Текст книги "Только одно завтра (СИ)"

Автор книги: Юлия Леру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Слово автора

Уважаемые читатели!

Перед вами три рассказа, объединенных общими героями, бывшими мужем и женой, Даниилом и Ташей:

Только одно завтра

Только одно слово

Только один шанс

Рассказы вы могли встречать по отдельности, теперь для удобства вашего и моего они объединены в одном томе.

Приятного чтения!

Только одно завтра. Часть 1

Сегодня в почтовом ящике что-то было.

Таша переложила пакет с покупками из одной руки в другую и осторожно извлекла из щели для корреспонденции тонкий конверт. Письмо. Не реклама, не уведомления о сказочных выигрышах, которые она пачками выбрасывала в мусорное ведро почти каждую неделю. Настоящее письмо.

Таша небрежно сунула конверт в карман жакета, достала из сумки ключ и отперла дверь.

Квартира встретила пустотой, тишиной и еле слышным запахом мужских духов. Его запахом. Ароматом парфюма, который напоминал о том, что было и о том, чего больше никогда не будет. Она бы хотела, чтобы дом встречал ее еще топотом детских ножек, но Бог не дал им детей, хотя Таша очень хотела. Наверное, некоторым людям просто не суждено становиться родителями. Во всяком случае, Даниил никогда не горел желанием заводить, как он говорил, «сопливого отпрыска». Идти на крайние меры она не решалась.

Таша включила в прихожей свет, скинула туфли. Гаспар зачирикал в кухне, напоминая о себе.

– Привет, птица! – крикнула она, пробираясь мимо холодильника к кухне, где стояла клетка.

– Таша, Таша, Таша, – забормотал попугай единственное слово, которое говорил с удовольствием.

Он мог повторять ее имя на все лады. То ласково, замирая после каждого слога, почти нараспев, то резко, как будто выдергивая из тишины звуки. Чтобы Гаспар сказал что-то еще, его приходилось упрашивать, долго, улещивая дурной нрав всякими вкусностями. Обычно после таких уговоров попугай раздувался от гордости, делая вид, что до угощения ему нет никакого дела, и только потом, после нескольких минут тишины, с видом величайшего одолжения проговаривал четко и громко требуемое слово.

– Нам письмо, птица, – сообщила Таша попугаю, извлекая конверт из кармана.

Поставив пакет на пол у ног, она присела на краешек стула и перевернула конверт, чтобы увидеть адресата.

«Ирина?» – Таша удивилась. После того, как она рассталась с мужем, они с Ириной, его сестрой, охладели друг к другу. Поздравляли друг друга с днем рождения, обменивались открытками на Новый год. И все. Дань вежливости, ничего более. А здесь вдруг письмо. Таша только надеялась, что ничего серьезного ни с ней, ни с Даном не случилось. Она надорвала конверт. На белом полупрозрачном листочке было написано несколько строчек.

«Таша, здравствуй. Ты мне нужна по одному важному делу. Если сможешь, приезжай поскорее, время не терпит. Адрес на обратной стороне конверта. До встречи, Ира».

Судя по указанному адресу, Таше надлежало ехать в горы. Что же, свежий воздух, горные лыжи, крутые спуски.

– Я уезжаю, птица, – сказала она попугаю.

– Таша, – сказал Гаспар, и ей показалось, что голос попугая звучал как-то тоскливо. Возможно, он просто завидовал.

Таша разложила продукты, поставила на плиту кастрюлю с супом, разогреваться, налила себе сока из графина, стоящего на столе (она не любила холодные напитки, только комнатной температуры). Надо звонить Дану. Может быть, он знает, что случилось. Может, даже и не придется ехать посреди зимы в горы, где еще холоднее, чем здесь, у подножия. Градусник за окном показывал тридцать семь. «Неплохая погода для дальних прогулок», – скептически подумала Таша, набирая номер Даниила на домашнем телефоне.

После трех гудков тот снял трубку.

– Привет, это я, – сказала она.

– Привет, – послышался в трубке его голос.

– Как дела? – Таша задала глупый вопрос, и сама себя сразу же отругала. – Прости, неважно. Тебе Ирина не звонила? Она мне письмо прислала, сегодня пришло. «Ты мне нужна по делу, время не терпит, приезжай». Что-то случилось? Ты не в курсе?

– Наташ, ну откуда я знаю, что там случилось? Она написала мне почти такое же письмо, как тебе, – Дан был раздражен, она отвлекла его от работы, и еще его, как видно, бесило то, что он знает столько же, сколько она, хотя Ирина как-никак, его сестра, а не просто подруга. – Я собираюсь ехать туда в понедельник, прогнозы вроде более-менее нормальные на это время. Не хочу застрять где-нибудь на середине склона.

Таша помолчала.

– Так, может, мы поедем вместе? – спросила она, почти не надеясь на положительный ответ. – Ведь она нас обоих звала.

– Я бы предпочел, чтобы ты вообще не ехала, и ты знаешь, – сказал он. – В радиусе десяти километров меня девушки с именем Наталья настораживают.

– Детский сад! – Таша взорвалась и была уже готова бросить трубку, но Даниил неожиданно смягчился.

– Ладно, не закипай. Готовься, в понедельник рано утром я за тобой заеду, – помолчал. – Теплее одевайся, там сейчас за сорок. И не вздумай свои перчатки только дурацкие брать. Отморозишь руки тут же.

Он отключился. Таша осторожно положила трубку на рычаг.

Морозным утром понедельника Даниил заехал за ней на своем черном джипе. Таша ждала, что он зайдет, и они выпьют чаю перед отъездом, но машина остановилась у подъездной дорожки. Дан посигналил, нетерпеливо, как обычно. Таша подбежала к окну, удостоверилась, что это он, и бросилась в прихожую – одеваться. Теплая куртка, солнцезащитные очки, толстые варежки, теплые ботинки, шапка, закрывающая уши. Она вышла навстречу Даниилу, открывшему для ее сумки багажник машины, и на мгновение замерла на ступенях крыльца. Солнце слепило глаза, снег, словно сказочный, переливался в его свете, но не это заставило ее остановиться. Дан. В черном пальто, без шапки, с темно-каштановыми, почти черными, волосами, посеребренными снегом, он стоял у дверцы багажника и смотрел на нее взглядом, в котором было все, кроме теплоты.

«Господи, как же он не хочет видеть меня», – подумала Таша, чувствуя, как все сжимается внутри.

Они расстались уже почти год и восемь месяцев назад, полных воспоминаний и сожалений – для нее, и полных облегчения (Таша была уверена) – для него. Кто-кто, а Дан точно радовался тому, что избавился от нее. «Истеричка, – говорил он. – Ненормальная. Сколько же ты мне крови попортила».

Когда они расстались, он был откровенно счастлив. Когда в ЗАГСе, наконец, им выдали свидетельство о разводе, Дан едва не прыгал от радости. А Таша… Таша была раздавлена. Уничтожена. Размазана по стене равнодушия. Только через полгода она, наконец, пришла в себя. Смогла улыбаться и спокойно, без дрожи в голосе, произносить его имя. Заходить в квартиру и не бросаться открывать окна, почувствовав запах парфюма бывшего мужа. Они ни разу не виделись – вещи он забрал раньше, и Таша убеждала себя все это время, что она смирилась, что она стала другой, что он ей больше не нужен.

Увидев стоящего у дорожки Даниила, такого же уверенного в себе, такого же красивого, как всегда, она поняла, что жестоко обманывалась.

Стряхнув с себя оцепенение, Таша легко сбежала со ступенек. Улыбаться она не хотела, да и не могла, поэтому просто кивнула, когда он протянул руку и взял ее сумку, чтобы положить в багажник. Маленькую сумочку с деньгами и документами она хотела взять в салон.

– Привет.

– Привет. Садись, – он кивнул на пассажирское сиденье.

Таша забралась в машину, закрыла дверь, отгородившись от щиплющего щеки и нос морозного ветра, с наслаждением вдохнула знакомый запах яблока. В салоне всегда пахло яблоком. Дан любил этот запах, хотя некоторых сладковатый аромат доводил до одурения. Таше яблоко тоже нравилось. Она на секунду закрыла глаза, а когда открыла – поймала на себе взгляд садящегося в машину Дана.

– Пристегнись, – сказал он так, словно ничего не заметил.

Она послушно накинула ремень. Шелестя шинами по снежку, автомобиль выехал со двора на улицу, ведущую к объездной. Было еще довольно рано, а Таша вчера не смогла нормально поспать – всё думала о письме, о поездке и об Ирине, и вскоре почувствовала, что засыпает. Она расстегнула куртку, сняла шапку, позволив волосам свободно рассыпаться по плечам. Дан краем глаза посмотрел на нее.

– Жарко? Я убавлю кондиционер.

– Нет, спасибо, – сказала она вежливо. – Я посплю немного, ты не против? Ночь была не очень.

– Бурная? – хмыкнул он, все же чуть убавив температуру воздуха.

– Нет. Об Ирине думала. Почему она вызвала и меня тоже? Мы ведь с ней уже Бог знает, сколько времени не общаемся.

– Могла бы не ехать, – сказал он спокойно. – Она бы поняла.

Таша промолчала. Могла. Но не хотела показывать себя такой, какой ее, естественно, представил другим после развода Даниил. Ничего не желающей делать для семьи, безразличной ко всему, кроме того, что касается непосредственно её. Истеричкой, закатывающей сцену каждый раз после того, как он задерживался по делам.

Ирина пережила бы ее отказ, в этом Таша не сомневалась. Они больше не были близки, хотя иной раз ей очень не хватало спокойного присутствия сестры Дана где-то за спиной. Не совета, не наставлений, простого присутствия. Ирина никогда не вмешивалась в их с Даниилом дела. Она просто была рядом, когда это было нужно. И вот теперь представилась возможность отдать ей этот долг. И Таша хотела быть рядом, когда была нужна ей.

– Неважно, – сказала она, отворачиваясь к окну, за которым убегала прочь объездная. – Разбуди меня на границе, ладно?

– Ладно.

Милый диалог. Вот и все, что им есть сказать друг другу после почти двухлетнего молчания. Таша закусила губу. Хотелось бы, чтобы все было иначе. Но что уже поделаешь. Они сами сломали все то, что построили за эти короткие три года. Быстро сломали, быстрее, чем строили. Кто виноват? Она? Он? Жизнь? Задумавшись над ответами на эти вопросы, она не заметила, как уснула.

Разбудил ее Дан.

– Наташ, проснись.

Она открыла глаза, сразу не сообразив, где находится. Машина? Дан рядом? Тут же Таша вспомнила о письме.

– Где мы?

– Почти приехали.

Только тут она обратила внимание на то, что уже вечереет. Она проспала полдня?

– Который час?

– Три часа. Ты почти семь часов спала.

– Я же просила тебя на границе меня разбудить, – сказала она с досадой.

«Представляю, какой теперь у меня вид, – Таша поспешно потянулась за сумочкой, лежащей на заднем сиденье. – Надо хотя бы причесаться».

– Проверка была символической, я ведь часто здесь езжу, – сказал Дан на удивление мирно. – Я позвал тебя, но ты спала крепко, и будить я не стал.

Таша смутилась. И чего, в самом деле, она злится.

– Прости. Как-то быстро меня сморило. Давно не ездила на дальние расстояния.

– Все нормально, – сказал он, как в старые добрые времена – с легкой насмешкой в голосе, будто подтрунивая над ней. – Я еще не забыл, где ты хранишь документы, так что ничего страшного не случилось.

Они въехали на серпантин. Через два часа, как свидетельствовала карта, дорога была должна спуститься к туристической базе. За три километра от нее находился зимний дом Ирины. Потрясающая лыжница, она обожала зиму, горы и все, что было с этим связано, и проводила в горах весь курортный сезон. Иногда Ирина сдавала домик парочкам, желающим уединения. Плата была символической, но домик хотя бы не пустовал.

«Если в моем распоряжении есть что-то, чем я могу поделиться, почему бы и нет? – говаривала она, когда Дан ругал ее за беспечность. – Боже мой, Дань, что они могут оттуда своровать? Ну камин выломают, ну кружевные скатерти заберут. Подумаешь. Я от этого беднее не стану».

Всю дорогу Таша мучительно подбирала темы для разговора, стремясь хоть как-то разбавить повисшее в салоне молчание, но ничего в голову не пришло. Темнело. Вот уже показалась и исчезла за поворотом сверкающая огнями туристическая база. Дорога свернула со склона и повела их чуть вниз, в небольшую долину, если так можно было назвать огромную седловину с километр в поперечнике.

Вглядываясь в разгоняемую светом фар тьму, Таша пыталась отыскать взглядом домик. Но вокруг была только ночь, нетемная, серо-синяя, как сложенное крыло голубя-сизаря. В ее душе зародилась тревога. Спасть в восемь часов вечера Ирина бы явно не легла.

– Так, успокойся, – железные нотки в голосе Дана свидетельствовали о том, что он увидел и почувствовал ее состояние. – Возможно, она ушла на базу. Или у нее сел генератор. Да мало ли что. Перестань дергаться раньше времени.

Таша кивнула, пытаясь взять себя в руки, но ничего не могла поделать. Волнение накрывало с головой. Такая уж ее природа. Эмоции, эмоции. Она жила чувствами, как другие живут логикой, не умела их сдерживать и нажила в свое время из-за этого кучу проблем и врагов. И развод. Да, Даниил миллион раз повторил ей, что если бы она хоть чуть-чуть думала, прежде чем сказать, их брак еще можно было бы спасти. Но Таша была не только эмоциональна. Она была горда. Признавала ошибки так редко, что можно сосчитать по пальцам. Не потому что не считала себя виноватой. Стыд и раскаяние терзали ее так же, как других людей, но… признать неправоту, признаться в ошибке – это для нее смерти подобно. Не прощающая себя и непрощенная другими, она жила в вечной войне с самой собой за право совершать неисправимые ошибки… И понимать их неисправимость.

Она надеялась, что когда-нибудь это пройдет.

Дан подъехал к домику со стороны гаража, оказавшейся подветренной. Заглушил мотор, попросив Ташу пока сидеть на месте и не выходить из теплого салона. С трепетом она смотрела на темный пустой дом. Картины одна страшнее другой пролетали перед глазами. Вот Ирина лежит на кухне мертвая, убитая какими-нибудь ворами. Вот ее замерзшее тело Дан найдет где-нибудь за гаражом.

Она едва не удержала Даниила, когда он направился к входной двери. Сквозь завывания ветра Таше отчетливо слышала стук в дверь его голос.

– Ира! Солнце, ты что там, уснула?!

После нескольких бесплодных попыток стало ясно, что Ирины в доме нет. Но у Дана нашлись ключи, а значит, оставаться на морозе больше не было смысла. Открыв замок, он впустил Ташу в дом, зажег везде свет, благо, что генератор работал, и, велев ей пока не раздеваться – в доме оказалось почти так же холодно, как на улице, только без ветра, ушел в гараж за вещами.

Она прошла по комнате, совмещающей кухню и столовую, заглянула в холодильник.

– Ты что делаешь? – Дан вошел в дом с охапкой дров в руках, захлопнул дверь и подозрительно уставился на Ташу.

– Холодильник не пустой, – радостно сказала она, показывая ему початую банку арахисового масла. – Значит, она просто ушла.

– Генератор работает, – хмыкнул Дан. – Уже по этому можно было догадаться.

Он прошел к камину, забросил туда дрова. Система отопления в доме была примитивная, но камин обеспечивал достаточно тепла для того, чтобы ходить в легкой одежде, не замерзая. Правда, приходилось ждать несколько часов, пока прогреется весь дом, но столовая-кухня нагревалась почти сразу. Вскоре Дан, а за ним и Таша сняли верхнюю одежду. Дан остался в свитере и джинсах, Таша – в спортивном костюме. Зашипел чайник.

– Выпьешь чаю? – спросила Таша, наливая себе душистого травяного напитка в узорчатую фарфоровую чашку.

Дан, устало откинувшийся в кресле, кивнул.

– Ага, спасибо. Ты – настоящий друг.

Она отвернулась, скрывая выражение лица. Улыбка, дурацкая улыбка наползла на лицо от его слов и все не хотела никак сниматься. Таша наполнила чашку из пузатого красавца-чайника, поставила на стол конфеты и варенье.

– Идем.

Дан молчал и не открывал глаз.

– Идем, я налила, – повторила она несмело, и осеклась, поняв, что он просто-напросто уснул.

Осторожно пересев за столом так, чтобы оказаться как раз напротив кресла, Таша принялась пить чай, разглядывая человека, который когда-то давно украл ее сердце.

За окном дул ветер. Он робко постукивал в окна своим невидимым кулаком, легонько, не со зла, подбрасывал искры в камине, заставляя их кружиться в хороводе.

Таша помыла посуду, осторожно, стараясь не разбудить Дана, но, в то же время, желая его пробуждения, как никогда. В пустом, но полном звуков доме ей становилось не по себе. Каждая тень дышала жизнью, каждый шорох нес опасность. Все время казалось, что кто-то смотрит на нее из незанавешенных окон. О том, чтобы подняться в спальню, не могло быть и речи. Она не могла представить себе, как будет спать одна в наполненной перешептыванием ветра комнате.

Где-то должен быть плед, и даже не один. Таша сняла обувь, поставила свои ботинки у камина – сушиться. В шкафу у лестницы отыскала пледы, накрыла одним спящего Дана, выключила свет. Забравшись с ногами в кресло, накрылась вторым пледом, и, вглядываясь в темноту, провела самую долгую ночь в своей жизни.

Утром она не смогла даже пошевелиться – так затекло все тело. Таша потянулась, застонала от боли в костях.

– Ты зачем здесь-то легла? Наверху же есть спальни.

Она вздрогнула, повернула голову и увидела за столом пьющего чай Даниила. Он был слегка помят, волосы торчали в разные стороны, и на лице пробивалась щетина, но настроение, судя по всему, у него было замечательное. Нет, он не улыбался, не шутил, но Таша замечала ту еле уловимую вибрацию, исходящую от его тела, которая говорила о том, что сегодня Даниил в хорошем расположении духа. Эта вибрация заставляла ее душу трепетать и замирать в ожидании чего-то чудесного. Именно в таком состоянии она и пребывала весь первый год их отношений. Каждый день, как новый, каждый день, как открытие. И сегодня ее душа тоже потянулась ему навстречу, уловив знакомые волны благостного состояния, и Таша сжалась в кресле, съежилась, всеми силами стараясь ей не поддаться, уговаривая, упрашивая, запрещая себе откликаться на этот слышный только ей одной призыв.

«Ты не нужна ему. И он тебе не нужен», – повторяла она снова и снова, опустив лицо, закрыв глаза и вцепившись руками в подлокотники.

– Эй, ты чего? Замерзла?

– Нет, – сглотнув, она подняла глаза и неожиданно оказалась с Даниилом лицом к лицу.

Только одно завтра. Часть 2

Они отшатнулись друг от друга одновременно, как будто оба были, по меньшей мере, прокаженными. Таша вспыхнула так, как умела она одна – мгновенно и разрушительно, злясь и на него, и на себя. На себя – за то, что никак не удавалось справиться с вибрацией, захватывающей тело, и на него – за то, что подошел близко и за то, что отшатнулся.

– Отойди, – сказала она резко. – Не твое дело, замерзла я или нет. Есть что-нибудь от Ирины?

Дан несколько секунд молча смотрел на нее. Таша чувствовала, как меняется его настроение от хорошего до обычного, как закипает в нем раздражение, сопровождавшее все последние недели их совместной жизни. Потом он хмыкнул.

– Вернулась. Как же. Давно не видел тебя настоящую. Даже подумал было, что что-то изменилось за два года.

– Рада разочаровать тебя, – сказала она саркастическим тоном. – Ты высказался, или дать тебе еще время?

Он не изменился в лице, он вообще никак не отреагировал. Просто отошел к камину, чтобы помешать дрова. Таша скинула плед, стала растирать онемевшие ноги, не обращая внимания на колотящееся в груди сердце. Значит, такой он ее всегда видел. Злобной фурией, только и мечтающей о том, чтобы уколоть, задеть, пройтись по чувствам, по самолюбию. Она яростно мяла мышцы, стараясь даже не вслушиваться в то, что делает Дан. Пусть злится, пусть. Лучше злость, которой она может и умеет противостоять, чем доброта, от которой нет спасения.

– Ира оставила записку у себя в комнате. Она уехала на турбазу, – сказал он, стоя к ней спиной. – Вернется завтра. Написала, чтобы мы дождались ее.

– И все?

– Нет, не все, но это большой секрет, – сказал Дан резко. – Послушай, Таша.

Он повернулся к ней. Спокойное лицо, спокойные глаза. Это обычно означало, что он готов убить ее. Такое лицо было у Дана как раз перед тем, как он сказал, что с него хватит, что он устал, и что она может больше не тяготиться его присутствием – он уходит.

– Я, как и ты, не горю желанием торчать здесь, тем более, наедине. Но я уверен, у Иры были причины нас позвать – это раз, и оставить здесь – это два. Так что подождем завтра.

– Справим втроем День Святого Валентина, – буркнула Таша себе под нос. Она совсем запуталась в днях и только сегодня, глянув на настенный календарь, висящий как раз напротив, поняла иронию происходящего. День четырнадцатого февраля наступал завтра, и, скорее всего, у Дана была та, с которой он мог его провести.

– Да, твои планы немного нарушились, уж извини, – сказал он. – Ты предупредила своего ухажера, что сердечки тебе можно будет послать только по почте?

– У меня нет ухажера, – огрызнулась она, опуская брючину и поднимаясь с кресла. – Я пойду наверх, полистаю журналы. Не буду тебе мешать.

– Отлично. Ты просто читаешь мои мысли.

У нее перехватило дыхание от обиды и злости. Как же она его ненавидела! Как же она счастлива, что, наконец-то, они не вместе! Разжигая таким образом свою ненависть, Таша посмотрела прямо в глаза Даниилу и усмехнулась.

– Жаль, что не разочаровала тебя. Больше всего этого хотелось, – она развернулась, взметнув шлейф длинных черных волос, и направилась к лестнице.

– Больше, чем ты уже разочаровала, все равно не получится, – сказал он ей в спину. – Можешь не стараться.

Она вцепилась в перила лестницы так, что суставы хрустнули. «Не обращай внимания, просто не обращай», – сказала Таша себе несколько раз, прежде чем дыхание выровнялось, и сердце снова забилось. Она поняла, что стоит на лестнице, не сразу. Глубоко вдохнув, заставила себя сделать шаг, потом еще шаг, а потом стало легче, и остаток пути до комнаты Таша проделала с гордо поднятой головой.

В комнате она просидела до вечера. Читала книги, разглядывала фотоальбом. К счастью, фотографий с Даниилом было относительно мало. Ирина давно уже вела самостоятельную жизнь, и большая часть альбома была посвящена ей и ее не знакомым Таше друзьям. Она смотрела на улыбающееся веснушчатое лицо и понимала, что очень соскучилась по Ирине. Поскорее бы завтра. При сестре Дан не рискнет вести себя с ней так, как вел сегодня.

Стук в дверь раздался неожиданно.

– Наташ. Идем вниз. Я ужин приготовил, – голос Даниила звучал почти обычно. – То, что мы с тобой – враги, не значит, что одному из нас нужно умереть от голода.

Она помолчала.

– Ладно, я сейчас.

Отложив книгу, Таша слезла с кровати и открыла дверь. Выйдя на низку площадку, она увидела накрытый стол. Запах вкусностей ударил в нос, и желудок тут же сжался, требуя пищи. Курица, картошка, грибы, салат. Посреди всего этого великолепия на столе стояла бутылка шампанского. Дан сменил свитер на водолазку, подвернул рукава. Таша подумала, что ей бы надо тоже переодеться, но тут он поднял голову и посмотрел на нее. «Глупости какие, – сказала она себе, отводя взгляд и делая шаг к лестнице. – Еще о вечернем платье только не подумала. Как девчонка».

– Идем, – повторил Даниил. – Я надеюсь, ты не разлюбила курицу по моему рецепту за эти два года?

Таша уселась за стол, с трудом спрятав неожиданную даже для себя самой улыбку. Все три года она училась готовить курицу так же сногсшибательно, как это делал ее муж. Когда муж стал бывшим, она попыток не оставила, но все они оказались неудачными. Был у Даниила какой-то секрет, может, соус как-то особенно готовил, она так и не узнала. Собственные эксперименты успехом не увенчались.

– Я так и не научилась ее готовить, – призналась она в порыве благодушия. – Честно – мне ее даже немного не хватало.

– Ну, хоть что-то было у нас хорошее, – сказал он беззлобно. – Крылышко, ножку?

– Крылышко, – кивнула она.

Даниил отрезал сочное золотистое крылышко от тушки, истекающей ароматным соусом, положил на маленькую тарелку и пододвинул к Таше.

– Так, без шампанского пробовать запрещается. Не вздумай даже, – предупредил он, когда Таша шутливо схватилась после первых слов за вилку.

Пробка хлопнула, бокалы наполнились. Таша пила мало. Чуть коснувшись губами пенящегося напитка, она отставила бокал в сторону. Проследила взглядом за тем, как Даниил опорожняет свой бокал, наливает еще.

– Ну, вот теперь можно. Приятного аппетита, – Таша подняла голову и встретилась с бывшим мужем глазами.

– И тебе тоже.

Она принялась за еду, стараясь не обращать на него внимания. Съела крылышко, наложила салат, отпила еще шампанского. Сколько времени прошло прежде, чем Таша вдруг поняла, что ни слышит с другой стороны стола ни звука, она не знала. Просто в какой-то момент скользнула взглядом по визави и обнаружила, что он ее разглядывает. В упор. Неизвестно, сколько времени. Сразу стало не до еды. Она отложила вилку в сторону, коснулась губ салфеткой, отложила ее тоже. Отпила шампанского. Посмотрела на Даниила, снова отпила.

– Нервничаешь, Таша? – вкрадчиво спросил он.

– С чего бы? – быстро спросила она. – Не люблю просто вот такие смотрины, и ты это знаешь.

– Знаю.

– И поэтому смотришь?

Легкая улыбка тронула его губы.

– А если да?

Таша положила салфетку на стол и резко встала. Хорошее настроение сразу пропало.

– Если ты хотел, чтобы я ушла, мог бы сказать сразу, – промолвила она. – Курица была вкусной, но раньше ты готовил лучше. Спасибо, Дан. Спокойной ночи.

Он обошел стол и схватил ее за руку уже у самой лестницы. Заставил развернуться к себе и посмотреть в глаза. Долго. Молча. Окончательно сбивая с ритма дыхание и сердцебиение.

– Раньше все было лучше, правда? И курица была лучше, и яблочный ароматизатор в машине был лучше, и микроволновка была лучше. И мухи на стене, представляешь? Даже они были лучше, – Даниил засмеялся. Таша была ошарашена – она за три года едва ли дважды слышала, как он смеется. Но этот смех не наполнил ее радостью. Горьким он показался. Как прокисшее рябиновое вино. – И знаешь, Наташ, я за два этих года миллион раз задал себе вопрос о том, почему все было лучше раньше, и стало хуже потом.

Она знала, что он хочет поцеловать ее еще до того, наверное, как сам Дан это понял. Подняла голову и подставила губы, закрывая глаза. И он не смог противиться этому предложению. Губы его прижались к ее губам, сначала осторожно, даже как-то задумчиво, а потом так, как делали это всегда, властно, требовательно. Даниил обхватил лицо Таши руками и целовал ее, глубоко и бесконтрольно, не останавливаясь, до тех пор, пока у обоих не перехватило дыхание.

– Все, хватит, – сказала она, когда он отпустил ее. Губы распухали с каждой секундой. Она представила, что будет завтра, когда вернется Ирина и увидит вместо Таши девушку с губами рыбы-прилипалы. – Это все шампанское, Дан, ты не должен…

Он вдруг прижал ее к себе так крепко, что захрустели кости. Она ощутила все выпуклости его тела, так же, как и он – её, и залилась краской, когда он поинтересовался, можно ли назвать то, что она чувствует, шампанским.

– Ведь ты тоже хочешь этого, Таша, – он наклонился к ее уху близко-близко и слегка коснулся губами мочки.

Она затрепетала, теряя самоконтроль.

– Ну, я прошу тебя, – голос отказал, пришлось говорить шепотом. – Дан, ведь я не нужна тебе. Ты ведь просто развлекаешься. Для меня же это не игра.

Таша чувствовала, что говорит глупости, что мужчине, тем более, тому, кто тебе теперь не принадлежит, нельзя вот так отдавать в руки все карты, но она уже не могла сдерживаться. Ее до сих пор тянуло к нему, со страшной силой, так, словно они были связаны вместе не веревками – нервами, и эти нервы сейчас звенели, как до предела натянутые струны.

– Откуда ты знаешь? Мне не хватало тебя, Таша. Безумно не хватало, – сказал он легко, но, подняв голову, она увидела, что губы его подрагивают от волнения. – Ты просто не представляешь, как.

Он поцеловал ее еще раз, и, когда к Таше вернулась способность соображать, они уже оказались в комнате наверху. Водолазка полетела на пол. За ней – ее спортивная кофта и футболка. Дан провел рукой по ее обнаженной груди, вздрогнул, отстранился.

– Черт, Наташа. Твое проклятое отсутствующее белье. Ты знаешь, как это действует на мужчину?

– Как? – прошептала она, глядя в его глаза.

– Завораживающе, – сказал он шепотом, опрокидывая ее на постель. – Волнующе.

Он коснулся языком сначала одного соска, потом другого.

– Чертовски волнующе, я бы сказал.

Таша прерывисто вздохнула, прижимая его к себе. Все в ней хотело быть ближе к нему, как можно ближе, ведь столько времени они были так далеко друг от друга. Даниил впился губами сначала в одну ее грудь, потом в другую, терзая их языком до тех пор, пока Таша не застонала, уже не сдерживаясь.

– Ты такая красивая, ты знаешь? – спросил Дан, стягивая с нее остатки одежды. – Боже мой, как же давно мы не были вместе.

– Очень давно, – задыхаясь, прошептала она.

Рука Даниила спустилась вниз по ее телу. Долго, очень долго он смотрел на нее, не отрываясь, пока Таша не отвернулась, почти теряя сознание от откровенных ласк. Эмоции. Она жила ими, она дышала ими, и здесь, соединяясь на чужой кровати с мужчиной, которого ее сердце еще не успело забыть, она не могла скрыть правды.

– Я люблю тебя, – прошептала она, закрыв глаза. – Я так люблю тебя, Дан.

– Я знаю, моя маленькая, – сказал он, целуя ее лицо. – Черт, я знаю, я знаю.

Даниил застонал, и краем ускользающего в невероятные вышины сознания она подумала, что может забеременеть… Но ей было все равно, абсолютно все равно, что будет дальше. Был только этот момент, и только этот миг. Остальное казалось неважным.

Счастье накрыло его первым. Схватив Ташу за руку, Дан потащил ее за собой на вершину, где они замерли на бесконечно долгое мгновение, глядя вниз на мир, который лежал сейчас у их ног.

Потом Таша почувствовала, как их уносит вниз. Все так же держась за руки, они опустились на землю, перевести дыхание.

Она хотела еще раз сказать Дану, что любит, но усталость взяла свое, и Таша почти сразу же уснула.

Она проснулась в одиночестве. Полежала несколько минут с закрытыми глазами, улыбаясь себе и своим мыслям.

– Доброе утро.

Таша открыла глаза, одновременно натягивая на себя одеяло.

– Ирина! Привет.

– Я же каждый раз прошу называть меня Ирой, – пробурчала сестра Даниила, присаживаясь на край кровати.

Широкий балахон не скрывал довольно большого уже живота. Веснушек стало меньше, но лицо потемнело, вытянулось. Видно было, что беременность далась Ирине нелегко. «Но ведь она не замужем! – ужаснулась Таша. – Неужели собралась растить ребенка одна?»

– Ну, рассказывай, Натка, как дела. Ты ведь приехала вместе с Данькой, да? Вы, случаем, не поженились снова?

Таша улыбнулась краем губ. Так же, как всегда, спокойная, но дотошная невероятно. И ведь не отвяжется, пока не узнает все-все-все. Она откинула со лба волосы.

– Нет, Ириш. Мы просто приехали вместе, ведь ты же писала нам обоим. Такая таинственность из-за… беременности? – Таша покраснела от собственной бестактности. – Тебе нужна помощь? Деньги?