Текст книги "Another. Часть 2. Как?.. Кто?.. (ЛП)"

Автор книги: Юкито Аяцудзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Кажется, скоро будем ужинать. Нас всех собирают в столовой. Да, и еще: приехал этот библиотекарь, Тибики-сан. Сказал, что будет помогать Миками-сэнсэй.

6

Время шло к семи…

Словно в ответ на пожелание Мотидзуки, пошел дождь. Он был несильный, но, поскольку еще и ветер поднялся, капли непрерывно били по стеклам.

Столовая располагалась на первом этаже, справа от входа – в северо-восточной части здания, если вы предпочитаете ориентироваться по сторонам света. Просторный зал занимал весь угол дома. Там стояло десять прямоугольных столов с белыми скатертями, вокруг каждого – четыре стула. И уже кое-какая еда была выставлена.

– Сначала объявление… – произнесла Миками-сэнсэй, обводя взглядом четырнадцать учеников. – Сюда приехал Тибики-сэнсэй, чтобы оказать нам помощь. Как вы знаете, он работает библиотекарем в дополнительной библиотеке. Давайте быстренько познакомимся. Сэнсэй, прошу…

Тибики-сан встал. Несмотря на самый разгар лета, он по-прежнему был во всем черном, и волосы его оставались такими же растрепанными, как обычно.

– Моя фамилия Тибики, – он оглядел по очереди всех собравшихся и провел пальцем по черной оправе своих очков. – Я подумал, что Миками-сэнсэй, организуя эту поездку в одиночку, может столкнуться с множеством трудностей, и решил к вам присоединиться. Прошу прощения за вторжение.

По сравнению с тем, как он обращался со мной и с Мей в библиотеке, сейчас его речь звучала напряженно, и вообще он явно старался произвести наилучшее впечатление. Подозреваю, это потому, что он давно уже перестал преподавать обществоведение и впервые за долгое время так вот официально обращался к большой группе учеников. В любом случае –

– Также я осведомлен о необычных обстоятельствах, в которых в этом году оказался класс три-три.

Внезапно Тибики-сан прикоснулся к центральной теме. Голос его звучал более сурово и отстраненно, чем это было необходимо, – возможно, из-за попыток скрыть собственное напряжение и тревогу.

Атмосфера в столовой вмиг заледенела.

– Согласно плану, завтра мы пойдем вверх по склону Йомиямы, и, естественно, я пойду с вами. Я намерен приложить максимум усилий и сделать все от меня зависящее, чтобы все прошло хорошо. Мы должны быть осторожны, чтобы на обратном пути избежать несчастных случаев. Однако… – Тибики-сан покосился на окно, потом перевел взгляд на Миками-сэнсэй, которая была за тем же столом, что и он. – Погода несколько ухудшилась. Если дождь продолжится и завтра, поход будет отменен, верно, Миками-сэнсэй?

– А. Ну да, – Миками-сэнсэй неуклюже кивнула. – Завтра поглядим, какая будет ситуация…

– Хорошо, – и Тибики-сан вновь повернулся к нам. – Я надеялся, что мы сможем устроить снаружи барбекю в духе летнего лагеря, но… – теперь его голос звучал куда обыденнее, чем раньше. И куда мягче. – При нынешних обстоятельствах вряд ли это удастся. По крайней мере сегодня вечером желательно не предпринимать никаких активных действий, насколько это возможно. Будем считать, что дождь – знак свыше, что небеса поддерживают это предложение. В любом случае, я рад быть сейчас с вами. Если вы почувствуете себя плохо или захотите что-либо обсудить, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне.

Какое-то время после этой речи атмосфера продолжала оставаться чертовски неуютной, почти удушающей.

Непрерывный стук дождя по стеклам. Голоса, время от времени доносящиеся от столов, но слишком тихие, чтобы их можно было разобрать. Все это сливалось вместе в сплошной беспокойный шум.

Лишь когда хозяйка начала разносить еду, атмосфера начала потихоньку успокаиваться.

– Может, стоит все-таки рассказать Тибики-сану про кассету, – прошептал я Мей.

– Думаю, нужно, – ответила она, кинув взгляд на Мотидзуки и Тэсигавару, сидящих с нами за одним столом. Мотидзуки, ничего не отвечая, склонил голову набок, но Тэсигавара поджал губы и покачал головой.

– Что, ты против? – спросил я его.

– Не скажу, что я совсем против, но… – Тэсигавара вновь угрюмо поджал губы, потом продолжил: – Конечно, мы не сможем молчать об этом вечно. И, ну не знаю, может, конечно, перетереть с этим типом и посмотреть, что он скажет, – это вариант. Но…

– Неужели ты не хочешь узнать, что он думает по этому поводу? Как ни крути, а Тибики-сан очень долго наблюдал за этим «феноменом»…

– Это, конечно, да…

– Ну так давай расскажем.

– …Ладно.

– Тогда мы с Мисаки найдем подходящий момент после ужина и ему расскажем.

– …Ладно, ладно.

Лицо Тэсигавары оставалось унылым, но все же он с неохотой кивнул.

– Ну вот, ребята, все готово, – сообщил нам жизнерадостный голос хозяйки, и мы принялись за еду. У меня не сложилось впечатления, что тут кто-то еще работал, кроме Нуматы-сана и его жены, так что, видимо, готовил Нумата-сан.

– Тибики-сэнсэй привез нам очень хорошее мясо. Раз уж он так для нас расстарался, мы решили приготовить его на шампурах, как барбекю. Так что кушайте на здоровье. И если захотите добавку риса, говорите, не стесняйтесь. Вы же еще растете.

Однако даже с таким подбадриванием…

Ни обстоятельства, ни обстановка не способствовали хорошему аппетиту. У меня, да и у всех. Я знал, что голоден, и еда выглядела довольно вкусно, но я просто не ощущал желания как следует приналечь.

Я подумал: интересно, знают ли что-нибудь Нуматы о цели нашей поездки? Плюс еще один вопрос: были ли они здесь во время летнего лагеря пятнадцатилетней давности? И мои шарики снова завертелись…

Лениво следя глазами за возвращающейся в кухню хозяйкой, я увидел ее мужа Нумату-сана, который стоял за дверью и заглядывал в зал. Они обменялись фразами, и хозяйка прошла внутрь; но лицо ее мужа оставалось воплощением неприветливости. Внезапно огонь в его впалых глазах показался мне каким-то пугающим.

– Этот старикан чертовски подозрительный, – заметил Тэсигавара, остановив шампур с мясом на полпути ко рту. – Как мы сюда пришли, он все время на нас сердито пялится, заметил?

– Ага… вроде да.

– Может, он ненавидит мальчиков. А хозяйка, может, такая дружелюбная, потому что его прикрывает.

– С чего бы ему ненавидеть мальчиков?

– А я почем знаю? – резко ответил Тэсигавара. – Люди вечно чешут языком о подростковой преступности, но среди стариканов тоже есть куча опасных типов. Зуб даю, есть уйма стариков, которые в один прекрасный день съезжают с нарезки и убивают собственных внуков или еще какую-нибудь хрень делают.

– Ээ… ну может быть, да.

– Лучше за ним приглядывать, – прошипел Тэсигавара, уж не знаю, насколько серьезно, и положил шампур обратно на тарелку. – Кто их знает, может, они нам тухлое мясо подсунули. Или заправили его снотворным, а когда мы уснем, придут и по одному нас нашинкуют.

– Ты что, смеешься?

Я уж собрался было сказать ему, что он пересмотрел второсортных ужастиков, но… внезапно мой внутренний голос скептически заметил: «Чья бы корова мычала».

– Кстати, Сакаки, – снова начал Тэсигавара после нескольких секунд молчания. – Я тут все время думаю: что если «лишний» увязался с нами? Если так, то кто он?

– Да, по тебе видно, что ты все время об этом думаешь, – ответил я, сев чуть прямее. – И как? Есть идеи?

– Ну… – и Тэсигавара увял. Его выражение лица стало, хоть и ненамного, но еще более унылым, чем раньше. – Вроде чисто по виду никак же не разберешь, кто «лишний»… Но, может, как-то все-таки можно. Какой-нибудь мелкий признак. Как думаешь?

– Не знаю, – честно ответил я. – Говорят «никак не разберешь», но, может, это означает всего лишь «пока никто не придумал, как».

– Во-во.

– Но это еще не все, – я уткнулся взглядом в Тэсигавару. Его брови были насуплены. – Что если ты его найдешь? – снова этот вопрос я задал наполовину самому себе. – Что ты тогда будешь делать?

Брови Тэсигавары насупились еще сильнее, и он пробормотал:

– Без понятия.

Потом сжал губы, не став развивать тему.

7

Большинство учеников заканчивало ужинать.

– Сэнсэй, можно я скажу кое-что?

С этими словами встала одна из девушек. Это была вторая староста от женской половины класса, Идзуми Акадзава.

– Я хочу кое-что прояснить, раз уж мы все здесь собрались.

Как только я это услышал, у меня возникло плохое предчувствие.

За ее столом сидели еще три девушки. То есть – вместе держались вообще все девушки, участвующие в этой поездке, кроме Мей… что само по себе было поводом для беспокойства.

Конечно, весь класс считал Мей Мисаки странной с самого начала. В рамках «стратегии» по предотвращению «катастроф» она была вынуждена взять на себя роль «той, кого нет» и с мая до начала июня оказалась в полной изоляции. В каком-то смысле, подозреваю, это позволило сохранить в классе баланс нормальных отношений.

То же самое относилось к периоду с начала июня до июля, когда к списку «тех, кого нет», добавился я. Их, конечно, охватило чувство опасности, но, поскольку они исключили из уравнения нас с Мей, чужеродные элементы, равновесие в коллективе сохранилось. Однако…

Когда смерть Кубодеры-сэнсэя показала бесполезность «стратегии» в виде увеличения числа «несуществующих» до двух, все поменялось.

Мей Мисаки, которая больше не «не существовала». Мей, странная девушка, которую больше нельзя было игнорировать. Что о ней думали Акадзава и ее подружки? Что они просто не могли не думать?

Не знаю, стоит ли называть это совпадение счастливым, но все это произошло перед самым началом летних каникул, так что нарушение равновесия не привело к взрыву прямо в классе. Можно сказать, эмоции девчонок оказались в узде.

Но сегодня, когда начался лагерь…

Мей Мисаки, которой полагалось быть в изоляции, преспокойно и без проблем общалась не только со мной – это-то ладно, – но и с другими парнями, Мотидзуки и Тэсигаварой. Да еще и села с нами за один стол во время ужина. Как будто начисто игнорируя остальных девчонок, в первую очередь Акадзаву, хотя все должно было быть ровно наоборот.

Неужели такая ситуация могла не сбить их с толку? Неужели она могла их не растревожить? Это было бы просто смешно.

Во время ужина я замечал взгляды, которые они периодически метали в нашу сторону. И где-то в уголке сознания я воспроизводил разговор тех девчонок: скорей всего, о нас, и скорей всего, не очень приятный.

Миками-сэнсэй среагировала на просьбу Акадзавы как-то вяло, заставив меня заподозрить, что она неважно себя чувствует. Помолчав немного, она наконец ответила:

– …Да, конечно. …Прошу, Акадзава-сан.

Акадзава молча кивнула. Потом, как я и предположил, ее глаза прищурились, она обратила испепеляющий взгляд на наш стол и резко произнесла:

– Мисаки-сан. Я хочу тебе здесь и сейчас кое-что сказать.

Я наблюдал за Мей в профиль. Она была… спокойна.

– Мисаки-сан… и тебе, Сакакибара-кун.

Слова Акадзавы звучали гладко, дикция была идеальна. Она смахивала на энергичного прокурора, выступающего в суде.

– Целый ряд печальных происшествий случился с мая месяца; этот кошмар с Кубодерой-сэнсэем совсем недавно… Не знаю, поможет ли наша поездка вернуть все в норму, но по крайней мере за «катастрофы», уже произошедшие с нашим классом… думаю, ты, Мисаки-сан, несешь частичную ответственность.

Мей – несет ответственность?..

Прежде чем я успел потребовать от Акадзавы объяснений, она добавила:

– Как и ты, Сакакибара-кун.

Кинув взгляд на Миками-сэнсэй, Акадзава жестким тоном продолжила:

– Если бы Мисаки-сан следовала своей роли «той, кого нет», как мы договорились с самого начала, никто бы не умер. Она этого не сделала, потому что Сакакибара-кун с ней говорил. Вот почему мы –

– Эй, тормозни-ка, – перебил ее Тэсигавара. – Тебе не кажется, что это было, не знаю, неизбежно, что ли? В смысле, этому никто не мог помешать?

– Кто знает, – Акадзава уперла руку в бедро и бесстрастно продолжила: – Возможно, мы допустили оплошность, не сообщив заранее Сакакибаре-куну, что происходит. Когда я вспоминаю, что в первый его день в школе я заболела и осталась дома, у меня живот сводит… Но все равно: если бы Мисаки-сан держалась своей роли и отказывалась общаться с ним, если бы она просто не обращала на него внимания, «стратегия» сработала бы. Скажи, что я неправа.

– Я не –

– Даже если я признаю, что с новой «стратегией», когда «не существовать» стали двое, мы ошиблись… Считаю, что изначальная вина лежит на Мисаки-сан. Или я неправа?

На секунду Тэсигавара вроде как-то съежился, но тут же контратаковал:

– И что? Что с того? Чего ты сейчас-то хочешь?

Акадзава заговорщицки посмотрела на девчонок за ее столом, потом пробежалась взглядом по парням за остальными столами.

– Извинений, – заявила она. – До сих пор мы не услышали от Мисаки-сан ни слова извинений. Зато – Мисаки-сан, как только ты перестала «не существовать», ты ведешь себя так, как будто ничего не случилось, как будто…

Ее обжигающий взгляд снова уперся в наш стол. В этом взгляде я чувствовал ярость, и ненависть, и раздражение, а больше всего – жуткое негодование… но.

Как можно настолько не дружить со здравым смыслом… я сам с трудом сдерживал негодование. «Мей же…» – я снова глянул на нее. Однако Мей оставалась такой же спокойной, как раньше, – да нет, она хранила просто ледяное спокойствие.

– Когда умерла Сакураги-сан…

Эти слова ни с того ни с сего произнесла вовсе не Акадзава, а Сугиура – девушка, сидящая рядом с ней. Она постоянно терлась возле Акадзавы и всем своим видом говорила: «Я – надежный помощник».

– Моя парта у окна в коридор, и я видела, что в тот день было. Как она…

…Аа.

Невольно я и сам это припомнил. Тот день – последний день промежуточных экзаменов – когда я, Мей и Сакураги…

– Когда она узнала про аварию с матерью, то тут же выскочила из класса. И сперва побежала к восточной лестнице, как всегда, но там, перед лестницей, стояли вы двое, Мисаки-сан и Сакакибара-кун. И тогда Сакураги-сан побежала в другую сторону, к западной лестнице…

…Да. Здесь Сугиура права.

– Когда она увидела Мисаки-сан вместе с Сакакибарой-куном, хотя Мисаки-сан должна была «не существовать», она наверняка страшно испугалась, что из-за того, что они вместе, талисман не сработал и ее мама попала в аварию… И чтобы держаться от вас двоих подальше, она побежала в другую сторону.

– Если бы вы там не стояли, – подхватила Акадзава, – если бы Сакураги-сан побежала по восточной лестнице, как обычно, того происшествия могло и не случиться. Вот что я имела в виду.

– Ты это не… – вырвалось у меня.

– И сестра Мидзуно-куна, – продолжала давить Акадзава. – После того как это с ней случилось, Мидзуно-кун мне сказал, что его сестра была знакома с тобой, Сакакибара-кун. И что ты говорил ей про нашу ситуацию.

– Ээ, это…

– Возможно, именно потому, что ты с ней об этом говорил, она и стала одной из «жертв июня». Вполне разумная интерпретация, не так ли?

– Э…

…Моя вина.

Это я виноват, что Мидзуно-сан погибла в той аварии.

Когда кто-то так вот вслух мне это сказал, грусть, раскаяние и угрызения совести, хоть и потускневшие немного, с новой силой подняли голову. Да. Возможно, Акадзава права. Я, конечно, тогда ни фига не понимал, что происходит, но все равно – в том, что я полез вперед очертя голову и впутал в это дело Мидзуно-сан, был виноват я и никто другой…

– Это не относится к делу, – вдруг произнесла Мей. Холодным, отстраненным голосом, который я так хорошо успел узнать. – Сколько бы ты ни говорила на эту тему, проблему так не решить.

– Сейчас речь идет не о «решениях», – жестко отрубила Акадзава. – Мы хотим сказать тебе, Мисаки-сан, что ты должна принять свою ответственность и извиниться перед всеми.

– Если я извинюсь, это будет что-то значить? – Мей медленно встала из-за стола, так же пристально глядя на свою обвинительницу, как та на нее. – Если да, то я это сделаю.

– Мисаки… – попытался остановить ее я. – Нет… нельзя извиняться за такое…

Если уж кому и извиняться, то мне. Если бы я весной не перевелся в Северный Ёми, ничего из этого бы…

Однако Мей на меня даже не взглянула. Не дожидаясь ответа Акадзавы на свой вопрос…

– Извините, – будничным тоном произнесла она и медленно опустила голову. – Извините. Это я виновата…

– Нет! – вырвалось у меня.

И практически одновременно –

– Прекратите! – это Мотидзуки.

– Что за маразм, – это Тэсигавара. Он еще и сердито долбанул кулаками по столу. – Заставлять ее так делать – ваще бессмысленно. Сейчас только одно важно – найти «лишнего»!

Стойте-ка.

Тэсигавара – придержи коней. Я понимаю твои чувства, но если ты расскажешь все именно сейчас …

…И тут.

Злую атмосферу разогнала суматоха, поднявшаяся за другим столом.

8

– Эй, Вакуй – ты как? Что за…

Наше внимание привлек чей-то выкрик.

Стол, соседний с нашим; одним из четверых там был Томохико Кадзами. Голос принадлежал кендоисту Маэдзиме, сидевшему напротив Кадзами. Вакуй, к которому он обращался, сидел слева от него, и с ним явно было что-то не так. Отодвинув стул, он перегнулся пополам и прижался лбом к краю стола. Его плечи поднимались и опускались; ему явно было плохо.

– Эй, Вакуй! – снова позвал Мэдзима, похлопывая его по спине. – Ты как? Дышать можешь? Давай же, дыши.

Секундой позже к ним подбежал Тибики-сан. Едва глянув на Вакуя, он прошептал: «Астма?» – затем обернулся к подбежавшей следом Миками-сэнсэй.

– Этот ученик болен астмой?

Однако Миками-сэнсэй лишь дрожала, не в силах ответить; за нее это сделал Кадзами.

– Да. У Вакуя-куна астма. Его лекарство всегда…

Кадзами показал на правую руку Вакуя, распростертую на столе. Пальцы сжимали портативный ингалятор.

– Лекарство… ты можешь его принять? – обратился Тибики-сан к Вакую, но плечи того вздымались и опускались все тяжелее. Он явно был не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы. Его странное, натужное «хюууу, хюууу» было слышно даже за нашим столом. Вакуй сипел – нет, почти даже свистел.

В классе он сидел прямо передо мной, но впервые я видел у него приступ. Поскольку у меня дважды за последний год рвалось легкое, я вполне мог посочувствовать его проблемам с дыханием. Пневмоторакс и астма – разные болезни, но, глядя на Вакуя, я ощутил, как мне самому становится трудней дышать…

Тибики-сан взял ингалятор и нажал на него, чтобы впрыснуть лекарство. Приборчик лишь тихо пшикнул.

– Аа… кончилось… – он придвинул лицо к самому уху Вакуя и спросил: – Ты взял с собой запасной?

Продолжая дышать с огромным трудом, Вакуй все же сумел еле-еле двинуть головой справа налево. Значение было понятно без слов: «Нет».

– Вызовите «скорую»! – громко приказал Тибики-сан, выпрямившись. У меня мелькнуло воспоминание, как он ворвался в класс сразу после самоубийства Кубодеры-сэнсэя. – Миками-сэнсэй, пожалуйста. Вызовите «скорую» немедленно!

9

Всего несколько секунд спустя выяснилось, что телефон в доме не работает. Эту новость сообщила нам хозяйка, которая, едва услышав в зале переполох, прибежала с кухни. Она сказала, что линия барахлила со вчерашнего вечера, а сегодня днем перестала работать совсем.

– Мы не можем звонить, поэтому не можем вызвать ремонтников, чтобы нам его починили. Ну надо же, именно сейчас…

Она не успела договорить, а Тибики-сан, покопавшись в кармане куртки, уже вытаскивал свой мобильник.

– Плохо, – тут же прошептал он тусклым, мертвым голосом. – Сигнал…

– Нет связи? – спросил я, подходя ближе.

– Да.

– Мой мобильник раньше работал.

– Тогда по нему позвоним. Быстрее, – приказал Тибики-сан. – У разных компаний может быть по-разному.

– Он у меня в комнате.

– Так беги за ним!

И тут –

– У меня есть сотовый.

– И у меня.

Сразу двое предложили свои телефоны. Тэсигавара и Мотидзуки. Мей молчала. Думаю, она оставила свой мобильник в комнате, как и я.

– Ясно, – сказал Тибики-сан. – Тогда, пожалуйста, вызовите «скорую», один-один-девять.

Но в итоге –

– Странно. Одна полоска есть, а все равно не проходит.

– И у меня… Не получается, сэнсэй.

Мобильник Тэсигавары и PHS Мотидзуки оказались бесполезны.

Вообще-то, когда Мей мне звонила, помехи были такие, что голос с трудом различался. Сдается мне, в горах качество сигнала в принципе поганое. Так что…

У других учеников нашелся еще один сотовый и один PHS. Но они тоже не пробились.

Все это время у Вакуя продолжался приступ. Он уже не мог сидеть на стуле и опустился на пол, на колени. Маэдзима отчаянно тер ему спину, тяжело поднимающуюся и опадающую с каждым вздохом.

– Плохо. Я пока не вижу цианоза, но мы не можем просто стоять и смотреть, – губы Тибики-сана сжались в узкую линию. – Я отвезу его в больницу на своей машине, – он перевел взгляд на Миками-сэнсэй, бледную, стоящую неподвижно. – Хорошо, сэнсэй?

– Э… да. Я поеду с вами.

– Вам нельзя. Оставайтесь здесь, с остальными учениками.

– А… да. Вы правы.

– С его родителями я свяжусь из больницы. И вернусь, как только его состояние стабилизируется. …О, Нумата-сан, – обратился он к хозяйке. – Можно вас попросить принести несколько одеял? Необходимо не дать ему замерзнуть.

– Сию секунду, – кивнула женщина и засеменила прочь.

Ученики, собравшиеся вокруг стола, ученики, глядящие с почтительного расстояния… у всех на лицах были написаны страх и тревога. Кто-то из девчонок даже тихонько шмыгал носом.

– Все будет в порядке, – обратился Тибики-сан ко всем нам. – Незачем волноваться. Если мы прямо сейчас поедем в больницу, с ним все будет хорошо, ничего страшного не произойдет. Обещаю вам, все будет хорошо, не нужно себя накручивать. Понятно? У него приступ, но он к таким приступам уже привык, это не есть что-то экстраординарное. Это не какое-то из ряда вон выходящее происшествие. Поэтому совершенно незачем поддаваться страху и беспокойству. Успокойтесь и делайте все, что вам скажет Миками-сэнсэй. Я прошу вас всех сегодня лечь спать пораньше. Понятно?

Выражение лица его оставалось таким же твердым, как раньше, голос звучал просто до невозможности спокойно. Больше половины учеников послушно закивали, я в том числе, но…

Он лжет.

Так прошептало мне мое сердце.

Разумеется, то, что сейчас сказал Тибики-сан, было ложью. Если слово «ложь» чересчур суровое, ну, тогда – это была отчаянная попытка хоть чуть-чуть пригасить общую тревогу.

Многие другие «катастрофы» с нашим классом тоже не были «из ряда вон выходящими происшествиями». Скажем, Икуо Такабаяси, одна из «жертв июня» – у него ведь всегда было слабое сердце, так? И умер он от сердечного приступа.

Конечно, нельзя исключить, что Вакуй мог чисто случайно забыть проверить перед самой поездкой, сколько у него осталось лекарства, несмотря на то, что это лекарство он принимал каждый день; однако счесть такую ситуацию нормальной было трудно. Вдобавок к напряжению и тревоге, которые давили на нас всех, его стресс усилился из-за того, что он чисто случайно оказался свидетелем нашей перебранки… В результате у него начался приступ. Когда мы попытались вызвать «скорую», оказалось, что чисто случайно именно сегодня телефоны весь день не работали. И вдобавок ко всему мобильники не могли пробиться из-за слабого сигнала.

Такое громадное количество совпавших случайностей и невезений являлось прекрасным примером направленного риска, присущего классам 3-3 в «такие» годы. Как же можно было думать иначе? Выражаясь словами Мей, наш класс «близок к „смерти“»…

Наконец хозяйка принесла одеяла и закутала в них Вакуя, потом мы с Тэсигаварой помогли перенести его к дверям гостиницы. Машина Тибики-сана была припаркована на подъездной аллее недалеко от входа. Это был заляпанный грязью серебристый седан. Модель я не разобрал, но был уверен, что это что-то довольно старое.

Было уже почти девять вечера.

Дождь моросил так же слабо, но ветер все усиливался. Я даже убедил себя, что в свисте ветра, раскачивающего ветви деревьев, слышу пронзительный вой какого-то странного создания…

Когда Вакуя положили на заднее сиденье, я подбежал к Тибики-сану, который уже садился за руль.

– Эмм, Тибики-сан, вообще-то я хочу кое-что –

Кассета, записанная Кацуми Мацунагой, – я хотел рассказать о ней, пусть даже самое основное, без деталей; однако на это просто не было времени.

– Все будет хорошо. Обещаю, я помогу Вакую-куну, – произнес Тибики-сан, как будто пытаясь убедить самого себя.

– Это… будьте осторожны.

– Конечно. И ты тоже береги себя. Помни, у тебя мина в легких.

– …Хорошо.

– Ладно, мы поехали. Я вернусь при первой же возможности.

Тибики-сан небрежно взмахнул рукой и захлопнул дверь.

Я вдруг осознал, что рядом со мной стоит Миками-сэнсэй, – я и не заметил, как она подошла, – и решился спросить:

– Как вы себя чувствуете?

Она повернула ко мне свое пепельно-серое лицо и кивнула.

– Нормально. Не беспокойся обо мне… ладно?

Пробежавшись рукой по мокрым от дождя волосам, она надела на лицо безжизненную улыбку.

– Ээ… может, отменим завтрашний поход на гору?

– Посмотрим, – хрипло ответила она. И даже то подобие улыбки, которое было, исчезло с ее лица.

10

Мы проводили взглядом машину Тибики-сана и пошли обратно в гостиницу, когда…

– Сакакибара-кун, постой, – остановила меня Мей. – Спасибо тебе.

– Э?.. – вырвалось у меня.

– Когда они в столовой говорили обо мне всякое…

– А, да не стОит…

Мы стояли на крыльце перед входом в гостиницу. Нас обдувало дождливым ветром. Светил лишь тусклый фонарь. Причем светил точно в спину Мей, так что я даже не мог разобрать ее выражение лица.

– Это же не только я. Мотидзуки и Тэсигавара тоже…

– Спасибо, – повторила она почти шепотом и шагнула ближе. – Зайдешь ко мне попозже?

Снова у меня вырвалось только «э?..».

– Я живу одна.

В поездке участвовало пять девушек. Когда они заселились по две в комнату, одна оказалась лишней. И, разумеется, это была Мей.

– Комната двести двадцать три. В противоположном конце коридора от твоей.

– …Думаешь, мне стоит?

– Я тебе говорила, что хочу кое-что еще рассказать, но позже, помнишь? Я хочу сдержать слово.

– …Понятно.

– И еще…

В этот момент через плечо Мей я увидел Тэсигавару. Он стоял за дверью сбоку и пялился на нас, и на лице у него было написано: «Ну-ну».

Я смутился и, прежде чем Мей успела сказать что-то еще, оборвал ее:

– Хорошо, хорошо. Я все понял.

– Часов в десять, идет?

– Хорошо. Я приду.

– Договорились.

Мей изящно развернулась и вошла в дом. Я подождал несколько секунд и последовал за ней. Как и ожидалось, Тэсигавара набросился на меня, едва я оказался внутри.

– Йоу, – и он хлопнул меня по спине. – Зачет, Сакаки. Я слышал, как вы планировали вашу маленькую свиданку.

– Эй, стой, что еще за «свиданка»? Все совсем по-другому.

– Да не очкуй! Я никому не расскажу.

– Заткнись уже. Нечего тут выдумывать. Нам с ней надо кое-что серьезное обсудить, ясно?

– Кое-что серьезное о вашем совместном будущем?

Бесконечные подкалывания Тэсигавары начали меня уже доставать, и я огрызнулся:

– Слушай, кончай меня злить.

Он поднял руки с веселым «боюсь, боюсь». Но…

В какой-то момент я обнаружил, что, несмотря на его тон и поведение, в глазах у Тэсигавары не было ни намека на улыбку.