней, села рядом.

–Каким ты хочешь? – она указала головой на гору лаков, лежащих около нее.

–Ммм… не знаю. Каким лучше? – спросила я, растерявшись.

Она быстро отложила мятный лак, которым красила свои длинные и красивые ногти, осмотрелась.

Достав из коробочки морковный и желтый, она сказала:

–Эти. Они подойдут под платье.

–Какое еще платье? – не поняла я, забирая у нее лаки.

–Я купить тебе подарок. Мы сегодня идем в ресторан.

Я округлила глаза. Опять подарки? Почувствовав себя неловко, я ответила Гаяне:

–Не нужно было… я же ничего не могу дать тебе взамен.

–И не надо. Ты и так дать мне достаточно, – она подняла голову от ногтей и, немного скованно улыбнувшись, докрасила последний ноготь.

Я почувствовала какое-то умиление от ее слов, но быстро пришла в себя. Как только я уеду от нее, она сразу же забудет про свою дочь еще на девять лет.

Она взяла мою ладонь и принялась пилить мои отвратительные и страшные ногти. Потом нанесла какое-то масло, втерла его в мои пальцы и принялась красить.

–Ты грустишь, – проговорила она, когда молчание затянулось.

Я хотела ответить ей, что это не ее дело, но лишь вздохнула и сказала:

–Нет, я просто устала.

–Парень, – кивнула она, начиная красить большой ноготь. – Я не знать его, но ты заслуживать только хорошего, Кристина.

В груди моей шевельнулось что-то, и я вдруг ляпнула:

–Я встречаюсь с Дани, а меня любит его брат, Егор.

Гаяна, удивленная этой откровенностью, подняла голову и посмотрела на меня.

–Так быть всегда. Братья любят одну девочку. Не зря столько кино есть.

Я усмехнулась. Меня перестал раздражать ее акцент, он казался мне смешным и немного нелепым.

–Я знаю, – со вздохом сказала я.

–А ты любить Егора? – проницательно спросила она, принимаясь за вторую руку.

Я не знала, как ответить. Безусловно, я любила его. Но как парня? Или как друга? Или вообще иначе?

–Да, – наконец ответила я. – Но я не знаю… это сложно. Он был моим другом. И тут…

–Не верю в парня и девушку. То есть, дружба. Не бывает так, – покачала та головой, нанося желтый лак на безымянный палец.

Бывает, – хотелось заспорить мне, но в глубине души, я это понимала.

–Ты путаться, – поняла она, отложив в сторону желтый и снова взяв морковный. – У меня так не быть. Но ты – не я. Ты лучше.

Я потрясенно посмотрела на нее, на мгновение наши глаза пересеклись, и я не выдержала и спросила:

–Почему ты оставила меня тогда?

Гаяна дернулась, лак вылез за ноготь. Она суетливо схватила салфетку и начала стирать лишнее. Молчание, послужившее мне ответом, привело меня в чувство. Она мне не друг. Она лишь пытается подмазаться. Наверное…

–Я не справилась. Я быть слишком молодой, когда ты родилась. Мне быть семнадцать. Я не умела … не получаться матерью. Испугаться.

Я закусила губу и снова задала вопрос:

–Тогда почему ты вернулась сейчас?

–Я понять, что поступить неверно. Я жалеть. Но ничего не сделать уже. Все сделано раньше. Я думать, что могу исправить это, но ты и так вырасти сильной и красивой. Без меня. Это больно жалить.

Я приоткрыла рот от удивления.

–Но ты же никогда не могла знать, что не можешь быть хорошей матерью. Мне было девять, Гаяна! Я нуждалась в тебе, взрослея. Я старалась не обижаться, думая, что так будет лучше. Папа все сделал за тебя, и я не хотела бы вернуться и все исправить, – хоть это было и жестоко, но правда. Я ни за что бы не вернулась и не исправила бы все это.

–Я знать, – ее глаза не выражали ничего, когда она собрала лаки в сумку и отложила в сторону. Сев по-турецки, она внимательно посмотрела на меня, и тут я увидела. Боль. Сожаление в ее взгляде. – А я бы вернуться. И сделать все от меня зависеть.

Меня прохватил озноб, никак не связанный с прохладой от кондиционера.

–Но мы не вернемся назад.

–Правильно. Поэтому я и вернуться сейчас. Я хотеть попробовать все заново. Спасибо, что дать мне шанс. Это значить много, – ее глаза вдруг увлажнились, и она резко встала, направляясь к себе в комнату.

Я так и осталась сидеть на полу с невысохшими ногтями и совершенно потерянным лицом.

Она надеялась все исправить. А я так и не дала ей шанса. Я просто примирилась с действительностью и считала дни до приезда папы и Валентины. Она пыталась как могла, а я невежественно ее отталкивала.

Внезапно мне стало противно от себя. Иногда я не умею замечать очевидных вещей.

Подскочив с пола, я медленно направилась к ее комнате. Постучав в дверь, я буквально слышала, как колотится мое сердце от страха, и как сжимаются все мои внутренности.

Не получив ответа, я вошла. Гаяна стояла у зеркала, нанося макияж.

–Прости меня, – услышала я свой голос будто издалека. – Я не давала тебе шанс. Я… я отталкивала тебя все это время, хотя могла бы и попытаться.

Ее рука замерла на полпути к глазу. Она слушала.

–Я… я тоже неважная дочь. И не умею общаться с матерью. Но… мы могли бы… попытаться, – каждое слово больно скребло мое горло, но я знала, что должна это сказать.

Моя мать медленно повернула голову и столкнулась с моим взглядом.

–Ты… ты правда так считать? – ее голос дрогнул, она прокашлялась.

Я не смогла ничего сказать, только кивнула, ощущая, как увлажнились мои глаза. Не плакать. Не сметь, Кристина!

Она резво отбросила косметику и пересекла комнату, оказавшись около меня.

–Я знать, что торопиться. Но все равно, – ее руки обвили меня, прижав к себе. Я была настолько потрясена, что замерла, а через пару секунд обняла ее в ответ.

Это было так странно. Через ночную рубашку я чувствовала, как бьется ее сердце, и это подействовало успокоительным на мою расшатанную психику.

21.

-Вот. Смотреть. Платье, – ближе к вечеру, когда неловкость от утреннего происшествия уже выветрилась, она принесла в мою комнату коробку, перевязанную алой лентой. Большими золотыми буквами там было выведено: Dior.

Я посмотрела на Гаяну со слабой улыбкой и развязала ленту. Открыв коробку, я охнула, не сдержав восхищения. Внутри лежала мягкая ткань нежного перламутрового оттенка восходящего солнца. Я вытащило платье – оно оказалось длинным, в пол. Впереди оно было чуть выше колен, а сзади развевался ужасно шикарный шлейф, переливающийся золотистым и коралловым цветами. Высокое горло, украшенное жемчугом, прямой покрой – оно было чудесным.

Гаяна, видя мою реакцию, сложила руки на груди.

–Что? – спросила я, прижимая к себе платье.

–Мерить. Я жду!

Я быстро выскочила из пижамы прямо при ней и осторожно, боясь зацепить или порвать платье, надела его. Оно пришлось в пору и сидело восхитительно. Ногти и впрямь подходили. Правда, как обычно, мой маленький рост подкачал. Гаяна подошла ко мне сзади и, распустив хвост, сделала высокую и объемную шишку в мгновение ока.

–Чудно. Идем со мной, – она поманила меня пальцем из комнаты. Я, ступая аккуратно, пошла следом.

Она открыла мне большую дверь, которую я раньше, почему-то, не видела. Я обалдела. Это был огромнейший шкаф, такой, как показывают в модных фильмах, с кучей одежды. А вдалеке стояла лестница, полностью забитая туфлями.

Гаяна по-хозяйски вошла и сразу направилась к лесенке. Закусив губу, она вытащила с нижней ступени пару белоснежных лодочек на высоком каблуке и с открытым носком.

–Джимми Чу, – она протянула их мне, не оборачиваясь. Затем развернулась в другую сторону и подошла к ящику. Открыв его, достала такой же белоснежный клатч.

–Он же? – слабо улыбнулась ей я. Гаяна, повернувшись, кивнула.

Я быстро обула туфли. Они сидели как влитые.

–Идеал, – на ее губах заиграла улыбка. – Ты прекрасна, солнышко.

Густо покраснев, я развернулась к широкому зеркалу. Как бы я себя не любила, она была права. Я действительно выглядела потрясающе.

–Снять туфли. Уставать, – приказала она, выводя меня из комнаты. – Я обязательно показать тебе здесь все в другой раз. Сейчас нас ждать в ресторане.

Я вышла в холл, держа в руках туфли и клатч. Настроение немного приподнялось, и я быстро написала Марине:

«Ты не представляешь, какое мне платье подарила мама!!!» – и отправила.

И только потом поняла, что назвала Гаяну мамой. Мамой. Я в отупении уставилась в экран телефона. «Сообщение доставлено» – высветилось там. О Господи. Я что, действительно это написала? Но если честно, перспектива называть ее матерью меня не воротила так уж и слишком, как раньше

Марина мгновенно прислала:

«Фото»

Я, усмехнувшись, пошла к себе в комнату и, встав около зеркала, сделала фотографию.

«О МАЙ ГАД, ВАЙСТЕНГАУЗЕН!!! Ты выглядишь просто божественно!!!» – пришел мне ответ.

Я засмеялась.

«Спасибо, подруга».

Я была рада, что она не заметила моей оплошности с «мамой».

Гаяна не заставила ждать себя долго. Она появилась на пороге моей комнаты в облегающем белоснежном платье с открытой спиной, идеально сидевшем на ней. На ногах у нее были мятные босоножки, а в руках – золотистый клатч.

–Подкрасить глаза. Выглядишь бледно.

Я взяла тушь и несколько раз провела кисточкой по ресницам. Затем, когда мы уже выходили, Гаяна пару раз прошлась по моим щекам бронзовой пудрой.

Мы спустились на лифте вниз. Гаяна не переставала улыбаться, а я вторила ей.

У подъезда уже стоял красный мерседес. Инстинктивно повернувшись, я увидела серебристый Кадиллак. Роман Владимирович дома. Хотя, с какой это стати меня волнует это?!

Мы сели, и машина быстро помчала нас по вечернему городу…

***

–Добрый вечер, – здоровалась Гаяна по-английски с двумя мужчинами в деловых костюмах и одной высокой женщиной в платье, сидевшими за столиком в шикарном ресторане. Я молча стояла позади нее, ожидая, что Гаяна сама представит меня, что она и сделала. Я не очень хороша в английском, но мне показалось, или она действительно сказала: это моя гордость и любовь, моя дочь Кристина?!

–Здравствуйте, – выдавила я по-английски и смущенно улыбнулась.

–Тебе вовсе не обязательно говорить на другом языке, милая, – мужчина улыбнулся, показав ровные зубы с небольшой щербинкой. – Твоей маме это позволительно в силу другого происхождения, но ты же всю жизнь жила в России, верно?

Я с облегчением вздохнула.

–Да, верно.

Он поднялся и отодвинул для меня стул. Я, поблагодарив его, села. Второй мужчина сделал то же самое для Гаяны. Я все еще не совсем понимала, зачем мы здесь.

Гаяна начала общаться с женщиной по-французски, что меня очень удивило. Нам принесли напитки, и я была потрясена, когда один из мужчин протянул мне бокал с вином.

–Давайте выпьем за нашу встречу. Думаю, сегодня нам есть, что обсудить.

Он отсалютовал нам бокалом, а я, посмотрев на Гаяну и на бокал, мысленно спросила, не против ли она.

Та лишь улыбнулась и вернулась к своему разговору.

Я чуть пригубила вина, улыбнулась мужчинам.

–Ну так как, Кристина, готова к такой ответственности? – поинтересовался второй мужчина и сразу же добавил: – Прости, мы не представились. Меня зовут Николай. А это мой инвестор, Владимир.

Я улыбнулась им, не поняв, о какой ответственности они заикнулись.

–Я думаю, из тебя получится неплохая новая кровь, – кивнул мне Владимир, принимаясь за свой салат. Что, мать твою? Какая еще кровь?!

Я нахмурилась и посмотрела на Гаяну, но та была слишком увлечена разговором, что не увидела этого, зато женщина-француженка не отрываясь, смотрела на меня и улыбалась.

Мне хотелось заорать: что, черт возьми, происходит?

И тут Гаяна взяла слово:

–Спасибо, что вы здесь сегодня, – на чистейшем английском сказала она и, откинув со лба прядку волос, продолжила: – Я давно хотела это сделать, но не знала, как преподнести такой масштабный подарок моей дочери.

Я замерла, пытаясь переводить. Какой еще подарок?

–Кристина. Все эти люди – одни из главных в моей компании, и я знакомлю тебя с ними, потому что хочу, чтобы ты присоединилась к нам.

Чего?!!!!! Может быть, я полный профан в английском, но она только что сказала про присоединение меня к компании? В качестве кого, черт возьми?

–Я думаю, из тебя получится неплохой помощник. Потому что когда я основывала мой бренд, я думала лишь о том, что это все – для тебя. Теперь ты взрослая, самодостаточная молодая женщина, и тебе пора принять мой подарок, – она сказала тост и присела. Остальные отсалютовали мне, Николай сказал:

–За тебя, Кристина.

Я потрясенно кивнула, все еще обмозговывая это. Серьезно? Она предложила мне место в компании?

Я не успела ничего сказать, потому что у меня зазвонил телефон.

–Извините, – быстро сказала я, ощутив, как заколотилось сердце: Максим.

Я выскочила из-за стола и отошла к окну, отвечая:

–А?

–Привет, Кристи. Ну вот, я в городе. Встретимся? – лениво растягивая слова, произнес он.

–Да, – мгновенно ответила я. – Когда?

–Через час в Александровском. Парк, знаешь?

–Да, -опять-таки немногословно.

–Жду у озера, – с хрипотцой закончил он, а меня затрясло. Я, не попадая пальцами по экрану, стала набирать Марине.

–Алло, – ответила она после третьего гудка.

–Макс звонил, – дрогнувшим голосом сказала я. – Через час в Александровском.

–О Господи, – Маринин тон немедленно поменялся. – Где мне встретить тебя?

–Я пойду туда одна. Вы просто подойдите позже к озеру, хорошо?

–Нет, нет и нет, – зарычала она. – Я пойду с тобой и оторву этому мудаку голову. Нижнюю или верхнюю – я не решила еще. Я звоню Мику.

–Нет, Марин, – не успела сказать я, она уже положила трубку. Черт.

Следом я набрала номер Дани. Я не виделась с ним уже четыре дня, и звонить ему мне было немного страшно.

–Да? – ответил он нескоро.

–Привет, – быстро сказала я. – Максим вернулся в город. Через час я встречаюсь с ним в Александровском парке.

Молчание.

–Я буду там, – ответил он. – Я постараюсь не опоздать, но я сейчас… в самолете…

–Что? – я не врубилась. Что он делал в самолете? – Ты откуда-то возвращаешься? Где ты был?

–В Лондоне. Это потом, Кристина. У тебя все в порядке? – спросил он, и я услышала помехи.

–Да.

–Я постараюсь вовремя, – он отключился.

В панике я обернулась. Николай, Владимир и та женщина с Гаяной вели непринужденную беседу, а мне нужно было как-то откланяться.

Я вернулась за столик, села. Сглотнув, я сказала:

–Извините пожалуйста. У меня возникли непредвиденные обстоятельства, и мне нужно будет уехать.

Гаяна, повернув на меня голову, обеспокоенно спросила на русском:

–Что-то случиться?

–Нет-нет, – поспешно ответила я, ощущая, как в животе завязывается тугой узел. – Это то, о чем я говорила тебе…

Ее глаза понимающе сузились, она легко улыбнулась.

–Я попросить водителя. Он отвезти тебя. Мы поговорим обо всем дома?

–Хорошо. Спасибо, мам, – вырвалось у меня, и я резво опустила глаза в тарелку с салатом. Да что со мной не так?!

Медленно подняв глаза на нее через пару минут, я увидела, что она больше не участвует в разговоре, а неотрывно смотрит на меня. На губах у нее ласковая улыбка, а глаза светятся счастьем. Вот это да.

Я несмело улыбнулась ей и встала со стула.

–Приятно было увидеться с вами, мне нужно прощаться. Всего доброго, – выдавила я, улыбнувшись. Но улыбка вышла поддельной и слегка сумасшедшей.

–Ты такая, как нам и говорили, – с легким акцентом сказала женщина, поправляя свой розовый шарф. – Мы сработаемся, Кристина.

–Ага, – я быстро кивнула и пошла на выход. Мерседес стоял под окном, и я, не раздумывая ни секунды, села в него.

–Александровский парк, – дрогнувшим голосом сказала я водителю.

Машина мягко тронулась.

22.

Меня всю трясло и колотило, когда я шла к озеру. Топот каблуков звонко отдавался у меня в голове. И как только я вышла к тропинке, с которой можно было увидеть озеро, я увидела его. Макс стоял у ограждения, прислонившись к нему загорелой спиной. Его поза говорила о расслабленности. Ну что ж, мы это сейчас исправим.

Наконец он меня заметил. Я была близко, поэтому могла видеть, как расширились от удивления его глаза.

–О святые черти. Кристина, с каждым разом ты все красивее, – протянул он, и пошловатая ухмылка тронула его губы.

–И тебе не хворать, Макс, – сквозь зубы проговорила я, остановившись напротив него.

Теперь я не знала, как начать. Что сказать, как продолжить и вообще. Что делать?

–Так о чем ты там подумала? Наконец-то поняла, что мы похожи?

–Может быть в чем-то и похожи, – обтекаемо ответила я, а следом добавила: – но уж я точно не стала бы рассылать фотографии погибшего человека совершенно не причастным к этому людям.

Все. Началось. Расслабленность Макса как рукой сняло. Он сменил позу – его глаза насторожились, а тело напряглось.

–О чем ты? – постарался рассмеяться он, но вышло натужное лаянье.

–О Дмитрии Иванове, которого ты, каким-то странным образом, похитил из морга и привез на мою лужайку. Тебе кажется это смешным? – я больше не могла сдерживать скопившийся во мне гнев. Он рвался наружу, толкая слова вперед.

Теперь в глазах Макса промелькнуло что-то, похожее на злость. Но он по-прежнему давил улыбку.

–Детка, но было же весело! – вот так. Он даже отрицать не стал. Умно.

–Тебе? Тебе было весело, фотографируя тело мертвого мужчины у меня на лужайке? Ты что, совсем конченный?! – ни смогла не заорать я, выпучив глаза. – Ты хоть понимаешь, что по тебе клиника плачет? И тюремная камера!

–По кому плачет тюремная камера, так это по вас, – выплюнул он.

–Ты ничего не видел, – покачала головой я, стараясь сдерживать слезы гнева, стоявшие у меня в глазах. – Он уже был сбит и лежал на дороге!

–Я знаю. Потому что я его сбил, – вдруг тихо сказал Макс и поднял на меня глаза. Теперь в них светилось что-то близкое к сожалению, но оно быстро ушло. – Зато ой как весело было смотреть на ваши ухищрения! Как вы от всего избавились. А сами наложили в штаны!

И он зло расхохотался. А я стояла громом пораженная, от вести, что это Макс его сбил.

–Ты дерьмо. Ты конченный кусок дерьма, – шепотом выдавила я, смотря прямо в его лицо. – За что ты так с нами?

–Против твоих друзей я ничего не имею. Ну, разве что Бадика – с ним личные счеты. А вот ты, красавица, ты должна понимать, что мы с тобой – одной крови. Ты неплохо скрываешься от всего, что вокруг и закрываешься от всех лишних эмоций. Ты прячешь себя глубоко внутри, но раскройся, и ты сможешь увидеть, что, на самом деле, не такая ты и правильная. Мы немного повеселились с Дмитрием, но подумай, что мы можем сделать вдвоем, а?

Я залепила ему звонкую пощечину. Макс рассмеялся, подвигав челюстью.

–Не глупи. Я согласен, кое-где палку перегнули. Но сейчас-то с ним все хорошо, покоится себе на кладбище.

–Ты гнусный ублюдок! – выдавила это я, уже не сдерживая слез. Они пролились мощным потоком, смывая бронзовую пудру на моих щеках. – Это же человек! Человек! Ты просто сбил его и позволил думать нам, что это мы… Ты …

–О, Кристина, – пропел Макс, не скрывая ненависти во взгляде. – Ты привела друзей…

Я инстинктивно обернулась и увидела во всю спешившего сюда Мика. Он встал рядом.

–Ну, Шипулин, каково это – шантажировать невиновных? – подал голос Мик. – Ты, конечно, можешь бежать прямо сейчас, но давай договоримся…

–С какой это … – начал заводиться Макс, а Мик снова перебил его:

–Договоримся на берегу. Ты не при каких обстоятельствах больше не приближаешься к ней. И к Марине. Ты получишь настолько, что даже забудешь, каково это – прикасаться к кому-нибудь.

–Какие мы грозные, – рассмеялся Макс, но он видел – никто из здесь присутствующих не шутит.

–Шутки кончились, Максик, – услышала я еще один голос и вздрогнула. Он-то что здесь делает?

–Бади! Вот это встреча… – Макс сощурился. Егор немедленно подскочил к нам.

–Марина в машине. Я не разрешил ей выйти. Пойдем, они разберутся, – Мик потянул меня за собой, но я покачала головой.

–Иди.

–Нет.

–Иди! – рявкнула я, и Мик, посмотрев на Егора (тот кивнул ему), пошел прочь.

Егор вплотную подошел к Максу.

–Ну, может, расскажешь мне, с какой гребанной стати ты вообще подумал, что можешь себе позволить такие низкие запугивания? – Егор начал медленно, с улыбкой смотря в глаза Максу.

–Было весело, а теперь время прощать, – Макс скривил губы и, повернув на меня голову, подмигнул.

Меня окатило ледяной водой.

–Не смей смотреть на нее. Ты не заслуживаешь прощения, – Егор резво толкнул его на ограждения – Макс этого не ожидал и упал. Затем, поднявшись, он издал хищное рычание.

–Бадика, не нарывайся… Ты ведь знаешь, что я уделаю тебя.

Егор схватил его за грудки и сильно сжал.

–Ты не посмеешь больше приблизиться к ней.

И тут Макс просто ударил Егора кулаком в челюсть, оттого тот слегка попятился, а я с визгом отскочила в сторону.

Егор выпрямился и вытер рот ребром ладони. По подбородку потекла маленькая струйка крови. Одним молниеносным движением Егор впечатал Макса в ограждение. Оно затряслось, словно протестуя.

–Ну не надо! – заорала я, подбежав к ним. Но они уже реально сцепились и упали на траву. Утробно рыча, они сошлись в схватке и не обращали внимания на меня.

Я беспомощно оглянулась, но вечером у озера не было никого, кто мог бы помочь.

Я постаралась вклиниться между ними, но они двигались слишком стремительно. Мне мешали каблуки и платье, а парни вообще забыли о моем существовании. Я кричала и просила их остановиться снова и снова, но они словно бы оглохли.

Я металась вокруг них, напрасно пытаясь привлечь внимание. Лицо стало мокрым от слез, и я дрожащими руками стала набирать номер Мика. Каждый удар Макса по Егору разрывал мое сердце.

Я взглянула на Егора и сердце мое упало в пятки. Я заметила под его левым глазом глубокую рану, из которой сочилась кровь.

–Шипулин, не смей! – заорала я, схватив его за руку. Но он, словно забыв о моем присутствии, дернулся и локтем угодил мне в челюсть. Я отлетела назад и, не удержавшись на ногах, с громким криком рухнула на траву. Егор на секунду отвлекся и повернулся в мою сторону:

–Кристина!

И сразу получил сокрушительный удар в висок. Голова его безжизненно свисла в бок, совсем как у куклы. Я подскочила как ужаленная и со всех ног бросилась к ним. Когда Макс занес руку над головой Егора, я со всей силы впечатала ему в челюсть свой кулак. Послышался дикий хруст и звук разрыва кожи.

–Кристина! – услышала я оклик подбежавшего Мика. Макс на секунду пошатнулся и отполз от полуживого Егора. Он выглядел отвратительно, вытирая текущую по щеке кровь. Затем он подвигал челюстью и сплюнул на траву… зуб!

–О… – сдавленно охнула я, прижав руки к щекам. Сотрясаясь от рыданий, я присела в шикарном платье на траву у Егора и нежно приложила руку к его щеке.

–Ты меня слышишь? Егор?

–Очухается, – хмыкнул Макс, сплевывая на траву кровь. Я медленно поднялась с травы и направилась к нему.

–Кристина, отойди! – услышала я визг бежавшей со всех ног сюда Марины, но даже не замедлила хода.

–Ты чудовище. Я никогда бы не захотела быть с тобой рядом, не говоря уже о том, чтобы делать что-то вместе! Ты противен мне настолько, что я даже не могу сдержать ненавистную дрожь, когда ты смотришь на меня! – злобно бросила я. – Никто и никогда не полюбит тебя, потому что ты гнилой. И нет тебе прощения.

Я была переполнена ненавистью, которая, словно яд, отравляла меня. Я смотрела, как все мои слова отражаются в его глазах и наслаждалась его молчанием.

–Я не нуждаюсь в тебе! Исчезни из моей жизни и не смей больше никогда, слышишь, никогда появляться здесь!

Я отвернулась от него, стараясь сдержать новый поток слез и увидела Марину – она с ужасом смотрела на меня.

–Иди… иди ко мне, – она протянула руки, но я резво развернулась и еще раз дала полулежащему Максу в челюсть.

–Время прощать, говоришь? – выплюнула я. – Тогда считай, что мой кулак тебя простил!

Я услышала хриплый смех и ошалело повернула голову. Егор поднимался на ноги с помощью Мика, под его глазом налилась гематома и вся его футболка была в крови. Я затряслась как в лихорадке и кинулась к нему, внутренности жгло огнем.

–Ну зачем ты полез, придурок? – прошептала я, осторожно взяв его за руку. – Прости меня…

Егор издал подобие смешка и, подняв голову, сказал Мику:

–Поехали. Отвезешь меня…

Что? Я опустила голову в пол, ощущая, что ноги меня не держат. Отвезешь меня? Куда?

Рука Егора выскользнула из моей и он, пошатываясь, направился к Мику. Они пошли вперед, а я, собрав свою волю в кулак, постаралась не показать, как сильно ранил меня его уход…

23.

Я болталась у входа в аэропорт, отсчитывая время до прилета папы и Валентины. Гаяна стояла рядом со мной, набирая что-то в айфоне.

–Мы вчера так и не поговорить, – подала голос она.

Я повернулась и посмотрела на мать. Она, как всегда, выглядела стильно и модно, а в своем золотистом платье смотрелась просто потрясающе.

–Да… – я наморщила лоб. – Прости, я вчера поздно вернулась и…

–Неудачно пройти встреча с парнем, – она поняла все по-своему, а я и не стала пояснять, что вчера присутствовала на побоищах.

–Типа того, – кивнула я. – Мы поговорим об этом…

–Позже, – кивнула Гаяна, сказав неопределенное слово для нашего разговора.

Я отвернулась от нее и продолжила выискивать в толпе людей своих дорогих.

Я так соскучилась по ним, что мысль о том, что через несколько минут я их увижу, ужасно грела душу. Из аэропорта вышли первые пассажиры их рейса. Я вскинула голову и стала высматривать их. Гаяна, стоя рядом, вздохнула.

И тут я увидела ровно стриженную папину голову и высокую прическу Валентины. Не удержавшись на месте, я ринулась в толпу и накинулась на них.

–Дочка! – услышала я голос отца и чуть не умерла на месте от радости. – Кристина, привет!

–Валентина! – запищала я, раскинув руки еще шире, чтобы захватить в наши объятия и ее тоже.

Мы отошли в сторону, я наконец-то наобнималась с ними вдоволь.

–Здравствуй, – папа небрежно наклонился к Гаяне и поцеловал в щеку. Она, взяв его за плечо, тоже сделала так же. Этот простой, но весьма странный жест не вызвал никаких эмоций у Валентины. На ее лице была счастливая улыбка, кожа светилась от загара.

–Вы не представляете, как я скучала по вас! – я начала трещать без умолку. – Наверное, там вообще было круто, да? Пап, а ты не сгорел? А то я знаю, у тебя кожа очень чувствительная…

–Да, я уже с ней познакомилась, – рассмеялась Валентина.

Они стали перешучиваться, а я кинула взгляд на стоявшую в стороне Гаяну. Она не подавала виду, что ей как-то неприятно, но я видела легкую тень зависти на ее лице.