Текст книги "Последний эксперимент (Земля спокойных) (СИ)"

Автор книги: Юлия Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Свою квартиру я тоже не узнала, как не узнавала ничего в этом здании. Ничего и никого. Я прошлась по комнатам, с любопытством разглядывая мебель, картины, платья, белье, безделушки, и чувствовала себя так, будто попала в чужой дом. Я пыталась составить себе какое-либо представление о той, кем стала, о ее вкусах, привычках, характере. Но вокруг все было на редкость стандартным, лишенным какой бы то ни было индивидуальности. Обычная квартира современной девицы, отдающей предпочтение зеленому и золотистому тонам, духам "Весна" – на мой взгляд, слишком резким, и телевизионной рубрике "Спорт сегодня". Последнее я определила по стопке программ, в которых было отмечено все, касающееся спорта, аккуратно записаны имена победителей и их результаты. Правда, программы были старые – трехмесячной давности. Быть может, этот факт тоже был связан с "состоянием" Риты – Николь, о котором говорил Шеф.

За спиной что-то щелкнуло, засветился экран над столом, и симпатичная блондинка напомнила, что приближается время ужина. Замелькали, сменяя друг друга, аппетитные, красочно оформленные блюда, напитки и фрукты, которые она предлагала заказать.

Чтобы отвязаться от нее, я ткнула пальцем в цифру "5" на клавиатуре под экраном. Но, видимо, что-то напутала, потому что мгновенно появившийся из стены робот стал раздвигать стол, будто собираясь разместить на нем по крайней мере жареного быка.

– Что это значит?

– Заказан ужин на пятерых.

– Ничего подобного. Ужин номер пять, где вино.

– Первая набираемая вами цифра соответствует количеству ужинающих, а последующие через точку – номерам блюд.

И назидательно добавил, снова сдвигая стол:

– Неумеренное потребление спиртных напитков ведет к ослаблению памяти. Помните, что настоящее здоровое сердце всегда лучше искусственного.

Я с сожалением вспомнила о своем молчаливом Жаке и после ужина, оказавшегося действительно превосходным, заказала назло этому кретину бренди и сигареты.

Хотя сама знала, что веду себя, как кретинка. В желудке блаженная теплота, бренди кружит, туманит голову. Я лежу на тахте и смотрю по телевизору спортивную программу. Гребля, гонки аэрокаров, а вот Унго играет в теннис. Он выигрывает. Молодец, Унго! Он мне нравится, я хочу с ним встретиться еще. Мне хорошо, Мне девятнадцать лет.

Кажется, я задремала, а когда открыла глаза, со стола было убрано, свет в комнате притушен, заботливый робот прикрыл меня легким пушистым пледом. На пустом столе округло белел странный предмет, напоминающий по размерам и форме гусиное яйцо.

Я взяла его в руки. На нем стоял номер 17-Д. "Объект номер 17-Д" так они называли Дэвида Гура. С одного бока яйцо было плоским, две кнопки – "запись" и "стоп". Включила "запись" – послышалось тихое гудение, яйцо засветилось изнутри. Я тут же нажала на "стоп" – яйцо погасло. Не стоило большого труда догадаться, что это магнитофон, на который записывались показания об объекте 17-Д.

"Остановись подробнее на своем состоянии. Сейчас это самое важное, важнее, чем Дэвид Гур".

Над этим стоило поразмыслить. Итак, Верховную Полицию по каким-то не известным мне причинам интересует Дэвид Гур. За ним установлена слежка, и главным действующим лицом в этой операции являюсь я, агент номер 423, дочь Шефа ВП. Но в процессе операции с Ритой – Николь что-то произошло какая-то аномалия в ее состоянии, возможно, именно она привела ее к самоубийству и сделала участницей эксперимента Ингрид Кейн. Об этой аномалии Шеф знал. Более того, он вел наблюдение за состоянием Риты-Николь. И еще более того, он считал эти наблюдения "важнее, чем Дэвид Гур". И все же я была уверена, что эта аномалия каким-то таинственным образом связана именно с Дэвидом Гуром.

В другое время я бы от души посмеялась над комизмом ситуации – я вынуждена ломать голову, как бы разузнать что-либо о себе самой. Но мне было не до смеха – завтра утром Шефу нужен готовый отчет, сделанный в духе предыдущих. А если нет... Больше всего я опасалась врачебного обследования. Если меня исключат из игры, я никогда ничего не узнаю. А любопытство мое разыгралось вовсю. Похоже, что последний эксперимент Ингрид Кейн затянется.

Что же делать?

И тут меня осенило. Яйцо! Вполне вероятно, что пленка в этом магнитофоне содержала в себе и предыдущие отчеты Риты-Николь, что это своеобразный дневник, посвященный одному объекту – номер 17-Д. И стоит лишь ее с самого начала прослушать... Отличная идея. Но осуществима ли? Ничего похожего на "перемотку" или "воспроизведение" – во всяком случае снаружи. Однако яйцо не было сплошным – его разделяла пополам едва заметная линия. Оно должно раскрыться. Но как?

Было уже далеко за полночь. Я перепробовала сотни способов – один глупее другого. Все колющие и режущие предметы, нитки, проволока, химия, электричество, вода и даже статуэтка хоккеиста – фунтов на десять, которой я в исступлении колотила по яйцу, оказались бессильны. Оно как ни в чем не бывало отсвечивало белесо и холодно в моих исцарапанных, порезанных и красных ладонях с обломанными ногтями. Ни вмятины, ни царапины! Когда-то в детстве я с таким же идиотским упорством ломала игрушки, чтоб узнать, что у них внутри. Но всегда вовремя отступала в тех случаях, когда разум подсказывал, что дальнейшие попытки бессмысленны. Теперь же мое любопытство будто взбунтовалось – оно не желало слушаться рассудка. Или это было уже не любопытство, а то самое пресловутое "состояние" Риты-Николь? Короче говоря, я ничего не могла с собой поделать и, уже не в силах что-либо придумать, снова и снова швыряла яйцо об пол, забыв об осторожности – ведь меня могли услышать.

Наконец, я в полном изнеможении рухнула на тахту и, кажется, уснула, продолжая, впрочем, и во сне резать, колоть, бить проклятое яйцо. Я проспала всего несколько минут, но когда открыла глаза, что-то изменилось. Мне показалось, я знаю, как заставить яйцо заговорить. Более того, я была уверена в этом. Мне должно было помочь нечто красного цвета. Способ открыть яйцо был связан с красным цветом. Само по себе это открытие казалось едва ли разумнее всех моих предыдущих попыток, тем более что оно мне просто приснилось. Неоткуда эта нелепая уверенность сейчас, когда сна ни в одном глазу? А что если именно во сне неожиданно сработала не до конца стертая информация в мозгу уже не существующей Николь? Николь не была убита мною совсем – в этом я убеждалась все больше. Она непостижимым образом оживала во мне всякий раз, когда дело касалось Дэвида Гура.

Короче говоря, мне не оставалось ничего иного, как пуститься на поиски красного. Чушь, конечно. Почему это красное должно непременно находиться в квартире Риты, а не в кабинете у Шефа, к примеру? Тем более что Рита, видимо, не любила этот цвет, даже его оттенки. А то немногое, что мне удалось отыскать в ее гардеробе и вообще в квартире – поясок, кольцо с рубином, яркорыжее солнце на картине и футляр от автоматической зубной щетки, видимо, не имело к яйцу никакого отношения. Короче говоря, я была противна сама себе, когда обматывала яйцо пояском или мазала обломком губной помады. И все-таки не прекращала поисков...

Среди сваленных в беспорядке магнитофонных кассет одна оказалась самого настоящего ярко-алого цвета, но это была пленка от обыкновенного магнитофона, который стоял тут же на столике, и втиснуть ее в яйцо, даже если бы оно вдруг открылось, представлялось делом весьма сомнительным. Я поставила пленку и уже под аккомпанемент модного джазового квартета продолжала слоняться по комнате. За окном начинало светать.

И вдруг джаз оборвался. Во внезапно наступившей тишине громко и отчетливо прозвучало:

– Как успехи, Рита?

Я замерла, ощутив какую-то противную тянущую слабость под ложечкой. Я узнала этот голос – он принадлежал Шефу ВП, отцу Риты-Николь. Неужели попалась? Но в комнате по-прежнему никого, кроме меня, не было. А голос между тем повторил:

– Как успехи, Рита?

Голос звучал совсем рядом,

За мной следили! Все это время я тоже была для них "объектом наблюдения", мышью под стеклянным колпаком – от этой мысли мне вдруг стало на все наплевать.

– Как видишь, – ответила я и, сев на тахту, закурила.

– Как успехи, Рита? – издевательски повторил Шеф в третий раз, и снова как ни в чем не бывало завопил джаз.

Тут только я сообразила, что голос шел из магнитофона. Он был записан на этой же пленке, где-то между барабаном и саксофоном.

Пленка с красной кассетой.

Я невольно взглянула на лежащее на столе яйцо. Оно, было раскрыто!

Все еще не веря собственным глазам, я разглядывала миниатюрную пленку внутри, рычажок с указателем дорожек, заветные кнопки. Тебе всегда везло, Ингрид Кейн!.

Значит, "яйцо" было запрограммировано на голос самого Шефа. Тройное повторение фразы "Как успехи, Рита?". Это, естественно, означало, что никто, кроме Шефа, не мог его прослушивать. Но каким образом голос Шефа попал на красную пленку? Собственно говоря, сомнений, что его записала Рита-Николь, у меня не было, как я не сомневалась и в том, что она сделала это тайно, не желая, чтобы кто-либо, тем более отец, знал, что она открывала яйцо.

Но зачем ей понадобилось его открывать? Чтобы послушать себя? Те записи, содержание которых она прекрасно должна была знать? Стоило ли ради этого мучиться – ведь записать голос Шефа в момент, когда он произносил пароль, наверняка было задачей сложной и рискованной. И все-таки Рита пошла на это. Зачем?

Но размышлять надо всем этим сейчас было по меньшей мере глупо. Я перемотала пленку и включила первую дорожку.

– Агент номер 423 докладывает, – зазвучал в комнате звонкий деловитый голос Риты, – сегодня, 16 декабря, я приступила к наблюдению за объектом 17-Д, согласно инструкции заняла место во втором ряду напротив актерского входа...

* * *

Несколько месяцев назад агенту ВП номер 423 было приказано установить наблюдение за фокусником-иллюзионистом Дэвидом Гуром. О причинах и цели этого наблюдения агент информирован не был, да это его и не интересовало. Рита просто действовала согласно инструкции. Она работала. Задача прежде всего состояла в том, чтобы;

1. Познакомиться с объектом как можно ближе.

2. Суметь ему понравиться и стать его постоянной подружкой.

3. Воспользовавшись предыдущими пунктами, добиться доступа к профессиональным секретам иллюзиониста, главным образом к так называемым "сеансам гипноза".

Рите пришлось нелегко. Гур слыл крайне странным и нелюдимым. Его ценили в цирке – выступления Дэвида Гура всегда обеспечивали аншлаг, – но там не было никого, кто мог бы похвастаться близким знакомством с иллюзионистом. Гур никогда не ходил в гости и никого не приглашал к себе, что объясняли вполне правдоподобно его ревностным отношением к некоторым своим профессиональным тайнам. Но были в его образе жизни и совсем уж необъяснимые моменты. Он не занимался спортом, хотя не только не имел неисправимых физических недостатков, но в юности даже удерживал несколько лет первенство Столицы по плаванию. Он не искал близости с женщинами, скорее наоборот, избегал их, хотя многие из его поклонниц находили его весьма интересным и буквально охотились за ним в те редкие часы, когда он выходил из дому.

Гур не бывал ни в ночных отелях, ни даже в ресторанах, довольствуясь домашней кухней. Виллу его обслуживали исключительно роботы, а ассистентка была глухонемой.

Рита отнеслась к заданию со всей серьезностью. Были найдены и опрошены те немногие женщины, с которыми Гур когда-либо имел дело. Собраны весьма ценные сведения о его привычках, пристрастиях и вкусах, вплоть до того, какого цвета и покроя женские платья ему нравятся, какие духи, прически. Все данные были заложены в ЭВМ, обработаны, и вот 16 декабря прошлого года Рита, преображенная в полном соответствии с эталоном "подружки для объекта 17-Д", явилась на его представление и заняла место во втором ряду.

Она вызвалась принять участие в одном из его опытов. Шампанское, предложенное иллюзионистом, оказалось на вкус совершенно обычным, а что было потом, она не помнила, как не помнил этого ни один из "добровольцев" Гура. Назавтра Рита снова пришла и снова вызвалась "добровольцем", но Гур никогда не использовал дважды одного и того же зрителя – все попытки обмануть его ни к чему не привели. Она стала приходить каждый день, превратившись в одну из его поклонниц, преследуя его всюду, даже там, куда простым смертным доступа не было. У дочери Шефа ВП были некоторые преимущества перед другими. Кроме того, ведь она была эталоном "подружки для объекта 17-Д".

Но тем не менее Рите пришлось изрядно потрудиться, прежде чем Гур согласился наконец посетить с ней бассейн с морской водой неподалеку от его виллы. Рита потратила полдня на выбор шапочки и купальника, а он даже не взглянул в ее сторону. Он резвился в воде, как помешанный на плавании юнец, испытывая настолько очевидное удовольствие, что Рита сделала вполне определенный вывод: существует какая-то причина, не позволяющая объекту 17-Д жить так, как он хочет. В частности, регулярно посещать бассейн, как все приверженцы плавания.

Все-таки ей удалось еще пару раз заманить его бассейном, откуда до его виллы рукой подать, и, наконец, напроситься в гости, где он не смог устоять перед чарами своего "эталона". После этого события стали развиваться быстрее, Рита стала "постоянной подружкой" Гура, хотя сведений о нем, во всяком случае интересующих ВП, почти не прибавилось. В своих отчетах она с утомительной подробностью описывала его "вкусы, пристрастия и привычки", повторяя почти во всем своих предшественниц.

Обычно они встречались днем, за несколько часов до начала представления, и проводили время либо в бассейне, либо на вилле Гура. Затем он на своей машине подвозил Риту до города. Все ее попытки повидать его в другое время ни к чему не привели.

Почти целая лента была посвящена сложнейшей шпионской аппаратуре, которой Рита с профессиональной ловкостью буквально наводнила виллу. Но и аппаратура, как ни странно, почти не помогла. Магнитофоны воспроизводили лишь шум шагов, звяканье посуды и подобные ничего не значащие звуки. Да и с кем было разговаривать Гуру, если гости к нему не ходили, роботы были из самой "молчаливой" серии, а ассистентка – глухонемой.

Каждый вечер после представления он ужинал, потом около часа в одиночестве гулял по саду, а затем скрывался в своем кабинете и выходил оттуда лишь под утро. Не было сомнений, что весь реквизит иллюзионист хранил именно там, но доступа в кабинет не было никому, включая ассистентку. Как ни изощрялась Рита, исследуя тяжелую герметическую дверь кабинета, она не смогла обнаружить на ней никаких признаков механизма, при помощи которого Гур ее открывал. Тщательный анализ кадров, зафиксировавших на микропленке этот момент, также ни к чему не привел. Ни слова. Ни одного лишнего движения. Похоже, дверь открывалась сама собой. Или это тоже был один из трюков знаменитого иллюзиониста?

Но Рита продолжала действовать. В один прекрасный день бесследно исчезла ассистентка Гура, и тот после некоторых колебаний согласился взять Риту на ее место. Это была крупная победа. Рита получила возможность бывать на вилле каждый день. Как и предшественница, она приходила теперь к двенадцати – к этому времени

Гур уже обычно просыпался. Они вместе завтракали и приступали к репетиции в специально оборудованном помещении вблизи кабинета. Рита узнала секреты многих его трюков, кое-каким научилась сама, однако то главное, что интересовало ВП, по-прежнему оставалось загадкой.

Чем объяснить странное поведение "добровольцев" во время сеайса гипноза?

Были обследованы десятки зрителей – ни у одного из них не было обнаружено после сеанса каких-либо изменений в организме, равно как и в их поведении. Шампанское для опытов Рита заказывала сама и установила совершенно точно, что Гур откупоривает бутылку лишь во время сеанса на глазах у публики. Однако специальная кинокамера, нацеленная на его руки, зафиксировала нечто интересное. Всего лишь лишнее движение, повторяющееся от сеанса к сеансу. Похоже, что Гур, наполняя шампанским очередной бокал, что-то незаметно вливал туда или подсыпал.

Если это так, то каким образом заполучить хотя бы миллиграмм этого "что-то"?

Несомненно было одно: Гур хранит "это" в кабинете, иначе Рита давно бы все выяснила. И она заметила, что каждый раз перед представлением иллюзионист без всякой видимой причины заходил на несколько минут в кабинет, а когда возвращался, манжет левого рукава его рубашки чуть заметно оттопыривался. Как-то в пути их аэрокар качнуло, Рита будто бы случайно схватила Гура за левую руку выше кисти и действительно нащупала небольшой округлый предмет, видимо, прикрепленный к цепочке от часов.

Действовать чрезвычайно осторожно, чтобы не вызвать у объекта 17-Д ни малейших подозрений, – таково было строгое указание Шефа. Несколько предложенных Ритой планов были напрочь забракованы, но вот, наконец, один из них показался приемлемым – весьма грубоватый, примитивный, но зато отвечающий основному требованию – конспирации.

Дэвиду Гуру исполнилось всего лишь тридцать восемь и на здоровье он не жаловался, разве что совершенно не переносил духоты. Рита не раз замечала, как болезненно он реагировал на малейший недостаток кислорода в помещении. Его лицо бледнело, лоб покрывался испариной, и он спешил на воздух, опасаясь обморока, что с ним уже не раз случалось – в этом он сам как-то признался Рите.

И вот однажды Гур, как обычно, зашел в кабинет перед тем как ехать в цирк, но тут же выскочил оттуда и позвал Риту.

– Что с кондиционером? Там дышать нечем.

– Видимо, испорчен. Вызвать ремонтника?

– Некогда, и так опаздываем. Включи этот на полную мощь.

Конечно, для ремонтника времени не оставалось – все было продумано заранее до мельчайших деталей. Даже то обстоятельство, что в кабинете не было окон, должно было сыграть на этот раз свою положительную роль. Рита послушно включила кондиционер в смежной комнате, и Гур, услышав его гудение, снова ушел в кабинет, оставив дверь приоткрытой. Откуда ему было знать, что вместо кондиционера работает мощный насос, выкачивая воздух?

Рита сама начала задыхаться, спрятала под язык кислородную таблетку. Наконец, из-за двери кабинета послышался шум, будто упало что-то тяжелое. Пока все шло как надо. Рита выключила "кондиционер" и быстро вошла в кабинет – сейчас ее появление там выглядело естественным.

Как она и предполагала, иллюзионист лежал на полу без сознания. Рита мельком оглядела помещение – обычная, с деловитой строгостью обставленная комната. Никакого таинственного реквизита и вообще ничего такого, что бросилось бы в глаза, привлекло внимание с точки зрения ее профессии. Правда, она тут же подумала, что именно факт отсутствия этого "таинственного реквизита" весьма подозрителен.

Но для более детального осмотра не оставалось времени – на обморок Гура было отпущено по плану не более пяти минут. Рита склонилась над ним. На левой руке Гура, на цепочке от часов, болтался, как брелок, небольшой флакон. Рита осмотрела его, слегка нажала на пробку, и тяжелая бледно-желтая капля со слабым запахом хвои упала на дно подставленной капсулы. Одно незаметное движение – одна капля в бокал. Цвет совпадает с цветом шампанского...

Рита выдавила из флакона всего несколько капель – больше было рискованно – и запечатала капсулу. Теперь оставалось только отправить ее по месту назначения с механическим "почтовым голубем", который дежурил снаружи перед окном смежной комнаты. Прошло три минуты. Рита перевела часы Гура на пять минут назад – днем, когда часы лежали в спальне на туалетном столике, она перевела их на столько же вперед. Затем быстро прошла в смежную комнату, открыла окно. Поймав "голубя", отомкнула его "багажник", собираясь вложить туда капсулу, но услышала голос Шефа, руководящего операцией из Центра: – Стой, что-то не так. Приборы показывают, что капсула пуста. Рита распечатала капсулу и не поверила своим глазам. Там ничего не было!

Раздумывать над этим странным непредвиденным обстоятельством было некогда – свежий воздух из открытого окна наполнял помещение, и Гур мог очнуться в любую минуту. Рита вернулась в кабинет. Еще раньше она заметила на столе пузатую колбу. Догадка подтвердилась – в колбе тяжело плескалась загадочная жидкость. Видимо, из нее-то и наполнял Гур каждый вечер маленький флакон. Пробка легко отвинчивалась. Рита капнула жидкость на ладонь, и тут же на ее глазах капля испарилась, исчезла. Видимо, таким же образом жидкость испарялась из обычной посуды, сохраняясь лишь в специальных сосудах Гура. И она удерживалась в организме человека, оказывая на него определенное действие. Пусть недолгое, но ведь в каждый бокал Гур добавлял всего одну каплю! А если дозу увеличить?

Так рассудили в Центре, и Рита немедленно получила новый приказ: прижав горлышко к губам, она сделала несколько глотков. Вкуса так и не почувствовала, только остался во рту слабый запах хвои, комната качнулась – границы ее будто раздвинулись на секунду, расплылись, и тут же снова определились, еще более резко и четко.

И все. Быстрей отсюда! Рита зорко оглядела комнату. Ничего такого, что могло бы вызвать подозрения Гура. Если даже он и заметит, что жидкости в колбе стало меньше, то наверняка решит, что, почувствовав себя плохо, недостаточно завинтил пробку или же случайно пролил жидкость на пол.

Рита включила кондиционер в смежной комнате, на этот раз настоящий, распахнула все окна. Только бы он быстрей очнулся! Она несколько раз громко его окликнула.

Наконец он отозвался. Теперь все было в порядке. Если он взглянет на часы, то увидит, что обморок длился не более минуты.

– Мы опаздываем, – напомнила Рита.

Вскоре он вышел, такой же, как всегда, разве что бледнее обычного. Проходя мимо, пристально глянул на девушку, и тут Рита почувствовала...

"Мне вдруг захотелось опустить глаза. Или закрыть их. Или отвернуться. Очень странно. Мне не хотелось, чтобы он на меня смотрел. Стало жарко, участился пульс. Но потом все прошло. Мы поехали в цирк. Сейчас самочувствие нормальное. Думаю, что действие жидкости кончилось..."

Но Рита ошиблась, хотя скрупулезное медицинское обследование не зафиксировало в организме девушки никаких физиологических изменений, разве что некоторую повышенную возбудимость нервной системы. Только сама Рита могла рассказать о том, что оставалось скрытым для приборов. Теперь она сама превратилась в важнейший "объект наблюдений" и в последующих отчетах добросовестно пыталась разобраться в том, что с ней происходило. Но это удавалось ей плохо. Путаный, бессвязный лепет не имел ничего общего с конкретным анализом, которого ждали от нее в Центре. Ее мучило какое-то неосознанное беспокойство, непонятные нелепые желания, кое-какое представление о которых давали странные фразы вроде:

"Хотелось, чтобы кто-то сидел рядом и гладил меня по щеке. И чтоб его рука была теплая". Или: "Хотелось, чтоб все ушли, а я осталась сама с собой и думала как в школе над задачей... не знаю о чем", или наоборот; "Захотелось, чтобы когда я войду, все на меня смотрели, чтобы все знали, что я пришла. Хоть что-нибудь спросили. Для этого я крикнула. Теперь они смотрели, но не так..."

Вначале Рита просто бойко перечисляла свои странности, сама удивленно посмеиваясь над ними, потом, видимо, начала их анализировать, затем они стали беспокоить и мучить ее, она пыталась от них отделаться, критически осмыслить свое состояние, но не смогла. И наконец "болезнь Гура" завладела Ритой целиком.

Пока ее состояние не внушало ВП опасений, девушка по-прежнему работала у Гура. Его имя звучало в ее отчетах все чаще, но уже не само по себе, а в связи с симптомами ее болезни. Симптомы эти постепенно конкретизировались – теперь это были не просто нелепые хаотические желания. Все они так или иначе, как компасные стрелки, тянулись к одному полюсу – к Дэвиду Гуру.

Они были следствием непонятной власти, которую он вдруг обрел над нею.

Болезнь прогрессировала. Со стороны казалось, что служебное рвение Риты дошло до абсурда. Она буквально преследовала Гура, заполняя отчеты ничего не значащими бесполезными сведениями. Казалось, ей просто нужно болтать о Гуре. Что угодно, лишь бы о нем. Когда он прогонял ее, она вопреки всякому здравому смыслу караулила его на улице перед виллой. Видимо, это Гуру надоело, и Рите была дана отставка. Наверное, в ВП тоже пришли к выводу, что дальнейшее использование Риты в роли агента нецелесообразно и может принести лишь вред.

Последний отчет был сделан девушкой спустя три недели после того, как ей запретили видеть Гура.

Настроение у Риты было отличное. Она сообщила, что болезнь ее, по всей видимости, проходит, странных нелепых желаний она почти не испытывает, о Гуре не думает совершенно и с удовольствием возвращается к нормальному образу жизни... Вот все, что мне удалось узнать. Дальнейшее я знала сама. Что же произошло потом? Внезапный рецидив? Мне вспомнилось ее лицо в то утро.

– Если вы мне не поможете, я брошусь с крыши. Или с моста. Я просмотрела телевизионные программки. Никаких пометок со времени последнего отчета. А ведь в те дни проходили Большие соревнования в честь открытия весенне-летнего сезона, за которыми следила даже я. Непохоже, чтобы Рита возвратилась к "нормальному образу жизни".

Я еще раз прослушала последний отчет. Бодрый, оживленный голосок. Пожалуй, даже слишком оживленный...

Стоп! Пленка с красной кассетой? Последний отчет был фальшивым. Рита каким-то образом записала голос отца, чтобы открыть "яйцо" и стереть "настоящий" отчет, в котором она, видимо, наговорила лишнего. Возможно, это были мысли о смерти. Во всяком случае, нечто такое, что она решила скрыть от ВП. Онв уничтожила правду и заменила ее фальшивкой, рассчитанной на то, чтобы сбить ВП с толку. Рита нарушила свой долг – невероятный поступок для агента ВП, особенно для дочери Шефа. Что же все-таки заставило ее это сделать? Неужели пресловутая жидкость давала Гуру такую власть?

Если так, то я начинала понимать, почему этот фокусник заинтересовал ВП. Но тогда чем объяснить их нежелание его немедленно арестовать? Ведь человек этот опасен для общества!

Ну что же, Дэвид Гур, можете считать, что у вас появился еще один партнер. Ингрид Кейн хочет с вами встретиться.

Перспектива поединка с Гуром настолько увлекла меня, что я почти забыла о ВП, своем реальном и ближайшем противнике. Одновременная игра на двух досках?

В комнате было совсем светло, а отчет все еще не готов. Мое состояние... Я усмехнулась. Никогда прежде я так хорошо себя не чувствовала, голова после бессонной ночи оставалась ясной и свежей. Я захлопнула "яйцо" и принялась за отчет – нужно было составить его как можно хитрее, продолжив версию "выздоровления" и в то же время оставив за собой право возможных "рецидивов". И не забыть пожаловаться на провалы в памяти, Так закончился второй день моего эксперимента.

* * *

Около месяца я провела наверху, на территории ВП, и не без пользы. Во-первых, необходимо было изучить здешний быт, порядки, законы, сотрудников. Исподволь узнать максимум об отце, брате, короче говоря, восстановить те "провалы в памяти", которые в дальнейшем могли бы мне помешать. Я должна была стать Ритой, Той, что родилась девятнадцать лет назад в семье потомственных работников ВП, члены которой из поколения в поколение занимали там руководящие посты. Той Ритой, которая выросла здесь, на горе, окончила здесь же специальную школу. Которая знала и умела то, чего не знал и не умел никто из живущих внизу,

Во-вторых, я должна была убедить всех, и в первую очередь Шефа, в своем выздоровлении. Во всяком случае, в том, что я на пути к выздоровлению. Это было крайне важно – на каждом шагу я совершала промахи, обнаруживая злополучные "провалы", которые приписывались, естественно, моей болезни. Я невольно вела их по ложному следу. Интересно, получу ли я когда-либо за это благодарность Дэвида Гура?

А между тем подлинные симптомы "болезни Гура" и не думали исчезать. Самое забавное, что я, как и Рита, тоже не смогла бы их сформулировать. И это были уже не приступы. Это было почти всегда. Мое тело, тело Риты, продолжало жить какой-то своей жизнью, не желая повиноваться разуму, и каждый раз мне приходилось прилагать усилия, чтобы заставить его подчиниться, заставить себя казаться нормальной.

Для продолжения игры было необходимо, чтобы они потеряли ко мне всякий интерес как к "объекту наблюдения по делу Гура". Исчерпать себя как экспонат. Стать для них прежней, привычной Ритой, полноценным агентом номер 423.

Я наблюдала, прислушивалась, разузнавала, всеми возможными способами добывая, восстанавливая то, что стер в свое время мой ДИК. Помимо всего прочего, это было любопытно и в аспекте моего эксперимента. Так, например, я получила у Шефа разрешение присутствовать на занятиях спецшколы и убедилась, что усваиваю все гораздо быстрее других, будто я и в самом деле не познаю заново, а лишь восстанавливаю в памяти забытое. Рита продолжала жить во мне. И вместе с тем я отлично помнила все, что должна была помнить Ингрид Кейн. Мне пришла в голову забавная мысль: а что, если Рита настолько "восстановится", что начнет борьбу с Ингрид Кейн и в конце концов вытеснит меня по праву принадлежащего ей тела? Но это предположение было скорее *из области юмора. Рита воскресла, чтобы помогать мне. Чтобы, воскресая, тут же становиться мною. Так же как я становлюсь ею.

Мы превращались друг в друга.

Вообще я неплохо проводила время. Здесь были отличные спортивные площадки, бассейн, вкусная кухня и много молодежи. В свободные часы я от души развлекалась, наслаждаясь преимуществами второй молодости. Через день составляла отчеты – других обязанностей у меня не было. Несколько раз вызывал Шеф, заводил разговор на самые отвлеченные темы. Видимо, это была своеобразная форма проверки – он присматривался ко мне.

Однажды я попыталась спросить о Гуре – Шеф неопределенно пожал плечами и заговорил о другом. Отмолчался? Или Гур действительно больше не интересовал ВП? Не все ли равно! Важно, что он интересовал меня. Что это было – любопытство Ингрид Кейн или симптомы болезни Риты? Или и то и другое? Я знала одно: мне интересно жить, поскольку меня интересует Дэвид Гур.

И вот, наконец, долгожданный момент. Медицинское обследование и специальная комиссия, где в течение двух часов мне задают самые каверзные вопросы. Я отвечаю без запинки – ни одного провала в Памяти! Меня признают абсолютно здоровой, я окончательно становлюсь Ритой, полноценным агентом ВП номер 423. После этого меня вызывает Шеф. Думаю, что за новым назначением. Никогда бы не поверила, что на 128-м году жизни приобрету такую профессию. Забавно!