Текст книги "Не дели любовь... (СИ)"
Автор книги: Юлия Михалина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
Глава 6
Нервно постукивая пальцами по деревянной столешнице, Алексей то и дело бросал взгляд в сторону входа в кафе, по-прежнему не уверенный – придет ли Кира. Да, она сама позвонила… Сама согласилась на разговор, но… Мужчина уже не мог быть уверен ни в чем. Не сейчас. После всего того, что между ними произошло. Особенно после стольких лет молчания. После стольких лет боли, обиды и недопонимания.
Господи, да он сам сотни раз уже пожалел о своей глупости и том, что в свое время умолчал и скрыл от неё самое главное. Наговорив вместо этого такой ерунды, что удивительно, как Кира вообще может иметь с ним хоть что-то общее. Даже если это всего лишь быстрые и ничего не значащие разговоры.
И теперь… как же он боялся, что теперь опоздал со всякого рода объяснениями. Что Кира попросту не захочет его слушать. Или выслушает, но в ответ просто посмеется. Или хуже того, совсем не придет…
Черт, да ведь если даже и придет! Что он ей скажет? Как враз признается в том, что боялся рассказать долгие бесконечные годы? Сможет ли? Вряд ли… Но ведь и тянуть больше некуда. Хватит уже, что в свое время затянул дальше некуда. Сам, первый сделал шаг на тропу, ведущую к боли разрухе. Ни Кира. Ни даже Ева. А сам. Собственными руками. Словами. Сам, затянул их бесконечную пучину лжи, в которой они погрязали с каждым днем все сильнее. До тех пор, пока это было возможно. Пока потоп был неизбежен.
Каким же он был эгоистом! Да, Кира была юной, неопытной, несмышленой, глупой… Но он-то? Он уже тогда был взрослым мужиком. Достаточно зрелым, чтобы быть способным здраво мыслить и соображать. Чтобы не позволить зайти им так далеко. А вместо этого…
Ладно, он пошел на поводу у Киры, когда согласился на авантюру с представлением брату. Но… черт возьми, чем он думал, когда полез целоваться? Когда предложил дружбу, заранее понимая, что дружба это только красивое название тем странным отношениям, которые уже тогда были неизбежны. Быть может, пытался, заставлял себя верить, что они смогут не переступать черту, но здравым рассудком не мог не понимать, что это всего лишь отговорки и рано или поздно все изменится… Ему ведь тогда едва ли не сорвало крышу. Женатый, взрослый, в чем-то состоявшийся… Влюбился, как мальчишка.
Когда он это понял, Лёшка сейчас точно не мог сказать. Да и понимал ли, что то стремление быть ближе, видится, защищать и оберегать, это то самое чувство? Любовь, которую, как оказалось, до Киры он никогда не испытывал. Даже к Еве. Страсть, влечение, но не любовь.
Если бы он только знал об этом раньше… Если бы имел хоть малейшее представление, что спустя несколько лет встретит ту, с кем будет мечтать прожить всю оставшуюся жизнь, женился бы он на Еве? Вряд ли. Знал бы, к чему приведет это… Их общая совместная жизнь… Разрушенные судьбы и нечем неисправимые вещи, которые никогда не изменить. То, с чем придется жить всегда…
Отвернувшись к окну, мужчина невидящим взором уставился в бездонную водяную гладь… А ведь правда, если бы он заранее предполагал, что их ждет после, отказался ли от Киры? Смог бы уйти сразу, как только спектакль, разыгрываемый для брата, перестал быть необходим? Нет, не ушел. Быть может поторопил события и оставил Еву ранее, чем случилось самое страшное…Плюнул на все предрассудки, уговоры и угрозы, но ушел бы. Но не Кира… За неимоверно короткое время она стала для него значить гораздо больше, чем все то, что было в его жизни до этого…
Внезапно какое-то шестое чувство, внутреннее чутье, заставило Алексея отвернуться от окна и посмотреть в сторону входа кафе. Кира. Он будто чувствовал, что в этот миг она появится. Остановившись практически на пороге. Выискивая средь посетителей глазами именно его.
Поспешный взгляд по залу, и, вырвав средь других Алексея, несколько мгновений упрямо всматривается в его лицо, словно пытаясь что-то увидеть. Распознать намерения, поймать возможную, сквозящую ложь… Понять, стоит ли вообще идти дальше. Нужен ли этот разговор… Такая красивая. Еще эти её рыжие кудряшки, что озорными локонами обрамляли любимое лицо… Такая, как и тогда, почти четыре года назад. С одной лишь разницей… Боже, что он сделал со своей любимой девочкой! В её глазах теперь была лишь боль, сожаление и отчаяние… А ведь когда-то она вся светилась от радости, словно солнечный лучик… Тогда, когда все было по-другому…
– Лёшка! – махнув приветствующе ручкой, Кира поспешно направилась к мужчине, озорно улыбаясь и размахивая сумочкой. Подойдя к столику, она, рвано чмокнув Мартынова в щеку, плюхнулась на противоположный стул, затараторив – ну привет. Как дела? Почему такой хмурый? Опять с женой поругались?
– Да так, неважно, – попытался отмахнуться Мартынов. Меньше всего он сейчас хотел обсуждать с Кирой то, что с ним происходит. И пускай эта девушка и так уже знала о нем предостаточно, но… не сегодня. И уж тем более не о Еве. И в надежде перевести тему, заинтересованно спросил – а ты чего такая довольная?
– Ну как чего? Сегодня был последний экзамен, сессия сдана! Свобода! И к тому же я теперь официально больше не первокурсница! – откинувшись к спинке кресла, выкрикнула девушка, и тут же резко наклонившись к Алексею, заговорщицки прошептала – Можно со спокойной душой наслаждаться летом. Ты даже не представляешь, какое это счастье
– Хм... да куда уж мне, – ухмыльнулся мужчина.
– Слушай, а чего именно это кафе? – игнорируя замечание, Кира увлеченно осмотрелась по сторонам.
– Тебе не нравится?
– Да нет, почему так решил? – бросила равнодушный взгляд на мужчину, и снова с любопытством уставилась в окно, отмечая, – красивый пейзаж. Просто я никогда здесь не была. И никогда бы не подумала, что с виду неприметное здание, на самом деле может быть столь приятным и уютным внутри.
– Как видишь, порой внешность обманчива, – с нежностью наблюдая за ерзанием Киры, выдал Мартынов, и, улыбнувшись, добавил – а еще тут очень вкусные десерты. Особенно безе. И довольно неплохое капучино.
Реакция на последние слова была мгновенной. Расширив глаза, Слепцова позвав проходящего мимо официанта, и выхватив у него меню, стала лихорадочно перелистывать страницы, очевидно в поисках сладкого. Такая милая и забавная. Прикусив губку, она, скорее всего, металась, решаясь, что заказать. Наверняка, глазки разбежались и решение, чего она сегодня хочет больше, давалось ой как непросто. Сладкоежка. Это Лёшка знал наверняка и довольно давно.
Вообще за последние месяцы он многое узнал о Кире. Знал, что её самой большой слабостью является сладкое. Особенно безе. За это, как говорила сама, она готова продать душу. Знал, что любит капучино, а от обычного черного кофе, готова плеваться. Знал, что если нервничает, то у неё всегда замерзают руки. Причем не по морозу, а именно в моменты испуга или любых других неприятных нервных потрясений. Своего рода защитная реакция, что зачастую выдавала её с потрохами. Знал, что она любит бродить по парку под теплым весенним дождем, но при этом ненавидит дождь и слякоть осенью… Любые абсурдные желания, мечты и даже планы на будущее. Порой Лёшке казалось, что о Кире он знает гораздо больше всего, нежели о самом себе. И это за какие-то несколько месяцев.
Да-да, с тех пор, как он ранним морозным утром предложил девушке дружбу, прошло уже ни много, ни мало, а чуть больше трех месяцев. За этот период они действительно сблизились. Не в физическом плане, нет. В духовном и моральном они стали действительно близки друг другу. Они часто встречались, общались, созванивались и разговаривали обо всем на свете, развенчивая старый, как мир, миф, о невозможности дружбы мужчины и женщины. Пока что они с уверенностью оба могли утверждать обратное.
Даже после отъезда Мишки обратно в Канаду. То, что началось, как простой спектакль для одного зрителя, с каждым днем приобретало все большие масштабы.
За это непродолжительное время они узнали друг о друге столько, сколько вряд ли могли знать другие близкие им люди, находящиеся где-то рядом. Они стали воистину родными.
Кому-то это могло показаться странным, кому-то очень забавным и интересным. А вот Лёшка сам не мог определить конкретно, к чему относить их отношения. Вроде бы и дружба, доверие, участие, но… Он наверное, озабоченный придурок, потому как все чаще в последнее время в его памяти всплывали воспоминания о том, первом и все еще единственном их поцелуе в подъезде Киры. А еще… возникало неконтролируемое желание повторить его.
Но мужчина не мог позволить себе эту непростительную роскошь. Он обещал Кире, что не переступит эту недозволенную черту, и он должен сдержать обещание. Слишком дорогой и близкой стала ему эта юная девчонка. Слишком сильно он дорожил их дружбой. А еще, не стоит забывать, что у него есть жена. И плевать, что последнее время их отношения все больше стали походить на фарс, все сильнее отдаляя друг от друга.
Они пытались сохранить брак. Ева пыталась. А он… черт, он, даже не понимал толком, хочет ли этого. Все эти бесконечные ссоры и упреки на пустом месте, лишь бы задеть. Начиная от элементарного бытового «ты не туда повесил полотенце», заканчивая напоминаниями о том, что именно отец Евы и никто иной, помог Алексею выбиться в люди. И доводы, что он регулярно выплачивает определенную сумму, чтобы отдать долг, мало волновали. Недомолвки и тотальный контроль стали слишком частыми за последнее время. Порой казалось, что Ева готова ревновать к каждому столбу. Быть может именно это стало одной из главных причин, почему жена, даже спустя столько времени не знала, что у Алексея есть друг женского пола. Уж к Кире она бы точно приревновала.
Стоило, наверное, что-то делать с этим, но…
Их с Евой связывало слишком многое. В конце концов, они вместе прожили достаточное количество времени. Конечно, не долгие десятки лет, но все же… К тому же временами, когда она проявляла заботу, пыталась вести себя, как раньше, мужчина верил, что быть может все еще наладится. Но порой, в такие моменты, как сейчас, он задавался вопросом – «А зачем?». Доказать тестю, что он не пустое место? Не ударить в грязь лицом? Для чего? Всепоглощающие чувства к Еве? Вряд ли. Нежность, теплота, даже любовь, как близкому, не безразличному тебе человеку, с которым вместе уже долгое время. Но настоящая всепоглощающая любовь, как к женщине… Нет. Это с каждым днем все больше грозилось вылиться в катастрофу. Брак, что безудержно трещал по швам. И как скоро это могло случиться, оставалось лишь вопросом времени.
Лёшка все чаще стал задумываться, а уж не плюнуть на все и начать новую жизнь? Но каким образом? С кем?
Кира… Эта девушка стала для него отрадой, светлым лучиком, освещающим его пресное существование. С ней было так легко и спокойно одновременно. С ней было по-другому, но… она была всего лишь другом. Другом, которым действительно стоит дорожить. И вряд ли у неё имелись на счет Алексея какие-то другие планы. Она еще слишком юная, чтобы забивать себе голову всякого рода глупостями. Опять же… ей нужен нормальный, достойный избранник без сомнительного прошлого и настоящего. Ей нужен не женатый, и даже не разведенный мужчина! Да и вообще… Черт, о чем он вообще сейчас думает?!
Тряхнув головой, Лёша, взглянув на Киру, что сделав заказ, уже копалась в сумочке в поисках чего-то, понятного только ей одной.
– Почему ты так на меня смотришь?– резко повернувшись, удивленно переспросила девушка.
Действительно, почему он так смотрит? Что хочет увидеть в этой девчонке? Той, что с каждым днем становится все ближе и дороже…
– Да так, ничего, – снова махнув головой, избавляясь от наваждения, поспешно оправдался Алексей.
– Странный ты какой-то сегодня, – не могла не отметить обеспокоенно Кира, – точно ничего серьезного дома не произошло?
– Ничего. Все как обычно. Не обращай внимания, – грустно отмахнулся Мартынов.
Девушка, очевидно, явно собиралась чего-то возразить. Но вовремя подошедший официант с пирожными и кофе, отвлек её. За это Лёшка был ему премного благодарен. Теперь Слепцова, увлеченная сладостями, казалось, забыла о странном разговоре, что вряд ли мог что-либо значить для неё. Оно и к лучшему. Ни к чему ей думать и говорить о всякой ерунде. По крайней мере, не сейчас…
Знал бы Лёшка, к чему могут привести эти недомолвки… Попытки уйти от проблемы… Но, увы…
– Привет, – когда Кира, даже не глядя по сторонам, подошла к Алексею, и уселась за стол, напротив, сложив руки на груди, пробормотал мужчина, с трудом сдерживая улыбку от радости осознания, что она все-таки пришла. Сегодня это его маленькая победа.
– Виделись уже, – сощурившись, изучающе, уставилась Мартынову прямо в глаза.
Такая серьезная и решительная, как и ранее. Но в то же время совсем другая. Это невозможно было не заметить по манере держаться. По хладнокровности и скользящей уверенности. По ни капли не дрогнувшему голосу… Откуда ему знать, сколько сил для этого требовалось Кире.
– Так чего ты от меня хотел? – не отводя глаз, словно испытывая на прочность.
– Поговорить.
– Так говори, – внешняя невозмутимость, за которой Алексей не мог не разглядеть её переживаний. Слишком наигранным было безразличие.
– Кирюш, сколько же мы глупостей тогда натворили, – положив руку на ладошку девушки, мужчина невольно усмехнулся про себя.
Сердце вмиг подскочило в груди и… упало. Холодная, как лед. Значит, нервничает. И переживает. А внешне так спокойна и холодна. Хотя… это порой так несоотносительно. Внешность и внутреннее состояние. Кому, как не ему знать об этом.
– Ты пригласил меня сюда, чтобы напомнить это? – резко отдернув руку, прикрикнула Кира, пряча глаза.
– Я пригласил тебя, чтобы рассказать все то, что стоило рассказать еще несколько лет назад, – возразил обреченно Алексей, вновь потянувшись к ладошке Киры.
– Так говори, – поспешно спрятав руки под столом, с вызовом выдала девушка.
– Кир, понимаешь… – не зная с чего и начать, но отлично осознавая, что, быть может, это его последний и единственный шанс объяснится. Но, черт возьми, почему именно сейчас, заготовленные заранее и неоднократно слова, теперь застряли в горле комом, и Лёшка не мог сказать больше ни слова.
– Понимаю, очень содержательное объяснение, – фыркнула Слепцова, осматриваясь по сторонам, – Если бы я знала, что этим все повернется, то не тратила бы впустую время. Это надо же… еще кафешку эту выбрал!
– Может тогда для начала по пирожному? – натянуто улыбнулся Мартынов, мечтая, что эта незначительная мелочь сможет хоть малость разрядить обстановку, и так накаленную до предела. Недомолвками, недопониманием, стеной призрачного безразличия, которую они сами в свое время и возвели.
– Нет, увольте, – разбивая всяческие надежды на то, что сегодня все еще может быть, как раньше, отмахнулась Кира.
– Почему? – вопрос, ответ на который мужчина мог предвидеть заранее, но все же…
– Ненавижу сладкое!
– А раньше любила.
– Раньше много чего было по-другому, а потом… жизнь заставила изменить своим предпочтениям, – громко сглотнув, выдавая тем самым свою неуверенность в данном утверждении, пробормотала Слепцова, – причем во всем.
– Кир, не будь такой.
Господи, как больно было слышать все это от неё. Но еще больнее было осознавать, что виной всему является именно он, Алексей. Эта разрушающая их жизни связь. Виной всему была их любовь… Та самая, по которой он однажды потоптался, уверенный, что в будущем так будет легче им всем.
– Какой, Лёша? Прости, зря мы это все затеяли, – хватая сумочку и срываясь с места, замотав с досадой головой, затараторила Кира, – поздно уже ворошить прошлое, которое все равно не воротишь. Поздно, Лёша. Слишком поздно…
И не дожидаясь каких-либо возражений, развернулась, и, срываясь на бег, бросилась к выходу. Желая спрятать свою боль. Свое отчаяние. От него, Алексея. Все еще искренне веря, что есть шанс восстановить свою жизнь. Вернуть наигранную размеренность и спокойствие. Надеясь, что Лёшка сможет её отпустить… Хотя бы в этот раз.
– Черт! – раздраженно выругавшись, мужчина, быстро поднимаясь следом, на ходу бросив на стол крупную купюру за заказанное ранее кофе, бросился следом, нервозно окликая, – Кира, да подожди же ты!
Но эта девчонка, как и тогда, несколько лет назад, могла быть столь же шустрой. Слышала или нет, скорее всего, слышала, но она не была намерена останавливаться. Такая наивная глупышка. Разве может теперь Лёшка её отпустить? Хватит уже того, что он натворил однажды, уверенный, что сможет забыть любимую, как мимолетный сон. Что она так же сможет забыть его…
Выбежав на улицу, Мартынов, лихорадочно осматриваясь по сторонам, пытался понять куда же убежала Кира. Только бы она не уехала! Только бы не уехала! Хотя ведь если и уехала, то он поедет следом! Плевать на её возражения! Плевать на все! Она ведь сама пришла сюда. Быть может потом и пожалела, но пришла. И теперь Лёшка сделает все, чтобы объяснится! Он не простит себя, если не сделает это. Пускай и с опозданием не менее чем на три года.
Озираясь по сторонам, Алексей, заметив на стоянке автомобиль Киры, с облегчением вздохнул. Значит, где-то здесь. И прежде чем он успел сообразить, куда она могла пойти, заметил немного дальше по набережной, в тени деревьев, родной и близкий силуэт.
Обхватив себя за плечи, она стояла, всматриваясь перед собой, куда-то на противоположный берег. Такая хрупкая и ранимая. Такая близкая и одновременно далекая. Его родная девочка. Содрогаясь. Алексей предпочел бы счесть, что от прохладного, пронзительного ветра, нежели от слез. Но можно сколько угодно заниматься самообманом, а от правды не убежишь.
Быстрым шагом преодолевая разделяющее их расстояние, мужчина, оказавшись на расстоянии полуметра от Киры, неуверенно застыл, словно решаясь, подходить ближе, или не стоит. Но соблазн был слишком велик. Слишком велико было желание обнять эту девушку, которой он причинил столько боли и страданий, и защитить от всего на свете. Защитить, прежде всего, от самого себя…
– Помнишь, тогда ты сказал, что все было ошибкой… – глухо и отстраненно выдала Кира, тем самым заставляя Алексея ошарашено застыть на месте. А она так и продолжала, всматриваясь куда-то вдаль, ранить жестокими словами, возвращая в прошлое, и напоминая мужчине, как однажды он подобными словами ранил её же, – все наши отношения, наши встречи, наша любовь… А была ли она вообще наша любовь? Что она вообще значила для тебя в твоем же понимании?
– Кир, пожалуйста, не нужно… – желая остановить бессмысленно терзающие обеих фразы, возразил Мартынов.
– Ты себе не представляешь, Лёшенька, как мне тогда было больно… – словно не слыша, продолжала девушка, – больно было смириться. Поверить. Понять. Больно было попытаться начать жить заново. Ты даже не представляешь, насколько… Практически невозможно.
Не представляешь… Это было самым страшным вердиктом, который Алексей мог когда-либо услышать от Киры. В том-то и вся проблема, что он не просто представлял. Он знал наверняка. Знал, потому что самому было едва ли легче. Потому что жил так, что куда лучше было и вовсе не жить…
– Так вот, Лёша, – вдруг обернувшись, резко прикрикнула Слепцова, – теперь я отвечу твоими же словами – это ошибка, Лёша. Эти все новые и новые встречи. Попытки объяснится. Я больше не хочу ничего знать. Это слишком бессмысленно и нелепо. И ни к чему хорошему не приведет. У меня своя жизнь. У тебя своя. С ней, или с этой Оксаной… неважно впрочем. Нужно было еще тогда все решать. А теперь… поздно.
– Кира, но ты ведь знаешь, что больше нет никакой её, – взмолился мужчина.
– Знаю… – грустно усмехнувшись, девушка подняла голову к небу, выставляя ладошки вверх, как-то слишком безразлично отметив, – кажется, сейчас пойдет дождь…
Только после этого замечания, Лёшка, почувствовал, что действительно мелкие капли, беззастенчиво начинают падать на землю, с каждой секундой учащаясь. И вот уже, усилившись, дождь, пронзал до нитки холодными струйками, будто подчеркивал всю безнадежность их ситуации. Загоняя их в еще больший тупик, ходу из которого нет.
Несколько мгновений они так и стояли, глядя друг на друга. На какой-то миг могло даже показаться, что и не было стольких лет разлуки, боли и отчаяния. Так, будто они всегда были вместе… Будто все препятствия были всего лишь кошмарным сном.
– Идем скорее, – первым опомнился Алексей. Сняв поспешно с себя пиджак и накинув на Киру, он, хватая её за руку, потянул в сторону.
А она и не возражала. Слишком устала от этого. К тому же теплота его широкой ладони, согревая, вновь возвратила в прошлое. Порой такое безмятежное и счастливое…
Девушка с трудом понимала, как они оказались в небольшой беседке, в глубине скверика, скрытой от посторонних глаз, и защищающей от усилившегося, почти проливного, дождя. Она, словно позабыв обо всем на свете, заворожено смотрела на Алексея, что махнув головой, небрежно потер ладонью лицо, пытаясь смахнуть огромные капли, что скатывались вниз с мокрых, торчащих в разные стороны, волос. А потом, мимолетно заметив пристальный взгляд янтарных глаз, посмотрел на Киру. Глаза в глаза. Притягивая друг к другу и маня. После чего протянул руку к любимому лицу, и, стирая такие же капли, что девушка даже не замечала, со щеки, обеспокоенно пробормотал:
– Ты вся промокла. Когда вернешься домой, обязательно выпей чего-нибудь жаропонижающего. А то боюсь, этот весенний дождь еще напомнит о себе в не самой удачной форме.
– Хорошо, – согласно кивнула Кира, и, не понимая, что творит, протянула руку к Алексею, и провела в ответ по его щекам, добавив, – ты тоже.
– Кирюш… – обхватив ладонями лицо любимой, Лёшка, несколько секунд всматривался в её глаза, пытаясь прочесть там хоть какие-то эмоции. Возражения, запреты, злость, равнодушие… Но там была лишь бесконечная нежность и… неужели все еще любовь?
И не давая себе опомниться, или найти опровержение, Мартынов жадно впился в уста Киры, боясь встретить сопротивления. Но вместо этого девушка лишь сильнее прижалась к его груди, и, обхватив руками за плечи, будто боясь потерять равновесие, с отчаянием ответила на поцелуй.
Да, наверное, Лёшка может посчитать, что она ведет себя нелепо, глупо, не соответствуя собственным словам. Только говорила, что считает все ошибкой, и тут же бросается в его объятия. Зачем? Она и сама толком не понимала. Быть может, надеялась, что с помощью этого поцелуя сможет сообразить, как вести себя дальше. Или доказать, что Лёша ей на самом деле безразличен, что она в состоянии устоять перед ним теперь.
Так глупо и наивно с её стороны. Тем более что сама прекрасно осознает, что не в силах. Особенно сейчас, когда он так страстно и в то же время ласково и осторожно обнимает её. Когда он так целует, заставляя голову кружиться от восхищения и желания. Когда он каждым касаньем рук и губ сводит с ума. Когда он одним своим появлением в её жизни готов разрушить все стены крепости, что она кирпичик к кирпичику собирала долгое время.
Первый и такой долгожданный поцелуй, после стольких лет практически невыносимой разлуки. То, чего она так ждала и боялась одновременно…
Возвращение Лёшки в её жизнь было сродни урагану. Так же неожиданно и стремительно. И так же сокрушающее и разрушающе. Так, как может сделать только действительно небезразличный и близкий человек.
Кира, казалось, готова была наплевать на все принципы. Снова. Только бы эти блаженные мгновения никогда не заканчивались. Только бы это длилось вечно. Только бы снова ощутить каково оно, плавится в его нежных объятиях. Снова ощутить нечто большее, нежели один, такой невинный поцелуй…
Почувствовав, как Алексей, одной рукой зарываясь в её волосы, а другой, прижив к себе крепче, очерчивал непонятные круги на её спине, все так же жадно целуя, Кира вдруг вздрогнула. В голове мелькнула молниеносная мысль, насколько она глупо себя ведет. Неужели она опять пытается совершить ту же ошибку? Снова наступает на одни и те же грабли? Собирается идти по проторенной дорожке, надеясь, что в этот раз не набьет шишек?
Черт возьми, а ведь набьет! Нельзя дважды в одну реку! Как бы этого не хотелось! Нельзя поддаваться, ведь потом может быть куда больнее. Она ведь себе поклялась, идя на эту встречу, что больше никакие провокации Лёшки не заставят её наплевать на свою гордость. А что в итоге? Она готова тут же, посреди заброшенной беседки, под холодным дождем и ветром, растечься лужицей перед этим мужчиной, соглашаясь на все на свете. А ведь она пришла сюда просто объясниться. И не более того. Объяснится и дать понять, что она уже не та наивная девочка, что готова идти на поводу его желаний…
С трудом собравшись с силами, девушка, заставила себя таки разорвать поцелуй и оттолкнуть от себя Алексея. Как бы ей этого не хотелось, но она должна.
– Это тоже очередная ошибка, совершать которую лучше не стоит… – прикрыв глаза, переведя дыхание, тихо пробормотала Кира, стыдливо вытирая губы, – поверь, от этого будет только хуже…
– Кирюш, – махнув измученно руками, Лёшка, поморщившись, все еще тяжело дыша от безумного желания, взволнованно прошептал, – прости меня, пожалуйста. Я ведь и сам прекрасно понимаю, как был не прав тогда. Если бы я мог вернуться в прошлое и изменить хоть что-то, лишь бы ты не страдала…
– Разве это так важно? – медленно отступая назад, невозмутимо пожала плечами девушка, – уже ничего не важно.
– Но как же так, Кира? – приближаясь, Алексей, снова хватая лицо Слепцовой, и приподнимая за подбородок, уверенно попросил, – посмотри на меня, прошу тебя.
– Нет, – замотав головой, желая отвести взгляд, прикрикнула девушка, – не нужно это. Нет, Лёша. Пожалуйста… – сама не зная, о чем просит.
– Я так виноват перед тобой, – будто и, не слыша возражений, настаивал мужчина, – просто дай мне шанс все тебе объяснить. Не говори сразу окончательного ответа. Только не говори «нет». Я все равно тебе не поверю. Не теперь. Не после этого поцелуя.
– Не сейчас, – наконец, высвободившись, Кира, быстро стянув с плеч пиджак, и сунув в руки Алексею, резко развернулась, и, невзирая на все еще не прекратившийся дождь, бросилась прочь, оставляя по-прежнему любимого мужчину, ошарашено смотреть вслед.
Главное быстрее сбежать отсюда. Вернутся домой, замотаться в теплый плед, и с чашкой горячего капучино забыться с книгой. Только бы забыть то, что она снова, окрыленная прошлыми воспоминаниями, чуть было не сорвалась и не повторила былые ошибки.
Однажды она позволила Алексею вольность, которая привела к беде. Больше она этого не допустит. Жаль лишь, что тогда, под напором, еще новых и слишком сильных, почти неконтролируемых чувств, она не сумела повести себя умнее… Жаль, что позволила себе переступить черту, возвращения назад от которой не было и не могло быть…
