Текст книги "Последний танец телохранителя"
Автор книги: Юлианна Спиваковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Глава 15
Sheril Crow – Tomorrow never dies
Аманда
– Питер! – истошно кричу, когда чувствую резкий мощный толчок в спину. Питер хватает меня в охапку, накрывает собой. От взрывной волны мы падаем на асфальт.
Резкое приземление. В глазах темнеет. Чувствую во рту привкус горечи и пыли. Дыхание затруднено запахом гари .Задыхаюсь, горло сдавливает удушливый кашель.
Меня охватывает паника и ужас. Пытаюсь пошевелиться под Питером и поднять голову. Стена из пыли и едкого дыма, клубящейся тучей, застилает глаза. Питер, соскользнув с меня, безмолвно падает рядом. Поворачиваю к нему лицо.
– Питер, – хриплым свистом вырывается из груди. Но он лежит, так и не пошевелившись.
О Господи! Питер! Меня накрывает панический ужас.
– Питер! – бросаюсь к нему и трясу его, что есть силы. – Питер!
Его лицо искажается в болезненной гримасе, и он протяжно стонет.
Очнулся.
– Живой!– вздыхаю с облегчением. Похоже, он потерял сознание. Но открытых ран на теле нет. Питер шевелится и ощупывает себя. Закинув голову назад, он морщится, а затем, привстав, оборачивается к горящей машине.
Повернувшись снова ко мне, окидывает меня беглым взглядом.
– С тобой всё хорошо? Ничего не сломано, идти сможешь? – взволнованно произносит хриплым голосом, и морщится от боли.
Кашляя, я начинаю подниматься. Он тоже пытается встать. По движениям видно, что ему трудно. Я ,присев, подставляю ему своё плечо. Опираясь одной рукой о землю, и второй о моё плечо, Питер зажмурившись поднимается.
– Брикс, – озираясь по сторонам, Питер ищет водителя. Тот стоит в метрах двух от нас, и кашляя оттряхивался от упавшей на него земли.
К тому времени, как мы самостоятельно встали, на улицу, из отеля высыпала масса людей, издалека слышались сирены скорой и пожарных.
– Брикс, – позвал Питер, – уходим отсюда. – В госпитале, как и в других местах, сейчас может быть опасно.
Пошарив по карманам, Питер вытаскивает сломанный пульт. Опуская его назад в карман пиджака, он прикасается к спине и стонет. Зная, насколько Питер привык превозмогать боль, я могу предполагать, как тяжело ему сейчас.
Нейростимулятор от взрыва бомбы мог прийти в негодность, и я помогаю ему идти, став для Питера, некоего рода опорой.
Мы грязные и еле живые, добираемся до его квартиры. Почти кубарем вламываемся в неё, с шумом падая на пол в прихожей, едва входная дверь открывается.
С пару минут, мы так и лежим тихо, не шевелясь. В тишине квартиры, слышится только наше тяжелое дыхание.
Чувствую, как Питер с гулким стоном откатывается от меня, и пытается встать.
– Оставайся тут, – хрипло шепчет осевшим голосом, скрываясь в темноте квартиры. – Нужно проверить, не побывал ли тут кто во время моего отсутствия.
В ответ я только стону, протяжно выдохнув. Всё ещё пребывая в шоковом состоянии, я не понимаю до конца, что происходит. Голова тяжёлая, тело дрожит от дикого пережитого ужаса близкой смерти, несвязные мысли путаются в голове.
В глубине квартиры что-то падает, слышится треск. Боюсь даже пошевелиться, затаив дыхание, и прислушиваясь. Слышу еще какие– то непонятные звуки, доносящиеся из глубины квартиры.
Кромешная тьма сменилась приглушённым светом. Я приподнимаюсь на локте и оборачиваюсь в сторону света. Питер стоит, освещаемый тусклым светом настенного светильника, опираясь о стену рядом с дверью.
– В квартире кто-то побывал, но находиться здесь сейчас уже неопасно. -Вставай. – Он подходит ко мне, опираясь о стену, и подает руку.
– Спасибо, – я поднимаюсь, так и не приняв его протянутой руки, понимая, с какой болью и трудом ему даётся каждое движение. Обхватив себя руками и всё еще дрожа, я вхожу в комнату и осматриваюсь. Питер сказал, что в квартире кто-то побывал, но, ни беспорядка, ни упавших или сломанных вещей я не вижу. А значит он ,по невидимым моему глазу уликам ,смог это определить, отлично зная своё жильё.
Минуя меня, Питер проходит к ванной. Стянув с себя разорванную рубашку и умывшись, он открывает шкафчик над умывальником. Быстро и сосредоточенно осматривая содержимое шкафчика, Питер достает оттуда несколько флакончиков и упаковок, и направляется в кухню. Я иду следом.
С тяжелым выдохом он опускается на стул и открывает флаконы один за другим. Повернувшись, он бросает на меня мимолётный взгляд и резким движением притягивает к себе другой стул.
– Садись. У тебя на лбу запекшаяся кровь, нужно обработать ссадины.
Я молча подхожу к стулу и сажусь. Питер разрывает один из пакетов, лежащих на столе, и отрывает кусок ваты. Обильно полив прозрачной жидкостью с резковатым запахом, он аккуратными движениями , несколько раз прикасается к моему лбу. Кожу сильно щиплет, и я морщусь.
– Немного неприятно, я знаю. Потерпи , – тихо говорит он , отводя взгляд. Убирает мокрый тампон и легонько дует.
Ощутив приятное мягкое тёплое дыхание на воспалённом участке, моя кожа ментально покрывается мурашками. Я сглатываю и судорожно втягиваю воздух, поёжившись. Учитывая, сколько времени прошло, и что я начала жизнь заново, при близости Питера я чувствую себя смущенной. Как я ни пыталась забыть , ничего не прошло. Все инстинкты, от его прикосновений, на подсознательном уровне вспыхнули вновь. Не желая считаться с ними, я отстраняюсь и отвожу взгляд в сторону.
– Можно мне воспользоваться твоим душем? – Осматриваю себя. Одежда на мне испачкана, а местами виднеются прорехи.
Питер с пару секунд молчит, так и застыв с поднятой в воздухе рукой и мокрым тампоном. Пару раз моргнув, словно очнувшись от своих мыслей, он указывает мне на ванную.
Поднимаюсь со стула, и так не подняв взгляд на Питера, я ухожу в ванную, закрыв за собой дверь. Подхожу к зеркалу и смотрю на свои повреждения. Мой внешний вид ужасающий. Испачканное лицо, распухшие губы, ссадина на лбу, грязная и порванная одежда, всклокоченные волосы.
Бросив взгляд на инвалидное кресло, обхожу его и раздеваюсь. Быстро сбросив с себя порванную и грязное одежду на пол, захожу в душ и откручиваю кран. Мощная струя воды падает на тело, разлетаясь сотнями брызг по стенам душевой кабинки. Подкрутив кран и настроив тёплую воду, я поочередно подставляю под струю то лицо, то плечи. Теплая вода омывает тело и по нему расползается приятное тепло. Какое блаженство. Закрываю глаза. Вспоминаю недавний момент близости, когда Питер наклонился ко мне, промывая ссадину. Улыбаюсь. По телу пробегает приятная дрожь.
Согревшись и ощутив, что дрожь отступила, я выхожу из душевой кабинки. Стянув висевшее ,на небольшом стальном держателе, банное полотенце, я заворачиваюсь в приятную на ощупь ткань. Протерев влажную испарину на зеркале, я снова смотрю на своё отражение. Глаза всё ещё уставшие, но раскрасневшаяся кожа , на лице, уже чистая.
Выглянув за дверь ванной и приоткрыв её сильнее, я натыкаюсь на сложенные вещи на полу. Нагнувшись, придерживая полотенце и поднимая с пола вещи, я бегло осматриваю штаны со шнурком на поясе, футболку и толстовку.
Подбираю всё и быстро, без тени сомнения, надеваю. Без нижнего белья. Ну и что. Главное, что на мне всё чистое, приятное к телу и целое.
Нахожу Питера в кухне. На столе лежи пачка крекеров, а рядом из чашки парует дым.
– Это всё, что пока есть, – Питер пожимает плечами, словно оправдываясь. – Поешь.
– Спасибо. – Сажусь на соседний стул и придвигаю чашку с горячим чаем ближе. Немного помедлив, он поднимает глаза на меня, как будто хочет что-то сказать, но, видимо передумав, молча встаёт и уходит.
Не пытаюсь разобраться, что он хотел. Не хочу. Не хочу сейчас ни единой мысли. Во мне всё ещё сидит панический страх пережитого. И тело только-только перестало дрожать.
В одиночестве и полной тишине, пью чай с крекерами . Питер возвращается на кухню. В чистой одежде и что-то вроде костыля под рукой, сооруженного из скрепленных досок. Прекращаю жевать, и в недоумении смотрю на Питера , держащего в руке пластырь .
– Ссадину лучше заклеить, – положив пластырь на стол, он дотрагивается ладонью до моего подбородка и слегка наклонившись, осматривает мой лоб.
– Наверное…
Опустившись рядом на стул, он разрывает упаковку и аккуратно прижимает его к моему лбу, нежно убирая еще влажные пряди волос назад.
Под его тёплыми касаниями загрубевшей кожи на подушечках пальцев, моя кожа просто вспыхивает. Чувствую, как меня начинает заливать предательский румянец, и убираю глаза в сторону. Слышу вкрадчивый смешок и лёгкое касание пальцем моей щеки. Сердце во мне словно обрывается и куда-то падает вниз.
– Готово. Жить будешь,– пытается пошутить Питер.
Встав со стула, Питер проходит к шкафам и выдвигает нижний ящик. Достаёт оттуда бутылку, а из верхнего ящика , пустой стакан, наливает в него прозрачную жидкость.
– Выпьешь? – протягивает мне стакан.
– Что это? – Взяв стакан, принюхиваюсь к содержимому. Ноздри опаляет резким запахом.
– Это джин. – Он отворачивается. Берёт второй стакан и наливает себе. – Увы, ничего больше предложить не могу.
– Сойдёт. – Зажмуриваюсь и, затаив дыхание, пью содержимое стакана без остановки.
О Господи как же печёт. Кажется, что внутри меня всё горит. Я хватаю резкими рывками воздух.
Питер опрокидывает свой стакан и опускает глаза.
– День был долгий... Надо отдохнуть. Пойдём, – встаёт и выходит из кухни, так и не взглянув в мою сторону. Я поднимаюсь и иду за ним. Со стоном и тяжелым прерывистым дыханием, опираясь на костыль, он заходит в спальню, не включая свет. Комната погружена в полумрак, и только отблески мягкого света из коридора, освещают бликами стены. Тихо, пытаясь не нарушать тишины, захожу следом и осматриваюсь .
Он наклоняется и достает из-под кровати чемодан, а следом и второй. Слышу щелчок и подхожу ближе, получше рассмотреть содержимое. Я знала, что человек его профессии должен иметь оружие, но увиденное повергло меня в шок.
– Питер, – на выдохе, почти беззвучно произношу, – зачем тебе столько оружия? Я не разбираюсь в оружии, но… – указываю рукой на первый чемодан, – это винтовка?
Он молча открывает второй чемодан с различным арсеналом боевого оружия . Берет оттуда магазины с патронами, достает из-за пояса оба пистолета и перезаряжает обоймы.
Слышу щелчки перезаряжаемых пистолетов. Закрываю глаза, от нервного перенапряжения меня всю трясет. Господи, во что я вляпалась? Еще и его втянула.
– Прости меня Пит, – тихо произношу, прерывисто выдыхая. Кладу руку ему на плечо. – Прости, что втянула тебя в это.
Питер поворачивается ко мне, прищуривает слегка глаза и пристально смотрит на меня .
– Ты ценный свидетель. И… у тебя есть ребенок... – жестким тоном отчеканивает он, отворачиваясь от меня. Его тон и слова все переворачивают во мне. Опять появился тот Питер ...эгоист. Все повторяется... К горлу подступает комок, снова эта щемящая боль разрывающая душу. Меня всю словно охватывает жгучим пламенем, и я гневно сжигаю его взглядом.
– И это все? Только в этом причина..? Час назад, ты, Питер Дэвис, – я повышаю голос, негодуя, – готов был свою жизнь положить, спасая меня! И ... только потому, что я ценный свидетель?!
Он смотрит в сторону, так и не ответив мне. Молча, отставив костыль у стены, он отправляет один из чемоданов назад, под кровать, а второй ставит на пол. Один из пистолетов засовывает себе за пояс. Рывком стянув покрывало, кивком головы, указывает мне на противоположную сторону кровати.
– Здесь ты будешь спать.
– У тебя в кровати? А… – бросаю мимолётный взгляд на его ноги, – а ты?
– Я буду в соседней комнате, на диване.
– Комфорт женщины, прежде всего? – едко замечаю. Он что, совсем ненормальный, он же еле стоит на ногах!
– Нет, ты будешь спать тоже здесь. Или… – я киваю в сторону дверного проёма, – или я пойду туда спать.
– Аманда, перестань мне перечить, – почти рычит Питер. При этом его скулы обостряются, а зрачки темнеют. На какие-то секунды я теряю дар речи и ошеломленно смотрю на него. Кто передо мной сейчас? Заострённые черты лица, злые и почти черные глаза. Такого Питера я вижу впервые.
Не став больше спорить, я уступаю ему, и демонстративно откинув одеяло, забираюсь на кровать.
– Доволен?
– Более чем, – фыркает он , но не уходит.
– У тебя волосы ещё влажные.
О. Да неужели! Он что, серьёзно начал о мне беспокоиться?
– О! Ты опять обо мне заботишься ?! Как о ценном свидетеле?– с сарказмом и злостью выпаливаю я. Даже не знаю, что на меня нашло.– И что с того, что мокрые? – уже более спокойно говорю.
Я замечаю, как напрягаются на скулах желваки. Но он молчит и, покачав головой, разворачивается к выходу из спальни.
– Одежду я закинул в стиральную машину, к утру будет сухой, – бросает он через плечо.
– Спасибо, – брякнув, я откидываюсь на подушку, переполненная злостью и недоумением. Он же сам хотел со мной в больнице, а потом в отеле поговорить и наладить отношения. Я не понимаю, что же сейчас происходит?
В смятении, я кручусь ещё примерно какое-то время, перевозбужденная и вымотанная, пока меня не одолевает сон.
В моём сне, я снова бегу, снова падаю, снова кричу. Снова этот едкий удушливый дым. Тяжело дышать, глаза слезятся, паника сдавливает грудь. Я просыпаюсь с испариной, выступившего на лбу холодного пота.
Открыв глаза, всматриваюсь в темноту, в силуэт, сидящий у изножья кровати. Питер. Я резко поднимаюсь и сажусь, оглядываясь в снова подступающей панике.
– Питер? Что-то случилось?
– Тише. Все хорошо. Тебе приснились кошмары, и ты кричала. Спи , – ласково, как маленькому ребенку, шепчет Питер.
– И ты поэтому здесь?
– Нет, – тихо отвечает.
– Тогда почему?– настаиваю я.
Он поворачивается ко мне боком, и я пытаюсь рассмотреть в темноте его лицо. Уже не злое и не напряженное.
– Скажи, почему ты удочерила ребёнка?– неожиданно для меня спрашивает Питер. – Я столько раз задавался этим вопросом. Я понимаю этот парень, я сам тебя оттолкнул, но ребёнок… зачем это тебе, Аманда?
–Знаешь, есть такие вещи, которые мы делаем не совсем обдуманно. Точнее… иногда наши чувства возобладают над рассудком. Вот здесь я руководствовалась своими чувствами. Я прикипела к этой девочке всей душой, я почувствовала в ней что-то своё, родное. А ты? Ты всегда руководствуешься в поступках и действиях только здравым смыслом?
В темноте и полной тишине комнаты я услышала, как он вкрадчиво смеется.
– Нет......Хмм.. вот сейчас точно нет. Если бы я руководствовался только им, то так бы и оставался на диване. Меня бы тут сейчас не было.
Чувствую, как по телу разливается приятное тепло, а по позвоночнику пробегает небольшой электрический разряд. Опять .
Нет, этого не должно со мной происходить. Нет. Нет. Нет.
Нервно содрогнувшись, я подтягиваю колени к себе и обхватываю их руками, плотно прижав к груди. Он продолжает:
– Я не знаю, как себя оправдать. Ни своих слов, ни поступков, назад я не могу забрать. Я разве что, могу защитить тебя. И…и просто быть с тобой.
– Это как?
Развернувшись, он берёт меня за подбородок и приближается ко мне.
– Послушай, ты и только ты, всегда была в моей голове. Одна. Я не могу тебя просить меня понять, ты просто должна принять тот факт, что с калекой у тебя бы ничего не вышло. Теперь я сам способен управлять своим телом и могу защитить тебя, не чувствуя в себе больше беспомощности. И мне всё равно, что у тебя там ,с этим Сэмом было или есть. У меня в голове – ТЫ МОЯ.
Последние слова я дослушиваю уже с полными слёз глазами. Я не должна это слышать, не должна воспринимать. Но я верю ему снова. Безоговорочно. Я побеждена. Повержена. Он меня сломал. И сердце клокочет в груди, как заведённое.
Я поднимаю свою руку, и опустив её ему на затылок, притягиваю к себе. Упираюсь своим лбом в его. Громко всхлипываю, не в силах сдерживать рвущиеся из груди рыдания. Меня трясёт, как в лихорадке, а Питер хаотичными поцелуями покрывает щеки мелкими поцелуями.
– Я знаю, ты не простишь меня, – шепчет в губы, обдавая меня горячим дыханием, – но прошу ,дай мне шанс. Один гребанный шанс .Только не отталкивай меня.
Это меня доканывает, и я рыдаю еще сильнее. Кажется, меня просто выворачивает наизнанку. Я так долго мечтала услышать эти его слова .
– Тише, тише, хорошая моя,– шепчет, продолжая меня нежно целовать.
После очередного громкого всхлипа я шмыгаю носом. Тёплые губы Питера становятся более настойчивыми. Он придвигается ближе, и, склонившись надо мной, подталкивает и прижимает меня к постели. Нависая сверху, он пробирается рукой под мою футболку и кончиками пальцев нежно касаясь, проводит вдоль моих ребер и живота. От его пальцев по телу расходятся точечные разряды. Я вздрагиваю. Горячей волной , тепло разливается по груди, и тяжёлым свинцом сгущается внизу живота, приобретая оттенок ноющей боли. Он наклоняется ко мне с лёгким, нежным поцелуем, постепенно углубляя его. Затем резко отстраняется.
– Я… я не уверен, – хрипло шепчет, – я так давно не ощущал себя так…не знаю, как смогу…
Я не даю ему договорить, притягивая к себе и заглушая поцелуем. Питер подтягивает рукой моё колено и прижимается ко мне всем телом. Чувствую его эрекцию. Его губы скользят к моей шее, а затем к плечу. Мягкой и нежной дорожкой переходят к груди. Питер никогда не был нерешительным, но сейчас я чувствую его страх. И напряжение его мышц под кофтой отдается во мне трепетом. Дыхание с каждой новой секундой становится более рваным. Мои руки судорожно шарят по его телу. Дрожащими пальцами я выдергиваю футболку из штанов и дёргаю за шнуровку на поясе. Сняв с Питера футболку, я обнимаю его за плечи, чувствуя каждую натянутую мышцу. Быстрым движением Питер стягивает с меня толстовку с футболкой и высвобождает из штанов. Мы целуемся, сплетаясь языками. Громкие стоны эхом разносятся по комнате. Есть только мы и больше ничего. Контроль утерян. Ни ссор, ни обид , ни чувства вины. Тело изнывает и жаждет его любви, ласки , прикосновений. А вдобавок к истерзанной душе это взрывоопасный коктейль.
Питер спускается ниже, беря в рот мой сосок, то слегка прикусывая ,то нежно посасывая его. Я стону и выгибаюсь. Пока одна его рука ласкает мою грудь, вторая спускается ниже и раздвигает мои ноги . Раздвинув ,уже порядком набухшие от возбуждения складочки, он нежно поглаживает комочек нервов , вызвав во мне протяжный стон. Надавливая пальцем медленно массирует мой клитор. Я выгибаю бедра. С громким протяжным стоном почти кричу, находясь на пике экстаза и взрыва .
– Давай. Давай моя маленькая. Не сдерживай себя. Все для тебя, – ласково нашептывая , Питер продолжает покрывать поцелуями мой живот ,спускаясь ниже. Чувствую там... его дыхание и его горячие губы …..Боже ! Что он делает со мной? Его язык проскальзывает в меня. И я взрываюсь... Меня словно бьет током. Все тело содрогается. Питер не останавливается, а продолжает ,теперь уже вылизывать меня. Я замираю. В горле пересохло. Я лечу…
–Черт, я хочу тебя. Я больше не могу себя сдерживать. Я должен быть внутри тебя,– порывисто дыша, произносит Питер.
– Да,– все что могу вымолвить.
Раздвинув мои ноги, вклинивается между них. С пульсирующим и набухшим от нетерпения членом, он покручивает головкой вокруг моего входа, пристраиваясь и упираясь в него. Чувствую, как по его телу пробегает волна дрожи. Медленно входит. Потом издает, невероятно сексуальный звук блаженства. И резко входит до конца. Я ахаю. Он останавливается. Его губы находят мои, и мы сливаемся в диком чувственном танце языков. Мы не можем насытиться друг другом. Движения его становятся более резкими. Во мне зарождается новая волна возбуждения. Чувствую, как меня всё сильнее и сильнее поглощает внутреннее напряжение. Внутри нарастает новая волна пульсации. Двигаюсь ему на встречу.
–Питер ...Сильнее! Резче! – кричу, не сдерживаясь.
Движения его становятся более резкими, толчки сильнее. Он морщится, но не замедляет темпа. Я слышу, как внутри него зарождается знакомое гортанное рычание, которое обычно предшествует пику.
Мои стенки сжимаются с каждым входом и выходом. Питер, уткнувшись мне в шею, продолжал двигаться.
– Да, малышка. – Толчок.– Да девочка моя.– Толчок. – Не могу без тебя. – Толчок.
Мое тело начинает дрожать. Каждая мышца напряглась, каждое нервное окончание начало пульсировать, и снова меня накрывает с новой силой мощный оргазм.
Сделав еще несколько сильных толчков, он у самого уха шепчет моё имя и выходит из меня, уткнувшись мне в шею, и заливая мой живот теплой жидкостью.
Какое-то время мы не двигаемся, тяжело дышим, пытаясь восстановить дыхание. Потом Питер скатывается с меня, устраиваясь рядом, и притягивая меня, прижимает к себе.
Тишина. Ничего, кроме нашего рваного дыхания. Но совершенно выдохшейся и ошеломленной, я вдруг, почувствовала себя… счастливой.
Эта ночь изменила многое. И уже засыпая на плече у Питера, сквозь сонную дымку, я подумала, что у меня ещё есть время до завтра ,побыть счастливой, чувствуя тепло Питера. И утром, я подумаю о том, что я действительно натворила и что с этим делать. Но когда в моём сне возник яркий свет и приятная нёга ушла, в голове загудело, а я с тревогой осознала, что уже утро.
Пытаясь отогнать реальность и мучающую головную боль, я зажмурилась. Мне было уютно и тепло. И его объятия. Такие тёплые. Такие крепкие. Для наших отношений с Питером, если их так можно было назвать, это было слишком. Я не жалела об этом. Я просто не верила в это. Я просто… не верила больше в нас. И то, что случилось этой ночью, я была не уверена, что готова разбираться в этом.
