Текст книги "Саранча"

Автор книги: Юлия Латынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

— Да кому в Америке нужны эти секреты, как на оборудовании девятьсот седьмого года рождения аспирин выпускать не хуже «Байера»! Яна помолчала, потом прибавила: — Демьян Михайлыч — он хороший человек. Если он тут разорялся, так ведь не для себя же, а для завода. Он такого не сделает. Никогда. — А о том, что Игорь уезжает, кто-нибудь, кроме близких ему людей, знал? — Нет. То есть знали, что приглашают, но он же все время отказывался. — А отчего он такой грустный ходил? — Да вот от этого самого. Они же его на части рвали. Приходит Гертцки: «Игорь, вы гениальный биохимик, вам надо свою лабораторию, тыр, пыр…» Потом приходит Демьян Михайлыч: «Да как ты можешь! Да мы ж тебя из грязи вытащили! У нас ни копейки не было, завод на боку лежал, а мы твоей матери операцию в Швейцарии сделали, я деньги черти где для этого занимал…» А потом, это же его ужасно дергало. У него же институт при заводе, лаборатория, он в ней днями пропадал. Он сидит себе, над микроскопом медитирует, а к нему какой-нибудь начальник цеха грязными сапожищами: «Витальич! А как бы нам левой ногой да через правое ухо…» Мимо в сторону области проехало несколько машин. Водители, видимо, удивленными глазами проводили «хаммер» с московскими номерами, открыто выставившийся на обочине, и две фигуры — мужскую и женскую — на заднем сиденье. В воздухе быстро смеркалось. — Кстати, — спросил Валерий, — а где ты еще бандитов видела? Яна помолчала. — Можно не отвечать? — Нельзя. Если это связано с Игорем. — Где-то месяц назад. Как раз перед тем, как Игорь в Москву поехал. Я пошла в магазин, возвращаюсь, а перед калиткой стоит тоже внедорожник, только такой, чуть покороче, и зеленый. Выходят две ряшки, одна берет меня за руки, а другая так басом говорит: «Ты передай своему Игорю, что он нам по жизни должен». — И дальше? — А дальше ничего. Оборвали юбку и так домой и пустили. — А Игорь? — Он очень возмутился. Санычеву звонил, кричал, начальник заводской охраны тут же явился, фотографии мне показывал… — Узнала фотографии? — Да. Да Демьян Михайлович и без фотографий вроде все знал. — А ты спрашивала Игоря, кто это такие? Он ответил? — Да ничего он не ответил. Сказал как-то зло, мол, есть козлы, которые у завода чего-то хотят и сами не знают, на что нарываются. Так и сказал «козлы». Я от него это слово первый раз слышала. Сазан помолчал. — Ладно. Поехали домой. Дом Игоря был очень недалеко за городом и выглядел вполне прилично: старый бревенчатый дом, выстроенный где-то в семидесятых, и к нему — светлая новая пристройка. Не трехэтажные хоромы, которые полагается иметь руководителю предприятия, но для двадцатишестилетнего парня вполне прилично. Перед домом стояла новенькая темно-вишневая «вольво», в доме — отопление и канализация, что еще нужно для спокойной жизни? Из— за оттепели дорожка к дому превратилась в длинную лужу с ледяным дном, Яна поскользнулась, выходя из машины, и Валерий подхватил ее на руки. Она была щуплая и легкая, и Валерию показалось, что даже сквозь толстое зимнее пальто он чувствует жар ее тела. В доме Валерий помог ей снять пальто и стащил с ног мокрые сапоги. Ступни у Яны были холодные и узенькие, в темных нейлоновых чулках. Валерий неосторожно сдернул петлю на чулке, и сквозь разошедшийся шов выглянул белый с бледным ноготком пальчик. Яна, смутившись, подогнула ножки под себя. Валерий принес плед и укутал девушку. — Слушай, тут какая-нибудь соседка есть? — спросил Нестеренко. — Ну которая в доме убирается или к вам ходит. — Есть. Баба Даша. Это напротив. Извините, вы мне водки не достанете? Там, на верху шкафа. Бутылка, стоявшая на верху шкафа, была наполовину пустая и вся заросшая паутиной. Сазан отыскал в шкафу два стакана, обтер бутылку рукавом и набулькал в оба стакана поровну, но понемногу. Из своего он не стал пить и поставил стакан обратно, да и Яна выпила чуть-чуть: глотнула, закашлялась. В кухне Валерий отыскал чайник и там же добыл кусок копченой колбасы с хлебом и маслом. Черствая колбаса, запитая горячим чаем, с голодухи показалась божественно вкусной. Яна от бутербродов отказалась. Московский гость заглотил полбатона, вытер рот и полюбопытствовал: — А кстати, если губернатор отдал этой команде завод, почему они сейчас поддерживают этого… Борщака? — Не знаю. Я Игоря спрашивала, так я ему вообще должна была пять минут объяснять, кто из них губернатор, а кто кандидат. Он такими вещами не интересовался. А мне Жечков больше нравится. Странное дело. Губернатор Жечков не подал руки Валерию Нестеренко и очень внятно объяснил, почему он это сделал, а кандидат Борщак, напротив, готов был Валерия Нестеренко хоть облобызать перед камерами… А вот почему-то Валерию тоже больше понравился действующий губернатор, хотя и не подал руки. И хотя, как известно, бывают губернаторы — большие мерзавцы, бывают губернаторы — средние мерзавцы, но вот губернаторов-святых не бывает… — Извини, что я спрашиваю, — негромко проговорил Валерий, — ты с ним расписана была или нет? — Нет. Плохо. Совсем плохо. Если не расписана, значит, вообще ничего не получит: ни дома, ни квартиры — вон и конверт с чеком доктор Гертцки, даром что Яна была рядом, отдал не любовнице, а матери, а Яна стояла рядом и переводила. — Мы собирались пожениться, — сказала Яна, — чтобы на визу подавать женатыми. И потом… в общем, у меня ребенок будет. Еще нескоро. — Жить-то тебе есть где? — Он на меня дом записал. И машину покупали на меня. Сазан встрепенулся: — Когда? — Давно. Еще осенью. Как только стало ясно, что у нас с ним все всерьез. Вы езжайте, ладно? Я лучше лягу. Мне не очень хорошо что-то. Распрощавшись с хозяйкой, Валерий пересек дорогу и постучался в калитку бабы Даши. Калитка была не заперта, более того, незапертой оказалась и черная дверь дома, но самой бабы Даши в доме не значилось. Валерий взялся было за телефон, чтобы попросить Лешку Муху подежурить дома у Игоря, но потом раздумал. Ему почему-то совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь из его ребят дежурил наедине с Яной до тех пор, пока в этот дом не приедут с поминок. Валерий вернулся к даче Игоря. На улице было уже совсем темно, но около ограды горел и гудел яркий галогенный фонарь. Фонарь был единственный действующий изо всех, тянувшихся вдоль улицы, и, надо полагать, затеплили его уже после убийства. Наверное, было первое мероприятие приехавшего на место областного начальства. «Па-ачему фонарь не горит? За-ажечь лампочку Ильича!» Как мало надо, чтобы электрифицировать всю страну… Валерий прошелся от калитки до крыльца, вымеряя расстояние, потом обернулся. Огород, по ранней весне, был пуст и просматривался довольно хорошо, если не считать железного гаража с пристройкой. За гаражом начинались толстые елки, окаймлявшие участок. Видимо, именно там, между гаражом и елками, и прятался киллер. Валерий сошел с крыльца и направился к гаражу. Там, в проушине между елкой и стеной, было темно, Нестеренко подсветил землю фонариком. Н-да. Судя по вытоптанной, как площадка для молотьбы, земле, достопочтенные менты пришли к тем же выводам, что он сам. И выводы наверняка были правильные. Валерий вернулся в «хаммер», завел мотор, чтобы согреться, и задумчиво закурил сигарету. На душе было как-то особенно паскудно, и часть этого паскудства проистекала оттого, что Валерий чувствовал себя виноватым, а часть — от того самого, что сформулировал доктор Гертцки. «Я понимаю, когда убивают таких, как вы, бизнесменов (господин Гертцки и не прозревал всей иронии употребленного им оборота), но зачем убивать русского Пастера?» Мог Игорь натворить что-нибудь, за что пуля полагалась ему в порядке вещей? Черт его знает, нынче каждый не без урода в душе, но вот Игорь… Он просто был наименее вероятным кандидатом на такие дела. Н— да. Итак, что мы имеем? Три версии. Версия кандидата в губернаторы Борщака: «Таким путем губернатор Жечков и его окружение пытаются лишить меня финансовой поддержки на выборах». Версия следствия: «Убийство гениального русского химика -это происки ЦРУ, Международного валютного фонда и всяких прочих жидомасонов». Классная версия, ничего не попишешь. Когда такие версии выдвигает начальник областной милиции, сердце твое преисполняется гордостью за буйный полет фантазии следственных органов… А еще говорят, менты мечтать не умеют. Версия третья: хлопнули свои же товарищи, дабы не поделился с америкашками новым изобретением. Более правдоподобная, чем прочие. В том же самом смысле, что предположение «дважды два равно семи» ближе к истине, чем предположение о том, что дважды два равно сорока восьми целым трем десятым… Сазан очень хорошо помнил поведение Санычева месяц назад в Москве. Злой, обеспокоенный, нервный и недовольный. Еще бы! Скажи кто-нибудь Сазану, что от него уходит его правая нога, так Нестеренко тоже будет правой ногой недоволен… Но не до такой же степени был недоволен Санычев, чтобы мочить своего друга! К тому же имелся еще один фактор, очень серьезный: и Санычев, и Гаибов — оба были профессионалами и могли оценить талант Нетушкина. Это какому-нибудь отморозку из мусорного бака все равно кого грохнуть — потенциального Чикатило или потенциального Менделеева… А гендиректор Санычев — он человек с тонкой душой, он разницу чувствует… В фарах автомобиля появилась фигурка пожилой женщины в тяжелом не по погоде пальто и с двумя сумками в руках. Женщина испуганно покосилась на носорожью громаду выпиравшего из темноты джипа, прошла по мостику и отворила калитку. Сазан спрыгнул на дорогу. — Баба Даша? Женщина обернулась. — Мне Яна сказала, что вы ее навещаете, — проговорил Сазан, — она там одна, на поминки не смогла остаться и не очень хорошо себя чувствует. Вы уж переночуйте у нее, ладно? — Конечно, — сказала женщина, — бедняжка Яночка, это ж надо, какое несчастье… И женщина пустилась рассказывать, как хорошо жили Игорек с Яной и какие нынче скверные времена на Руси. Сазан все терпеливо выслушал, а потом спросил: — А скажите, вы вот — соседи напротив. Вы ничего в ту ночь не слышали? Необычного? — Мы — нет, — сказала Дарья, — и я спала, и муж спал. А вот Варин муж, Яшка, так он видел, как в полпервого машина проехала. Белые «Жигули», Он еще решил, что это Игорь приехал. Он часто так приезжал, непонятно на чем. А теперь вроде нет — у Игоря шофер Яшка, а у Яшки сестра, а у этой сестры первый муж в нашей слободке живет, так он говорит, что Игорь в час приехал и на заводской иномарке. Сазан покачал головой. Он редко покидал Москву и едва ли не впервые сталкивался с деятельностью информагентства «Одна бабка сказала» и с феноменом маленькой провинциальной слободки: все про всех знают все. Ты попробуй в Москве спросить человека, как зовут его соседа по лестничной клетке, так он не знает, этот сосед белый или негр… — Так может, эти «Жигули» к кому-нибудь здешнему ехали? — полюбопытствовал Сазан. — Так вроде милиция уже всех проверяла, ни к кому они не приехали… «Вот ты сволочь, — подумал Сазан про начальника УВД, — знал ведь о белых „Жигулях“, а мне ничего не сказал». Хотя, с другой стороны, с какой стати главный областной мент должен делиться сведениями с человеком, очень нахально и очень демонстративно явившимся на похороны в сопровождении дюжины качков и четырех джипов? — А что говорят, кто Игоря убил? — спросил Сазан. — Так ведь эти самые… империалисты за ним охотились! Наш завод, говорят, самой Америке поперек горла стал! Тут один милиционер был, такой важный, осанистый, так он так и сказал: «Здесь без международных террористов не обошлось!» Сазан вздохнул. Это была оборотная сторона деятельности агентства «Одна бабка сказала». — Так вы переночуете у Яны? Баба Даша кивнула. Сазан выудил из кармана зеленую бумажку, торопливо сунул ее в руку женщине: мол, за труды. Та всполохнулась, но Сазан, не принимая возражений, вскочил в автомобиль и завел двигатель. Забота о ближних — это нежное и тонкое растение, которое только красивей цветет, когда его поливают зелеными бумажками. *** Было уже одиннадцать вечера. На улице совсем стемнело, здешняя дорога была такая скверная, словно ее разбили еще гусеницы гудериановских танков, прущих на Москву. В целях светомаскировки надо всем шоссе висел один-единственный фонарь, да и тот назывался луна и светил, по причине новолуния, в треть заявленной мощности. Валерий ехал автоматически, не путаясь в незнакомом городе, четко отыгрывая обратно все повороты, которые были продиктованы ему на пути «туда». Итак? Версию с империалистами мы, пардон, решительно отбрасываем, версия предвыборной борьбы вызывает серьезные сомнения, равно как и версия о том, что убийство заказали коллеги по руководству заводом… Что остается? Таинственные беспредельщики, которые месяц назад оборвали с Яны юбку и которых на заводе очень хорошо знали. Все бы хорошо, да вот беда: шесть месяцев назад Игорь перевел на Яну дом и на ее же имя купил машину. Парню было двадцать шесть лет. Зачем такие предосторожности, если не оттого, что он уже тогда чего-то боялся! На стылом весеннем перекрестке около сине-белых «Жигулей» ошивался гаишник. При появлении «хаммера» он насторожился, как кошка при виде аппетитной, но слишком крупной крысы. Однако Валерий сам притормозил возле стража порядка и спросил: — Гостиница завода «Заря» — это как проехать? — У них вообще-то две гостиницы… — Которая лучше. — Прямо, второй поворот направо, до ближайшего светофора и еще раз направо. Трехэтажный дом с розовой краской. Голицына, пятнадцать. Валерий сунул гаишнику какую-то мелочь, тот обрадовано подхватился и припустил к своей машине. Нестеренко тронулся в указанном направлении. А белые «Жигули»? Белые «Жигули» давно уже загнали куда-нибудь в здешние или брянские болота. Или так бросили… Из белых «Жигулей» следует очень важный факт: киллер не ждал Игоря всю ночь, а приехал за полчаса до возвращения Игоря. И через пятнадцать минут после того, как Игорь позвонил и попросил прислать машину. А из этого вытекает другой важный факт. Во-первых, можно попытаться отыскать место, где белые «Жигули» отсиживались, дожидаясь отмашки. Во-вторых, отмашку дал кто-то, кто мог слышать, что Игорь вызвал машину, именно вызвал, а не сел в нее: «Жигули» пожаловали в слободку почти одновременно с приездом шофера на завод. А так как таких людей достаточно мало, то процедура вычисления нужного из них проста и наглядна: берешь каждого по алфавитному списку, снимаешь штаны, вставляешь в задницу паяльник и смотришь, который расколется… Если имя стукача начинается на А, считай, что тебе повезло. Если имя стукача начинается на Я, считай, что не повезло всем тем, кто был перед ним… Ну, а если информацию сняли с телефона, то что уж тут поделаешь — издержки производственного процесса… На этот раз Валерий заплутал: то ли мент назвал ему не правильный поворот, то ли еще что, а только Нестеренко пришлось обернуться вокруг квартала: плохо освещенные дворы утопали в сугробах, посереди улицы шла разбитая ледяная колея, машину Валерия при торможении закрутило, и он едва не придавил серый «опель», одиноко торчавший меж двух сугробов с работающим двигателем. Гостиница оказалась с другой стороны квартала: никакой таблички на здании не было, но перед стеклянным входом на тщательно расчищенной стоянке виднелись три темно-вишневых джипа с московскими номерами. Стоянка была широкая, метров двадцать, и обрамленная сквериком с вечнозеленым кустарником и смутно выступающими из темноты голубыми елями. В отличие от Игорева дома, убийств перед гостиницей еще не происходило, и скверик вместе с улицей тонули в снежном мраке. Единственным освещенным пятном была лампочка у стеклянного входа, приподнятого гранитной лестницей на метр от земли. Валерий притер «хаммер» к бровке, поднялся по высоким ступеням, с которых был тщательно сколот лед, и дернул за ручку двери. Дверь, по позднему времени, была заперта, и Валерий надавил на кнопку звонка.