Текст книги "Тропою рыси (СИ)"
Автор книги: Юлиана Андреева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
ЧАСТЬ 2
Никакие из придуманных мной способов выбраться не срабатывали – ноги и руки соскальзывали, а камни рассыпались и раскатывались подо мной. А тем временем начинало темнеть. Я в очередной раз отдыхала, сидя на земле, когда услышала наверху какое-то движение. Не успела я подать голос и крикнуть, что я в яме, как кто-то спрыгнул ко мне. Я услышала негромкое рычание и прямо передо мной увидела звериную морду. Невольно вырвавшийся крик был таким пронзительным, что у самой заложило уши. Через секунду сверху послышались шаги и мужской голос:
– Нэртэ, Ула, нэртэ.
Человек мягко спрыгнул ко мне:
– Не бойся, она не укусит. Ранена?
– Нет, только нога болит, а так – ничего серьезного. Как вы вовремя подоспели, я бы ночь не пережила.
Мужчина не обращал на мой монолог никакого внимания. Он взял меня на руки и высоко приподнял. Чьи-то другие сильные руки сомкнулись вокруг моих запястий и подняли меня наверх. Я увидела перед собой парня, примерно моего возраста. Он присвистнул, не отпуская моей руки.
– Эй, Лэйярд, тебе стоит взглянуть на это.
Тот, кого он назвал Лэйярдом, подтянулся на руках и легко выпрыгнул из расселины. Взял мою руку и осмотрел браслет, не заметить который было невозможно: я и сама залюбовалась нежно-розоватыми бликами от заходящего солнца.
– Где ты взяла это?
– Это принадлежало человеку, которого я разыскиваю.
К нам еще подошла и девушка, склонилась над моим запястьем. Они переглянулись между собой.
– Сейчас не время для расспросов. Все потом. Ей нужно отдохнуть, – сказал мой "спаситель".
– Ты сможешь идти сама? – поинтересовалась девушка.
Я кивнула и попыталась это сделать, но ступать на левую ногу было невозможно, тогда я запрыгала на одной.
Парень, который назывался Лэйярдом, легко подхватил меня на руки, и мы пошли в темноту, но совсем не в ту сторону, откуда я пришла.
– А мы сейчас куда? Мне вообще-то в полицию нужно, меня ограбили.
– Отдохнешь, потом пойдешь.
Я насторожилась. Куда они меня несут? И почему так подозрительно рассматривали мой браслет? А может, это – местные бандиты? Что они со мной сделают? Нет, они бы уже сделали все, что им заблагорассудится, и забрали мои вещи, не вынимая меня из ямы. И у головореза не может быть такой мягкий уверенный голос. Да, и, к тому же, с ними довольно милая девушка.
В сгущающихся сумерках я пыталась рассмотреть ее. Лет двадцать семь, не меньше. Очень высокая, стройная. Из-под меховой шапочки выбиваются две длинных темных косы. Одета, как и мужчины – узкие штаны, заправленные в мягкие высокие сапоги и длинная меховая безрукавка. Я тихонько подняла глаза и стала рассматривать несшего меня парня. Его светло-русые волосы были коротко острижены на висках, по типу ирокеза, остальные собраны сзади в небольшой хвостик, перевязанный кожаным шнурком.
Парень, шагающий рядом, был еще выше, но тоже хорошо сложенным. Светлые волосы длиной до плеч по бокам украшали две маленьких косички, закрепленных на затылке. Всю дорогу за нами бесшумно следовала тень дикого животного – это была невероятно крупная рысь.
Уже совсем стемнело, когда меня внесли, как мне показалось, в пещеру. В тусклом свете закрепленных на стенах факелов мне удалось рассмотреть довольно просторное помещение с высоким потолком, деревянные балки и перекрытия с затейливой резьбой и диковинным растительным орнаментом. У стены горел очаг, стояли полки с кухонной утварью и другими предметами быта. В центре находился массивный длинный стол. Я не смогла рассмотреть сидящего за ним в тени парня, но хорошо расслышала:
– Эй, Ульрик. Что за гостью вы к нам привели? Или принесли?
– Отдыхай, Арлен, это не к тебе. Завидуй молча, – отшутился парень с косичками.
– Пойдем со мной, – улыбнулась моя темноволосая спасительница, и я похромала следом за ней по узкому неосвещенному коридору. Повернув налево, мы оказались в другой, более просторной и светлой комнате. При нашем появлении совсем молоденькая пышноволосая девушка выронила из рук какое-то рукоделие, две высокие блондинки с длинными тугими косами застыли на месте с холодным оружием в руках. Еще одна удивленно подняла бровь, перестав расчесывать гребнем волнистые белокурые локоны.
– Не бойся, входи, – продолжала моя провожатая, – меня зовут Сейланн.
– Анастасия, – я не любила, когда меня звали "Настей"
Сейланн наклонила голову и прищурила синие глаза, словно не расслышала.
– Анастасия, – повторила я.
Девушка кивнула и позвала за собой. Мы вошли в комнатушку, напоминающую баню или сауну. У стены стояла большущая деревянная бочка с прислоненной к ней лесенкой.
– Раньше воду приходилось греть, теперь есть горячий источник, почти без запаха.
– Мне нужно мыться? – поинтересовалась я, нюхая рукав куртки.
Сейланн рассмеялась и взяла с полки нечто похожее на отполированный серебряный поднос. Я увидела свое отражение и тоже улыбнулась: лицо и руки в пыльных разводах, под носом грязные "усы", а в волосах торчат сухие листья и хвоя. Ну просто лесная царевна.
Сидя в горячей воде, я с большим удовольствием натирала себя пенящейся, пахнущей цветами эссенцией, которую дала мне Сейланн. Внезапно дверь распахнулась, вошла уже виденная мною молоденькая девушка и сразу затараторила:
– Я – Тильда. Сейланн сказала принести тебе ткань, чтобы вытереться, и одеяния – твои же еще сохнуть будут. Ты такая низкая – может мои одеяния тебе и подойдут. Я пока самая невысокая, но еще вырасту – мне семнадцать. А обувачи у тебя есть? Ой, какие красивые, – восхитилась она, поднимая с пола мои кроссовки. Потом захихикала, поднимая и рассматривая мой лифчик.
– Ой, ну зачем такую штуку носить? Не мешает?
Я чувствовала себя ужасно неудобно, особенно, когда она приблизилась к бочке и заглянула в нее.
– А знаешь, я никогда не видела гальмиров. А ты такая же, как и мы. О, ты пользуешься цветочным мыдлем? А я люблю ягодный.
Тильда напоминала мне любопытную шуструю белку. У нее были такие же каштановые волосы, как у Сейланн, только глаза теплого янтарного оттенка и темные конопушки на носу.
– Хочешь, я тебе волосы вымою? – не отставала она.
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно. Я хочу сама вымыться. Одна.
– А-а-а, ну ладно, я пошла. Мы с тобой потом подружимся, ага? – она подмигнула и скрылась из виду.
А я с облегчением вздохнула. Все, нужно вылезать, пока еще кто-нибудь не зашел подружиться. До чего же странный народ. Чем дальше от города, тем более дикий и менее цивилизованный. Но, стоит отдать должное, очень гостеприимный.
От Тильды мне досталось длинное платье из грубой ткани. Оно явно не являлось нарядным, хотя яркий расшитый поясок, несомненно, украшал его.
Когда я вошла в комнату, там была только Сейланн, организовавшая для меня постель. Я удивилась тому, что кровати совершенно отсутствовали, постели располагались прямо на полу, да и подушек я тоже не увидела.
Мне захотелось получше рассмотреть это странное жилище. Каменный пол устилали яркие тканые ковры, кое-где и шкуры. В толще каменных стен были вырезаны колонны, украшенные каменными цветами. Были здесь и небольшие этажерки с одеждой, гребнями, шпильками и прочими женскими мелочами. У двери стояла длинная скамья в виде рыси, ножки которой напоминали лапы. Окон совсем не было, только что-то похожее на вентиляцию.
– Я так понимаю, это женская половина? – обернулась я к Сейланн.
– Наверное, можно и так сказать, – пожала она плечами.
– А вы здесь старшая?
– Да, мне уж тридцать три весны минуло.
– Нет, я имею в виду – главная?
– Ну что ты. Это я на правах старшей люблю всех поучать.
– А Лэйярд?
– Лэйярд? Он – зануда, поэтому тоже любит всех поучать.
– А есть еще поселения, или вы одни тут живете?
Сейланн не успела ответить. В комнату заглянула Тильда:
– Дай-ка нож с костяной ручкой.
Заметив у нее в руках мертвого зайца, я зажмурилась и отвернулась.
– Ты что, не ешь мяса? – удивилась моей реакции девушка.
– Вообще-то ем.
– Тогда я тебя не понимаю, – взяв нож, она скрылась за дверью.
А ведь она права. Я люблю пожалеть бедных зверушек, подискуссировать о человеческой деятельности во вред природе. А сама-то никогда не была вегетарианкой. Кроме того, сумки и обувь предпочитаю лишь из натуральной кожи. Ханжа, одним словом. А этот народ может и дикий, зато искренний.
Через пару минут (как здесь принято – без стука и предупреждения) вошел Лэйярд вместе с темноволосым парнем с маленькой бородкой. Тот без церемоний ощупал мою лодыжку, повертел стопу в разные стороны, намазал какой-то зеленоватой жижей (она так отвратительно пахла, что я даже побоялась спросить, из чего она сделана), затем туго перевязал, мягко говоря, не очень чистой тканью.
"Народная медицина, что поделать", – с тоской подумала я. Пришлось натянуть чьи-то растоптанные кожаные тапки, потому что перебинтованная нога упорно не желала влезать в кроссовок.
Мы с Сейланн вышли в "общую гостиную", она же "кухня", и заодно "столовая", где к этому времени собралось много народа. Человек двадцать сидело за длинным столом, и казалось, что каждый шумел о чем-то своем. Оживленная беседа стихла, как только меня заметили. Похоже, весть о появлении здесь чужеземки уже не являлась новостью.
– Это Анаис-Тассия, – представила меня Сейланн на своем наречии, и я не стала ее поправлять.
Я чувствовала на себе любопытные взгляды, протискиваясь в серединку на скамью. Как только я уселась, беседа возобновилась, словно меня здесь и не было. Соседи передали мне деревянную ложку и тарелку с овощами, зеленью и зажаренным мясом. Белокурая красавица, сидящая напротив меня, заметила мое замешательство:
– Не бойся – это глухарь, а не тот несчастный зайчонок, он еще ждет своей очереди, – и бросила на меня насмешливый взгляд.
Несмотря на общий шум, от Лэйярда, похоже, ничего не ускользало:
– Криста. Не очень красиво вести себя так по отношению к нашей гостье.
Девушка опустила глаза. А я, почувствовав защиту и покровительство, стала без стеснения ее разглядывать. Она была грациозной – высокой и тонкой, не худой, а поджарой, как породистая борзая. Фарфоровая кожа, голубые глаза, резко очерченные губы и лебединая шея – если бы она приехала в столицу, модельные агентства передрались бы за нее. Впечатление портил только тонкий острый нос, хотя, в этом тоже была своя изюминка.
Весь вечер за мной пытался ухаживать Регнар – веселый и добродушный парень с не менее забавной прической. Его светлые волосы были коротко острижены ежиком, а сзади болталась длинная тонкая косичка. Он неустанно наполнял мой глиняный кубок горячим медовым напитком и без устали рассказывал об охоте на медведя. Только я пропускала все его слова мимо ушей, машинально кивая головой. Лишь одна мысль не давала мне покоя: "Максим. Где он? Что мне делать дальше? Где искать помощи?"
После ужина несколько человек остались прибраться, остальные же отправились выпускать из вольера рысей на охоту. Регнар утверждал, что их рыси – не дикие, они уже рождаются в неволе, а потому выдрессированы, являясь защитниками, помощниками, а также хорошими друзьями для своих хозяев. Я подошла к выходу. Мне хотелось выйти и осмотреться, но я боялась, что поблизости гуляют дикие рыси, а моими друзьями они не являлись.
Вдруг я услышала с улицы голос Лэйярда и придвинулась ближе. Теперь говорила Сейланн:
– Зачем? Это неправильно. Просто отведем ее обратно, к людям. Она хорошая, я не спорю. Но ей не место здесь.
Потом заговорил Ульрик:
– А если мы найдем его? Она единственная, кто знает, как он выглядит.
Затем снова Лэйярд:
– Вы оба правы. Но она имеет право знать. Пусть сама решает.
Услышав приближающиеся шаги, я едва успела отскочить вглубь кухни, и потихоньку, не привлекая внимания, пошла на "женскую половину". Лэйярд нагнал и остановил меня, придержав за локоть:
– Анаис, нам нужно поговорить. Это касается человека, которого ты ищешь.
Я безумно обрадовалась. Значит, им что-то известно.
– Пойдем на улицу, там никто не помешает. Только накинь что-нибудь, ночь холодная.
Я схватила со скамьи первый попавшийся жилет и выскочила на свежий воздух.
– Что, нога уже не болит? – обернулся Лэйярд.
– Ой, я про нее уже и забыла.
– Викар – хороший лекарь.
Спорить я не стала. Скорее, из вежливости. Мы прошлись немного и уселись на поваленное дерево.
– Анаис, прошу, верь мне. Расскажи, что это за человек, и как к тебе попал браслет.
Лэйярд внушал мне доверие. Поэтому я рассказала все: и как Макс пропал в день свадьбы, и о его приемной матери, о браслете и гривне, которую утащил Вася, и что у меня только одна цель – разыскать его, только этим я и живу.
Лэйярд слушал меня внимательно, не перебивая. Затем сказал:
– Послушай, я расскажу тебе кое-что. Только отнесись к этому серьезно. Мир не таков, как ты думаешь. Многие тайны сокрыты от вас.
– От нас?
– Вы – гальмиры, то есть называющие себя людьми, а мы – другой народ.
– Я это заметила.
– Мы – вестгейры. Мы живем в единстве с природой, чтим все живое и не забываем своих корней. Тоже, в некотором смысле, люди, но не в твоем понимании.
– Вы – эльфы?
– Анаис, прошу, не перебивай. Я не понимаю, о чем ты. Я же сказал, мы – вестгейры. Две тысячи весен тому назад мы пришли в эти земли с севера-запада и построили здесь селения и укрепления.
– А почему вы сюда пришли?
– Сейчас уже никто точно не скажет – может, война, может, голод, многие говорят, что лед и море забрали наши земли. Так вот. У нас был мудрый правитель, и мы жили в мире с местным населением. Чему-то мы их обучали, что-то заимствовали. Проходили века, правители менялись. Великий Кольбьерн решил, что хватит якшаться с местными жителями, вмешиваться в их междоусобицы и защищать их от набегов. Решено было уйти еще дальше, в горы. Чтобы попасть в наши владения, в Тарсиллинн, нужно было пройти через длинный тоннель, выдолбленный в толще горы и охраняемый воинами и свирепыми рысями. С других сторон Тарсиллинн защищали горные массивы, бурные реки, непроходимые чащи и болота. Так наш народ ограничил контакты с внешним миром. И лишь мы, стражи границ, а тогда их было несколько сотен, изредка спускались к местным племенам, чтобы выменять у них меха, камни, металлы или семена, и регулярно объезжали наши границы, чтобы предупредить набеги враждебных южных племен, неравнодушных к золоту. В то время наши рыси были такими огромными, что на них можно было свободно ездить верхом. И это наводило ужас на противников. Местные народы, изредка видевшие нас, верили, что в горах живут боги, они и до сих пор оставляют подношения.
Проходило время. Ваша цивилизация развивалась, но не духовно, а материально, технически. Почему принято считать, что вестгейры выбрали духовный путь развития, я не знаю. Ведь только жрецы совершенствовали свою магию. Со временем кочевников перестали пугать болота и леса – для них это перестало быть преградой, все чаще они вторгались в наши земли. Эпоха войн особенно усугубилась во время правления Тордисс, дочери Альгерда Мудрого. Тогда чародеи предложили свою помощь и магическую защиту в обмен на власть и могущество. Жрецы выполнили свое обещание. Уже много веков они поддерживают магический купол, скрывающий Тарсиллинн от человеческих глаз.
– А причем здесь Макс и этот браслет?
– Я полностью уверен, что твой Макс – это на самом деле Ингвар – сын нашего правителя Эймунда, да примут его духи предков, и его третьей жены, Гудрун. Это ее обручальный браслет. Чего ты удивляешься? У вас что, при венчании не одевают обручальные браслеты? Вот, смотри – северная звезда с восемью лучами – это герб Гудрун. А это – изображение медведя – испокон веков служит гербом правящей династии. В последнее время в Тарсиллине очень неспокойно. Четверть века назад был коронован Эймунд, да примут его духи предков. Он был новатором и многое решил изменить: упразднил министров, лишив их привилегий, всячески пытался отстранить от власти касту жрецов, считая, что те занимаются не своим делом. Вокруг трона плелись сети и интриги, многие из родных и приближенных государя были отравлены либо пропадали. В это неспокойное время Гудрун, младшая жена правителя, ожидающая ребенка, просто исчезла. Государь винил в этом чародеев, жестоко расправляясь с ними. Однако вскоре она появилась, целая и невредимая, но без младенца. Нашлись свидетели, утверждавшие, что она покидала Тарсиллинн и уходила к гальмирам. Я не знаю, что двигало ею, возможно, она опасалась за свою жизнь и хотела защитить дитя. Но своему государю и супругу она не сказала ни слова, сколько он не упрашивал. Тогда Эймунд разгневался и выгнал ее из Каменных Чертогов. Она и сейчас живет и здравствует в Тарсиллинне. Эймунд благополучно осадил жрецов, указав им их место. После его смерти, две весны назад, на трон взошла его дочь от второй жены – Илара.
Я нетерпеливо перебила Лэйярда:
– Так значит, Макс, то есть Ингвар, – наследник престола? Он мог узнать об этом и отправиться в свой Тарсиллинн?
– Сам он не смог бы найти дорогу. Ты сказала, он оставил все вещи – так в путь не отправляются, тем более не бросают своих. э… невест. Скорее, его выкрали. И без магии тут не обошлось. К тому же, в тоннеле ни с того ни с сего случился обвал, и мы уже больше недели не можем вернуться домой. Это более, чем странно.
– Почему его могли похитить?
– Не знаю, но он точно жив. Иначе, его лишили бы жизни прямо на месте. После твоего здесь появления все до единого стражи уверены, что в этом повинна Илара, она узнала об Ингваре и испугалась, что ее могут лишить власти. Вот и держит его где-нибудь в темнице.
От мысли о бедном Максе, сидящем в темном сыром подземелье с крысами, на глаза навернулись слезы.
– Я спасу его.
– Не сомневаюсь, что ты готова отправиться туда прямо сейчас. Но мудрее выждать. Три дня назад мы отправили в Тарсиллинн одну из рысей с письмом. Подождем ответа от наших друзей и разработаем план действий.
– А сколько ждать? Вдруг время очень дорого?
Лэйярд поднялся:
– Все, на сегодня достаточно. У тебя и так выдался трудный день. Пойдем.
Все девушки уже спали, спокойно, как мышки. А я все разглядывала отблески от одинокого факела на высоком каменном потолке и раздумывала. Все-таки я молодец. Моя интуиция меня не подвела. Я пришла, куда нужно. Я спасу Макса. Эти люди, то есть вестгейры, мне обязательно помогут.
Сон никак не шел ко мне, и я решила выйти в "кухню". На мне была только тонкая ночная рубашка, которую дала Тильда, и потому я ойкнула, не ожидая увидеть за столом Ульрика. Однако обратно не попятилась и с достоинством уселась рядом. На столе горело несколько больших свечей.
– Тебе тоже не спится? – завела я разговор.
– О, еще как спится, но ночные дежурства никто не отменял.
– Зачем? Сейчас ведь не военное положение.
– А вдруг жрецы уберут магический щит? Или сами нападут? Или мало ли что еще может произойти?
Я заметила, что он закрывает рукой бумагу и попыталась заглянуть:
– Ты рисуешь? Чем? Углем?
– Да так, от нечего делать.
– По-моему, очень красиво.
– Тебе нравится?
– Да, очень. Это какой-то пейзаж? Вот река, деревья, прорисован каждый листочек. Да у тебя талант.
Польщенный парень заулыбался.
– Ульрик, расскажи мне о гербах.
– А что рассказывать? У каждой семьи, точнее рода – свой тотем, он и является гербом.
– А у тебя какой?
– А ты не будешь смеяться?
– Нет.
– Олень.
– Ну что тут смешного? Олень – красивое и благородное животное.
– Да. Но, видишь ли… Не очень приятно, когда тебя называют Ульрик-Олень.
– А какой герб у Лэйярда?
– Не помню… А вот у Регнара – ворон, он его перья с собой носит, на удачу.
Вошел Лэйярд, на ходу собирая волосы и завязывая их в хвост:
– Иди спать, я сменю.
– Караульная свеча еще не догорела, рано ты пришел, – пожал широкими плечами Ульрик. – Ну да ладно, спокойной вахты, – парень встал из-за стола и, зевая, поплелся в спальню.
– А девушки тоже дежурят? – спать мне никак не хотелось.
– Да, им так хочется, – Лэйярд присел на скамью напротив меня. – Но мы дежурим три ночи подряд, потому что нас больше. А девчонки – одну. Тебе не холодно? Огонь ведь давно погас.
Бросив взгляд на свою просвечивающуюся рубашку, я отправилась за жилетом. Но в темноте отыскать одежду было не так-то просто, поэтому я взяла одеяло и накинула его на плечи, как моя бабушка набрасывала пуховый платок.
Когда вернулась, Лэйярд уже подбрасывал дрова в разведенный очаг и ставил котелок с водой.
Вскоре мы пили горячий напиток, напоминающий наш чай. Только вместо чайных листьев там были земляничные и малиновые, да еще какие-то лепестки и сушеные ягоды. А еще я добавила меда в свою большую глиняную кружку. Но спать все равно не хотелось.
– Лэйярд, а что, если нам придется брать замок Илары штурмом, чтобы освободить Макса? Это опасно, и у тебя мало людей.
Он улыбнулся:
– Думаю, до этого не дойдет. Я знаю Илару очень давно и не разделяю плохого мнения о ней. Да, она ветреная и легкомысленная. Кружит мужчинам головы, любит дорогие наряды и украшения, что не является минусом для королевской особы. Ее осуждают за то, что государственным делам она предпочитает танцы ночи напролет, охоту и веселье. Но поверь, она очень добрая и великодушная. Никогда не видел ее разгневанной. И не помню случая, чтобы она кого-то обидела или наказала.
Мы проболтали почти до утра. Лэйярд интересовался нашим миром, задавал много вопросов, как устроено то и это, как делается вот это. Чему-то удивлялся, чем-то восхищался, а что-то считал глупым и нерациональным.
Вслед за этими ночными посиделками я проспала полдня. Сейланн принесла мне обед в комнату и, приложив ладонь к моему лбу, поинтересовалась, не заболела ли я.
После обеда я увязалась с Ульриком и Лэйярдом обойти границы. День выдался пасмурный, иногда моросил дождик. Но мне было комфортно в теплой одежде, особенно радовал большой пушистый капюшон, закрывающий меня от дождя и ветра.
В тайге царила тишина и спокойствие. Но это обманчивое впечатление лишь для меня, городского жителя, потому что лес продолжал жить своей жизнью, и ему не было дела до нас. Растения все также тянулись к свету, вверх по стволу поднимались древесные соки, наполняя деревья жизненной силой; где-то, по-старушечьи скрипя, раскачивались сосны. Большие рыжие муравьи сновали туда-сюда в поисках пищи; мимо меня, жужжа и выплясывая на лету, проносились шмели и дикие пчелы. Невидимые птичьи голоса щебетали без умолку. Белки гонялись друг за другом и сыпали сверху шишечной скорлупой. Где-то вдали раздался рык – у неизвестного хищника, судя по всему, удалась охота. Я ступала по влажному мягкому мху и замечала, как следы тут же пропадают, снова затягиваются зеленым ковром. Лесу все равно, есть мы или нет. Он жил до нас, проживет и после, даже не вспомнив о наших следах…
Сначала я боялась двух рысей, которые сопровождали нас, то забегая вперед, то возвращаясь обратно. Но они не обращали на меня особого внимания. Тогда я немного успокоилась и стала рассматривать их ошейники и закрепленные переметные сумки.
Ребята проверили несколько капканов, кое-что пришлось починить. Я с интересом наблюдала, как ставят силки на зайцев. Тонкую веревку Ульрик привязал к стволу деревца, сделал из нее петлю и установил ее при помощи двух рогатинок на высоте головы зайца, как раз на вытоптанной им тропке.
– А на птиц ставятся другие ловушки. Глухарей, рябчиков, куропаток поймать гораздо проще. Хочешь попробовать? – поинтересовался он.
Я замотала головой:
– Как-нибудь в другой раз.
Мы присели на камнях, чтобы я смогла отдохнуть и попить. Рядом со мной сидел Лэйярд, когда одна из рысей принесла дохлую белку и сложила у его ног.
– Фу, Ула. Иди. Варт, – он поддел тушку носком сапога и отбросил подальше. Но Ула подняла ее и снова вернула на место.
– Она еще совсем молодая, поэтому бестолковая, – извинялся он.
– Она охотится на белок?
– Нет, эти подарки предназначаются мне. Несколько дней назад "поделилась" со мной недоеденной косулей. Я ее еще натаскиваю, учу охотиться не только для себя. На охоте рысь – самый лучший помощник. Подвергшееся нападению рыси животное обречено.
– А чем она питается?
– Всем, что удастся словить, но всегда только свежим. Рыси, в отличие от волков или медведей – не падальщики. Моя Ула больше любит птицу. Даже уток ловит.
– А можно ее погладить?
– Попробуй. Только не резко, сначала пусть обнюхает твою руку.
Но у меня была идея получше. Я достала из сумки кусок пирога, оставшегося с обеда, и протянула зверю. Сначала она понюхала лакомство, затем меня. Немного подумав, краем челюсти зацепила угощение и отошла подальше. Съев, вернулась за добавкой, обнюхивая мои карманы. Я еще раз протянула ладонь и почесала ее за ухом и даже погладила пушистую кисточку. Рысь – интересное животное, обликом очень напоминает дикого кота, а ведет себя, как самый настоящий пес.
Ульрик не переставал жаловаться на боль в спине и шее, намекая, что пора возвращаться. А мне домой совсем не хотелось, к тому же выглянуло солнышко.
– Это потому, что ты по ночам сидишь, скукожившись, и рисуешь. Скоро и глаза будут болеть. Сними одежду, я сделаю тебе массаж.
– Всю одежду?
– Зачем всю? Жилетку и рубашку. Снимай и поворачивайся ко мне спиной.
Они вдвоем удивленно наблюдали за мной. Ульрик сел передо мной на землю, снимая одежду.
– Это очень больно?
– Вовсе нет.
– Ага, меня Викар, когда дикими пчелами лечил, тоже говорил, что не больно.
Я положила ладони на его мускулистые плечи. Так, сначала поглаживание, затем растирание… Но до растирания мы не дошли. Он вскочил, как ужаленный, и стал натягивать рубашку, бормоча:
– Извини, Анаис, ты – очень хорошая девушка и красивая, но я другую люблю…
Я покраснела:
– Послушай, это ничего не значит. Это лечение такое.
– Знаю я такое лечение, от него потом дети бывают… Не доводи до греха, – Ульрик оделся и, на всякий случай, сел от меня подальше.
– И кто же твоя избранница? – лукаво поинтересовался Лэйярд.
– Ну… Криста. Разве не заметно?
– По-моему, Криста из тех, кто ждет наследника на черном олене.
– А у нас говорят "Принца на белом коне", – вмешалась я.
– Значит, приеду к ней на черном олене. А то коней у нас нет – им в горах неудобно, – Ульрик обиженно поджал губы.
Лэйярд рассмеялся:
– Все-таки она тоже к тебе не ровно дышит. Помнишь, как она подтрунивала над тобой, когда ты принес сразу трех песцов?
– А что тут смешного? – я придвинулась ближе.
Ульрик отвечал:
– Да смешного-то вроде ничего. Просто раньше существовал такой обычай: если мужчина полюбил женщину и решил жениться на ней, он приводит ее домой, зажигает свечи, потом он достает свой тэсс…
Я не видела себя со стороны, но, наверное, мои глаза просто полезли на лоб, потому что Лэйяд скорчился от смеха, а Ульрик тут же поправился:
– Тэсс – это такое покрывало, только сшитое мужчиной самостоятельно из шкурок песца или норки. Вот мне Криста и намекала, не шью ли я тэсс. Лэйярд, хватит ржать.
– А я, как девушка, считаю, что это очень правильный обычай, романтичный.
– Вот-вот, – поддержал меня Ульрик, – этим мужчина доказывает, что, во-первых, он умеет охотиться, ну, и шкуры выделывать, во-вторых – он умеет шить, что в хозяйстве пригодится, в-третьих – умеет делать восковые свечи, чем плохо? Ну, и в-четвертых, что заботливый.
– Ну да, – добавил Лэйярд, – а если он не умеет ни первого, ни второго, ни третьего – то это доказывает, что у него много золотых монет.
– Смейся. А я вот, когда женюсь на Кристе, буду делать ей эту масаш каждый день.
– Дурак ты, Ульрик, масаш надо ночью делать. Да, Анаис?
– Да оба вы – дураки…
Весь следующий день я не знала, куда себя деть. Лэйярд отправился на охоту и не взял меня с собой. Все были чем-то заняты, одна я слонялась без дела. Я просила Сейланн поручить мне что-нибудь, хотя бы вымыть посуду. Но она оставалась непреклонной:
– Ты – наша гостья. Скажи, когда к тебе приходят гости, ты просишь их мыть полы или чистить котлы?
Пару раз я выходила прогуляться, но непрекращающийся дождь быстро загонял меня обратно. Тильда развлекалась тем, что экспериментировала с моими волосами, то заплетая, то укладывая их в высокие замысловатые прически. Я чувствовала, что, благодаря ее стараниям, волос у меня поубавилось.
– У тебя хорошие волосы – хоть и тонкие, но густые. Почему ты их не растишь?
– Не знаю, мне так нравится, и удобнее.
– А моя мама говорит, если у девушки длинные волосы – она уже красивая. У тебя светлые волосы и очень темные глаза – впервые вижу такое.
– Тильда, а почему ты решила стать стражем?
– Сбежала из дома, по правде сказать. Мои родители всегда все решают за меня. А я не хочу выходить замуж за толстого старого Тальбота.
– А что, вы не в праве сами решать, за кого выходить?
– Они меня не заставляют, просто каждый день один и тот же разговор: "Тильдочка. Посмотри, какая блестящая партия. И подарки дорогие приносит. Будь к нему благосклонна. Такая удача – со знатным жрецом породниться" А ему, между прочим, тридцать четыре весны – старый трухлявый пень.
Я улыбнулась:
– Тридцать четыре – это совсем не старый.
– Да, конечно, всего лишь в два раза старше меня. Я вообще замуж не хочу. Хочу стрелять, плавать, бегать, где мне вздумается. Хотя здесь тоже строгая дисциплина, и Сейланн меня все время воспитывает.
– Она давно здесь?
– Три весны. С тех пор, как погиб ее муж – он ведь тоже стражем был. Она сама захотела занять его место. Здесь не все живут постоянно. Раньше стражи менялись один раз в месяц – на новолуние: одна смена в Тарсиллин возвращается, другая заступает. Вот когда тоннель расчистят, будем хоть иногда домой наведываться. Только не я. И не Сейланн – ей некуда возвращаться. Да и Лэйрд, говорят, тут уже много весен торчит. Лишь иногда на пару дней наведывается к Иларе.
– К правительнице Иларе?
– Ага. Переночует – и обратно.
Красавица Криста расспрашивала меня о нарядах и украшениях. Ее глаза так жадно блестели, когда я рассказывала о бутиках, ювелирных магазинах и салонах красоты.
– А знаешь, что? У нас ведь тоже есть свой спа-салон. Если завтра не будет дождя, обязательно сходим, – заявила она тоном, не терпящим возражений.
Следующим утром мы с Кристой лежали в горячем булькающем минеральном источнике посреди горной долины, с толченой малиной на лице (кстати, чудо-маска).
– Ты была права, Анаис. Кожа становится такой бархатной. Еще я прихватила горшочек с воском, сейчас мы его растопим и удалим все ненужные волосы.
Бог ты мой. Во все времена и в любом месте женщина всегда остается женщиной.
– Криста, ты ведь можешь стать хозяйкой салона красоты. Только нужно надстроить стены и крышу. И пожалуйста – приглашай на курорт знатных дам Тарсиллинна.
– Хорошая идея, – Криста мечтательно заулыбалась, вытащив из воды длинную точеную ножку. – Ты такая интересная. А я-то поначалу сердилась, потому что ты с Ульриком пришла.
