Текст книги "Волчья ночь (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 17

… Эдуард уверенно вел темно-синий опель, который он раздобыл, пока я собиралась. Как он его получил, спрашивать не стала. Явно не купил. Я сидела рядом с ним, и мой волк практически не выпускал мою руку из своей. Я думала о Кристине.

– Она просто была несчастной, – тихо сказала я.

– Она просто была дурой. Хитрой, но глупой. Ее попытка использовать тебя была верхом идиотизма. Увести с праздника, зная, что я буду тебя искать, когда ты быстро не вернешься. Обрывающиеся следы, говорящие о том, что тебя унесли. На что серые надеялись? Я бы понял, если бы она дождалась момента, когда я уеду куда-нибудь, но рвануть вот так вот… Я пытался понять, что ею двигало, но кроме слова– глупость, ничего в голову не приходит. Кристина с таким же успехом могла бы просто оставить записку, где тебя искать. Идея с шантажом еще глупей, я не веду переговоров, и она это отлично знала. А если бы их вожак успел что-то тебе сделать, я бы вырезал всю стаю. Она это тоже знала. Если ей так хотелось умереть, могла просто попросить, я бы с радостью придушил эту ревнивую тварь. – ответил Эдуард. Я недовольно посмотрела на него. – Эля, солнышко мой наивное, ты не можешь не понимать, что ты была для нее игрушкой.

– А для тебя я кто? – насмешка помимо воли прозвучала в моем голосе.

– Моя любимая, – коротко ответил мой волк.

– Так не любят, Эдик, – я устало вздохнула и прикрыла глаза.

– Я по другому не умею, – Эдуард провел пальцем по моей щеке, и я чуть поморщился.

Он убрал руку, продолжая что-то мне говорить, но я не слушала. Я думала о Диме, горячо надеясь, что он выжил. Перед внутренним взором стояли его теплые серые глаза, наполненные внутренним светом. Он спасал меня, именно спасал. С первой минуты знакомства… Я распахнула глаза, соображая, что еще ни разу не задалась вопросом о том, что он знал от кого я бегу. Знал! Петлял, уводил, прятал. Дима не паниковал, не удивлялся, глядя на черного волка. Я заерзала на месте. Кто же ты такой, Дима, мой первый друг за пять лет? Почему стал опекать, как родную, совершенно постороннюю тебе девушку? И все же, кто бы ты ни был, я очень хочу чтобы ты выжил.

– Твой пульс участился, о чем думаешь? – спросил мой волк, глядя на дорогу.

– Ни о чем, – я отвернулась к окну.

– Нахохлилась, закрылась, хочешь спрятать мысли. О своем дружке? – Эдуард повернулся ко мне и некоторое время смотрел немигающим взглядом. Машина продолжала ехать ровно, словно он смотрел перед собой.

– Он был добр ко мне, – врать нет смысла, он видит меня насквозь.

– Ты влюбилась, Эля? – мой волк расслаблен, только это ложное впечатление.

– Мне было приятно, что обо мне заботятся, – ответ был искренним. – Заботятся и ничего не просят взамен.

– Родная… – начал Эдуард обманчиво мягким голосом.

– Расскажи мне про камень, – оборвала я его. – Что он такое, как выглядит, для чего служит, чем так важен для тебя.

– Не переводи разговор, – рыкнул мой волк, но я осталась невозмутима. Пока он угрожал только мне, я могла с ним спорить. – Мне не нравятся те перемены, которые произошли с тобой. – уже спокойней сказал он.

– Расскажи про камень, может вспомню быстрей, – повторила я, снова глядя в окно.

– Так ты влюбилась в этого щенка? – вернулся к прежней теме Эдуард.

– Эдик, ты сказал, что камень важней меня, давай уже поговорим о более важном, чем моя скромная персона. – я почувствовала раздражение.

– Ты повзрослела, Эля, – он снова внимательно смотрел на меня. – Моя девочка была нежней, трепетней, но я привыкну к этой перемене. Вы всегда взрослеете слишком быстро, – вдруг произнес Эдуард с сожалением. – Взрослеете быстро и стареете стремительно. Я буду любить тебя, когда твои волосы побеле ют, но я хочу, чтобы ты еще долго оставалась такой же хорошенькой…

– Я не хочу твой дар, Эдик! – сорвалась я и тут же ласкающая мои пряди рука сжалась, заставив вскрикнуть.

– Не смей повышать голос, – спокойно произнес мой волк. – Ты его примешь, Эля. Не в этом году, так в следующем, не в следующем, так через несколько лет, но примешь. Я умею ждать. Когда ты будешь увядать, твоя женская душа начнет страдать, я видел это ни один раз. Моя кровь сделает твое тело вновь упругим, а лицо гладким. Ты почувствуешь силу и все поймешь. Ты войдешь в стаю, девочка моя, и мы вместе побежим по лесу. Ты почувствуешь это пьянящее чувство, когда ноздри трепещут в предвкушении завершении охоты, когда ветер свистит в ушах, а за тобой бежит стая, преданная и верящая в тебя, как в бога. Эля, это самое прекрасное, что только может быть в этом мире. Сила, скорость, обостренные чувства. Ты даже не представляешь, как бедно ты чувствуешь.

– Почему никто другой из твоих женщин не принял дар? – прервала я его.

– Потому что я его никому не предлагал. – ответил Эдуард. – Дар Волка можно предложить лишь той, кто становится твоей душой. Я был увлечен ими, но не любил…

… Наталья проходит мимо, привычно бросая на меня недовольный взгляд. Это продолжается уже два с лишним года. Она почти не разговаривает со мной, а если разговаривает, то односложно. Мне ее неприязнь не понятна, и я решаюсь поговорить с ней. Я долго выбираю момент, потому что мне никак не решиться подойти к ней. Наталья будто чувствует и старается держаться от меня подальше.

Завязать разговор получается случайно. Я стою в библиотеке возле стеллажей, у Эдика богатая библиотека. Но по большей часть книги старинные и на иностранном языке, который я не знаю. Мой волк пополнил библиотеку новыми книгами на русском, и теперь я частенько пропадаю здесь. Телевизоров в особняке нет, но к отсутствию телевизора я привыкла, как и к отсутствию интернета и телефонной связи. А теперь все это с лихвой заменяют книги. Я читаю классиков мировой литературы, читаю современные книги. Ухожу в библиотеку и погружаюсь в мир чужой фантазии. Эдуард не против, книги не предают, не похищают и не выведывают чужих секретов. Он сам оказался начитанным и иногда развлекается тем, что обсуждает со мной прочитанное. Такие вечера бывают достаточно уютными и приятными.

Наталья сидит за столом и проверяет счета. Она игнорирует мое присутствие, я мнусь у нее за спиной, отчаянно ища повод заговорить.

– Наталья Викторовна, – начинаю я, она поднимает голову, но не оборачивается ко мне. – А вы читали эти книги?

Она поворачивает голову, меряет меня взглядом, потом смотрит на корешки книг.

– Читала, – коротко отвечает Наталья и возвращается к своим счетам.

– А что посоветуете мне прочесть? – я с готовностью жду развитие разговора.

– Эльвира, ты их уже все прочитала, – холодно отвечает она, больше не поднимая головы.

– А какая у вас самая любимая книга? – я подхожу ближе.

Наталья снова оборачивается ко мне, потом собирает свои бумаги и направляется на выход, не удостоив меня больше ни словом. Я чувствую себя так, словно меня окатили помоями и не выдерживаю.

– Наталья Викторовна, что я вам плохого сделала? – почти выкрикиваю я.

Она уже берется за ручку двери, но опускает руку, разворачивается ко мне и возвращается к столу, куда швыряет свои бумаги, и они разлетаются в разные стороны. Наталья некоторое время смотрит на меня, сузив глаза, я выдерживаю этот взгляд.

– Ты своим присутствием отравила воздух в этом доме, сломала уклад, превратила гордого волка в психованную шавку, – говорит она и начинает собирать разлетевшиеся бумаги.

– Я не стремилась к тому, чтобы задержаться здесь дольше, чем было указано в договоре о найме, – мне обидны ее слова. – Я шла работать и не больше.

– Не строй из себя наивность! – выкрикивает Наталья и снова кидает бумаги. – Вы были с ним знакомы раньше? Ты ведь знала, что он неравнодушен к тебе, когда еще ехала сюда.

– С чего вы взяли? – я возмущенно повышаю голос.

Теперь мы вместе собираем бумаги, сердито поглядывая друг на друга. Наконец, несчастные листы ложатся кривоватой стопкой на стол, и Наталья выпрямляется и сверлит меня взглядом.

– А часто хозяева ездят забирать прислугу к ней домой? А может все хозяева приказывают для горничной подготовить одну из лучших комнат? Он ведь за тобой сорвался, бросив здесь все дела! – женщина обвиняет меня в том, о чем я понятия не имею. – Когда ты его охмурила? Говори! – Наталья хлопнула ладонью по столу, и я вздрогнула от резкого звука.

– Да о чем вы говорите?! Я его увидела первый раз, когда он забирал меня, – я злюсь, действительно, злюсь.

– Ты врешь, соплюшка, нагло врешь! – истерично выкрикивает Наталья. – У него было достаточно увлечений, но он никогда себя так не вел. Чем ты его так приворожила?

– В чем дело, Наталья Викторовна? – я ошарашено смотрю на нее. – Почему это вас так задевает?

– Потому что на твоем месте должна быть я! Я! – выкрик ивает она и падает на стул, опустив голову на руки. Плечи женщины сотрясаются, она плачет. – Почему, почему все так несправедливо? – всхлипывает Наталья. – Я ведь любила его с первой минуты, как увидела этот богатырский разворот плеч, эту горделивую стать, эти таинственные глаза. Когда он начал ухаживать за мной, я была такой счастливой. А когда он сказал: "Ната, ты готова бросить все и прожить рядом со мной свою жизнь?", я, не задумываясь, ответила: "Да!". Я знала, что он женат, но я слишком сильно любила его и верила ему. Мы приехали сюда, и это было самое счастливое время в моей жизни. Даже эта мстительная тварь Кристина не смогла испортить наше счастье. И я была горда, что мой мужчина не такой, как все. Меня не пугал его волчий облик, я любовалась им! И я так ждала, что он предложит мне свой дар. А потом он начал пропадать, привозить других женщин, но всегда шел ко мне, потому что преданней меня у него никого не было и нет. И вот появляешься ты, и я будто умерла, я перестала для него существовать. А потом я слышу, как он предлагает тебе свой дар, тебе! Глупой малолетке! Это я должна была его получить, я! Это я смогла для него… – она вдруг резко замолкает, встает, собирает бумаги и стремительно выходит из библиотеки.

Но через минуту дверь снова откры вается, и Наталья возвращается, садится на стул и задумчиво смотрит на меня. Я присаживаюсь напротив, боясь что-либо сказать, потому что Наталья вернулась не просто так. Она некоторое время молчит.

– Десять лет назад он первый раз приехал домой с горящими глазами, – все так же задумчиво говорит женщина. – Он метался по особняку, как зверь в клетке. Эдик первый раз закрыл двери своей спальни. Я все думала, что могло довести его до такого состояния… А потом такое происходило по три-четыре раза в год. Он уезжал, а возвращался совсем ненормальным. Выл, носился по лесу, кидался на всех… совсем так, как начал вести себя с тех пор, как ты появилась, когда не притрагивался к тебе. Значит, говоришь, не знала его? – в серых глазах женщины мелькает насмешка.

После этого она встает и выходит, больше не сказав ни слова. Я остаюсь сидеть и тупо смотреть на ее стул, пытаясь понять, что она хотела сказать…

– Эдик, – повернулась к нему, – ты знал меня до того момента, когда забрал из дома?

Он оторвался от дороги и сел в пол оборота ко мне, как всегда без труда удерживая машину на дороге и лавируя между другими автомобилями.

– Ты меня помнишь? – спросил Эдуард, и я отвесила себе оплеуху, мысленно. Почему я столько времени потратила на то, что жалела себя, но ни разу не задала этот вопрос, ведь Наталья сама мне подсказала.

– Нет, – созналась я. – Наталья однажды кое-что сказала, и это натолкнуло на мысль. Сейчас только вспомнила. Так ты знал меня?

Эдуард отвернулся, мечтательно глядя на дорогу, я ждала, когда он заговорит, но он все так же молчал. Я кашлянула, напоминая, что все еще здесь и жду ответа. Мой волк бросил на меня взгляд и недовольно сморщился.

– Эля, это были только мои воспоминания. Я не хочу ими делиться, – нахмурился Эдуард.

– Значит знал? – теперь я тоже нахмурилась и попробовала вспомнить, видела ли я такого великана хоть когда-нибудь. Его сложно не заметить, еще сложней не запомнить. Однако, память молчала, и я решила действовать проверенным способом. – Эденька, – я придвинулась ближе к нему и прислонила голову к могучей руке. – Расскажи, мне интересно, пожалуйста.

Эдуард недовольно посмотрел на меня, но обнял, снова ведя машину одной рукой. Я потянулась к нему, погладила по щеке, и мой волк резко вырулил на обочину, бросая руль еще до того, как машина остановилась. Я тут же оказалась в капкане его объятий, но отталкивать или закрываться не стала, с готовность подставляя губы.

– Моя девочка, – прошептал Эдуард, целуя меня. – Почему ты не всегда такая?

– Какая я была маленькой? – спросила я, забираясь пальцами ему в волосы.

– М-м, Эля, – мой зверь зажмурился от удовольствия.

– Я была хорошенькой? – я спрашивала на удачу.

– Просто маленькое чудо, – ответил Эдуард, все так же прикрыв глаза. – Чудо со смешными хвостиками и разбитой коленкой.

– Расскажи, – попросила я шепотом, целуя его.

На лице Эдуарда снова появилось мечтательное выражение.

– Я ездил на совет стай. Волки решили вдруг вылезти к людям и объявили совет в Анапе. Время проводили забавно, – он усмехнулся. – Вино, солнце, море, девочки, все как у людей. Одна такая девочка вытащила меня на пляж. Я был в воде, она барахталась рядом, налетел ветер с берега. И вдруг ниточка лучшего запаха, который я когда-либо чувствовал. Я поплыл за этим запахом, даже не осознавая этого. У берега остановился, огляделся и вдруг девчушка лет восьми-десяти пробегает мимо меня и плюхается в море, и я подумал, что тону. Тот самый запах, меня как волной накрыло.

– И что ты сделал? – я приподнялась и взглянула в глаза.

– Ничего, что я мог сделать тогда? Вернулся вечером на пляж, нашел запах малышки и пошел по нему. Узнал имя и фамилию, узнал откуда приехали ее родители, все. – ответил Эдуард и снова поцеловал меня.

– А потом? – я гладила его широкую грудь.

– Потом? Потом я вернулся домой и не смог выкинуть эту девочку из головы. Через некоторое время нашел тебя в твоем родном городе, с тех пор следил за тем, как ты растешь, как развиваешься. Подружился с твоим отцом, ему подсказал идею отправить тебя к тетке. Они посоветовались с твоей матерью и созвонились с теткой. После школы ты поехала в Питер. – мой волк начал расстегивать куртку и скользнул рукой под свитер.

– А потом? – я прикрыла глаза, позволяя ему ласкать себя.

– Потом? – мой волк тяжело дышал и не сразу понял, о чем я его спрашиваю. – Потом я снова вернулся домой и не уследил, у тебя появился приятель. – он приподнял меня и теперь целовал шею.

– Ты следил, чтобы у меня никто не появился? – я широко открыла глаза.

– Да, – выдохнул Эдуард, откинул сиденье и продолжил ласкать. – Я отгонял от тебя всех, кто проявлял к тебе симпатию. Никто не смел трогать мою девочку.

– А потом? – я машинально гладила его, ловя каждое слово.

– Эля… – джинсы повисли на щиколотках. – Потом я вернулся и узнал, что ты ищешь деньги. Я начал ухаживать за твоей подругой, которая работала в агентстве по найму персонала. Она рассказала душещипательную историю о знакомой девушке, у которой заболела мать. И я намекнул, что в некоторых домах прислуге платят очень хорошо. Она предложила тебе, ты, моя наивная девочка, загорелась. Дальше все было совсем просто. И я увез мою Элю в свое логово.

Дальше я уже ничего не спрашивала, позволяя ему делать то, что он хочет. У меня не было ни шанса избежать этой участи. Он следил за мной с десяти лет! И зачем только тогда родители решили съездить на море, а не к бабушке на дачу?! Я истерично захохотала. Эдуард оторвался от меня и удивленно посмотрел. Я замотала головой, пытаясь успокоиться.

– Что? – хмуро спросил мой волк.

– Стерильные условия, в которых я выросла, тоже твоя забота? – спросила я, пытаясь успокоиться.

– Волк испытывает потребность заботиться о самке, которую признает своей единственной, – сказал он, больше ничего не объясняя.

– Повезло, так повезло, – буркнула я себе под нос и снова расхохоталась.

Глава 18

Я неспешно брела по осеннему лесу. Под ногами шуршала опавшая листва, голые кусты, напоминая своими ветками костлявые пальцы, задевали плечи. Я рассеянно крутила в пальцах кленовый лист, периодически поглядывая на хмурое небо. Где-то вне пределов моей видимости бегал черный волк, иногда он выглядывал из-за какого-нибудь дерева, иногда подкрадывался сзади и играючи прихватывал за полу пальто или за ногу, очень аккуратно, не сжимая мощные челюсти. Эдуард вел себя, как шаловливый пес, и я, не удержавшись прикрикнула, когда чуть не упала от его игр:

– Фу, плохой волк!

Волк насупился и зарычал, я хмыкнула и пошла дальше, черный пристроился рядом, но вскоре снова исчез среди деревьев. Прошло уже больше двух недель, как Эдуард вернул меня в свой особняк. Наказания не было, скандала тоже. Все, что могли, мы выяснили по дороге обратно. Вообще поведение моего волка очень сильно изменилось. Он всеми силами доказывал мне, что достоин моего доверия. Теперь, если я говорила "нет", он не настаивал, но отдельную комнату выделить отказался, продолжая делить со мной свои комнаты и спальню. По ночам Эдуард уходил к стае, и я оставалась в одиночестве. Возвращаясь, он уже не кидался на меня возбужденным зверем, а аккуратно ложился рядом, стараясь не тревожить. И ворота теперь открывались мне, давая возможность гулять по лесу. Правда, во время таких прогулок недалеко бегал кто-нибудь из оборотней, приглядывая и охраняя, чаще сам Эдуард. Но я не спешила праздновать свою маленькую победу, потому что зверь рано или поздно всегда возвращается. Вопрос только, что станет поводом к очередному срыву. Сколько раз шаткий мир заканчивался очередным всплеском бешенства, оглушая яростным рыком, пугая желтым огнем, разгорающимся в темно-карих глазах.

Запах сырой земли приятно щекотал ноздри, я присела на корточки и разгребла листья…

… Сырая рыхлая земля легко подда ется, и я рою ее, прямо голыми руками. Я спешу, потому что ЭТО надо было спрятать, пока меня не нашли. Ямка становится все глубже, но я продолжаю остервенело рыть, шепча одно и то же:

– Забыть, все забыть, я хочу все забыть, забыть…

Я обернулась и поискала глазами черного волка, он куда-то исчез. Больше мне это воспоминание не казалось бредом. Значит, то, что ищет Эдуард, я где-то зарыла. Но где? Судя по его словам, что я сбежала благодаря этому камню, значит, зарыть могла только в мире людей. Я выпрямилась, снова огляделась и крикнула:

– Эдик, ты мне нужен!

Зашуршала листва под лапами, и зверь выскочил ко мне, внимательно глядя в глаза.

– С тань человеком, – попросила я.

Несколько мгновений, и передо мной уже стоял Эдуард. Он присел на пень, усаживая меня на колени.

– Соскучилась? – спросил он, улыбаясь.

– Я кое-что вспомнила, – ответила я, игнорируя его вопрос.

– Что? – разочарование мелькнуло в темно-карих глазах.

– Кажется, я закопала камень где-то на территориях людей, – я снова проигнорировала его эмоцию. – Расскажи мне про него, Эденька.

– Будешь просить меня, как в машине? – в его глазах сверкнул хитрый огонек. – Хотя, ты так же спрашивала и тогда, когда я имел глупость открыть тебе то, что должен был сказать лишь после принятия тобой моего дара.

– Эдик, давай оставим всю эту лирику, – нахмурилась я. – Мне нужно описание камня.

Он тоже нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.

– Почти обычный камень, размером с грецкий орех. Одет на цепочку. Похож на лунный камень, но более синий с белыми прожилками. – ответил мой волк и ссадил меня с колен, но тут же вернул обратно.

– А зачем он нужен? – я удобней устроилась на его коленях и машинально обняла за шею, запуская руку в волосы. Зверь зажмурился и довольно заурчал.

– Это долгая история, – ответил Эдуард, не открывая глаз.

– А мы разве куда-то торопимся? – усмехнулась я и почесала ему за ухом, в шутку, но эффект был неожиданный. Мой волк совсем разомлел и расплылся в блаженной улыбке, прижав ко мне голову. Пес он и есть пес, хоть в волчьем, хоть в человечьем обличье.

Я ждала, когда он соберется с мыслями. Эдуард некоторое время наслаждался моей незатейливой лаской, потом потерся щекой и убрал голову.

– Все началось с моего предка Дьярви Большого. Он с товарищами возвращался из набега на Византию. Викинги везли богатую добычу и уже предвкушали пир в честь их возвращения, когда разразился шторм, и драккар понесло на скалы. Выжило всего двое, Дьярви и его товарищ Гуннар. Викингов вынесло на небольшой остров, покрытый наполовину лесом, а наполовину скалами. Дьярви и Гуннар решили идти в лес. Они нашли удобное место, поставили шалаш, набили дичи и решили ждать, когда мимо проплывет какой-нибудь корабль. Ночью они слышали волков, казалось сам лес воет. На утро викинги решили перебраться ближе к скалам и найти там удобную пещеру. Они уже покинули лес, когда путь им преградили черноволосые воины, одетые в звериные шкуры. Воины жестами показали Дьярви и Гуннару следовать за ними. Их привели в деревню, где люди жили в землянках. Викингов подвели к самой большой землянке, и к ним вышел очень высокий человек. Могучие воины Дьярви и Гуннар удивленно смотрели на великана, который обнюхал их и что-то велел воинам на неизвестном языке. Викингов отвели в землянку великана, накормили и оставили жить, запретив покидать деревню. По ночам поселение вымирало, все жители покидали свои дома и исчезали в лесу, который наполнялся волчьим воем. Оставались только Дьярви и Гуннар. Днем викинги помогали своим гостеприимным хозяевам, охотились, рыбачили, учились их странному языку и обычаям, а ночью их закрывали в землянке. Дьярви полюбил дочь великана, прекрасную Унгар, чьи косы были чернее ночи. Она улыбалась в ответ на взгляды Дьярви, но отец запретил им разговаривать. Викинг был вынужден лишь издали смотреть на свою возлюбленную. Он видел, как девушка хлопотала по дому, смеялась с подругами, а ночью уходила со всеми в лес. И однажды отважные викинги решились нарушить запрет и проследить за жителями деревни, гонимые любопытством. Они выбрались из землянки и направились следом за всеми. Они крались за людьми, не выдавая себя ни голосом, ни шорохом. Островитяне зашли в лес и начали превращаться в волков. И вот уже по лесу бежит стая черных волков под предводительством огромного зверя, чьи мышцы буграми перекатывались под густой шерстью. Волки почуяли чужаков, глаза их загорелись жаждой крови, и стая бросилась на двух мужчин. Викинги бежали, пытаясь спастись. Дьярви полез на дерево, Гуннар за ним. Всю ночь волки сторожили свою добычу, а с рассветом вновь обернулись людьми. Пленников вынудили спуститься на землю и закрыли в клетку. А ночью стая кружила вокруг деревни, пугая двух мужчин горящими во тьме глазами. На следующую ночь их отпустили в лес. Долго бежали викинги, пока ноги держали их, потому что по следу шла черная стая. Чужакам не простили того, что они узнали секрет деревни. Гуннар упал, Дьярви взвалил товарища на плечи и продолжал нести, пока сам не свалился. Уже слышались вой и рычание зверей и казалось, что пришел конец славным викингам, когда кто-то схватил Дьярви за одежду и потащил в сторону, пряча измотанного мужчину в скалах. До него донеслись крики Гуннара, которого настигла стая, но помочь ему Дьярви уже не мог. Он так и пролежал в узкой пещере, пока с рассветом к нему не пришла дочь вожака. Унгар рассказала, что когда-то давно их деревню прокляла ведьма, которую бросили в морскую пучину. Ее обвиняли в том, что она наслала порчу на дочь старосты. Ведьма клялась в своей невиновности, но ей не поверили. И перед тем, как связанную старуху сбросили в море, она сказала: "Все вы тут звери, которые только притворяются людьми. Быть вам ночью в вашем истинном облике, а с рассветом будете снова друг друга обманывать, натягивая человечью кожу. И будет так с вашими детьми и их детьми до скончания века". С тех пор жители деревни по ночам становились волками, а с рассветом людьми. Племени пришлось бросить свое селение и искать пристанища на одиноком острове, потому что соседи хотели сжечь проклятую деревню. Унгар предложила Дьярви разделить с ней ее проклятье, и викинг согласился. Проклятье Унгар стало даром для Дьярви, сохранившем ему жизнь и соединившем с любимой женщиной. Так появился наш род. – Эдуард, перебиравший пряди моих волос, ненадолго замолчал. – Сын Дьярви и Унгар, Кнуд, покинул остров, вернувшись на родину отца. Перед тем, как взойти на драккар, зашедший в бухту их острова в поисках пресной воды, Кнуд отколол на память об острове маленький кусочек скалы, которая берегла стаю от посторонних взглядов, и Унгар, в крови которой была магия, наградила камень силой, которая должна была хранить Кнуда, где бы он ни находился. Молодой волк вернулся на землю викингов, нашел таких же оборотней, как он сам и создал свою стаю. Камень со временем наливался мощью. Род Кнуда всегда стоял во главе любой стаи. Мы вожаки, Эля, от рождения вожаки. Камень хранит силу рода. Мой прадед был вынужден покинуть землю предков, гонимый охотниками. Он создал этот мир, где мы сейчас живем, скрыл от людских глаз территории волков. Пространство вздыбилось подобно скалам с острова прародителей, и камень поменял цвет. Без этого камня исчезнет пространственный барьер, не сразу, но со временем, волки и люди встретятся. Барьер хранит не только нас от людей, но и людей от нас. В мир людей выходят только вожаки, простые волки не покидают границ, это закон. Я хранитель этого места. Я слежу за тайной нашего существования, как и мои отец, дед и отец деда. Мы охотники, но нас слишком мало, чтобы открыто заявлять о своем существовании.

– А другие стаи? – спросила я.

– Прадед принял в свои владения несколько стай, разделив границами их территории. Стая Черного Волка по обычаю принимает всех желающих вступить в нее. Серые Тени и прочие закрытые стаи, они берегут свои гены, потому среди них нет места чужаку.

– А в других местах? Ты говорил, что стаи есть и в других местах. – уточнила я свой вопрос.

– Они поступили подобно моему прадеду, но способы искали свои. – ответил Эдуард.

– Значит камень открыл мне выход, – задумчиво произнесла я. – Но куда я пошла?

– Вспоминай, девочка моя, это слишком важная реликвия, чтобы позволить ей пропасть. – сказал мой волк.

– Но сам ты проходишь без камня, почему? – я заинтересованно посмотрела на Эдуарда.

– Его сила в моей крови, мне не нужен ключ, – ответил он.

Я слезла с его колен и направилась обратно к особняку, нужно было все обдумать и вспомнить. Эдуард пристроился рядом, не меняя обличья на волчье. Он молчал, поглядывая на меня. Мне вдруг пришло в голову, что я еще никогда не спрашивала.

– Эдик, а как зовут твоего зверя? – я посмотрела на него, и мой волк усмехнулся.

– Первый раз за пять лет ты решила узнать имя моего зверя. Знаешь, а мне приятно. Его зовут так же, Эдвард, что на языке моих предков означает– хранитель.

– А сколько тебе на самом деле лет? – да, этого я тоже никогда не спрашивала.

– Сто пятьдесят два, – улыбнулся Эдуард. – По человеческим меркам я древняя развалина, по меркам оборотней еще крепкий самец.

– А сколько тогда было Кристине? – я смотрела на него округлившимися глазами.

– Ей было восемьдесят, молодая, глупая.

Мы еще помолчали. Я все больше осознавала, что, прожив рядом с ним несколько лет, совершенно ничего не знаю н и о нем, ни о его мире. Только то, что это кровожадные убийцы. Эдуард взял меня за руку, я не стала вырываться. Мы не спешно шли по ковру из опавших листьев, думая каждый о своем. Я пыталась понять, где я была и как оказалась в городе Димы, и почему я спрятала камень. Хотя с последним вопросом проще, должно быть, я хотела, чтобы мир волков исчез. А исчез бы просто барьер, и звери вырвались в мир людей. Надо обязательно вспомнить!..

… Я бегу, сжимая в руках небольшой камень, цепочка хлещет меня по рукам, и я надеваю ее на шею. В моей голове только одна мысль: "Вырваться, вырваться, вырваться…" И вдруг я налетаю на невидимую стену, которая начинает растягиваться, словно резина, а потом рвется. Я стою рядом с освещенной трассой и смотрю, как мимо пролетают машины…

… Я вскинула голову на Эдуарда. Он принюхивался, потом замер, словно прислушиваясь.

– Граница нарушена, – сказал он, скорей для себя. – Но я не могу понять, кто это, но не чужак.

Мой волк вскинул голову, и из его горла вырвался вой. Зашуршала листва, и к нам выскочили несколько волков. Эдуард осмотрел их и коротко бросил:

– Найти.

Волки исчезли, а мы продолжили путь. Я видела, что мой волк полностью ушел в себя.

– Эдик, – позвала я.

Он резко обернулся, в его глазах сверкнули желтые огоньки, я отпрянула, на меня смотрел зверь. Мы как раз подходили к воротам. Эдуард втолкнул меня на территорию особняка, ворота закрылись.

– Эдик, ты что? – изумленно спросила я.

– Ты не покинешь особняк, Эля, – сказал он, развернулся и убежал, на ходу меняя личину.

Я недоуменно смотрела вслед исчезающему черному волку.