Текст книги "Мгла"

Автор книги: Юлия Барановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9

Стоит ли говорить, что ужин прошел без меня? Торопливо сорвав испорченную амазонку, я впервые в жизни попыталась одеться сама. Без лишней скромности скажу, что это вышло куда лучше, нежели стоило ожидать и представлялось мне. Платье не перевилось, перламутровые пуговички послушно проскальзывали в шелковые петельки, а кружева ложились ровными волнами, не забиваясь за ворот или рукава, как порой случалось с Элоизой.

Казалось, мне помогает само солнце, чьи золотисто – алые косые лучи, ласково скользили по моему торопливо обтертому влажной тряпицей лицу, теряясь в складках простого темно-изумрудного платья, придающего нефритовый оттенок моим глазам и подчеркивающим черноту волос. И вскоре, оправив зеленый муслин, я расположилась у окна, неспешно расчесывая спутанные волосы.

Деревянные частые зубья не дергали, как ожидалось, а неспешно скользили по волосам, кажущимся еще более черными в лучах стремительно уходящего дня, однако мне не было дела до этих странностей. Куда больше тревожили меня события последних, как оказалось, дней.

Совершенно очевидно, что наши гости не были обычными людьми, однако чем дальше я узнавала их, тем больше сомневалась, что термин «люди» вообще применим к этой странной парочке, столь прочно завладевшей моими мыслями.

«Словно приворожили» – подумала я, и сама устыдилась своих мыслей.

– Ушедшие, как я могу? – Вслух возмутилась я, тряхнув головой. – Светоч и Зак пошли ради меня на такое… Пересекли проклятую границу, добыли воду. А я смею подозревать их в бесчестии. Нет, я решительно не имею права даже думать так… Они, конечно, обладают тайными знаниями, но это не делает их малефиками или колдунами… Ах, как жаль, что нельзя посоветоваться с Элоизой! – Почти простонала я, понимая, что при всем желании не смогу поделиться с сестрой всем тем, что случилось со мной. Не поймет. Не поверит. Не сможет принять…

Я устало прикрыла глаза, подставляя лицо прохладным поцелуям вечернего ветра, а в следующий миг в комнату ворвалась сестра, такая привычная и вместе с тем чужая в своем небесно-голубом платье из плотной тафты, остановившаяся под моим пристальным, настороженным взглядом. Улыбка слетела с её лица, уступив место обиженно поджатым губам, да и в синих глазах не было прежнего радостного нетерпения.

– Ты все ещё злишься, что тебя не взяли? – Осторожно спросила Элли, склоняя голову к правому, кокетливо обнаженному плечу. Жест знакомый до последнего вздоха… внезапно вызвавший не умиление, а колючее, неприятное чувство раздражение этим собачьим движением.

– Нет, – удивляясь самой себе, тихо ответила я. – Просто головные боли…

Это была ложь. Боли перестали посещать меня несколько недель назад, как только на небе засияло солнце. Но Элоиза не заметила этого, как не заметила и того, что я лгу ей сейчас. Лишь улыбнулась, тепло и весело, всколыхнув пропавшее куда-то чувство любви к этому крикливому и беспокойному существу. Впрочем, оно быстро увяло, стоило сестре начать рассказывать о событиях последней охоты.

Раньше я с охотой вслушивалась в нежный голосок сестры, стремясь узнать и попытаться принять все то, что знала и чувствовала она. Но последняя неделя будто что-то сломала во мне. И наблюдая за мечущейся по комнате девочкой, я не испытывала прежнего умиления, вспоминая спокойный и размеренный голос Светоча, и глубокий баритон его рыжеволосого брата. Каждая слово их было пропитано если не мудростью, то спокойствием и уверенностью, так необходимой мне в те дни. Элоиза напоминала маленькую пичугу, сноровисто снующую вдоль подоконника. Я понимала и то, что план братьев сработал, и сестра даже не подозревает, что все эти дни я провела отнюдь не в своей комнате. Но обида была сильней.

Элоиза не помнила, а я не могла выбросить из головы, что моя любимая младшая сестренка унеслась прочь, едва завидев лисицу, что мою пропажу заметили графы, а не она. И вовсе не сестра придумала, как скрыть мою тайну…

Наверное, это было чудовищно эгоистично, но я не могла остановиться, обвиняя её во все новых грехах.

«Интересно, а смогла бы она приказать мне бежать и остаться биться со стражем?» – Мелькнула, но тут же погасла неприязненная мысль сменившаяся воспоминанием, когда около полутора лет назад, еще не успевшая привыкнуть к моим чудачествам Элоиза не раз приписывала мне свои мелкие, но от того не менее предосудительные грешки. – «Нет, не смогла бы…»

Я поджала губы, принявшись заплетать в косы распущенные волосы. Сосредоточившись на этом занятии, я почти не слушала, что говорит внезапно утратившая свое очарование сестра, вздрогнув, невольно зацепившись за показавшуюся знакомой фразу.

– Повтори, – не попросила, приказала я, прервав очередное бахвальство о том, как ловко был подстрелен ей очередной заяц.

– И вот я даю шенкелей…

– Нет, про церковь, – раздраженно пояснила я, отмечая, что Зак и Светоч понимают меня с полуслова.

– А, но там не было ничего интересного, – небрежно отмахнулась сестра, совершенно некультурно раскинувшаяся на моей постели. – Проезжая мимо старой церквушки, что у западного края наших охотничьих угодий, я заметила на её крыше странную скульптуру. А отец сказал, что это изображение Греха, а то, что я вижу – старый храм одной из древних богинь, невесть зачем оставленный по приказу последнего императора из династии Мортис. Оби… Обитур…

– Обитусом, – бросила я, перебивая Элли, итак весьма раздраженная её ограниченностью.

– Да им, – кивнула сестра. И продолжила, соизволив сесть, задумчиво склонив голову к плечу: – Так вот, когда я заметила зайца…

Зайцы интересовали меня куда меньше, и вскоре я вновь ушла в себя, вспоминая неясные тени и тишину древнего леса, придя в себя лишь в миг, когда сестра внезапно примолкла, осторожно подергав меня за рукав.

– Что? – Недоуменно сощурилась я, вспоминая тихий шелест лесной подстилки.

– Я знаю, что тебе это неприятно, но это действительно переходит всякие границы. – Важно кивнула эта балаболка.

– Не понимаю тебя, – честно призналась я. Но Элли отчего-то не поверила.

– Ты изменилась. – Сказала она, поджимая губы. – Раньше ты мне не лгала. Вира, ты все время с ними, а меж тем они совсем не уважают наш дом. Три дня назад, когда я подстрелила первого оленя, они проигнорировали торжество. Заметались, как мыши под веником да и скрылись в чаще? Разве это уважение?.. В доме множество прекрасных лордов, а ты ходишь за этими Заком и Светочем….

– Ускакали в чащу? – Тихо повторила я, вспоминая рассказ графов, и понимая, что не охотящиеся заметили мою пропажу, а лишь они… – Зачем?..

– Понятия не имею. Мама сказала, что это от недостатка испытания. На родине их считают чернокнижниками. Говорят, они водятся с демонами и…

– Элли, ответь мне, а не отстал ли кто он группы? Может, пропал? – Не выдержав, спросила я, обхватив себя за плечи, будто замерзнув в теплой комнате.

– Нет, точно нет. – Покачала изящной головой сестренка. – По крайней мере, наша семья и её друзья точно были рядом.

Ах, если бы словами можно было убить, я бы упала замертво в тот же миг. Но– увы, вместо этого я продолжала сидеть в глубоком старинном кресле, не мигая глядя в нежный сиреневый сумрак, клубящийся за окном. А Элоиза все говорила и говорила, не замечая ни моего отчуждения, ни прикушенной нижней губы.

– Элли, – наконец хрипло вымолвила я, не глядя на восторженное личико ставшей вдруг чужой сестренки. – Элли, я что-то устала. Дорогая, давай перенесем разговор на завтра?

– Устала? – Недовольно переспросила Элоиза. – Настолько, что не хочешь узнать о моем успехе на охоте?

– Очень хочу, милая, – все также, не поднимая глаз, ответила я. – Но что-то мне совсем нездоровится…

– Но завтра на это совершенно не будет времени. Завтра бал…перенесенный, между прочим, из-за твоей болезни. – Капризно воскликнула сестра, однако осеклась под моим тяжелым, наконец обращенным к ней взглядом. – Ох, прости… ты и в самом деле выглядишь нездоровой, – признала она, поднимаясь с моей постели. – Наверное, тебе и в самом деле стоит отдохнуть…

Шурша пышной юбкой, сестра вышла за дверь, не забыв, все же пожелать мне доброго сна. А я ещё долго сидела у окна, пытаясь понять, как могло все так измениться за три незаметных дня…

* * *

Братья так и не появились. Напрасно простояла я у подземного входа, вслушиваясь в вой ветра. Сперва – я боялась их появления, затем – ждала. А они так и не решились показаться на мои глаза…

Наверное, они боялись моего осуждения, думали, что с нашей дружбой покончено.

А я металась по комнате, заламывая руки и кусая губы, почти не заметив появления камеристок принесших с собой и новое, сверкающее синевой парчовое платье, расшитое алмазами и сапфирами.

Прибывающие в радостном возбуждении женщины споро омывали и умасливали погруженную в невеселые думы меня, крутя словно большую куклу. Я же лишь крепче сжимала губы, послушно выполняя их требования, но думая отнюдь не о предстоящем торжестве.

«Они чародеи», – наконец признала сама для себя я, задумчиво крутя в руках подарок Светоча – все такую же теплую, колющую подушечки пальцев сосновую шишку – напоминание о недавнем путешествие и доказательство, что оно не пригрезилось мне в одном из бредовых полуснов-полуяви.

Мысль эта была столь очевидна, что я даже не удивилась, давно подозревая что-то подобное, лишь прикусила губу, размышляя как поступить. Если бы кто-то спросил, что сделаю я, узнав о том, что в нашем доме таится такая опасность еще этой зимой – я бы смело ответила, что обратилась бы за помощью к храму, ведь ещё в заповедях говорилось,

Что смерть ожидает не только того, кто обращается к черному колдовству, но и тех, кто взял на себя грех принимать его у себя, зная о демонической сути.

Теперь – лишь крепче сжимала кулаки, понимая, что мне уже все равно, кем являются мои лорды. И даже если душа моя будет обречена на вечные муки, я не смогу отказаться от тех, кто так много значил для меня…

Из размышлений меня вырвал скрип двери. Я не стала оборачиваться, довольствуясь отражением в зеркале, да подобострастными поклонами камеристок, вышедших, подчиняясь легкому жесту затянутой в бархат руки.

Темные внимательные глаза прошлись по затянутой в парчу фигуре, останавливаясь на отразившемся в зеркале лице.

– Великолепно, – наконец вымолвила мать, подходя ближе и останавливаясь за моей спиной. – Правда, кое-чего все же не хватает.

На изящный столик из серебристой березы пустилась небольшая коробочка синего бархата. Вторая, уже открытая, была небрежно отставлена в сторону, а по моей шее пробежали знакомые, пахнущие душистой водой руки, оставляя после себя холодную тяжесть старинного ожерелья, застегнутого на моей шее чуть улыбающейся матерью. Слова благодарности застыли на моих губах, так и оставшись непроизнесенными, а глаза недоверчиво рассматривали покачивающееся в такт дыханию украшение.

Алмазную полоса ошейника, растекающегося семью сверкающими подвесками, заканчивающимися каплеобразными сапфирами, центральный из которых казался почти черным.

– Это же… – пролепетала я, недоверчиво прикасаясь к темному камню.

– Да, это именно оно. Ожерелье, подаренное первой баронессе де Элер ушедшими.

– Но… – Неловко пробормотала я, пытаясь расстегнуть тугой замочек. Но была остановлена матерью, мягко, но решительно удержавшей мои руки.

– По преданию, они сказали, что эти камни – дар, зимнему цветку, проросшему среди серых камней. Так что, я всего лишь исполняю их волю, передавая то, что всегда было твоим.

– Мама, – снова попыталась возразить я. – но ведь баронесса де Элер…

– Ты. Я урожденная маркиза де Энжен. Цветок, привезенный на север издалека.

Подумать только, кажется, еще вчера, я принимала тебя из рук повивальной бабки, а сегодня передо мной стоит уже совсем взрослая девушка, красивая, будто вершины разделяющего хребта. Многие мужчины захотят назвать тебя своей. Жаль, что ты не сможешь блеснуть при дворе – там бы ты могла составить поистине прекрасную партию. Впрочем, довольно и тех, что уже вписали свои имена в твою бальную карточку… – Задумчиво произнесла она, извлекая из второго футляра изящные длинные серьги, так же как и ожерелье украшенные тяжелыми, почти черными сапфирами. Серьги были выполнены в форме одинокого цветка – длинная серебряная нить – стебель, и изящная головка, распахнувшая острые лепестки.

– Мама, – встревожено спросила я, наблюдая, как одна из сережек занимает место в моем ухе. – К чему этот разговор? Ты и сама знаешь, что это невозможно. Помимо всего прочего я люблю тебя и отца, и хочу остаться в с вами навсегда…

В одной книге, я вычитала, что судьбы мира вершатся в доли секунд. Но, признаться, не уделила этим словам достаточного внимания, неспособная понять всей тягостности косых резких строчек, написанных чьей-то быстрой рукой. Сейчас мне предстояло убедиться в их правоте.

Мать рассмеялась – громко и немного фальшиво.

– Дорогая, – сказала она, заботливо поправляя смягченные и уложенные красивыми локонами волосы. – Что за глупости? Ты молодая леди, а ты мечтаешь об жизни на границе. Я в твоем возрасте бесконечно флиртовала, кружила головы поклонникам и мечтала, что однажды вся империя падет у моих ног. И куда лучше выбирала круг общения. Гости могут обидеться, что все свое внимание ты уделяешь этим сомнительным молодым людям. Так нельзя. Жаль, что тебя не было на охоте… помимо бесконечных трофеев твоей сестры ты могла бы пронаблюдать и бравость и некоторых наших гостей… Например, маркиз де Ашерэ. Ты, наверное, не знаешь, но этот юноша получил прекрасное образование и настолько бесстрашен, что даже взобрался на крышу одного из храмов и положил руку в пасть демона – Греха, посвятив сие действо твоей неугомонной сестрице…

– В пасть Греха? – Встрепенулась я, вспоминая рассказ Элоизы. – Это который на крыше сохранного последним Мортисом храма древней богини?

– Она уже рассказала? – Удивилась мать, и кивнула, удивленная моим загоревшимся взглядом. – Да, это он… Зачем ты задернула шторы?..

Я только вскинула брови, но проследив за её взглядом, поняла, что плотные бархатные шторы и в самом деле плотно задвинуты, так, что сквозь них не пробивается и случайный лучик света.

– Это кто-то из горничных… – неуверенно произнесла я, озаренная внезапной догадкой. А мать внезапно отвернулась, и бросила, торопливо покидая мои покои: – Пойду, проверю, как там твоя сестра….

Бальный зал блистал. Сверкали плиты начищенного до блеска пола, переливались покрытые сусальным золотом колонны. Пламя сотен свечей отражалось в стрельчатых окнах, находя отражение в блеске драгоценных камней, что украшали наших гостей.

Благородные лорды и леди, графы, бароны, вдовый герцог с сыновьями, все они были в зале, в веселом возбуждении переговариваясь друг с другом, и совсем не замечали виновницы торжества, притаившейся за одной из украшенных цветами колонн.

Впрочем, я не желала обратного, зорко высматривая своих графов среди пестрой толпы.

Однако мне на глаза попадались все, кроме них.

Мелькали пестрые наряды, незнакомые лица. Пару раз я замечала Элоизу, окруженную пестрой стайкой молодых аристократок – таких же говорливых и шумных, как моя сестрица, но графов не было…

Бой сердца отдавался в ушах, заглушая и шум музыки, и гул голосов, разгоряченных прошедшей охотой и хмельными напитками гостей.

«Не могли же они уехать, бросить меня?» – Комкая веер, думала я, осторожно выглядывая из своего укрытия. – «Или могли?»

Внезапно я заметила и странного храмовника, так же не почтившего меня своим визитом этой ночью. Вид у него был измученный и больной. А вот взгляд такой же: хищный и по-звериному пристальный.

Укрывшись за одной из колонн, он, так же как и я, оглядывал зал. Пристально, почти не мигая, разглядывая веселящуюся толпу нехорошим тяжелым взглядом…внезапно остановившимся на мне.

Несколько секунд мы рассматривали друг друга: он с предвкушением, я – испугано.

А затем он покинул свое укрытие, уверено пробираясь сквозь толпу ко мне. Понявшая, что обнаружена, я заметалась, пытаясь найти укрытие. Но уже через несколько секунд моим страхам был положен конец.

На мое плечо легла сильная, теплая рука и знакомый голос шепнул:

– Давай в круг… Затеряемся среди толпы.

И Зак, а это был именно он, уверено повел меня следом за собой, не обращая внимания на мою счастливую улыбку. Рыжеволосый уверено прокладывал путь среди толпы. А я шагала за ним, не обращая внимания ни на удивленные взгляды гостей, ни на строгие – родительские. Путь наш завершился в одной из ниш, где переступая с ноги на ногу, скрывался от шума бала Светоч, вздрогнувшей при виде меня.

– Вы здесь! – Радостно выдохнула я, порывисто сжимая и его ладонь собственными подрагивающими пальчиками.

– Прости. – Виновато потупился беловолосый. – Мы…

– Я всё знаю. – Перебила его я, доверчиво улыбаясь рыжему чародею. – Я обо всем догадалась.

– Догадалась? – Выпустил мою ладонь Зак, а его брат наоборот, шагнул ко мне, крепче сжимая пальцы и норовя заглянуть в глаза.

– Вира, не бойся нас. – Проникновенно сказал, он мягко сжимая мой подбородок чуткими, затянутыми в белую перчатку пальцами. – Я знаю, это тяжело принять и поверить, но это возможно. Наверное, ты очень испугана, но знай, мы не причиним тебе вреда, и поймем, если ты оставишь нас, но… поверь, всё что мы делали, было для твоего блага. Мы не могли сказать сразу, кто мы… это… опасно. И храм…

– Я понимаю. – Радостно кивнула я, перебивая смущенного и растерянного лорда. – Вы маги, верно? Поэтому он охотится на вас?

Вместо ожидаемых испуга или злости на лицах братьев проступило удивление.

– Маги? – Протянул Светоч, – Но…

– Но это тайна. – Уже привычно теребя мою ленточку, с которой он не расстался и по случаю торжества улыбнулся Зак, элегантно целуя мое запястье. – Так что скажешь на это?.. Выдашь врагов всего живого на поругание доброму дедушке-храмовнику?.. – Беспечно спросил он, я же я отшатнулась, негодующе глядя в лицо своего глупого графа, смотрящего на меня без единого намека на шутку.

– Я…понимаю, что вы опасны, но… для меня это уже не важно. – Скорее самой себе, нежели им ответила я, опустив голову. – Вы – мои друзья. Первые, настоящие друзья, которых я знаю. Вы – единственные, кто заметил мою пропажу. Не поверили в безумие. Именно вы пошли со мной за границу. А ты, Светоч, не побоялся схватиться со Стражем. И я не предам вас, даже если это приведет меня на костер…

Я смолкла, ожидая какой-либо реакции от своих лордов. А те молчали, вынуждая меня вскинуть голову, ища недоверие или насмешку в этих суровых лицах.

Но там была только нежность и легкая печаль, растворившаяся, когда братья одновременно шагнули вперед, разом заключив в мягкие объятия, склонив голову к моим чуть приоткрытым плечам. Светоч к правому, Зак к левому.

– Прости… – Тихо, едва различимо прошептали они, а я только вздохнула, устало прикрывая тяжелые от краски веки, и сказала, наконец-то делясь своим открытием:

– А я знаю, где вторая часть ключа…

Глава 10

Торжество было в самом разгаре. Незаметно, суета бала сменилась шумом пиршества. Неизвестно откуда были вынесенные широкие дубовые столы, поставленные буквой Т, и утомленные танцами гости оставили светские разговоры и увлеклись угощением, особенно налегая на вина, неосмотрительно извлеченные из наших подвалов. Музыканты оставили танцевальные мелодии, наигрывая что-то игривое и порывистое – под стать невесть откуда появившимся шутам, развлекающим раскрасневшихся гостей.

Наряженные в яркие камзольчики и причудливые шляпы, карлики и горбуны кривлялись, кричали по-птичьему, мяукали, ржали, разыгрывая сцены прошедшей охоты, привлекая к себе всеобщее внимание, чем и воспользовалась я, незаметно пробирающаяся к выходу.

Кружилась голова, вскруженная чередой танцев и легким игристым вином. Болели ноги, утомленные долгими плясками. Но я продолжала идти вперед, опасливо оглядываясь на родителей, устало и, как показалось мне, не без раздражения взирающих на Элоизу, словно обезумевшую со своей охотой.

Сестра была возбуждена. Гордо указывая на зажаренного и истекающего соком оленя, всем и каждому спешила она сообщить, что это – её добыча, подстреленная ею в прыжке. Не знаю, какой реакции она ждала от меня, но глядя на тонкую шею и изящную морду убитого животного я испытала лишь жалость и раздражение от бахвальства захмелевшей сестры.

Впрочем, сейчас, это было только на пользу, ибо уставшая от пристального внимания я собиралась провести остаток ночи с куда большей пользой. Альтернативу чревоугодию и вакханалии, зарождение которой я имела честь наблюдать, предложил Зак, неспешно цедящий красное вино.

– За ключом пойдем сегодня, после полуночи, – тихо сказал он, ведя меня в сложном рисунке ригодона. – Идеальное время. Все будут достаточно пьяны и веселы, чтобы не заметить нашей пропажи. А если кто и проявит наблюдательность, всегда можно сослаться за духоту и головокружение.

Я лишь кивнула очарованная красотой братьев, и бесконечной чередой комплиментов, которыми удостоили, наконец представшую перед ними меня наследники благородных семейств.

И вот теперь, спустя несколько часов после этого разговора, я кралась вдоль стены, не обращая внимания ни на крики, ни на взрывы беспричинного хохота. Надо признать, страх ушел, уступив место брезгливости.

«Пьяные мужчины, куда большие животные, чем те же олени…» – С отвращением подумала я, рассматривая побратимов собственного родителя, опорожняющих очередные кубки.

Большинство женщин, поднялись в отведенные им покои, придерживаясь, видимо, той же точки зрения, и это придало мне уверенности.

«Скажу, что голова заболела…» – Решила я, и нырнула в ближайший коридор, торопясь нырнуть в один из подземных ходов, ведущих, как мне теперь было известно, за крепостную стену, где ждали меня мои чародеи.

Пробежав по широкому, затянутому паутиной входу толкнула тяжелую дверь и шагнула в ночь, чтобы нос к носу столкнуться с большой любопытной мордой ночного чудовища.

Вместо того, чтобы закричать, я лишь обреченно зажмурилась, с ужасом ощущая как неожиданно мягкие губы прихватывают выбившиеся из прически локоны, и обдавая горячим дыханием осторожно касаются лица.

– Вестник, как не стыдно уводить прекрасную даму у собственного хозяина? – Разорвал тишину страшного момента знакомый искрящийся смехом голос, и широко распахнувшая глаза я поняла, что привидевшееся мне чудище – всего лишь рыжий жеребец Зака, с любопытством обнюхивающий выскочившую перед самым его носом меня.

Тихо выдохнув, смущенная своей глупостью я обошла кругом попытавшегося последовать за мной коня и остановилась в нерешительности, переводя взгляд на своих графов.

– А где же лошадь для меня?.. – Растеряно спросила я, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух.

– Она тебе не потребуется. – Ухмыльнулся Зак и пояснил, легко поднимая обомлевшую меня на руки и устраивая впереди себя. – Мы же – волшебники, и кони у нас самые, что ни наесть волшебные. Вровень с ветром скачут – вашим за ними не угнаться. Так что поскачешь с нами.

Я лишь беспомощно кивнула. Даже сидя в седле и сжимая в руках поводья я чувствовала страх перед таким большим и сильным животным, с ужасом ощущая напряжение мышц и ожидая падения. Что уж говорить о том, неудобном и даже двусмысленном положении в котором я оказалась совершенно неожиданно для себя.

Моля всех богов, чтобы никому из стражников не случилось увидеть нашу неоднозначную компанию, я обреченно зажмурилась, чувствуя сильную руку, придерживающую меня за талию… а в следующее мгновение кони сорвались с места.

* * *

Первый час безумной скачки, я не помнила себя от страха, судорожно сжимая в пальцах пряди мягкой, на беду Вестника, попавшейся мне в руки гривы, не рискуя даже приоткрыть глаз.

Но постепенно свежий воздух и бродившие, как думалось мне, в крови остатки алкоголя ослабили то паническое, страшное чувство, что рождала во мне ночная гонка.

И вскоре я уже не смело приоткрыла глаза, и вскрикнула, пораженная открывшимся видом. Я знала, что кони графов быстры. Но даже не представляла на сколько.

За время, прошедшее по моим представлениям с начала поездки, мы должны были добраться до края охотничьих угодий, не далее.

Однако широкая полоса леса темнела далеко позади, а сами мы неслись вдоль истоптанной копытами десятков хантеров дороги, залитой серебряным, неверным светом полной луны.

Осмелев, я подняла голову, с восторгом глядя в черно-фиолетовое, бархатное небо, раскинувшееся над нами.

– Время колдовства, – тихо рассмеялся все так же прижимающий меня к себе Зак. И я не могла с ним не согласиться.

Я всегда знала, что ночь красива, но никогда не представляла, что настолько.

Опустившаяся на землю тьма изменяла цвета, бросая причудливые тени на погруженный в сон и будто застывший мир. Чернело небо, на фоне которого неспешно бежали вслед за нами светлые, почти прозрачнее облака – словно убегали от полукруга убывающей луны.

А та неспешно плыла среди них, заливая поля хрупким, неверным светом, словно притягиваемым стенами старого здания, знаменующего конец нашей скачки.

Я никогда не видела этого места, но поняла, что мы прибыли стоило увидеть. Только Элоиза могла назвать его церквушкой. Белые, высокие стены, темные сферы частично обвалившихся крыш. Это место было так же далеко от современной религии, как я от того волшебного шлейфа, что окутывал братьев.

Лошади сбавили ход, плавно переходя на легкий, ничуть не утомленный шаг, а мы воззрились на частично обвалившиеся, частично заросшие диким виноградом стены.

– Красивое было место… и что от него осталось… – Печально сказал Светоч, кажущийся каким-то по-особенному бледным в неверном лунном свете.

– Грех. – Откликнулся его брат, указывая пальцем на купол самой широкой, чудом уцелевшей крыше. Там, на потрескавшемся и обгоревшем на солнце камне сгорбился, растянув пасть в злобном оскале свирепый с виду монстр, чем-то напоминающий наших шутов.

– Он страшный… – Поделилась своими ощущениями я. А в следующий миг уже оказалась на земле, рядом с разом спрыгнувшими со спин своих жеребцов магов.

– Он древний дух… – Ухмыльнулся Светоч. Поклонники рассветного, названного твоей матушкой богиней, проявили несвойственную им доброту, заточив высшую сущность в каменное тело, а не в смертную плоть, как в древнем лесу.

– Он тоже Страж? – Поразилась я, с куда как возросшим страхом уставившись на страшного горбуна. – Но что он охраняет? Тоже воду?

– То, что скрывается у него во рту. – Весело хмыкнул Зак, и не попросил – приказал разом расхотевшей приближаться к развалинам мне: – Поэтому оставайся здесь. Там за дорогой есть чудесная опушка, полная земляники. Поброди там, чтобы не пострадать, если эта милая зверюшка вырвется на свободу.

Я лишь кивнула, а Зак приказал настороженно стригущему ушами Вестнику:

– Проводи её и возвращайся. Ты и Светозар можете понадобиться нам. – И рыжий жеребец качнул сухой головой и неспешно зашагал в указанном направлении, осторожно подтолкнув широким лбом обомлевшую от такого меня.

– Но?. – Возмутилась было я, беспокойно оглядываясь назад. Но лорды только улыбнулись: весело и как-то по-мальчишески:

– Не бойся, – ласково попросил Светоч. – Мы как-то в усыпальницу одного шаха залезли, вот там было весело. А здесь так, забава на пару часов.

Кажется, он хотел сказать что-то еще, но я перебила, спросив, неожиданно для себя.

– То, что в его пасти…оно поможет вернуть вам сокровище?

Братья вздрогнули, опустив головы, а я продолжала, переводя взгляд с одной напряженной фигуры на другую:

– Вижу, я права. Не бойтесь, я ничего не скажу родителям… Но вы покажете мне то, что заставило вас быть рядом со мной? Я не верю, что вы не справились бы без моей помощи…

– Может, и так… – не стал спорить беловолосый, неожиданно подходя ближе и прошептал, осторожно целуя в уголок рта, вспыхнувшую, будто маков цвет: – Не скрою, то, что находится в храме – важно. Но куда ценнее для нас часы, проведенные с тобой. Жаль, что они так редки…впрочем, впереди так много дней… Обещаю, ты все узнаешь. Чуть позже – луна клониться к краю и нам надо спешить. Но знай одно – в нашей дружбе нет корысти, и мы рядом с тобой – лишь от того, что тебе принадлежат наши сердца. А теперь иди… Я всё расскажу тебе…потом. А пока подумай, кто приходит после заката. – С этими словами он легко расстегнул массивную золотую фибулу, скрепляющую края теплого, кажется подбитого мехом плаща и протянул его мне:

– Если устанешь, расстелешь и сядешь. – Пояснил он.

– А моим накроешься, – вторил его рыжий брат, снимая и свой плащ, сверкнув темным, кажется, красным камнем на толстой цепочке. Я лишь растеряно кивнула, смущенная внезапным признанием и… едва не упала от нового толчка рыжего жеребца, деловито прихватившего меня за край хозяйского плаща и буквально потащившего все ещё оглядывающуюся и порывающуюся что-то сказать меня, крикнувшую напоследок своим деловито осматривающим стены графам:

– Удачи…

И заспешила за умным зверем, легко ступающему среди истоптанной десятками копыт травы. В отличие от него, я спотыкалась, путалась в пышном подоле, малопригодном для подобных прогулок, а потому все же добравшись до обещанной Заком поляны меньше всего интересовалась пресловутой земляникой, невесть как и в самом деле не только разросшейся, но и заалевшей на странной полянке.

«Наверное, здесь тоже время движется по-иному…» – Подумала я, и сама испугалась своих мыслей. Оглянулась, с ужасом обнаружив, что Вестник уже скрылся за деревьями, и уже собиралась бежать назад, когда в голове прозвучал тихий, насмешливый голос:

Сиди и ничего не бойся…

Дернувшись, я завертела головой, разом вспомнив и пресловутых человечках с крылышками, злобных духах и людях, обращенных в деревья.

– Кто вы? Имейте в виду, там рядом – два мага! – Дрожащим голоском пролепетала я, прижимая к груди все так же сжимаемые в руках плащи. А неизвестный отчего-то расхохотался и смех этот вызвал теплую волну в моей груди.

Я-то? Гномик я… обособленный. – Ещё более непонятно, но, кажется, дружелюбно заявил он, заставив меняя растеряно заморгать, рассматривая тяжелые темные ветки, качающиеся надо мной.

– Гномик? – Протянула я, совершенно не представляя, что значит это слово, но боясь разозлить невидимого собеседника. – А вы не могли бы… показаться мне?

Нет, – подумав, отказался гномик. И пояснил, блеснув новым незнакомым мне словом: – У меня комплексы…

– Вот как… – Огорчилась я, окидывая поляну быстрым взглядом, ища загадочные комплексы, мешающие появиться предо мной этому, наверняка, волшебному существу: – А что вы здесь делаете?

Обосабливаюсь… – Сквозь всхлипы откликнулся тот.