Текст книги "АПП, или Место для чуда!"

Автор книги: Юлия Фирсанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Я сейчас прибуду, хотя не думаю, что Авзугар пошел по стопам Тааты. Слишком массовое и несмертельное отравление. Шуму много – толку чуть.

– Ага, закон парных случаев сработал, – машинально поглаживая тетрадь с конспектами, задумчиво согласилась девушка и в ответ на любопытный взгляд дэора объяснила: – У нас так называют ситуации, когда какие-то неприятности, редкие происшествия или казусы случаются пару раз или даже больше с кем-то одним или в каком-то одном месте.

Знак отработал свое, и Янка осталась в одиночестве. Гад, очевидно, собирался переместиться сразу к болящим третьекурсникам. Девушка вздохнула и, обхватив голову руками, углубилась в повторение. За лекарским делом в расписании стояло занятие по артефакторике, на которое декан убедительно рекомендовал захватить конспекты лекций по знакам Игиды.

– Яна?! Ясного дня, а почему одна? – Толстенький и бодрый колобок – мастер Байон – вкатился в лекторий и растерянно заозирался.

– Лечатся, – дисциплинированно доложила девушка и поведала новому учителю о печальных последствиях коварного угощения.

– Хм, зато впредь урок будет, – кивнул мастер, хотел было уже уйти, да вернулся от порога, спохватившись: – Я с тобой-то тоже собирался поговорить, как в академию из экспедиции вернулся. Про твой дар речь – семя Первого Древа.

– Как оно? Растет? – смущенно спросила девушка.

В прошлом году отец Стефаля – великолепный Айриэльд, если именовать по батюшке, Тианэрильдович, в благодарность за помощь в обретении возлюбленной вручил девушке дар – плод с Великого, именуемого также Первым, Древа. Выглядел плод как желтая крупная слива, зато свойствами обладал воистину волшебными. Помог излечить женские недуги Янкиной матери. Именно благодаря этому замечательному фрукту у Яны теперь росла маленькая сестренка. А семечко – крупную косточку от волшебной сливы – мастер Айриэльд велел посадить в землю. Зная, что на Земле – в мире фиолетового спектра – не действует магия, девушка не стала закапывать косточку на даче или пытаться вырастить на окне в цветочном горшке. Она отдала ее в АПП великому знатоку всего растущего и цветущего – мастеру Байону. И, стыдно признаться, закрутившись в колесе учебного процесса, почти забыла об этом за прошедший год.

– Семя проросло и окрепло, – довольно, будто ему сделали комплимент, заулыбался мастер. – Теперь ты можешь высадить его там, где собиралась.

– Э-э-э… – Янка хлопнула ресницами.

Байон не был бы хорошим учителем, если бы не просек затруднений девушки.

– Дорогая моя, семя должно расти там, где была съедена мякоть плода и отдана его энергия. Понимая твои тревоги относительно прорастания семени Великого Древа в мире фиолетового спектра, я позаботился о том, чтобы росток набрал достаточно сил.

– А нельзя ли его насовсем оставить в АПП? – растерянно пробормотала девушка.

– Нет, мощь деревьев Игиды не даст потомку Великого Древа обрести истинную силу, – с сожалением констатировал мастер, отказываясь от такого редкого экземпляра в академических теплицах.

– Понятно, – уяснила Янка и озадаченно подергала себя за прядку. – Только ведь я не смогу его забрать до конца года. У нас в России за осенью приходит зима – холодная и снежная. Деревья в это время пересаживать нельзя. Не в кадке же дома сливу держать? Надо до лета ждать. Сможет растение еще годик в теплицах перекантоваться?

– Полагаю, год сможет, но не более – чем дальше, тем тяжелее ему будет в такой близости от Сада Игиды и Древа Игидрейгсиль, – поразмыслив, согласился Байон.

– Ой, а в техническом мире оно не завянет? У нас же никакой магии вовсе нет, – задала еще один животрепещущий вопрос девушка. Как-то не хотелось менять шило на мыло. И из лекций того же мастера она прекрасно помнила об идеальных условиях для благоденствия волшебных растений. Достаточный уровень магии, то есть спектр мира от красного до, по крайней мере, зеленого был обязателен.

– Как раз это и хорошо, что магии нет! – залучился энтузиазмом преподаватель, заговорщицки наклоняясь к девушке. – Мы с вами, студентка, можем провести чудесный эксперимент и оформить его в виде, скажем, курсовой работы следующего года. Первым делом вам нужно будет навестить Древо.

Новая волна стыда затопила Яну, горячая краска залила лицо. Стыдно было и перед мастером Байоном, на которого девушка перевесила свое бремя и забыла, и перед самим растительным питомцем. Почти за год землянка, закрутившаяся с учебой, так и не выбрала минутки проведать растительного питомца и вообще не считала себя обязанной это делать. Оставалось только надеяться, что ей, неумехе, авось простится. Росток не виноват, что ему такая растяпа-опекунша досталась. Хорошо еще о нем мастер заботился. Отличный он человек – или не человек! – на этот счет Яна никогда не задумывалась. Какая разница, какой расы мастер? Главное, как он преподает материал и как к студентам относится. По обоим пунктам списка Байон давал сто очков вперед многим настоящим учителям с Земли. Плохого он не советовал никогда. Потому, если мастер велел идти к сливе, значит, следовало идти.

– Когда мне можно подойти к растению? – покорно уточнила Яна.

– Насколько я понимаю, у тебя окно, пока однокурсники лечатся? – поинтересовался Байон и, дождавшись кивка, предложил: – Сейчас и прогуляемся. Я его в малой теплице посадил, в закрытой части.

Что такое закрытая часть, девушка знала от Стефаля. Отнюдь не все студенты АПП были вхожи ко всем растениям академии. Многие зеленые питомцы вообще не терпели ничьего не то что прикосновения – даже присутствия или взгляда. Из-за этого они могли в лучшем случае сбросить листья или цветы, в худшем – наказать побеспокоившего их студента выстрелом ядовитой колючки, ударом дурнопахнущего плода или чем-то похуже. Вот для таких особо чувствительных особ, требующих индивидуального ухода и присмотра, существовали теплицы-артефакты. Маленькие на вид, просторные внутри, да еще и разделенные на сектора. Ибо некоторые редкостные растения не переносили не только двуногих, но и всех иных, даже фотосинтезирующих, чужаков.

Яна убрала конспект в сумку и последовала за нетерпеливо подпрыгивающим мастером – будто им чиковали, как огромным мячом. Кажется, Байону не терпелось познакомить девушку с ростком, чтобы поскорее начать собирать материал для научной работы.

Теплицы-артефакты стояли совсем рядом с лекарским корпусом. Возможно, потому, что некоторые растения следовало употреблять в лечебных целях исключительно в свежесобранном виде, да при этом ни в коем случае не подвергать перемещению через порталы. Так что идти долго не пришлось. Пара минут, и вот уже девушка стояла перед дверью из полупрозрачного материала, сквозь которую, как и через все поверхности теплицы, легко проходил свет, нужный растениям, но одновременно особо любопытным снаружи ничего рассмотреть было нельзя. Наверное, таким образом мастера страховались от возможного разграбления ценных растительных ресурсов. Потому как некоторые лекарственные растения отличались не только уникальными целебными свойствами, но и соблазнительным вкусом, цветом и запахом.

– Заходи, – предложил мастер студентке.

Приняв его слова за обычную любезность, оказываемую мужчиной особе женского пола, Яна потянула удобную округлую ручку и прошла в… ой, нет, на! На очаровательную лесную полянку. Мягкая невысокая травка стелилась под ногами, в ней прятались мелкие звездочки синеньких и желтеньких цветочков, а почти точно в центре полянки росло небольшое сливовое дерево. Именно сливовое. Янка опознала его не только по форме листиков, а и по желтым плодам, усыпавшим ветки.

Вообще-то деревом-родоначальником этого волшебного растения было Первое Древо эльфийского леса, внешне напоминающее клен-гигант. Но плод с него, исцеливший Янкину маму, оказался именно сливой. Потому, наверное, из косточки и выросла слива, а не береза, дуб или клен. Хотя кто их, эти волшебные растения, разберет?

Внутри, несмотря на отсутствие окон или форточек, не парило и избыточной влаги, как в старых, плохо проветриваемых парниках, не чувствовалось. Скорее всего, с опозданием сообразила Яна, вспомнив недавние объяснения мастера, теплицы-артефакты закрывались так специально, чтобы не допустить проникновения внутрь вездесущих частиц пыли Игиды, способных если не навредить прямо, то изменить своей силой свойства растений.

Довольный мастер Байон подтолкнул девушку вперед, к «сливе», и, умильно сложив ручки на животе, констатировал:

– Вот и замечательно, а ты боялась!

– Я не боялась, – растерянно отозвалась землянка.

– Я не о тебе, Яна, – усмехнулся преподаватель. – Потомок Первого Древа опасалась, что ваша связь окажется слишком слабой и ты не сможешь найти к ней дорогу.

– Так вы же сами меня сюда привели, – запуталась девушка и встала столбом. А дерево зашелестело листиками при полном отсутствии ветра в тепличке, словно смеялось.

– Нет-нет, Яна, я лишь привел тебя к теплицам, а вошла в нужную, открыв себе дорогу, ты сама, – объяснил мастер и, сжалившись над недоучкой, прибавил: – Одна и та же дверь открывается в разные сектора теплицы, в зависимости от намерений входящего. Твое желание оказалось достаточно сильным, чтобы подтвердить связь с Древом.

– Ой, а если бы не… – Яна споткнулась на слове.

– Если бы «не», тогда дерево ожидали бы либо гибель, либо сложный ритуал заключения связи с кем-то иным, – продолжил мастер с неизменно добродушной улыбкой: – Но все сложилось как нельзя лучше! Думаю, тебе сильно помогло звание друга леса, данное Первым Древом. Теперь тебе надо подойти к дереву и побеседовать с ним.

Только воспоминания о том, как сама Янка говорила с Первым Древом эльфийского леса, удержали девушку от недоуменного восклицания. Если она уже говорила с тем здоровенным клено-баобабом, так, наверное, и с его ростком можно поговорить. В мире волшебства, как уже успела уяснить девушка, если тебе отвечает то, что говорить по определению не может, – это не признак шизофрении, а банальная магия. Вот только сейчас соединить происходившее во сне и предстоящее в реальности оказалось затруднительно. Никакими талантами, кроме дара приговорщицы, девушка не обладала и как идти на контакт с самым обычным с виду сливовым деревом пока не представляла.

– Как побеседовать? – не на шутку затормозила студентка, не чувствующая со стороны внешне заурядного растения никаких волшебных проявлений. Снова закрались сомнения в своих силах. – Оно же дерево…

– А ты человек. И что, это проблема? Вспомни, как ты общалась с ее отцом, – подсказал Байон, за время недолгой беседы успевший поковырять пальцами почву, проверяя влажность, провести ладонью по траве, по цветочкам, тоже проверяя что-то, ведомое лишь ему как специалисту.

– Так это во сне было, и Великое Древо само магией владело, – растерянно пояснила причину своих тревог Яна.

– Во сне, наяву, разницы нет, и не в магии дело, – не понял затруднений мужчина, для которого общаться с растениями бывало порой приятнее и удобнее, чем с вечно спешащими и мельтешащими созданиями, к которым относился он сам и коим Творец не дал корней для закрепления в почве. – Приложи руку к стволу. Этого достаточно для беседы и закрепления вашей связи.

– Хорошо, – покорно согласилась девушка, огорошенная свалившейся на нее информацией вкупе с ответственностью. До недавнего времени, то есть до момента попадания в АПП, Яна четко разграничивала сновидения и реальность, а вот как оказалась в академии, так все начало с ног на голову становиться и обратно. Казалось бы, деревья говорить не умеют, однако же опыт беседы с Первым Древом у девушки был, да и с са-ороей – комнатным растением Стефаля – они неплохо ладили. Землянка регулярно таскала для дерева ягодные пирожки из столовой. Правда, в мире реальном говорить в том смысле, как мы привыкли говорить друг с другом, Донская с растениями еще не пробовала. Но «пить так пить, сказал котенок, когда вели его топить». Если в АПП магия повсюду, значит, прав Байон, поговорить получится.

Яна подошла к сливе, приложила ладонь к стволу и прошептала:

– Здравствуй! То есть ясного дня!

Древесная кора всегда кажется теплой на ощупь даже в лютый мороз, но это дерево не просто казалось, оно действительно излучало тепло – не жар, как от батареи, а скорее солнечное тепло без света. И еще, вот теперь уже девушка уверилась в этом совершенно точно, дерево над ней смеялось, или смеялось вместе с ней, радуясь встрече. Слов не было, скорее череда образов, излучающих радость, надежду и уверенность в благополучном исходе. Это дерево было еще очень и очень молодо, но одновременно оно хранило и всю память родителя. А еще… «росточек» уже не походил на росточек, он выглядел как дерево, прожившее пять, а то и все семь лет. И, как помнила Янка со времен дачных работ, пересаживать такое нелегко. Как ни старайся, всегда повреждаются корни, и потом молодое растение болеет. «Слива» почувствовала озабоченность девушки и подбодрила ее решительным образом – пообещала, как придет пора переезжать, самостоятельно выдернуть из почвы все корешки, вплоть до самых тоненьких. За Янкой оставались лишь само перемещение и посадка на новом месте. И опять перед девушкой встал вопрос: а куда сажать новое Первое Древо? В лесу, где-нибудь рядом с дачей или прямо на участке, если древо – слива? Или оно только выглядит как слива, а на самом деле плоды к употреблению в пищу не пригодны? Древо снова «захихикало» и заверило собеседницу, что его плоды вполне съедобны. В подтверждение слов-образов оно даже уронило на подставленную Яной руку три моментально созревшие крупные сливы. Одну землянка тут же сунула в рот и едва не застонала от удовольствия. Сочная, сладкая мякоть была потрясающе вкусной. Дерево самодовольно приосанилось и одарило подругу очередной горстью плодов, метко кинутых в ладонь, а потом попросило заходить еще и вроде как задремало.

Яна погладила ствол и осторожно, едва ли не на цыпочках, отошла к сияющему, как новенький рубль, мастеру Байону. Вдвоем они покинули теплицу. Девушка поделилась с мастером сливами, а часть спрятала в сумку, чтобы угостить Хага, Лиса и Иоле.

– Знаете, Яна, это, конечно, авантюра, но, возможно, у этого потомка Первого Древа действительно получится не только прижиться в техномире, а и изменить его под себя, – с удовольствием полакомившись сочными плодами, азартно потер руки мастер.

– Это как? – опять растерялась девушка.

– Первое Древо – не только основа и хозяин леса, оно сама суть леса, и именно оно изменяет свои владения под себя, излучая и преобразуя… мм… назовем это для простоты магией.

– Как горох обогащает почву азотом? – подобрала самое близкое из пришедших на ум сравнений девушка, добросовестно учившая ботанику.

– Именно так! – обрадованно поддакнул Байон. – А мы с вами будем следить за процессом! Конечно, первые ощутимые результаты появятся века через два-три, не раньше, но до того времени мы будем фиксировать мелкие изменения параметров. Вы ведь не откажетесь от продолжения сотрудничества с АПП после окончания академии?

«Да куда ж я денусь с подводной лодки, коль Другом Леса именована?» – растерянно подумала Яна, машинально кивнув преподавателю. Именно этот титул, дарованный Первым Древом мира Эльвидар – родиной Стефаля, как объяснили ошарашенной землянке друзья в прошлом году – приравнивал продолжительность ее жизни к эльфийской, то есть продлял на века. Потратить часть этого времени на уход и наблюдение за потомком благодетеля в качестве благодарности было ничтожной малостью. Хотя в голове девушки и не укладывалась фантастическая версия мастера Байона. Неужели одна-единственная косточка волшебного плода способна настолько изменить жизнь? В такое чудо не верилось. Донская слишком привыкла к тому, что магия АПП и Игидрейгсиль – отдельно, а Земля, родной мир, где не случается настоящих чудес, – отдельно.

«Ладно, пусть будет как будет, – решила в итоге Яна. – За два-три века чего только не случится. Может, сливе надоест расти в техномире фиолетового спектра, и она попросится в какое-нибудь другое измерение? И вообще, чего делить шкуру неубитого медведя? Дерево еще из теплицы на дачу не уехало, нечего пока волноваться и самой себе загадки загадывать».

Глава 7
АРТЕФАКТЫ И ШУТКИ

Распрощавшись с деревом и учителем, девушка почти бегом двинулась к корпусу блюстителей. Всему курсу предстояло нынче первое вводное занятие по артефакторике. Первое и единственное, стоящее в расписании как обязательное к посещению. Следующее занятие уже должно было стоять в сетке факультативов, и ходить на него могли не все. Яна, как и загадывала еще на первом курсе, собиралась по возможности посещать факультатив. Глупых надежд на то, что из нее выйдет выдающийся артефактор, девушка не питала, но чем черт не шутит, вдруг у нее получится научиться хоть чему-нибудь? И малость может пригодиться!

Голодные после глобальной очистки желудка – лучшего средства от копченого на неподходящем дымке мясца – студенты уже рассаживались по местам в аудитории. Янку тут же взяли в оборот любопытные напарники, подступив с сакраментальным вопросом:

– Где была, что делала?

– В теплицах с Байоном. Ходили смотреть на тот росточек, что из сливовой косточки Первого Древа вырос. В конце года на дачу заберу. Так мастер велел.

– Великое Древо в техномир фиолетового спектра? Однако! – первым делом мимоходом удивился Лис, но, поскольку ботаника, даже волшебная, его никогда особенно не интересовала, удивился вяловато.

– Кстати, деревце сливами поделилось, на следующей перемене угощу. А как у вас? – перевела стрелки Янка.

– Мы лечились, – мрачно констатировал Хаг, тоскливо покосившись на сумку напарницы, где прятались плоды, и, вздохнув, признался: – Есть всем дегустаторам рикбита запретили до шести вечера.

– Сливы – это я люблю! Это ты правильно решила разделить угощение с друзьями! После занятий угостишь! – причмокнул Машьелис и, с удовольствием переключившись, начал отвечать подруге. Он в лицах поведал о том, как они с напарником страдали от лечебных процедур. А потом еще и прослушали занудно-поучительную лекцию «О неосмотрительности дегустации незнакомой пищи» в исполнении дорогого декана, заявившегося прямо в лечебницу, дабы скрасить пребывание там третьекурсников. Какое именно из наказаний – промывание желудка, нотация Гада или категорический запрет на употребление любой пищи вплоть до ужина – было хуже, Машьелис оценить затруднился.

Авзугара, кстати, Гадерикалинерос на допрос в кабинет не потащил. Под попытку отравления «главным злодеем пророчества» угощение оборотня всяко не подпадало. В основном потому, что парень сдавал оставшиеся с прошлого года хвосты и в эти выходные вовсе не покидал стен академии. Присланную вчера вечером посылку из дома ему передавал лично Гад. А чтобы подозревать самого себя… до такой степени паранойя дэора еще не дошла. Зато с горца взяли слово съедать и выпивать все подарочки многочисленной родни самому или, если уж хочется поделиться, спрашивать, безопасно ли угощение, лично у декана.

Со звоном колокола, тактично не отрывая от перемены ни минуты студенческой свободы, Гад вошел в аудиторию. Он поднялся на кафедру, облокотился на нее двумя локтями, уложил подбородок на сцепленные пальцы и внимательно оглядел своих подшефных. Те в свою очередь быстренько примолкли и выжидающе уставились на мастера, как птенцы на папу с жирным червяком в клюве.

– Искусство создания артефактов, – неторопливо начал вещать дэор, – это действительно искусство, во всей своей многогранности открывающееся лишь по-настоящему одаренным студентам. Сегодняшнее занятие, на котором мы совместим лекцию и практическую работу, позволит понять, к чему именно вы способны.

Итак, в качестве вступления немного скучной теории. В самом широком смысле артефакт – это сотворенный предмет, обладающий магическими свойствами. Мы на своих занятиях будем касаться лишь одной категории артефактов, изготавливаемых посредством знаков Игиды и при использовании пыли Игиды. Классификация данных артефактов ведется по нескольким признакам, как то: первое – материалы, используемые для создания, второе – разновидности знаков Игиды, подбираемых для артефакта, и, наконец, третье – предназначение создаваемого предмета. Остановимся на первой из классификаций, самой нужной в вашей сегодняшней работе. Для создания любого артефакта, как я уже сказал, используется пыль Игиды. Ее либо добавляют в сам материал для изготовления артефакта, либо в раствор, которым наносятся знаки. Смешение техник недопустимо, оно приводит к невозможности полного контроля и точного расчета свойств артефакта в силу того, что просчитать объем примененной пыли чрезвычайно сложно. Условно все материалы, используемые в качестве основы, делятся на пластичные и твердые.

– А почему условно-то? – недопонял Картен.

– Потому что все вы одарены разными талантами, – охотно начал разъяснять декан. – Если, скажем, глина – материал однозначно пластичный, то металл или камень будут относиться к материалам условно пластичным. Металл легко расплавляется обладателями огненного дара, а камень, оказавшись, скажем, в пальцах тролля, станет мягким, подобно глине. Но вернемся к теме. При сотворении артефактов из твердых материалов для нанесения знаков Игиды, превращающих предмет в артефакт, артефакторы используют состав, близкий к тому, каким вы рисуете знаки на пустышках Игиды. Состав чернил для мягких материалов, где пыль Игиды примешивается к самой основе, иной. Компоненты для них также подбираются индивидуально.

Сегодня каждый из вас попробует сотворить простейший артефакт-хран из заготовки деревянной шкатулки. Последовательность знаков для этого предмета минимальна. Их всего три. Первый знак – обозначает качество, которое подлежит изменению, второй – задаваемый характер изменения, третий – закрепляет результат. Заранее предупреждаю: наносить на заготовку черновой рисунок нельзя, это результат искажает.

Декан взял указку-карандаш и начертал на доске тройку символов. КАРД – размер, ЛЕРТ – метаморфоза, ДУОН – постоянство, припомнила Янка самые распространенные значения знаков Игиды.

– Кто мне скажет, в чем главная трудность работы артефактора? – продолжил вводную лекцию мастер.

– Нам Стефаль когда-то рассказывал, что очень сложно при нанесении знаков удержать в голове цепочку символов, наполняемых силой, и одновременно задать без искажений цель артефакта. Значений-то множество, – припомнила слова напарника Яна, для которой главной трудностью, как ни крути, оставался сам процесс рисования без шанса на ошибку. Это на пустышку листа Игиды неверный знак не ляжет да не проявится, а с артефактами такой трюк не пройдет. Хорошо еще знаки были очень просты в написании. КАРД представлял собой палочку с тремя косыми насечками. ЛЕРТ – волнистую линию с четырьмя горбиками один выше другого, а ДУОН – знакомый еще по земной математике символ бесконечности, только перечеркнутый посередине.

– Что там трудного-то? – хмыкнул нетерпеливый Картен. – Бери и царапай. Давайте уже попробуем!

– Что ж, давайте попробуем! – разрешил с усмешкой декан. – Переодеваемся в рабочие мантии и берем в лабораторных шкафах инструменты. Если испортите заготовку, в моем лабораторном шкафу можно взять замену. Думаю, напоминать вам о технике безопасности не нужно, с прошлой практической работы никто ничего не забыл.

Студенты согласно загудели и застучали стульями. Лабораторные шкафы вдоль стен ждали ребят. Янка накинула через голову зеленую мантию, которая, несмотря на свою внешнюю хламидообразность, оказалась очень удобной, а главное, защищала хозяйку от случайных брызг едкого раствора на основе йиражжи. На ее личном подносе с высокими бортиками, так же, как и у каждого третьекурсника, находилась простая деревянная шкатулка размером примерно в три детских игрушечных кубика.

Оттащив добычу за индивидуальный стол, девушка глубоко вздохнула и попыталась частично погрузиться в то самое отстраненное состояние сознания, какое наилучшим образом помогало наполнять энергией листья Игиды и вообще сосредотачиваться.

Перед ней стояла цель – превратить заготовку в артефакт хранения. Откупорив флакон с раствором, Янка взялась за стиж, поудобнее пододвинула к себе шкатулку, настроившись на создание храна, точь-в-точь такого же, как ее медальон, только в форме шкатулки, и начала наносить символы на светлую древесину.

Ну что сказать, красиво рисовать и даже чертить, несмотря на все усилия бесконечно терпеливого Стефаля, занимавшегося с ней дополнительно, Донская так и не научилась. Но за два года писать некрупные знаки так, чтобы они, хоть и кривоватые, походили именно на знаки, которые девушка намеревалась изобразить, а не на страшных кракозябр-мутантов, Янка научилась. Эстетической красоты в нацарапанной тройке символов не нашел бы и самый невзыскательный знаток искусства, если только поклонник примитивизма, однако на шкатулке красовались именно КАРД, ЛЕРТ и ДУОН, наполненные силой создательницы.

В аудитории царила обычная рабочая атмосфера. Мастер Гад прохаживался между столами, приглядывая за студентами. Довольно мурлыкал что-то под нос Машьелис, сосредоточенно сопел Хаг, скрежетала зубами нетерпеливая Ириаль, которая всегда хотела получить все и сразу, ругался Еремил, запоровший знак, по той же причине хлюпала носом Таата, вздыхала Тита…

Яна как раз собиралась опробовать шкатулку в действии, когда Картен, благополучно загубивший третью заготовку, как бы невзначай ляпнул:

– Эй, господин декан, а если краску не свою взять, а чужую, чего выйдет?

– Много чего может выйти, но совершенно точно ничего хорошего, – мрачно отозвался Гад. – От обычной порчи заготовки до взрыва в аудитории.

– Ой, – выдохнул Картен и метнул опасливый взгляд в сторону Ириаль и Юнины.

– Так, всем оставить работу, – враз насторожившись, скомандовал дэор и приказал: – Студент Картен Рос, что вы сделали? Отвечайте немедленно!

– Я только пошутить хотел. Девчонкам банки с раствором поменял. – Картен вжал голову в плечи и ткнул в направлении эльфийки и вампирши. – Ничего же не случилось!

Мастер скрипнул зубами, подошел к столам девушек. Осмотрел их шкатулки. Юнина, оказывается, уже успела закончить работу, а Ириаль выцарапывала последний знак.

– Ваше счастье, Картен, катастрофа отменяется. Юнина, мне жаль, дорогая, но твои знаки, хоть и нарисованы безукоризненно, верно активировать шкатулку не смогут. У тебя слишком живое воображение.

– Это плохо? – растерялась девушка, подняв на мастера дивные эльфийские очи.

– Развитое воображение – чудесное качество, но в работе артефактора нашей специфики – большая помеха. Ты видишь слишком много дорог, чтобы пойти по одной. Изготовленные такими творцами предметы никакого утилитарного значения не имеют. Твоя шкатулка будет работать произвольно: может уменьшить помещаемый в хран предмет, может его увеличить или перекрасить, а то и переместить в неизвестном направлении.

– Ой! Спасибо за объяснения, мастер. – Кажется, прилежная девушка искренне расстроилась из-за своей неспособности к созданию артефактов, но спорить с деканом не стала.

– А у меня? – нетерпеливо влезла в разговор Ириаль.

– У тебя, – оглядел результат потуг Шойтарэль декан и едва заметно усмехнулся, – нужный артефакт может получиться при должном старании и подходящем эмоциональном настрое. Сейчас ты сотворила универсальную корзину для мусора. Каждый помещенный внутрь предмет будет рассыпаться горсткой пыли. Слишком много злости, Ириаль.

– Ну, не очень-то и хотелось, – повела плечиком вздорная девица и злобно оскалилась на Картена. – А это точно не из-за подмены раствора?

– Точно-точно, это-то и странно, девушки. По всем правилам артефакторики ваши заготовки вообще не должны были превращаться в артефакты. Обмен растворами, не влияющий на результат работы, я наблюдал лишь однажды. Это произошло с близнецами Торстосен… – Прервав объяснение, декан обратится к паре студентов: – Пит, Картен, у вас чесотка или вызов в Портальный зал для блюдения пророчества?

– Ой, ага, оно! – оживился Картен, слишком увлеченный объяснениями мастера, чтобы мгновенно установить связь между щекочущими ощущениями в районе запястья и вызовом. – Тогда мы побежали! Айда, Пит, пора причинять добро туземцам!

– Куда? – тигром рыкнул Гад – так, что на месте замерли не только Рос с Цицелиром, а и все студенты в аудитории. – Навести порядок на рабочем месте и убрать оборудование в шкафы, только потом я дозволяю вам покинуть кабинет!

– Да ладно, ща уберем, не серчайте, – благостно, уже в предвкушении предстоящей авантюры отмахнулся голубокожий парень и действительно меньше чем за минуту выполнил требования декана. Причем не свалил все абы как, а убрал по-настоящему. Вот что подходящий стимул с разгильдяем-то сделал!

– О наказании, назначенном за сегодняшнюю выходку, я проинформирую вас позже, Рос, – полетела в спину раздолбаю угроза. Но, кажется, должного воспитательно-устрашающего эффекта не возымела.

– Вы не переживайте так, господин декан, – серьезно попросил друг и сосед парня – Максимус. – Картен всегда таким был, сколько я себя помню. Уж чего только папка и дед с ним не делали! Вроде ничего-ничего, а потом раз – и как чего выкинет! Его ж даже бить хворостиной и ремнем пробовали.

– Бесполезно? – утвердительно предположил декан.

– Да, если что ненадолго и пронимало, так только бабушкина придумка. Она его, как чего отчебучит, усаживала стихи наизусть зубрить, какие подлиннее и поскучнее, – принялся рассказывать парень. – Один раз гимны Воителю учить заставила, но Рос так переврал, что у нас буря с градом всю вишню побила и сортир в огороде развалила. С той поры ему давали учить только чего-нибудь описательное про природу или историческое…

Максимус виновато захлопнул рот, глядя, как на длинноносой физиономии декана расцветает предвкушающая, не сказать чтобы откровенно мстительная, улыбка.

– С историческими вы это зря. А ну как герои минувших лет, разгневавшись на косноязыкого, в гости заявились бы? – хихикнул Лис.

– Что ж, спасибо за совет, думаю, я смогу подобрать нашему носителю неконтролируемого хаоса что-нибудь в меру заунывное, полезное для обучения, без религиозных мотивов, – удовлетворенно заключил дэор. – А теперь возвращаемся к работе, студенты.

– Мастер, еще вопросик! Вы сейчас Роса этим эпичным титулом в шутку назвали или как? – влез любопытный Машьелис, подсознательно почуяв что-то интересное.

– Или как, о Либеларо. Неужели вы, господа студенты, до сих пор не сообразили, что в вашей группе есть два носителя хаоса, чьи деяния сильно… хм… разнообразят внутреннюю жизнь как третьего курса блюстителей, так и всей академии? – по-птичьи склонил голову набок мужчина.