Текст книги "Когда вдруг решил... что уже... поздно (СИ)"

Автор книги: Юлия Флёри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

В тот вечер я впервые ушла раньше него. Сама не своя бродила по улице, пытаясь понять, что же упустила. Топая ногами, ломала каблуки, пытаясь противостоять чему-то неизведанному, тому, что всё никак уловить не получалось. Отчего злилась? Кому и что доказать хотела? Задыхалась, и в попытке отдышаться голову к небу запрокидывала. Ревела, размазывая солёные слёзы, смешанные с густой чёрной тушью. Кричала во всю мощь голоса, протест выказывая. Уже предчувствовала, что ничего не могу изменить… Уже подозревала, что не я охочусь на зверя, а он на меня.

Вернувшись домой, хотела прошмыгнуть в комнату, как делала обычно, но отец не спал. Он ждал меня. Уставший и злой, сидел в темноте, в пёстром кресле дорогого гостиного гарнитура.

– Где ты была? – Тихо прозвучал его голос, а я будто от призрака шарахнулась.

– Гуляла. – Нервно сглотнула, понимая, что встречных вопросов он уже давно не ждёт.

– Скажи, ты хочешь, чтобы из всей этой затеи вышел толк? Чтобы в твоём переезде сюда был смысл? Чтобы, оглянувшись назад, ты увидела не пепелище, а… Напомни, что ты хочешь увидеть?

– Папа, у Альбины проблемы. – Прошептала я бесцветным голосом, опускаясь на ступеньку, плавно соскальзывая по рельефным перилам всё ниже и ниже. Носом в согнутые коленки уткнулась, волосы стянула в тугой хвост, к спине их отбросила.

– Мне плевать. – Страшным голосом проговорил он.

– Папа, я не могу…

– Мне плевать. – Повторил он жёстче. Так, что изморозь пробежала по телу, заставляя мелкие волоски вставать дыбом, заставляя передёрнуться от непроизвольного сокращения мышц. – И у тебя есть всего два варианта. – Добавил, точно зная, что смысл этих слов до меня дошёл. – Либо ты становишься собой, либо той, на которую мне тоже плевать. – Глянул он исподлобья, встал и ушёл в свой кабинет.

За завтраком он смотрел на меня без особого удовольствия, заводить разговор не стал, читать нотации не посчитал нужным. Выходя из-за стола, крайне сухо поблагодарил за кофе и сделал то, за что, пожалуй, не один раз мысленно выдал себе подзатыльник. Он остановился, нервно повёл шеей и бросил через плечо:

– Чтобы обдумать вчерашний разговор у тебя есть два дня. У меня срочная командировка. Через два дня вернусь. И если ты поняла, что должна сделать, оставайся. Если же нет… можешь начать собирать вещи. – Выдал без особой заинтересованности в моём присутствии и ушёл.

Будь я поглупее и погонористее, наверно, уже тогда бы ушла, громко фыркнув на прощание. Но я отца услышала. Потому промолчала. Пусть сцепив зубы, пусть крепко зажмурившись, но подавила в себе дерзость, безрассудность и промолчала! Он ушёл, а я знала: остался всего один шанс, одна возможность довести начатое до конца. И один вечер. Последний.

Глава 12

Что-то пошло не так. Я даже напрягаться не стала, разбираясь, что именно. Были ли лишними последние бокала три ядрёных коктейлей или, может, не та музыка, не тот настрой. Не угодили мне и парни из новой охраны, что я тут же продемонстрировала, намеренно остановившись в нескольких шагах от них. Дразня и провоцируя вызывающими, а, может, даже вульгарными движениями, нарывалась на откровенную грубость. Литнер пил больше обычного, давно сбросил пиджак, расстегнул несколько пуговиц рубашки, не желая чувствовать ущемление в чём-либо. Он то откидывался на спинку невысокого дивана, то припадал к столу. Водил рукой по волосам, взъерошивая их, растирал ладонями лицо, приводя себя в чувства. Не хватало кислорода. Сейчас уже нам обоим. И сил не хватало, чтобы удержать марку и снова разойтись по разным углам.

Первым был его запах. И мысли не возникло, будто кто другой приблизиться рискнул. Парни из условной охраны предусмотрительно отвернулись, позволяя побыть наедине. И меня наизнанку выворачивало от одной только мысли об этом. И этот запах… не такой, как у Андрея: резкий, дерзкий, наглый… Он был иным. Мягким и податливым, нежно окутывал своим тягучим шлейфом, заставляя расслабиться, довериться. Аромат соблазнял, а всё моё тело, весь затаившийся здравый смысл вздумал этому расслаблению противиться. Заставляя опасливо выгибать спину, точно кошка. Заставляя устрашающе шипеть в ответ на прикосновение.

– Допрыгалась, кошка? – Провёл он ту же ассоциацию, ощутимо сдавливая мою шею, ловко подведя рукой под волосами.

Почувствовав первое неуверенное сопротивление, он тактику сменил. Оставляя захват лишь в памяти, принялся настойчиво мою шею массировать. Заставляя запрокинуть голову, его давлению поддаваясь, заставляя на своё плечо припасть, едва не урча от удовольствия.

– Я тебя не знаю. – Расплылась на лице пьяная улыбка.

Литнер хитро улыбнулся, языком поцокал, в обмане уличая, но мою дерзость простил.

– А пусть даже и так. – Лениво пожал плечами, прищурившись на один глаз. – Идём. – С места потянул, ловко мою ладонь перехватив. Сжал надёжно и крепко. Так, что обо всём на свете забыть захотелось, и я досадливо закусила губу.

– Не хочу. – Выдохнула в лицо, а он рассмеялся. Опасно и зло. Он смеялся, а я, как заворожённая, смотрела на это. Сонно моргала, рассеянно улыбалась, с тяжестью прошедшей недели клонила голову набок.

– Я долго соображал, да? Так долго, что ты успела передумать?

– Не понимаю о чём ты. – Заверила, теперь уже твёрдо осознавая, что на ногах не устою. Потому к мужчине подалась, за ворот рубашки уцепившись, повисла.

– А мне это даже нравится! – Рассмеялся он снова. Но на этот раз иначе. Мягко как-то… открыто, заразительно.

Литнер меня вперёд подтолкнул, торопливо в своих руках разворачивая, и терпеливо выждал, пока, в высоченных каблуках разобравшись, всё же осилю хоть один шаг. Но разобраться я всё не могла, а его терпение было вовсе не бесконечно. Уверенно схватив за талию, мужчина усадил меня на высокий стул и треклятые шпильки с ног сдёрнул, оставил их на барной стойке. На руки меня подхватил, уверенно расталкивая танцующих. Нёс так легко… подкупал этим… а сознание уплывало всё дальше и дальше… Очередной раз опомнившись, я отметила след от яркой помады на его подбородке. И ещё один след. От острых зубов. Нетерпеливо вздохнула.

– Не люблю, когда за меня решают. – Провела ногтем по его шее, кожу царапая.

Это не было протестом. Это не было даже сомнением. Что-то на уровне подсознания. Невесомое и почти прозрачное.

Светлые волосы перед собой видела, их мягкость под пальцами ощущала. И чувство такое странное, когда горячо и холодно одновременно. Когда совсем не хочется, а ещё ни при каких условиях нельзя… но, кажется, что-то всё же случится. Голову на его плече устроив, я даже довериться попыталась. Ему… себе… инстинктам?.. Ответить сложно. И этот запах… тёплый, мужской… я млела от него. И от той ауры силы, которая этот запах сопровождала. Она читалась в уверенных взглядах, в чётких движениях, в расслабленных улыбках.

Едва опомнившись схватить сумочку у охраны, из объятий, что вдруг стали тесными, вывернулась. Не проверяя опасное содержимое, её к груди прижала, уже не так охотно, но всё же волочась следом за Литнером. Легко поддалась, когда он привлёк к себе, пока до машины шли. Послушно следуя правилам игры, пробралась ладошкой под рубашку, его грудь, плечи исследуя. Сглотнуть толком не получалось, как осознала, что далеко зашла. Намного дальше, чем хотелось бы. В шаге от черты замерла и оглянулась, в ровной череде машин свою примечая. Мне нужна была всего минута без свидетелей. Где угодно, только бы быстрее. Всего минута. Приват комната, кладовка, да пусть даже туалет! Но Литнеру нужно было гораздо больше минуты, поэтому всё перечисленное не вписывалось в грандиозные планы. Пьяная, босая… в коротеньком платье с завораживающим золотым блеском, с взлохмаченными волосами и безумными глазами я стояла, удерживаемая в этом мире одной лишь его ладонью.

Пальчиками пошевелила, высвобождаясь, ускользая, и готова была броситься бежать и о целях, и о смысле бестолкового, по сути своей, поступка, забывая… но он оказался проворнее. Он оказался сильнее, он всё понял за секунду до того, как подобная мысль созрела в моей голове. И удержал. Удержал, больно вцепившись пальцами в запястье. Ещё секунда и затолкнул в уже заведённый автомобиль. Две – и мы тронулись с места. Три десятка метров до выезда со стоянки и дорога в никуда.

Он изменился, как только захлопнулась дверца авто. Он сошёл с ума, почувствовав себя хозяином над ситуацией, над этой ночью, надо мной. Резко рванул на себя, на колени усаживая, и обеими руками вцепился в волосы, внушая мне эту мысль как единственно верную. Вцепился, запутался, управлял мной, будто марионеткой. Голову словно тисками сдавливал, так торопился получить желаемое. Большими пальцами обеих рук водил по губам, по глазам, по шее, мягкостью кожи наслаждаясь. Целовал жадно, властно, больно прикусывая губы. Диким, голодным казался. Стонал в голос, задыхаясь, и грозно рычал, отдачи не чувствуя. Всё чаще прижимал меня к своему паху, попутно толкаясь бёдрами, на месте ёрзая, устраиваясь. За волосы голову вниз оттягивая, открывал доступ к груди и шее, чтобы впиваться грубыми губами, чтобы любому своё право на эту ночь предъявить.

«Ты сможешь, Рита, ты сможешь» – мысленно твердила я, пытаясь от происходящего закрыться. «Так надо. Ты должна. Всё получится» – как мантру про себя повторяла и всем телом задрожала, понимая, что он больше не целует, не гладит, не стонет. Он в мои пустые глаза смотрит. С явной претензией, с вызовом, со своим непристойным предложением. Смотрит и ответа ждёт. Так и замер, между своими губами мою нижнюю перебирая, едва заметно её оттягивая, проводя по ней языком. Привкус табака и виски застыл на моих губах. Его дыхание стало практически неуловимо. «Должна!» – в последний раз крикнул разум, и я провела самым кончиком языка по его губам, по его языку. Поддаваясь инстинктам, вела им дальше, глубже, позволяя вовлечь себя в эту странную игру, в этот странный танец, в котором мужчина не собирался забирать всю партию на себя. Ладонями по плечам повела, едва касаясь кожи над воротничком, запустила пальцы в волосы, всё своё напряжение через них пропуская. Громко вскрикнула, когда руками рёбра сдавил, приводя меня в чувства. И он сорвался. И каждое его прикосновение было на грани боли, теперь уже ставшей привычной. И громкие крики, что заставляли срывать горло, а, порой, безвольно рычать, стонать сквозь зубы, но не смея отказаться от своеобразной ласки.

Прямо в машине трахнуть хотел, напрочь забывая о водителе за рулём, о встречных машинах с их обличающим светом фар, о стоящих на перекрёстке людях, что с интересом заглядывали в тёмный салон. Звякнул ремнём, молнию на брюках расстегнул, оттянул резинку трусов, влажную головку высвобождая, и с усилием на мою промежность надавил, заходясь ядовитым смехом. Отсмеявшись, подол платья до груди задрал, на миниатюрные шортики любуясь, что защищали меня вместо ожидаемых трусиков в виде тонких полосок. Широким движением языка по своим губам провёл, довольно облизываясь.

– А замка там нет, ключик от которого ты совершенно случайно забыла дома? – На ухо прошептал, не упуская момента провести по нему языком, не забывая мочку зубами прикусить. Больно сдавил пальцами подбородок, едва сдерживаясь от того, чтобы не заколотиться от злости. Тут же опомнился, позволяя взгляду мутнеть от желания. Продолжая удерживать мой подбородок грубой ладонью, двумя пальцами по губам провёл, чуть надавливая, заставляя их приоткрыть. Желаемого добившись, скользнул пальцами в рот и удовлетворённо выдохнул, ощущая на подушечках мягкое прикосновение языка.

Коротко глянув за моё плечо, зубы сцепил, недовольно щурясь. Практически сразу автомобиль плавно затормозил, открывая вид на гостиницу, которыми город уже давно переполнен.

Литнер выволок меня из машины как бесчувственную куклу. Собственнически прижимая к своему боку, едва не силой протащил через весь зал, не обращая внимания на то, как спотыкаюсь, цепляясь ослабевшими ногами за любой выступ, что в них же путаюсь, не поспевая за ускорившимся темпом. А войдя в лифт, просто вдавил меня в его стену, всем весом наваливаясь. Силой непослушные ноги раздвигая, прижимался плотнее, настойчиво пахом тёрся, возбуждение демонстрируя. И целовал, целовал, забирая так необходимый сейчас кислород. До дна выпивал, до полуобморочного состояния доводя. И руки его были везде, и дыхание горькое врастало в кожу, словно клеймя.

До номера на себе нёс, закинув мои ноги на бёдра, под попу придерживая. При этом весьма настойчиво водил пальцами от промежности, меж ягодиц, и до самого крестца. Надавливая, натирая, наказывая за глупую выходку с бельём. А, ввалившись в номер, мозги отключил вовсе. Сумочку, что я трепетно прижимала к груди, из замлевших от напряжения пальцев выдрал и отшвырнул в сторону, заставляя задохнуться собственной паникой, подавиться зародившимся только сейчас страхом. Платье стянул в проходе, ненавистное бельё со звериным азартом на лице содрал там же, полностью меня обнажая. Будто могучий ледокол вперёд подался, ломая, разрушая мою защиту, напрочь уничтожая самообладание. За доли секунды к постели оттеснил и на матрац толкнул. Коленом между моих ног упёрся, не позволяя их свести, и настойчиво растирал светлую кожу ладонью. Докрасна, до чувства жжения, до прикушенных губ.

Разделся быстро и, не оставляя времени для уговоров, за колени к себе подтянул, попутно на член насаживая. Толкался быстро, глубоко, ритмично, не забывая сжимать грудь, растирать плечи, царапать короткими ногтями живот, в кожу на нём впиваясь. Толкал пальцы в глотку, трахая ими рот, а иногда, расслабляясь, осторожно водил подушечками по пересохшим от частого дыхания, потрескавшимся от напряжения губам. То закидывал ноги себе на плечи, то ставил на колени, заставляя развернуться спиной. Прогибал, с силой на поясницу надавливая, или же, наоборот, заставлял выгнуться, чтобы мог до губ дотянуться, кусая их, скулы, кожу на линии подбородка.

Прихватывал зубами кожу на затылке, на шее, с противным лязгающим звуком хлопал ладонью по ягодицам, подначивая, возбуждая собственную фантазию. А я вздрагивала всякий раз, слушая жуткий хлюпающий звук, развратные хлопки влажной плоти, ощущая на себе его горячее дыхание. Он сдавливал, сминал лицо, губы. Тут же нежно касался меня своими. Оттягивал соски, до боли сжимал клитор, опробуя реакцию, а потом растирал напряжёнными пальцами, зарождая в теле до сих пор незнакомую дрожь.

Мой оргазм был сильным. Намного сильнее того, что я испытывала прежде. Слишком острый, ранящий, размазывающий по стенке сознание. Я громко стонала, металась под ним, чувствуя, как бешеная по своей силе энергия уходит из меня, опустошая. Дрожали кончики пальцев, голос охрип, перед глазами мутная пелена. И понимание как выстрел пронзает насквозь: изменила! Не тогда, когда с другим мужиком пошла, а сейчас, задыхаясь от удовольствия. Не только Андрею – себе изменила в первую очередь!

– Вот так… Вот так… умничка.

Услышала его хриплый шёпот и уже не зверь передо мной, а мужчина. Нежный. Осторожно целующий меня в ставшие податливыми губы. Он кончил мне на живот и склонился, чтобы посмотреть в глаза. Напряжение ушло, я размякла, жалась щекой к его ладони, подстраиваясь под нежное касание, удостоилась одобрительной улыбки.

Он встал с кровати, чтобы выпить. Взрослый мужик. Ровесник моего отца. Влажная от пота спина, лёгкая сутулость очередного хозяина жизни, которому плевать на всех и на всё. Лишний вес, опухшее от пьянок лицо, возрастные морщины, которых скрывать не собирается – не считает нужным. Я содрогнулась, корчась от отвращения к самой себе, но взгляд отвести не получалось. Он жадно глотал виски прямо из бутылки, морщась от крепости алкоголя. Взъерошил короткие волосы, на меня оглянулся, похотливо ухмыляясь, а я не вовремя вспомнила о сумке, о пистолете в ней. Кажется, Литнер забросил её под кровать?..

– Тиши, тише, тише, тише, тише… – Рассмеялся он, усаживаясь на меня сверху. – Куда ты, девочка… – Шею пальцами сжал, заставляя на место вернуться. Подался вперёд, к моему лицу склоняясь, и будто по секрету шепнул: – Хочу тебя.

Губы поджал, ответ в моих глазах читая, и что-то ему там явно пришлось не по вкусу. Мужчина вопросительно выгнул брови, выпятил вперёд губы, недовольно скривившись, а я только сейчас заметила, что глаза у Литнера голубые. Чистые такие, светлые… обманчиво добрые. Он ласково обвёл кончиками пальцев мой подбородок. Чуть надавив на щёки, заставил разжать губы для неспешного поцелуя, носом о мой нос потёрся в жесте притворной нежности. Заставляя себя коленями с боков обхватить, усадил сверху, с понятными намерениями раскачиваясь, а совсем скоро руку между нашими телами провёл и подставил уже возбуждённый член, предлагая на него насаживаться.

Я оказалась на уровне, падать с которого уже не придётся. Слишком чётко осознавала это. Осторожно провела кончиками пальцев по его груди, снова принялась наглаживать плечи, а он с силой толкнулся. Болезненно глубоко, заставляя вымученно простонать. Волосы мои рукой в хвост собрал и чуть натянул, задавая нужную дистанцию, нужный темп. В глаза смотрел и моим внутренним протестом наслаждался. Он то просто подмахивал, то насаживал на себя, удерживая за талию, с упором надавливая сверху, но больше не целовал, а мне отчего-то казалось, что так будет легче.

Второй раз показался бесконечно долгим. Литнер всё чаще просто раскачивался, сбивая спесь, волком на меня смотрел. Забавлялся, оглаживая нежную грудь, натягивая, раздвигая в стороны ягодицы. Отчего-то решив, что я обязательно должна кончить, принялся дразнящими движениями раздражать клитор. Кончить не получалось. Я находилась на грани, но будто боялась снова переступить черту, за которой непозволительно хорошо. Но он лучше знал, как с этим бороться. Он наверняка угадывал реакцию и нашёл точки, визуальные образы, что заставляли меня биться в истерике. Кричать заставлял. Всё громче и громче. Монотонно подвывал, вторя моему голосу, как вдруг выбрал момент и сжал клитор между пальцами, заставляя зажмуриться, ногтями в его спину вцепиться, всем телом к его телу прижаться и протяжно выдохнуть, этот мир от себя отпуская. Он кончил сразу за мной, несколько раз с силой толкнувшись, и снова оставил одну. Давая сравнение, заставляя прочувствовать окружающий меня холод.

Литнер снова пил. В этот раз из бокала, до отказа заполненного кубиками льда. Делал глоток и, гоняя обжигающий напиток по рту, запрокидывал голову, сверху вниз на меня глядя.

– Ты можешь лучше. – Зачем-то проговорил, приближаясь. Приобнял меня со спины, когда на кровати села, голову запрокинул, под подбородок ладонью толкая, и приставил бокал к лицу. – Нужно только захотеть. – Многообещающе прошептал, опрокидывая остатки алкоголя в мои губы.

В этот раз я ответила. Страстно, жарко. Стирая колени в кровь, с его напором боролась. Остатки глупостей из головы вытрясая, скакала, устроившись сверху. Рискуя расшибиться, позволяла себя спиной о стену приложить, пока точку опоры искал. Кусалась и царапалась, выражая недовольство, брыкалась, заставляя почувствовать себя неугодным. А он принимал любую. Ему нравилась эта игра.

Накачавшись виски в очередной раз, теперь уже бутылку опустошив, Литнер больше отклика не ждал. Под себя поднял и поимел, тупо используя. Целовал долго и часто. Не в губы. Тело моё изучал. Низ живота, внутреннюю поверхность бедра, поясницу. «Т-шш» – успокаивающе прошипел, когда я дёрнулась, почувствовав, как головка члена упирается сзади. Долго гладил бёдра, предлагая расслабиться, ладонями успевшую охладиться кожу согревал, а потом медленно вошёл, надёжно меня зафиксировав. Так, что ни оттолкнуть, ни вперёд податься, от давления спасаясь, не получилось. Я от неожиданности всхлипнула, но попыталась расслабиться, отзываясь на тихие уговоры. Пальцы, что настойчиво кружили вокруг губ, приняла послушно. Раскачивалась с ним в такт, мечтая, чтобы всё поскорее закончилось, чтобы наступило утро и этот кошмар ушёл, забирая с собой его запах, его голос, уставшую полупьяную улыбку.

Вопреки обещаниям бурно кончив, он коротко чмокнул меня в губы, потрепал по волосам, будто верного пса, и ушёл в душ. Мне бы, по-хорошему, куда спрятаться нужно было, выплакаться, выкричаться, пытаясь прогнать обиду, стыд, боль, которая отчего-то именно сейчас заполонила нутро. Но оставался последний штрих. Последний и, самый главный, с которого, по сути, я и должна была начать… Из душа он вернулся бодрый, довольный, готовый к новым свершениям. Намотав на бёдра полотенце, неторопливо вышагивал, а я встретила его во всей красе. Успела натянуть на влажное тело смятое платье, чудом уцелевшие шортики, в руки взяла пистолет, который так и лежал, спрятанный в только для этого припасённой сумочке.

– Ух ты! – Странно отозвался Литнер и глянул на меня исподлобья. – И что?! – Бросил с вызовом, а я растерялась. Растерялась, но не настолько, чтобы свои претензии забыть. Выдохнула, неудачно пытаясь побороть дрожь, плечи расправила, возвращая телу уверенность, твёрдость, пересохшие в волнении губы обвела языком.

– Где Альбина? – Задала единственный вопрос, который интересовал, а Литнер странно задрал подбородок, что-то пытаясь во мне разглядеть.

– Считаешь, что я сейчас в том положении, чтобы отгадывать загадки? – Презрительно хмыкнул, а я подобралась, понимая, что мужчина пусть медленно, пусть едва заметно, но приближается. Пистолетом взмахнула, делать этого не позволяя, и вопрос уточнила.

– Альбина Чауда. Ты спал с ней. А теперь она исчезла.

– Интересно даже, откуда такая информация. И пистолет… Ты где его взяла, крошка? Трахаешься так себе, из чего делаю вывод, что насосала. Верно? – Унизительно хмыкнул, а я нервно сглотнула, всего на мгновение прикрывая глаза в знаке усталости.

– Просто скажи, где она, и я уйду. – Пообещала, но Литнер не проникся. Неспешно к бару подошёл и распаковал бутылку «Джина». Сделал два глотка из горлышка, губы обтёр тыльной стороной ладони.

– Очень жаль тебя разочаровывать, но ничем не могу помочь. Ты зря потратила восемь дней своей жизни, малыш. – Внушительно в глаза посмотрел. – И ошиблась. – Добить попытался, но я устояла. Давая понять о серьёзности намерений, сняла пистолет с предохранителя.

– Или ты говоришь, где она, или я выстрелю.

– А о том, что мёртвый я больше не скажу уж точно… как? Подумала… нет?

– Где Альбина?

– Я не знаю, о ком ты. – Категорично качнул он головой, а у меня сдали нервы.

– Раз… – Задержала дыхание. – Два. – Закусила нижнюю губу, в отчаянии понимая, что Литнер молчит. – Три. – Прошептала едва не плача, но не могла уйти! Я уйти не могла! Нужно идти до конца! Об этом и отец, и Строговцев твердили в один голос и я выстрелила! Не в него, конечно… в бутылку, которую только что поставил в бар.

Не ожидая ударной силы, растерялась, выстрела и оглушительного звука испугавшись. Всего на миг внимание рассеялось, а уже в следующий я почувствовала боль. В голове будто что-то лопнуло, разорвалось от сильного удара в лицо. Это я понять успела… И то, как Литнер для удара замахнулся, видела. Как в замедленной съёмке, к слову. Что, правда, не спасло, и увернуться от кулака я не успела. А дальше оставалась только темнота, пустота.

Боль вернулась, когда я пришла в себя. Лицо горело, противный запах крови ударил в нос, заставляя поморщиться и тут же взвыть от очередной болевой вспышки. В номере я была одна. Пятница тринадцатого чиста помахала мне ручкой в момент, когда я на ноги встала. И ясность мышления вернулась, и чёткость сознания. Изначально провальный и до нелепости глупый план заставил досадно взмахнуть руками, рассмеяться в голос. Оценить свой поступок вернувшимся разумом я не пожелала. Теперь точно знала, что обращусь к отцу вопреки любым его доводам, возможным насмешкам, строгим выговорам. А ещё знала, что нужно уходить. Что и сделала, завернувшись в широкий банный халат с эмблемой отеля. В полотенце замотала остатки льда, приложила к переносице, скрывая пока ещё не окончательно расползшийся синяк.

– Вызовите мне такси. – Устало вздохнула, а на вопросительный взгляд молодого мужчины, бросила на стойку администратора десятку, расплачиваясь за халат, за неудобство, за скорость. А за молчание накинула ещё пять тысяч.

Уже дома, наглухо закрывшись на все замки, занавесив плотные шторы, выла и кричала, рыдала, молотила отцовскую боксёрскую грушу. И только тогда, измученная, уставшая, уснула в гостиной на ковре. Как упала, пытаясь отдышаться, так и отключилась. Проснулась с адской головной болью, с ритмичной пульсацией в висках. Кости ломило, мышцы ныли, кожу саднило. Но внутренний стержень, тот самый, что куда-то пропал в пятницу тринадцатого и вернулся будто из ниоткуда вчера, отступить не позволил.

В клубе я направилась прямиком к бару, наплевав на всё понимающую улыбку бармена, натирающего бокалы. Выложила фото Альки на стойке и глянула на него вопросительно.

– Видел её здесь?

– А вы похожи. – Единственное, что ответил парень, с сомнением кивнул. – Но этой не было. Я бы запомнил.

– Мужика с которым я вчера ушла помнишь? Она с ним должна была появляться.

– А ты вчера была в ударе. – Усмехнулся он. – Студентка? Не хочешь подработать? У нас хорошо платят и не приветствуется тесная связь с клиентом.

– Ты на вопрос не ответил.

– Ответил, только ты услышать его не пожелала. Её здесь не было. Точка. Ни с ним, ни без него. – Литнера упоминая, парень категорично кивнул.

– Ты уверен? Но ведь не каждую ночь здесь. Она могла прийти в другой раз… Нет?

– Денис, Антоновича позови? – Крикнул бармен охране и парень скрылся за стеклянной дверью. – Понятно же, что яркая девчонка. – Кивнул он на фотографию. – Такую не потеряешь. Всегда из толпы выделится. Вот, кстати, – туфельки на барную стойку выставил. – Ты вчера обронила, Золушка. – Усмехнулся, когда я презрительно фыркнула.

– Что случилось? – Приблизился мужик в возрасте, глянул на меня, улыбнулся.

– Антоныч, глянь на фото, девочка свою подругу потеряла. Она с Константином Сергеевичем могла быть. Не видел?

– Нет. Хотя такую бы точно запомнил. Он чаще в компании друзей приходит, иногда один. – Бросил мужчина на меня странный взгляд. – И вчерашних выходок себе обычно не позволяет. – Демонстративно фото от себя отодвинул.

– Спасибо. – Растерянно пробормотала я и в сторону выхода двинулась.

– Эй, Золушка, а туфельки?

– Спасибо. – Нахмурившись, кивнула, и на улицу едва не бегом бросилась.

Забрав машину со стоянки, в офис к отцу направилась. Там его и дождалась. Войдя в кабинет, он долго смотрел на меня нечитаемым взглядом. Характерное потемнение под глазами вопреки ожиданиям, не заставило его мстительно прищуриться, выдавая фразу вроде: «а я тебе говорил…».

– Что с лицом? – Хорошо обдумав с чего начать, присел он за рабочий стол.

– Неуёмная тяга к приключениям, ты же знаешь. – Отмахнулась я, решая на этом внимания не заострять. – Альбина пропала. Нужно найти. Поможешь?

– Что на этот раз?

– Даже не буду тратить твоё время, пытаясь передать суть её выходки.

– А я вижу, уроки жизни всё же идут тебе на пользу. Скажи мне только, ты никуда не вляпалась?

– Мне предложили работать на подтанцовке в одном из лучших столичных клубов, но я отказалась. А так… Нет. Никуда.

– В любом случае, если ситуация выйдет из-под контроля…

– Я обязательно тебе сообщу. Главное, чтобы к тому моменту ты захотел меня выслушать. – Укорила, на что отец развёл руками.

– Некоторые позиции нельзя объяснить на пальцах. Их нужно прочувствовать.

– Спасибо, урок усвоила. Больше туда, где решить что-то мне не под силу, не полезу. И, давай уже… поднимай свои связи. – Нетерпеливо рукой взмахнула, заставляя отца довольно улыбнуться.

О том, что Алька укатила на Кипр с одним из своих ухажёров, мы знали ровно через час. И запись с камер видеонаблюдения аэропорта на почту пришла, и распечатка купленных билетов. И о том, что прилетала она через два дня, я теперь знала. Грустно улыбнулась, устраивая голову на отцовском плече, тягостно вздохнула, лишь примерно представляя, каких дел могла наворотить. А ещё предстояло поговорить с Андреем. Вот только что сказать, я не знала, а, главное, не была уверена, стоит ли…

– Ох, что с тобой? – Ахнула Алька, когда я встретила её в аэропорту. Лицо моё обеими руками обхватила, к свету выворачивая, ладонь к груди приложила и в панике закусила губу. – Вот это ты даёшь! С головой вообще дружишь? – С сомнением в глаза заглянула, на что я неодобрительно покачала головой.

– Не поверишь, думала, увижу тебя – придушу. А сейчас просто рада, что всё закончилось. Откуда в твоей голове берётся весь этот бред, а? – Проговорила без должной претензии, а она улыбнулась, неловко пожимая плечами.

– И сама не знаю. Ты выглядела такой несчастной… А я как только сказала, что тебя встряхнуть нужно, так меня и понесло. Ты же знаешь, умение вовремя остановиться у меня пока не выработалось. Но я перевоспитываюсь. Честно. Вот, смотрю сейчас на твоё лицо и прямо чувствую, как внутри что-то происходит.

– Это совесть, Альбина. Это просыпается твоя совесть. А благоразумия как не было, так и нет. – Осуждающе буркнула я, ладони её от своего лица убрала, махнула рукой в сторону местного кафетерия, а она с одобрением кивнула.

– Ты у врача была? Нос не сломан? И что, вообще, произошло, кто тебя так приложил?

– Литнер. – Пожала я плечами, искренне недоумевая подобному вопросу.

– Константин Сергеевич? – Ахнула подруга с непонятным мне придыханием. – Рита, что ты ему сделала?

– Я его едва не пристрелила из отцовского пистолета. – Пояснила совершенно спокойно, успев с этой дикой мыслью свыкнуться. – Кстати, пистолета больше нет и теперь твоя очередь пораскинуть мозгами и придумать, как мне его вернуть.

– Ну, конечно! Тоже мне придумала! Как тебе, вообще, такая нелепость в голову пришла?! – Встрепенулась подруга, глаза округлила, а я подобных возгласов не оценила и, склонив голову набок, бесцветно пробормотала:

– Он вроде как похитил мою беременную подругу, от которой только и осталось, что тапка. Вот как-то само собой получилось.

– Рита, так нельзя!

– Да я уже понимаю.

– И твоё лицо… Как он мог?! Это же надо было… а с виду такой представительный мужчина.

– Обычный. – Странно даже для самой себя вздохнула я, а уж такая, как Алька, сразу всё поняла.

– У вас что-то было?

– Ничего такого, о чём стоило бы рассказывать. – Уверенно перешагнув любые подробности, отчеканила я, а она поняла без слов. Губу прикусила, тревожно хмурясь, и будто виновато скукожилась.

– Ой, а как же твой Андрей? – Припомнила, я же, попросту устав задавать себе тот же вопрос, уверенно головой тряханув, на спинку стула откинулась.