Текст книги "Воскресный папа (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Постеснявшись открыть дверь своим ключом, я негромко постучала. На стук выглянула приятной наружности женщина, оглядела меня с ног до головы и взмахом руки велела проходить располагаться, продолжая тараторить в трубку:

– Нет, сало не надо, мама… Что? Говорю, не надо сало! Господи боже мой. Хорошо, мама, ладно. Передавай, пожалуйста, и сало. Только я тебя прошу, кровянку не передавай… Да что же это такое, мама? Не надо мне кровянки! Лумумба?! Ты опять за свое? Я сколько раз говорила, что его зовут Обри?! Так, все, мама… Мне некогда. Все, говорю, хорошего вечера! Пока! – отбила звонок, осела на кровать и, растерев лицо пухлыми ладошками, добавила: – Дурдом!

Я улыбнулась.

– Привет. Меня Ариша зовут. Я на курсы.

– Педиатр?

– Травматолог.

– А я педиатр, – вздохнула. – Доучиваюсь, вот. Пять лет поступала – не могла поступить. А тут, наконец-то! А ты?

– А я сертификат просрочила. Теперь надо новый получать, а без курсов никак.

– Дурдом! – повторила… – Любовь. Будем знакомы. Ты сумку-то бросай. И давай, к столу. Небось, с дороги голодная.

Любовь сгребла со стола свой планшет и какие-то книжки, освобождая для меня место.

– Да я еще и продуктов не успела купить.

– Зато у меня продуктов – полный холодильник. Обри, конечно, здорово помогает мне эти самые продукты уничтожать, но мама столько мне передает из деревни, что тут на целую армию хватит. Будешь холодец?

Я побледнела. Покачала головой. К горлу подступила тошнота.

– Тогда, может, котлетки? – не сдавалась Любовь, распахивая изрядно помятую дверь древнего холодильника.

– Слушай, а это что в баночке? – осмелела я.

– Огурцы соленые. Мой Обри ведь в жизни их не ел в своей Африке, а тут трескает. Представляешь?

– А я твоего Обри не сильно объем, если попрошу парочку? Чего-то кисленького хочется. Мутит. Наверное, в такси укачало.

– Да, пожалуйста! Только где это видано – одни огурцы есть?  Гастрит захотела? Я тебе все же погрею котлетку.

– Я и сама могу… – нехотя возразила я.

– Лучше сядь! А то зеленая вся, – скомандовала Любовь, и я почему-то не смогла ей возразить. Так и сидела, пока она накрывала на стол. Хотя от аромата хорошо прогретой свиной котлеты мне становилось все хуже…

– Ты часом не беременная?

– Я? Если только от святого духа.

– И не хочешь? Я бы уже с радостью. И Обри хочет детишек. Вот доучится – и мы сразу кого-нибудь родим.

Удивительно, но Любина словоохотливость ничуть меня не смущала. Я, напротив, обрадовалась такой соседке. Она была страшной оригиналкой. В доску своей, но далеко не такой простой, как о ней наверняка думали. А уж какие она иной раз выдавала перлы! Я хохотала просто до колик. И оживала будто… Только изредка на меня снова накатывала тоска. Например, когда к нам забегал Обри. Такой молодой, но такой влюбленный…

– Я ж его почти три года динамила, – как-то, недели через три после начала курсов, рассказала мне Люба. – Думала, дурачок какой-то. Я его на десять лет старше. И, как видишь, далеко не модель, на маминых-то котлетках. А он хоть и черный, за ним, знаешь, сколько девчонок в универе вилось? Тьма! Он же еще в баскетбол играет. Кубики на прессе и там… оснащение – я тебе скажу…

– Любка! – захохотала я, отрываясь от конспектов и запуская в подругу колпачком от ручки.

– Нет, ну, а что? Скажешь, вру? Ты-то в Африке жила, знаешь, какие там… удавы. Так вот, это я к чему? Думала, кукушкой поехал, зачем ему я? А он все ходил и ходил за мной. Пока моя крепость не пала. А теперь, вот, замуж зовет и в Танзанию. И на фоне наших мужиков… он же как принц, Ариша! Ну, может, и не принц, но со мной-то точно обращается, как с королевой.

– А я и не спорю.

– Ты – нет. А вот мама... Спит и видит, чтобы мы расстались. Вон… Лумумбой его зовет. И никак иначе.

– Она просто боится остаться одна, когда ты уедешь.

– Ну, а мне что делать, Ариш? Сколько еще возле ее юбки сидеть? Давай откровенно, у мужиков я особым спросом не пользуюсь. Да и вообще, мне ведь тридцать три уже. А тебе, кстати сколько?

– Тридцать, – я скривила губы и чуть повела носом: – Неужели вьетнамцы опять селедку жарят? Фу-у-у… Господи! Я открою окно, не замерзнешь?

Я резко встала из-за стола. И покачнулась. Перед глазами потемнело, замелькали круги. Хорошо, успела за оконную ручку схватиться. А потом ко мне подлетела Люба. И помогла опуститься на стул.

– Так, Арина Германовна. Колись! Что с тобой происходит?

– Не знаю. Встала слишком резко. Давление упало.

– Ага. Ты мне тут еще о гравитации начни втирать. У тебя когда в последний раз месячные были, дорогуша?

– Не знаю, – моргнула. – Я даже календарь не веду. И вообще, на что это ты намекаешь?

– На непорочное зачатье, судя по всему. Ты ж о нем талдычишь.

– Да ну. Не может быть…

Не может! Потому что Орлов, хоть и сплоховал, о предохранении подумал.

– Ну, что ты хочешь сказать? У тебя мужика вообще не было, что ли?

– Вообще, был… Один раз. Но там без вариантов.

– Варианты всегда есть! У меня на практике в гинекологии, знаешь, какой случай был? Поступила одна баба с диагнозом бесплодие. Значит, привозят ее к нам с острой болью. Точнее, в хирургию, потом к нам, ты знаешь, каков порядок. Так вот. Осматривает ее врач, а там раскрытие почти полное. Говорим, вы, бабонька, рожаете. А она как давай голосить – «Да нет, да вы что? Такого быть не может, я бесплодная». А мы ей – «Ну, как не может? А живот-то у вас из-за чего вырос?» А она нам, знаешь, что отвечает, знаешь? – «Сглазили!» – говорит. А сглаз там конкретный такой был. Пять четыреста. В жизни не видела таких крупных пацанят.

Рассказ вышел смешной. Я прониклась.

– Ну, что ты улыбаешься?! – насупилась Любаша.

– А что мне делать?

– Тест! Сейчас Обри придет, я его пошлю в аптеку.

– С ума сошла? Только деньги зря потратим.

– Ничего. Если тест будет отрицательным, я тебе компенсирую все до копеечки.

– Да брось, – пробормотала я, но на текст все же согласилась. Чего ни сделаешь, чтобы от тебя отстали?

Обри вернулся быстро. Взял сразу для надежности два. Я закатила глаза. Делать тест на беременность в общественном туалете – тот еще квест. Проклиная инициативность Любки, я сделала свое дело в баночку, свободной рукой удерживая за ручку дверь, на которой почему-то не было даже крючка. Сунула полоску теста. В соседней кабинке зашумела вода… Послышались голоса девчонок, обсуждающих планы на Валентинов день. Я вспомнила, что забыла засечь время. Вынула тест. Лампочка в туалете была такой тусклой, что, когда я увидела две полоски, поначалу было решила, будто мне почудилось. Поднесла полоску повыше к носу.

– Ну, нет… Не может быть!

Затылок сковало холодом. Дрожащими руками распаковала еще один тест. Повторила.

– Ариша, ну, что там?!

На подгибающихся ногах я вышла из кабинки.

– Вот… Положительный, – просипела я.

– А я что тебе говорила? А ты – непорочное зачатие, непорочное зачатие, – перекривляла меня Любовь. – Ну, что стоишь? Пойдем!

– Куда?

– В комнату! Будем решать, что дальше делать.

– А что тут сделаешь? – спросила я, послушно ступая за соседкой. От пережитого потрясения меня немного тошнило. Или это от вьетнамской селедки, вонь от которой в коридоре достигла по-настоящему опасной для жизни концентрации.

– Меня сейчас вырвет! – сказала я и пулей полетела обратно в туалет.

И вырвало. Да так, что все тело – колени, руки – начало противно мелко-мелко дрожать. До комнаты дошла, приложив к носу смоченный прохладной водой платок, который для меня заботливо приготовила Люба. Там воняло поменьше. Обри таки открыл окно. И впустил в комнату свежий воздух.

– Ложись в кровать. Полежи.

– Мне уже получше, – промямлила я, но все же рухнула на заботливо разобранную постель. – Господи. И что мне теперь с этим делать?

– Ты думаешь – рожать или нет? – осторожно уточнила Люба, а Обри нахмурился.

– Нет. Рожать я буду… А вот что дальше, а? – к противной дрожи, вызванной слабостью, присоединилась дрожь зарождающейся в теле паники.

– Отцу сказать, – бархатный голос Обри действовал, как успокоительное. Я машинально кивнула и даже потянулась к телефону. В конце концов, я ничего не собиралась требовать от Орлова. Но… я должна была ему сообщить о ребенке. Он имел право знать. На секунду я представила его реакцию. Точнее – не так. Я попыталась представить – и не смогла. Я так мало о нем знала на самом деле. Как он относился к детям? Хотел ли когда-нибудь стать отцом? Входило ли отцовство в его планы в принципе, а если нет… Как он отреагирует?

– Нет-нет. По телефону не буду. Это так не делается, правда? – в поисках поддержки я вскинула взгляд на Любу.

– Хочешь сообщить ему лично?

– Наверное, так будет правильно.

– Но впереди еще три месяца курсов.

– Значит, придется вырваться на пару дней. Или подождать их окончания, – в последний момент смалодушничала я. Но уже через неделю, накрутив себя до предела, изменила собственный план. И купила билеты на поезд. Я решила, что лучше сразу все прояснить, чем трусливо откладывать неизбежное. Тогда я еще не знала, что мне ничего не придется прояснять…

От автора: дорогие, с наступающим Новым годом! Ура! Люблю вас безмерно.

ГЛАВА 12

Ариша

На вокзале меня встречал дядя Костя. И как я ни отнекивалась, как ни убеждала тётю Надю, что вполне доберусь сама, она и слышать ничего не хотела. Завидев меня, тот заулыбался, замахал руками, как ветряная мельница, а едва я ступила на землю, сжал в крепких объятьях.

– Ну, привет, студентка! Хорошо, что ты вырвалась. Привыкли мы с Надей к тебе, и, как ты уехала, все не так, – пробормотал он, одной рукой подхватывая сумку, а другой – меня, растроганно шмыгающую носом.

– Никак простыла? – переполошился.

– Нет, – мотнула я головой. – Не обращайте внимания... Меня просто ваши слова тронули. Очень… – и всхлипнула, не на шутку испугав дядю Костю своей реакцией.

– Ну, что ты? Что ты? Не плачь! Кто ж от этого плачет? Все хорошо ведь, правда?

А вот это мне еще предстояло выяснить. Хорошо. Или плохо… Все же тётя Надя и дядя Костя люди пожилые. И рождение ребенка могло очень усложнить их тихую, давно устоявшуюся жизнь. Я не представляла, как они воспримут новости о моей беременности. Что скажут? Приютили сиротку, а она принесла в подоле? Нет, это, конечно, вряд ли. Не такие они люди, но…

– Ариш, ну, чего застыла? Забирайся. Дождь!

Я юркнула в машину. Дядя Костя захлопнул за мной дверь. И спустя какую-то минуту мы уже влились в плотный дорожный поток.

Тётя Надя встречала меня хлебосольно. Долго обнимала в коридоре, с беспокойством заглядывала в глаза. Она что-то чувствовала. Но вопросов не задавала. Только, будто подбадривая, то и дело касалась моей руки, когда мы уселись за празднично накрытым столом.

– Может быть, еще салатика?

– Нет. Спасибо. Что-то я совсем разбитая.

– Еще бы! С дороги. Ты полежи, отдохни. Я уже постель постелила.

Я бросила на тётю Надю наполненный благодарностью взгляд. Встала, легонько ее приобняла напоследок и пошла к себе. Любе позвонила, уже лежа в кровати. Знала, что она переживает, как я добралась, и… вообще.

– Ну, слава богу! А я уже думаю, куда ты пропала? Совести у тебя нет, Арина Германова.

– А сама чего не позвонила? – улыбнулась я, так живо представляя Любовь, будто она прямо передо мной расхаживала. Одной рукой удерживая телефон у уха, а второй – негодующе подперев бок.

– Отвлекать не хотела! Откуда мне знать, что там у тебя происходит.

– Да пока ничего. Я еще ни своим ничего не сказала, ни Орлову.

– А своим-то чего?

– Думаю, сначала нужно узнать, что по этому поводу скажет Михаил Ильич. Чтобы уж понимать, к чему стариков готовить. А то как-то не по-человечески все.

– Ай, оставь ты эти глупые мысли! По-человечески, не по-человечески… Наслаждайся тем, как оно есть, и будет тебе счастье.

– Постараюсь, – вздохнула я, переворачиваясь на другой бок.

– Вот и молодец. Когда собираешься осчастливить папашу?

– Думаю, завтра. Сейчас вот только ему позвоню, договорюсь о встрече, а то ведь мало ли, чем он там занят.

– Отличный план. Тогда не буду тебя задерживать.

– Давай, до связи… – промямлила я, отбила звонок и прокрутила вниз журнал вызовов.

Орлов. Вот так лаконично я записала Михаила Ильича в свою телефонную книгу. А он? Он так и не записал? Или, может, вообще удалил мой номер, к черту. Даже не знаю, что хуже. Потому как я ведь ждала его звонка… Несмотря ни на что, ждала. И если бы не эта нелепая, неловкая до ужаса встреча у автомата… Может, зря я тогда его перебила? Может, нужно было просто выслушать мужика? Он явно силился мне что-то сказать. Но мне невыносимо было наблюдать за этими его потугами. Вот я и вставила свои пять копеек, не желая доставлять ему дискомфорт, избавляя его от мучений. А теперь жалела даже об этом. Почему-то по прошествии времени стало казаться, что именно тогда я все и испортила. Может, мне просто нужно было верить именно в это? Или проще... Хотя, опять же, если так разобраться, у Орлова было достаточно времени, чтобы со мной связаться. Но он этого не сделал, так что… Бог его знает, были ли у нас с ним хоть какие-то шансы в принципе. И гадать об этом теперь было глупо. Теперь, когда у нас с ним совсем другая повестка… Да.

Я закрыла глаза и приложила ладонь к животу. Я была беременная вот уже полтора месяца, но пока так до конца это и не осознала. Мое тело оставалось прежним. Кроме внезапных приступов тошноты да обострившейся чувствительности ничто во мне о беременности не напоминало. А поскольку известие о ней стало для меня полнейшим шоком, первым делом я, конечно, начала прикидывать в уме, как устроить свою жизнь с поправкой на рождение ребенка. Банальные вещи, как то – где нам с ним жить, и на какие средства? Как совмещать материнство с работой, или как наладить в таких условиях грудное вскармливание? Или совсем уж глупое – на сколько упаковок памперсов хватит выдаваемого государством пособия? Передо мной встали миллионы нерешенных вопросов и страхов. Они занимали все мои мысли, так что на эмоции просто не оставалось сил. И вот теперь, лежа в тепле и уюте знакомой комнаты, накормленная и обогретая, я погрузилась в них с головой…

Я беременна! У меня будет ребенок. Маленький мальчик. Или девочка… Моя сладкая принцесса.

Машенька в животике:

Ну, слава богу! Признаться, мать, ты здорово попортила мне нервы. Детские, а оттого, заметь, неокрепшие. Нет, я тебе, конечно, тоже попорчу… Когда в четыре года суну спицу в розетку, и мы обесточим весь дом. Или когда положу в твой чемодан свой гербарий, а злой дядя-таможенник решит, что это какие-то другие травки... Ну, а когда жениха приведу – это ж вообще конец света будет. Правда, там папа больше будет страдать – это да. Кстати, о папе… Кажется, ты хотела ему позвонить? Так чего тянешь? Кота за… ну, вы поняли. Кот у нас, кстати, тоже будет. Но и это будет потом.

Не давая себе передумать, я решительно нажала на кнопку вызова. Пи-пи-пи-и-и. Уже можно отключаться? Или подождать еще пару гудков?

– Алло!

Голос тихий. Бархатный. Сильный.

Что сказать? Представиться? А как к нему обращаться? По имени-отчеству, как к начальнику? Ну, ведь глупо, после всего, или… нет?

Господи, ну, что ж ты за дура такая, Ариша?! Даже эти мелочи не удосужилась обдумать заранее.

Машенька в животике:

Это ничего, мам. Учеными доказано, что во время беременности женщина глупеет аж на целых сорок процентов. То ли еще будет! Ты это… готовься, что ли?

– Это Ариша. Добрый день.

– Ариша? – Орлов явно удивился. Значит, и впрямь не счел нужным записать мой номер. Вот как… – Ну, добрый, если так.

– Нам нужно поговорить.

– Я слушаю.

– Нет, не по телефону. Мы могли бы встретиться, скажем, завтра?

– Учитывая то, какое нас разделяет расстояние, это может быть довольно проблематично, – хмыкнул Орлов.

– Да нет же! Я здесь. Пришлось на пару дней вернуться из С***. Нам действительно очень нужно поговорить, – повторила зачем-то и тут же пристыженно уткнулась в подушку лбом. Я как будто ему навязывалась. Идиотское ощущение. Впрочем, к чести Орлова, он не дал мне в нем увязнуть.

– Хорошо. Раз очень нужно. Сможешь подъехать в отделение? Я завтра дежурю. И, боюсь, не смогу вырваться, – предложил он как-то устало.

– Без проблем. Я подтянусь. Когда будет удобно?

– Да прямо с утра давай. Интересно же, что тебя заставило мне позвонить, – добавил как-то невесело.

– Ну, тогда до завтра.

– Ага. Пока.

Я сбросила вызов, перевернулась на спину и уставилась в потолок, в очередной раз прокручивая в голове заготовленную загодя речь.

– Михаил… ты не поверишь!

Машенька в животике, саркастически передразнивая:

– Галочка, ты щас умрешь! Потряса-а-аюшая новость!

Михаил… Слишком официально, нет? А как тогда – Миша?

– Миша, знаю, в это сложно поверить. У нас-то толком и не было ничего, но… Я беременна.

Или лучше «У нас будет ребенок»? Господи, как же сложно-то. Может, зря я эту личную встречу затеяла?

– Думаю, ты имеешь право знать и решать, хочешь ли принимать участие в его воспитании.

Или её? Но ведь ребенок же – значит, в его.

– Ты только не думай, что мне что-то от тебя нужно. Деньги или что-то еще.

А если нужно, Арина Германовна? Что, если ты не потянешь ребенка в одиночку, а?

– Аришенька, ты с кем-то разговариваешь?

Я спрятала телефон под подушку, как ребенок, застуканный на горячем, и крикнула:

– Любаше. Помните, я рассказывала о своей соседке по комнате?

Тётя Надя открыла дверь и заглянула в комнату:

– Конечно, помню. Я так рада, что у тебя появляются подруги.

Ага! А я как рада… Вообще не ожидала, что можно с кем-то сблизиться так быстро. Но Люба обладала каким-то совершенно потрясающим даром. Я знала ее всего-то месяц, а иной раз казалось, будто всю жизнь.

Улыбнувшись мне, тётя Надя снова плотно прикрыла дверь, а я перевернулась на бок и уснула. Сонливость стала еще одним свидетельством беременности. Не самым приятным, кстати сказать. Зевать на парах было ужасно стыдно.

Проснулась через пару часов. Поужинали. Сходили прогуляться в парк, но долгой прогулки не вышло – было холодно, и я не стала рисковать здоровьем. Ночью спала плохо. Крутилась с боку на бок. А как только небо стало сереть, подскочила. Тетя Надя с мужем – ранние пташки, уже пили чай в кухне.

– Кофе, Аришенька?

– Нет!

С тех пор, как я узнала о беременности, я отказалась от кофе вовсе. И только иногда замирала у общажной кофейни, принюхиваясь к витающим в воздухе ароматам.

– Я лучше кефирчика выпью.

На встречу с Орловым я принарядилась. Надела то самое подаренное тётей Надей платье, и даже подвела глаза. Я не знала, чего мне ждать от нашей с ним встречи. В идеале я бы, конечно, хотела, чтобы у ребенка была семья. Может, потому и старалась? Напомнить, почему я ему понравилась, до того, как расползусь по швам?

В общем, я так распереживалась, что к отделению подъехала раньше почти на час. Маячить под окнами было глупо. Я как раз размышляла, как бы мне поступить, когда увидела машину Орлова. Он припарковался, вышел. Обошел капот и открыл дверь для шикарной женщины. Дурашливо поклонился той, подал ей руку, помогая выбраться. Она пошатнулась. Он помог ей устоять и что-то сказал – я не разобрала. Девица рассмеялась. Чмокнула его в щеку и, взяв под руку, потащила к крыльцу.

А я отступила в тень. Вдохнула. Выдохнула. Постояла еще недолго, не зная, как быть, и пошла, понурив голову, прочь. Нет, я не передумала рассказать ему о ребенке. Просто не знала, как. Теперь не знала… Одно дело, когда отец твоего малыша – холостяк, и совсем другое, когда тот в отношениях. А то, что между этими двумя прочная, давно устоявшаяся связь, было видно сразу. Когда люди хорошо друг друга знают, когда они давным-давно вместе, это ни с чем не спутаешь. Интересно, у них заведено ходить налево? Или Орлов свалял дурака? А впрочем, какое мне дело? Он мне – посторонний человек. К черту!

Я стерла злые слезы ладонями и с силой толкнула дверь, ведущую в метро. Как добралась домой – не заметила. Повесила куртку в шкаф. Села разуться, и такая на меня накатила паника… Что я ни выдохнуть не могла, ни вздохнуть.

– Аришенька, боже мой, у тебя что-то случилось?

Я все же сумела сделать вдох. Один, а потом еще один. Подняла на тётю Надю глаза, отвела от лица руки и медленно кивнула.

– Я беременна.

– О господи… Чудо какое! Это же… прекрасно, правда?

– Да. Только… с папой ребенка у нас все обстоит трудно. То есть я… мы… скорее всего, будем жить здесь. Или съедем, если вы против, – под конец предложения я уже почти шептала. Не совсем понимая, куда мы съедем, и на какие шиши. Не чувствуя ничего кроме страха и какой-то отупляющей безнадеги.

– Да ты что?! Куда съедете? Вот еще! Костя, Костя, ты слышал? У нас будет ребенок!

Машенька в животике:

– Аллилуйя. Хоть у кого-то в нашей семейке все в порядке с головой.

ГЛАВА13

Михаил

Первые дни, после нашего разговора с Аришей, я провел в рабочем угаре. Взвалил на себя все, что мог, взял все, какие можно, дежурства, по максимуму освобождая своим женатикам праздники, и даже перебрал бумажки, до которых неделями не доходили руки. А в Рождество на северо-западе случилась большая авария, и я сутки не вылезал из операционной. Устал так, что наутро даже не помнил, как добрался домой.

– Я должен... кхм… объясниться по поводу той ночи, – всплыл в голове наш разговор.

– Да что тут объяснять?

– Я уснул сразу после и…

– Главное, что не во время, – со смехом.

– А лучше бы до, – зло.

– …Нам главное теперь, чтобы это на нашу совместную работу не повлияло.

Работу! Вот и все, что ее волновало, выходит… Не то чтобы это не волновало меня. Просто я так и не понял, ей вообще, что ли, все равно? Одного меня проняло? До печенок проняло, понимаете? Я, может, потому и облажался. И усталость здесь вовсе ни при чем! Это вообще естественный процесс. Аксиома, не требующая доказательств. Когда напряжение поднимается до критического, организм экстренно врубает кнопку «Off». Все! Иначе не бывает. Иначе просто кирдык. Что ж она за врач, если не понимает этого? – зло подумал я. – Хорошенькое же дело! А мне с ней еще работать.

 Нет, в глубине души я, конечно, осознавал что дело не в ней. А в том, что Ариша, может, сама того не желая, наступила мне на больную мозоль. Но один черт, все равно раз за разом представлял, как она вернется из своей С***, выйдет на работу, и в первый же день даст маху в операционной. И как я потом вызову её на ковер, чтобы стереть с лица ту её улыбочку! В профессии уж я-то точно не облажаюсь. Вот и посмотрим, кто кого. Подумал я и запнулся. Какие идиотские меня посещали мысли! Мысли, которые вообще не делали мне чести. За которые стыдно должно было быть любому уважающему себя мужику. Но мне, черт его дери, хотелось хоть какой-то сатисфакции, раз уж никак иначе реабилитироваться я не мог. Да, если хотите, мне нужно было доказать ей свою крутость. Вот никогда и никому не надо было, а тут на тебе!

И еще совсем уж зашкварная мыслишка – а Карелин, что, выходит, всегда на высоте был? В его-то возрасте?

Черт! Ну, что за бред лез мне в голову?!

Звонок в дверь прозвенел, когда я, уже отоспавшись, смотрел на Ютьюбе очередное интервью Дудя. Идти открывать не хотелось. С другой стороны, могла прийти мама. Кряхтя, сполз с кровати и пошлепал на звук. На пороге топтались братья.

– Ну, привет! Смотри, кто к нам пожаловал.

Ринат подтолкнул Артема, и тут я, наконец, заметил, что тот здорово навеселе. Присвистнул.

– Это тебе так хорошо? Или так плохо?

– Непонятно, – вместо Артема ответил Ринат. А младший лишь кивнул и наклонился, чтобы расшнуровать ботинки.

– Что так? – обеспокоенно свел брови.

– Да вот. Позвал меня выпить после работы. Я пришел, а он уже веселый. Да, Тёма?

– Эй… Вообще-то я здесь.

– Что? Правда? А я думал, ты все еще в своих мыслях. Одно удовольствие с тобой зависать, – закатил глаза Ринат.

– Ну, что вы стоите? Проходите…

– Пожрать чего-нибудь есть? – спросил Ринат, стаскивая с плеч пальто. Тёма был одет гораздо более демократично. В болотного цвета парку с меховым воротником. Иногда, в очередном приступе жалости к себе, я прикидывал, кто из них зарабатывает больше, но так и не пришел к однозначному выводу. Успешными они были оба. Каждый в своем.

– Ты только пожрать ко мне и приходишь, – возмутился я притворно.

– А мне, наверное, кофе…

– Угу. Тебе не помешает.

В четыре руки накрыли на стол. Тёма тоже пытался помочь, но мы ему не дали. Я сварил крепкий кофе и, поставив перед ним чашку, велел:

– Пей. И рассказывай, что случилось.

– А ничего. На выставку меня зовут. В Нью-Йорк.

– Так ты отмечаешь, что ли? А я уж думал!

Тёма погрел в руках чашку. Отпил. А потом поднял на Рината мрачный взгляд:

– Было бы что отмечать.

– О, сударь, да вы зажрались. Звездная болезнь одолела, никак? – хмыкнул тот.

– О, сударь, да вы зажрались. Звездная болезнь одолела, никак? – хмыкнул тот. А я напрягся. Склонившись над столом, поставил блюдце с лимоном. И попутно предупреждающе сжал руку на плече среднего. Взрослый ведь. Наблюдательный. А депрессию Артема не заметил. Как, впрочем, и я. Так мне ли его осуждать?

– Пошел ты, –  вяло отбивался Артем.

– Тём, ну, что такое? Мы ж не экстрасенсы. Ты скажи, как есть, может, мы чем и поможем. А так… только зубы сушить, вон, как Ринат.

– Знал бы я сам, так, может, полегче было бы.

– А ты не знаешь?

– Угу. Понятия не имею, что не так. Но что-то не так, точно. Что я делаю? Зачем? Какой в этом смысл?

– Говорю ж – по высокому загнался, – кивнул Ринат, но на этот раз уже без всяких шуток и подколов.

– Может, и так. Я поначалу тоже думал, что с жиру бешусь – все ведь есть, а счастья нет. Нет… И цели нет тоже.

– А как же королевский заказ? Ты столько за него бился!

– На днях отправим последнюю партию стульев… А дальше что? – Артем замолчал, уставившись в опустевшую чашку.

Наш младший был уникальным краснодеревщиком. Одним из самых известных в мире, если верить статье в каком-то пафосном журнале, попавшемся мне как-то на глаза, и уж точно самым молодым. Помню, как я возил его, мелкого, в кружок… Как на последние деньги покупал инструмент, чтобы он только не бросил. А когда все же бросил, потому что какой-то дурак из дворовой шпаны ему сказал, будто то, чем он занимается, не круто, так за шкирку вернул его в мастерскую, а потом еще долго на пальцах объяснял, почему не стоит отказываться от своего таланта из-за вот таких завистливых уродов. А таланта в Тёме было сполна. Его господь поцеловал в макушку. Так утверждал Тёмкин учитель, и у меня не было причин ему не верить.

– Это выгорание, Тём. Случается даже с самыми лучшими из нас. Ты много работал. Пришла пора отдохнуть. Развейся, возьми отпуск. Махните с Иришкой на Мальдивы, или куда там принято в ваших кругах? Погрейтесь на солнышке – все и пройдет. А если нет – можно и к психологу обратиться. Ничего зазорного в этом нет. Ты, главное, все в себе не держи.

– Иришка… А она, может, моя главная головная боль.

Мы с Ринатом настороженно переглянулись.

– А что так? – осторожно спросил я.

– Она мне чужая. Совсем. И чем дольше я с ней – тем отчетливее я это понимаю. Такое чувство, что ей кроме денег от меня ничего и не нужно. Если только еще помелькать на каких-нибудь пафосных вечеринках. Так что ей до моих метаний дела нет. Она их ни за что не поймет. Я вот один творческий центр поддерживаю, так Ирка даже тут мне плешь проела – зачем, мол, я деньги на ветер выкидываю. А разве это на ветер, а? Ну, не все ж под себя грести, правда?

Ринат присвистнул.

– Развестись не думал?

– Думал.

– И что?

– Может, и разведусь. Собственно, я бы давно развелся, просто маму не хотел расстраивать. У нее на меня все надежды были. От вас же толку нет.

– От тебя, как видишь, тоже, – схохмил Ринат, я отвесил ему подзатыльник, и, глядя на нас, чуть протрезвевший Артем все-таки улыбнулся.

– А помнишь, как я твои работы продавал? Те деньги здорово нас выручали в девяностых.

– Еще бы! Кто пройдет мимо творчества детей-инвалидов с задержкой умственного развития? – засмеялся Артем.

Именно такая надпись значилась на табличке, лежащей рядом с товаром. Не знаю, как я додумался до такого хитрого маркетингового хода, но тот сработал просто на ура. Фигурки Артема сметали только так. Да и рэкет обходил нас стороной.

– Слушай, Тёма, а сейчас те фигурки, поди, баснословных денег стоят? Ну, если доказать, что они твоими руками сделаны?

– А хрен его знает, – пожал плечами Артем.

– Ты прикинь, живут люди, может, с копейки на копейку перебиваются. А у них подлинник самого Артема Орлова где-нибудь на балконе пылится. Засада!

В общем, как-то незаметно разговор перешел совсем на другие, более веселые темы, я с облегчением выдохнул, но когда мы разошлись по комнатам, тревога вернулась. Я-то правда думал, что у младшего все хорошо, а тут… Хорошо, если он из своей депрессии выйдет с честью. А если, как и большинство творческих людей, возьмется искать пути выхода из нее совсем не там, где надо? Я не на шутку загнался этим вопросом. Проблемы брата по привычке оттеснили даже собственные. Не то чтобы я не думал об Арише, просто… На время отпустил ситуацию.

Недели через две я решил поговорить с Иркой. Она была неплохой девчонкой. Не зря ведь Артем с ней пять лет встречался и еще столько же жил в законном браке. Конечно, деньги портят людей, это да… Но что, если Тёма просто запутался? Накрутил себя. Надумал то, чего нет. В общем, хотелось и ее послушать. Для полноты картины. А тут она еще сама мне позвонила.

– Мишань, привет. Слушай, у меня спина болит – сил нет. Мой мануальщик попросил свежий рентген позвоночника сделать. А везде такие очереди! Ужас… Ты мне не поможешь, а? По-свойски?

Я провел по отросшей щетине ладонью, думая о том, как удачно все складывается:

– Без проблем. Я завтра как раз дежурю. Могу заехать за тобой прямо с утра. Ты ж так права и не получила?

– Не-а. Заезжай!

На том и порешали. А уже позже мне позвонила… Ариша. Это было так неожиданно! Её голос… я уже успел отвыкнуть от того, как он на меня действует. Даже смог себя убедить, что это мне лишь показалось. Но нет. Ни черта ведь. Стоило только снова её услышать… и все. Даже интересно, как мы будем работать вместе с такими-то реакциями. Черт!

И ведь как начала… Поговорить нам, видите ли, надо. И все. А ты, Михал Ильич, мучайся. О чем ей там приспичило поговорить спустя почти полтора месяца? Не ешь, не спи. Потому что, ну как тут уснешь? Вот и крутился с боку на бок, так что простыни сбились.

За Иркой чуть не опоздал. Зато та с утра, не в пример мне, вся бодра-весела выскочила из подъезда. Худющая, даже на Новый год посправней была. И глаза бегают. А в каждом движении, в каждом жесте – непривычная, ненормальная активность и суета. Как будто она…

– Ир, ты вмазалась, что ли? – спросил я, когда припарковался.