Текст книги "Старая развилка (СИ)"
Автор книги: Юлия Шолох
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Дом чужакам отдали лучший, стоящий недалеко от старостиного. Его уже достроили и даже частично заполнили мебелью.
Сашка вызвался помогать принимать гостей, как положено (хотя как их положено принимать помнили только по рассказам). Потому их приняли, как принимали своих, вернувшихся после долгого отсутствия – принесли еды и истопили баню.
Сашка собственноручно отхлестал веником всех троих парней и двоих после этого уговорил нырнуть в реку. Те остались довольны, по крайней мере, смеялись искренне. Третий из бани вышел только когда полностью оделся. Сашка даже заподозрил, а не измываются ли над Степаном его попутчики? Сейчас, оказавшись вблизи от братьев, он успел заново их оценить и понять, насколько обманчивым оказалось первое впечатление. Те, что издалека казались хилыми тощими котами, вблизи превратились в здоровых сильных животных, относящихся к окружающему миру с большим презрением. Некоторое время он следил. Но нет… ни одного намека на агрессию в сторону Степана со стороны братьев не было. Скорее уж совсем наоборот…
Девчонки отправились в баню вдвоем.
Еще Сашка помог матери принести еду, одеяла и чистую одежду, а после со спокойной совестью отправился домой.
Итак, чужаки хоть и странные, но вроде нормальные. Оставалось выяснить, чего же им нужно?
* * *
Окно оказалось простой дырой в стене, которое можно разве что закрыть ставнями. Ни стекла, ни пленки. Солнце почти село, свеча на столе дрожала, не столько давая свет, столько просто создавая видимость освещения.
ППшер задумчиво смотрел в окно. Несколько раз мимо дома проходили небольшие кучки девчонок и парней, все в сторону запада, где обычно по вечерам собиралась молодежь. Возле тотема хранителя, о котором по возвращению первым делом сообщила Килька. А вечером Сашка еще заверил, что пришельцев с удовольствием примут у костра и вообще будут рады видеть на вечерних сборищах.
Ронька в новой одежде, которую им презентовали местные, валялся на кровати. Раньше братья и представить не могли, что наденут тканные деревенскими вещи, но штаны оказались довольно удобными, рубашки – мягкими и, в общем, не так уж все было плохо.
ППшер выудил из вещей расческу и принялся тщательно причесываться, одновременно пытаясь разглядеть в окне что-то увлекательное. Однако уже стемнело и кроме неба видно ничего не было.
– Сдаешься?
Он не обернулся, резкими движениями продолжил чесать и дергать спутанные пряди. Давно пора подстричься, неудобно, когда волосы лезут в глаза и все время отвлекают.
– Собрался уйти и все-таки мне уступить? – Ронька покачивал одной ногой, разглядывая потолок. Кровать была большой – братья выбрали комнату на семью и, судя по размерам кровати, молодожены спали на ней вместе с детьми, родителями, бабушками и дедушками.
– Чего молчишь?
ППшер сдался и повернулся. Долго и трудно искал слова.
– Ты мой брат. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
– В чем? В том, что за неимением лучшего возьмут меня? Это просто жалость, ПП, ты и сам знаешь. Разве я нуждаюсь в жалости?
– Нет… Но иначе еще хуже.
– Нет. Ты тоже мне брат и я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. Я не приму твоей глупой жертвы. Мы сделаем, как я сказал – пусть выберет сама. Меня совершенно не устраивает, что ты сдаешься там, где сдаваться нельзя.
– А если она выберет меня? – глухо спросил ППшер, – что мне с тобой делать? Просто не представляю…
– А я не боюсь, – Ронька вдруг мягко улыбнулся. – И потом ППшер, тебя предупреждали, но ты не понял, так что готовься. Тебя ждет большой сюрприз.
Тот не стал спорить.
– И когда ты собираешься с ней говорить?
– Сегодня. Она скоро придет.
– С чего ты взял?
– Точно тебе говорю, – Ронька кивнул на стол. – Я принял меры, посмотри под одеждой.
ППшер прошел, поднял старые вещи. Под ними на столе лежала карта.
– Спер карту? – удивлено спросил.
– Взял посмотреть. Временно, – поправил Ронька.
А потом с улицы донеслась еле слышная песня. Сильный девичий голос, полный фиолетовым закатом. Он плыл по небу и его догоняли, вплетались и сливались в один другие голоса: женские и мужские. Очень красиво.
Килька действительно пришла. На ней был только сарафан из грубой ткани длиной до колен. А вот ножа не было.
Закрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной, покосилась на стол, где карта лежала на самом видном месте. Потом посмотрела на братьев.
– Ну и зачем? – легко пожала плечиком. – Я бы и так пришла.
– Почему? – ППшер от окна не отворачивался, разглядывал во дворе что-то крайне важное. – Чувствуешь себя обязанной за то, что мы тебя тогда вытащили? Хочешь расплатиться?
Килька так и стояла, прижимаясь спиной к двери.
– Да, чувствую, – спокойно сказала. – И расплатиться бы хотелось, не люблю долгов. Но я пришла совсем не поэтому.
Тогда ППшер развернулся. Встретив неожиданный, горячий и почти вызывающий взгляд вдруг понял – она пришла действительно не из чувства благодарности. Но остался еще один, самый важный вопрос – нужно выяснить, из-за кого именно пришла.
– Ладно, хватит вокруг да около. Выбирай, Килька. Прямо сейчас. Пусть хоть кто-то будет счастлив, – тут он замолчал, потому что не знал, чего еще добавить. Тем страннее было видеть, насколько спокоен Ронька. Развалился себе посреди кровати, сложив руки под головой и даже, кажется, улыбается, будто и не важно, что именно она сейчас скажет.
Килька растеряно переводила взгляд с одного на другого. А потом даже занервничала, чего ППшер точно не ожидал. Тихо заговорила, словно сама с собой:
– Выбирай… скажут тоже! То есть выбирай одного, а второй вроде как ни при чем? Куда, интересно, он денется? Пойдет на улицу искать приключений? Что с ним будет? Хотя… дело совсем не в том, что меня волнует судьба второго, дело в том, что я не могу вас разделить. Вы единое целое и никак невозможно выбрать, какая его часть нужна мне больше. Дело даже не в нравиться… Я просто не представляю вас поодиночке.
ППшер судорожно следил за словами, вылавливая в них чье-то имя, а остальное пропускал мимо ушей. Ничего путного не услышал и с нажимом повторил.
– Ну? Что ты сказала?
Килька вздохнула, легко скользнула по Роньке глазами и, вернувшись к ППшеру, четко заявила.
– Я не могу выбрать одного! Оставайтесь оба.
Он быстро отвернулся к окну. Нет, предполагал, конечно, кто Килька отличается от других женщин, но не настолько же… Тот разговор у реки он просто не принял всерьез. Она хоть понимает, о чем говорит? Хотя бы примерно представляет? Но в общем-то, сейчас это не главный вопрос.
– Я схожу за вещами, – вызывающе сообщила его спине Килька.
Ронька тут же подскочил.
– Помогу тебе.
Когда оба исчезли за дверью, ППшер вдруг понял, что ему не давало покоя в поведении брата. Проще простого – тот вел себя так, будто заранее знал, чем именно закончится разговор! Совершенно точно знал! Ни секунды не сомневался, какой именно выбор сделает Килька! Но договориться они никак не могли – уйдя со стадиона, все шли целый световой день, а потом просто падали от усталости и засыпали. Пожрать-то толком не успевали. Там не до разговоров было. Но тогда как?!
Несмотря на заявления Роньки, ППшер боялся этого момента последнего выбора, потому что точно знал – впервые на их пути встретилась женщина, которая может разрушить их связку, вклиниться между и навсегда развести по разные стороны. Независимо от того, чего они там друг другу обещали. И единственное что можно сделать – уйти в сторону, пытаясь сохранить хотя бы видимость прежней близости, потому что братья никогда не должны быть соперниками.
Теперь он с изумлением увидел, что крепкому звену, состоящему из него и брата, совсем ничего не угрожает. Вместо того чтобы рушиться, что по его мнению было делом неизбежным и зависело только от времени, оно просто расширилось, дополнилось еще одним человеком.
Смотря в окно, где вдали мерцали отблески горящего костра, ППшер думал, что совершенно точно сегодня никуда не пойдет. И честно говоря, совершенно об этом не жалеет…
10
Килька, как ни странно проснулась последней. В дверь уже вовсю колотили. Но так спокойно спиться, когда есть чей-то теплый бок, в который можно уткнуться носом. Будто в мягком гнезде, укрытом густой листвой так плотно, что и летящая в небе птица не разглядит, и бегущий по земле хищник не достанет.
– ПП! Ронька! Вы тут? – кричал из-за двери Степан.
За спиной зевали. Видимо, ранее появление Степана никого не насторожило.
– Ну чего тебе? Заходи, открыто, – сквозь зевок ответил Ронька.
– Килька пропала! Заглянул с утра в комнату, ее нет и вещей нет, а… – с этими словами дверь распахнулась и растрепанный Степан залетел в комнату, где Килька уже сидела на кровати, удивлено следя за его появлением. Как-то не приходило в голову, что ее переселение натолкнет кого-то на мысль о побеге.
– Как… – пролепетал Степан. Превратился в ярко-красное пятно, поняв, что застал обитателей комнаты неодетыми. Сделал выводы.
– Как ты могла! – изумлено выговорил. – С ними?
Килька вздохнула, машинально натягивая на себя одеяло. Насколько она помнила, Степан слишком эмоционально воспринимал чужую наготу и жутко нервничал. Верой его, что ли так прибили, что краснеет, будто перед ним не просто живой человек без одежды, а как минимум вывернутый внутренностями наружу.
– Это же грех… Страшный грех!
Придется теперь успокаивать. Краем глаза она осмотрела комнату в поисках своего сарафана. Следовало поспешить, пока этот глупец не распалился настолько, чтобы перестать следить за языком и наговорить лишнего.
Но когда Килька придвинулась к краю кровати, натолкнулась на ППшера, который уже сидел, натягивая что-то из своей одежды, предусмотрительно оставленной неподалеку. Хотя вряд ли бы его смутило даже не найди он чем прикрыться. Степана что ли пожалел?
– Сиди, я разберусь, – бросил через плечо, встал и, выходя в коридор, схватил Степана за плечо и быстро потащил за собой. Тот и не думал сопротивляться. Напоследок еще раз окинул комнату ошеломленным диким взглядом, его руки схватили пустой воздух, как будто у калеки из рук вырвали опору, отчего он не может ходить и вот-вот свалится на землю.
Когда дверь закрылась, Килька обернулась к Роньке, хмурясь и сжимая губы.
– И что он с ним сделает?
– Чего? – Ронька валялся на спине, заложив руки за голову. Вот уж кого не проняли яростные колючие взгляды Степана – прикрываться он и не собирался. Привстал.
– А ну иди сюда.
Оказавшись к Роньке нос к носу, Килька услышала:
– Ты до сих пор думаешь, что ПП станет обижать сирых и убогих? Мне казалось, ты к нему относишься… немного иначе.
Килька на миг смутилась.
– Просто не хочу, чтобы Степан пострадал. Не так часто он рискует говорить вслух то, что думает.
– Ничего ему не сделается, – уверено заявил Ронька и ту же принялся распускать руки, очень щекотно хватая за ребра.
Дверь комнаты распахнулась, вошел спокойный и серьезный Степан, за ним ППшер с видом человека совершенно постороннего, который мимо проходил, да вот занесло ненароком…
Степан старательно потупился, снова увидав весьма двусмысленную картину.
– Килька… Прости. Это твое личное дело и не мое право лезть и учить тебя, как нужно жить, – тихо проговорил. Потом поднял глаза и даже неуверенно улыбнулся.
– Ладно, – выдавила изумленная таким поворотом событий Килька. Когда Степан ушел, а ППшер вернулся на кровать, она тут же потребовала объяснений и как же ему за такое короткое время без мордобоя удалось призвать Степана к порядку.
– Расскажу в обмен на поцелуй, – заявил светящийся от удовольствия ППшер.
И… соврал. Так ничего и не рассказал!
Хотя, что там рассказывать… Он сказал совсем немного, крепко сжимая локоть Степана и наклоняясь к его лицу так близко, словно хотел прижаться к нему щекой.
– Ты чего хочешь, Степка? Она же счастлива… Хочешь поломать ее, убедить, что она сплошь грязная и греховная, потому что не соответствует твоим понятиям о правильном образе жизни? Много ли у нас всех осталось времени, чтобы жить? Хочешь и его отнять? А что ты можешь предложить взамен? Что, Степка?
И тот закрыл глаза, но не потому что боялся горящих напротив глаз, которые становились все больше и ближе, или боялся странного, теплого и даже понимающего голоса. Просто он понял – предложить нечего. А счастливее, чем сегодня, Кильку он ни видел ни разу.
* * *
Галя сидела на крыльце, кутаясь в серый платок, который нашла среди принесенных местными вещей. Платок большой и плотный, связанный из толстой неровной шерстяной нити. Слишком теплый для летнего утра, но ничего другого все равно нет.
Петухи старательно дёрли горло, перекрикивая друг друга. Над зеленым горизонтом, утыканным крышами домов, разливался очередной рассвет.
Степан проскочил мимо, буркнув что-то невнятное и не оглядываясь, почти побежал куда-то в сторону. У калитки чуть не столкнулся с входящим во двор Сашкой.
– Куда это он? – Сашка остановился рядом, смотря сверху вниз. В руках он держал глиняный кувшин с завязанным тряпкой горлышком и завернутый в тряпку хлеб. Молоко пахло так сильно, что захотелось отобрать и отпить прямо так, даже не наливая в кружку. Галя подняла на Сашку глаза. Раз – и его взгляд из нейтрального стал любопытным и пристальным. Ничуть не смущаясь, он старательно осматривал сидящую перед ним незнакомку.
– Чего вылупился? Дырку протрешь, – к собственному удивлению совершенно беззлобно спросила Галя. Хотя, в самом деле, не беситься же оттого, что какой-то малолетка не может глаз от тебя оторвать?
– Ты красивая, – бесхитростно заявил Сашка. – Почти как зеленоглазая Янка.
– Как кто? Местная красавица, что ли?
Сашка согласно кивнул.
– В прошлом году замуж вышла. И хорошо, что вышла, а то драки за нее были, куда тем петухам!
– Правда? – Галя невольно улыбнулась. Дерущиеся петухи, заполонившие собой всю деревню – это должно быть забавно.
– Ну, теперь уже все, новой нету. Ты будешь королевой.
– Кем?
– Новой королевой. Самой красивой.
Устами ребенка говорит сама истина. Галя не улыбнулась.
– Нет. Я не буду.
Спорить мальчишка не стал. Пожал плечами, мол, время покажет, чего зря воздух сотрясать?
– Я в общем-то завтрак принес. И староста просил передать, как Килька проснется, пусть берет братьев и идет к старосте, там их ждут.
– Хорошо, передам.
Мальчишка протиснулся мимо и пропал в доме. Галя думала, оставит завтрак на столе и убежит, но он появился на крыльце с кружкой в руке и куском хлеба в другой. Молча протянул ей.
На секунду стало жутко тоскливо. Необъяснимая усталость накатила, так что захотелось рыдать. Громко рыдать, по-бабски, в полный голос. Галя сдержалась, молча взяла предложенное. Спустя пару секунд Сашка уже исчез за забором, а Галя продолжила разглядывать окрестности. Нужно отвлечься… Теплое молоко пахло луговой травой. Хлеб вчерашний, но еще мягкий. Все вокруг вроде и знакомое, похожее на деревню, где она родилась и выросла – и совсем другое. Дома другие, двухэтажные, построены одинаково. У них все были разные, каждый строил, как хотел.
Крестов нет… Зато идолы попадаются, а вдоль дороги горки аккуратно сложенных кучками камней. А в доме, когда они пришли, под кухонным столом обнаружили миску с остатками молока и хлебные крошки.
– Домового приманиваем, – совершено серьезно заявил Сашка и потом еще долго отвечал на Килькины вопросы, которая, понятное дело, пропустить мимо ушей подобного заявления никак не могла.
Она с братьями сейчас завтракала на кухне, Галя слышала отдаленные голоса и смех. Мешать не стала – мальчишка не говорил, что дела срочные. Тем более, в отличие от Степана, не найдя Кильку утром в комнате, Галя сразу поняла, куда именно та пропала. Гале было все равно, она разве что недоуменно дернула плечом и подумала, надо же… Она бы сейчас и с одним не захотела иметь ничего общего, а тут добровольно связаться сразу с двумя… Но пусть сами разбираются.
Позавтракали они быстро и сразу же вышли во двор.
Братья очень непривычно смотрелись в местной одежде, но зато казались мирными и обычными, пока на лицо не посмотришь и не скажешь, что не фермеры.
– Сашка приходил… Сказал, вас староста ждет.
– Да мы итак к нему собирались. Ронька, идите, я сейчас догоню, – Килька пристально смотрела на Галю, а братья тут же отступили и направились к дороге.
Выйдя на дорогу, о чем-то бурно переговаривались, посторонились, прижались к забору и пропустили несколько коров, которых двое мелких мальчишек гнали пасти в сторону ближайшего луга.
Килька следила за ними, пока братья не ушли так далеко, что уже ничего не могли услышать. Повернулась к Гале. Той сразу же захотелось поплотнее закутаться в свой толстый платок. И уши заткнуть. Хорошо хоть Килька не из тех, кто оттягивает неприятные разговоры.
– Галя… Староста хочет о нас все знать. Это понятно, мы же чужаки. Я успела рассказать о себе и о Степане. Братья сами расскажут, а ты… Знаешь, я считаю, что нужно сказать всю правду. Но если ты захочешь… Если ты скажешь, я промолчу.
Хотят знать правду… Конечно, как же иначе! Злость накатывала привычной волной и Галя представила, чем это обернется. Косые взгляды, презрительные женские смешки. Самое гадкое – щипки украдкой от мужской части, ведь все кажется таким доступным. Все это злило, очень злило. Но и прятаться от собственных страхов Гале не хотелось. Толку-то, все равно рано или поздно все узнают.
– Рассказывай, плевала я на них…
Килька быстро кивнула, пропуская грубость мимо ушей.
– И еще, мы остаемся тут жить, не знаю, как надолго. Сама понимаешь, нам найдут какую-нибудь работу. Итак, скорее всего с голоду не дадут помереть, но лучше работать как все остальные. Ты согласна?
– Конечно, – Галя пожала плечами. – Нужна мне их милостыня! Так даже проще, не придётся дохнуть со скуки.
– Ну и отлично! – Килька по-детски радостно спрыгнула со ступенек и побежала к дороге.
– Степке тоже скажи… – прокричала уже из-за забора.
Оставшись одна, Галя горько усмехнулась. Новая королева? Смешной Сашка… Глупый, маленький мальчишка.
Несмотря на теплый день, от холода не спасала даже шаль.
* * *
У старосты имелась своя карта, куда более подробная и хорошо сохранившаяся, чем Килькина. Сейчас вокруг нее собрались все, от кого зависело решение дальнейшей судьбы поселения.
Даже ППшер без труда нашел город, в котором они убили чужаков. Трассу, которая вела к развилке, а после расходилась во все стороны. Легко смог проследить дорогу и в свой город у моря.
Покляк показал местонахождение зоны прежней крепости со складами. Несколько километров по трассе прямо и примерно один к северу.
– Первые несколько лет там безвылазно сидели, – староста стоял во главе стола, тяжело опираясь на него руками. – Сколько лезло таких отморозков, даже сходу не припомнишь. Бывало, отстреливались по нескольку суток подряд… Наверное, там сейчас где землю ни копни, человеческие кости найдешь. Толком даже не хоронили, тех, что посвежее – в лес, в общую могилу, тех, кто уже вонял – обкладывали дровами и жгли прямо на месте.
– Думаете, она еще подойдет для обороны? – спросила Килька.
Староста устало пожал плечами.
– Даже предположить не берусь. Посмотрим. Отправим пару парней посмышленее, пусть посмотрят на месте. Дело-то даже не в сохранности… Народу тогда было раза в три меньше. Это после к нам многие прибились. Продуктов две шахты стратегического запаса. Военная база рядом, успели захватить. Источник воды на территории. В общем, теперь этого нет, даже места на всех не хватит.
– Разве что попытаться спасти хотя бы часть… – словно раздумывая, произнес Федор Павлович, один из трех присутствующих при разговоре старейшин.
Староста еще тяжелей навалился на стол.
– А толку-то прятаться в крепость? – не выдержал ППшер. – У них оружие! Если есть автоматы, может быть и пулемет. А может, танк? Вот бред, да? Засядут эти товарищи в лесу напротив и чем ваша крепость вам поможет? Не убьют сразу – сдохните со временем от голода, да и все! Так что всё равно выйдете.
– Немного оружия у нас есть. Мало осталось, но… они же об этом не знают? – самый пожилой из присутствующих, хмурый и чрезмерно сердитый. На братьев и Кильку он поглядывал с большим подозрением.
ППшер хмыкнул.
– Может, кто плохо слушал? У них были автоматы и пистолеты. Полно боеприпасов. На кухне я нашел убитого выстрелом кабана. Они стреляют на охоте! Значит, боеприпасов настолько полно, что даже экономить особо не нужно! Как, кстати, это возможно? За первые годы практически все потратили, откуда у них боеприпасы в таком количестве? Может, они их делают?
Староста снисходительно улыбнулся.
– Делают… Из чего? Гильзы или пули, предположим, отлить возможно, а вот порох…
– Химзаводы? – быстро предложила Килька
– Да что ты… Их в числе первых выжгли. И заводы, и склады.
– Может сами делают, наверняка умельцы остались. Или хотя бы информация с описанием процесса.
– Девочка… Люди десятилетие просто выживали, все время уходило на поиск еды и попытки спрятаться, чтобы эту еду не отобрали. Кто станет заниматься химией? К примеру, один из компонентов, серу, добывают из руды. А кто и где станет добывать эту самую руду? Когда? Это все пустое… И потом, автоматные самоделом не сделаешь, разве что для ружья.
Килька сосредоточено грызла ноготь.
– Что еще мы можем? У тех оружие… много, разное. И они натасканы на захват, постоянно тренируются. Это их жизнь. А у вас пусть даже все взрослое население встанет на защиту… Неученые. Ну вынесите часть пришедших, все равно остальных заберут.
– Почему ты так уверена-то? Ну, что они придут? – осторожно поинтересовался староста.
– Я уверена, – Килька широко открытыми глазами смотрела прямо на него. – У них выхода нет. Все это время у них не рождаются дети. Они даже женщинам некоторое послабление дали, а у них все женщины на рабском положении. Без толку, только пара сумасшедших родила, дети слабые, сразу погибли. Не рожают им детей, понимаете? Вначале их не заботило, это даже удобно – не нужно таскаться с бабами беременными, а несколько лет назад дошло – нет детей, существующие рабы легко мрут, значит и обслуживать скоро их будет некому. Да и наследников, чтобы передать свой драгоценный жизненный опыт не останется.
Последние слова она словно выплюнула.
– Поэтому они придут. Сильных убьют. Всех остальных заберут, – сказала тише. – Женщин на развод, детей кого куда. Некоторых выберут и будут под себя растить, как собственных сыновей. Остальных – в рабы. Всех заберут, понимаете?! У них больше никакой другой цели нет!
Она замолчала, когда ППшер положил руку на плечо. Замерла, а после выдохнула и расслабилась.
– А почему у них детей нет? – поинтересовался староста. Он уже сидел на лавке, но руками все еще опирался на стол.
– У вас много детей, да? – Килька снова говорила спокойно. – Вы не сталкивались с проблемой рождаемости?
– В самом начале… Первые два года среди переживших болезнь ни одной беременности, что надо признать было только на руку. Потом понемногу наладилось, а последние десять лет вообще никаких проблем. Мы и не особо задумывались, честно говоря…
Килька быстро кивнула.
– Хорошо, но все равно наверняка отличия есть. Ваши женщины как рожают? До войны могли чуть ли не каждый год. У вас есть такие, чтобы каждый год по ребенку?
Старшие задумались.
– Нет, такого нет. Если вспомнить, между детьми у одной матери как минимум три года разницы. Вот навскидку за последние три года семьи… в течение года по ребенку и вторых ни у кого до сих пор нет.
– Вот видите, – Килька уже улыбалась. – Мой отец очень долго пытался понять, как теперь женский организм работает. Правда, у него материала было немного… В общем, он даже предполагал некое психическое влияние… Может и правда, учитывая, что у тех детей рожали только сумасшедшие.
– Да? – староста, казалось, удивился.
– Да! – Килька с готовностью кивнула. – А еще он предполагал, что должно быть качественное питание и я так понимаю безопасное место, где можно ребенка на первых порах держать. Вот так отец решил, не знаю насколько правильно.
Все промолчали. Килька опомнилась, судя по всему, на фоне существующей проблемы тема рождения детей никого тут особо не волновала. А проблема… Какая-то просто неразрешимая!
Долгое время все думали молча, периодически обмениваясь короткими взглядами.
– Есть еще вариант, – подал голос Ронька.
– Какой?
Он глубоко вздохнул.
– Полное переселение.
Килька мгновенно уставилась на южный город.
– На юг?
– Да.
– И что это даст? – раздумывал ППшер вслух. – Там свои фермеры. Ну ладно, потеснятся, будет их вдвое больше. Но там Тарзан с Джиппером и сам понимаешь, все пришельцы сразу под ними окажутся. А с непривычки спорить станут… резня начнется и неизвестно, сколько народу после нее останется.
– В любом случае больше шансов против захватчиков. Во-первых, может они так далеко и не пойдут. Во-вторых, там город, спрятаться проще. В-третьих, те же ребята из группировок, они хоть какое-то представление о войне имеют и свою территорию будут защищать.
– Или объединятся с врагами.
– Нет. Враги возьмут их только на своих условиях, городским эти условия точно не подойдут.
– Остаётся надеется, так далеко не пойдут.
– Они пойдут и на юг, – мрачно сказала Килька. – Даже если сейчас они возьмут ваше поселение, через время все равно пойдут захватывать дальше. Ведь про наше появление все жители знают? Значит и те узнают. Пусть не сразу, но в результате все равно пойдут за южными людьми. Так что вариант переселения стоит обдумать. Сложностей, конечно, много. А еще ко всему прочему там вера другая, этого тоже не стоит забывать, – вздохнула Килька.
– Какая вера?
– Там христианство, – пояснила она старосте. Тот молча кивнул и больше ничего не спросил.
– В переселении вопрос не только куда, но и как. Юг не так уж и близко… – подал голос один из старших.
– Как раз проще простого, – мимоходом сообщила Килька. – Прямо по трассе. Сколько мы по ней шли, все целое, все встреченные мосты на месте. И сама поверхность почти не заросла, местами только молодые деревья порубить, это совсем несложно. Так что дорога как раз не проблема.
– И все же не думаю, что ситуация настолько опасна, чтобы готовиться к массовому захвату, – подал голос второй из старших.
– Предлагаешь не делать вообще ничего? – спросил староста.
– Ну, почему… Пусть будет дозор в западных лесах, согласен. Пусть патрулируют, а мы подождем, посмотрим, что дальше будет, а сами пока крепость проверим.
– Не боитесь, что потом поздно окажется? – поинтересовалась Килька, склоняя голову к плечу.
– А ты, девочка, угомонись, – не очень ласково сообщил старший. – Как мы решим, так и будет.
Килька молча прикусила губу. Конечно, он прав, решение зависит только от них. Жизни людей, встречающих сегодняшнее утро спокойно, как обычно, зависят от них. А ее-то что так дергает? Может страх, оставшийся после плена? Хотя сама угроза уничтожена, может хочется уничтожить и любое о ней напоминание? Стереть, как грязь с руки и оставить только розовую чистую кожу. И никогда не вспоминать?
Только получится ли?
* * *
К Гале пришли тем же вечером. Еще вполне молодая и привлекательная женщина в необычном синем сарафане. Местные ткань почти не красили и потому вся одежда походила друг на друга – серые и светло-коричневые цвета.
Женщина посмотрела поверх забора, зашла без приглашения и уселась на ступеньку рядом.
– Ты Галя? – спросила, расправив на коленях юбку.
– Я.
– Меня зовут Ольга Павловна.
Галя молча кивнула. Не сказать, что начало разговора ее сильно заинтересовало.
– Мне нужна помощница. Не знаю пока, как с хозяйством, а вот за детьми у нас сейчас некому смотреть. Ты как с детьми, сидела раньше?
– Конечно, я в такой же деревне выросла.
– Хорошо. Просто соседская Катька, что сейчас за ними присматривает, нужна матери в помощь. Время лен собирать. Тебе с непривычки будет сложно, ну а с детьми попроще. Кормить буду, да и вообще договоримся. Что скажешь?
Женщина посмотрела на Галю. Обычное добродушное лицо, какие были и в их деревне. Жалости в глазах нет, это хорошо. Но почему-то неуловимому Галя совершено точно поняла – эта женщина знает о ней все.
Ольга сидела молча и казалось, никуда не торопилась. Отказывать смысла не было – работать так или иначе придется. А новая хозяйка, судя по всему, не собирается лезть в душу, выкапывать всякие гадости и удивляться их количеству. Может, ей даже вовсе безразлична чужая судьба. Хотелось бы надеяться.
Галя почти сразу кивнула.
– Я согласна.
– Тогда утром Катька за тобой зайдет. Ты как, жить тут будешь или у меня?
– Пока тут.
Когда Ольга ушла, Галя спряталась в доме. Теперь знают все. Пока страшно выходить на улицу и встречаться с ними лицом к лицу. Может же она позволить себе хотя бы разок просто спрятаться?…
Утром во дворе вместе с Сашкой появилась тонкая девчонка, такая юркая, что на месте не могла устоять. При виде Гали она покраснела и почему-то попыталась поклониться, отчего только сама еще больше смутилась.
– Я Катя. Ольга сказала тебя проводить.
– Пошли.
За воротами девчонка пришла в себя и бойко затараторила, объясняя, куда именно они направляются.
– Там видишь два дома почти рядом? За ними такой, из белого кирпича? Это деда Ивана, он у нас самый старый. А за ним сразу – где сплошные яблони, видишь? Это старосты. А мы во-он туда идем, через дорогу и вдоль забора из ржавых листов. Давно поменять пора, они все дырявые и на ветру жутко скрипят, да староста никак свободных рук не найдет. Смотри, видишь, – Катька ткнула пальцем в сторону неприметной тропинки между двумя заборами. – Это короткая дорожка к реке, ну там где Хранитель. Там на берегу Ладушка живет.
– Кто? – рискнула поинтересоваться Галя.
– Ну, Ладушка… Та, что женщинам помогает. И любовь найти и детей родить.
– Ясно… – Из своего детства Галя помнила, что этому всему помогает Пресвятая Богородица. Хотя с некоторых пор она совершено не верила, что на небесах кто-то существует. А вот девчонка, идущая рядом, верила настолько, что глаза просто горели.
– Потом свожу тебя к ней, – словно по секрету прошептала Катька. – Отдашь в подарок ленту или куриное яйцо, она знаешь какого жениха тебе найдет!
Галя невольно улыбнулась.
– Спасибо, но я не собираюсь искать жениха.
– Как так? – искренне изумилась девчонка и даже рот приоткрыла. – Как без жениха? Совсем одной жить, как старая Тарасовна? Зачем? Ты же красивая…
– А Тарасовна нет? – неожиданно развеселилась Галя.
– Ну, – Катька неопределенно махнула рукой, – может, когда и была, но в те времена мужиков совсем мало было… Ее мужа убили, говорят. Предлагали ей потом второй женой идти, а она отказалась. Вот и живет с тех пор совсем одна. Она у нас травница.
– Ясно, – снова ответила Галя, только чтобы что-то сказать.
