Текст книги "Два угла (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

В момент, когда он тихо выскользнул из-под руки и ушел, она тоже не спала. Как ни странно, Латиса не расплакалась, хотя раньше была уверена, что начнет рыдать. Ничего подобного, она просто привычно скомкала одеяло и неизвестно кому сообщила сонным голосом:

– Как же вы, уважаемые господа тайты, меня достали! И правда жить от вашего общества не захочешь… Ни одного брутального мужика в округе, а уж если попадется, то явно не в своем уме! Все, не могу так больше, перехожу на отбросы общества…

Глава 2

Координаты Изолятора Латиса нашла в справочнике, оставленном Карасаном. Письменность тайтов ей до сих пор никак не давалась, потому пришлось потратить целый вечер, выискивая иероглифы, обозначающие это слово. Даже странно, что ей удалось.

…Скалы она узнала издалека и подлетая, уже вспомнила, где в прошлый раз Шалье оставлял катер.

Снаружи здание Изолятора никем не охранялось. Она беспрепятственно вошла в автоматически отъехавшую дверь, попала в квадратное, залитое ярким светом пустое помещение, где увидала первого на окружающей территории тайта. Он сидел за невидимой стеной, в которую она уперлась и не смогла ни пересечь, ни обойти. Охранник выглядел очень удивленным, а уж когда она потребовала встречи с Ульрихом даже замер на несколько секунд, переваривая услышанное.

Пришлось потратить не менее получала, убеждая охрану что она не уйдет до тех пор пока не увидится с названым заключенным. В конце концов тайт пожал плечами и отвел ее в пустую комнату с двумя стоящими друг напротив друга креслами и разделяющей их такой же, как при входе, невидимой перегородкой.

Потом она ждала еще почти полчаса, стараясь сидеть спокойно и не дергаться, потому что была уверена, что за ней наблюдают. Не хотелось показывать, как важен для нее этот визит.

Вошедший в противоположную дверь тайт выглядел очень впечатляюще – огромный и злой, как разъяренный бык на полузабытом празднике тореадоров. Еще у двери при виде Латисы на его лице появилась ухмылка, которая в течение всей беседы с него так и не сползла.

– Тихого пути, – не оттягивая, начала Латиса.

– Тихого.

– Меня зовут…

– Латиса, – закончил за нее Ульрих. Оставалось только привычно сдерживать раздражение – даже в тюрьме каждый знает ее имя, просто беспредел какой-то!

– Да, Латиса. Может вы еще и знаете, почему я пришла?

– Нет, – легко ответил странный тайт. Таким тоном, будто ему и не интересно.

– Тогда я скажу. Видите ли, с тех пор как я поселилась на вашей планете у меня появилось огромное количество знакомых. Замечательных знакомых. Они очень вежливы, обходительны, искренне стараются облегчить мое привыкание и делают для меня все возможное… Кроме того единственного, что мне действительно нужно. Они не хотят рассказывать про Шалье.

Ульрих молчал, терпеливо слушая.

Латиса выдохнула.

– Вы в заключении и составить мне приятную компанию никак не сможете. Ни сводить на вечер пения, ни свозить посмотреть достопримечательности. Но… вы можете то единственное, чего не делают они.

Она замолчала, вопросительно смотря в настороженное лицо.

– А вы не так просты, как кажетесь, – наконец, разлепил губы Ульрих.

– Ничего подобного. Я проста, как пятак. Видите, сижу перед вами и прямо говорю, зачем пришла. Вы – почти последняя моя надежда. Расскажите историю Шалье.

Ульрих с удовольствием откинулся на спинку кресла, перемещая взгляд куда-то поверх ее головы.

– Никто, значит, не рассказывает? Раньше у нас был такой обычай – кто приносит дурные новости, тот перестает быть твоим другом. Видимо ваше… окружение не хочет рисковать вашим знакомством.

Латиса удивилась.

– Надо же… Не думала, что могу кого-то настолько заинтересовать. Причем сразу всех…

– Не скажите… Такая экзотика – землянка, красивая женщина, умная, без внешнего рисунка…

– Без чего?

– Без внешнего энергетического рисунка.

– Огня, который вас окружает?

Он подумал.

– Да. Его узор у каждого уникален… На вас, правда, есть следы Шалье, что экзотичнее вдвойне…

К этому явно стоило прислушаться.

– На мне следы? Как?

– Ну как, как. Видимо, он к вам… прикасался, – криво усмехнулся Ульрих и его глаза бесстыдно поползли вниз по телу. – Да… прикасался – слабо сказано.

Латисе вдруг стало ужасно смешно. Вот чего для счастья и не хватало – теперь все видят, что к ней… прикасались.

– Поставил метку, – очень довольно продолжал Ульрих. – Подобное часто практикуется у животных, они инстинктивно обозначают свою… территорию.

– А если бы он прикоснулся к женщине татов? Был бы след?

– Да. У живущих вместе очень красивые рисунки получаются, жаль, лично вы их не увидите.

Бедолаги… Как же они тут женам изменяют, промелькнула неожиданная мысль.

– Ладно. Все это интересно и познавательно. Но давайте к делу. Сразу говорю – уходить без результата я не собираюсь.

– Хорошо, – сразу же ответил Ульрих. – Расскажу.

– Только, – на секунду она замялась, – хотелось бы слышать… факты…

– А не мою интерпретацию? – усмешка. – Хорошо, я расскажу только факты. Готовы?

– Да, – еле слышно ответила Латиса, вцепившись в обивку кресла.

– Тогда слушайте. У него был брат, Ранье, очень… В общем лучший из всех, кого я знал. С ним никогда не скучали. Однажды они нашли эту планету… Стекляшку, а на ней – разумную жизнь. Почти исчезнувший вид, который не оставил побочных ветвей, это значило, что с его вымиранием разума на планете не останется. Ранье загорелся идеей их сохранить и многие стали ему помогать. В том числе Шалье, хотя Стекляшка его не особо интересовала. Считалось, что он делал это потому, что очень любил брата. И вот…

Глаза Ульриха разгорелись. Латиса ждала, не прерывая паузу, хотя хотелось его встряхнуть, да посильнее и вытрясти, наконец, всю это чересчур засекреченную историю.

– Им удалось сохранить жизнь этих… ящериц, наладить стабильное воспроизводство… Но потом у тех появился каннибализм, причем стал основным видом добычи пропитания – охота была куда сложнее и проще оказалось перехватить в соседней деревне пару жителей. И еще, у Ранье появилась жена – Мальтика. Шалье… очень ее любил, – Ульрих осклабился, с нескрываемым удовольствием следя за Латисой. И последить было за чем – от подобных слов ей стало весьма неуютно. Но нужно было узнать все.

– Дальнейшее я не очень-то знаю, – быстрее заговорил Ульрих. – Ранье придумал какой-то план по внедрению в среду ящериц божества, запрещающего каннибализм. Они улетели на стекляшку вдвоем. А теперь одни голые факты – Ранье отправился к ящерицам и они… убили его и съели. А Шалье его не спас. Потом на планете раздался взрыв огромной мощности, удивительно как эти ящерицы вообще выжили. Хотя, как знать, что у него был за план…

– И что именно там случилось? – спросила Латиса, стараясь чтобы голос не дрожал.

– Никто не знает, – ухмылка стала шире.

– Ладно… По-вашему, что случилось?

– По моему и по мнению ВСЕХ остальных он просто отправил Ранье на верную гибель, потому что…

Ульрих замолчал, наслаждаясь моментом.

– Любил его жену? – решившись, тихо дополнила Латиса.

– Да. А потом изобразил приступ отчаяния, припадок мести и пытался убить, по большому счету, ничем невиновных ящериц. Только вот все равно не получил, чего добивался, – весело улыбался Ульрих. – В одном просчитался… Мальтика.

– Что?

– Когда она узнала, что ящерицы съели ее мужа, взяла самую большую пушку, которую смогла поднять и улетела на Стекляшку, где уничтожила почти половину оставшихся в живых ящериц. Ее, правда, тоже потом добили и съели, но тут уж никаких сомнений в виновности Шалье, – великодушным тоном закончил тайт.

По Латисе ползали его любопытные глаза, но показывать чудеса выдержки она сейчас не могла. Голова опустилась, пока услышанное переваривалось и усваивалось. Получается, все считают, что Шалье убил собственного брата. Вот как… Постойте, все?

– Почему тогда Шалье не в изоляторе, как убийца? – быстро спросила Латиса.

Ульрих поморщился.

– Старшие проверяли оставшуюся информацию и пришли к выводу, что он не виновен. Что это просто несчастный случай.

– То есть доказательств вины не было? Просто вы так решили? – надавила Латиса.

– Достаточных доказательств не было, – сухо подтвердил Ульрих. Еще несколько минут они молчали.

– Вы довольны услышанным? – поинтересовался Ульрих.

Тогда Латиса просто встала, намереваясь уйти.

– Куда же вы? Вы же еще не узнали самого главного, – промурлыкал голос за спиной.

Оборачиваться она не стала, но замерла на месте.

– Когда Мальтика перед высадкой на Стекляшку оставила для своей матери прощальное сообщение… В общем, на записи очень хорошо было видно, что на ней очень много следов Шалье. Как… на вас сейчас, – приглушено добавил Ульрих и Латиса, больше не слушая, очень быстро понеслась к выходу.

Фонтанчик в развалинах был полон такой же зеленой водой.

Ну вот, собственно, чего и добивалась… Шалье умудрился собрать в одном лице множество пороков. Братоубийство, воровство, желание жены ближнего своего, а может и не просто… желание. Вранье, конечно, живя так близко к Шалье трудно не заметить, что сейчас он не сознает, в какую западню угодил. В такое состояние не попадет настолько виновный, каким его выставляет Ульрих. В такую яму можно загреметь только пытаясь исправить то, что исправить в принципе невозможно.

Что же делать-то теперь? Очевидно, он засел в своей норе, где медленно отмирает от жизни, тщетно барахтаясь в прошлом. Да и история не слишком ясная, информации маловато. Нужно искать дальше. Где? Латиса задумалась. Низы она посетила, в центре пустота, огороженная нежеланием нести дурные вести, да и вряд ли они скажут что-то новое. Остаются… облаченные властью. Старший… Аелла. Да, Аелла, других старших она не встречала, в местных развлечениях они не участвовали, видимо, переросли возраст, когда интересно тратить свое время на всякую ерунду.

Латиса отправилась в катер, чуть не наступив по дороге в гнездо с мелкими пупырчатыми яйцами.

Внутри включила экран и вызов.

– Тихого пути, Карасан.

Он ее увидел и тут же отвел глаза. Латиса отступила назад, чтобы ему было виднее. Судя по всему, такую реакцию вызвали следы Шалье.

Интересно, почему недолгая жизнь в обществе тайтов начисто отбили у нее всякий стыд и чувство меры?

– Карасан, вам что-то не нравиться? – прямо спросила Латиса.

– Не нравиться, – все так же отворачиваясь, ответил тот.

– А в чем дело? Вы что, хотели бы видеть на мне… другие следы?

– Вы знаете? – теперь Карасан смотрел прямо и слегка улыбался кислой улыбкой.

– Как видите. Так в чем дело? Давайте сразу и начистоту, потому что я собираюсь всегда быть такой, какой вы видите меня сейчас.

Он раздумывал всего секунду.

– Хорошо, – голос стал глуше и резче. – Правду, так правду. Так вот… Если бы я знал как, я бы вас соблазнил.

Латиса удивилась, причем весьма искренне.

– Зачем? Я совершенно точно знаю, что вы ничего ко мне не испытываете. Так зачем?

– Ну…

– А, все моя пресловутая женская недогадливость! Чтобы досадить Шалье, верно?

Тот молчал, но выражение лица было вполне достаточным ответом.

– А скажите, за что вы так с ним? Лично вам он что сделал?

Карасан отвечал очень охотно и даже, казалось, с немалым удовольствием.

– Не так давно он увел у меня женщину, которую я очень любил.

– Шалье? – Латисе вдруг стало очень… любопытно. – Надо же, да он просто везде успел! Вы… уверены?

– Уверен, – жестко ответил Карасан.

– Надо же… А расскажите подробности, это будет так… познавательно. Шалье, оказывается, может увести женщину, – Латиса странно улыбалась. – И как именно он это делал? Преследовал? Приглашал прокатится? Угощал редкими фруктами со дна Тильской расщелины? Может, серенады пел? Или, может, постойте-ка… какая неожиданная мысль! – может он бросил свою синюю комнату?! – ошарашено округлив глаза, совершенно неискренне удивилась Латиса.

Карасан вдруг посмотрел очень внимательно.

– Да-а-а… а вы очень на него похожи. Такая же… самоуверенная, – впервые в голосе тайта Латиса услышала открытое презрение. И оно совершено не волновало.

– Послушайте, Карасан, я только что была у Ульриха и обо всем узнала. И… раз уж выясняется, что мы больше не друзья, может, сделаете напоследок доброе дело? Ответите на вопрос? Старший Аелла и Шалье как связаны?

Он думал так долго, что Латиса из последних сил удерживала на лице уверенную улыбку. Гримасу вызова, единственное, что могло сейчас заставить его рассказать. И, в конце концов, заставило.

– Так и быть, отвечу. В память нашей… дружбы. Аелла его тогда спас от суда, нашел какое-то единственное нужное доказательство невиновности Шалье. Старших это доказательство убедило, а нас – нет.

– И какое же?

Тут уж Карасан взял себя в руки.

– А это уже другой вопрос. Не звоните мне больше.

На нее внимательно смотрели спокойные, такие знакомые глаза. Первый тайт, которого она увидела и узнала…

– Прощайте, Карасан, – с сожалением, но очень твердо ответила Латиса.

Примерно на полдороге к дому Латиса увидела катера Хранителей. Они летели на приличном расстоянии, но явно следом за ней.

Голова итак раскалывалась, слишком насыщенное выдалось утро, а теперь ко всему прочему у нее на хвосте слежка!

Тогда она остановила катер, зависнув над какими-то остатками полусухого леса и начала думать. Пришлось помучаться – голова соображать совсем не желала, а желала просто лечь на что-нибудь мягкое и отключится.

В конце длительных, бесплодных потуг ответ пришел сам собой, только вот облегчения не принес. Однако это был единственный выход, Латиса достала планшет и стала искать адрес Аеллы.

Ей нужен откуп. И еще доказательство своей доброй воли. Латиса вспомнила координаты грузового катера, украденного Шалье и, сделав на карте отметку, повернула в ту сторону.

Свой катер она отправила к дому Аеллы на автопилоте, а сама вылетела следом на грузовом, искренне надеясь, что Шалье привез аппаратуру неповрежденной и вообще ничего непоправимого с ее помощью не натворил.

Хранители держались на расстоянии, но уже гораздо ближе.

Найдя дом Аеллы, Латиса осторожно опустила катер, надеясь, что не задела соседние, слишком уж неповоротливым оказался грузовой, и быстро выскочила наружу. Хранители оказались быстрее и уже шли в ее сторону. Тщетно делая вид, что их не замечает, Латиса отпустила голову и быстро пошла к дому, такому же странному, как у Шалье, только вокруг виднелось еще несколько подобных.

Хранители перехватили ее на полдороге, молча перегородив проход.

– Мне нужно к Старшему Аелле, – не поднимая головы, прошептала Латиса.

– Вы поедете с нами и поясните некоторые свои действия, – ровно сказал один из них.

– Но мне нужно…

– Если Старший сочтет необходимым, то сам с вами свяжется, – безо всяких эмоций добавил второй.

И тут Латиса испугалась. Не зря говорили, что Хранители на мелочи не размениваются. Сейчас их не остановит даже то, что она женщина.

Она подняла глаза и увидела на их лицах все те же мертвые экраны, в которых отражалась ее уменьшенная, но такая же растерянная копия. И тогда Латиса сделала, должно быть, глупость, но единственное, что пришло в голову – ловко проскользнула мимо них и быстро побежала. Под ногами глухо скрипела каменная крошка.

Ее поймали раньше, чем Латисе удалось нажать звонок вызова у входа в дом Аеллы.

– Не стоит сопротивляться силам порядка, – сухо сообщил один из Хранителей. – Вы можете пострадать. Вам нечего бояться, Шалье скоро будет изолирован.

Она испугано вздохнула. Если… если они так говорят, значит и право на вход в дом Шалье получили, очень четко поняла Латиса. Значит… скоро они его вытащат из синей комнаты, оторвут от души, приклеенной к Стекляшке и навсегда… поломают.

– Нет, – прошептала Латиса. Разорвут его на две части и бОльшая останется там.

– Нет, – неверяще повторила Латиса. Ее уже осторожно держали за запястья, разворачивая в сторону катеров. К двум безупречным темным хищникам, поджидающим добычу, которой сегодня станет наивная маленькая землянка.

– Нет…

Хранители увидели Аеллу первыми. Дверь в дом бесшумно открылась и тот стоял в глубине, не делая никаких движений. Латиса повернула голову вслед за их взглядами и уперлась в усталое лицо.

– Нам нужно поговорить… Пожалуйста! – мгновенно попросила.

Тот почти сразу согласно кивнул, сначала ей, а после – Хранителям:

– Отпустите.

Горячая чашка приятно согревала руки. В гостиной Аеллы было очень тихо – несколько огромных панелей по стенам, и все выключены. Вместо звукового блока на гладкой подставке – множество грубых каменных и деревянные статуэток, даже странно, зачем ему такая кустарщина.

Хранителей Аелла отправил в катера, а значит собирался вернуть им Латису, когда разговор будет закончен. Она не забывала об этом ни на секунду, цепляясь за чашку, словно та могла чем-то помочь.

– Почему вы так за него держитесь? – задумчиво спросил Старший.

Латиса глубоко вздохнула.

– А вы?

– А я? – задумался Аелла, – я его люблю.

Латиса очень жалко, через силу улыбнулась и промолчала.

– Я решился… Мы вытащим его и отправим на реабилитацию. Он полностью нормален, тесты проводились множество раз и каждый раз неизменно показывали отменное психическое и физическое здоровье. Но другого выхода я просто не вижу, нужно что-то делать… Не бойтесь, мы его вытащим.

– Нельзя, – тихо сказала Латиса.

– Что? – Аелла удивлено поднял глаза.

– Если вы его… оторвете от его стекляшки, то проще… просто сразу убить, – упрямо сказала Латиса, разглядывая плескающийся в чашке чай. Руки дрожали.

– Может и нет, – вслух раздумывал Аелла.

Она вздохнула.

– Я пришла, чтобы вас попросить.

Просить было нелегко. Но она ведь просила не за себя, а за того, кто просто не может сделать этого самостоятельно.

– Я привезла украденный грузовой катер вместе со всем пропавшим оборудованием. Оно в полном порядке. Оставьте… оставьте Шалье в покое.

Влажные глаза Старшего загадочно блестели.

– Вы сделаете только хуже, – упрямо добавила Латиса. – Пожалуйста. Вы его убьете! Оставьте…

Она готовилась ждать ответа очень долго, но Старший ответил почти сразу.

– Да-а-а, я вас понимаю, – теперь Аелла задумчиво разглядывал свою чашку. – А вы уверены?

– Абсолютно. Если не получится у меня, не получится вообще ни у кого.

– Вы знаете его историю?

Латиса вздохнула с таким облегчением, будто с плеч свалилась не скала, а целая планета.

– Да. Кроме… того доказательства, благодаря которому Шалье оправдали. Какое оно?

– Доказательство, – медленно, словно вспоминая, повторил Аелла, – очень простое. Когда эти их ящерицы… привязали Ранье к столбу и достаточно… медленно убивали, была причина, по которой нельзя приписать к этой истории Шалье.

Латиса дрожала и ждала.

– Ранье… умер, сдерживая огонь, который легко мог бы выжечь половину его убийц. Сдерживая до самой смерти.

На улице уже не было ни грузового катера, ни Хранителей. Только присвоенный Латисой все так же невозмутимо стоял, где и опустился. Аелла вышел ее проводить.

– Я все-таки вас попрошу, – сказал на прощанье Старший. – Несмотря ни на что, никогда не забывайте – Шалье может быть очень опасен. Даже… для вас.

Латиса оглянулась и увидела в его лице настоящую заботу – это было очень неожиданно и чрезвычайно приятно.

– Я запомню.

Возвращаясь в комнату, Шалье рассчитывал, что к этому времени начнут прибывать самки с детенышами, чудесным образом спасенные от гибели. Ему казалось совсем немного осталось, совсем чуть-чуть и он дожмет до конца и сделает то, что обещал Ранье перед смертью.

Вызвав на монитор хижину Гууара, Шалье в нерешительности замер – у него внутри была Лини и пришлось очень быстро отключать экран, так как подглядывать было неудобно.

Вот вам и Гууар! Хотя, Шалье же обещал ему взамен помощи вполне определенную плату – Лини, теперь не придерешься, да и от своих слов не отступишься, хотя в происходящем внутри хижины явно кроется что-то нехорошее.

Шалье постарался отвлечься от ощущения надвигающегося несчастья, решив, что это уже похоже на паранойю, ведь все идет замечательно – детеныши спасены, всемогущество Раана подтверждено делом и попробуй его оспорь! Гууара опасаются настолько, что молчат о его связи с Лини… А вот это плохо, Гууар должен воплощать все лучшее и не покушаться на чужих жен, но… он же сам ему обещал!

Ладно, к этому вопросу вернемся чуть позже, решил Шалье и стал переключать изображения в поисках жриц и вождей. Сейчас было важно видеть их реакцию на происшедшие из-за Гууара изменения, так как она показательна и реакция остальных будет такой же.

Жрицы, собравшиеся со всех окрестных поселений, кучковались отдельно, на площадке за статуей богини. Верховодила ими одна – покрытая старческой потрескавшееся чешуей и увешанная таким количеством бус, что они свисали рядами до самих коленей и, судя по склоненной спине жрицы, были очень тяжелы. Жрицы, похоже, обсуждали нечто крайне серьезное, но пока в свои разговоры никого не вмешивали.

Вожди руководили процессом подготовки лодок, а после лично отправились за первой партией самок и детенышей. Родившиеся в самом начале детеныши уже хорошо дышали и висели на шеях матерей, держась за гребни. В течении суток ярицы заберут всех, кто начал дышать самостоятельно, а остальных оставят в воде. Это тоже подношение, но не Богине, а самому окружающему миру и с этими жертвами они с Ранье смирились еще в самом начале.

Так же важно было увидеть реакцию первой группы вернувшихся самок, Шалье терпеливо следил, как лодки, плохо подающиеся управлению, медленно достигают вод рождения и еще медленнее отправляются назад.

Когда самки высадились у берега и направились в родное поселение, Шалье включил экран в хижине и облегченно вздохнул – Лини уже не было.

Прибывшие тут же разбрелись между хижин, хвастаясь перед остававшимися дома своими детенышами. Хижину Гууара они старательно обходили, видимо, вожди запретили к ней приближаться.

Не занятые в перевозке самок ярицы вскоре отправились на ловлю пирачника, остатки которого все еще мигрировали мимо берега. Шалье знал, что нужно пользоваться моментом, пока этот момент не прошел. Что необходимо как можно быстрее закрепить полученный эффект – снести статую Кровавой Богини и перевезти статую Раана, а после сразу огласить новые правила, запрещающие убийство себе подобных.

Знал… Но все-таки дал ярицам сутки, чтобы вернуть всех самок с детенышами и наловить для них питания.

Некоторое время он еще подумывал, не отправить ли вместе со всеми на ловлю Гууара, но решил его не трогать – пусть лучше играет роль жреца, обособленного от остального населения.

И только после всего этого Шалье очень резко вспомнил о катере и ворованном оборудовании. Надо бы вернуть, да так, чтобы не поймали, тогда причина преследования сама собой отпадет, хотя бы временно. Он включил экран связи и прослушал скопившиеся вызовы – раз от раза все более угрожающие. Как бы не пришлось прятаться в подготовленное на пятой планете убежище. И еще… Латиса, стоит ли забирать ее с собой? Точнее он конечно бы забрал, только полетит ли она?

Последнее сообщение заставило его сильно удивиться – появился Аелла собственной персоной и сообщил, что все обвинения сняты, Хранителям он более неинтересен, так как оборудование возвращено в целости и сохранности, а остальные вопросы касательно его поведения пока решаются. Скорее всего, его обяжут к нескольким дням общественных работ.

Как-то даже странно, что все так легко решилось. Шалье немного подумал над этим, хмурясь, но у него сейчас было чем заняться и помимо подобных странностей.

Латиса…

Вернувшись домой, она просто прошла в спальню, даже не оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, а вдруг Шалье выполз из своей норы? – упала на кровать и даже панель не включила.

Латиса не знала, сколько времени пролежала в тишине и полумраке. Все происшедшее настолько ее вымотало, что ни осталось ни единой эмоции, ни одного чувства – ни страха, ни надежды, ни… любви.

Хотя нет, страх все-таки был. И он совсем не относился к Хранителям, Аелле и тому, что творилось с Шалье. Страшнее всего было то, что она поняла сегодня во время разговора со Старшим. А поняла Латиса, вернее увидела, на что именно готова пойти ради… Шалье.

Всегда казалось, что не может быть ни одной вещи, ради чего действительно стоит пожертвовать своей свободой или жизнью. Конечно, принято считать, что жизнь достойно отдавать за детей, народ или мир во всей веселенной. Принято считать, да и только. И вот…

Гулкий полумрак прекрасно прятал в себе ее растерянность и тоскливый страх. Совсем одна…

Время шло, текло, неизвестно, быстро или медленно. И сколько его, времени, осталось позади?

Он пришел незаметно и, как обычно, лег рядом. Как обычно, провел ладонью по спине.

– Что-то случилось?

– Нет, – пусто ответила Латиса.

Он немного помолчал.

– Я вижу, что-то случилось. Расскажешь? Я же вроде как должен помогать тебе жить.

– Просто полежи рядом, – говорить совершенно не хотелось, да и смысла говорить в данный момент никакого не было. Латиса ощущала его руки и становилось может и не спокойнее, но все-таки проще.

Примерно полчаса они так и лежали, не шевелясь. В окружающей тишине было слышно только дыхание.

– Нет, так не пойдет, – Шалье вдруг быстро поднялся. – Подожди немного, я скоро вернусь.

Латиса осталась одна и не сделала ни одной попытки его остановить.

Время текло, лилось, струилось и она не смогла понять, как быстро он вернулся.

– Пошли со мной, – твердо сказал Шалье.

– Не хочу ничего…

Больше говорить он не стал, просто наклонился и начал заворачивать покрывало вокруг Латисы, а после поднял ее на руки и куда-то понес. Сопротивляться не было ни сил, ни желания.

…Катер завис над гладкой поверхностью озера, раздался звук открывающегося шлюза, а после бульканье, словно из грузового отсека что-то высыпалось в воду.

Потом они залетели на самый высоких скальный выступ, нависающий прямо над водой и Шалье вытащил Латису наружу. Так же в покрывале усадил прямо на землю, точнее на камень, потому что мрачное озеро окружали одни только скалы, на которых ничего не росло. Было темно, тихо и прохладно. Вода слегка блестела, но без луны, как на земле, этот блеск выглядел как-то неестественно.

– Этому нас с Ранье отец научил, – сказал Шалье, усаживаясь позади и обнимая за плечи. – Смотри…

Латиса, все такая же опустошенная и равнодушная, безучастно смотрела вперед, на темную тяжелую воду.

Сначала ничего не происходило. А потом… к поверхности воды неспешно потянулись бледные розовые и желтые огни, становясь все четче, все ярче. Раздался треск и огни резко заплясали, превращаясь в молнии, острыми углами расчерчивая темноту и оставляя за собой медленно тающие расплывчатые следы, похожие на те, что оставляют атмосферные планеры.

– Смотри, – мягко говорил Шалье прямо на ухо. – Такое чудо… А ведь это просто рыба. Глубоководная. Я сбросил кормушки и она поднялась на поверхность.

Цветной рисунок менялся ежесекундно, линии и пятна сверкали, сталкивались и медленно гасли, уходя в глубину. Вскоре к ним присоединились более крупные, насыщенного голубого цвета, они оставляли толстые неповоротливые полосы.

– Смотри, – шептал Шалье и Латиса молча смотрела. Говорить она не могла.

До рассеивания тумана еще почти час, Шалье неспешно опустился в кресло, разглядывая спящее поселение. Вокруг центральных камней грудами свалены светящиеся губки, еле видимые сквозь мутную вату дымки.

Латиса теперь спала и даже немножко улыбалась во сне. Когда она уже не слышала, он сказал:

– Скоро все закончиться и я отвезу тебя далеко-далеко, где не будет никого, кроме нас, а вокруг только много воды и свежий ветер, которого так тебе не хватает. Там его много, как у тебя дома. Потерпи еще совсем чуть-чуть…

И сам верил, что говорит правду.

Надо бы еще поесть, а после проверить, всех ли самок перевезли. И сразу же заняться переброской статуи. Можно и самому перетащить, но лучше будет если ярицы сделают это добровольно, в знак того, что признают новое божество. Вернее, хорошо забытое старое божество, разрушенное обезумевшей Мальтикой. Но в этот раз все должно быть по другому…

Хижина Гууара тоже освещалась губками. Его подопечный лежал свернувшись и… дрожал от жуткого озноба.

Через секунду Шалье чуть ли не нырнул в экран, судорожно настраивая изображение. Его… жрец выглядел настолько больным, что любому понятно – протянет недолго. Как… Что?!

Плохое имеет привычку приходить так неожиданно, что не знаешь, кого в этом обвинить. Впрочем, обвинять было некогда, Шалье судорожно раздумывал, что делать. Гууара нужно лечить, значит, пригонять компактный автомат, но тогда его, скорее всего, увидят. Но если не лечить, Гууар очевидно очень скоро умрет и тогда вся его… все их труды даром? Впустую?!

Он прикусил губу, чувствуя вкус крови. Долететь до Стекляшки он не успеет, да и как показываться ярицам? Оттащить Гууара в хижину на остров нечем, тем более что такое путешествие тот может и не пережить. Других вариантов попросту нет, разве что просто ждать чуда, вдруг Гууар выздоровеет сам по себе? Нет, таких чудес не бывает и значит… придется рисковать.

Шалье успел пригнать автомат до того времени, как туман разошелся и поселение наполнилось проснувшимися активными жителями. Ему удалось забаррикадировать изнутри хлипкую дверь, создав хоть какую-то, пусть и совсем ненадежную защиту и после он сразу же занялся анализом состояния подопечного.

Когда к хижине слишком близко подобрались какие-то ярицы, просто любопытствующие подростки, Шалье, не думая, выпустил в щели двери фантом зеленого ядовитого облака, тянущего щупальца ко всему, что шевелится. Гости мгновенно испарились и больше Гууара беспокоить никто не решался.

Вскоре были готовы анализы и они показали, что его помощник был… отравлен. Целенаправленно накормлен ядовитыми для яриц червями, живущими глубоко в земле и кто-то потратил немало сил и времени, чтобы их откопать. Этот кто-то хотел убить Гууара и не сомневался в смертельном исходе дела. Собственно думать, кто это был сейчас смысла не имело. Шалье составил план лечения и приклеился к экрану, следя за любыми, даже малейшими изменениями в состоянии Гууара. Если… Гууар все-таки умрет, у Шалье ничего больше не останется… Ни времени, ни сил… Откуда взяться силе, если стекляшка высасывает их куда быстрее, чем они накапливаются?

Все заново… С самого начала… Он не выдержит. Правда, всегда есть последний способ, тот, которым воспользовалась Мальтика. Может, не очень гуманно, зато очень действенно.

Несколько часов Гууар находился на краю и Шалье был примерно там же. Жрицы активизировались и более уверено выводили под статуей Богини свои нудные мелодии.

Многие из жителей подходили их слушать, усаживались вокруг и начинали согласно кивать головами, поддерживая каждый звук, издаваемый жрицами в порыве религиозного экстаза.