Текст книги "Хищность"
Автор книги: Юлиана Кен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Глава 13
– Нет! Я его не одену! НИ! ЗА! ЧТО!
Я сверлила суровым взглядом Лючию, а подруга, словно игрушка-болванчик, молча кивала и улыбалась. Это было потрясающе красивое белоснежное платье в пол, которое, будто, светилось в тусклом свете единственного фонаря, освещавшего крохотное пространство палатки.
– Ария, нет! – воскликнули мы одновременно и вместе попытались спасти ослепительный наряд от грязных рук моей дочурки.
Я успела первой. Не мудрено. Я только что выиграла состязания силы, соревнуясь с самыми ловкими и быстрыми женщинами нашего лагеря, а сейчас моей противницей стала женщина в два с половиной раза старше меня.
– Ты победительница, Элена. И это платье – подарок от Верена. Сегодня вечером в честь тебя и Димитрия состоится праздник. Может быть, вы будете танцевать вместе…
Внутри загорелся маленький огонек. Я живо представила, как лучший из мужчин обнимает меня, и мы танцуем под нежную мелодию скрипки или гитары. Совсем не так, как танцевали прежде, в грязных клубах города хищников. Совсем так, как я мечтала в далеком детстве.
– Хорошо, – неуверенная улыбка коснулась моих губ. – Я одену это платье. И вы пойдете со мной.
Мы стояли с разных сторон от Верена, Димитрий и я. Платье казалось мне совершенно не подходящим случаю, не смотря на то, что многие девушки сменили брюки на юбки, а некоторые мужчины надели рубашки. Все из-за него! Димитрий только поменял футболку, и, вероятно, лишь потому, что прежнюю запачкали алые пятна крови.
– Сегодня в нашем лагере состоялись состязания силы! Поприветствуем их победителей! – под крики и аплодисменты Верен поднял наши с Димитрием руки, вынуждая нас сделать шаг вперед.
Теперь каждый из присутствовавших знал, что меня и того, кого даже в лагере теперь стали называть Бешеным, связывала не только победа в этих соревнованиях. Я не сомневалась: ни один мужчина, если только он не желает свести счеты с жизнью, отныне не посмеет приблизиться ко мне, пока где-то рядом будет ОН.
Я встречала их взгляды, внимательные, насмешливые, и с каждой минутой все сильнее желала покинуть ту лесную поляну и больше никогда не видеть ни всех этих людей, ни Романа, ни ЕГО. Ну, зачем, зачем я поддалась на уговоры Лючии и надела это дрянное платье? Зачем распустила волосы? Зачем я притащила сюда нашу дочь?
– Папа! – я услышала звонкий голосок Арии и в изумлении уставилась на малышку, которая вытянув вперед крохотные ручки, в своем миленьком красном платьице шла прямо к НЕМУ. Что здесь происходит? Что???
Димитрий подхватил дочку и посадил на свое широкое плечо, а я просто потеряла дар речи и уставилась на Лючию. Эта предательница только развела руки и несмело улыбнулась, словно, признавая тот факт, что она позволяла Димитрию видеться с нашей дочерью. С моей дочерью! Я увезу ее! Я уеду, и никто из них не сможет найти меня! Я повторяла про себя эти слова и ненавидела всех. Я кипела от злости и тихонько стонала, ощущая собственную беспомощность. Ведь ОН Бешеный. Димитрий тот, кто неизменно задает правила, и если хищник не позволит, я не смогу покинуть лагерь.
Ария обняла и поцеловала его волосы, а на моих глазах появились слезы. Он бросил меня, выбросил как использованную вещь, а теперь отнял все, чем я так дорожила: дружбу Романа, преданность Лючии и любовь Арии. Я ненавидела его и решила во что бы то ни стало сбежать из лагеря предстоящей ночью. Куда? Хоть куда… Мне было все равно, я просто хотела уехать от него, как можно дальше, как можно скорее, чтобы больше никогда не видеть Димитрия и Арию вместе, чтобы больше никто не смотрел на меня так ехидно и чтобы я больше никогда не чувствовала то, что чувствую когда вижу его. Ненавижу это!
Я почти не помню слов Верена. Помню лишь, что мне совсем не понравился приз. Проповедник достал потрясающий золоченый диск и, будто, разломив, вручив Димитрию и мне его половины – изогнутые кинжалы, которые хоть и были хороши сами по себе, не шли ни в какое сравнение с тем, что представляли вместе. Если бы мне удалось забрать клинок Димитрия… Я выкинула из головы глупые мысли и, сухо поблагодарив проповедника, подхватила на руки Арию и направилась в сторону своей палатки. Никто не попытался остановить меня. Помню то чувство, чувство всепоглощающего одиночества и собственной никчемности. Я отправилась собирать вещи.
Спустя час пришла Лючия.
– Что ты делаешь? – ее взволнованный голос заставил меня на миг усомниться. На миг.
– Я ухожу.
Ее ладонь легла на мое запястье.
– Элена, девочка, я прошу тебя, подумай еще раз. Подумай о малышке, ей будет лучше в лагере!
– Как ты могла? – сквозь зубы проскрежетала я и жестко скинула руку Лючии. – Я больше не могу тебе доверять!
Лючия опустилась на плед рядом с Арией. В ее глазах блестели слезы.
– Димитрий любит ее. Я люблю ее! Прошу, не отнимай у нас Арию.
Мое сердце щемило. Любят ее, но не меня. Я почувствовала, что вот-вот зарыдаю и выбежала из палатки. Конечно, к тому времени, я уже сняла ненавистное белое платье. Я бежала, бежала, пока не упала на жесткие камни и не почувствовала, как горькие слезы жгут мои веки. Я желала счастья моей девочке, но понимала, что сама я более не в силах жить рядом с Димитрием. И когда самообладание вернулось, провидение, наконец, услышало мои молитвы и случилось то, чего я желала и боялась больше всего.
Обрывки фраз доносил ветер. Сперва, я не могла разобрать их, не понимала, чьи слышала голоса. А потом сердце екнуло. Димитрий. Роман. И Анна.
Победитель плакал. Беззвучно. Без слез. Я стояла позади Рома и смотрела, как его друг убивается горем. Димитрий достал фляжку, но Ром лихо выбил ее, и та отлетела в заросли репейника. Бешеный уже вскочил и сжал кулаки, но мой муж даже не дрогнул.
– Сядь!
И Димитрий сел.
– Да что с тобой происходит, приятель? – Ром подошел к другу и похлопал его по плечу.
– Она. Я убиваю ее, ты понимаешь? Рядом со мной она умирает снова!
– А по-моему умирали все, кто касался Элены.
Два гневных взгляда метнулись в мою сторону, и я сочла за лучшее замолчать.
– Прости, – я сделала несколько шагов в сторону леса, но Роман высказал пожелание, чтобы я осталась и Бешеный не возражал.
– Стоит мне оказаться рядом с Эленой, она ломается. Ты видел ее сегодня? – кулак Димитрия врезался в ствол дерева и он застонал, но явно не от боли. – Я все порчу, понимаешь?
– Она любит тебя. И ты любишь ее…
– И это нас убивает.
В голосе Димитрия было столько боли и отчаяния, что даже у меня появилось желание как-то утешить его.
– Может быть, пора перестать игнорировать Элену? Пора сказать ей…
– Она ненавидит меня. Она собирается уехать, но я не позволю ей этого сделать!
Голова Димитрия повернулась в сторону зарослей. Я проследовала за ним взглядом и заметила какое-то шевеление.
– Интересно, как?
На скулах Димитрия блуждали желваки и в тот момент, когда на поляну вышла Элена, Бешеный громко сказал:
– Завтра на рассвете я уеду. И больше не вернусь в лагерь. Никогда.
Димитрий резко встал и ушел, а мы с Ромом смотрели, как слезы катились по мертвенно-бледным щекам его женщины.
Он уезжает. Эта единственная губительная мысль как волчок крутилась в моей голове, внутренний голос снова и снова повторял его слова, ввергая меня в пучины ада.
Полтора года назад я лишилась близости Димитрия. Я почти забыла, как хрипло и жестко звучит его потрясающий голос. Но он все еще был рядом. И эта маленькая нить между нами, расстояние в несколько шагов, совсем скоро навсегда порвется. И сердце мое кричало от боли и отчаяния.
Я шла к нему. Почему я не сделала этого раньше? Я не была доведена до предела, я не думала, что почти весь мой мир занимал этот дикий зверь и наша с ним дочь. Что будет, если Димитрий меня прогонит? Я надеялась, что он именно так и поступит. Только по его воли когда-либо могла порваться наша порочная связь.
Между высоких сосен показалась его ярко-красная палатка, расположенная чуть в отдалении от других. Зачем он приезжал в лагерь? Что связывало Димитрия с Романом и куда он уезжает теперь? Меня волновали ответы на все эти вопросы, но много больше меня волновала его близость.
Руки тряслись и отказывались повиноваться. На ватных ногах я подошла к входу в его палатку и сглотнула. Солнце уже садилось за горизонт, но, не смотря на это, в лагере было еще очень светло, чтобы кто угодно мог увидеть меня. Я взволнованно огляделась. Ни души. Словно, само провидение желало, чтобы я зашла в его обитель. Ледяные пальцы сжали застежку молнии и потянули вверх.
Он был там. Димитрий лежал на спине с закрытыми глазами. На миг я засомневалась. Но лишь на миг. Я прошмыгнула внутрь и закрыла вход. И вот он передо мной. Мой. В эту секунду только мой. Я неуверенно подкралась ближе и села рядом с его рукой. Я слышала бешеный стук собственного сердца и его дыхание. Внезапно хищник открыл глаза, и его лютый взгляд впился в меня.
Зачем ты забрал меня тогда? Зачем изменил мою суть? Я принадлежу тебе и только тебе решать, что со мной станет.
– Зачем ты пришла, Элена?
Я открыла рот, но пересохшие губы не смогли прошептать ни слова.
– Зачем ты пришла ко мне, девочка…
Я никогда не слышала, чтобы его голос звучал так обреченно, словно Димитрий был затравленным зверем, словно, не от него, а от меня зависело его будущее.
– Я хочу тебя.
Я не поняла, когда оказалась на спине, а он на мне. Его волосы касались моего лица, и мы очутились где-то в другой, своей вселенной, где не было расовой пропасти, разделявшей нас, и я и он казались единым нерушимым миром.
– Элена, – его лоб прижался к моему, черные как сама бездна глаза буравили мои. – Элена…
– Поцелуй меня.
Он сомкнул веки, словно, ведя внутреннюю борьбу с самим собой, и медленно-медленно приблизил свои губы к моим, а потом жадно впился в мою плоть.
Внутреннее чутье кричало:
– Это был ты!
– Я.
Он целовал меня грубо и неистово, а я просто сходила с ума. Это Димитрий целовал меня тогда! Это он проник в мою палатку, он касался меня в лагере!
Я отстранилась и в изумлении уставилась на него.
– Почему?
Он опустил свой обреченный взгляд на мою грубую льняную рубаху. Его пальцы начали расстёгивать крупные белые пуговицы, и я вся трепетала.
– Зачем ты пришла ко мне, Элена! – это было обвинение, яростное, обличительное.
Я почувствовала, что снова краснею и смущенно выдавила:
– Я скучала по тебе.
– Ты скучала по этому.
Стоя на коленях, Димитрий скрестил за спиной руки и через голову стянул майку. Передо мной предстало его невероятно-притягательное рельефное тело. Я задержала дыхание и едва слышно пролепетала:
– Да.
Он стал еще угрюмее.
– И по этому.
Хищник чреслами прижался к моим бедрам, давая мне возможность ощутить его пульсирующую эрекцию.
– О да.
Мои руки потянулись к нему, но он с силой завладел запястьями. Я так скучала по Димитрию и его божественному облику. Я видела, как глаза зверя сомкнулись, как мука и страдание исказили его лицо.
– Я тоже скучал.
Мне это послышалось! Он не мог произнести тех слов!
– Но я скучал не по этому, – ладонь Димитрия чувственно сжала мою грудь, и я застонала.
Его рука погладила мой оголенный живот и двинулась ниже, но внезапно остановилась.
– Не это мне было нужно.
Томление ослабило меня, я не решалась поднять глаза. Конечно, думала я, Димитрий не хотел меня, у него была другая, совершенная, божественная.
Он поднял мой подбородок, вынуждая заглянуть в его глаза.
– Я ненавижу себя, Элена, за то, что сделал с тобой. Бог свидетель, как я скучал по той девочке, которую забрал из деревни вегов, и не надеялся увидеть ее снова!
Я дышала быстро и неглубоко. Я заставляла себя дышать.
– Роман сказал, что ты здесь, и я приехал за тобой, – прошептал Димитрий так тихо и горько, что я поняла, он даже не осознавал того, что говорил.
Я почувствовала леденящий озноб. Хищник, действительно, вернулся за мной!
– Тебя остановила Ария?
Он покачал головой, и его спутанные волосы разметались в разные стороны. Я лежала и любовалась Димитрием, ежесекундно изгоняя из головы мысли о его отъезде. Сейчас он только мой.
– Я люблю нашу малышку так же сильно, как и ее маму.
Нет! Он не мог этого сказать! Он не мог об этом думать! Я выдохнула единственное слово:
– Лисса?!
Он равнодушно пожал плечами.
– Просто знакомая. Она давно жаловалась на ненавистную ей жизнь хищников, и я забрал ее с собой. А потом, когда увидел тебя, попросил изобразить мою девушку.
Его пальцы касались моего лица так жадно, так, будто Димитрий пытался на ощупь запечатлеть в памяти каждый изгиб, каждую мою черту и линию.
– Почему? Что тебе не понравилось во мне? – сквозь подступившие слезы измученно спрашивала его я. – Почему ты не забрал меня отсюда?
Он слизывал мои слезы, вызывая трепет тела, оттягивал зубами дрожащие губы.
– Я увидел тебя такой, какой полюбил. Ты вернулась к жизни, Элена, возродилась и стала прежней. Благодаря Роману, – хищник зримо сжал челюсти и несколько секунд молчал, а потом продолжил. – Я понял, что если прикоснусь к тебе снова, снова сломаю! Я смотрел, как ты была счастлива в тот день с другим и ненавидел себя за то, что забрал блеск твоих глаз, ранил твое тело и душу.
Димитрий грубо перевернул меня и задрал расстегнутую рубаху.
– Ты избавилась от меня, – его руки блуждали по тем участкам моей кожи, где прежде были татуировки. – Ты ненавидела меня и хотела забыть.
Димитрий поцеловал мою кожу, и я почувствовала, как холодная капля ударилась о мою плоть. Этого просто не могло случиться. Мне показалось!
– В тот день я прощался с тобой. Я оставил тебя, Элена. Я отказался от тебя. Но я не могу видеть других мужчин рядом с тобой!
Кулак Димитрия врезался в пол, но мне не было страшно.
– Я прогнал Яна, я говорил Роману держаться подальше от тебя и этого, – его руки сжали мои ягодицы. – Зачем ты пришла ко мне, Элена?! Я хотел уехать, хотел позволить тебе начать жизнь без меня.
Я медленно перевернулась и приподнялась. Он сказал, что любит. Но хищники просто не способны любить. Я действительно хотела только его тела. Руки начали касаться крепкой груди, ногти оставляли полосы на его бронзовой коже, а он с упоением смотрел в мои глаза и, словно в пьяном бреду, повторял:
– Ты мой ад и рай, Элена. Ты мое спасение и проклятие. Я могу думать только о тебе. Я хочу только тебя.
– Не надо, – я не желала этого слышать, я желала лишь близости с ним и ничего больше.
– В каждой женщине я ищу тебя. И не нахожу ничего. Я боюсь касаться тебя, боюсь сломать снова.
– Я уже не та, – мои пальцы прижались к его губам. – Я хочу твое тело, остальное не важно.
Димитрий покачал головой.
– Если мы сделаем это, я не смогу покинуть тебя. Либо ты уходишь сейчас, либо остаешься со мной.
Что Димитрий предлагал мне? Стать его женщиной снова? Он опять ставил меня перед выбором, любое из решений которого было ненавистно мне.
Я отодвинулась от хищника на расстояние вытянутой руки и гневно уставилась в его глаза.
– Ты говоришь, что любишь, и вновь пытаешься сломать меня! Я не хочу быть твоей! Я не хочу, да и никогда не смогу доверять тебе. Я хочу тебя, проклятый ты демон, хочу твое тело и твою страсть! И больше ничего!
Мы смотрели друг на друга зло и жестоко. Мы горели огнем безрассудства. Мы были готовы убить друг друга, задушить голыми руками в порыве вожделения. Мы стали одинаковы.
Димитрий опустил голову, и волосы скрыли его лицо.
– Хорошо. Прости меня, Элена. Я раскаиваюсь в том, что натворил. Сейчас ты мне не веришь, но однажды…
Он хищник. Его удел – звериная жажда. И никогда любовь.
– Просто сделай то, в чем ты так хорош!
Мои руки сомкнулись на его шее и потянули. И за сантиметр до моих губ он прошептал:
– Откуда ты знаешь, что я хорош? У тебя же не было других мужчин!
– Я уверена в этом, потому что не желаю пробовать других мужчин. Я хочу тебя.
Его теплые губы скользили как влажные лепестки, покрывая все обнаженные участки моей кожи опаляющим дыханием и влагой. Тело само выгибалось навстречу его прикосновениям. Димитрий был мучительно-нежен и терпелив.
Сильные пальцы расстегнули мои шорты и потянули вниз. Я интуитивно скрестил ноги, и он замер. Прежний Димитрий должен был посмеяться, но тот мужчина, в руках которого я оказалась сейчас, помедлил и взглянул на меня. Он ждал. Я прикрыла глаза и едва заметно кивнула. И тогда мой хищник вернулся. Он рванул джинсовую ткань, и ее не стало. Он раздвинул мои ноги и вошел резко и глубоко.
– Следующего нашего ребенка я приму сам.
Мои глаза широко распахнулись, а он смотрел на меня так решительно и жестко, что я испугалась. Я снова оказалась под ним. Он был одержим. Одержим мной. Я кричала от наслаждения, а Димитрий, словно желая закрепить свою власть, доводил меня до новых вершин безумства и вновь и вновь хриплым голосом повторял:
– Моя.
Минутами позже мы лежали без сил. Я на спине, и он на мне и во мне.
– Мы не вместе.
Я уловила тот миг, когда его хищное тело едва заметно напряглось и снова расслабилось. Он чуть поерзал, и плоть внутри меня снова начала расти.
– Определенно нет.
Грубое животное! Я скрипнула зубами.
Он начал целовать мою шею, и выбраться из его объятий я не могла. Ну, хорошо. Ничто я бы не променяла на его объятия в тот момент.
Мы снова сделали это, и на этот раз все продолжалось гораздо дольше. Я наслаждалась сладкой негой, когда Димитрий покрывал мой плоский живот невинными поцелуями и разговаривал с ним так тихо, что мой слух не улавливал его слов.
– Что ты там бормочешь?
– Тебя это не касается. Твое тело – мой главный союзник. И я договариваюсь с ним, а не с тобой.
Смех наполнил его палатку и вырвался за ее пределы.
– И о чем же вы договорились?
Он покачал головой и поджал губы. Я попыталась сказать что-то еще, но его губы завладели моими, и мы долго целовались, наверстывая упущенное время.
– Почему мы не делали этого раньше? – весело спросила я, но улыбка внезапно сползла с губ Димитрия.
– Я не считал и не считаю себя достойным твоих поцелуев.
– Но ты считал себя достойным этого, – мои руки блуждали по его горящему телу.
– Нет. Но сдерживаться не в моих силах.
– И не в моих. Нам лучше быть как можно дальше друг от друга!
Я надеялась услышать признаки его недовольства, но Димитрий утвердительно кивнул.
– Завтра я уезжаю.
Сердце застонало. Пожалуйста, пусть он передумает покидать меня!
– Но теперь я намерен вернуться, – его хищный оскал стал мне отрадой.
– У тебя какие-то дела в городе?
Димитрий кивнул и серьезно взглянул на меня.
– У нас с Романом есть дело.
На мгновение я потеряла дар речи.
– Вы поедите вдвоем?
Лукавый огонек его глаз должен был предупредить меня, но следующие слова вновь стали полной неожиданностью.
– Мы двое и Анна.
Я не знала, куда они уезжали, не имела представления о цели их поездки, но я ни на секунду не сомневалась в том, что должна ехать с ними.
– Возьмите меня.
Димитрий сурово посмотрел на меня и категорично отрезал:
– Это очень опасное задание, Элена. Верен предупредил, что в случае провала, мы не вернемся.
Я с шумом набрала в грудь воздух и жалостливо взглянула на Димитрия. Он только усмехнулся. Подумать только! Если бы я не пришла в его палатку, если бы не заговорила на эту тему, я бы даже не узнала, что Димитрий, Роман и Анна собрались сделать. Я могла потерять их всех! И у меня не осталось никаких сомнений.
– Я иду с вами!
Глава 14
Рассвет изменил все. Между мной и Димитрием снова возникла непреодолимая расовая пропасть. Один ген, всего один, которым обладал он, и не обладала я, отличал нас координально.
Я смотрела на то, как Димитрий натягивал свои выцветшие джинсы и черную футболку, и думала, каким бы он стал, не окажись в его днк злосчастного гена хищности. Я поймала себя на мысли, что если бы тот, кого называют Бешеным, был обходительным и мягким, рассудительным и предусмотрительным как парни, рядом с которыми я росла, я бы никогда не испытала смертоносный вихрь умопомрачительных ощущений, который неизменно накрывал меня, стоило мне оказаться рядом с Димитрием. Стоило даже подумать о нем… Выходит, это со мной, а не с ним, явно что-то не в порядке. Почему, спрашивала я себя, меня привлекает его дикая звериная натура?! Почему все, о чем я могу думать, это то, как снова прочувствовать его дикий необузданный нрав.
Я спешно натянула шорты и майку и выскользнула из его палатки. Я собиралась возвратиться с ним в город хищников, и у меня было всего несколько минут на то, чтобы переодеться и попрощаться с Арией и Лючией.
Я закидывала в свой походный рюкзак первое, что подворачивалось под руку, одновременно объясняя подруге причину, по которой стремилась покинуть лагерь.
– Я должна пойти с ними, понимаешь? Я должна вернуться в город хищников, должна выполнить задание Верена!
– Ты даже не знаешь, что это за задание, – насмешливо хмыкнула Лючия, явно, не удовлетворенная моими доводами. – Зачем ты идешь с Димитрием, Элена?
На секунду я замерла и оторвала глаза от раскиданных повсюду вещей.
– Я боюсь потерять их. Боюсь потерять Романа. И ЕГО. Снова.
Я взглянула на Арию, увлеченно перебирающую мои вещи. С каждым днем дочурка все больше походила на Димитрия, тем самым невольно заставляя меня еще чаще думать о нем.
– Он сказал, что вернется. Я не поверила.
– Элена, ты не сможешь привязать хищника к себе! Однажды он уже отказался от тебя…
Жестом руки я прервала подругу. Да, я и сама думала о том, что Димитрий может снова причинить мне боль. Он всегда делал это. Но я не могла оторваться от него. Просто не могла.
Хотя было и еще кое-что…
– Я чувствую, что обязана сделать это. Чувствую, что это задание – нечто судьбоносное и невероятно важное для меня. Для всех нас! Что-то внутри меня кричит: «иди с ними!» И во что бы то ни стало, я выполню поручение Верена!
– Может быть, это как-то связано с нападениями на селения вегов? – в голосе Лючии я услышала горечь, море горечи и страдания. – Я не хотела тревожить тебя, но теперь, вернувшись в их мир, ты всё равно узнаешь…
Мое сердце остановилось, а потом забилось с удвоенной силой.
– Узнаю что?
– За тот год, который мы провели здесь, большая половина селений наших сородичей была уничтожена, – голос Лючии сорвался, было видно, что женщина едва сдерживает подступившие рыдания.
– И твое тоже, – заключила я, протягивая старшей подруге руку.
Она едва-заметно кивнула и сжала мои онемевшие пальцы.
– Все хорошо, Элена. Это случилось почти сразу после нашего отъезда. Я стараюсь найти успокоение. Как и учат нас наши Боги…
«Все, что происходит, во благо. Смирись и прости. Так суждено. На то воля Всевышнего». Я вспомнила слова молитвы белой церкви и опустила взгляд. Я жаждала мести. Я желала правосудия. Ответственные за нападения должны понести наказание! И уже не столь важным для меня стало исполнение поручения нашего лидера.
– Мне кажется, нападения взаимосвязаны, – несмело высказала наши общие опасения Лючия.
Я поджала губы и кивнула.
– Я сделаю, что смогу, дорогая! Позаботься об Арии.
Женщина крепко обняла меня, а я поцеловала малышку и вышла. Вопреки обыкновению, доченька громко заплакала, наверное, чувствуя, что на этот раз мама покидает ее надолго. А быть может и…
Я отогнала от себя ненужные мысли и уверенно двинулась к палатке Верена. Я сделаю то, что должна – найду повинных в гибели моих близких, друзей, – всех беззащитных вегов! И Димитрий с Романом мне в этом помогут. А Анна… Я не позволю ни ей, ни моей неприязни к жене Романа помешать этой чертовски важной миссии. Я не допущу других нападений! Однажды Димитрий пообещал помочь мне! Я заставлю его сдержать слово, и вместе мы защитим оставшихся вегов. Чего бы нам это ни стоило!
– Зачем ты сказал ей? – резкий голос Верена заставил меня вздрогнуть на пороге его палатки, самой большой в лагере.
Роман и Анна бросили в мою сторону недоуменные взгляды, и на их лицах отразилось изумление.
– Я этого не делал.
Роман напряженно вглядывался мне за спину, и я догадалась, что там появился последний участник этого рискового предприятия.
– Димитрий. Я жду объяснений.
– Я иду с ними, – я встала рядом с Анной и Романом. – Вы много говорили о шестом чувстве, интуиции и предназначении. Я знаю, что должна быть здесь. Это моя судьба.
Димитрий встал рядом со мной и положил ладонь мне на плечо.
– Элена достойна узнать правду. И она сможет сделать это.
«Это?»
Верен смотрел на меня так странно, с жалостью и выражением сочувствия.
– Элена, ты не идешь на задание.
– Почему? Вчера я доказала, что способна постоять за себя! – я едва сдерживала кипевшую внутри себя ярость.
– Возвращайся к дочери. Разговор окончен.
Я подошла к сидевшему за пластиковым столом Верену и отшвырнула его в сторону. Конечно, стол.
– Ничего не окончено! Я должна поехать в город хищников! Я знаю про нападения на деревни вегов! Скоро их совсем не останется. Не останется НАС! – я кричала, а из глаз брызнули… Нет, не слезы. Из глаз летели самые настоящие искры. – Я знаю, Вы считаете меня хуже, потому что я вега. Вы думаете, что я слабая, беспомощная. Не смотря на мою победу в состязаниях, Вы, тот, кто заявляет, что не делает различия между хищниками и вегетарианцами, пренебрегаете мной потому лишь, что я одна из них. Не такая как вы все!
Я бросала гневные взгляды на Романа, внутри себя считая, что он предал меня.
– Ты не права, Элена. Я бы позволил тебе пойти на задание, если бы у тебя не было ребенка. Ты молодая мать. Твой долг – позаботиться о дочери и…
– Я делаю это ради Арии! Ради моих родителей и всех тех, кто погиб в моем селении! Я отомщу! Я…
Верен сурово качал головой. Он был непреклонен.
– Отлично. Тогда я пойду одна.
Я выбежала из его палатки и бросилась в сторону проселочной дороги. Вернулась бы я в город хищников в одиночестве? Да. Но через несколько минут я услышала знакомый рев красного байка, а за ним и желтого, которым управлял Роман, а к нему, в свою очередь, дерзко прижимались Анна.
Димитрий подхватил меня, и мы помчали по проселочной дороге, время от времени подпрыгивая на ухабах и придорожных кочках. Только спустя несколько часов во время одной из остановок на пути в город хищников Димитрий рассказал мне о реакции Верена на мой протест. Учитель гордо изрек: «Она готова», – и давая последние наставления, несколько раз употреблял выражения «вы четверо», или «обе женщины», что значило, что все его поручения касались и меня.
Что я чувствовала по отношению к Димитрию? Я выгоняла из себя все чувства. Я больше не была юной невинной девушкой, которая когда-то, годы назад, находила восхитительной бешеную пульсацию крови от близости хищника и рёва его байка. Я не была и его сломленной женщиной, чьим наркотиком, жутким и рвущим на части, являлся он сам. Эмоции умерли. И я полагала, что воскреснуть им не суждено никогда. Было какое-то равнодушие, апатия. Я прекрасно понимала, что жизнь моя может прерваться в любой момент. Но я нисколечко не волновалась. Я, как робот, делала то, что считала нужным и правильным. И только.
Димитрий никогда не говорил о его чувствах той наивной девочке. Он доламывал меня, жестоко убивая мою суть. А теперь вот сказал, прошлой ночью. Слишком поздно. И зачем теперь это? Но я только удивилась. Удивилась и только. Может быть, я стала хищницей? Может быть, то живое, что осталось внутри меня, переродилась, и каким-то непонятным мне образом пробралось из крови моей дочери в нутро меня и изменило все?
Мы сняли две дешевых комнаты в мотеле на окраине пригорода.
– Эй, подруга, иди сюда, – Анна оперлась о косяк и, скрестив руки, указательным пальцем подозвала мне к себе.
– Что надо? – мой хриплый голос прозвучал враждебно, вызвав одну лишь ее усмешку.
Она показала банку с черной жидкостью и кисть.
Я прицокнула языком и вошла в их с Романом комнате, а парни сухо бросили:
– Мы в бар.
Отлично. Они предпочли оставить нас с Анной наедине. И напиться. Как типично для Димитрия. Как необычно для Романа. Хищник ломает все, к чему прикасается.
В отличие от меня, тела Димитрия и Анны были сплошь покрыты татуировками. Роман, так же, как и я, годами ранее очистил свою плоть. Но не она. Видимо, Анна считала татуировки частью ее самой.
– Забавно. Твой муж заставил меня стереть тату. А ты рисуешь их снова.
Не стоило мне злить девчонку прежде, чем она сделала бы свое дело. Зеленые глаза зловеще сверкнули. На мгновение мне показалось, что она вот-вот запустит в меня банкой с краской. Хищница сдержалась и взяла себя в руки. Я стянула майку и завалилась на широкую кровать.
– Что тебе рисовать? – сквозь зубы спросила Анна.
Что мне рисовать? Испытывала ли я омерзение от татуировок, как в далеком детстве, или возбуждение и интерес, как в то время, когда жила с Димитрием? Мне просто было наплевать.
– Рисуй что хочешь.
Я чувствовала, как холодная влажная кисть касается моей кожи. Как там я говорила прежде? Умопомрачительная зябкая ласка… Я хохотнула, и кисть дрогнула. Это была просто какая-то дрянь, в которой пачкалась моя кожа.
Что будет, если Анна изобразит что-то уродливое? Потеряю ли я интерес и внимание Димитрий? И снова апатия. Она накрыла. Тогда я и поняла, что чувствую себя преданной всеми, Романом, Димитрием, чувствую, что больше не доверяю никому. И так стало хорошо и свободно. И появилось понимание, что никто и никогда больше не сможет причинить мне боль. Никто не сможет, если никому не доверять. Если никого не любить.
– О чем думаешь? – вопрос Анны прозвучал язвительно.
– О вас с Романом.
Она хмыкнула.
– И что же мы?
– Я понимаю, за что ты любишь его. Но не понимаю, почему он простил тебя.
– Это не твое дело!
Кисть начала двигаться быстрее, нажим стал ощутимо сильней.
– Я, например, не понимаю, как можно любить такого, как Бешеный!
– Не люблю, – холодно бросила я. – Только сплю с ним.
– Но ты же вега!
– Да сколько можно повторять?! Вега, хищница… Я начинаю понимать Верена. Праведник сказал, что не видит разницы между нами и вами. На самом деле в лагере никто не уверен, кем является он сам.
– Я всегда жалела, что родилась одной из них.
В голосе Анны прозвучало так много боли. Что-то внутри меня дрогнуло от сострадания к той маленькой девочке, которой она была. Но что толку сожалеть о прошлом? Его не вернуть и не изменить. Можно только забыть, попытать забыть.
– Что мы должны сделать? Что включает в себя задание Верена?
Анна долго молчала.
– Он велел не говорить?
– Просто я не собираюсь рассказывать об этом тебе! Пусть тот, кто потащил тебя с нами, и рассказывает.
Я посмеялась чересчур громко.
– Ты не боишься меня? Ты же была там вчера и видела, как я дралась.
Я бросила надменный, как я надеялась, взгляд через плечо и увидела ее оскал. Больше мы не разговаривали. Только когда я подошла к зеркалу и взглянула на свою разрисованную в лучших традициях хищников спину, я тихо произнесла «Спасибо» и вышла из номера. Кажется, Анна удивилась. А, может, только показалось.
