Текст книги "Волчья ночь (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

– Эля, малышка, – я сонно моргнула и посмотрела на Диму, – давай перекусим.

– Сколько времени? – спросила я, потирая глаза.

– Половина четвертого уже, – ответил мой новый друг.

– Да, конечно, – я начала озираться и поняла, что мы стоим возле придорожной столовой.

Дима вышел из машины, потянулся и открыл мою дверь. Я подняла на него глаза и увидела протянутую руку, улыбнулась и без опаски вложила свою, выбираясь из машины. В столовой было почти пусто. Два столика занимали водилы– дальнобойщики, чьи фуры устроились рядом на обочине. Был еще молодой человек с мотоциклетным шлемом, его байк мы видели у самого входа, и еще была семья с маленьким ребенком. Должно быть, это их "рено" стоял рядом с нашим "ниссаном".

Мой спутник уверенно прошел к дальнему столику, который стоял недалеко от входа в служебное помещение, и от него хорошо просматривалось окно. Дима взял меню со стойки, и мы углубились в его изучение.

– Борщ или солянку? – спросил он, задумчиво перелистывая страницы. Там и перелистывать было особо нечего, всего три файла с листочками, но мой спутник все переворачивал их туда и обратно.

– Борщ, – ответила я, забирая у него меню, но, казалось, он этого даже не заметил, погруженный в свои мысли.

– А второе? – Дима тут же поднял на меня глаза.

– Мне и первого хватит, – ответила я, не желая, чтобы он особо на меня тратился.

– Вот еще, – фыркнул мой новый друг. – Тебе есть надо. Я когда вчера заглянул в ванную, даже сразу и не понял, ты лежишь в воде, ты или стиральная доска. Еще удивился, откуда у меня этот раритет.

Я замерла, на мгновение потеряв дар речи от его слов, только рот открывался и закрывался. Но в диминых глазах плясали смешинки, и я возмутилась.

– Дима! – воскликнула я и ударила его по плечу папкой с меню

– Все-все, сдаюсь, – захохотал он и закрылся руками. – Не бейте, тетенька, я больше не буду.

Я насупилась и тоже начала листать меню. Дима вдруг крепко обнял меня.

– Да, ладно тебе, Элька, – примирительно сказал он. – Я из лучших побуждений. Плачущей тебя видел, бегущей видел, сонным теплым комочком видел, даже голой в ванной, а вот разъяренной драчуньей еще ни разу, – он улыбнулся и слегка щелкнул меня по носу. – Чудо ты, Эля, маленькое тощенькое чудо.

Я вспыхнула, вывернулась и снова ударила его папкой с меню. Дима оглушительно захохотал и отнял у меня папку.

– Пока ты меня не прибила набором солянок и макарон с котлетами, – все еще смеясь, сказал он. – Так что на второе?

– Твою печень, – злобно прошипела я и сама себе поразилась. Такой смелой я была последней раз… Я даже не помню когда. На моего спутника моя несдержанность произвела все тот же веселящий эффект, и он снова обнял меня, уткнувшись мне в плечо и сотрясаясь всем телом от смеха. – Пюре с курицей, – проворчала я, пытаясь не поддаться его заразительному смеху. – И компот из сухофруктов, – как-то совсем мстительно произнесла я и добавила, – с булкой с маком.

– Отлично! – Дима наконец, распрямился, но продолжал улыбаться.

Он повертел головой, заметил девушку– официантку и махнул ей. Девушка подошла к нам, приготовившись слушать заказ.

– Два борща, два пюре с курицей, два компота из сухофруктов и две булки с маком, – сказал он, и я опять возмутилась.

– У тебя своего мнения нет? Чего повторяешь за мной? – спросила я, обнаружив в своем голосе насмешку и опять удивилась.

– Доверяю твоему вкусу, – подмигнул Дима.

– Доверяй, но проверяй, – парировала я.

– Вот сейчас и проверим, – он широко улыбнулся и угрожающе потряс папкой с меню. – Оружие теперь у меня.

И я рассмеялась, легко, весело и громко. Так хорошо, как сейчас мне не было уже очень давно. Даже с Сережей я не была до конца открыта. А сейчас, рядом с Димой, мне показалось, что я, наконец, вернулась домой. Неважно, что мы были в столовой на краю трассы. Дима источал такой внутренний свет, что ощущение домашнего уюта настигло меня даже здесь. Он с улыбкой смотрел на меня, и мне нравился его взгляд. Я перестала чувствовать рядом с ним смущение совершенно.

– Куда поедем дальше? – спросила я, отсмеявшись.

– Прямо, – ответил Дима, поглядывая в окно.

– Кого ты там высматриваешь? – поинтересовалась я. – Думаешь, Лиза тебя и здесь найдет?

Он удивленно приподнял брови, и я вдруг смутилась. И куда я лезу? Какое мне дело? Зачем вдруг вспомнила про эту красивую статную женщину? Настроение куда-то ухнуло, и аппетит тоже стал гораздо меньше. Когда нам принесли наш заказ, я уже просто нехотя ковырялась ложкой в тарелке.

– Что с тобой? – Дима внимательно смотрел на меня.

– Лиза красивая, – зачем-то сказала я, не глядя на него.

– Ну, да, ничего такая, – пожал плечами мой спутник, будто мы говорили о совершенно постороннем для него человеке.

– Ты любил ее? – я подняла на него глаза.

– Любил? – Дима задумался. – Был увлечен какое-то время, да. Любил? Нет.

– А она тебя? – почему-то стало немного веселей.

– Лиза? – он вдруг расхохотался. – Самая большая любовь Лизы, это сама Лиза.

– Но ведь она пришла к тебе, сказала, что скучала, – я непонимающе уставилась на него.

– Хотела с комфортом перекантоваться, пока не найдет кусок пожирней, только и всего. – Дима улыбнулся. – Ешь, малышка, ты совсем ни к чему не притронулась.

Я послушно начала есть борщ, размышляя над чужими отношениями. Наверное, моя неискушенность и наивность делали меня легковерной, потому что я ни минуты не сомневалась, что Лиза неравнодушна к Диме, он ведь такой… светлый. Он добрый, он заботливый, он очень милый, отзывчивый. Я исподволь взглянула на него и несколько секунд любовалась его отрешенном лицом. Дима опять смотрел в окно и о чем-то думал…

… Автомобиль сворачивает в лес, я удивленно поворачиваюсь к Эдуарду. Он отрешенно смотрит на дорогу, точней на ее отсутствие, о чем-то думая. Мы ехали третий день, а мой хозяин ни разу не останавливался на ночлег. Я спала на широком заднем сиденье. Эдуард выдал мне подушку и плед. Сначала я стеснялась, а потом сон победил. А часа два назад он позвал меня сесть вперед, сказав, что так я лучше рассмотрю окружающие виды. Но смотреть оказалось особо не на что. Сначала еще были деревни и поля рядом с ними, но вот уже полтора часа мы ехали по пустынной дороге, которая еле угадывалась среди деревьев. А теперь вот вообще свернули в лес.

– Куда мы? – спрашиваю я и не могу спрятать тревогу в голосе.

– Домой, – улыбается Эдуард. – Уже совсем скоро, девочка моя, и ты будешь в моей власти.

Должно быть я побледнела, потому что он вдруг начинает негромко смеяться.

– Работать будешь. Я наниматель, ты подчиненная, – поясняет он, и я думаю, что у него очень странные шутки, и мне придется к ним долго привыкать. – Улыбнись, Эля, у тебя очаровательная улыбка.

Я нерешительно улыбаюсь, и он удовлетворенно кивает. Автомобиль уверенно с кользит между деревьями, поворачивает, и мы вдруг оказываемся на асфальтированной дороге, только мне кажется, что по этой дороге никто не ездит. Никто, кроме Эдуарда. Еще минут двадцать-тридцать, и я начинаю смотреть во все глаза. По правую руку стоит небольшой городок, только дома там все одноэтажные. Городок выглядит стерильно чистым. Там ровные улицы, дорожки, посыпанные гравием. Сами домики удивительно похожи друг на друга, и все белого цвета с красной крышей, будто целое семейство подосиновиков. На улицах почти не видно людей. А те, кого мы проезжаем, провожают взглядами автомобиль Эдуарда, слегка кланяются и смотрят на меня. Вроде и не очень близко, а взгляды их я чувствую так хорошо, словно прохожу рядом с ними. Я невольно ежусь от этих взглядов. Мой хозяин замечает мое смятение и недовольно смотрит на городок поверх моей головы.

– Скоро будет самое интересное, – говорит он, пытаясь сгладить неприятный осадок после взглядов людей из этого странного городка.

– Что это за город? – спрашиваю я, оглядываясь назад.

– Город отверженных, – отвечает Эдуард и опять улыбается, а я не могу понять, шутит он или серьезно. – Смотри.

Я перевожу взгляд вперед и замираю, глядя на высокие кованные ворота. Ворота открываются сами собой, стоит только автомобилю приблизиться к ним метров на сто, и мы въезжаем без остановки. И вот тут мой рот открывается от удивления. Неширокая асфальтированная дорога ведет сквозь огромный сад. Сейчас листья уже облетели, но я представила, как тут должно быть красиво, когда деревья в цвету. Сквозь голые ветви мелькает искусственный водоем с небольшим водопадом и беседка. Потом идут аккуратно разбитые клумбы, на которых сейчас тоже пусто. Потом появляется круглая площадка, посреди которой грустно журчит фонтан. Его еще не закрыли, но этот момент уже не за горами. Я сочувственно смотрю на фонтан, а потом вижу дом. Он огромен, это целый дворец, и я не свожу с него восхищенных глаз, и искренне недоумеваю, зачем моему хозяину такой огромный дом.

– И во всех комнатах тут живут? – потрясенно спрашиваю я.

– Нет, – смеется Эдуард. – Мы с женой занимаем правое крыло, прислуга и хозяйственные помещения в левом. Остальное пустует. Иногда у нас бывают гости, тогда дом наполняется народом. Это дом моего отца, менять на другой не хочется.

– Отца? – я еще больше удивлена.

Эдуарду на вид лет сорок, может чуть больше, значит, отец его жил при советской власти. Откуда у советского человека такой особняк?

– Он был подпольным миллионером? – я невольно улыбаюсь.

– Можно и так сказать, – смеется мой хозяин. Смех у него легкий, но мне все равно рядом с ним почему-то неуютно. – Приехали, – провозглашает Эдуард и первым выходит из автомобиля.

Я еле успеваю открыть дверь, как его руки уже ухватывают меня за талию и бережно вынимают из машины. Я опять заливаюсь краской, а Эдуард весело смеется. Кажется, ему доставляет удовольствие меня смущать. Он достает мою сумку и первый направляется к дому, я послушно семеню сзади, продолжая оглядываться по сторонам. Здесь есть и небольшие скамейки, и даже статуи. И все это не выглядит вычурным и мещанским. Все к месту, все так, как и должно быть.

– Нравится? – спрашивает мой хозяин, подходя к дверям.

– Очень, – честно говорю я. – Словно в резиденцию царей попала.

– В некотором роде так оно и есть, – усмехается Эдуард, и я удивленно смотрю на его широкую спину.

Двери открываются раньше, чем мы подходим, и я вижу невысокую, но подтянутую женщину. Она приветливо улыбается хозяину, потом смеривает меня взглядом и качает головой. Рядом с ней стоят двое мужчин в форменной одежде. Они кланяются Эдуарду и кидают на меня любопытные взгляды.

– Где она? – спрашивает Эдуард, и я слышу, как изменился его голос. Он больше не разговаривает мягко и доброжелательно. Он хозяин, и тон его сух и официален.

– Развлекается, – отвечает женщина.

– Ясно, – в голосе моего хозяина явное презрение. Но тут же вновь возвращается мягкость. – Натали, это Эльвира. Она наша новая горничная. Подбери ей хорошую комнату, – на слове "хорошую" он делает ударение, и женщина вновь косится на меня.

– Нам была нужна горничная? – она не может удержать язвительный тон, на который мужчина реагирует ленивым разворотом и прямым взглядом в глаза Натали.

Женщина будто становится меньше в два раза. Она кланяется и шепчет, что все поняла и выполнит пожелание хозяина. Эдуард кивает и идет дальше, вручив мою сумку одному из встречающих мужчин. Женщина провожает его взглядом, потом недружелюбно смотрит на меня.

– Меня зовут Наталья Викторовна, я управляющая особняком. Ты поступаешь под мое начало. Запомни сразу, я требовательна и строга. Работы будет много, поблажек не жди. Хочешь получать хорошие деньги, учись хорошо работать. Ясно? – я киваю головой, как китайский болванчик. Эта женщина меня пугает. – Пойдем, – она разворачивается и уходит в глубь дома, я иду следом…

– Эля, ты уснула? – Дима тормошил меня.

– Я? – рассеянно смотрю на него, потом на остывший борщ.

– Ну не я же, – усмехнулся он. – Давай попросим подогреть второе, хоть его нормально поешь.

– Я вроде уже наелась, – аппетит пропал окончательно.

– Пока не поешь горячего, мы дальше не поедем, – непреклонно сказал Дима и позвал официантку.

Она недовольно взглянула на меня, но забрала тарелку со вторым и исчезла в хозяйственных помещениях.

– Ты что-то вспомнила? – спросил Дима.

– Многое, – ответила я.

– И что? – он вдруг становится напряженным.

– Меня зовут Свиридова Эльвира Константиновна, моя тетя живет в Питере. У меня есть жених, с которым мы не успели пожениться. – лицо Димы вытягивается, и я поспешила зачем-то добавить. – Был жених, сейчас уже не знаю. – его плечи немного расслабились, но взгляд все равно странный. – Еще моей маме должны были сделать операцию. Но я не знаю, когда все это было. Прошел год или больше?

– А где ты была это время? – интерес сменяет напряжение.

– Я работала в одном большом доме горничной, – мне не хотелось говорить об этом.

– А кто тот мужик, который гнался за тобой? – взгляд Димы стал очень внимательным.

Я не ответила, потому что ответ был слишком невероятен, а врать Диме мне не хотелось. Он не стал настаивать.

Глава 8

… День клонится к закату. Уже месяц я работаю горничной. Хозяин уехал вскоре после того, как привез меня, и до сих пор не появлялся. Свою хозяйку я видела мельком всего пару раз. Она совершенно не интересуется хозяйством, вместо нее руководит абсолютно всем Наталья Викторовна. Мой день начинается в половине седьмого утра. Мы завтракаем в общей столовой для прислуги, и трудовой день на бирает ход. К моменту, когда просыпается хозяйка, ее апартаменты должны блестеть. У них с мужем общая спальня, но есть и отдельные. Еще одна горничная рассказала, что хозяева в общей спальне чаще ругаются, чем спят. У каждого своя жизнь. И иногда в доме гостят женщины Эдуарда. У его супруги, Кристины, есть свои секреты, про которые муж знает, но позволяет развлекаться. Говоря о хозяйке, горничная как-то мечтательно улыбнулась, но я не стала заострять на этом внимание.

Меня удручает другое, здесь нет мобильной связи. И связаться с тетей Леной мне удалось лишь в первый день. Я ей сказала, что уже на месте, и что мне нравится мое место работы. Потом вдруг связь оборвалась и до сих пор ее никто не восстановил. Поэтому я даже не знаю, что с мамой, и как там Сережа. Но никого кроме меня мои переживания не беспокоят. Еще удивляет, что имение покидать запрещено. Ворота постоянно закрыты, и выбраться негде. Хорошо, хоть разрешается пройтись по саду. Мне очень полюбилась беседка. Там я провожу свободное время. В основном, это вечер, после восьми. Нас кормят ужином и отпускают отдыхать. Тогда я накидываю куртку и спешу в беседку, где подолгу смотрю на листья, плавающие в ледяной воде искусственного пруда, слушая негромкий плеск водопада.

Свет фар разрезает темноту, и я невольно встаю, но тут же сажусь обратно на скамейку, потому что у меня время отдыха, а во встречающие лица меня никто не определял. Автомобиль подъезжает к дому, фары гаснут. До меня доносится звук хлопнувшей двери. Какое-то время до меня доносятся голоса, они хорошо слышны в чистом уже морозном воздухе. Потом все стихает.

– Здравствуй, Эля, – я вскрикиваю и резко оборачиваюсь, мой хозяин стоит позади меня и внимательно смотрит. Потом заходит в беседку и садится напротив. – Скучаешь?

– Очень, – отвечаю я, не успев подумать над вопросом. – По тете скучаю, по Сереже.

– По Сереже? – его голос становится напряженным.

– Это мой жених, – улыбаюсь я. – В следующем году мы поженимся.

– Очень большой срок, – он усмехается, и что-то есть в этой усмешке такое, отчего я перевожу взгляд на своего хозяина. – Он может и не дождаться.

– Сережа дождется, – уверенно говорю я. – А еще переживаю за маму. Как прошла операция.

– С ней все в порядке, – отвечает Эдуард. – Я всегда навожу справки о своих людях. Твоя мать идет на поправку.

– Правда? – я недоверчиво смотрю на него.

– Правда, – его голос опять расслаблен. – На днях починят телефон, сможешь позвонить.

Эмоции зашкаливают, я вскакиваю и бросаюсь ему на шею, слабо соображая о том, что это мой хозяин. Просто он привез замечательную весть. Неожиданно его руки обхватывают меня и с силой вжимают в его тело. Я начинаю задыхаться.

– Эля, – его голос, разом охрипший, раздается у самого моего уха.

Я чувствую его горячее дыхание на своей коже и ойкаю, пытаясь вырваться. Некоторое время мне кажется, что меня сжимают каменные жернова, но вдруг хватка ослабевает, и я вырываюсь на свободу, почти падая от резкого движения. Эдуард удерживает меня, но тут же отпускает, как только я выпрямляюсь.

– Простите, Эдуард Андреевич, – шепчу я, испуганная произошедшим.

– Это ты меня прости за несдержанность, – глухо отвечает он, встает и исчезает в темноте.

В эту ночь где-то в лесу выл волк. Это был такой тоскливый и протяжный вой, что сердце болезненно сжалось, и на глаза х невольно выступили слезы. До утра я толком не могла уснуть. А когда, наконец, уснула, звенит будильник, и я бреду умываться и в столовую, потому что работу мне никто не отменял. Все выглядят бодрыми и отдохнувшими, я единственная, кто шевелится, как сонная муха.

– Эля, приберись в кабинете хозяина, – говорит Наталья Викторовна, как только завтрак закончен.

Я послушно киваю и иду в кабинет. Когда я подхожу к двери, то вижу, как из-под нее пробивается узкая полоска света. Я пожимаю плечами и вхожу в кабинет. Эдуард там. Он сидит за столом, опустив голову на руки. От бесцеремонного поступка он приходит в ярость и вскакивает.

– Кто разрешил входить? – рычит он и тут же осекается, видя меня. – Это ты? – хозяин устало опускается на свое место и молча смотрит, как я переминаюсь с ноги на ногу.

Мы всегда убираемся там, где нет хозяев, чтобы не раздражать их своим присутствием. Поэтому я была уверена, что в кабинете никого нет, и теперь я не знаю, как мне поступить.

– Ты убираться? – нарушает молчание Эдуард.

– Да, Эдуард Андреевич, – киваю я. – Наталья Викторовна велела убраться здесь.

– Убирайся, раз велела. – он встает из-за стола, но не уходит, как я ожидала, а перебирается на кожаный диван, где ложится, закидывая ноги на подлокотник.

Эдуард такой большой, что диван смотрится совсем игрушечным под его телом. Я еще некоторое время мнусь на пороге, а потом решаюсь начать уборку. Его взгляд следует за мной повсюду, и я начинаю нервничать, но вида не подаю. Когда я забираюсь на стул, чтобы смахнуть пыль с книжных шкафов, мой хозяин гулко сглатывает и выбегает из кабинета. Я расстроена. Не зря же мы все делаем в отсутствие хозяев. Должно быть, я начала раздражать его своим мельтешением. Теперь я получу нагоняй от Натальи. От этой мысли я расстраиваюсь еще больше. Но вот дверь открывается, и Эдуард возвращается.

– Простите, Эдуард Андреевич, – я надеюсь, что смогу все исправить. – Если я вам мешаю, то зайду позже.

– Эдуард, – глухо говорит он и смотрит на меня тяжелым взглядом.

– Что? – я не понимаю его.

– Называй меня просто по имени, – мне становится не по себе.

– Эдуард Андреевич, вы мой наниматель и мне… – начинаю я, но замолкаю, когда из его груди вырывается рык.

– Эдуард, просто Эдуард. Повтори. – у него становится страшный голос, весь он все больше пугает меня.

– Эд… Эдуард Анд…

– Вон! – ревет мой хозяин. – Пошла во-он!

Я с писком спрыгиваю со стула, на котором все еще стою, подхватываю туфли и бегу к двери, пытаясь обойти Эдуарда, который закрывает собой дверной проем. Он смотрит на мои попытки сверху вниз, потом хватает за плечи и сильно сжимает. Слезы выступают на глазах, потому что больно, но я пытаюсь сдержаться. Пальцы хозяина тут же ослабевают, и он наклоняется, упираясь мне в макушку лбом.

– Ну, куда ты бежишь? – тихо говорит он. – Зачем?

– Вы велели, – выдыхаю я и пытаюсь отойти от него.

– Зачем, Эля, зачем? – руки Эдуарда снова сжимаются, но не так сильно, как в первый раз.

– Что зачем? – шепчу я, чувствуя, как слезы все-таки начинают течь по щекам.

– Останься, девочка моя, побудь со мной, – говорит он, и я начинаю подозревать, что он просто пьян. Слишком неадекватно ведет себя.

– Вы пьяны? – решаюсь я озвучить свою догадку.

– Пьян? – Эдуард поднимает голову, смотрит на меня и усмехается, очень горько усмехается. – Да, Эля, я пьян, я безбожно пьян.

– Вам лучше лечь и поспать, – строго говорю я. – Потом будет легче.

Мой хозяин неожиданно вскидывает голову и хохочет. Его смех еще более страшный, чем голос, которым он рычал на меня. Я снова пытаюсь освободиться, и Эдуард неожиданно отпускает. Он проходит на свое место за столом, садится и смотрит на меня.

– Боюсь, Элечка, – говорит он, – похмелье мне не светит. Это полноценно алкогольное отравление, наркотический дурман, токсичные пары, укус ядовитой гадюки в самое сердце. Назови как хочешь. – и вдруг снова горько усмехается. – Я болен, Эля, я безнадежно болен.

– Что с вами? – я приближаюсь к нему и чувствую острый прилив жалости. – Что говорят врачи? А если операция?

– Врачи говорят, что поможет только ампутация сердца, – хмыкает он, потом еще раз и, наконец, заливается почти издевательским смехом. – Ты так прелестна в своей наивности, девочка моя. Как ты умудрилась сохранить такую чистоту в это безумное время? Как твоя мать смогла вырастить столь нежный и неиспорченный цветок? – говорит Эдуард, как только перестает смеяться. – У тебя красные глаза. Ты плакала?

– Ночью выл волк, – отвечаю я.

– Здесь много волков, – равнодушно пожимает плечами мой хозяин. – И что волк?

– Он очень тоскливо выл, я не могла уснуть, – я в который раз смущаюсь под его взглядом.

– Так ты не выспалась, девочка моя. Тогда почему ты здесь? Беги в кроватку, – его голос становится совсем теплым, даже ласковым.

– Но Наталья…

– Это мой дом, – Эдуард насмешливо смотрит на меня, – и мое слово решающее. Ты идешь отдыхать. Сегодня у тебя выходной.

Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Он пьян, он проспится и забудет, что сам отпустил меня, а Наталья мне потом устроит выволочку. Мой хозяин встает из-за стола, берет меня за руку и выводит из кабинета.

– Натали, – его голос разносится по дому, как гром среди ясного неба. – Ко мне.

Наталья Викторовна прибегает так быстро, что я даже округляю глаза. Она смотрит на хозяина, потом на меня.

– Что она натворила? – раздраженно спрашивает женщина.

– Эля на сегодня освобождена от работы. У нее выходной, и чтобы никто ее не трогал, – говорит он.

– С какой стати? – Наталья зло смотрит на меня.

– Что? – вопрос был задан очень тихо, очень спокойно, но женщина ощутимо вздрогнула и потупила взгляд.

– Я все поняла, Эдуард Андреевич, – лепечет она.

– Беги, Элечка, – на лице Эдуарда блуждает усталая улыбка.

Я нерешительно смотрю на свою начальницу, но она лишь недовольно морщится.

– Я что-то непонятно сказал? – теперь вопрос обращен ко мне.

– С-спасибо, Эдуард Андреевич, – глухо отвечаю я.

– Кто? – его глаза становятся злыми. – Я ведь просил.

Кажется, мои коленки начинают дрожать так сильно, что дойти до комнаты я просто не смогу. Я испуганно смотрю на хозяина, он тяжело вздыхает, подхватывает меня на руки и несет до комнаты. Наталья плетется сзади. Эдуард открыл дверь ногой, внес меня и аккуратно положил на кровать. Потом заботливо погладил по волосам и улыбнулся.

– Отдыхай, Эля, отдыхай.

Дверь закрывается за ним, и я лежу с широко раскрытыми глазами, прислушиваясь к голосам в коридоре.

– Зачем ты это сделала, Ната? – раздраженно спрашивает мой хозяин. – Ты ведь давно уже все поняла.

– Я хотела, чтобы ты наконец расслабился, – она говорит ему "ты"! – Эдик, чем ты недоволен?

– Я чуть не сорвался! – он снова рычит. – Ты понимаешь, как мне сложно сдерживаться?

– Прости, – в ее голосе нет раскаяния.

– Еще раз попробуешь спровоцировать, последствия будут болезненными, – Эдуард успокоился, Наталья промолчала. – Где она? – я уже знаю, что этот вопрос всегда относится к его жене.

– Отдыхает, – равнодушным голосом отвечает моя начальница.

– Совершенно бесполезная сука, – он снова рычит.

– Но она та, кто даст тебе чистое потомство.

– Я не уверен, что это будет мое потомство, – резко отвечает Эдуард.

– Ты всегда можешь утопить щенков, – совершенно спокойно говорит женщина.

Я вздрагиваю, но тут же успокаиваю себя, что последняя фраза просто бред сонного воображения. Голоса удаляются, а я проваливаюсь в сон, и мне снится огромный разгневанный хозяин, который в бешенстве душит меня в своих объятьях и требует срочной ампутации сердца…

* * *

Необычайно высокий мощный мужчина прошел через несколько дворов и остановился перед пятиэтажным серым домом. Он некоторое время смотрел на припаркованные машины, затем уверенно двинулся к коричневой железной двери, взялся за ручку и рванул, срывая дверь с петель. Он принюхался и легко взбежал на четвертый этаж, останавливаясь напротив квартиры с дверью, обитой рейками. Снова рванул и вошел в квартиру, продолжая принюхиваться.

Он зашел в небольшую комнату с расстеленной кроватью, опустился на колени и уловил знакомый запах. Мужчина вытянулся на кровати, положив голову на подушку, что еще хранила след головы женщины, по следу которой он шел, прикрыл глаза и бессильно застонал, осознавая, что она опять ускользнула. Затем перевернулся на живот, снова глубоко вдохнул и яростно взвыл. С ней рядом спал мужчина, другой мужчина! Гигант вскочил, сорвал одеяло и обнюхал простынь. Следов их связи не было, они просто спали рядом. Мужчина некоторое время стоял, тяжело дыша. Он старался не сорваться, изо всех сил старался, но с момента ее побега делать это было все сложней. Ярость душила гиганта. Он упал на колени перед кроватью, схватил ее подушку, вдавил в нее свое лицо и заревел раненным зверем:

– Эля!

Постепенно рев перешел в вой, и вскоре огромный волк рвал зубами подушку, диван, крушил все, что попадалось ему под лапы.

– Димыч, что у тебя происходит? – в дверях квартиры появился сосед Андрюха.

Зверь повернул морду, оскалился и, не спеша, двинулся к мужчине…