Текст книги "Опасная ложь (СИ)"
Автор книги: Юлия Гетта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
14
Возвращаюсь в гостиничный номер на слабых ногах. Меня всю колотит. Не могу найти себе место, как неприкаянная хожу по периметру, обхватив себя руками за плечи.
Если бы я не передумала мстить, это можно было бы назвать успехом. Он сам проявляет инициативу, да еще какую. Только вот я долго не выдержу, если все это будет продолжаться. Куда проще было бы испытывать отвращение от его прикосновений, сдерживать рвотные рефлексы от поцелуев, морщиться от запаха, и мужественно все это терпеть. Но не улетать на седьмое небо, доверчиво раздвигая пошире ноги!
Я отвратительная.
Сбрасываю кроссовки, забираюсь с ногами на кровать, сворачиваюсь в клубок, прижимая колени к груди. Прикрываю глаза и осторожно трогаю пальцами свои губы, которые распухли от его поцелуев. Встреть я этого мужчину раньше при любых других обстоятельствах, наверное, душу продала бы за секс с ним. Моя бурная фантазия уносит меня в реальность, где между нами не стоит ничего аморального, где он никогда не предавал и не убивал моего отца, а я не испытываю омерзения от одной мысли, что буду кончать под ним, напротив, предвкушаю, и это дарит мне чистый восторг.
Какая-то часть меня противится таким фантазиям, яростно возмущается, и обещает позже загрызть за то, что смела даже представлять подобное. Но затуманенное сознание на грани ускользания в сон лениво отмахивается от призывов рассудка, продолжая рисовать яркие картинки, как Баженов берет меня силой. Потому что по доброй воле я никогда ему этого не позволю.
Да, я отвратительная. Отвратительная. Но я хочу его, и ничего не могу с этим сделать.
***
Утро врывается в мою жизнь яростной телефонной трелью. Я неосознанно пытаюсь спрятаться от этого звука, закрывая голову подушкой, но проклятый телефон продолжает трезвонить, угрожая разорвать мои барабанные перепонки к чертям собачьим.
Заставляю себя сползти с кровати, и отыскать источник раздражения. Оказывается, мой телефон зарядился и включился сам, и сейчас на его экране светится незнакомый номер.
– Алена Ивановна Малинина? – доносится из динамика приятный мужской голос, когда я принимаю вызов и говорю «Алло».
– Да, это я.
– Доброе утро. Меня зовут Алексей, я звоню по поводу документов. Ваш загранпаспорт с визами готов.
– Уже? Так быстро? – радостно восклицаю в трубку.
– Да, – лаконично отвечает мужчина. – Вы сейчас дома? Я могу заехать к вам в течение часа.
– Нет, я не дома…
– Тогда заеду вечером, после десяти. Вы будете?
– Нет, домой возвращаться я не планировала… – растерянно произношу, вспоминая о возможной слежке, которую устроил за мной Баженов. – Дело в том, что мне бы хотелось улететь как можно скорее. В идеале – сегодня до наступления вечера сесть в самолёт. Я сейчас нахожусь в гостинице недалеко от Пушкинской набережной, может, у вас получится завезти мне паспорт сюда?
– Дайте-ка подумать, – деловито отзывается мужчина. – А куда именно вы планируете лететь?
– В Цюрих.
– Откуда вылет?
– Пока не знаю, я ещё не бронировала билет. Есть вероятность, что вообще не получится, если не будет нужного рейса или мест не окажется…
– Давайте поступим так. У меня есть связи в Аэрофлоте и паре других авиакомпаний. Я сам куплю вам билет на ближайший рейс в Цюрих, и сообщу когда и откуда вылет. А потом привезу вам документы сразу в аэропорт.
– Это было бы просто замечательно.
– Тогда договорились, Алена Ивановна. Ждите звонка.
– Буду очень ждать. Спасибо большое, Алексей.
Сбрасываю вызов и прижимаю телефон к груди, словно родной, впервые за долгое время испытывая самую настоящую радость. Скоро я улечу отсюда и забуду все, как страшный сон. Начну новую жизнь с чистого листа. И обязательно проживу ее достойно.
В груди тревогой отзывается угроза Баженова в случае побега достать меня из-под земли. Но в то, что его власть распространяется и на Европу, я верю с трудом. Ничего он мне не сделает. Да и вряд ли найдёт. Это здесь его люди без проблем могут следить за мной, и безнаказанно силой волочь в машину. А там этот номер не пройдет. Ну не будет же он нанимать международных шпионов, чтобы меня выслеживать, в самом деле? Это было бы уже слишком даже для него. Самое главное для меня сейчас – без приключений сесть в самолёт.
Вспоминаю, что хотела позвонить Жанне, бросаю взгляд на экран телефона, и брови непроизвольно взлетают вверх – оказывается, ещё только восемь утра. Внизу горит куча оповещений о пропущенных звонках, я захожу и бегло просматриваю их – все, конечно, от Жанны. Несмотря на то, что у нас с ней не самые тёплые отношения, сейчас меня терзает совесть – она наверняка с ума сходит все это время. Сначала я звоню ей и говорю, что меня закрыли в машине Баженова, а потом исчезаю почти на двое суток. Будь я на ее месте, точно уже с ума бы сошла от беспокойства. Но Жанна, кажется, все-таки не слишком сильно переживает, когда я набираю ее номер, в ответ слышу только длинные гудки, никто не торопится брать трубку. Решаю, что выбрала слишком раннее время для звонка, она наверняка ещё спит. Открываю мессенджер, пишу ей, что со мной все в порядке, и отправляюсь на поиски еды. В проживание в моем номере включён завтрак, а я голодная, как чёрт. К тому же день обещает быть нелёгким, и я должна набраться сил.
***
Алексей перезванивает мне через два часа и сообщает, что ему удалось успешно купить билет в бизнес-класс и зарегистрировать меня на трёхчасовой рейс в Цюрих из Шереметьево. Я долго и горячо его благодарю, после чего мы договариваемся встретиться в два часа у центрального входа в здание авиавокзала.
Принимаю душ, быстро крашусь, натягиваю джинсы и толстовку с капюшоном. На дне своей дорожной сумки отыскиваю чехол с любимыми тёмными очками от Гуччи. Вряд ли все это поможет мне покинуть гостиницу незамеченной для людей Баженова, которые наверняка до сих пор следят за мной, но так все равно чуточку спокойнее. В конце концов, не станут же они останавливать такси и нападать на меня посреди дороги? А если попробуют, я просто позвоню в полицию. Теперь мне уже нечего бояться.
Вызываю такси через приложение, прошу водителя подъехать к самому входу, и только когда приходит уведомление о том, что машина ожидает, покидаю номер, перекинув ремешок сумки через плечо. Спускаюсь вниз, сдаю ключи, изо всех сил стараясь выглядеть непринуждённой, чтобы не палиться, но внутри все дрожит от страха. Кажется, будто вот-вот кто-нибудь выскочит из-за угла, схватит меня и потащит в баженовскую машину. Но вокруг все люди выглядят довольно мирными, им будто нет до меня совершенно никакого дела. Все либо куда-то идут, либо общаются у стойки с администратором, либо беседуют с кем-то по телефону в лобби.
Мне начинает казаться, что я слишком себя накрутила. Во всяком случае, в такси я сажусь совершенно свободно, никто не пытается меня остановить, и до аэропорта добираюсь без приключений.
Таксист высаживает меня у здания аэровокзала, и я снова испуганно озираюсь, с пристальным вниманием изучая подъезжающие машины, словно из одной из них может выскочить группа вооруженных лиц по мою душу. На всякий случай готовлюсь бежать в любую секунду, но ничего так и не происходит. Кажется, никто не собирается меня останавливать.
В кармане звонит мой мобильный, и я подпрыгиваю на месте от неожиданности. Но это всего лишь Алексей. Он говорит, что подъехал, называет марку и номер своего автомобиля, после чего я не без труда отыскиваю спортивный купе «Порше Панамера», за рулём которого сидит парень в тёмных очках.
– Алексей?
– Алена Ивановна, – вежливо кивает он. – Присаживайтесь.
Опускаюсь рядом с ним на пассажирское сидение, уложив свою объемную сумку к себе на колени.
– Бросьте ее назад, – предлагает парень, потягивая мне небольшой белый конверт. – Откройте, посмотрите.
Переставляю сумку на заднее сидение, беру из его рук конверт, распечатываю его и бегло пролистываю новенькие страницы загранпаспорта, которые, кажется, еще даже пахнут краской. Так же бегло смотрю страницы с визами, и прячу документ обратно в конверт.
– Просто отлично, – удовлетворенно киваю. – Сколько я должна вам? Наличных у меня нет, но я могу отправить переводом.
– Ну что вы, Алёна Ивановна, ничего не нужно. Мои услуги уже оплатили.
Захаров. Ну, конечно. Все-таки здорово, что я встретила его. Черт знает, каких бы дров наломала, если бы не его протекция.
– Спасибо вам большое, – проникновенно благодарю парня, открывая дверь.
– Не за что, – вежливо улыбается он. – Приятного полёта.
– Спасибо, – киваю ему и выхожу из машины.
Тороплюсь скорее попасть в здание, потому что на улице мне все ещё неуютно и боязно, но не успеваю сделать и десяти шагов, как Алексей окрикивает меня.
– Алена Ивановна! Сумку забыли.
– Ой, – оборачиваюсь, сконфуженно улыбаюсь ему и иду обратно. – Извините, память ни к черту!
– Бывает, – широко улыбается он в ответ.
Когда я, наконец, оказываюсь внутри здания аэровокзала, долгожданного спокойствия не наступает. Меня переполняет тревога, хоть по-прежнему никто вокруг не претендует нарушить мой суверенитет.
Нахожу на табло информацию о своём рейсе и иду на стойку регистрации. Протягиваю девушке свой новенький паспорт, и нервно оглядываюсь по сторонам, все ещё не в состоянии выдохнуть свободно. Наверное, я смогу это сделать, лишь когда сяду в самолёт.
– Алена Ивановна, – приветливо произносит девушка за стойкой. – Посмотрите, пожалуйста, на меня.
Перевожу на неё взгляд, после чего она вкладывает распечатанный билет в мой паспорт и возвращает его мне.
– У вас есть багаж?
– Нет, только ручная кладь.
– Вы можете пройти в зону посадки. Приятного полёта.
– Большое спасибо!
Когда я подхожу к рамке металлоискателя, беспокойство, наконец, отпускает. Кажется, все хорошо. Никто вокруг по-прежнему не проявляет интереса к моей персоне, никто не пытается остановить, и в какой-то момент мне даже становится смешно от того, как я себя накрутила. Да Баженов просто меня припугнул, чтобы больше не бегала от него. Ну кто, в самом деле, будет устраивать тотальную слежку за девушкой, с которой просто хочет потрахаться?
Кладу сумку на ленту металлоискателя, прохожу сквозь рамку, и, наконец, позволяю себе вздохнуть спокойно. Теперь уж точно никто меня не остановит. Если бы он хотел, он сделал бы это раньше.
– Девушка, это ваша сумка? – обращается ко мне мужчина в форме, вырывая из размышлений.
– Да, моя.
– Покажите содержимое.
– Что? Зачем? – непонимающе смотрю на него.
– Откройте сумку, – с нажимом требует он, и демонстративно кладёт руку на кобуру с оружием.
Едва оставившее меня беспокойство возвращается с новой силой, но спорить с представителем власти я не решаюсь. Покорно ставлю сумку на стол, расстегиваю молнию, и испуганно выдыхаю. Половина вещей, что я брала с собой, из неё исчезли, зато вместо них аккуратненьким рядком лежат несколько прямоугольных белых пакетов с неизвестным содержимым. Перевожу ошеломленный взгляд на мужчину и отчаянно кручу головой:
– Это не мое!
15
Все происходящее напоминает мне какой-то дурной сон. Меня везут на бобике в полицейский участок, закованную в наручники, как самую настоящую преступницу. Фотографируют, проводят процедуру дактилоскопии, закрывают в камере. Здесь жутко. Намного хуже, чем показывают в фильмах. Скамейка, решетка, напольный унитаз в углу и больше ничего. Даже малюсенького окошка нет под потолком, в которое проникал бы уличный свет. Я стараюсь не поддаваться панике, но это не так уж просто.
В моей сумке обнаружили два кило чистого героина, и, как сказал дядечка в погонах, которого я слабовольно умоляла поверить, что это все не мое, и помочь, – теперь мне поможет только чудо.
Но лимит чудес в моей жизни давно исчерпан. Был бы папа жив… Он бы вытащил меня отсюда. Он всегда вытаскивал меня из разных передряг, хоть потом убить был готов, но это было потом…
Никогда не забуду, как впервые попала в полицейский участок. Мне тогда было тринадцать. Но я не выглядела на тринадцать, и вела себя совсем не так, как подобает тринадцатилетней девочке. Мы с друзьями пили вермут в сквере, а потом наши парни ввязались в драку с какой-то другой пьяной компанией. И я, конечно же, полезла их разнимать. Не знаю, откуда во мне было столько смелости тогда, но я всегда лезла всех разнимать, и почему-то было уверена, что я девочка, и меня никто не тронет. И мне действительно везло – не трогали, даже слушались иногда и прекращали драку. Но в тот раз все было по-другому. Меня толкнули, я упала и подвернула ногу, а кому-то из парней вообще голову пробили. Кто-то вызвал милицию, и все разбежались, а я не смогла из-за ноги.
Тогда я недолго пробыла в участке, папа быстро приехал и забрал меня. Потом дома орал так, что жить не хотелось… Я ужасно злилась на него за это, считала, что он кричит на меня незаслуженно, ведь ничего плохого я на самом деле не сделала. Кричала в ответ, что лучше бы он вообще меня не забирал… Сейчас, конечно, я прекрасно понимаю его гнев. Ведь в той драке голову могли пробить и мне.
Сейчас вообще многие его слова обрели смысл и значимость. Был бы он жив, ох, и получила бы я за то, в какую историю вляпалась. И я была бы только рада, если бы он вправил мне мозги. Могла ли я представить себе тогда в детстве, что когда-нибудь буду так отчаянно тосковать по взбучкам отца?
Папочка, что мне теперь делать? Я знаю, что, как обычно, сама во всем виновата, но неужели это конец? Неужели у меня нет больше шанса все исправить?
Ты всегда говорил, что сдаваться нельзя, что надо бороться за себя до последнего. Выход есть всегда, даже если на первый взгляд кажется, что его нет. Вот и мне сейчас кажется, что нет. Но я должна думать, должна искать, должна разобраться во всем.
Это чертов Алексей меня подставил, больше некому. Только не понимаю, зачем? Неужели по приказу Захарова? Но зачем это Захарову? Я ведь все равно собиралась улететь из страны, так зачем ему понадобилось топить меня? Ничего не понимаю…
А может, это и не Захаров вовсе? Он ведь говорил вчера, что пришлет сообщение, когда документы будут готовы. Но никакого сообщения от него не приходило. Господи, ну почему я такая невнимательная! Почему не позвонила Захарову после разговора с этим чертовым Алексеем, и не уточнила, его ли это человек вообще мне звонил!
Но если Алексей не работает на Захарова, то как он мог узнать про паспорт и визы? Может, в моей квартире прослушка? После того случая в баженовской машине я уже ничему не удивлюсь…
Баженов. Он ведь следил за мной. И в теории мог подслушать телефонный разговор с Захаровым. Не знаю, каким именно способом, но с его возможностями нет ничего нереального. Как раз он-то вполне мог натравить на меня этого Алексея.
Нет, это какой-то бред. Зачем ему это нужно? Даже если он узнал, что я собиралась шпионить за ним, но передумала, зачем ему меня садить? Чтобы неповадно было? Черт, а ведь учитывая, какая он мстительная скотина, это вполне вероятно.
Мне бы только связаться с Захаровым, чтобы убедиться в этом наверняка. Но как с ним связаться, я не представляю. Позвонить мне разрешили, только вот мой конспиративный телефон исчез бесследно вместе с частью других вещей из моей сумки. А старый номер, на который я раньше звонила Роману Евгеньевичу, сейчас недоступен. От отчаяния я даже пробовала звонить Жанне, чтобы через нее сообщить Захарову, где нахожусь, да только она снова не взяла трубку.
Мои тревожные размышления прерывает жуткий звук – в коридоре за пределами камеры раздаются гулкие шаги, и я непроизвольно вжимаю голову в плечи. Не знаю, кто там идет и куда, но словно нутром чувствую, что это по мою душу. И не ошибаюсь.
– Малинина, на выход.
Внутри все наполняется вязким ощущением страха. Не знаю, куда меня сейчас поведут и зачем, но что-то подсказывает мне, что ничего хорошего ждать не стоит. И эта мысль вгоняет в отчаяние.
– Лицом к стене, руки за спину.
Меня выпускают из камеры и снова заковывают в наручники.
– Пошла.
Долго ведут мрачными коридорами, после чего запускают в комнату, где снова нет почти ничего, кроме массивного металлического стола и двух деревянных стульев. Но почему-то в очередной раз больше всего меня пугает отсутствие окон.
Меня заставляют сесть на стул, но наручники не снимают, лишь перековывают так, чтобы руки оказались впереди, и закрепляют на металлическом кольце, что приварено к краю столешницы. После этого конвой покидает комнату и оставляет меня одну. Но ненадолго. Вскоре дверь снова открывается и на пороге появляется… Баженов.
16
Баженов медленной походкой приближается к столу, за которым я сижу и смотрю на него, как побитая собачонка, опирается обеими руками на спинку свободного стула, и замирает, устремляя на меня сосредоточенный взгляд.
– Интересная ты девушка, Алена, – бесстрастно произносит он. – То в любви признаешься, то в обморок падаешь, теперь это… – обводит брезгливым взглядом помещение, слегка сдвинув брови. – Неужели все ради меня одного? Если так, то это очень льстит.
Я настороженно наблюдаю за ним, силясь понять смысл его слов. Он что, пытается внушить мне, будто не имеет никакого отношения к моему аресту? Вряд ли я теперь в это поверю. А иначе, что он здесь забыл?
– Ты меня за дуру держишь? – со злостью интересуюсь, расправляя плечи. И пусть я сейчас нахожусь в унизительном положении, но пресмыкаться перед ним ни за что не стану. Не дождется.
– Да черт тебя знает, – слегка пожимает плечами он. – Ты для меня просто какая-то ёбаная загадка.
Я еще несколько секунд пристально смотрю на него, пытаясь понять, правду он говорит, или издевается. Но по его лицу невозможно ничего определить. Этот насмешливый взгляд, в глубине которого застыл лед, может с одинаковым успехом быть признаком и того, и другого.
– Хочешь сказать, что это не ты меня сюда упек? – напряженно уточняю, мечтая залезть к нему в голову, и хотя бы одним глазком взглянуть, что за мысли там роятся.
– Я? – усмехается он. – Да Бог с тобой, девочка. Я бы до такого не додумался.
– Но ты ведь сказал, из-под земли достанешь?
– Сказал, – его взгляд становится серьезным. – Но это не мои методы, Алена.
– Черт… – выдыхаю, с силой зажмуриваясь. Если не он, тогда кто? Захаров? Но я все еще не понимаю, зачем ему это надо?! – Нет, – кручу головой, возвращая к нему взгляд. – Я тебе не верю.
Баженов склоняет голову вправо и какое-то время изучает меня с нескрываемым интересом.
– Я, кажется, четко дал понять, чего именно от тебя хочу. И зачем, по-твоему, мне могло понадобиться устраивать вот это? – демонстративно обводит глазами помещение он.
– Откуда я знаю? Наверное, чтобы не позволить мне улететь!
– Серьезно? – с театральным удивлением переспрашивает Баженов, и сразу снова становится серьезным. – Послушай меня, Алена. Если бы даже меня так сильно прижало, я бы просто не дал тебе сесть в самолет. Или, в крайнем случае, на Савельева вышел, и попросил бы его отменить рейс. Но подкидывать наркоту маленькой глупенькой девочке… За кого ты меня держишь?
– Fuck… – непроизвольно срывается с губ.
В глазах собирается непрошеная влага, которую я хочу скорее смахнуть, и по инерции тяну руки к лицу, но в запястья больно впивается металл наручников, и мне едва удается подавить всхлип. Приходится наклонить голову вниз, чтобы дотянуться до глаз и с силой потереть их ладонями, заставляя себя успокоиться. Даже если это в самом деле не он, не хочу, чтобы этот человек видел мою слабость.
Баженов разворачивает стул спинкой ко мне и усаживается на него, сложив руки локтями на спинку.
– Значит, это не часть игры, – заключает он, устало глядя на меня.
– Да нет давно уже никакой игры! – с раздражением отвечаю я. – Я ведь говорила тебе, что передумала!
– Извини, я сразу не поверил. Хреново, – вздыхает он. – И куда же ты собиралась лететь?
– В Цюрих, – глухим голосом отзываюсь я, все еще ведя усиленную борьбу с рвущейся наружу истерикой.
– Ух ты, – безэмоционально произносит он. – Неожиданно. И кому же ты так насолить успела?
– Никому. Я никогда никому ничего плохого не делала.
– Предыдущая твоя жертва? – приподнимает брови Баженов.
– Да не было у меня никаких жертв… – тяжело вздыхаю, поднимая взгляд к потолку. – Я думала, это ты.
– Нет, Алена. Не я.
– Тогда я просто ничего не понимаю…
– Ну, тут я тебе не помощник, – равнодушно отзывается он, поднимая со спинки одну руку и подпирая ей подбородок. – Думай сама, кому дорогу перешла.
– Никому. Говорю же, я никому не делала ничего плохого!
– Ладно, – устало вздыхает Баженов. – Не делала, так не делала. У меня только один вопрос к тебе остался. Почему передумала?
– Что? – перевожу на него непонимающий взгляд.
– Почему охоту на меня решила свернуть? – снисходительно поясняет он.
– Какая тебе разница? – со злостью бросаю ему. – Вариант получше нашла!
– В Цюрихе? – вскидывает он брови.
– Да.
– Вот значит, как… – задумчиво произносит. – Как-то не стыкуется. Ты ведь вроде не хотела рассматривать другие варианты?
– А ты видел других олигархов? Они же все либо старые, либо страшные, как моя жизнь. А я девушка амбициозная, мне хотелось и рыбку съесть…
– И на хуй сесть.
– Да.
– А этот, из Цюриха, что же, красивей меня?
– И моложе, – кривлю губы в мстительной ухмылке.
– Что ж… – Баженов отвечает мне холодной улыбкой и неторопливо поднимается со стула. – Пожелал бы вам совет да любовь, да боюсь, в твоей ситуации не слишком уместно.
Он разворачивает и уверенными шагами идет к выходу, а я наблюдаю за ним, растерянно хлопая глазами, и лишь, когда он берется за дверную ручку, наконец, отмираю.
– Подожди! – кричу ему вдогонку. – Ты что, уходишь?
Баженов оборачивается и произносит с издевкой:
– Я бы с удовольствием еще поболтал, но, извини, дела не ждут.
– То есть, ты просто возьмешь и уйдешь? – ошеломленно смотрю на него.
– А что я, по-твоему, должен сделать? – холодно интересуется он.
– Вытащи меня отсюда!
– Зачем мне это? – усмехается.
– Но ты ведь зачем-то приехал? – отчаянно спрашиваю я, чувствуя, что готова опять разреветься. – Не для того же, чтобы позлорадствовать, правда?
– Слушай, Алена, ты правда не догоняешь, зачем я приехал?
Я отрицательно кручу головой.
Баженов вздыхает, разворачивается и делает несколько шагов назад, а я вдруг испытываю неожиданное облегчение от этого. Отчего-то все внутри меня противится его уходу. Будто вместе с ним уйдет и мой единственный шанс на спасение.
– Я привык, что время от времени сопливые девки, вроде тебя, из шкуры вон лезут, чтобы забраться ко мне в постель, – он снова останавливается у стула и смотрит на меня в упор. – Но ты – на редкость изворотливая сука. Ты понравилась мне. Жаль, что передумала. Правда, жаль.
Я не без труда удерживаю его взгляд и непроизвольно сглатываю.
– То есть ты здесь только потому, что хотел бы продолжить знакомство?
– Бинго, – с насмешкой произносит он.
– И если я снова передумаю, ты мне поможешь?
– А как же молодой красавчик из Цюриха?
– Видишь ли, Цюрих мне в ближайшее время все равно не видать, как собственных ушей.
Баженов с минуту молчит, задумчиво потирая пальцами подбородок, словно размышляет над чем-то очень серьезным. Пауза непозволительно затягивается, и мне начинает казаться, что сейчас он меня просто пошлет.
– Вытащи меня отсюда, пожалуйста, – прикрыв глаза, отчаянно прошу его. – Ты ведь хотел минет? Будет тебе минет.
– Боюсь, одним минетом ты уже не отделаешься, – бесстрастно отзывается он.
– Ты сейчас можешь какие угодно условия ставить. У меня все равно нет выбора.
– Выбор всегда есть, Алена.
– Я не хочу в тюрьму, – испуганно верчу головой, не отрывая от него глаз.
– Значит, остановимся на том, что ты будешь делать все, что я скажу. Без каких-либо ограничений.
– Предлагаешь сменить тюрьму на рабство?
– А разве ты не сама этого добивалась, развернув целую кампанию по охоте за мной?
Мои ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Опускаю голову вниз и с силой зажмуриваю глаза, стараясь взять себя в руки. Если я сейчас откажусь, меня посадят. Лет этак на семь. А может и больше. Такая перспектива даже не пугает, она просто приводит в ужас. Еще в детстве я наслушалась много страшных рассказов про российскую тюрьму, и, наверное, лучше сдохнуть, чем загреметь туда.
Есть еще надежда на Захарова, но, надо признать, надежда очень слабая. Он, конечно, говорил высокие слова о том, что мой отец был ему, как брат, и что теперь он чувствует себя ответственным за мою судьбу, но я никогда ему сильно не доверяла. Что, если как раз он это и устроил? Конечно, совершенно непонятно зачем, но вдруг?
– Хорошо. Вытащи меня отсюда, и я буду делать все, что захочешь, – глухо произношу я, и не узнаю собственный голос – так безжизненно он звучит.
Баженов не произносит в ответ ни слова. Только сухо кивает, и выходит из комнаты вон.
Сукин сын. Как ловко сделал меня своей рабыней. На меня накатывает такая злость, что хочется выть в голос. И отчего-то снова не верится, что это все не его рук дело. Ну зачем бы он приезжал сюда, как вообще узнал, где я, если не следил и не собирался причинять зла?
Но ничего. Мне бы только выбраться отсюда и связаться с Захаровым. Он поможет сделать новые документы и свалить из страны. Навсегда.
