Текст книги "АПП, или Место для чуда!"

Автор книги: Юлия Фирсанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Хорошо, – неожиданно просто, без обычного кривляния, согласился Пит. – Я вам спою «Хвалу рассвету».

Он встал со шкуры, откинул назад косу и, даже не приняв позу поизящнее, запел о рассвете в океане. В людском представлении Пит не соврал, это вообще не являлось песней с куплетами и припевами, в ней вообще не было слов. Музыка лилась из горла сирена потоком, будто играли сразу несколько инструментов. Перед мысленным взором слушателей представала картина возникающего из темных глубин бездонного океана солнца, танцующих на волнах рыб, парящих в облаках птиц, плещущихся в воде сирен…

Внимали все, а Яна благодарно думала: если Цицелир умеет так петь, то даже не важно, хороший он человек, то есть, нечеловек, или не очень. Главное, чтобы он просто был, если способен творить такие чудеса.

Когда сирен смолк, несколько секунд молчали все. Яна, Ольса и Юнина утирали с глаз слезы, как-то подозрительно моргал Хаг, шмыгали носами Тита с Таатой и Макс. Музыка произвела впечатление.

– Спасибо, Пит, это было грандиозно! Я никогда не была в океане, даже на берегу не стояла, а под твою песню видела, чувствовала, кажется, даже нюхала все, как наяву! – от всего сердца поблагодарила заказчица певца.

Тот, тяжело дыша, присел на шкуру и прикрыл глаза, показывая, что слышал слова девушки.

– Ну, ты даешь! У вас все так здорово поют? – Наверное, впервые за два года в голосе Картена, напарника Цицелира, прозвучало что-то близкое к уважению и восхищению.

– Все сирены – прекрасные певцы, я один из лучших в нашем клане, – на удивление скромно по своим собственным меркам объяснил Пит.

Голубокожий хамоватый парень цокнул языком, сунул в руки сирену свой стакан с соком и заботливо посоветовал:

– На, попей. Небось в горле пересохло.

Напарник с благодарностью принял напиток. Туманный детектор порадовал публику колыханием белых вихрей, засчитывая Питу песню в качестве ответа. Теперь уже сирен обводил задумчивым взглядом публику. Хотелось спросить о многом, но завистливая натура взяла верх, и парень спросил у Машьелиса:

– Почему вам по жребию больше всех пророчеств выпадает? Из-за Стефаля?

Касательно численности выпавших на долю Янкиной четверки пророчеств, подлежащих исполнению, Цицелир не ошибался. Никому другому так часто не «везло» с миссиями блюстителей пророчеств. В прошлом году не проходило и пары циклад, чтобы у компании не начинали зверски чесаться зеленые браслеты на запястьях, подающие сигнал вызова студентов в Зал порталов для очередной эскапады. Как они помогли исполниться первому простенькому пророчеству на турнире лучников, так и повелось. Хорошо еще все остальные свитки разбирали с помощью Стефаля. Поддержка эльфа как старшего и более опытного друга, опытного в первую очередь в выборе и применении листов Игиды, оказалась поистине незаменимой. Да, предсказаний команде доставалось много. Но все-таки Янка не думала, что жребии им выпадают исключительно из-за Стефа или в первую очередь из-за него. Однако послушать мнение напарника ей было не менее интересно, чем сирену.

Машьелис соизволил открыть оба глаза и даже сесть, оторвавшись от притягательных колен подруги.

– Думаю, любят нас Силы Судьбы, – весело оскалился дракончик. – Вот и засыпают подарками.

– Ничего себе подарочки, – поежился Максимус, так и не привыкший к миссии блюстителя пророчеств. Каждый раз, когда жребий обрушивался на него и напарницу Ольсу, парень больше всего боялся ошибиться или подвергнуть опасности хрупкую подругу. По счастью, им не выпадало ничего опасного, но все ведь когда-нибудь случается в первый раз. И Макс ждал испытаний почти с ужасом и ворохом очередных сожалений о том, что не выбрал простую карьеру военного. Там есть приказ, есть меч и враг – все четко и понятно. Мастера, конечно, работали над страхами юного блюстителя и понемногу утишали их, но до идеала еще было куда как далеко.

– Так они же Силы, вот такая странная любовь получается, – окончательно развеселился Лис. – К тому же, знаешь, Пит, наша четверка связана фиолетовыми лучами шэ-дара. Небось за такие нитки Силам нас проще дергать, чтобы пророчества побыстрее исполнялись.

Ничего о своих талантах, исключительном уме или прочих дарованиях Машьелис сирену не сказал, чем вызвал у того приступ задумчивости, начисто вытеснивший легкую зависть к любимчикам декана. Почему зависть была легкой? А потому что сам Пит даже для того, чтобы мастер Гадерикалинерос стал его боготворить, не пожелал бы взваливать себе на шею такой объем работы. Того, как его третировали в прошлом году из-за шарообразных личинок нидхег, пронесенных по незнанию в стены АПП, юному зазнайке хватило на всю жизнь.

Признать полноту данного ответа Цицелир не поспешил, за него это сделал туманный круг, подавший сигнал о смене вопрошающего. Потому Лис хищно прищурился, раздумывая над каверзным вопросом, получил от бдительной напарницы воспитательный щипок и сдался, брякнув элементарное:

– Эй, Хаг, а кем ты мечтал стать до того, как в блюстители угодил? Небось воином?

Вообще-то о своей жизни, доме, семье Хагорсон говорил вроде бы и охотно, и даже много, но как-то настолько обтекаемо, что друзья до сих пор знали точно лишь одно: Фагард седьмой сын вождя клана, у него три сестры и три брата. Остальную информацию приходилось получать, наблюдая за другом и ловя случайные или неслучайные (в отношении немногословного тролля про случайности стоило забыть) оговорки.

– Нет, я хотел быть мореходом. Может, еще и стану. Не век же блюстителем куковать, – степенно отозвался Хагорсон. – Да и не помеха одно другому.

– Так ты ж тяжелый! – неподдельно удивился дракончик, как-то попробовавший поднять друга. – Как сам-то плыть будешь, случись что?

– Освою в совершенстве левитацию или научусь ходить по дну с воздушным пузырем на голове, – предъявил сразу две разумные версии Хаг, и было непонятно, серьезен он или шутит.

Больше ничего о своих чаяниях тролль не сказал. Впечатленный мореходными планами не меньше Машьелиса, туман признал его ответ. Отвернувшись от напарника, Хагорсон обратился к старосте, вызвав оживление среди ребят:

– Давно хотел спросить, Кайрай, ты такой заботливый аккуратист и педант сам по себе или воспитывал нужные качества?

Гоблин польщенно пискнул, задумчиво пошевелил ушами-лопухами и, поразмыслив, добросовестно объяснил:

– Я старший сын в семье. У меня семь сестер, одна другой меньше. Маму унесла черная гниль после рождения младших близняшек. Лишь отец да бабка остались. Обо всех заботиться приходилось, пока сестры подрастали, вот как-то само и получилось.

Третьекурсники еще долго сидели на поляне, даже после того как каждый задал по вопросу и исчез волшебный туман. Говорили обо всем на свете и так откровенно, как не говорили прежде. Авзугар, сам того не ведая или ведая каким-то звериным чутьем, оказал всем большую услугу: помог сделать последний шаг к почти полному доверию. Тот самый последний, какой и давно бы пора сделать, а что-то мешало. То ли непонятно откуда взявшееся смущение, то ли остатки предрассудков.

Словом, как показалось Яне, устраивались на пикник однокурсники-блюстители, а расходились если не товарищи, то наверняка добрые приятели.

Вечер в обществе друзей (а Иоле и Стефаль присоединились к компании) прошел замечательно. Правда, не хватало Йорда, закончившего обучение в прошлом году. В АПП он остаться не смог, зато бывшего студента-летописца и будущего выдающегося артефактора с удовольствием приняли на работу в Коллегию артефакторов, где юный василиск в ранге ученика и планировал ждать суженую, копя деньги на семейную жизнь. В ближайших целях у него стояла покупка своего дома в Дрейгальте. В этом и следующем году василиск и ифринг могли встречаться лишь в выходные дни и на каникулах, а если щедрый декан подпишет пропуск Иоле или разрешение посетить академию Йорду, то и среди циклады. Насчет пропусков и разрешений тихая скромница Латте начала дожимать Гада уже со вчерашнего дня.

Зато Стефаль, который тоже завершил обучение в академии, остался в стенах АПП на законных основаниях для написания научной работы под руководством дэора Гадерикалинероса. Потому эльфу разрешили сохранить за собой место в общежитии. С другой стороны, как сказал Лис, зрелище переселения эльфа с его любимой изрядно разросшейся са-ороей – «маленьким», занимающим всю комнату деревцем – наверняка показалось руководству АПП столь эпическим и незабываемым, что они решили еще немного морально к нему подготовиться. Лет эдак пять или лучше семь. А там, глядишь, руководство в академии сменится, и обязанность выселить Стефа с деревом из Лапы ляжет на другие плечи.

К занятиям первого дня готовиться никто не собирался, потому сидели ребята ровно до сигнала, извещавшего обитателей общежития о необходимости разойтись по своим комнатам. Студентам мужского пола после десяти вечера в женской части коридора оставаться настоятельно не рекомендовалось. Браслеты на руках загостившихся студентов каким-то образом подавали сигнал декану. А получить от Гада, нет, вовсе не нагоняй, а приглашение на дополнительную лабораторную, отработку или иное, еще более «завлекательное» мероприятие, способное компенсировать потребности в общении с девушками, никому не хотелось. Оторванный от своих экспериментов, каковые обожал проводить вечерами, декан становился особенно изощренным и изобретательным по части полезных наказаний. Картен как самый везучий попаданец на нарушениях правил проверил это пару раз на своей шкуре и зарекся.

Так что единственное, что сделали напарники вместе, – это, дружно спохватившись, что так и не глянули расписание, сбегали в общефакультетский зал, разграничивающий коридор «по половому признаку». На завтра блюстителям-третьекурсникам поставили риторику, лекарское дело, физкультуру и старые добрые знаки. Лекцию с лабораторной в придачу.

К этому сравнительно скромному расписанию блюстителям надлежало самостоятельно выбирать дополнительные часы и предметы, скромно именовавшиеся «факультативами». На деле оные оказывались порой важнее и нужнее иных обязательных занятий. Ну а если студенты этого не делали, то их ждала «интереснейшая» воспитательная беседа с любимым деканом, прочищающая мозги.

Парни, как обычно, собирались на факультативы по магическим и оружейным боям, а вот Яна пока только думала над выбором. Физические упражнения для восстановления формы от мастера Леоры и полезные занятия с Сейата Фэро по приговорам она и так считала обязательными. А добавить к списку еще что-то, просто для того, чтобы добавить, не спешила, рассчитывая на совет декана или мастеров.

Глава 2
КАК СТАТЬ НАСТОЯЩИМ СТУДЕНТОМ

Сигнал об официальной побудке подал колокол. Разленившаяся за каникулы Яна, упорно считавшая такое раннее утро ночью, вынужденно проснулась. До отвращения свежая и веселая Иоле, заполучившая-таки вчера поздним вечером постоянный пропуск за ворота АПП, уже вовсю порхала по комнате, аки весенняя бабочка на первых цветочках. А сонная землянка брызгала в заспанные глаза холодной водой.

Обиженно заурчал требующий завтрака живот, и девушка решительно встряхнулась. Отдых кончился, пора втягиваться в учебный ритм! Ради Янкиной лени никто расписание уроков и, что самое обидное, завтраков менять не будет. Колокол-будильник вообще магический артефакт и «ломается» только по воле и прихоти мастеров, то есть, по сути, вечен!

Прихватив с собой банку с солеными огурчиками, девушки решительно выдвинулись в сторону столовой. По пути они привычно стукнули в двери ребят. Те ответили бодрой дробью и присоединились к подругам. В двери заведения общепита ввалилась целая голодная компания.

– К чему у нас на завтрак-то огурцы? – удивился Лис, заглядывая в матерчатую сумку напарницы. – Вроде вчера ничего, крепче сока, не пили, только нюхали.

– Это не нам, – отрезала Янка и, подойдя к стойке, протянула трехлитровую банку силаторху с вежливыми словами:

– Ясного утра! Мастер Вархимарх, вы нас весь год кормите и поите, позвольте вас угостить! Это соленые огурчики с моего дачного участка!

Осьминог на несколько мгновений впал в ступор. За все время работы в АПП ни один студент не порывался угостить его чем-либо. Банка в руках Яны замерла рядом с синим щупальцем. Повар быстро отмер и аккуратно принял подарок. На макушке у Вархимарха выступило несколько ярких фиолетовых пятен, отражающих волнение силаторха.

– Спасибо, девица.

Больше мастер-повар не сказал ничего, но баночку с огурчиками припрятал молниеносно, как корова языком слизала, и посмотрел так проникновенно, что ребята понимающе облизнулись. Лис готов был хоть сейчас спорить: подарочек без отдарочков не останется. Какой бы вкуснотищи благодарный силаторх ни приготовил в ответ, в любом случае это будет объеденьем.

Он и сейчас, прекрасно зная вкусы всех студентов, в восемь щупалец накидал им на подносы самых лучших блюд, не дожидаясь заказа. Потому друзья почти не разговаривали за завтраком и только жевали, закатывая в восхищении глаза.

Третьекурсники и вовсе не спешили молоть языком по объективной причине: впереди их ждали прекрасный предмет, высокопарно именуемый «риторикой», и старая гномка – мастер Кихшертп. Само ее имя на незамутненный взгляд землянки уже было риторическим упражнением на артикуляцию. Правильно называть бабушку Яна, конечно, научилась, заставив себе раз двадцать повторить неповторяемое, однако мысленно именовала старую даму «Черепахой Тортиллой».

Вслух произносить девушка такое не отваживалась, ибо чревато! Слишком легко, как малыши ветрянку, друзья и однокурсники подхватывали прозвища, походя данные ею учителям. А ведь далеко не каждый из мастеров мог отнестись к собственному новому «имени» столь благосклонно, как мастер Лесариус! Тот считал свое прозвище «старичок-молоток» чем-то вроде второго имени и почетного звания одновременно. Сатана Феррум, то есть Сейата Фэро, к примеру, комплиментом свою кличку не считал, хорошо еще она «в народ» массово не пошла, потому как нужных ассоциаций у большинства студентов не вызывала. Но и «камерного пользования» для назначения нескольких отработок самым языкастым мастеру хватило.

В схожести старой гномки с черепашкой Яна была уверена так же, как и в распространении этих животных в мирах, потому крепко держала язык за зубами. Обижать пожилую женщину с риском нарваться на уникальное задание вроде «Приведите в защитной речи семь доказательств обоснованности данного прозвища» не хотелось совершенно.

Яна не стремилась сердить, да и вообще привлекать внимание преподавателя риторики. В первую очередь из-за собственной явной неспособности к предмету. Это болтун Машьелис был готов сымпровизировать речь на любую тему, стоило только мастеру дать задание. У Хага получалось достойно ответить, предварительно хорошенько обмозговав вопрос. Несчастная землянка в сравнении с напарниками чувствовала себя косноязыкой дурой. Ужасное задание, над которым бедная студентка корпела час или больше, дракончик с вызывающей белую зависть небрежной легкостью походя выполнял и приводил в достойный зачета вид за какие-то пять, максимум пятнадцать минут. Так что на первое занятие Янка не шла как на каторгу только в силу отсутствия домашки на каникулы.

Когда мастер – квадратно-форматная, морщинистая и низенькая пожилая дама с короткой стрижкой и большими круглыми очками, одетая в консервативную фиолетовую мантию с темно-зеленым кантом, – вскарабкалась на кафедру и оглядела аудиторию, у всех третьекурсников зашевелились нехорошие предчувствия. А когда госпожа Кихшертп радостно улыбнулась и возвестила:

– Ясного дня, деточки! Вижу, вы все хорошо отдохнули и набрались сил для новых свершений! – предчувствия переросли в уверенность.

Оная же моментально получила подтверждения, стоило доброй бабушке закончить монолог:

– Давайте-ка разомнемся! Мы с вами готовили длинные речи, импровизировали в диалогах, отправляли в полет воображение, наслаждались красотами эпитетов, сравнений, метафор, но! – Тортилла сделала многозначительную паузу. – Помним ли мы, для чего все затеяно? Кто дерзнет поведать о высшей цели наших занятий?

Мастер обвела аудиторию испытующим взглядом из-под очков. Народ безмолвствовал. У Янки же, как назло, совершенно не вовремя зверски зачесался кончик носа. Бедная девушка крепилась, сколько могла, и все-таки звучно чихнула в ладони.

– Яна Донская?! Просим-просим! – рассиялась старая гномка, принявшая конфуз за инициативу.

Девушка тяжко вздохнула и поплелась на сцену перед кафедрой как на казнь. Выступать с места мастер дозволяла очень редко. Как назло ни одной мысли о том, с чего начать, в голове не мелькнуло. Нет, о самой миссии и долге блюстителя пророчеств Яна знала, но, как собака, все понимая, не могла облечь свои мысли в достойные слова. А связать слова в предложения и выдать речь хотя бы минут на пять нечего было и думать. Бедную девушку – добровольца поневоле – ждало позорное поражение.

«Еще бы в стихах мастер говорить потребовала», – обреченно взвыла землянка, понимая, что в любом случае неизбежный провал – дело нескольких минут. Импровизировать на заказ Яна не умела катастрофически. Она уже открыла рот, чтобы заявить о своей неспособности ответить, но тут случилось чудо! То самое, которое случается тогда, когда в нем нуждаются больше всего! Девушку осенило. Она увидела даже не скромную калитку выхода, а парадные ворота с оркестром, играющим туш, цветами, красным ковром и ликующей массовкой.

Янка встала на сцене и на всякий случай осторожно справилась у мастера:

– Можно в стихах?

– Конечно же! – приятно удивилась преподавательница и умиленно сложила ладошки лодочкой перед грудью.

Донская откашлялась и объявила:

– Редьярд Киплинг. «Заповедь». – А потом с выражением начала читать заученное еще в школьные годы стихотворение: «Владей собой среди толпы смятенной…»

Без запинки Янка в абсолютной, почти звенящей тишине прочла произведение гениального автора. Замолчала, не зная, нужно ли говорить что-то еще, или можно садиться на место. А старенькая мастер Кихшертп, явственно борющаяся с волнением, проглотила подступивший к горлу комок, часто-часто заморгала, сняла очки, протерла платочком стекла, судорожно вздохнула и лишь после этого взволнованно выпалила:

– Удивительное стихотворение! Как емко, четко и в то же время образно отражены в произведении призвание блюстителя и суть миссии! Автор был блюстителем, летописцем или пророком, Яна?

– Вряд ли, – чистосердечно ответила девушка. – Это поэт и писатель моего мира, где никто не знает об Академии пророчеств и предсказаний. У нас вообще техническое измерение, магии как таковой нет.

– Гении! Они живут и прозревают сквозь время и пространство миров, о том не ведая, – прочувствованно объявила мастер и, наверное, впервые за все время занятий похвалила студентку за ее собственную, а не сделанную добрыми напарниками работу: – Вы выбрали удивительное стихотворение для решения поставленной задачи, Яна. Я ставлю вам зачет за семестр. Но, надеюсь, к урокам готовиться не перестанете?

– Не перестану, – выдохнула пораженная девушка.

И так понятно, лодырничать Тортилла никому не позволит. Однако мысль об уже поставленном зачете принесла девушке несказанное облегчение. Когда не висит над душой дамокловым мечом страх провала, даже учиться как-то легче и спокойнее. Неужели мудрая старушка просекла состояние студентки и решила помочь? Может, она и вызвала ее первой с такой целью?

Дальше занятие шло спокойно, лишь напоследок Яну попросили записать бессмертный шедевр Киплинга для ознакомления с ним других студентов. Тут же влез Машьелис и предложил начертать гениальные строки несмываемой краской на стене кабинета риторики. Дракончик думал чуть-чуть пошутить и дошутился. Мастер Кихшертп благосклонно одобрила инициативу. Зачет, правда, Лису не пообещала, лишь посмотрела ласково-ласково и улыбнулась. Пришлось Машьелису пообещать в ближайшие дни явиться для каллиграфического запечатления бессмертных строк классика. Зато у Янки отпала нужда переписывать стихотворение. Раз услышанное о Либеларо не забывал никогда, лишь время от времени разыгрывал забывчивость.

Лекарское дело мастер Лесариус начал с повторения самых актуальных тем первых двух курсов. По счастью, мудрый старичок не зверствовал над наотдыхавшимися и чуть-чуть заотдыхавшимися студентами. Вопросы задавал спокойно и дозволял самым памятливым выручать склеротиков, отвечая мастеру с места. Так мало-помалу третьекурсники бегло освежили в памяти основные моменты пройденного материала. Если кто что не вспомнил, так теперь точно знал, какие именно темы вероломно ускользнули из памяти, да и старичок-молоток приметил самых забывчивых и взял на заметку.

Окрестности спортивного корпуса встретили студентов обновленной комплексной полосой препятствий, на которую мастера-тренеры для занятия-разминки с радостью запустили разом всех. Ждать своей очереди больше не было нужды. Артефактное сооружение распалось на полосы для прохождения командами в соответствии с распределением шэ-дара.

Из грязи-льда-огня-шипастых кустов и творчески перемешанного набора прочих вдохновляющих на подвиги препятствий разленившуюся за каникулы напарницу Хага с Лисом выволакивали чуть ли не на себе. Ладно хоть ехидный дракончик придержал язык и не прошелся насчет плохой физической формы девушки. Красноречиво промолчавшая Леора ограничилась лишь укоризненным покачиванием головы и добавлением в расписание студентки парочки вечерних занятий. Чего, в общем, Яна и так ожидала.

Гад, как и следовало предполагать, поступил типично по гадски. Устроил контрольную на знаки. Ничего, кроме простановки имени знака перед символом, правда, не потребовал, но символов-то выдал столько, что студенты схватились за головы. И ведь не спишешь! Вариантов работ коварный декан тоже выдал не меньше десятка, а потом, вот зараза, велел обменяться листками с соседями и проверить друг друга. Таким образом, объем проверочной работы для каждого блюстителя и почва для оценки оной у преподавателя увеличились ровно вдвое. По счастью, Янка была уверена в своих ответах. Если она что-то и зубрила все эти годы до посинения, так это внешний вид и значение знаков Игиды. Листики со значками являлись весомым подспорьем в работе команды, к тому же единственным, что девушка была в силах дать напарникам. Талант приговорщицы, пусть и важный, и сильный, казался Яне чем-то вроде огнемета, стрелять из которого по воробьям – субъектам пророчеств – было, по меньшей мере, неспортивно. Да и применять свои силы Донская считала нужным лишь на настоящих врагах или хотя бы противниках. До таких высот владения даром, чтобы приговаривать друзей и незнакомцев ради их пользы, не нанося настоящего вреда, как об этом говорил на занятиях мастер Фэро, землянке было еще очень и очень далеко.

Словом, денек выдался не из легких. Зато ужин показался Донской пиром, достойным богов. Благодарный силаторх был в ударе. Студенты едва язык не проглотили от удовольствия и за добавкой ходили трижды. Потому выходящую из дверей столовой осоловевшую после сытной трапезы землянку волновала только парочка вопросов: «Зачем я так объелась?» и в продолжение первого: «Кто покатит меня до общежития?»

Куда-то идти не было ни сил, не желания. Хотелось приземлиться на скамеечке и немного отдышаться. Что Янка и сделала, благо скамеек на территории АПП хватало на всех желающих. Никуда не спешащие напарники хлопнулись рядом.

На скамье, послужившей пристанищем объевшейся девушке и ее друзьям, уже сидел студент. Эти уши и жалобный взгляд девушка узнала сразу. Первокурсник-летописец из домовичи замер пародией на роденовского мыслителя и активно страдал.

– Привет, мелкий! – фамильярно провозгласил Лис.

– Ясного вечера, как ты, Ясек? Обжился? – вежливо поздоровалась девушка.

– Ясного, – попытался улыбнуться новенький и, не удержав покерфейса, всхлипнул, а потом и вовсе бросился Янке не грудь и разрыдался, как ребенок.

У русской девушки моментально сработал родительский инстинкт. Ясека сграбастали в объятия, начали гладить по голове, спине, приговаривая что-то ласковое и утешительное. Потихоньку юный летописец успокоился и даже смог поведать о своей грусти-печали.

Никаких трагедий у домовичи, конечно, не случилось. Но вот с соседом-человеком ему не очень-то повезло. Вчера вечером, когда новичок спросил о предназначении тюбика на полке, ему с усмешкой посоветовали намазать содержимым лицо. Лопоухий простофиля последовал коварной рекомендации. Когда спустя несколько секунд кожу начало пощипывать, наивный домовичи высунулся из ванной и спросил, долго ли следует держать мазь?

Тюбик оказался зубной пастой с легким флюоресцирующим эффектом для усиления белизны зубов, а сосед попался очень впечатлительный. Орал он так, что переполошил все крыло летописцев. От старосты Лестора по итогам разбирательства влетело обоим. Человеку – за дурную шутку над новичком, домовичи – за безалаберное пользование неизвестным продуктом, пренебрежение собственным здоровьем и нарушение общественного спокойствия.

Все было бы не столь страшно, если бы этим и закончилось. Но в каждой избушке свои погремушки. Нашлись они и у мирных с виду летописцев. В общем, бедолага Ясек попал под коллективный каток. Оказывается, каждый год один из первокурсников-летописцев, выбираемый по жребию, обязан был придумать что-нибудь эдакое, способное потрясти как можно большее число студентов – какую-нибудь грандиозную выходку. Чем больше охваченного шуткой народа, тем круче! Неудача ложилась позорным пятном на репутацию всего факультета!

Теперь лопоухий домовичи, выбранный в добровольно-принудительном порядке на должность главного шутника сезона, сидел и страдал. Он никого потрясать не хотел. Ясек даже напуганного до легкого заикания соседа жалел от всего сердца. Пухлик-добрячок Лестор, взявшись за гуж власти, научился не только оперативно решать вопросы и находить общий язык со студентами, феох поневоле в кратчайшие сроки освоил и искусство ругани вкупе с чтением морали проштрафившимся летописцам. На почве общих мук из-за грандиозной выволочки старосты соседи быстро помирились.

Находчивый Машьелис, не видя проблемы в задачке-пугалке для первокурсника, с ходу сгенерировал и предложил вариант решения:

– Стефаль, наш напарник, говорил о постоянном доступе летописцев к архиву пророчеств. Почему бы тебе не поискать какой-нибудь свиток по миру Игиды, а еще лучше по академии или Дрейгальту. Почитай, возьми за основу, переври и распространи как слух о грядущих великих потрясениях. Должно сработать! Летописцы, конечно, не пророки, но впечатлительных и у вас хватает.

– Я не умею врать, не смогу… – уныло протянул Ясек, не поддаваясь на провокацию.

Машьелис разочарованно поморщился. Ему было дико слышать отказ. Сам дракончик, соблазненный перспективой безнаказанно покопаться в залежах пророчеств и мистифицировать уйму народа, заглотнул бы наживку моментально.

– Эх, не хочешь, как хочешь, у меня других идей нет, – нахохлился доброхот. – Может, у Янки есть?

Блестящей идеи от доброй девушки Лис, конечно, не ждал, зато видел в отказе напарницы способ надавить на Ясека, чтобы тот сдался и принял идею дракончика к исполнению.

– Не знаю, – подергала кудряшку у виска Яна. – У нас в институте никто сильно не шутил. Бывало, надписи смешные на кабинетах делали, объявления об отмене занятий или внеплановом зачете писали. Правда, мама рассказывала, когда сама девчонкой была, в летнем лагере ребята по ночам ходили друг друга пастой зубной мазать. Ох, и шуму утром было!

– А вот так я бы смог, – оживился домовичи. – Мне ж теперь все общежитие дом, я в любую комнату попасть могу. Только после пасты лицо шибко жжется и красные пятнышки остаются. Меня кремом лечили. Может, чем другим мазать? Чтобы не пострадал никто.

– Светящимися красками, – подкинул мысль Хаг, с легкой улыбкой наблюдавший за действиями провокатора драконьего племени. – Деньги-то у тебя есть? Вроде подъемные уже выдавали.

Ясек с готовностью закивал и похлопал ладошкой учебную сумку.

– Вон там лавка. – Палец тролля указал на заведение фееры, стоящее неподалеку от столовой. – Купи краски, какие пожелаешь, и ночью, производя впечатление, распишешь всех хоть с головы до пят. Только к девчонкам не ходи, сигналка у декана застукает, из отработок не вылезешь, до конца семестра будешь драить площадь и лестницы в Башне Судеб.

– Спасибо, – расплылся в улыбке Ясек, подпрыгнул и чуть ли не бегом припустил к дверям волшебного магазина.

– Пойдем в Лапу? – уточнил дракончик у друзей.

– Я пока никуда не пойду, объелась, – честно объявила Янка, всем своим видом демонстрируя, что готова прилипнуть к скамье, но не сдвинуться с места.

– Как хочешь! – беспечно объявил Лис, мгновенно подобравший себе другое занятие по душе. – А я, пожалуй, схожу, гляну, чего там малыш покупать будет. Может, посоветую!

Хаг чуток подумал и решил составить другу компанию, чтобы тот с домовичи на пару не вляпался в очередные приключения, читай, неприятности. Нагнав первокурсника у дверей, блюстители подхватили его под белы рученьки и чуть ли не на буксире внесли внутрь под тихое звяканье колокольчиков. Мелкий домовичи сиял доверчивой улыбкой – его не оставили, подсказали, помогают!

Янка еще немного посидела, подставляя лицо прохладному вечернему ветерку, поплотнее запахнула куртку и отправилась в общежитие. Задания по знакам, которыми щедрый и справедливый декан одарил всех студентов вне зависимости от уровня успешности выполнения контрольной, никто не отменял.

Вечер после работы над упражнениями от Гада и выполнения нового задания от Тортиллы прошел у Янки и Иоле под знаком сплетен. Девушки долго шептались, лежа в кроватях при выключенном свете. О чем? Так о чем могут шептаться девушки? Конечно, обо всем на свете и в первую очередь о мальчиках. Латте могла говорить о своем Йорде часами, а подруга ей поддакивала и искренне по белому завидовала.

Романтические увлечения у Янки бывали, а вот романтических отношений – так, чтобы влюбиться насмерть, взаимно, и забыть обо всем на свете – нет. Не считать же серьезными отношениями пару неудачных институтских романов, о которых и сама девушка предпочла бы забыть как о двух самых больших ошибках в жизни. За вторую из этих «ошибок» Яна уж и замуж с дури собиралась, пока случайно не услышала разговор по телефону «любимого», планирующего скорую продажу квартирки невесты. Причем беседовал тот с любовницей, отношения с которой даже не думал прекращать из-за грядущей женитьбы. Летели тогда с лестницы горе-жених и его вещи со свистом. Девушка даже потом не плакала. Слишком зла была, и не столько на обманщика, сколько на саму себя. Это какой же дурищей надо было быть, чтобы поверить и довериться такому! Ведь чувствовала, что-то не так, ведь и мама с бабушкой, и отец намекали, а она на все глаза закрывала, пока их пошире поневоле распахнуть не пришлось.